40к способов подохнуть. Том 7

Глава 277

Огромным и величественным казалось гигантское древо, чьи корни сверкающими потоками уходили вниз и расширялись словно нервная система человека. Душа Видара становилась всё больше и крепче. Огромное количество чужих душ он пожрал, так и присоединил к себе весьма значительные куски путём не поглощения, а именно присоединения, что позволило сохранить большую часть… так скажем «фундамента», на котором строились мысли, эмоции, характеры и личности.

— Ты вообще этого не помнишь, Алор, но мы с Видаром так-то давно знакомы. Он тогда ещё пареньком был, буквально… мальчиком, — с некоторой отдышкой объяснял Мордред, поднимаясь на высоченную гору, на верхушке которой и находилось древо. — Именно со мной он стал мужчиной.

— Ты намеренно выбрал такую формулировку? — спросил Алор, которому восхождение давалось куда проще.

Разумеется на это влияла не физическая сила, ведь происходило всё в том слое Имматериума, который был одним из самих глубоких и сложных, даже для понимания высших демонов. Тем не менее в этом слое отголоски и сам Видар существовали, а также проводили много времени. И если по началу они не понимали, что это тоже часть их дара, то с каждым новым днём…

Всё явнее становился тот факт, что Видар был не просто каким-то демоном, а высшим существом, которому может не хватало знаний, личной силы и прочих привычных атрибутов высших демонов, но который уже был способен видеть совершенное иные уровни нематериального мира. И хоть в день своего рождения тот же Гаргатулот был куда могущественнее, но и он стал высшим демоном, властвующим над мирами, далеко не сразу.

— Какая там по счёту жизнь уже? — спросил Мордред, которому восхождение давалось всё сложнее и сложнее.

— Кажется девятнадцатая, — ответил Алор, протягивая товарищу руку. — Не отставай, уже почти добрались.

Первой жизнью была та самая родная, о которой уже мало что осталось и память о которой была запрятана крайне глубоко самим Видаром. Это была его самая главная слабость, от которой он так и не смог отказаться. В любой момент какая-нибудь опасная сущность или Тзинч лёгким уколом в нужное место может обнажить эту память, после чего… случится может что угодно.

Хотя стоит отдать должное Видару, спрятал он эту память хорошо, разделив на мелкие кусочки и даже сами отголоски не знали где именно эти фрагменты находятся. Хотя они явно были где-то… где-то вокруг, здесь, в душе Видара, по которой каждый из них ходил довольно свободно и спокойно, как у себя дома. В этом плане никаких особых ограничений Видар не делал, создавая наилучшие условия для тех, кто мог принести ему куда больше пользы будучи верным другом, советником, защитником, чем врагом, соперником или пленником.

— Ага, да, а вторая получается была самая короткая жизнь. В теле безымянного солдата, — вспомнил Алор, начиная идти уже первым.

— Именно его тень и бродит то там, то здесь. Правда… скрывает эта тень что-то, что-то не совсем мне понятное. Хотя силой какой-то явно не владеет. Если только шар этот золотистый не частичка Бога-Императора.

— Нет, мы же общались с ним, я сам лично видел этот Его свет. Это точно не Его свет, — уверенно заявил Алор, а вот Мордред не согласился, хоть и спорить не стал, ведь не имел достаточных оснований что-то утверждать.

Далее был Лекс. Наёмник, он не захотел подниматься в гору, остался внизу, в городе, что начал облагораживать Мордред. Каждому отголоску были отведены свои кусочки, а для общих взаимодействий возводились уже общие постройки. Иногда и сам Видар заглядывал на советы, когда не был занят другими не менее важными делами. Но нянчиться с отголосками он не мог, в том числе с новыми, потому эту роль брал на себя Мордред.

— Так, моя жизнь была четвёртой, сразу после Лекса, далее шёл Юртен, а твоя уже была шестой. Это мы оба хорошо знаем и помним, да, Щит Терры?

— Попробуй забудь такое, — хмуро ответил Алор, подняв взор в небо, которое слегка загораживал корень дерева, торчащий прямо из горы, которая для него была словно маленькой.

