37 копеек

12. Встреча

Мы с Юркой сидим вдвоём на берегу, в нашем амфитеатре.

Но сегодня я не рассказчик, а слушатель.

Юрка вытащил меня из воды, бросившись вслед, едва я съехал по камню в реку. Конечно, течение нас утащило бы обоих, но он, оказывается, перед тем, как подсесть ко мне, обвязал левую руку верёвкой, второй конец которой намертво затянул вокруг росшей в паре метров от Быка берёзке.

Левая рука Юрки забинтована — сильно ободрал веревкой, пока вытаскивал меня, успев ухватить в самый последний момент.

Ну да, парнишка крепкий, сил хватило.

Откашлявшись, я первым делом спросил у него, лежащего рядом и часто-часто дышащего — Ты как с верёвкой догадался? Ты что, специально?

Ответ меня поразил, и это ещё мягко сказано.

— Ты что, не понял? Я- это ты. Только немного другой.

И зашипел от боли, пытаясь развязать намокший от воды и крови и затянувшийся на левом запястье узел.

Я как-то сразу поверил, просто потому, что никакое другое объяснение здесь не прокатывало.

В общем, поднялись, помогая друг другу, забежали на минутку к нему, вернее, к Самсоновым, домой… хорошо, что никого из взрослых не было, иначе представляю, что началось бы… захватили пузырёк с йодом, пару марлевых бинтов, коробок спичек, и даже не переодевшись, только оставив записку — "тётя Оля, я у Серёги Шумова, может там и заночую" отправились на наше место. И ещё веревку срезали, так и не сумев распутать.

К кострищу радом с пляжиком то есть.

Первым делом забинтовали руку, обильно поливая йодом — Юрка вскрикивал и дёргался — потом развели костёр.

Хотя и лето, и на улице жара, а бегать в мокрой насквозь одежде не больно-то удобно.

Всё это молча, обмениваясь только короткими репликами по делу — Спички дай — Подержи рубашку — Так не туго?

Конечно же, моя банда сунулась было, но я быстро всех разогнал, объяснив вкратце, что произошло, и сказав, что мне нужно много о чём поговорить с Юркой, причём строго наедине.

Помялись, но разошлись, бросая заинтересованные взгляды.

Подтащили поближе к костру одно из брёвнышек, разложив на остальных одежду для просушки, уселись рядышком в одних трусах, и я попросил — А теперь давай-ка с самого начала. И ничего не пропуская. И первым делом подробно, откуда ты знал, что так будет.

И Юрка дал…

— Я когда на берег с этой кувшинкой вылез, дошёл до песка и упал просто, сил не было. Вокруг все скачут как обезьяны, орут — Юрка кувшинку достал! — а я понять ничего не могу. Какие-то пацаны меня по плечам хлопают, спрашивают что-то, а я как в тумане.

Вот только что сидел на Быке, потом — в воду, и сразу же непонятно где, непонятно с кем…

Решил даже сначала, что в рай попал. А чего — песочек тёплый, мягкий, на чертей вроде окружающие не похожи, да и котлов со смолой не видно.

А потом как щёлкнуло что-то в голове — похоже, Юрка — это я, но только ты, понимаешь? Вернее, мы. С памятью как раз до нашего с тобой купания.

…Шутит… это хорошо…

— А вот кто вокруг, где я оказался, совершенно не понимаю, кувшинка ещё эта. Что за кувшинка, зачем? Её растянули, и начали длину мерить, ступнями. Ну, размер-то у всех разный, так что и получалось по-разному, но от корня до цветка меньше чем 28 ни у кого не получилось. Прикинь, это минимум метров шесть. Получается, этот самый Юрка нырнул на такую глубину, представляешь?… а вынырнул уже я. Ну то есть ты. Непонятно только, чего его туда понесло. Он в омут нырял, куда и парни-то не решались, а этому всего 11 лет, вообще мелкий.

— Погоди! - перебиваю я. — 11 лет, это кто тебе сказал? Получается…. Это год назад было, ты же говоришь, тебе сейчас 12? И почему мелкий, вон ты… ну то есть он… какой здоровый. У тебя рост какой сейчас?

— 172.

— А размер обуви?

— Да вроде 41.

— Ну вот, а у меня 145, и нога — 35. А разница всего год.

— Ты не перебивай. Всё расскажу, не боись. Я как раз мелким и был. Ну то есть таким же, как ты сейчас примерно, может, сантиметров на пять повыше. Но самое поганое другое — тебе-то было хорошо, попал в самого себя, да ещё после больницы можно, было провалы в памяти на травму списывать, а я вообще не знал ничего — ни имён ничьих, ни свою фамилию, ни дом, ни родителей Юркиных, ничего, понимаешь? Даже год и день… И отмазок никаких, ну разве что сказать, что память отшибло после того, как в омуте водяного встретил… или там русалку.

