Абсолютная Власть

Глава 5 С чего все началось

Никита замолчал, собираясь с мыслями. Его взгляд уплыл вдаль, в прошлое. За этот год для него случилось столько, что хватило бы на целую жизнь, поэтому я его не торопил.

Молодой воевода провёл рукой по русой бородке и спросил:

— Может, сначала расскажешь, что с тобой приключилось? Тот рыжий парень говорил, что он тебя чуть не закопал. Что это значит?

— Враги узнали о моём возвращении и пытались убить, — ответил я. — Послали ко мне головорезов из банды некоего Зубра. Слышал о нём?

— Слышал, — кивнул Никита. — Ещё до войны. Отъявленный мерзавец…

— Его люди не лучше. Они где-то достали вашу форму и представились дружинниками. Дали мне чай со снотворным, а когда я уснул — выстрелили в голову.

Добрынин удивлённо осмотрел мою голову. Мои волосы с обеих сторон слиплись от крови, багровые подтёки на шее смешались с грязью.

— Магия, — ответил я на невысказанный вопрос. — Может быть, Очаг мне помог.

— Когда это случилось? Сегодня ночью?

— Да.

— Ночью был странный всплеск магии… Весь купол мерцал. Наверное, это оно и было, — пробормотал Никита.

Я не стал разуверять его. Всплеск действительно мог быть, но, скорее всего, так Очаг отреагировал на гибель «настоящего» Владимира.

— Так что насчёт рыжего? Он был с ними заодно? — спросил воевода.

— Не совсем. Он отказался стрелять и помог мне разобраться с ублюдками, — ответил я. — Не суди строго, парень ещё слишком молод и не понял, с насколько плохими людьми связался.

— Ты ему доверяешь?

— Насколько можно. Пока что он показывал себя достойно.

Никита медленно кивнул и уточнил:

— То есть ты убил этих наёмников?

— Да. Они лежат в могиле, которая предназначалась для меня.

— Справедливо, — усмехнулся Добрынин. — А почему, позволь узнать, ты решил вернуться? И что у тебя с глазами? Они у тебя всегда были карими, а теперь… золотые. Я таких никогда не видел.

— Такими они стали после перерождения, — честно ответил я, не вдаваясь в подробности. — Что насчёт возвращения — я понял, что в Тибете мне больше делать нечего. Я смогу исцелиться здесь.

— Как?

— Есть идеи. Сначала мне нужно пообщаться с Очагом.

— До этого Очаг не мог помочь, — с сомнением протянул воевода.

— Всё изменилось, — пожал плечами я. — Ну, теперь твоя очередь. Рассказывай, как наш род оказался в таком плачевном положении.

Никита протяжно вздохнул, проводя ладонью по карте, где красными чернилами были отмечены вражеские зоны.

— Год назад Совет Высших объявил Градовых вне закона, — начал он. — Нас обвинили в измене Родине.

— По какой причине? — спросил я.

— Твой отец говорил, что нас оклеветали Муратовы. Якобы подсунули Совету фальшивку о нашем союзе с японцами. Мол, мы планируем с их помощью завоевать весь Дальний Восток и отнять у Российской империи.

— И это сработало?

— К сожалению. Вроде у Муратова есть связи в Высшем Совете… Твой отец ещё до войны конфликтовал с графом. Не знаю, из-за чего, но там было что-то личное. К тому же Муратов должен вам крупную сумму, но отказывался отдавать. Барон подал на него в суд, но своего так и не добился. Результат — вот он.

Никита достал из ящика стола потрёпанный документ с печатью. Бумага пахла дымом. Написана она была от руки, а внизу стояло шесть подписей и багровела печать с двуглавым орлом.

— Достал из кабинета твоего отца, — чуть виновато объяснил Добрынин.

Я взял документ и начал читать.

'УКАЗ.

