Адреналиновый голод

Глава 10

В сознание я пришел рывком, и на меня со всех сторон навалилась боль. Болело все, казалось нет на теле ни одного сантиметра, который бы эту боль не испытывал. Попытался шевельнуться и вновь провалился в забытье. Очнулся от теплого прикосновения к лицу. С трудом открыл глаза. Никто меня не касался, это шаловливый солнечный луч, настырно пробившийся ко мне и, попав на лицо, вызвал необычайно приятные, давно позабытые, ощущения. Боль в теле не прошла, но головой ворочать я смог, хотя мне что-то мешало, торчащее изо рта. Огляделся. Небольшая комната, вероятней всего палата в госпитале. Здесь одна кровать и я лежу на ней. Стены рассмотреть не мог, подвижность головы никакая, но потолок сделан из пластика, я так решил. Странно, я совершенно не помню, как я здесь оказался. И вообще, где я? Ответом на свои мысленные вопросы не получил, отключился.

Очередной раз вернулся в действительность под вечер, по крайней мере, я так думал, когда мне делали укол. Открытием глаз я напугал медсестру. Но надо отдать должное ее самообладанию. Она сделала мне укол и только потом быстро покинула палату. Наверное, побежала докладывать врачу, подумал я. Угадал. В двери показался немолодой мужчина, лет пятидесяти, с седеющей волнистой шевелюрой. На индуса этот доктор похож, промелькнула мысль.

— Эльжбетта, освободите молодого человека от трубок, он уже в состоянии самостоятельно дышать, — распорядился доктор.

Медсестра очень аккуратно извлекла из моего рта трубки и откатила в сторону аппарат. Не представляете, как мне стало легче! Я смог вдохнуть полной грудью, и похоже, поторопился. Меня пронзила сильнейшая боль в груди.

— Не торопитесь молодой человек, вам еще рано глубоко дышать, — успокаивал меня доктор.

— Где я? Что со мной? — прохрипел я, совершенно не узнавая свой голос.

— В госпитале. Остров Майотта архипелага Коморские острова в Индийском океане, если вы помните географию, — спокойно произнес врач. — Я ваш лечащий врач, Радж Митропорти. Доставили вас сюда на самолете в бессознательном состоянии, вернее сказать в состоянии полутрупа. У вас множественные осколочные ранения спины и два проникающих ранения левого легкого. Вы потеряли много крови и я удивляюсь, как вообще выжили, ведь с момента ранения и до попадания ко мне на стол прошли почти сутки. Осколки из легких и тела я извлек, собрал вам на память.

— Давно я так валяюсь?

— Сегодня десятые сутки. Откровенно говоря, я уже не надеялся, что вы очнетесь, очень медленно шел процесс восстановления ваших жизненных функций. Теперь вижу, что ошибся в прогнозах, чему несказанно рад.

— Я сюда попал один?

— Да. Вас доставили малым санитарным самолетом, а там всего два места для лежащих больных. Второе пустовало.

— Доктор, а вы не знаете, как там мои сослуживцы?

— Вам не надо волноваться. Надо набираться сил. Что с вами случилось и где это произошло, я не знаю. Мое дело лечить, а не выяснять места получения ранений. Все, отдыхайте.

Последнюю фразу я слышал, как бы через вату, вложенную в уши, сознание постепенно меркло. Наверное, вкололи снотворное — подумал и вырубился.

Здравствуй, сознание. Меня протирала влажными салфетками незнакомая медсестра. А куда подевалась Эльжбетта? Я, можно сказать, к ней уже привык.

— Прошу прощения, — обратился я к медсестре, — помогите мне попасть в туалет, а то может случиться наводнение.

Увидеть улыбку на лице медсестры я не мог, мешала маска, но в уголках глаз появились маленькие морщинки, значит, улыбка на лице женщины все же появилась. Не говоря ни слова, медсестра подала мне стеклянную утку, которой я воспользовался.

Господи, как мало нужно человеку, чтобы быть счастливым, даже отправление малой нужды можно к этому приравнять.

Потом был завтрак, состоящий из жиденькой похлебки, пахнущей курицей и крохотного кусочка белого хлеба.

