Абсолютная Власть

Глава 11 С чего на самом деле все началось

г. Хабаровск, поместье графа Муратова

Тридцать лет назад

Бальный зал усадьбы Муратовых сверкал, будто сокровищница. Кристальные люстры бросали блики на золочёные рамы портретов — целая армия предков графа смотрела на гостей свысока.

Оркестр играл вальс, но Александр Градов слышал лишь биение крови в ушах. Он поправил лацканы смокинга и сжал в кармане бархатную шкатулку. Внутри было кольцо с рубином — роскошное, дорогое. Но теперь, глядя на великолепие бального зала Муратовых, Александр сомневался, что кольцо достаточно роскошное.

«Соберись, — мысленно приказал он себе. — Ты этого достоин. Род Градовых уже не тот, что был совсем недавно. Ты совершил очень многое: добился богатства, в пять раз увеличил владения, развил Очаг. Тебя уважают среди местной знати. Рудольф Сергеевич будет рад, когда ты попросишь руки его сестры. Он сам стал графом только год назад, ещё не успел толком освоиться».

Убедив себя таким образом, Александр почувствовал, как тревога отступает. Не полностью, но хотя бы сердце уже не пыталось выскочить из груди.

«Демоны меня возьми, сражаться с монстрами из разломов и то проще», — глубоко вздохнув, подумал он.

Анна Муратова стояла у окна, за которым угасал закат. Её белое платье так изящно облегало фигуру, что у Александра перехватило дыхание. Свет заката золотил её лицо, но улыбка была ярче солнца.

Поймав его взгляд, Анна снова улыбнулась и кокетливо опустила ресницы. Она не знала, что он собирается сделать, но наверняка догадывалась. Ведь наедине он уже признавался ей в любви и сказал, что сделает всё возможное, чтобы добиться её руки.

И вот, час настал.

Александр направился вперёд, обходя кружащиеся в танце пары. Гости — наследники родов, купцы, офицеры, даже генерал-губернатор с женой — невольно уступали ему дорогу, будто ощущали решимость, которая горела в груди барона.

Всего десять лет назад Градовы обосновались на Дальнем Востоке. А отец Александра умер три года назад — и за это время молодой барон сумел так резко нарастить мощь рода, что стал весьма значимой фигурой среди местной знати. Его уже называли одним из самых перспективных дворян во всём генерал-губернаторстве.

Герб с золотым тигром стал узнаваем. Его уважали. А кто-то даже боялся.

— Анна Сергеевна, — Александр поклонился, задержавшись на секунду дольше этикета. — Вы сегодня прекрасны как никогда.

Девушка повернулась к нему. Её глаза, голубые, как утреннее небо над Амурским заливом, чуть заблестели. Градов смеял надеяться, что это от радости.

— Благодарю за комплимент, барон, — она так ласково улыбнулась, что сердце Александра снова бросилось галопом.

— Вы уже знаете, что я питаю к вам нежные чувства, сударыня… — начал он.

— Прошу, барон, не смущайте меня, — Анна прикрыла лицо ладонями в кружевных перчатках. На её щеках заалел румянец.

— Это правда. Я люблю вас, и хочу, чтобы вы стали моей женой. Согласно традициям, я намерен просить вашей руки у главы рода, вашего брата. Я хочу лишь знать, могу ли рассчитывать на взаимность, если Рудольф Сергеевич даст согласие.

— Можете, — негромко ответила девушка, опуская взгляд.

От этого тихого слова внутри барона вспыхнуло пламя. Даже Исток взбудоражился, разгоняя по телу волну маны.

Все сомнения сразу же улетучились, а на лице сама собой появилась улыбка.

— Вы меня осчастливили, Анна Сергеевна. Позвольте вашу руку, — Александр, не дожидаясь реакции, взял её ладонь и коснулся губами тонких пальцев. — Уверен, что ваш брат не откажет.

— Удачи, барон, — прошептала Анна.

Развернувшись, Градов отыскал взглядом графа Муратова. Его худой профиль с острым подбородком легко было узнать. Рудольф Сергеевич стоял в глубине зала, попивая вино из хрустального бокала и говоря о чём-то с офицером в мундире его дружины.

