Афганский рубеж 4

Глава 20

Когда я подошёл к карте, то сразу заметил, что на ней не просто расположение наших войск. Здесь ещё и предполагаемые маршруты и базы духов на юге Афганистана. И что-то мне подсказывает, где-то в прошлом подобный план 40-й армией уже разрабатывался.

В моём прошлом это называлось приграничная зона, план или операция «Завеса». Главной задачей являлось блокирование большинства караванных дорог, по которым шло снабжение душманов из Пакистана и Ирана.

Что ж, война в Афганистане официально закончилась, а снабжение духов неофициально продолжается.

— На востоке у нас полный порядок. Три года назад мы буквально снесли базу в Кокари-Шаршари. Один мой друг, тоже генерал, даже глаз потерял. На западе аналогично. За последние месяцы караванов почти не наблюдается. Если и вспыхивают очаги сопротивления, то проблем погасить их не возникает, — сказал Целевой, прохаживаясь вдоль стены.

— Рэм Иванович, президент Наджибулла и его грамотные советники — правильная ставка нашего правительства, — рассудил Сопин, поворачиваясь к генералу.

— А парочка его грамотных советников знают методы работы духов, поскольку сами некогда были в их рядах. Эх… но это не нашего ума дело, что там решили наверху. Наша задача теперь понять, что происходит на юге. Проходы караванов участились в геометрической прогрессии. Но меня не волнует их количество. А знаешь, Клюковкин, что меня цепляет? — обратился ко мне генерал.

— То, что их не перехватывают, — ответил я.

— Вот именно! Так какого… мышиного хобота их ещё не перехватили? Почему бездействуешь, Клюковкин? Твоё направление — основное.

Только я собирался ответить, как слово взял полковник Веленов.

— Товарищ генерал, по указаниям вышестоящего командования заявок на разведку местности не поступало. Да, высаживались нами группы и в том числе в районе Шахджоя, но такая активность появилась в последние дни. К тому же, майор Клюковкин меньше месяца исполняет обязанности комэска…

Что я слышу — меня пытаются отмазать? Плохо про Юрия Борисовича никогда не думал, а сейчас он и вовсе заступается за меня. Хотя, может это он за весь полк отдувается. Моя эскадрилья ведь в его подчинении. Если Целевой узнает, что ранее в Шахджое был бардак…

— Юрий Борисович, ты думаешь, мне неизвестен этот ваш ссыльный гарнизон под названием «6-я эскадрилья»?

А нет, знает!

— Ты решил, Юрий Борисович, что я не знаю, сколько там командиров поменялось. Сопин успел только с Клюковкиным пообщаться. И то, потому что в первый день приехал. Прошло бы ещё пару недель и Сан Саныча бы оттуда вышибли.

— Не дождутся, — сказал я.

— Естественно! Попробуй только у меня оттуда вылететь. Ты мне там нужен. Это вот кто? — указал Целевой на Пяткина.

— Начальник штаба 6-й эскадрильи, майор…

— Вот! Хорошо, что в тандеме работаете, майор, — подошёл к Гвидоновичу генерал и пожал ему руку. — Ты давно в Шахджое?

— Почти год. Решил на второй срок в Афганистане остаться после отпуска и профилактория, — ответил Пяткин.

— Похвально, но не перетрудись. А то вяло выглядишь. Клюковкин, чего начштабу не даёшь передохнуть? Ну… там… стресс снять? Чуть-чуть не возбраняется? — обратился ко мне Рэм Иванович.

Да уж наснимались стресса! Тяжёлые изотопы спирта до сих по всему гарнизону можно уловить.

— Много работы было. Порядок наводили.

— Навели? Ты ж для этого туда летал — проверить. Надеюсь, что не в бане парился, — с укором сказал Веленову генерал.

Гвидонович даже закашлял при упоминании бани. У меня ощущение, что Рэм Иванович «троллит» моего комполка.

— В эскадрилье Клюковкина хороший порядок. Есть отдельные недостатки, но они несущественные.

Сопин улыбнулся и подмигнул мне. Без него тут точно не обошлось. Однозначно он рассказал Целевому о моём пребывании в Шахджое.

— Вот и хорошо. Ближе к карте подходим, — сказал Рэм Иванович. — Пяткин, по-дружески, давай-ка насчёт чая распорядись. А то «на сухую» не идёт.