Доктор появился в палате примерно через час. Такой же внимательный и сосредоточенный.

— Агнесс, помогите больному занять вертикальное положение, — попросил Митропорти, — будем ему делать перевязку. — Надеюсь, вы все приготовили?

— Да, — тихим голосом ответила медсестра. — Инструменты и перевязочные материалы на столике.

— Вижу, спасибо.

Попытался помочь Агнессе меня поднимать, уперся руками в матрац, и чуть не закричал, больно, черт побери. Мою гримасу доктор заметил, но ничего не сказал, а только покачал головой.

Радж срезал ножницами бинты, стягивающие мою грудь, а затем, смочив каким-то раствором тампоны на спине, снял их, не причинив боли. Оказывается, у доктора легкая рука, мысленно благодарил я служителя Гиппократа.

— Хорошо, очень хорошо, — произнес доктор. — Воспаление снять удалось, есть незначительное покраснение ран, но заживление идет нормально. Дня через три-четыре, можно будет избавить вас от швов. Только хочу предупредить: никаких резких движений. И позволю вам вставать не ранее, чем через неделю.

— Все в точности буду соблюдать доктор, — заверил я Митропорти, — похоже, мне торопиться некуда.

— Вот именно, торопиться не надо.

Доктор наложил мне новую повязку, а Агнесса сделала укол, после чего я снова погрузился в сон. Не наркоту ли мне случайно колют, успел подумать, не хватало на нее подсесть.

Месяц лечения пролетел почти незаметно. Процедуры в палате и сон, вот чем я в основном занимался. Палату я не покидал, газеты и телевизор мне были не доступны, их в палате не было. Круг общения тоже невелик: Эльжбетта, Агнесса и доктор. Не стал права качать, если меня никуда не выпускают, значит, это так надо, кто-то отдал соответствующие распоряжения. Мне кажется, что чересчур строгие распоряжения, мог ли бы разрешить пользоваться Интернетом, неужели в госпитале нет ноутбука. Вот книжки читать мне медсестры приносили, и я без большого удовольствия проглатывал романы на английском и французском языке.

А еще я иногда позволял себе мысленно рассуждать. Еще в первые дни нахождения в госпитале, я подумал, что от смерти меня спасли непознанные особенности организма, способствующие хорошей регенерации. Ведь я прекрасно помню, что после авиакатастрофы у меня была рана, затянувшаяся и зажившая буквально за несколько дней. Вначале я не придал этому значения, а теперь думаю, что именно способность организма к ускоренной регенерации спасла мне жизнь. Доктор как-то оговорился, что еще бы несколько часов промедления и все, летальный исход был бы гарантирован. Радж вообще удивлялся, как я с такими ранами, при значительной кровопотере оставался живым. Смешно или нет, но надо сказать спасибо электрическому разряду, запустившему в моем организме скрытые резервы, полезные для жизни. Появления способности чувствовать опасность много стоит. Ладно, со способностями буду разбираться позже. Меня интересовало, как закончился бой. Не скажу, что я сильно переживал за его итог, но мне будет очень неприятно, если я узнаю, что знакомые мне люди погибли, как-никак я успел привыкнуть к ним, наладил приятельские отношения. С Эриком, например, друзьями еще не стали, но все шло к этому. Я мог доверить ему прикрывать мне спину.

Несколько раз задавал доктору вопрос о сроках моего лечения в госпитале, но ни разу не услышал вразумительного ответа, общие фразы и больше ничего. Интересно, я в госпитале, или в тюрьме? Если в госпитале, то почему я отрезан от внешнего мира, а если я в тюрьме, то почему не приходит следователь? И вообще, за что меня можно было в тюрьму отправить? Ничего противоправного я не делал и служил нормально. Масса вопросов, на которые я пока ответов не нахожу.

В один из солнечных дней после очередного обхода доктор привел в мою палату мужчину в дорогом гражданском костюме. Вот и следователь, подумал я, внимательно глядя на мужчину, а потом непроизвольно принял стойку смирно, поскольку узнал в мужчине генерал — лейтенанта Жана Морена.

