Адмирал Империи – 38

Глава 8

Место действия: звездная система HD 62129, созвездие «Тельца».

Национальное название: «Ингерманландия» — сектор контроля Российской Империи.

Нынешний статус: контролируется Черноморским космическим флотом.

Точка пространства: 40 миллионов километров от планеты Ижора-8.

Дата: 6 июля 2215 года.

Между тем, вице-адмирал Иван Карпухин, разделив вверенный ему флот на эскадры и прочесывая тем самым одновременно по несколько звездных систем за раз, наконец-то обнаружил и после долгой и утомительной погони настиг эти самые четыре «черноморские» дивизии. Бесконечные часы бесплодных поисков, тревожного ожидания и смутных предчувствий — все это осталось позади. Теперь пришло время действовать.

Командующие «черноморцев», как правильно до этого предположил Демид в разговоре со своим адмиралом, действительно поднимали местное колониальное население на мятеж против теперь уже диктатора Зубова. Они несли в массы простую и понятную идею — власть узурпирована, законный правитель мертв, и долг каждого честного гражданина — восстать против тирании.

Как оказалось, огромное количество обитателей здешних звезд, в частности местной военной и гражданской элиты, готовы были взяться за оружие, узнав о перевороте, устроенном на Санкт-Петербурге-3 и коварном убийстве адмирала Самсонова, которого, повторюсь, простые колонисты, не искушенные в политических игрищах, до сих пор продолжали воспринимать крайне положительно, как победителя османов в крайнюю нашу кампанию против султана Селима Седьмого… Его образ — мудрого и справедливого командующего, ведущего свой Черноморский флот сквозь битвы и испытания — прочно укоренился в народном сознании. И вот теперь этот нерушимый бастион рухнул, оставив после себя чувство смятения, гнева и жажду возмездия.

Адмиралы-«черноморцы» умело играли на этих настроениях. Они говорили о чести, долге и верности присяге — не самозванцу, но законам и идеалам Российской Империи. Их речи зажигали огонь в душах слушателей. Даже штатские не остались в стороне: инженеры, техники, рабочие верфей — каждый стремился внести свой вклад в общее дело.

Вот и сейчас по всему маршруту следования «черноморских» дивизий, ушедших и не ставших служить новому диктатору, к ним на словах и на деле присоединялись буквально тысячи добровольцев в том числе и из бывших ветеранов той войны. Боевой дух, царивший на кораблях, достиг невиданных высот. Казалось, нет такой силы во вселенной, что могла бы их остановить. В общем, недостатка желающих вступить в ряды Черноморского флота у Хиляева, Красовского, Орлова и Гуля не было. Осталось только взять под контроль местные гражданские и военные верфи звездной системы «Ингерманландия» и начать «принтовать» в их эллингах новые боевые корабли…

Однако сделать этого «черноморцам» не дали. Теперь у вице-адмирала Карпухина, плотно севшего на хвост своим бывшим товарищам по оружию, были все основания для того, чтобы считать вышеупомянутых четырех адмиралов — предателями и своими врагами. В его голосе, когда он вышел на связь с «черноморцами», звучал металл и неумолимая решимость:

— Господа, вы обвиняетесь в измене Российской Империи и в призывах к открытому мятежу колониального населения сектора, — официальным тоном заявил Иван Семенович, появляясь на экране перед адмиралами-черноморцами, когда, наконец, настиг их флот в с той самой «Ингерманландии». — Я был послан диктатором-регентом с приказом — догнать вас и обезвредить…

Он сделал многозначительную паузу, обводя тяжелым взглядом лица на экране, и продолжил:

— Обращаюсь ко всем офицерам и космоморякам вымпелов дивизий Черноморского космического флота. Тем из вас, кто деактивирует боевой режим своих кораблей и сейчас же покинет общий строй мятежной эскадры — будет объявлена амнистия. Они будут восстановлены во всех правах, званиях и должностях…

Последние слова прозвучали как приговор:

— Те же, кто решит сопротивляться — будут немедленно уничтожены, навсегда оставшись летать в данных координатах в виде космического мусора!

Тишина, воцарившаяся после этого ультиматума, была недолгой. «Черноморцы» от последнего техника на корабле до командующих дивизиями, хоть их и было сейчас меньше, чем противника, очень долго смеялись над таким нелепым ультиматумом. Смех, язвительный и презрительный, казалось, заполнил весь эфир.