В течение нескольких минут Целевой объяснял нам основы плана «Завеса».

— Оперативная группа этой операции постоянно будет дежурить на командном пункте в Кабуле. Днём и ночью сообщайте обо всех рейдах. Вся связь осуществляется через ЦБУ бригады или напрямую. Доклад об итогах работы ежедневно в 8.00 и 20.00. Вопросы? — спросил Целевой и отпил горячего чая.

Пока всё было предельно понятно. После выступления генерала слово взял Сопин. Он довёл, какими методами будет осуществляться перехват караванов.

— В дневное время — высадка с вертолётов досмотровых групп. Разведчики проверяют наличие оружия и боеприпасов, а также контролируют перемещение караванов на дорогах. В тёмное время — только засады на предполагаемых маршрутах.

— И эти маршруты нам будет передавать агентура через ЦБУ, верно? — уточнил Веленов.

— Ага, — хором ответили мы с Игорем Геннадьевичем.

Тут же командир полка чуть не обжёгся чаем от такого единства между мной и комбригом спецназа.

— Юрий Борисович, всё нормально. Держи кружку крепче. Просто эти двое хорошо знают ценность агентурных сведений, верно, Геннадьевич? — спросил Целевой у Сопина и тот кивнул.

Также нам довели, что с нами будут работать и отдельные роты разведки со специальной аппаратурой. По их данным тоже могут поступать задачи на вызов авиации. Пока всё предельно ясно.

— Теперь, что вы мне можете предложить интересного, творческого, разумного и дельного?

Я не торопился высказать свою мысль, а вот Пяткина тут же понесло, как Остапа.

— Почему бы не привлечь мотострелковые и десантно-штурмовые бригады? Так мы сможем выставить вдоль границы гораздо больше засад. С учётом перекрытия возможных путей нам их понадобиться…

— Почти 200. Мы уже считали, Алексей Гвидонович, — прервал его Сопин.

— Это слишком много личного состава. С учётом подготовки, ротации и отдыха получится выставить не более 50, — добавил Целевой.

— А если привлечь «зелёных»? — спросил Веленов, намекая на афганскую армию.

— У них нет столько подготовленных бойцов. Уже хорошо, что они держат западную границу. Так что тут мы сами по себе. Ещё предложения? — спросил генерал.

И почему-то смотрит на меня, как и Сопин. Мысль-то у меня созрела, только её нужно верно донести. А то сейчас командир полка меня сожрёт!

— Клюковкин подозрительно молчит, — тихо сказал Игорь Геннадьевич.

— Просто моя идея слишком простая.

— Говори, сынок, — подтолкнул меня к действиям Целевой.

— Духи знают, когда у нас осуществляется снабжение и перелёты между аэродромами. Не будем сами себе врать, что это не так.

— Все перелёты выполняются скрытно, — толкнул меня Пяткин.

— Неправильно ты думаешь, товарищ майор, — посмотрел на него Веленов. — Давай, Саныч, что там дальше.

У меня начинает складываться ощущение, что Гвидоновича взяли в Кандагар, чтобы прорекламировать высокому начальству. Пока он не справляется.

— Почтовики, грузы, перевозка — всё происходит ночью. И у духов тоже. Отсюда моё предложение следующее — работать ночью, используя на начальном этапе маршруты перелётов между аэродромами. Так называемая «ночная свободная охота».

Целевой и Сопин одновременно закивали, а Юрий Борисович слегка обалдел.

— Сам догадался? — спросил генерал.

— С командиром полка это дело обсуждали, — ответил я.

Веленов чуть не пролил на себя чай. В Шахджое не так много лётчиков, готовых к свободной охоте ночью. Как ни крути, в Кандагаре есть более опытные. Они будут не против поработать после заката. А значит, надо чтобы и Юрий Борисович поддержал эту идею. Как минимум, чтобы был поставлен перед фактом и уже не возмущался.

— Борисович, а чего раньше не предлагал? Идея ведь хорошая. Клюковкин с Сопиным ещё четыре года назад по ночам летали и выявляли караваны. А почему мы сейчас не делаем? — спросил Целевой.

— Надобности не было. Война ведь закончилась, — ответил Веленов.

Генерал достал из кармана расчёску и причесал седые волосы.

— А что у тебя с лётчиками, Клюковкин? Все готовы?