Сим документом Совет Высших постановляет…'

Много формальных слов, а суть в самом конце:

'Объявить род Градовых изменниками Российской империи. С момента утверждения сего документа считать род Градовых вне закона, лишить всех привилегий и любой поддержки правительства Российской империи.

Данный указ вступает в силу немедленно и обжалованию не подлежит'.

— Занятно, — сказал я. — Почему нас просто не лишили титула и всех земель?

— Совет Высших не имеет на это права. Отнимать титул и земли может лишь император, а его, сам знаешь, сейчас у нас нет.

— Нет, не знаю. Императорский род прервался?

— Уже давно, — слегка удивлённо произнёс Никита. — Почему ты…

— Пуля в голове, — я уже привычным жестом приставил два пальца к виску. — Магия восстановила мой мозг, но воспоминания оказались уничтожены. Может, вернутся со временем или благодаря Очагу. Но пока что я многое не помню ни про себя, ни про наш мир.

— Демон меня сожри, — покачал головой воевода и улыбнулся. — Хорошо, что меня ты помнишь. Насчёт императора — последний погиб девяносто лет назад, в конце Мировой магической войны, а наследников у него не было. В стране чуть гражданская война не случилась, и в итоге к власти пришёл Совет Высших. Шесть великих князей, которые теперь и правят страной. Называют себя «хранителями престола», но каждый тянет одеяло на себя.

— Ясно, — большая политическая обстановка меня пока что не особо волновала. Масштаб моих стремлений необходимо было сузить до проблем рода Градовых. Пока что.

Никита замолчал, глядя на сломанный меч на стене. Лезвие тускло блестело в полосе света из узкого окна.

— Значит, когда нас объявили изменниками, Муратов собрал альянс и атаковал, — сказал я, возвращая разговор в нужное русло.

— Было четыре рода, — кивнул Добрынин. — Муратовы, фон Берги, Карцевы и Немцовы. Немцовых мы разбили, твой отец лично прикончил главу. Они вышли из войны, но остальные три рода… — Никита покачал головой. — Они оказались слишком сильны.

Он повернулся к столу и принялся водить пальцем по карте:

— Муратовы и Карцевы — магические роды, фон Берги — технократы. Слаженный получился союз. Фон Берги организовали логистику и вели артиллерийские обстрелы, Муратовы и Карцевы наступали с двух сторон. В общем, мы не выдержали. В битве при Орловке нас полностью разбили. Мой отец погиб в том бою.

Воевода снова бросил взгляд на сломанный меч, и я спросил:

— Это твоего отца?

— Да. Единственное, что от него осталось. Маги Муратовых накрыли их расположение огненным штормом, защита не выдержала. Отец и остальные офицеры превратились в пепел, — Никита поджал губы и опустил взгляд.

— Мне жаль, — сказал я.

— Не о чем жалеть. Он погиб в бою, как всегда и мечтал. Что ж, ну а после Орловки мы отступали и несли потери, снова отступали и снова несли потери. Капитан Роттер предал нас и переметнулся на сторону врагов. Нас атаковали исподтишка в десяти километрах от поместья… Это стало последней каплей.

Никита качнул головой, наверняка вспоминая то сражение:

— Все, кто выжили, оказались здесь, и я принял командование. Большая часть людей потом ушла, остались только самые верные. Нас окружили, но с помощью Очага мы отбивались. А потом всё закончилось, и вот мы до сих пор сидим в осаде.

— Враги не пытались пойти на штурм?

— Пытались, конечно. Но у нас Очаг третьего уровня, сам понимаешь, — сказал Добрынин.

Я точно не понимал, что это означает, но суть улавливал. Судя по всему, Очаг обладал настолько большой силой, что даже армии трёх родов не смогли пробиться к усадьбе.

— Они даже подкопы пытались сделать, кроты хреновы, но защита Очага и под землю уходит, — Никита обвёл рукой круг. — Только кажется, что она в виде купола, а на самом деле это сфера.