— Здравия желаю, господин генерал, — приветствовал я вошедшего.

— И вам здоровья не помешает, — улыбнулся генерал. — Не тянитесь, пожалуйста, мы не на плацу в Ниме, у нас, можно сказать приватная встреча, тем более я прибыл один без свиты и в гражданской одежде.

— Прошу, присаживайтесь, — предложил генералу единственный в моей палате стул.

— Спасибо, Алекс. Я могу вас так называть?

— Так точно, господин генерал.

— Тогда начнем с официальной части. За проявленное мужество в ходе спасения сослуживцев, Франция награждает вас бронзовым Крестом Воинской доблести, а за героизм в бою, Франция награждает вас серебряным Крестом Воинской доблести. Носите с честью, — сказал генерал, вручая мне две коробочки с наградами.

— Спасибо, — только и смог произнести я, из головы напрочь вылетели слова, которые обычно произносят в этих случаях.

— Ну-ну, не волнуйтесь Алекс, все хорошо.

— Просто меня никогда не награждали, потому и растерялся. Господин генерал, а как там наши?

— А вот сейчас мы поговорим приватно и этот разговор должен остаться между нами. Вы удивлены, что на протяжении всего лечения были изолированы от внешнего мира?

— Даже очень удивлен, если не сказать большего.

— Мера вынуждена. Официально вы погибли в песках Чада в неравном бою с бандой Вахидулхака и со всеми воинскими почестями захоронены на муниципальном кладбище города Ним, вместе с пятью погибшими сослуживцами. Чтобы вам было понятно, то сообщу, что ваш лагерь атаковала банда названного мной бандита, численностью до трехсот человек. Благодаря вашим действиям, бандиты не смогли застать легионеров врасплох и капитан Серж смог организовать достойный отпор. Кстати после боя посчитали бандитов перед вашей позицией. Хорошо стреляете Алекс, сорок три трупа, отменный результат. Всего же рота уничтожила сто семнадцать бандитов, и захватила в плен двадцать, в основном раненых. О потерях я вам уже сказал, а раненых легионеров всего тридцать семь, тяжелым оказались только вы. На вашей позиции взорвалась граната от советского РПГ-7. Все досталось вам и пулемету. Ваш товарищ не пострадал.

С рассветом всем раненым уже оказали помощь, согнали в кучу раненых бандитов и тут случилось неожиданное. Некая Франсуаза Третьен, вы видели ее среди пишущей братии, приехавшей к геологам, мулатка с хорошей фигурой. Вот она взбудоражила всех и вся. Оказалось, она ярая защитница всяких там чернокожих, которым, по ее мнению был учинен настоящий геноцид в отдельно взятом месте. И, что самое неприятное, виновным во всем оказались вы, Алекс. К несчастью, в момент открытия вами огня, Франсуаза делала видеозаготовку, и оператор невольно снял все от начала и до конца. Эта, не побоюсь этого слова, стерва, через спутник слила видеоматериал многим интернет изданиям и уже через два часа «черная» Франция стояла на ушах, требуя наказать легионера, виновного в смерти черномазых. О том, что они бандиты, никто даже и не вспомнил.

Может, всего этого и не было, но капрал Санчес, после завершения боя дал развернутое интервью Франсуазе, в котором выставил вас настоящим исчадием ада. По его словам, вы неуравновешенный и кровожадный тип, совершенно неуправляемый, игнорирующий приказы командиров. Вспомнил этот гад и ваш конфликт с умалишенным Мгобобо. Кстати, Мгобобо, помещен в специализированную лечебницу. У него выявили какую-то неоперабельную опухоль в голове.

— У меня никогда не было недоразумений с капралом. Почему он выбрал меня в качестве главного злодея, не знаю.

