Абсолютная Власть

Глава 4 Одинокая дружина

Когда мы въехали в земли, некогда принадлежавшие роду Градовых, дождь наконец-то прекратился. Серые предрассветные сумерки позволили разглядеть первые признаки того, что здесь шла война.

Повсюду виднелись разрушенные дома, почерневшие от огня. Окна зияли чернотой, слепо взирая на изрытую воронками дорогу. В полях валялись исковерканные остовы повозок, а кое-где я заметил ржавые останки боевых машин.

Я уже знал, что мой род атаковало сразу несколько других. Если верить словам Артёма, главой альянса был графский род Муратовых. Ещё один род — фон Берги, чьи дружинники оккупировали эту часть моих земель.

— Ты слышал что-нибудь про род фон Бергов? — спросил я.

— Не-а, — ответил Артём, объезжая воронку от снаряда.

— Это ведь не русская фамилия?

— Ну да, немецкая, наверное. Или австрийская, я не разбираюсь.

— Что немецкий дворянин делает на Дальнем Востоке?

— А это я знаю, на уроках истории учили, — гордо сказал рыжий. — Во время Мировой магической войны Германская империя от нас люлей получила, и сюда кучу пленных сослали. И дворян, и простых людей. Большинство здесь и осталось.

— Мировая магическая война? — уточнил я.

— Только не говори, что ты и про неё ничего не помнишь, — Артём обеспокоенно посмотрел на меня через зеркало заднего вида.

— Кое-что помню, — ответил я, хотя в памяти были только обрывки.

Глобальный конфликт в начале девятнадцатого века, после которого этот мир полностью изменился.

Похоже, именно тогда появилась магия, и Земля перестала быть прежней. Кажется, даже один или два континента были уничтожены в ходе этой войны.

А ведь я видел из космоса гигантский архипелаг на одном из полушарий. Но тогда и в мыслях не возникло, что это — последствия боевых действий.

Артёму снова и снова приходилось объезжать воронки от снарядов, и в нескольких местах мы с трудом пробирались по обочине, потому что дорога представляла собой решето.

Кроме того, повсюду я чувствовал отголоски мощной магии, когда-то творимой здесь. Да и двигатель начал троить, думаю, магия воздействовала на него. А один раз я заметил на горизонте лазурный вихрь, который медленно кружился в нескольких метрах над землёй. Магическая аномалия.

Чем дальше мы продвигались, тем больше разрушений встречалось на пути. Вырубленные леса простирались на километры — победители не стеснялись пользоваться ресурсами захваченных земель.

Я видел уродливые угловатые здания, утыканные высокими дымовыми трубами. Похоже, что враги построили здесь фабрики с грязным производством, наверняка эксплуатируя не только ресурсы, но и местных жителей.

Может, война по факту и закончилась, но следы её присутствия были везде. Разграбленные деревни, заросшие поля, горы мусора вдоль дороги — всё это говорило о том, что победители не собирались восстанавливать эти края, а лишь стремились извлечь из них максимальную выгоду.

Рассвет окончательно вступил в свои права, когда мы заметили далеко впереди границы земель, где всё ещё действовал Очаг. Воздух там дрожал, словно от летнего зноя, хотя утро было прохладным. Магия пульсировала в воздухе, создавая едва заметные блики, которые появлялись и тут же исчезали, как видения.

Машина начала тарахтеть как ржавое ведро. Казалось, она вот-вот заглохнет. Но пока ещё держалась.

Ближе к границе навстречу нам проехал военный грузовик, в кузове которого сидело несколько дружинников. Они проводили нас взглядами, но ничего не сделали.

Магия Очага становилась всё ощутимее. Она давила на виски, заставляла волосы на затылке вставать дыбом. Я чувствовал, как энергетические потоки сплетаются в сложную сеть, защищая территорию от чужаков.