Мы немного помолчали. Я обдумывал всё, что сказал Никита.

— Все земли, кроме тех, что под защитой Очага, захвачены? — на всякий случай уточнил я.

— Да. Девяносто процентов владений, — мрачно подтвердил воевода.

— И судя по тому, что я видел, они спокойно пользуются материальными и людскими ресурсами, — сказал я. — Так ответь мне на один вопрос, Никита: зачем они вообще официально продолжают войну? Только не говори, что с нашей стороны некому подписать капитуляцию. При желании это мог бы сделать ты или кто угодно ещё.

— Базилевский, например, — согласно кивнул Добрынин. Не успел я спросить, кто это, как он продолжил: — Всё очень просто. Враги хотят получить Очаг.

— И что им мешает?

Никита открыл было рот, когда в дверь вдруг быстро постучали и тут же, не дожидаясь ответа, распахнули её. На пороге появился Артём — с улыбкой до ушей и подносом в руках.

— Бабуля велела вам перекусить, пока похлёбка готовится! — объявил он, ставя поднос на стол. Воевода еле успел убрать карту. — Сказала, если не поедите, она вам уши надерёт.

— Она может, — усмехнулся Никита.

На подносе стоял пузатый чайник, тарелка с хлебом, варёные яйца и несколько щербатых мисочек с разными вареньями.

— Вот это из крыжовника вообще обалденное! — заявил Артём, тыча пальцем.

— Ты что, попробовал варенье для господина, пока нёс его? — нахмурился Добрынин.

— Не-ет, — как-то неуверенно ответил рыжий. — Баба Маша меня там, на кухне угостила.

— В благородном доме надо вести себя соответствующе, Артём, — строго продолжил Никита.

— А я что, я прилично себя веду. Вот, это вам от меня, — парень бросил на поднос несколько карамелек и поспешно отступил к выходу. — Побегу, мне ещё надо морковку дочистить, а то у Бабули рука тяжёлая. Она меня уже пару раз половником огрела! — уже в коридоре сказал он и рассмеялся. — Ну, пока.

Дверь захлопнулась. Никита посмотрел на меня, сдвинув брови, а я только рассмеялся:

— Не злись. Откуда ему знать, как вести себя со знатными? Возможно, до меня он их в жизни не видел.

— Я не злюсь. Просто если ты хочешь его оставить, надо будет обучить манерам.

— Пока что перекусим. А где вы берёте хлеб? — спросил я, намазывая на ломоть земляничное варенье.

— Среди местных ещё есть сочувствующие, иногда у них получается протащить для нас продукты. Очаг их пропускает. В усадьбе, кстати, осталось несколько слуг — те, кто не успел или не захотел бежать. Помогают нам по хозяйству.

На несколько минут в комнате воцарилось молчание. Только увидев перед собой еду, я понял, что голоден как волк. Варенье было не слишком сладким, наверняка без сахара, а хлеб уже подсохшим, но мне было всё равно.

Тем более, ароматный чай со смородиновыми листьями искупал все недостатки трапезы.

Утро тем временем окончательно вступило в свои права. Яркий солнечный свет проник через окно, и за ним я увидел, как дружинники во дворе упражняются с холодным оружием. Мимо них в сторону леса прошли двое мужчин с топорами и пилами.

Когда мы съели всё, что было на подносе, Никита подлил нам ещё чаю и спросил:

— Так на чём мы остановились?

— На том, что враги хотят получить Очаг, — ответил я.

— Точно. Знаешь, я думаю, что главная причина войны была именно в нём. Всё остальное — это так.

— Почему?

Воевода глотнул чаю, глядя на меня поверх чашки, и поинтересовался:

— Ты совсем не помнишь, как работают Очаги и в чём их суть?

— Нет, — мотнул головой я.

— Тогда расскажу, что знаю. Слушай.