Александр направился к нему, а подойдя, отвесил вежливый поклон и сказал:

— Добрый вечер, ваше сиятельство. Я впервые в гостях у вас, и должен сказать, что впечатлён. Ваша родовая усадьба выше всяких похвал. Господин офицер, — он кивнул дружиннику, стоящему рядом с графом. Тот лишь резко дёрнул головой в ответ, словно у него был нервный тик.

— Добрый вечер, ваше благородие. Спасибо, — сдержанно произнёс Муратов. — Прошу простить, мы обсуждаем кое-что с моим воеводой.

— Я не отниму много времени, Рудольф Сергеевич. Вопрос очень важный, — ощущая, как волнение вновь усиливается, сказал Александр.

Тень недовольства скользнула по лицу графа, однако он благосклонно кивнул:

— Хорошо, я слушаю.

— Мы можем побеседовать наедине?

— У меня нет секретов от воеводы. Пожалуйста, Александр Петрович, не тяните, — Муратов сделал глоток вина.

Мгновенно собравшись с силами, Градов расправил плечи и произнёс:

— Я пришёл просить руки вашей сестры, Анны Сергеевны. Я люблю её, и она отвечает мне взаимностью. Вы знаете, Рудольф Сергеевич, кто я и чего успел достичь за короткий срок. Уверяю, что со мной ваша сестра…

Дальнейшие слова застряли у Александра в горле. Он физически ощутил это, как будто кто-то схватил его за шею железной хваткой, не давая говорить.

А всё потому, что граф прервал его речь, расхохотавшись так, будто ему рассказали самую смешную шутку на свете.

Как назло, именно в этот момент вальс закончился, так что смех Муратова разнёсся по залу, привлекая внимание всех гостей. Александр стоял как столб, не в силах поверить, что это происходит. Ему казалось, что он очутился в эпицентре ночного кошмара.

— Простите, — отсмеявшись, сказал Рудольф Сергеевич и скользнул взглядом по залу. — Честное слово, не хотел вас оскорбить. Но моя сестра никогда не станет женой барона.

На языке Градова завертелись десятки фраз, от «это мы ещё посмотрим» до «что ты себе позволяешь, тощий ублюдок⁈». Но он выдавил лишь:

— Почему?

— Не думаю, что есть смысл объяснять, — холодно произнёс Муратов. — Ещё раз простите, ваше благородие. Прошу, не принимайте мой смех как оскорбление.

— Я говорю серьёзно, граф, — с нажимом сказал Александр. — Мы с Анной любим друг друга, и я хочу, чтобы она стала моей женой.

Эти слова услышали все. Какие-то девушки восхищённо ахнули — как мило, молодой барон делает предложение прямо во время бала! Гости постарше неодобрительно зашушукались — подобные вещи, по строгому этикету, следовало обсуждать наедине.

Но Градов не хотел ждать удобного случая. Жизнь научила его другому — чем более дерзко ты добиваешься желаемого, тем с большей вероятностью это получаешь.

Увы, на этот раз его принцип показал свою тёмную сторону. Ведь чем самоувереннее ты бросаешься на препятствие, тем больнее бьёшься об него, если не в силах преодолеть.

— Нет, — голос Муратова лязгнул. — Я вам отказываю, Александр Петрович.

Возникла пауза. Барон покосился на Анну, и не он один. Девушка так и стояла у окна, закрыв лицо веером. Её плечи дрожали. Не выдержав, что на неё пялится весь зал, Анна поспешно направилась к выходу.

— Демоны меня возьми, — выругался граф сквозь зубы. — Вы довольны? Теперь из-за вас моя сестра стала посмешищем!

Кровь ударила Александру в голову. Он шагнул вперёд, едва не врезавшись в Рудольфа грудью:

— Из-за меня? — процедил он. — Мне кажется, это вы перешли границы, смеясь надо мной при всех!

— Держите дистанцию, ваше благородие, — пробурчал воевода Муратова.

— Не вмешивайтесь, я говорю не с вами! — рыкнул Градов, не отводя взгляда от графа.

— Я уже попросил прощения за несдержанность, барон, — ответил Рудольф Сергеевич, твёрдо глядя в ответ. — Вам этого мало? Скажите спасибо, что не предъявляю претензий за испорченный вечер и ущерб, нанесённый чести моего рода.