— Разбирались с этим фактом. Выяснились очень неприятные подробности. Санчес и побежденный вами в учебной схватке Гуннар были любовниками. Свою связь они тщательно скрывали, но, как известно, тайное, иногда становится явным. Санчес решил вам отомстить таким способом, ревность взыграла за своего партнера. Гуннара изгнали из Легиона, а капрал Санчес исчез. Подключили полицию, но ничего толком выяснить не удалось. При осмотре его квартиры никаких следов борьбы или подготовки к бегству не обнаружили. Просто человек ушел вечером со службы, а утром там не появился. Я считаю, что все далеко не просто. Санчесу помогли исчезнуть и, по всей вероятности, к этому приложили руку ваш командир взвода лейтенант Ульрих и ваш товарищ Эрик. Но эти двое молчат, как рыба. Честно сказать, я бы сам спрятал Санчеса метра на два в землю, чтобы не портил мир своим присутствием. Но, похоже, меня опередили.

— Сделано то, что сделано, повернуть вспять невозможно. Жаль, что так случилось. Я не испытывал какой-то ненависти к чернокожим и мне совершенно без разницы, кто посягает на жизнь моих товарищей, и на мою в том числе. Я принял все меры к тому, чтобы минимизировать возможные потери. С ваших слов я понял, что мне удалось выиграть несколько минут для роты, чтобы организовать отпор бандитам.

— Своими действиями вы спасли почти всех: и легионеров и геологов. Не начни вы стрелять, неизвестно, чем бы все закончилось. Но все сказанное это в прошедшем, а сейчас мы с вами поговорим о вашем будущем. Как вы понимаете, служить в Легионе вы уже не сможете. Президент Франции, обеспокоенный протестами, потребовал, чтобы я самостоятельно уладил конфликт, к общему удовольствию сторон. Вот тогда родилась идея с вашей смертью. Да, Алекс Швед погиб, но появился новый гражданин Франции Алекс Делоне, — сказал генерал, вручая мне паспорт.

— Как-то неожиданно.

— Человек, чуть не потерявший жизнь при защите своих товарищей, достоин стать гражданином Франции, как бы пафосно не звучали мои слова. На ваше новое имя в Центральном банке Франции открыт счет, на котором размещены средства в двести тысяч долларов. Этого должно хватить вам на первое время. Также, через две недели вы отбываете в Швейцарию, где пройдете двухмесячный курс реабилитации и восстановления на одном высокогорном курорте — вам нужно привести в порядок ваше раненое легкое. Ваше пребывание уже оплачено. Затем можете отправляться в отпуск или куда захотите, вам решать.

— Щедрый подарок, господин генерал. Достоин ли я такого?

— Достоин, не сомневайтесь, хоть это я могу своей властью дать, а то с нашими толерантными политиками и эта малость, невозможна. Когда отдохнете, восстановитесь и наберетесь сил, то рекомендую связаться с президентом охранной компании «Бриз» полковником в отставке Жаном Леграном. Он мой хороший знакомый, мы вместе начинали службу в Легионе. «Бриз» занимается охраной объектов, в боевых действиях участие не принимает и с криминальными элементами дел не ведет. Гонорары за работу солидные, вдвое выше, чем в Легионе. Работа не тяжелая, но ответственная.

— Наверное, после ранения мне не захочется вновь брать в руки оружие.

— Смею вас заверить, Алекс, что так заявил бы любой человек, будь он на вашем месте. Но вы, Воин с большой буквы, и чуть позже поймете, что защищать людей это ваше призвание, жизнь гражданского обывателя не для вас.

— А разве охранная компания «Бриз» военная организация?

— Гражданская по статусу, но военная по дисциплине и ответственности за порученное дело. Мне очень жаль, Алекс, что вы не может продолжить службу в рядах Легиона, из вас бы получился отличный офицер, с вашим личным делом я ознакомился. Скажу прямо, отличные у вас аттестации и результаты тестирования, не все офицеры обладают таким уровнем интеллекта. Поскольку, вам можно доверять, то я оставлю свою визитку. Возникнут вопросы или просьбы, звоните.