г. Хабаровск

Бар «Железный кулак»

Бар утопал в полумраке. Свет керосиновых ламп едва пробивался сквозь сизый дым, окутывающий столы, заваленные пустыми стаканами и засаленными картами. За столами сидели компании мужчин, а в углу, на кожаном диване, восседал Николай Зубарев по прозвищу Зубр.

Его массивная фигура, обтянутая кожаным плащом с меховым воротником, напоминала медвежью. Рядом, прислонённая к стене, стояла его двустволка по имени Громовержец. На прикладе была мастерски вырезана голова оскалившегося медведя, и этот образ вторил облику Зубра.

Сверху приклад был покрыт зарубками, каждый из которых рассказывал свою историю. Здесь — перестрелка с полицейскими в тайге, там — подавление рабочего бунта в порту…

Зубарев одной рукой гладил приклад, словно живого зверя, а второй поглаживал бедро сидящей рядом женщины, время от времени запуская ладонь под юбку. Каждый раз, когда он так делал, она смеялась, наигранно и хрипло.

Рядом, сгорбившись на табурете, сидел приспешник Зубра Антон, или Тоша, как все его называли. Тощий, с лицом, изъеденным оспой, он напоминал шакала, ждущего объедков. Его пальцы нервно перебирали края засаленной куртки, а глаза бегали по залу, словно он ожидал удара сзади.

Если бы Тошу спросили, зачем он вообще работает на Зубарева, тот бы вжал голову в плечи и пробормотал что-то вроде: «Тебе какое дело? Ща я Зубру расскажу, что ты вопросы всякие задаёшь, и мы тебя, сука, закопаем!»

Он был из тех людей, что готовы терпеть любое к себе отношение, лишь бы находиться рядом с кем-то, кто сильнее. В ругани и побоях Тоша даже находил странное удовольствие, как будто ощущал, что за строгостью главаря скрывается своя любовь.

Очень необычная и жестокая, но всё-таки любовь.

По крайней мере, так думал сам Антон, хотя и боялся себе в этом признаться.

Он бросил одновременно стыдливый и похотливый взгляд на декольте женщины, что сидела рядом с Зубаревым, и громко сглотнул.

— Говори уже, чего там у тебя, — глубоким басом потребовал Николай, не отрывая взгляда от своей двустволки.

— Командир, — зашептал Тоша, наклоняясь так близко, что Зубр почувствовал запах гнилых зубов. — Ребята с поисков вернулись.

Зубр медленно повернул голову. Взгляд его глаз, холодных как лёд, заставил Антона отстраниться.

— Продолжай.

— Борька с Васей… их нашли. В могиле на том самом месте, где должен был клиент лежать. Артёма нигде не видели. Зато… — Тоша проглотил комок в горле. — Видели ихнюю машину, когда она через Михайловку проезжала.

За столом повисла тишина. Зубр перестал гладить и приклад, и бедро женщины. Посмотрел на неё и приказал:

— Погуляй.

— Если что, я рядом, милый, — хрипло промурлыкала та и ушла, виляя бёдрами.

Николай перевёл взгляд на подчинённого, и того разом прошиб пот. Когда командир смотрел вот так, ничего хорошего ждать не стоило.

— Дальше, — глухо произнёс Николай.

Тоша заёрзал на табуретке и пролепетал:

— Ну-у, нашли, значится, Борю с Васей. Мёртвые оба.

— Ясное дело, живые в могиле не отдыхают, — в голосе Зубарева появились рычащие нотки, и Антон невольно вздрогнул, как будто его ударили током. — Дальше?

— Борьки башку разрубили, да и Вася не лучше… Лопатой их, походу.

Зубр встал. Диван заскрипел, словно вздохнул с облегчением. Тоша замер и даже дышать перестал, когда фигура командира нависла над ним.

— Башку разрубили? — голос Зубра пророкотал, как гром. Разговоры в баре разом затихли. Бармен, чистивший стакан, замер, будто превратился в столб.