— Ущерб для чести? — Александр закипал всё сильнее. — Что вы хотите этим сказать? Что я недостоин руки вашей сестры⁈

— Делайте выводы сами. Я лишь отказываю вам в помолвке и требую прекратить этот фарс.

— Мои выводы вам не понравятся, граф. Я требую сатисфакции, — голос барона прозвучал глухо, как удар кулаком в лицо.

Люди в зале ахнули, а кто-то, скорее всего, один из молодых офицеров, издал одобрительный возглас.

— Как вы смеете! — возмутился воевода, но на сей раз уже Муратов велел ему не вмешиваться, резко взмахнув рукой.

— Дуэль, Александр Петрович? Хорошо, я принимаю вызов. Мой секундант прибудет к вам завтра утром.

— Буду ждать с нетерпением! — бросил напоследок Градов и развернулся на каблуках.

Он быстрым шагом направился к выходу, гордо задрав подбородок и смотря только вперёд. Взгляды летели в него со всех сторон, будто камни, но он не обращал внимания.

'Всё кончено, — думал он. — Я не могу просить руки Анны повторно, это будет унизительно для нас обоих. А после дуэли с Рудольфом это в любом случае станет невозможно. Но разве я мог стерпеть подобное отношение⁈ Нет, я всё сделал правильно. Я всё сделал правильно…

Или же я поступил как идиот, предав свою любовь ради чести?'

До треска стискивая в кармане бархатную шкатулку, Александр продолжал идти. Он вышел на улицу, и как заворожённый, отправился к своей карете. Кучер сидел на месте, сгорбившись и смачно хрустя яблоком.

— Александр Петрович! — заметив барона, он отбросил огрызок и вытер руку об куртку. — Что, уже отправляемся?

— Гони, — только и сказал Градов.

Сев в карету, он хлопнул дверью и стиснул кулаки. Магия сама вырвалась наружу, и руки Александра окружила корка острого, ранящего льда.

Такого же, каким сейчас было окружено его сердце.

Пригород Хабаровска

Вечером следующего дня после бала

Закат окрасил небо над озером в цвета крови. Той самой крови, которой предстояло пролиться сегодня — и барон Градов был уверен, что это будет не его кровь.

Он сжимал рукоять сабли, молча глядя на спокойную воду. Во второй руке он вертел золотое кольцо с рубином — то самое, которое так и не смог надеть на палец своей возлюбленной.

— Едут, — сказал капитан Сергей Добрынин, секундант Александра.

Градов посмотрел через плечо. В вечерних сумерках к ним приближались два всадника. В том, что ехал впереди, без сомнений угадывался силуэт графа Муратова.

По традиции дуэлянты решили сражаться на саблях, использование магии было запрещено.

— Вы уверены в своём решении, Александр Петрович? — спросил капитан Сергей.

— Более чем, — ответил барон, не отрывая взгляда от противника. — Граф должен знать, что никто не придёт ему на помощь.

Муратов, приблизившись, смерил Градова презрительным взглядом из седла, и только затем спешился. Он, не спеша, расстегнул пальто и перебросил его через седло, оставшись в белой рубашке. Затем он сменил перчатки для верховой езды на дуэльные, из более тонкой кожи с изящной вышивкой.

Александр усмехнулся, еле удержавшись от колкости. Такая рафинированная утончённость казалась ему наигранной.

Секундантом Рудольфа был молчаливый мужчина с массивной челюстью и шрамом вместо левой брови. Судя по внешности — типичный дальневосточный немец, потомок пленников Мировой магической войны.

Спрыгнув с лошади, он подошёл к Добрынину и молча пожал ему руку, а затем спросил:

— Вы не передумали насчёт условий?

— Мой дуэлянт настаивает, — твёрдо ответил Сергей. — Он хочет сражаться с противником один на один, без лишних глаз.

— Ещё раз напоминаю, что это противоречит дуэльному кодексу.

— Да, но вы уже согласились. Не вижу смысла обсуждать это сейчас, перед самым поединком, — парировал Добрынин.

— Довольно, — проговорил Муратов, снимая с седла саблю. — Я готов уступить в этой мелочи. Если барон не хочет, чтобы кто-то видел его поражение — так тому и быть.