А ещё чуть ближе к границам мы увидели впереди блокпост и внушительные укрепления — система траншей, наблюдательные вышки и пулемётные точки. Повсюду виднелись бродящие туда-сюда дозорные, а в стороне стояли длинные дома, которые не могли быть ничем иным, как казармами.

Артём побледнел и начал сбавлять скорость.

— Здесь нас точно не пропустят, — проговорил он.

— А мы не будем спрашивать.

— С ума сошёл? Здесь же целая армия!

— Когда-то была. Ты ведь сказал, что война случилась год назад. Думаешь, враги моего рода до сих пор держат здесь армию, тем более в такой близости от границ Очага? — спросил я.

— А это, по-твоему, кто⁈ — воскликнул парень, указывая через лобовое стекло.

На блокпосту появилась дюжина солдат. Похоже, нас заметили с наблюдательной вышки. А может, те дружинники на грузовике как-то передали своим, что в их сторону едет неопознанный автомобиль.

В любом случае нас встречали, и явно с недобрыми намерениями.

— Газуй, — приказал я.

— Что, прямо на них⁈ — Артём повернулся ко мне. Его глаза стали размером с блюдца.

— Прямо на них.

— Они же стрелять будут!

— Пускай стреляют. Мы доберёмся до границы, а дальше нас не станут преследовать, — уверенно сказал я. — Жми!

— Так ведь и мы за границу не проедем, — проскулил парень.

— Что было сказано насчёт моих приказов? — с нажимом спросил я. — Гони!

— Говорила мне воспиталка, что долго я не проживу, — вздохнул Артём и переключил передачу.

Мотор прочихался и взревел. Машина рванула вперёд, подпрыгивая на колдобинах. Солдаты на блокпосту метнулись в стороны, срывая с плеч винтовки. Первые выстрелы просвистели мимо, но затем пуля пробила лобовое стекло, оставив дыру.

Артём закричал и одновременно надавил на клаксон, но не сбавил скорости.

— В сторону! — крикнул я, увидев, как один из противников наводит пулемёт.

Парень дёрнул руль влево. Пули застучали по кузову машины, одна из них ударила в радиатор, и из-под решётки вырвалась струя пара, перекрыв обзор.

— Твою мать, твою мать! Куда ехать⁈ — вопил Артём, цепляясь за руль так, что костяшки побелели.

— Прямо! — рявкнул я.

Мы врезались в шлагбаум, разнеся его в щепки. Деревянные обломки застучали по днищу, а затем машина выскочила на прямую дорогу, ведущую к мерцающей границе Очага. Вопли солдат остались позади, но они продолжали вести огонь. Заднее стекло разлетелось, с громким хлопком лопнула покрышка, и машина пошла в занос.

Артём кое-как удержал её на дороге. Струя пара к тому времени иссякла, а рыжий крикнул, глядя на приборы:

— Бак пробили! Бензин вытекает!

— Ничего, мы почти на месте, — сказал я и обернулся.

Дружинники продолжали стрелять, но не решились покинуть блокпост. Как я и думал, они слишком боялись силы Очага.

Неудивительно. Чем ближе мы оказывались к границе, тем мощнее и агрессивнее было давление.

Внезапно мотор захлебнулся. Рёв сменился хриплым кашлем, и машина начала терять скорость.

— Вот и всё, — обречённо произнёс Артём. — Магия глушит движок.

— Остановись и бежим, — скомандовал я, на ходу распахивая дверь.

Мы выскочили на улицу под свист пуль. Артём, пригнувшись, бежал следом за мной, его рыжие волосы трепетали на ветру.

Граница Очага пылала в нескольких метрах впереди. Воздух дрожал, как раскалённый, а магия сдавила грудь, будто невидимый великан сжал меня в своём кулаке.

— Дальше… Не могу… — замедляясь, прохрипел Артём.