— Н-ну… — Антон попытался улыбнуться, но получился затравленный оскал. — Может, звери…

Двустволка взмыла в воздух, и приклад ударил по столу, как молот по наковальне. Стаканы заплясали, пиво расплескалось по столешнице.

— Звери⁈ — Зубр резко наклонился, хватая Тошу за плечо. Тот застыл, чувствуя, как пальцы впиваются в кожу. — Какие, на хрен, звери⁈ Артём, этот рыжий щенок, предал нас! А это ты, сука, его привёл!

Николай швырнул Антона на пол. Тот упал, ударившись головой о лавку, и завыл, прикрывая лицо руками:

— Командир, да я ж откуда…

— Заткнись! — Зубр изо всех сил топнул рядом с головой приспешника. Тот сжался в позе эмбриона. — Все сюда! Сейчас же!

Наёмники, сидящие за карточными столами, стянулись к освещённому центру зала, как тараканы.

— Вы слышали? — закинув Громовержца на плечо, Зубарев прошёлся вдоль ватаги, вонзая взгляд в каждого. — Градов жив. И этот… — он плюнул на пол, — Артём, предатель, с ним. Они убили Бориса и Васю, украли нашу тачку и смылись.

— Вот уроды! — воскликнул парень с татуировкой паука на шее.

Командир посмотрел ему в глаза, и парень тут же опустил взгляд.

— Мне такое не нравится, — констатировал Николай. — Отряд Зубра всегда выполняет заказы. Всегда!

«А если граф Муратов узнает, что мы провалились, он поджарит всех нас до хрустящей корочки, — мысленно добавил он. — С такими, как он, шутить нельзя».

Тишину разрезал скрип двери. В бар ввалился Герман по кличке Кальмар с красным и потным лицом.

— Командир! — он тяжело дышал, держась за косяк. — Щас только с одним из фон Берговских базарил. Они со своими с блокпоста ехали, который у градовского поместья…

— Что там? — Зубр шагнул к нему, забыв про остальных.

— Тачка там наша проезжала. Походу, рыжий клиента домой увёз.

Кальмар смолк, заметив, как босс медленно поднимает двустволку. Но вместо выстрела Зубр рассмеялся.

— Собирайтесь! — приказал он. — И всех остальных поднимите. Отправляемся в земли Градовых, поохотимся на беглецов, как в старые добрые.

Наёмники заулыбались. В прошлом году, когда прошла горячая фаза войны, они вдоволь повеселились, вылавливая беглых рабочих и отстреливая за награду прячущихся дружинников Градовых.

Николай повернулся к бармену, который всё ещё сжимал стакан и не шевелился.

— Налей всем за мой счёт. И чтоб через полчаса уже отправились! — бросил он наёмникам.

— Да, командир! Не проблема. Найдём их и головы тебе притащим! — заголосили наёмники.

Бармен закивал, торопясь разлить по рюмкам напитки. Наёмники хватали их, избегая взгляда Зубра. Только Тоша, сгорбившись, приковылял к командиру и зашептал:

— Мы их найдём, командир. Обязательно. Я сам…

— Ты, — Зубр схватил его за шиворот, приподняв, как котёнка, — пойдёшь со всеми. И если опять облажаешься, я из тебя чучело сделаю. Понял?

— Я же так и сказал, обязательно найдём! — Антон закивал так, что казалось, голова оторвётся.

Через полчаса бар опустел. Зубр остался один, разглядывая резного медведя на прикладе двустволки.

Где-то там прятался человек, который посмел выжить. Человек, из-за которого вся его репутация — годы страха и крови — могла рухнуть в одночасье.

Он достал из кармана медальон — трофей с первого заказа. Внутри была фотография женщины. Её лицо стёрлось от времени, но Зубр помнил каждую черту. Так же, как помнил, что тогда, много лет назад, он не дрогнул. Не пожалел никого в том доме — ни эту женщину, ни её детей.