Прошел уже час, как генерал покинул мою палату, а я продолжал ошарашено вертеть в руках новенький паспорт, визитку и пластиковую карточку. Да, за потерянное здоровье со мной рассчитались солидно, а если учитывать те обстоятельства, возникшие после моей стрельбы, то я мог бы и ласты завернуть. Отдых в Швейцарии это замечательно, это очень здорово. Я себя чувствую в принципе нормально, иногда накатывает легкое недомогание и возникают незначительные боли в области ранения. Но с каждым днем эти симптомы проявляются все реже и реже. Доктор Радж говорит, что я выздоравливаю очень хорошо и в скором времени вообще забуду об этом неприятном моменте в жизни. Правда, шрамы на теле мне напомнят об этом, их никуда не денешь, а заниматься пластикой, удовольствие не из дешевых. И не нужна мне идеально чистая шкура, я на подиуме вертеться не собираюсь. А, собственно, что я намерен делать дальше?

Отдохну, повидаюсь с отцом, это обязательно. Не знаю, может, даже нанесу визит Фрое. А, что потом? Вновь напрягать отца поиском мне нового места работы, и с восьми утра до пяти вечера торчать за столом, выполнять непонятные указания начальника. Многие так живут и ничего, привыкают, даже удовольствие получают от такого способа жизни. Я подобного опыта не получил, но прекрасно помню студенческое время, когда сам планировал свое время и сам принимал решение о сроках выполнения работ. Может, вернуться в Мурманск и «замутить» компьютерную фирму? А, что — это мне вполне по силам, денежка есть, отец поможет, если понадобиться. Ладно, пока не буду загадывать, подлечусь, а потом буду решать.

Как и обещал генерал, я попал на курорт в Швейцарии и место, я вам скажу, замечательное, знаменитый Гриндельвальд на высоте более километра. Это такой себе городок в Бернских Альпах в регионе Юнгфрау. Зимой здесь не протолкнуться от любителей катания на лыжах, а летом народ занимается пешим туризмом. Желающие могут совершить альпинистское восхождение на знаменитую северную сторону горы Эйгер. Не знаю, почему от восхождений фанатеют туристы, но мне лезть в горы не хочется. У меня другая задача: привести в порядок организм.

Добирался в Гриндельвальд автобусом из Женевы, любовался из окна прекрасными пейзажами. Могут же жить люди по-человечески, не загаживая окружающую среду отходами своей жизнедеятельности. В Швейцарии это особенно хорошо заметно, везде чистота и порядок, да оно и понятно, страна ориентирована на туризм.

Поселился в небольшом пансионате со смешным названием «Зеленая трава», неужели она бывает другого цвета. Выделили двухкомнатный номер со всеми удобствами, в котором я с удивлением обнаружил все мои вещи, ранее оставленные в Ниме, кто-то из моих сослуживцев озаботился их доставкой. Доктор Майер, внимательно изучив мою карту больного, провел осмотр, а потом прогнал через аппаратное исследование. После этого решил, что мне показано гулять по лужайкам, дышать свежим воздухом, посещать в пансионате искусственный соляной грот, кушать почти десяток таблеток и подставлять попу под три ежедневных укола. Раз в неделю меня будут возить в числе других отдыхающих на термальные источники в Лёйкербад.

Собственно, меня все устраивало: и распорядок дня, и кормежка, и доступ ко всем средствам информации. Одного не хватало — это внимания женщин. Нет, их в Гриндельвальде полно, самых разных рас и национальностей, но они мне казались какими-то опасным, что ли. Не мудрствуя лукаво, позвонил своим подружкам, Маше и Лизе. Лиза обещала появиться у меня в гостях через десять дней, о Машке ничего не сказала, наверное, хочет, чтобы я только ей достался. Пусть будет так.

Затем позвонил отцу, пообщались. Я промолчал о своем ранении, сказал лишь, что отдыхаю в Швейцарии. Надо знать отца, он прилетел на следующий день. Говорят, что от матери невозможно скрыть личные проблемы, а я вам могу авторитетно заявить: от отца, который вырастил вас с пеленок, тоже что-либо скрыть у меня не получилось. Пришлось все рассказать подробно.

— И что ты намерен делать после отдыха? — поинтересовался отец. — Лиха ты хлебнул предостаточно, пора, наверное, найти спокойное место.

— Вот скажи, а Мурманск может быть тем тихим и спокойным местом? Смогу ли я у тебя по «крылышком» пригреться и жить в свое удовольствие, работая в порту?