Я схватил его за шиворот и потащил за собой. Каждый шаг вперёд давался как подъём в гору. Пули дружинников взрывали землю вокруг, но замедлялись у самой границы, падая в траву безвредными кусками свинца.

Я почувствовал на себе пристальное внимание, будто чей-то взгляд был обращён на меня одновременно со всех сторон.

«Ты чужой», — прозвучало в голове. Это был не голос, а будто чья-то посторонняя мысль, возникшая в мозгу.

«Я наследник Градовых, — мысленно ответил я, вкладывая в слова всю волю. — Пусть моя душа иная, но кровь принадлежит роду».

Пауза.

Давление ослабло вместе с вниманием Очага, но я всё равно ощущал, как будто кто-то наблюдает за мной издалека. Очаг смирился, но не принял меня.

Пули снаружи перестали долетать, будто врезались в невидимую стену, и через несколько секунд выстрелы прекратились.

— Я живой? — спросил лежащий на траве Артём. — Только честно.

— Живой, — ответил я, глядя, как дружинники у границы машут кулаками, но не решаются даже шагнуть в нашу сторону. Их крики терялись в гуле магии, словно доносились из другого мира.

— Вставай, — сказал я. — Всё позади.

— Знаешь, Владимир, — рыжий вдруг широко улыбнулся. — Что-то мне подсказывает, что всё только начинается.

Поместье Градовых

В то же время

Никита Добрынин сидел в своей комнате и чистил саблю. Он всегда вставал до рассвета и первым делом проверял своё обмундирование — начиная от сапог и пуговиц на кителе, заканчивая оружием.

Так его научил отец.

«Офицер всегда должен быть безупречен», — эти слова и сейчас звучали в голове, будто отец стоял рядом.

Никита как раз убрал саблю в ножны и встал перед зеркалом, чтобы осмотреть себя, когда Очаг ударил в сознание. Такое чувство, будто в голове раздался звон колокола. Холодный ветер пролетел сквозь мысли, оставив после себя одно слово: «Чужаки».

— Тревога! — вскричал воевода, распахивая дверь, и повторил, несясь по коридору: — Тревога!

Когда он вбежал в солдатскую спальню, дружинники были уже на ногах. Они все одновременно посмотрели на него — пятнадцать пар глаз, уставших, но всё ещё полных упрямой решимости.

— Дружина, к бою, — уже спокойнее произнёс Никита, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.

Ему было всего двадцать три, и каждый из солдат был старше его. Но после войны Добрынин остался единственным офицером в поместье Градовых, поэтому принял командование. С тех пор прошло уже семь месяцев, и никто из подчинённых ни разу не усомнился в его праве на лидерство.

Вот только сам Никита до сих пор не мог смириться с той ролью, что вручила ему судьба. Он достойно исполнял свой долг, но по-прежнему считал себя самозванцем, которому случайно выпало вести за собой людей.

— Разведка донесла? — спросил Максим по прозвищу Секач, снимая притороченные к койке парные тесаки.

— Очаг, — ответил Никита, и взгляды бойцов сразу посуровели.

Время от времени на территорию ухитрялись пробираться мародёры, надеясь поживиться чем-нибудь в поместье Градовых. Иногда забредали монстры. Таких нарушителей Очаг либо давил сам, либо вовсе игнорировал, не считая за угрозу.

По-настоящему он реагировал только в тех случаях, когда к поместью приближалась настоящая опасность.

В последний раз такое случилось три месяца назад, когда границу смог преодолеть сильный разломный монстр. В том бою Одинокая дружина, как они сами себя называли, потеряла двух своих братьев.

Поэтому от тревоги, объявленной самим Очагом, они не ожидали ничего хорошего.

— Кто там? — буркнул Трояк, беря в руки двуручный молот. Шрам на лысой голове солдата напоминал цифру три, за что он и получил такое прозвище.

— Он не говорит, — прислушиваясь к мыслям, сказал Никита. — Похоже, что люди. Двое…

— Что же это за люди такие, — прошептал Ночник, цепляя к поясу колчан с арбалетными болтами, — если сам Очаг тревогу поднял.