— Беги и прячься, Градов, — прошипел он, сжимая медальон в кулаке. — Чем дольше прячешься, тем хуже будет, когда мы тебя отыщем.

Снаружи заревели моторы машин, и заржали лошади. Зубр поднял меховой воротник плаща, взял Громовержца и вышел на улицу.

Поместье Градовых

— Я-то в магии мало что понимаю. Всё, что могу рассказать — это то, что от твоего отца или других магов слышал, — начал Никита. — В общем, Очаг — это взятая под контроль магическая аномалия, связанная с кровью рода. Он усиливает магию членов рода в пределах своего действия, может давать новорождённым талант к определённому элементу… При этом и сам обладает разными свойствами.

— И какими обладает наш Очаг? — спросил я.

— У нас он особенный, потому что в нём два элемента — Вода и Отражение. В общем-то, благодаря элементу Отражения он и может создавать такую сильную защиту вокруг поместья.

Я понимающе кивнул. Магические элементы — это было мне знакомо. Понятное дело, что в этом мире могла быть другая классификация, но суть не менялась. А стоило Никите объяснить предназначение Очага, как я сразу всё понял.

По факту, это был источник энергии, который значительно увеличивал мощь привязанных к нему магов. Чем ближе к Очагу, тем сильнее. Кроме того, это был «живой» артефакт, способный самостоятельно или по приказу членов рода создавать различные магические эффекты в зависимости от своего элемента.

— Хорошо, а если противники захватят наш Очаг, что тогда? — спросил я.

— Смогут забрать его силу себе. Не знаю, как именно это делается, но делается, — ответил Добрынин. — У нас Очаг третьего уровня, это довольно большой. Вода — распространённый элемент, а вот Отражение очень редкий. Я так думаю, что Карцевы хотели присвоить себе элемент Воды, у них как раз Вода — основа родовой магии. А Муратовы, как главные, наверняка собираются получить Отражение.

— То есть можно забирать элементы у чужих Очагов и объединять со своими?

— Да, как-то так, — развёл руками Никита.

— Понятно. А фон Берги тогда зачем присоединились к альянсу?

— Так, они же технократы, им ресурсы подавай. А у нас и леса, и угольная шахта, и предприятия разные… Были.

Я кивнул. Картинка начинала складываться. Интуиция подсказывала, что главная причина войны наверняка не в ресурсах и даже не в Очаге. Не зря же Никита упомянул, что слышал о конфликте между покойным бароном Градовым и графом Муратовым. Кроме насущных, была и личная причина для уничтожения моего рода.

Моего… Он теперь мой.

Если вначале я сомневался, стоит ли ввязываться в этот кризис, то теперь сомнения отпали. Трудная задача пробуждала во мне азарт, желание доказать свою силу и расправиться с многократно превосходящим противником.

И не последнюю роль играла реакция тела. Никита, баба Маша, верные до мозга костей дружинники — я чувствовал с ними связь. Мог бы отмахнуться от неё, задавить и забыть. Но не хотел.

Если судьба сама подкинула мне близких людей, то зачем от них отказываться? В прошлой жизни через многое пришлось пройти, чтобы приобрести друзей и по-настоящему преданных соратников.

Я сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. Как бы там ни было, положение более чем тяжёлое. У нас нет ни ресурсов, ни армии, ни какой-либо поддержки.

Но это лишь делает задачу интереснее.

— Если я последний член рода, то автоматически становлюсь целью номер один, — проговорил я. — Ведь если я правильно тебя понял, то Очаг способен бороться, лишь пока жив кто-то из рода. Стоит врагам прикончить меня, и Очаг у них в кармане.

— Вообще-то, не совсем так, — Никита поёрзал и оттянул воротник кителя. — Прости, что не сказал тебе сразу. Наверное, с этого стоило начать.

— О чём ты? — спросил я.

— Ты не единственный живой член рода. Твой младший брат, Михаил, находится в плену у Муратовых.