Седьмым был Торквемада, далее была жизнь в теле мясника Дертона. Дертон оставаться не захотел, то было довольно удивительно, но предсказуемо. Мордред понимал, что рано или поздно это случится. Далеко не все, кто будет встречаться на их пути, захотят остаться… здесь. Кто-то задержится дольше, кто-то меньше, но рано или поздно всё закончится и уйдёт каждый.

Девятым был Леонард, простой раб с громким именем. Он тоже не захотел остаться, ведь смысла в этом не было. Он сделал всё, что захотел и в последней попытке обрести свободу погиб. Он не смог отделиться и сохранить жизнь, но зато умер не рабом, сделав то, что был должен.

Десятым был капитан Дрейк. Крайне мутный тип, который очень не нравился Мордреду. Он был слишком… слишком умным, вечно вынюхивал то и сё, какие-то свои планы строил. Так ещё и нагло заявляться к Видару со своими идеями, пожеланиями, планами. Он вроде и не претендовал на первое место, но словно… словно считал, что и так является первым?

Мордреду это бесило. Он был настоящим аристократом, элегантным, утончённым, тщеславным и горделивым. Затем с одиннадцатой и по семнадцатую жизни включительно были так называемые «неудачные» попытки. Всякие маргинальные личности, спившиеся работники мануфакторумов, повесившиеся наркоманы — случайные люди, жизнь которых не представляла ценности.

Их Видар просто поглощал и затем продолжал искать ту самую жизнь, что должна была помочь. Так он нашёл Криптанекса, когитатор с личностью которого до сих пор использовался и изучался. Кроме того, и отпечаток души Криптанекса оставался в душе Видара, хотя был это именно что отпечаток, просто след, который связывался с когитатором, доказывая что перемещение сознания в физический носитель было не совсем полным.

— И получается сейчас у него девятнадцатая жизнь в теле Агаты, — поднявшись на последний выступ, произнёс Мордред, склонившись вниз и упираясь руками в колени.

Дыхание его совсем сбилось, он едва не задыхался, был весь потным и вовсе не походил на аристократа.

— Не совсем в её теле, с учётом обилия тех модификаций, — уточнил Алор, стоя в полный рост полубоком к Мордреду и смотря ко входу, что вёл под корни древа.

— Почему не идёшь? Ты… ты первый добрался… — спросил Мордред, начав ковылять вперёд.

— Потому что ты лидер, — сухо ответил Алор, которому не нравилось говорить такое, но который был слишком правильным и не желал заниматься самообманом.

Многое не нравилось Алору в происходящем. Многое изменилось с тех пор, когда космодесантник реально верил в то, что Видар вестник Бога-Императора. Но когда на Видара снизошло откровение и стал понятен замысел Императора, приоткрылись некоторые двери прошлого, то… Алор во многом разочаровался во всём том, что раньше вело его.

Среди всех руин его осколка осталась лишь одна нерушимая колонна, которая воплощала собой преданность Человечеству. Именно Человечеству, не Императору, не Совету Лордов Терры, а людям, для которых астартес должны были стать не ангелами, не полубогами, а щитом от любых бед, вернейшими защитниками, для которых служение Человечеству уже награда сам по себе. И не важно в чём это служение заключается.

И хоть идея эта была правильная, невероятная важная, но… Алор понимал, что этого недостаточно и что кроме неё мало что уцелело. Что уж там, Алор и пожил как-то мало, много не знал и не понимал. Его забрали из семьи слишком рано, сделали оружием. Он был больше похож на Юртена, чем на Мордреда.

И именно Мордред в свою очередь обладал нужной многогранностью и вдобавок лидерскими качествами. Именно ему пришла идея структурировать участки отголосков и объединить их. Именно он мог повести за собой орды демонов, а также предварительно их собрав. На его плечи Видар возложил управление колониями и именно Мордред мог не просто исполнять приказы, а сам их генерировать.

Одно только смущало Алора в его товарище, который его порой невероятно сильно бесил: Мордред порой ходил по краю и был на грани от падения в какую-то лютую ересь. Он был слишком открыт, слишком азартен, слишком горделив и его таланты балансировали с опасными грехами. И всё же он был лидером, он был главным и под корни всегда заходил первым, потому что Алор мог просто заблудиться в той тьме.