— Сейчас мы с вами и посмотрим, — сказал Добрынин. — Ночник, Трояк, Моргун — за мной. Секач, ты здесь за главного. Держать оборону. Позволяю использовать магические болты и другие артефакты.

— Есть, — кивнул Секач. — Мужики, взяли арбалеты и по местам!

Никита по-строевому развернулся и побежал по коридору, придерживая висящую на поясе саблю. Названные бойцы поспешили за ним.

— Где противник, воевода? — поправив повязку на глазу, спросил Моргун.

— Южная граница, — ответил Добрынин, ведь так указывал ему Очаг.

— Поскачем?

— Отставить. Нарушители, похоже, двигаются в нашу сторону. Устроим засаду.

— Артефакты не будем брать? — прогудел Трояк.

— Нет, — мотнул головой Никита. — Возможно, среди этих двоих есть маг. Он не должен обнаружить нас раньше времени.

Они выбежали во двор. Рассветный туман цеплялся за обугленные стены родового дома.

Со стороны вдруг раздался быстрый топот и конский храп. Моргун и Ночник приподняли взведённые арбалеты, но сразу же их опустили, узнав своего.

— Воевода! — воскликнул сидящий верхом разведчик. — На юге что-то неладное. Стрельба была. Кто-то прорвался через блокпост фон Бергов на машине. Двое, кажется, идут сюда.

Никита замер, глядя на разведчика. Мысли вихрем проносились в голове. Кто мог прорваться через блокпост фон Бергов? И главное — зачем?

— Что за машина? — спросил Добрынин, нахмурившись.

— Не разобрал, воевода. Вроде бы гражданская, но она за границей встала.

Очаг снова коснулся сознания Никиты, указывая направление. Через перелесок, за оврагом.

— Оставайся здесь. Командует Секач, — приказал Никита разведчику и сказал остальным: — За мной.

Тропа петляла меж обугленных пней. Никита вспомнил, как когда-то здесь росла яблоневая аллея, где он бегал в детстве, играя с Володей и другими детьми. Теперь от этого, как и от рощи, остались лишь воспоминания.

«Зачем мы здесь? — подумал Добрынин. — Зачем продолжаем служить роду, которого больше нет?»

Он мотнул головой, прогоняя эти мысли. Да, порой накатывало отчаяние, и казалось, что проще выйти и сдаться. Вообще-то, так действительно было бы проще — прекратить борьбу и начать новую жизнь. Граф Муратов трижды предлагал оставить поместье и перейти на его сторону.

Обещал хорошее жалованье, новое звание, службу в спокойном месте…

Но как бы Никита чувствовал себя, если бы поступил подобным образом? Смог бы он жить, предав свою честь, память отца и клятву роду?

Нет, не смог бы. И хотя чем дальше, тем меньше оставалось надежды на счастливый исход, Никита продолжал бороться. И не позволял никому из оставшихся дружинников поддаться унынию.

А в первую очередь — не позволял себе.

Возможно, именно за несгибаемость и преданность долгу, дружинники и относились к Никите с таким уважением.

— Приготовиться, — негромко сказал воевода, когда они приблизились к оврагу перед берёзовой рощей. — Моргун, ты слева. Трояк, справа. Ночник, обходи с тыла. Я выйду им навстречу. Без моего приказа не атаковать.

— Есть, — в голос ответили бойцы и растворились в рассветной мгле.

Никита встал прямо, прислушиваясь, и скоро до него донеслись два мужских голоса. Один — спокойный и более низкий, который показался ему смутно знакомым. Второй — совсем юный, почти мальчишеский.

В тени рощи воевода разглядел обладателей этих голосов: высокий и темноволосый молодой мужчина в грязном дорожном костюме и рыжий парень в потрёпанной куртке, которая была ему велика. Никакого оружия на виду.