— Я попрошу соблюдать этикет, ваше сиятельство, — нахмурился Сергей. — Запрещено оскорблять своего противника…

— Так же, как запрещено сражаться без надзора секундантов! — перебил Рудольф Сергеевич. — В любом случае, хватит разговоров. Давайте начнём. Вы готовы, барон?

— Я был готов со вчерашнего дня, — ответил Александр, убрал кольцо в карман и первым зашагал вперёд.

Место для дуэли выбрали у соснового перелеска за поросшим травой холмом, где их никто не мог увидеть. Секунданты остались у озера, и скоро дуэлянты оказались наедине.

— Что же, барон, — произнёс Муратов, обнажая саблю. Начищенный клинок сверкнул в лучах заходящего солнца. — Надеюсь, вы не пожалеете о своей дерзости.

— А вы, граф, — ответил Александр, сжимая рукоять своего оружия, — надеюсь, вы очень пожалеете о своём высокомерии.

Муратов атаковал первым — резкий выпад, который Градов легко парировал. Техника Рудольфа была хороша, но недостаточно для Александра, прошедшего суровую школу фехтования. Каждое движение, каждый удар, каждую позицию он помнил с детства, когда его начал обучать отец.

Они кружили по поляне, сталь звенела о сталь. Градов не спешил — пусть враг потратит силы. Пусть поймёт, что недооценил противника. Пусть почувствует то же унижение, что и Александр вчера.

С каждым ударом гнев внутри рос. Барон вспоминал смех Муратова, каждое его слово. Слёзы Анны. Взгляды гостей.

Горечь и боль душили, и в то же время служили топливом для схватки.

Градов перешёл в атаку, тесня соперника. Рудольф отчаянно отбивался, но его дыхание сбилось, лицо покраснело и покрылось потом. Александр же чувствовал себя готовым сражаться хоть целую ночь, если потребуется.

Но только он не собирался затягивать. Ярость, которая кипела в нём со вчерашнего вечера, требовала выхода.

Быстрый, как змея, выпад — и сабля Муратова отлетела в сторону. Он отступил, споткнулся о камень и едва не упал.

— Хватит, — прохрипел Рудольф, поднимая руки. — Я сдаюсь.

— Сдаётесь? — Градов подошёл ближе, упирая остриё сабли в шею противника. — Этого мало.

Воздух обжигал горло, кровь стучала в висках, а чувство удовлетворения всё не приходило. Умом барон понимал, что победил, но сердце отказывалось верить. Будто всё это было бессмысленно.

— Чего же вы хотите, убить меня? — голос графа звучал уверенно, но глаза выдавали страх.

— Извинитесь, — потребовал Александр. — Извинитесь за вчерашнее так же прилюдно, как вчера оскорбили.

— Никогда, — прошипел Муратов.

— Тогда вы умрёте здесь, — Градов надавил сильнее, остриё сабли прорезало кожу.

Рудольф скрипнул зубами от боли и произнёс:

— Я готов извиниться перед вами сейчас.

— Тогда на колени, — произнёс Александр, указав клинком на землю.

— Вы с ума сошли?..

— На колени, — жёстко повторил барон. — Или я убью вас.

Граф сглотнул и медленно опустился на колени. Глядя на сапоги Градова, он выдавил:

— Я прошу прощения за своё поведение на балу. За то, что унизил вас перед всеми.

— Этого всё ещё недостаточно! Вы должны извиниться перед Анной. Сделайте это, когда вернётесь домой.

— Хорошо, — еле слышно проговорил Муратов.

— Запомните этот момент, граф, — Александр убрал оружие. — Запомните его хорошенько и вспоминайте всякий раз, когда решите посмеяться над кем-нибудь. Что до меня — я никогда вас не прощу.

Резко развернувшись, он направился прочь.

Ему самому было противно оттого, что он так унизил графа. В его груди было пусто и холодно. Но в этой пещере отвращения сверкала крохотная искра — жалкое подобие той радости, которое барон надеялся испытать после победы.

Он отомстил, но цена оказалась слишком высокой.

Проходя мимо озера, Александр швырнул в него кольцо. Оно сверкнуло в последнем луче уходящего солнца, и стало совсем темно.

г. Владивосток, особняк Филиппа Базилевского

Настоящее время

— Александр Петрович никому не стал рассказывать о том, что заставил графа Муратова встать на колени, — произнёс юрист. — Я сам узнал об этом относительно недавно, после начала войны.