— Спорить не буду, порт и город, в целом, постепенно хиреют. Объем перевозок не растет, кое-как болтается на прежнем уровне. Грузовой флот новыми судами не пополняется, а старые уже ремонтировать устали. Представляешь, иногда на ремонт вшивого портового буксира уходит средств больше, нежели мы бы затратили на покупку нового. Так вся парадоксальность ситуации в том, что буксиров нужной нам мощности и класса не производят. Абы какие нам не нужны, у нас условия суровые.

— Не поспоришь с этим. А я смогу найти работу в городе по специальности?

— Разве одним Мурманском ограничивается Россия, есть много городов, где твои умения будут востребованы.

— Ага, что-то зарабатывать и большую часть тратить на оплату съемного жилья, коммунальные услуги, а еще нужно покушать и одеться. В итоге, все заработанное, я буду тупо проедать.

— Люди же как-то живут.

— Я посмотрел как в Европе люди живут. Это совершенно два разных мира, Россия и Европа. Во всех странах люди живут, а у нас выживают, и за многие годы ничего существенно не изменилось. Мы, как продавали в Европу богатство своих недр, так и продаем. Только раньше жирела партийная верхушка, а сейчас толстеют олигархи, что тем, что этим, нет совершенно никакого дела до населения страны. Печаль-беда, одним словом, и радужных перспектив я пока не вижу, хотя наши СМИ трубят везде и всюду о достижениях и свершениях.

— Пообщайся с Фроей.

— Была мысль, тем более она мне предлагала должность в своей компании, и жилье на вилле. Съездить в гости можно, но жить и работать с ней и у нее я морально еще не готов.

— Тогда не торопись, у тебя есть время. Отдохнешь, оттаешь душой, а там, гляди, и нарисуется правильное решение. Главное, не делай поспешных поступков, все взвесь, как надо.

Все же Господь, когда пытается соединить судьбы разных людей, руководствуется особыми мыслями. В этом я убедился, позвонив Фрое. Биологическая мамочка примчалась в пансионат на третий день. Сознаюсь честно, просто захотелось с ней пообщаться не по телефону, а вживую. Может, у меня где-то там глубоко в душе появилось к ней сострадание и я решил дать ей возможность проявить толику материнских чувств. Так, или нет, но Фроя прилетела и целых три дня посвятила мне. Скажу так, мне было приятно и, самое интересное, что Фроя решила подыскать мне место в своей компании, хотя я ее об этом не просил.

А потом на неделю я выпал из окружающего мира, приехала Лиза. В первый же день мы совершенно не вылезали с постели, дарили друг другу любовь, наслаждались этим чувством. Я заметил, что мой организм еще полностью не восстановился. Если ранее я мог заниматься любовью без устали, то сейчас почувствовал, что предел возможностям все же наступил. Уставшие, мы просто вырубились. А вот на следующий день я понял, что для успешного и быстрого выздоровления мне не хватало секса. Не поверите, с самого утра прилив сил был таким, что я готов был свернуть все Альпы, ну, пусть не все, но гору Эйгер точно. Это заметила улыбающаяся во все тридцать два Лиза.

О Машке Лиза поведала печальную историю, нет теперь в живых этой очаровательной и бесшабашной девчонки.

Прошлым летом, после сдачи экзаменов девушки вернулись в Россию. Лиза — в Нижний Новгород, а Машка — в Москву. У них было целых два месяца на общение с родными и на отдых, ведь студенческая жизнь «тяжела» и хлопотна. Двоюродный брат Машки уговорил ее поехать отдыхать на Бали — как раз подобралась хорошая компания. Отдыхать всегда хорошо, да еще в таком экзотическом месте с хорошим климатом. Машка ежедневно присылала Лизе видеоотчет о ходе отпуска и сотни фотографий. На одной Машка катается на водных лыжах, на другой — совершает погружение к живописным рифам, на третьей — летает на парашюте, и так далее. Лиза с одной стороны завидовала Машке: как же, та отдыхает, получает ни с чем ни сравнимые удовольствия, а девушка вынуждена совершать турпоходы в новгородские леса, заниматься поисковыми работами на местах боев периода Великой Отечественной войны. Нет, походы тоже вещь хорошая, и для здоровья полезная, но обилие комарья вблизи болот просто выводила Лизу из себя. Еще приходилось копаться в разных траншеях и блиндажах, вымазываться в жидкую грязь и поднимать на поверхность останки наших и немецких солдат. Занятие благородное и нужное. Ведь в каждом поиске удавалось найти неизвестные захоронения, установить судьбу без вести пропавших воинов. Да, отдых тяжелый, но Лиза гордилась своей работой, ведь среди ее родственников тоже были участники той войны, благо все умерли своей смертью, их могилы не пришлось разыскивать.