— Иван Семенович, ты, как не принадлежащий за всю свою карьеру ни к одному регулярному космофлоту, и до этого возглавлявший лишь гарнизонную эскадру, наверное, плохо знаешь особенности и традиции, в частности нашего Черноморского флота, — ответил ему, снисходительно улыбаясь, вице-адмирал Хиляев, по свойски, на правах старого товарища еще по Нахимовскому Училищу. В его голосе сквозила ирония, но взгляд оставался холодным и непреклонным. — А может просто запамятовал… Но если ты забыл, я напомню, что «черноморцы» отличаются в частности от твоих подчиненных верностью произнесенному слову и своей клятве. Мы чтим наши традиции и свято верим в братство, скрепленное кровью и огнем сражений. Знаю, что тебе, как командующему «резервной» дивизией, такая наша особенность не очень-то понятна…

Хиляев откинулся в командирском кресле, не сводя глаз с изображения Карпухина на мониторе. Пальцы вице-адмирала выстукивали на подлокотнике нервную дробь. Он ждал реакции своего визави, готовый парировать любые аргументы и отстаивать честь флота до конца.

— Не груби, Дамир, — посоветовал Хиляеву, вице-адмирал Карпухин, грозно посмотрев на того с экрана. Его лицо потемнело от гнева, губы сжались в тонкую линию. Было видно, что Иван Семенович едва сдерживается, чтобы не сорваться на крик.

Однако Дамир Ринатович был не из тех, кого можно было запугать одним лишь взглядом. Он лишь усмехнулся, демонстративно скрестив руки на груди:

— Как показала практика гражданской войны ваши гарнизонные группы слишком часто меняют свои убеждения, а также своих лидеров, в зависимости от того, куда подует солнечный ветер. Для вас, похоже, это норма, а для нас — исключение…

Хиляев говорил спокойно, даже несколько лениво, словно объяснял прописные истины нерадивому ученику. Но каждое его слово било точно в цель, заставляя Карпухина все сильнее стискивать зубы.

— Мы остаемся верными своему слову, присяге и традициям. Наши принципы и убеждения — не предмет торга и не флюгер, меняющий направление по воле ветра. В отличие от вас, легко предающих тех, кому клялись в верности. Поэтому думаю, даже не стоит нам дальше продолжать эту никчемную беседу, давай сразу перейдем к делу…

Слова Хиляева повисли в эфире. Карпухин молчал, его лицо застыло непроницаемой маской. Лишь желваки, ходившие на скулах, выдавали бушевавшие внутри эмоции.

За время пока командующие флотами упражнялись в искусстве риторики, четыре дивизии Черноморского флота соединились в огромное единое «каре», и стали преспокойно ждать дальнейших действий со стороны своего противника. Сто сорок боевых кораблей выстроились идеальным квадратом, ощетинившись орудийными башнями и силовыми щитами.

— Что ж, глупцы, вы сами этого пожелали и своим упрямством выбрали себе судьбу, — пожал плечами вице-адмирал Карпухин, отдавая приказ своим подразделениям, перестраиваться в «конусы» для атаки. — Ты слишком долго нахваливал себя и своих сотоварищей, Дамир, что я подумал, а может действительно, вы такие сильные духом, непоколебимые и стойкие в бою! Сейчас мы это и проверим…

По мановению руки Ивана Семеновича, шесть его дивизий стремительно рассыпались по космосу, перестраиваясь на ходу. Атакующие порядки «конусами» вытягивались в смертоносные фигуры, устремляясь к гордому «каре».

Корабли Ивана Карпухина обступили «каре» со всех направлений и по команде одновременно набросились на оборонительное построение. Атаки «конусами» шли одна за другой, волна за волной, словно неудержимый прибой, разбивающийся о неприступные скалы. Обе стороны несли существенные потери, но корабли «черноморцев» продолжали держать прежние позиции, не разбивая ряды, несмотря на ураганный огонь и навалы превосходящих сил противника. Сто девяносто вымпелов пытались разбить «сферу» из ста сорока кораблей. Ближний космос плавился от количества выброшенной из жерл палубных орудий плазмы…

На самом деле вице-адмирал Хиляев и его товарищи делали все правильно. Таким глухим оборонительным построением, коим являлась «сфера», комдивы-черноморцы специально позволили окружить себя врагу плотным кольцом, чтобы у зажатых со всех сторон их командиров кораблей не возникало бы желания покинуть строй перед лицом превосходящих сил врага. Это была рискованная, но хорошо продуманная тактика — превратить кажущуюся слабость в силу, сделать так, чтобы отступать было попросту некуда. Каждый корабль, каждый член экипажа должен был сражаться с удвоенной яростью и решимостью, зная, что пощады не будет и надеяться можно лишь на товарищей, прикрывающих спину.