Я молча кивнул. Покойный барон Градов поступил правильно, по моему мнению. Он как следует наказал человека, но при этом сохранил тайну. В отличие от Муратова, который унизил его перед всеми, мой отец повёл себя благородно.

— Анна погибла через год после дуэли, — сказал Филипп Евгеньевич. — Трагическая случайность — её карета перевернулась, бедняжка ударилась головой и умерла на месте. Ваш отец к тому времени уже был женат на вашей матери. Говорили, Анна жутко страдала из-за того, что они с Александром Петровичем так и не смогли быть вместе. Винила во всём брата.

— Справедливо, — заметил я.

— Да, конечно. Но вы можете догадаться, что в её гибели граф Муратов считал виновным вашего отца. Мол, из-за него Анна сама искала гибели.

Что ж, это вполне возможно. Люди, погрязшие в каком-то несчастье, ищут от него избавления. И порой не находят лучшего способа, чем призвать смерть — а смерть всегда отвечает на зов. И ей наплевать на то, осознанный он или нет.

— Прошло двадцать лет, — продолжил Базилевский. — Всё забылось. Ваш род стал ещё могущественнее, а Муратовы… Ну, скажем так, Рудольф Сергеевич допустил несколько деловых ошибок, и у рода возникли серьёзные финансовые проблемы. И знаете, что тогда сделал граф?

— Самую большую ошибку в своей жизни. Попросил денег у моего отца? — предположил я.

— Именно так. Между прочим, это случилось на приёме в честь вашего двенадцатого дня рождения, десять лет назад. Но вы не были свидетелем, потому что в тот момент играли с другими детьми в парке.

Филипп Евгеньевич допил остывший чай и бесшумно поставил кружку на место, после чего продолжил:

— Граф Муратов не был приглашён, однако всё же приехал. Привёз для вас подарок, вежливо попросил Александра Петровича на два слова. И предложил сотрудничество.

— Полагаю, отец отказал.

— Он ответил: «Между нашими родами не будет сотрудничества. Только если вы сделаете то же, что на дуэли». И это слышали все.

— Представляю лицо Муратова в этот момент, — ухмыльнулся я, хотя вовсе не помнил, как он выглядит. Возможно, прошлый Владимир даже ни разу не встречался с ним лично.

— Александру Петровичу не стоило этого делать, — покачал головой Филипп Евгеньевич. — Слухи поползли мгновенно. Все гадали — что же такое Муратов сделал на той давней дуэли, как барон Градов унизил его? Но самое интересное даже не это. А то, что Рудольф Сергеевич согласился.

Я едва не поперхнулся чаем.

— Он встал перед ним на колени? Снова?

— Да, — мрачно ответил юрист. — Они встретились наедине у того же озера, где проходила дуэль. Муратов преклонился. Ваш отец не стал заключать с ним никаких договоров, просто дал ему денег. Без процентов, без расписки.

— Я погляжу, мой отец знал толк в унижениях, — хмыкнул я.

Базилевский покачал головой:

— Да уж. Это был болезненный удар по самолюбию графа, который всегда считал себя выше Александра Петровича. Вероятно, именно поэтому он отказался возвращать долг, когда пришло время.

— И много там?

— Три миллиона рублей.

Я ещё не слишком разбирался в экономике этого мира, но понимал, что сумма более чем солидная. Вероятно, особняк юриста стоил меньше.

— Мы с вашим отцом пытались взыскать деньги через суд, но безрезультатно, — сказал Базилевский, поправив очки. — И даже тогда он не стал раскрывать тайну позора Муратова. Вместо этого между вашими родами началась открытая вражда, которая медленно, но верно набирала обороты. Рудольф Сергеевич смог наладить дела, сила его выросла… А год назад он создал поклёп, о котором вам уже известно.

— И когда Совет Высших объявил Градовых вне закона, началась война, — задумчиво произнёс я.

— Которую мы, к сожалению, проиграли, — мрачно закончил юрист.

— Разве проиграли? Война продолжается, — сказал я. — Кто ещё знает об унижениях Муратова?

— Три человека. Сам Рудольф Сергеевич, я и теперь вы.

— Спасибо, что рассказали, Филипп Евгеньевич. Я так и думал, что причины войны гораздо глубже, чем простая борьба за ресурсы или даже за Очаг. Драматичная история, — я встал с кресла и подошёл к окну.