— Не все. Не так много тех, кто имеет достаточный опыт боевого применения и полётов ночью в горах. Мне нужно ещё время на их подготовку.

— С майором согласен, но я готов выделить в 6-ю эскадрилью пару экипажей с должным уровнем подготовки, — добавил Веленов.

— Сделайте, Юрий Борисович. И сами планируйте полёты ночью. Если у вашего полка получится, то поставим такие полёты на поток. Соответствующее указание от командующего ВВС 40-й армии вы получите. На этом, предлагаю закончить, — сказал Целевой и начал собираться вместе с Сопиным.

Я открыл портфель и вспомнил о наградных документах. Пока не ушёл генерал, нужно как-то случайно их засветить. Раз на уровне полка не выходит добиться желаемого результата, то надо идти выше.

Целевой начал пожимать руку Веленову, когда я случайно опрокинул портфель и на стол выпали документы.

— Загрузился бумагами, Клюковкин. Куда столько? — спросил Рэм Иванович.

— Людей, участвовавших в эвакуации группы надо поощрить. Вот привёз командиру полка на подпись.

Взгляд Юрия Борисовича говорил о многом. Он уже мысленно меня если не расстрелял, то задушил точно.

— Ну-ка дай почитаю, — взял у меня стопку бумаг Целевой, надел очки и быстро просмотрел.

Всё это время командир полка сверлил меня взглядом. Он ведь сам мне сказал, обращаться куда угодно.

— Да, парни молодцы. И написано так всё красиво. Юрий Борисович, ты давай подписывай, а я подожду. Поощрить людей и правда нужно. Дам этим документам пинка, чтоб они побыстрее пошли.

В течение нескольких минут всё было готово, и Рэм Иванович вышел из кабинета вместе с Сопиным. Веленов оставил меня и Пяткина на разговор.

Командир вернулся через несколько минут, чтобы закончить с нами. В кабинете атмосфера уже не была столь рабочей. Юрий Борисович достал пачку сигарет с верблюдом. Первая сигарета была скурена быстро и молча. И только затушив её, Веленов вернулся к нам.

— Не помню, чтобы я с тобой обсуждал ночные вылеты и дал согласие на награждение, — сказал Юрий Борисович.

— «Обращайтесь куда хотите» — это были ваши слова, товарищ полковник, — ответил я.

— Без тебя помню, что и когда говорил! Ты слишком много берёшь на себя, товарищ майор. Я тебе говорил, что твои идеи до добра не доведут? Вот теперь мы получили приказ на вылеты ночью, а это риски. Забыл, что один из ключевых факторов выживания на войне — не быть мишенью? — возмутился Веленов.

— Помню, товарищ полковник.

— Растудыть в качель! А почему тогда ты решил себя Суворовым возомнить?

— Потому что кто удивил, тот победил. Или я не прав? — ответил я, процитировав великого полководца.

Веленов встал из-за стола и подошёл ко мне вплотную. Да так, что меня чуть не снесло его горячим дыханием. Мне кажется, что я видел, как поры на его вспотевшем лице расширились. Что он хотел этим действием сказать, понятия не имею. Ну не боюсь я его!

— Алексей, выйди. Сходи в стартовый домик. Там уже должны вас ожидать лётчики, которых я вам даю в подмогу, — сказал Веленов и Пяткин быстро вышел из кабинета.

Юрий Борисович подошёл к окну и приоткрыл его. В кабинет ворвался прохладный воздух, а табачный дым быстро рассеялся. Прошло немного времени, прежде чем командир полка продолжил.

— Я знаю, как ты сюда попал. А ещё знаю, что у меня есть установка не дать тебе жить спокойно. Причём очень жёсткая установка.

— Но генерал Целевой о ней не в курсе, верно?

— Верно, — ответил комполка и вновь закурил. — Не знаю, кому и где ты перешёл дорогу. Вижу, что характер у тебя неуступчивый. А ещё, что ты отличный лётчик и… неплохой командир. По первым ощущениям.

— Спасибо, товарищ полковник.

— Работай, но будь внимательнее. В следующий раз к тебе в гости могу уже не я приехать. Успехов, майор, — подошёл ко мне Веленов и пожал руку.

И тут уши моего несостоявшегося тестя торчат. Похоже, хотел довести меня до края, чтобы я ему позвонил и попросил помочь.