— Стоять! — выкрикнул Никита, выходя на тропу, и обнажил саблю. Клинок блеснул в рассветных лучах. — Назовите себя.

— А кто спрашивает? — поинтересовался темноволосый. Его лицо было скрыто тенью, однако взгляд необычных золотых глаз мерцал, как у хищника.

Добрынин почувствовал, как по спине пробежал холодок. Чёрт возьми, похоже, это маг… И вполне возможно, очень сильный, раз он смог преодолеть границу, и сам Очаг предупредил о его появлении.

— Никита Добрынин, воевода дружины Градовых, — твёрдо ответил молодой офицер. — Я отвечаю за безопасность этих земель, поэтому повторяю: назовите себя!

Незнакомец хмыкнул и сделал несколько шагов вперёд. Никита напрягся, готовый к схватке.

А когда мужчина вышел из тени, воевода чуть не выронил саблю.

— Здравствуй, Никита. Рад тебя видеть, — сказал Владимир Градов.

Поместье Градовых

Несколько минут назад

— И я такой: а-а-а! А ты такой: в сторону! И пулемёт как начал шмалять: та-та-та-та! — Артём с упоением пересказывал мне всё то, в чём я только что сам участвовал.

Я ему не мешал. Парню явно хотелось поделиться эмоциями. После того как до него дошло, что у нас всё получилось, и мы сумели прорваться без единой царапины, он не затыкался.

Идя по этим землям, я чувствовал себя странно. С одной стороны, всё вокруг казалось знакомым. Куда ни глянь — накатывали ностальгия и обрывки воспоминаний.

Но, с другой стороны, я был здесь впервые и делал холодные неутешительные выводы.

Род Градовых однозначно проиграл. С треском, как выразился Артём. Земли поместья были не опустошены, но заброшены. Небольшое поселение сразу за границей Очага пустовало, дорога заросла, не было видно света и не слышно звуков. Мёртвое, печальное зрелище.

Следы войны были и здесь. Похоже, в какой-то момент врагам удалось прорваться в зону действия Очага. Сожжённые здания и обрывки магических формаций, витающие в воздухе, ясно говорили об этом.

Впереди, на холме, показалась усадьба — главное здание чернело на фоне светлеющего неба, как неприступная крепость. Только в одном окне на первом этаже горел тусклый свет. Рядом стояло ещё несколько строений, и все они тоже казались заброшенными.

Артём продолжал тараторить, а Очаг продолжал за нами следить. Я чувствовал его неустанное внимание, как у сторожевого пса, готового в любой момент броситься на незнакомца.

Я не думал, что Очаг обладал разумом, хотя это было не исключено. Но свойства у него были весьма интересные. И да, он был силён — я это прочувствовал при переходе границы. Причём то давление было даже не в десятую часть силы.

Поэтому неудивительно, что враги держали поместье в окружении, но не решались атаковать. Вероятно, даже объединённые силы трёх родов не смогли бы взять штурмом последние владения Градовых.

Тропа привела нас с Артёмом в берёзовую рощу, и я сказал ему:

— Всё, успокойся. Мы уже возле усадьбы.

— Это хорошо, — кивнул парень. — Ты сам-то как? Тяжело, наверное, видеть, что с твоими родными землями сделали.

— Я в порядке.

— А мне вот не по себе, — Артём поёжился. — Такое чувство, что по кладбищу идём. Тишина такая… неправильная.

— Да, это место должно быть полно жизни, — согласился я. — Но кое-кто здесь всё же есть.

— Кто?

— Ты сам говорил, остатки дружины. Вот он, например, — я кивнул вперёд, на мужчину в офицерской форме, который стоял перед рощей.

Мужчина шагнул вперёд и выкрикнул:

— Стоять! — отточенным движением он обнажил саблю. — Назовите себя.