— Возможно, нам стоит обнародовать её, — предложил Базилевский.

— Бессмысленно. Рассказывать всем, как Муратов дважды стоял перед моим отцом на коленях, стоило гораздо раньше. К тому же это может спровоцировать графа на активные действия. Пока мне это не нужно, прибережём козырь на потом, — сказал я, глядя в окно.

У забора остановилась машина, из которой вылезли мои дружинники. Они были одеты в новые бордовые куртки — цвет почти такой же, как у уставных мундиров. Впереди всех шёл Артём, рассказывая, видимо, очередной анекдот, потому что все смеялись. На нём тоже была новая куртка. В одежде по размеру он уже не выглядел таким убогим.

Я открыл окно:

— С возвращением, модники.

— Мне идёт, а? — Артём расставил руки и покрутился.

— Красавец, прямо жених, — ответил я. — Докладывайте, что интересного видели.

Ночник подошёл и начал шептать:

— Следили за нами всё время. Нам это надоело, мы их в переулок затащили и заставили всё рассказать, — он поправил висящий на поясе нож. — Это люди барона фон Берга.

— Кто бы сомневался.

— А ещё над нами в небе всё время коршун летал, — продолжил Ночник. — Непростая птица, наверное. Магическая. Да вон она опять.

Дружинник указал наверх, и я поднял взгляд. Да, действительно, высоко в небе кружил коршун. И Ночник оказался прав — даже с такого расстояния я видел исходящую от птицы магическую ауру.

Надо же. Чтобы послать колдовское существо в город технократов и поддерживать его существование, надо обладать немалой силой. Да, коршун высоко, но технологическое поле не может не влиять на него.

— Птица, говорите? — Базилевский тоже подошёл к окну и прищурился, глядя наверх. — Это Карцевы.

— Вы уверены? — спросил я.

— Да. У них есть маги, владеющие элементом Призыва. И соответствующие артефакты. До начала войны у нашего рода тоже было немало подобных артефактов, — юрист вздохнул, посмотрел на дружинников и улыбнулся. — Вот, другое дело! Отлично выглядите, солдаты.

— Спасибо, Филипп Евгеньевич, — ответил Секач, который уже примерил привезённую ему куртку. — Надо только гербы со старой формы спороть и сюда пришить.

— А мы так же подумали, поэтому иголки с нитками взяли! — воскликнул Артём.

— Значит, тебе будет чем заняться, — сказал я. — Все остальные — установить наблюдение за окрестностями, быть наготове. О любых происшествиях немедленно докладывать.

— Так точно, ваше благородие, — сказал Секач.

Я закрыл окно и вернулся в кресло. Значит, враги уже в курсе, где я и чем занят. На земле за нами следят люди фон Берга, с неба наблюдает магический коршун Карцевых. Уверен, что и шпионы Муратова где-то поблизости. Да и между собой мои противники наверняка обмениваются информацией.

Вероятно, покинуть город будет даже труднее, чем попасть в него. Но с этой проблемой разберёмся позже.

Телефон в углу вдруг зазвонил. Филипп Евгеньевич подошёл к нему, снял трубку и сказал:

— Слушаю. Да, Артур. Сегодня? — Базилевский, нахмурившись, взглянул на меня. — Он объяснил, почему решил проявить такую доброту? На Лапшина это непохоже. Угу… Ладно, хорошо. Мы едем.

Положив трубку, юрист задумчиво постучал по ней пальцем и сказал:

— Нас готовы принять немедленно.

— И вам это кажется подозрительным? — спросил я.

— Само собой. Чтобы государственные чиновники пошли кому-то навстречу — это как снег посреди июля. Впрочем, отказываться мы не будем, — Базилевский криво усмехнулся. — Ну что, Владимир Александрович, готовы получить свой титул?

Владимир наверняка готов, а что насчёт вас? Как вам интерлюдия с его отцом и графом Муратовым? Я получил большое удовольствие, создавая эту сцену. Надеюсь, что и вам она пришлась по душе.

Обсудить происходящее можно на странице романа, я отвечаю на все комментарии: https://author.today/work/471267

И буду благодарен за лайк, если ещё не успели поставить;)

Увидимся в следующей главе!