Закончив дела в штабе полка, я отправился на стоянку, где меня уже ждал Ми-8 с откомандированными лётчиками и Пяткиным на борту. Прохладный ветер подгонял меня побыстрее оказаться в грузовой кабине, чтобы отправиться в Шахджой.

В Кандагаре в это время шла своя «движуха». Одни вертолёты взлетали, уходя на задачу по перевозке. Другие — участвовали в сопровождении колонн, идущих то на восток, то на запад. Новые МиГ-29 уже вовсю стерегут небо Афганистана. Как раз очередная пара возвратилась после выполнения задания. И тут же на полосу выруливает большой «трудягя» Ан-22. Гул от его двигателей, кажется, слышен далеко в горах.

Во всём подобном потоке движения самолётов и вертолётов есть и те, кто никуда не торопится. Например, один Ми-8 и Ми-24, которые лениво обхаживают техники. И судя по тому, что рядом с ними стоит Пяткин — это к нам в Шахджой.

— О! Сан Саныч, полюбуйтесь. Покажу вам, кого нам дали в подмогу, — позвал меня Гвидонович.

Первоначально он познакомил меня с капитаном — командиром Ми-24, который уже готовился занять место в кабине «шмеля».

— Сева Винокура. Некоторые думают, что это не фамилия, а прозвище, — посмеялся капитан, когда я пожал ему руку.

На вид Всеволод был уж слишком древним для капитана. Волосы на голове были белее сажи, а морщины на лице напоминали высохшие реки на ландшафте Афганистана. Оказалось, что ему в следующем году уже 40, а дальше командира экипажа не пробился.

— Я правильно понял, что ты в Джелалабаде служил в 1980 м? — спросил у него.

— Конечно, командир. И тебя помню, и ваши вылеты с Енотаевым. Не думал, что вот так тебя встречу и поеду в Шахджой. Но это лучше, чем здесь. Подальше от начальства — поближе…

— К фронту. У нас сухой закон, Всеволод, — пригрозил ему Пяткин.

— Серьёзно⁈ — удивился Винокура.

— Подтверждаю. Все спортсмены, — добавил я.

Сева подошёл ко мне ближе.

— Болеете?

— Нет, на безалкогольной диете, — ответил я.

Сева, конечно, расстроился. Как будто все в Афганистане думают, что в Шахджое не гарнизон, а база отдыха. Дальше Пяткин проводил меня к Ми-8. Рядом с ним был бортовой техник с Ми-24 и большая часть экипажа «восьмёрки» — бортач и лётчик-штурман. Не нужно быть гением, чтобы определить, кого не хватает.

— Так, и где лётчик-оператор и командир Ми-8. Гвидоныч, что скажешь? — спросил я.

— Сан Саныч, тебе это не понравится, — сказал Пяткин.

И тут из грузовой кабины показалась небритая физиономия. Да такая радостная, что я думал у её хозяина рот порвётся от широкой улыбки.

— Саныч! Родной ты мой… ёй! — крикнул мне Кеша Петров.

По сложившейся традиции, Иннокентий споткнулся, и чуть было не сшиб своих однополчан. Мы по-дружески обнялись. Я осмотрел моего близкого друга. Это всё тот же Кеша, который имеет «суперсилу» человека-катастрофы.

— А мне когда сказали, что в Шахджой, я упирался. Давай искать в документах, как можно отмазаться и не поехать.

— Так вот ты чего такой… начитанный? — спросил я у Петрова, и тот весело замотал головой.

— Да нет! Это я вчера в госпитале был. А там гурии с такими… — начал Петров показывать нереальные размеры прелестей женского пола.

— Кеша, спокойно. За тобой молодые парни с неокрепшей психикой. Отойди в сторонку, мы с тобой поговорим.

И в этот момент из грузовой кабины показалась ещё более небритая физиономия. Такое ощущение, что этот мужик был в месячном рейде с разведчиками.

— Кхм! Товарищ командир самой лучшей эскадрильи, разрешите представиться? — подошёл ко мне Лёня Чкалов и вытянулся в струнку.

Мы с ним тепло поприветствовали друг друга, хотя в состоянии Леонида это было не так-то просто сделать. Шатался он по очень большой амплитуде.