Нет, «черноморцев» конечно же нельзя было обвинить в трусости, тем более что совсем еще недавно они не раз доказывали свою стойкость и отвагу в бесчисленных сражениях с американцами, османами и поляками. В тех битвах они покрыли себя неувядаемой славой, их подвиги вошли в легенды и учебники по военному искусству. Закаленные в боях ветераны, они не ведали страха и не мыслили жизни без служения Отечеству. Их дух был крепок, как космическая сталь их кораблей.

Однако во-первых, сейчас перед ними находились такие же русские космоморяки, как и они сами, а во-вторых, за несколько месяцев, сначала в противостоянии с «янки» и их союзниками, а теперь еще в стычках разразившейся в Империи гражданской войны, команды кораблей дивизий Черноморского флота были сильно разбавлены новыми космоморяками и офицерами, и за всех их Хиляев, Красовский и остальные не могли ручаться. В горниле непрерывных сражений выковывалась новая военная элита, но были и те, кому еще только предстояло пройти боевое крещение. Да, они тоже приносили присягу и облачались в черные мундиры космофлота, но смогут ли они, не дрогнув, встретить шквальный огонь и ринуться в самое пекло, когда придет час? Это и предстояло проверить в том числе и сегодня.

Именно поэтому опытные и прошедшие не один десяток космических битв адмиралы–черноморцы собственными руками загнали своих людей в «крысиный угол», чтобы те дрались до последнего и сплачивались уже в бою. Они понимали — сейчас нет времени на долгие речи и воодушевление. Адмиральский расчет был точен и безжалостен. Действительно космоморяки-«черноморцы» сражались сейчас с удвоенной силой, не щадя ни себя, ни врага.

С другой стороны вице-адмирала Карпухин с удивлением для себя обнаружил, что до сих пор, несмотря на бесконечные навалы его кораблей на «каре», он не может разбить строй врага и посеять в его рядах панику… Его флот, превосходящий противника числом и огневой мощью, раз за разом откатывался, наталкиваясь на неодолимую стену кажущихся неуязвимыми кораблей «черноморцев».

Карпухин недоуменно хмурился, разглядывая через экраны тактические построения врага, ощетинившиеся стволами орудий.

— Откуда у них столько отваги⁈ — недоуменно спрашивал сам себя адмирал, нервно расхаживая по мостику флагмана. — Ладно у простых космоморяков, но там же есть Гуль…

Карпухин резко остановился, с горечью усмехнувшись своим мыслям. Тут надо уточнить, что Иван Карпухин, как один из в недавнем прошлом приближенных ко двору ныне покойного императора, не раз встречался и даже приятельствовал с Аркадием Эдуардовичем Гулем и прекрасно знал о слабостях последнего в качестве командующего дивизией и о том, что Гуль неоднократно праздновал труса в секторе сражения. Вице-адмирал лично был свидетелем тому, как Гуль бледнел и терялся в минуты опасности, как принимал опрометчивые решения. Тогда это сошло ему с рук…

…В это время «резервные» и сводные дивизии Карпухина сами уже существенно поредевшие, продолжали бесперспективные попытки вгрызться в оборонительную «сферу», но все они по-прежнему не приносили никакого результата. Раз за разом они бросались в атаку, и раз за разом откатывались назад, оставляя в космосе остовы своих погибших кораблей. Казалось, этому не будет конца — два несокрушимых монолита вцепились друг в друга мертвой хваткой, не желая уступать ни пяди пространства.

Карпухин, наблюдая за ходом сражения с мостика своего флагмана, чувствовал, как внутри закипает холодная ярость пополам с отчаянием. Его безупречный план разбивался о железную волю и мужество врага. Вице-адмирал ходил из угла в угол, то и дело сжимая кулаки, словно хотел раздавить эту неуступчивую «сферу» голыми руками. Мысли его лихорадочно метались, ища выход, просчитывая варианты. Должно же быть что-то, какая-то слабость, брешь в обороне противника! Но те стояли насмерть, и, казалось, само мироздание не в силах их сдвинуть.