— А кто спрашивает? — поинтересовался я, глядя ему в глаза. Голос и лицо мужчины показались мне знакомыми.

— Никита Добрынин, воевода дружины Градовых. Я отвечаю за безопасность этих земель, поэтому повторяю: назовите себя!

И тут я узнал его. В голове промелькнули сцены из детства и юности Владимира. Никита был его ровесником и другом. Сын офицера, он всегда мечтал пойти по стопам своего отца — и вот, видимо, пошёл.

Но ведь он мой ровесник, слишком молод для воеводы. Мягкая бородка выглядит совсем юношеской. Выходит, ни одного другого офицера в дружине не осталось.

Как бы там ни было, меня охватили приятные эмоции от встречи со старым другом. Я не стал сопротивляться этому чувству, хотя это был не мой друг.

Сделал несколько шагов вперёд, выходя из-под тени берёз. Никита крепче стиснул саблю, не спуская с меня глаз. А когда узнал моё лицо, то застыл и приоткрыл рот.

— Здравствуй, Никита. Рад тебя видеть, — сказал я.

Несколько мгновений Добрынин молча смотрел на меня, а затем вдруг рассмеялся и побежал навстречу, на ходу убирая саблю в ножны.

— Володя! Ты вернулся! — выкрикнул он и крепко обнял меня.

Я тоже невольно улыбнулся. По груди разлилось тепло, и руки сами обняли Никиту. Хоть я и мог контролировать любые свои эмоции, но не всегда это было нужно. Радость, которую я ощущал, была бесценна.

Поэтому я, напротив, насладился этими мгновениями.

Никита отступил на шаг и осмотрел меня с ног до головы.

— Неужели это ты? — продолжая улыбаться, спросил он. — Не верится. Как ты? А что с глазами? Это благодаря Тибету? У тебя получилось? — на последнем вопросе его голос чуть не дрогнул.

— Нет, — ответил я, и улыбка друга медленно погасла. — Но не всё так плохо. Лучше скажи, когда ты успел стать воеводой?

— Мне пришлось, — сказал Никита, и его голубые глаза будто бы потускнели, став цвета стали. — Других офицеров не осталось.

— Я так и подумал. Знакомься, это Артём. Он помог мне сюда добраться.

— Здрасте, — кивнул рыжий. — Сначала, правда, я чуть его не закопал, а потом да, довёз господина Градова в целости и сохранности.

— Чуть не закопал? — Никита изогнул бровь.

— Обо всём по порядку, — усмехнулся я.

— Хорошо, идёмте! — сказал Никита и свистнул. — Отставить боевую готовность! Это Владимир Александрович!

— А я думал, мне кажется, — вдруг раздался шёпот за спиной.

Я обернулся и увидел, как из зарослей вышел смуглый дружинник с арбалетом в руках.

— Здравствуйте, ваше благородие, — так же шёпотом произнёс он и поклонился.

Появилось ещё два бойца. У одного из них на глазу была повязка, а лысый гигант нёс на спине большой двуручный молот. Они тоже поклонились, глядя на меня со смесью удивления и недоверия.

Выглядели они как лесные разбойники. Форма была потёртой и покрытой заплатками, а у одноглазого были сапоги разного цвета. Только оружие было ухоженным, и это о многом говорило.

Кстати, любопытный контраст. Вражеские солдаты вооружены огнестрелом, а дружина Градовых — арбалетами и холодным оружием.

Впрочем, объяснение этому было простое. В пределах действия Очага огнестрельное оружие не работало, даже если оно у них было.

— Здравствуйте, бойцы, — сказал я. — Благодарю за верную службу.

— Спасибо, ваше благородие, — вдруг смутившись, пробормотал здоровяк.

— Идёмте! — повторил Никита, хлопнув меня по плечу. — Так это вы через блокпост прорвались? Не ранены?

— Мы целы, — ответил я, направляясь в сторону усадьбы. — А вот у вас дела явно не очень.