— Как жизнь? — спросил я у Чкалова, пожимая его руку, на которой ощущались шрамы от ожогов, полученные при жёсткой посадке в 1980 м.

— Не спрашивай. Из-за стола недавно вылез.

— Похоже, что ты долго в запое был, если судить по бороде, — ответил я и тоже сказал Чкалову отойти в сторону.

Пока техсостав заканчивал подготовку вертолётов, загружая необходимое имущество на борт, я решил поговорить с моими друзьями отдельно.

Но для начала мне обрисовал всю ситуацию Пяткин. Оказывается, оба экипажа находятся у Веленова в «чёрном списке». И так получилось, что опыта у этих «залётчиков» тоже много.

— Выходит, что комполка и штрафников сбагрил, и приказ генерала выполнил. И как теперь с ними поступать? — возмутился Алексей Гвидонович.

— Никак. Работать будем.

— С ними? Я уже узнал, у них в служебных карточках нет места для выговоров.

— Это ты ещё мою старую карточку не видел, Гвидонович. Сильно бы удивился.

— В смысле?

— Короче, не помпажируй. Поверь, нам повезло, что этих ребят к нам прислали, а не кого-то другого.

Закончив разговор с начальником штаба, я подошёл к моим новым «старым» однополчанам. Правду говорят — земля круглая и не знаешь, за каким углом можешь встретиться.

Погода не самая тёплая сегодня. Было видно, как парням, после вечерних тёплых посиделок совсем неуютно на свежем воздухе.

— Блин, командир, прохладно. Может для «сугреву» жахнем на борту, а? — предложил Чкалов, застёгивая демисезонную куртку.

— Тебе сколько лет, Лёня? Я не против того, чтобы личный состав нормально отдыхал. Порядок должен быть и в этом. Ты вон тех парней видишь? — кивнул я в сторону бортовых техников и лётчика-штурмана.

— Пацаны как пацаны, а что?

— А то, что они на тебя смотрят и пример берут. Ты орденоносец и опытный лётчик. Соответствуй, — похлопал я по плечу Леонида.

Судя по его смиренному взгляду, он меня понял.

— А как же я? — спросил у меня Петров.

— Хобот муравья, Кеша! Ты поступаешь в моё непосредственное распоряжение. Бухать тебе будет совсем некогда.

— Что, всё так серьёзно? Нам сказали, что прилетал Целевой, а потом тут же всех командиров эскадрилий вызвал к себе Веленов.

— Работы будет много. Особенно у нас с тобой Кеша. Тебе, Лёня, как опытному в афганских делах, нужно будет готовить молодых вместе со мной. Причём и профессионально, и морально. Желательно примером, — сделал я акцент на последнем предложении.

— Понял, Саныч, — ответил Чкалов.

Вернувшись в Шахджой, я представил два новых экипажа подчинённым. После вечерней постановки на предстоящий день я сразу направился на ЦБУ к разведчикам.

Кое-что нужно было уточнить, поскольку была пара нестыковок в полётных заданиях на завтра.

Декабрьское небо над гарнизоном было невероятным — безоблачное, луна ярко освещала соседние сопки, а звёзды блестели, подобно драгоценным камням.

Когда я вошёл в помещение ЦБУ, командир отряда спецназа Липкин Пётр Петрович сразу предложил мне чай и пригласил к столу.

— Чем ещё заняться в свободные от интернационального долга вечера, верно? — спросил Липкин.

— Вот-вот. Что тебе Сопин сказал в Кандагаре после встречи с генералом?

— Сказал, что у тебя есть вариант с ночной охотой, и мне нужно будет тебя обеспечить информацией. Так что спрашивай, — ответил Пётр и подвинул мне карту окрестностей Шахджоя.

Сделав глоток чая, я склонился над картой и стал водить по ней пальцем. Куда ни глянь, везде очень хорошие места, чтобы спрятаться. За время ночного облёта всё просмотреть не получиться.

— Что думаешь? — спросил Липкин.

— Да есть одна мысль. Помнишь, у меня Орлов на вынужденную сел. Район кишлака Шангпарай и высоты 1972?

— Конечно. Пара попаданий всего было. Возможно, стрельнули случайно, а потом передумали.

— Чтобы не засветить укрытие или…

— Схрон. Вот туда и слетаем. Готовимся на завтра? — предложил я, и командир спецназа согласился.