За неделю до намеченной встречи в Москве Машка перестала выходить на связь, телефон ее был отключен. Билеты в Париж были куплены заранее и Лиза поначалу не волновалась. На отдыхе могло случиться все, что угодно. Телефон украли, могла его потерять или утопить в море-океане. От таких происшествий никто не застрахован.

За два дня до вылета Лиза приехала в Москву и отправилась на квартиру к сокурснице, где останавливалась перед вылетом. Приехала и выпала в осадок — в доме траур по Машке. Оказалось, неделю назад Машку похоронили. Клавдия Степановна, мать Машки, как смогла сквозь слезы рассказала Лизе о происшествии. Правда, по факту её гибели еще ведется следствие, но о некоторых фактах Клавдии Степановне следователь рассказал. Официально Машка умерла от передозировки наркотиков, хотя никогда в своей жизни этим не увлекалась и даже не пробовала. По словам следователя, Машку двоюродный брат Кирилл попытался использовать в качестве живого контейнера по доставке наркотиков в Россию. Он чем-то опоил ее до полусознательного состояния и заставил проглотить два десятка капсул с наркотой. Как не обнаружили в живой Машке капсулы тамошние пограничники, следователь не знает. Еще на подлете к Москве Машка почувствовала себя плохо и с каждой минутой ее состояние ухудшалось. Прямо с трапа самолета ее увезли в больницу. Причину установили быстро, но спасти девушку врачи не смогли. К вечеру Кирилл давал признательные показания, а что толку, Машку уже не вернуть.

Рассказ Лизы тронул меня до глубины души, мне было очень жалко подругу. Сходили в ближайший ресторан, заказали обед и помянули девушку. Потом сделали заказ с собой и устроили поминки в моем номере. Пусть ей земля будет пухом, неплохим она была человеком.

Утром на меня и на Лизу без содрогания смотреть было страшно: синюшные и похмельные лица отражались в зеркале ванной комнаты, а в глазах полное отсутствие понимания действительности. Только к вечеру мы немного пришли в себя и выбрались из номера прогуляться на свежем воздухе. С большим трудом удалось затолкать в себя по чашке кофе на открытой веранде ближайшего кафе.

Провожал Лизу на железнодорожном вокзале, купил ей билет в мягкий вагон. Хоть и недолго ехать, но пусть проедется с комфортом. На прощание Лиза поцеловала меня и сказала, что эта наша последняя встреча, она решила прекратить со мной отношения, так как они напоминают ей о подруге, а она хочет избавиться от этих воспоминаний.

Ну, вот и еще одна страница моей жизни перевернута, приятная, надо сказать страница.

Оставшееся время отдыха я потратил с пользой. Стал восстанавливать свою физическую форму, благо в пансионате был собственный фитнес-центр. Я уже говорил, что после общения с Лизой я почувствовал серьезный прилив сил, а теперь эти силы тратил, чтобы привести себя в норму. Поначалу было тяжеловато, побаливали места ранений и дыхание частенько сбивалось, но как говорил мой первый тренер по дзюдо — терпение и труд все перетрут. Так и получилось у меня. Не скажу, что стал прежним, но очень приблизился к оптимальному состоянию, к сожалению, пока скрытые способности организма не восстановились, и восстановятся ли они, мне неизвестно.

На досуге посовещавшись с собой, решил ехать к Фрое, попробую трудится в ее фирме.