— Это ещё мягко сказано, — помрачнел ещё больше Добрынин. — Ты, наверное, толком не знаешь, что произошло.

— В общих чертах.

— Да мы по дороге насмотрелись, что здесь произошло! — вмешался Артём.

— А что там происходит? — Никита посмотрел на него. — Мы больше полугода за границы Очага не выходили.

— Леса повырубали, фабрик каких-то вонючих настроили, и засрали всё! — ответил рыжий.

Молодой воевода нахмурился, а дружинники переглянулись. Смуглый покачал головой, а лысый ругнулся под нос и сплюнул.

— Моргунов, беги к дому, — приказал Никита. — Доложи, что всё в порядке. Ложная тревога. Хотя это странно…

Одноглазый кивнул и убежал вперёд.

— Что странно? — уточнил я.

— Очаг сказал, что на территорию проникли чужаки, — ответил Добрынин, взглянув на меня так, будто я должен был что-то объяснить.

— Похоже, он меня не сразу узнал, — отшутился я.

Никита понимающе улыбнулся и не стал допытываться. Хотя сомнение в его глазах осталось.

Скоро мы приблизились к холму, на котором стояла усадьба. У подножия с одной стороны раскинулся затянутый тиной пруд, с другой — были расположены хозяйственные и другие постройки, включая конюшню.

Часть из них была заброшена, несколько строений стояли обугленными после пожара. Рядом с дорогой был разбит огород с теплицами, где росли капуста, фасоль и другие овощи.

— Так и живём, — Никита кивнул на грядки. — Порой через границу дичь забегает, хотя нам кажется, что Очаг сам изюбрей приманивает.

— А вон в том сарае у нас кролики, — тихо добавил смуглый.

— Сколько вас? — спросил я.

— Двадцать человек вместе со мной, — ответил воевода. — Все, кто остался. Большая часть дружины погибла, а кое-кто нас предал и перешёл на сторону врагов.

— Роттер, падла, — пробурчал лысый и снова сплюнул.

— Следи за языком, Трояк! — резко осадил его Добрынин.

— Простите, воевода, — покаялся тот.

Фамилия Роттер казалась мне смутно знакомой. Кажется, это был один из офицеров дружины Градовых, и Владимир знал его с детства. Однако в критический момент он, видимо, оказался слаб духом и пошёл на измену.

А то, что Никита заставил лысого Трояка замолчать — это правильно. Рядовой дружинник не имеет права говорить в подобном тоне об офицерах, даже о предателях.

Дружинники, которым одноглазый Моргунов уже доложил о нашем прибытии, сгрудились перед поместьем. Я окинул взглядом их суровые, покрытые шрамами лица. Настоящие воины, которые одним своим видом вызывали уважение. Потрёпанные и уставшие, но не сдавшиеся.

— Дружина! — объявил Никита, ускоряя шаг. — Владимир Градов вернулся!

Секунда тишины сменилась радостным возгласом. Солдаты вопили, подняв кулаки и оружие в воздух, кто-то даже на радостях стал обнимать товарищей.

Их восторг был понятен. Много месяцев они сидели здесь, со всех сторон окружённые врагами, и не знали, закончится ли когда-нибудь эта осада. Моё возвращение дало им надежду.

Я вышел вперёд и поднял руку, призывая к тишине.

— Стройся! — приказал Добрынин.

Бойцы мгновенно умолкли, выстроились в шеренгу и все как один уставились на меня. Никита, Трояк и тот смуглый присоединились к строю.

Мысленно пересчитав бойцов, я увидел, что здесь неполный состав. Остальные, видимо, находились в дозоре или выполняли другие задачи.

Дружинники смотрели на меня прямо-таки с жадностью, готовясь внимать каждому слову. В их глазах сияла вера в то, что с моим возвращением всё наладится.