Наконец, до Ивана Семеновича дошло, что у «черноморцев» просто нет другого выхода, как сражаться до конца… Эта мысль обрушилась на него, как ледяной душ, мгновенно остужая кипящие эмоции. Он замер посреди мостика, пораженный внезапным озарением. И тогда адмирал, хлопнув себя по лбу, отдал приказ одной из своих дивизий отойти от прежних занимаемых координат. Это был рискованный, отчаянный ход — ослабить давление, дать врагу передышку и шанс на спасение. Но только так можно разрушить их железную решимость, посеять зерно сомнения и страха. Если «черноморцы» дрогнут, если хоть на миг усомнятся в своей обреченной стойкости — их оборона рухнет, как карточный домик.

Атакующая сторона на время отступила от «каре» на безопасное расстояние якобы для перегруппировки и подготовке к новой волне атаки. В рядах космоморяков Карпухина воцарилось недоумение, граничащее с паникой. Отступать? Сейчас, когда враг уже на грани? Многие капитаны открыто роптали, считая приказ адмирала безумием и предательством. Но Иван Семенович был непреклонен. Он знал — это не бегство, а тонкий психологический расчет. Главное сейчас — посеять в стане врага семена раздора и неуверенности. А для этого нужно дать им надежду на спасение.

Одновременно с этим одна из «резервных» дивизий, выполняя приказ командующего, покинула свои позиции во внешнем периметре осады и отошла за строй соседнего подразделения. Образовался разрыв, брешь в кольце окружения. Это был приманка, наживка, на которую должен был клюнуть противник. И расчет Карпухина оправдался сполна… Дамир Хиляев в последний момент к своему ужасу осознал, что его хитроумный план был Карпухиным полностью разгадан, и теперь вице-адмирал уже ничего не мог с этим поделать…

По дивизиям атакующей стороны вновь была объявлена очередная атака. Сто семьдесят кораблей, снова выстроившись в «клинья», ринулись на врага, но теперь «черноморцы» вернее часть из них уже не так отчаянно дрались, как в предыдущие навалы. Стоило только напряжению возрасти, как одна из дивизий Черноморского флота, а именно, хорошо вам и мне знакомая — 27-я «линейная» начала покидать общий строй, бросаясь в образовавшееся «окно» и стараясь выйти на оперативный простор. Трусость и малодушие — вот что двигало ее командующим в этот миг. Страх смерти для Аркадия Эдуардовича Гуля как всегда оказался сильнее долга и присяги.

Тут еще необходимо уточнить, что от прежнего состава 27-ой «линейной» дивизии, в которой в том числе и ваш покорный слуга встречал войну с «янки», к этому моменту не осталось и десяти процентов. Абсолютное большинство кораблей и экипажей подразделения составляли новобранцы и рекруты никогда до этого даже не служившие в Черноморском космофлоте. Это не отменяет позора от бегства кораблей дивизии, но все же я не мог об этом факте не упомянуть… Возможно, им просто не хватило времени впитать тот несгибаемый дух, ту доблесть и самоотверженность, что веками воспитывались в рядах «черноморцев». Но сейчас это уже не имело значения. Предательство есть предательство, и его горечь от этого не становится слаще…

— Гуль, твою же мать! — орали на нерадивого контр-адмирала сразу и Хиляев и Красовский. — Немедленно возвращай корабли назад!

В их голосах слышались боль и отчаяние вперемешку с яростью. Они не могли поверить, что все рушится, что их непобедимый бастион разваливается на глазах. Не по воле врага — но из-за трусости и предательства своих же. Самый страшный удар, который только можно представить.

Ответом им было молчание в эфире. Гуль не отвечал — то ли от стыда, то ли сознавая всю бесполезность оправданий. Так или иначе, но своим молчанием и своими действиями он окончательно подписал приговор всему сражению…

В итоге, в результате выхода из боя 27-ой «линейной» обороняющаяся «сфера» «черноморцев» была окончательно разрушена, и вице-адмиралу Карпухину оставалось только потирать руки и отдать приказ преследовать убегающего врага, непрерывно атакуя и не давая тому снова собраться в единое построение…