— О, господа, а вы тут что делаете? — вдруг раздался голос Дрейка.

— Дрейк? Что… что ты тут делаешь? Как взобрался и… и разве ты не должен пытаться реанимировать Агату? — удивлённо спросил Мордред, глядя на капитана, который спрыгнул с корня и подошёл к Алору.

— Я не знаю как сюда попал и как отсюда выбраться, — честно или не очень признался Дрейк, поправив свою пиратскую шляпу и переложив руки на грудь, схватившись за края своего дублета. — А вы куда идёте?

— Надо помочь Видару.

— Помочь? С чем это? Он же просто… — Дрейк сильно напрягся, после чего смог взглянуть то, что происходило в главном сосуде. — Да, он просто собирает свою новую паучью лапу. У него же эти… инженерные часы.

— Мы про другое, про… рассудок… Боже-Император, я не могу дышать, тут… тут слишком мало кислорода, — вновь Мордреду поплохело, хотя и Дрейк, и Алор чувствовали себя плюс-минус нормально. — Почему вы такие спокойные?

— Помочь рассудку? Из-за когитаторов всё, да? — предположил Дрейк, который был очень смышлёным и кажется вно неслучайно оказался здесь.

— Не только. В целом очень много нестабильной энергии оседает, как и эмоций. Но из-за того, что боль вызванная перегрузкой нервной системы блокируется им, она всё же не исчезает. Она просто оседает то тут, то там, как и всё прочее, что им подавляется. Это надо чистить. Иногда он сам этим занимается, иногда вот мы с Алором помогаем.

— Хм… подавляет эмоции? А ты уверен, что это нужно делать, Мордред?

— Если это прорвётся наружу, то будут проблемы. Так что да, уверен.

— А чем вызван вопрос? — настороженно спросил Алор, который кажется смекнул о чём речь.

— Когда мы были в теле Криптанекса… много раз Видара сильно заносило. Он начал делать то, чего раньше не делал. Просто взял и… и подтёрся чужими жизнями. Даже не стал причины искать, чтобы превратить добрую часть обитателей мира-кузни в… в эти вычислительные машины, в которых они сливались с демонами и… жуткое зрелище, адские мучения и…

— Да-да, я понял, — сжав пальцами переносицу Мордред выпрямился. — Но там была лютая бойня и цель оправдывала средства.

— Раньше он так не поступал. А если он отринет мораль…

— Он прав, Мордред, — встрял Алор, которого это тоже волновало, ведь изменения Видара были заметны невооруженным взглядом. — Без морали он станет таким же как другие рабы Хаоса. Это путь в никуда. Должны быть принципы и идеалы.

— И? Я не понимаю к чему вы клоните.

— К тому, что быть может дело как раз в то, что он выбрал путь наименьшего сопротивления, решив убить чувства и эмоции, дабы они не мешали ему делать то, что он по каким-то причинам решил правильным? — делая вид, что не прокручивал этот вариант диалога в голове сотни раз, выдал Дрейк. — И когда ты подчищаешь корни, то потворствуешь его проблеме?

— Ага… кажется понял. Ладно, как только разберусь здесь, то поговорю с ним. А там видно будет, хотя мне кажется, что вы раздуваете из рыцаря титана.

И Мордред встряхнувшись пошёл прямо под корни. Работёнка его изрядно выматывала, он делал куда больше, чем любой из других отголосков. Да, он получал тоже куда больше других, но всё же было в участи Мордреда куда больше долга, чем права. Не будь он принципиальным аристократом, то бросил бы всё и не стал бы так рвать задницу.

— Он и есть главная проблема, Алор, — произнёс Дрейк, кивнув в спину Мордреда. — Лучше бы ты стоял рядом с Видаром и был его совестью. Потому что из всех отголосков… только у тебя эта совесть кажется и есть.

На это Алор ответил лишь хмурым взглядом. Не нравилось ему говорить за спиной, но и лукавством было бы не сказать, что Дрейк не сказал то, о чём Алор частенько думал. Но тем не менее в этот раз ни к каким действиям разговор не привёл.

И пока Алор с Мордредом отправились под корни, то Дрейк ушёл в город, заниматься каким-то своими делами и преследовать какие-то свои цели.