Настолько мужественными и преданными людьми нельзя было разбрасываться. Поэтому я не хотел убивать их веру, но и давать ложную надежду не собирался. Прежде чем решать что-либо, я собирался узнать подробности о положении дел рода — хотя по пути уже успел сделать неутешительные выводы.

— От лица рода Градовых я благодарю всех вас за верную службу, — громко произнёс я. — Вы лучшие солдаты, о которых только можно мечтать. Ваша верность будет вознаграждена по достоинству. Воевода!

— Ваше благородие, — Никита выступил вперёд, чеканя шаг.

— Прикажи своим людям вернуться к обязанностям. А нам с тобой надо поговорить.

— Так точно. Дружина! За работу. Сменить разведчиков, остальное знаете сами. Выполнять.

— Есть! — рявкнули бойцы.

Не успели они разойтись, как за их спинами раздался скрипучий старушечий голос:

— Чего разорались с утра пораньше⁈ Кто у вас там приехал? А ну-ка, отошли!

Между дружинниками протиснулась маленькая старушка в косынке и кухонном переднике. В руке она держала расписной деревянный половник, которым ловко раздавала тумаки замешкавшимся солдатам.

— Баба Маша, — ласково сказал Никита. — Смотрите, кто домой вернулся.

Старушка посмотрела на меня и выронила половник, а её глаза тут же наполнились слезами.

— Ой, — выдохнула она. — Володенька, неужели это ты. Родненький!

Рыдая, баба Маша засеменила ко мне и обняла с неожиданной силой. Мария Николаевна Светлова, которую в усадьбе все называли бабой Машей или просто Бабулей, была Владимиру хорошо знакома. Поэтому встреча с ней тоже заставила моё сердце наполнится теплом — причём гораздо более глубоким и нежным.

Особенно учитывая, что баба Маша была неожиданным образом похожа на мою собственную бабушку из прошлой жизни…

— Что же ты так долго, — плакала Бабуля, прижимая седую голову к моей груди.

— Главное, что вернулся, — ответил я. — Ну всё, Бабуль, хватит. Нам с Никитой нужно серьёзно поговорить.

— Сразу за дела, это ты правильно. А то распоясались без хозяйской руки, — не уточняя, кто именно распоясался, баба Маша притянула меня к себе и поцеловала в щёку. — А я пока завтрак состряпаю. Эй, охламоны! Мясо у нас осталось ещё?

— Копчёное только, баб Маш, — ответил Трояк.

— Тащи давай! На копчёном добрая похлёбка получается.

— Ого, как тебя встречают, — с завистью произнёс Артём.

— А ты ещё кто такой? Доходяга, — старушка глянула на него так, что рыжий вздрогнул. Переведя взгляд на меня, он спросила: — Друга привёл?

— Вроде того. Помоги Бабуле по хозяйству, — сказал я парню.

— За мясную похлёбку? Запросто! — Артём засучил рукава.

— Давай-давай, поможешь мне печь растопить. Добро пожаловать домой, Володенька, — баба Маша ещё раз чмокнула меня в щёку и пошаркала в сторону дома.

Рыжий последовал за ней, солдаты разошлись по своим делам, а Никита жестом пригласил меня в пристройку, над дверью которой висел обшарпанный герб Градовых — золотой тигр на лазурном щите.

Мы вошли, и воевода проводил меня в свою комнату, в которой царил идеальный порядок. Заправленная кровать, аккуратно разложенные на столе карта и письменные принадлежности. Из всего этого выделялся висящий на стене меч со сломанным клинком. От него исходила магия, такая же разбитая, как и сам меч.

— Ну, — Никита отодвинул для меня стул, — что ты хочешь услышать?

— Всё, — ответил я. — От начала и до сего дня.

Добрынин снял саблю с пояса и аккуратно прислонил её к стене. Затем сел рядом со мной и вздохнул.

— Хорошо, слушай. Чем всё закончилось, ты сам видишь. А вот с чего всё началось…