— И как выкрутился?

— Ну как… лежал, слушал, смотрел, старался ничего не говорить, запоминал, кого как звать. Ну от меня потихоньку и отстали. Как стали собираться домой, подождал, пока все оделись, тогда и свою одежду определил. Да там только она и осталась, так что не ошибся. Пришли в деревню — куда идти, не знаю! Хорошо, что какая-то соплюшка, Галька её называли, спросила — А чего домой-то не идёшь, вон твоя мать на крыльце стоит?

Подошёл, буркнул что-то, проскочил на кухню — есть захотелось вдруг, спасу нет — полбуханки безо всего сожрал махом. Мать ещё сказала, что на меня жор напал, тарелку щей налила, да картошки дала с какой-то рыбой. Умял, аж за ушами трещало. Крикнула ещё — полить огород не забудь, ни в какое кино не пойдёшь! — и пошла корову встречать. У нас корова была, оказывается. Да почему была, и сейчас есть.

Я всё ещё боялся, вдруг собака, а она меня не узнает?

— С чего бы не узнать-то?

— Ну как, я же не Юрка. Хотя да, тело-то прежнее. Но собаки не было. Пошёл огород поливать, разобрался быстро. Там у соседей пацан тоже поливал. Ну вот он мне и подсказал… невольно. Смотрю, он четыре ведра на гряду огурцов — и я так же. Слушай, ну там огурцов сажают! У нас в огороде три гряды, метров по семь, наверное, да две гряды лука, эти вообще от края до края, метров по двадцать. Запарился поливать, вёдер тридцать вылил. Потом-то привык, конечно. И огурцы, и лук на продажу растят в основном. Ты знаешь, куда я попал-то? Деревня километрах в двадцати от Ростова, и называется чудно — Деревни. С ударением на первом слоге. Там недалеко шоссе, Москва-Ярославль, указатель стоит — Деревни-2, так все, кто там постоянно ездит, говорят "две деревни". Да…

Как управился, домой пошёл. Мать с коровой всё ещё возится, заглянул в комнату — отец на диване лежит. Увидел меня, сказал — ты до утра давай не гуляй, а то опять до двенадцати спать будешь. Ну это я подумал, что отец. Не ошибся.

В другой комнате, поменьше, стол с тумбами и полки книжные. Значит, моя. Слушай, знал бы ты, как я там искал что-нибудь о себе! Нашёл дневник прошлогодний. Руки дрожали, когда открывал.

В общем, Горюнов Юра, четвёртый класс. Вот так вот. И календарь на стене — 11 июля 1968. В общем, меня ровно на год от сейчас забросило. Посмотрел оценки — так себе, тройки в основном, четвёрок немного, а пятёрок вообще ни одной. Но и двоек нет. Родители вроде нормальные, не орут, не ругаются, дома так… знаешь, аккуратно, чисто, в общем, тоже нормально.

Выглянул в окно — народ мимо дома идёт, все в одну сторону. Посмотрел куда, ёлки, да в клуб же!

Выскочил, смотрю, у дома двое пацанов стоят, из тех, что на реке были, и сразу ко мне — чего так долго, давай, побежали, сейчас уже начнётся.

Слушай, ты не поверишь — "Фантомаса" смотрели! Первую серию. Луи де Фюнес, Жан Марэ… Ты помнишь, как в конце на подводной-то лодке, а?

— Да помню, помню, ты не отвлекайся.

— А, ну да, ты ведь тоже смотрел. В общем, как кино кончилось, вывалились всей толпой из клуба, и пошли вдоль деревни. Я ещё спросил, куда, мол, идём-то? У пацана, что за мной заходил, и потом в кино рядом сидели. Тот аж споткнулся — Да на брёвна, куда же ещё? Ты чего, Юрка?

Отшутился — дескать, так просто ляпнул.

Через три дома от моего здоровенный штабель брёвен, метра три высотой. Вот на них и расселись. Внизу младшие, лет с 7 до 10, на самом верху — постарше, ну как мы примерно, а в середине уже взрослые парни, лет по 15–17. И все привычно так, словно по нумерованным местам. Да так и оказалось, потом расскажу. Я было наверх сунулся — остановили. Те, что в середине сидели, переглянулись, и один кивнул на край, где место было — Юрец, давай сюда, ты теперь тут сиди.

Как на меня приятели посмотрели, ты бы видел! Оказалось, это мне за кувшинку такой почёт. Ладно, тоже потом.

Сидели, трепались, моменты из фильма пересказывали. Я молчал, чтобы не ляпнуть чего, опять смотрел, слушал, запоминал. Тот парень, что меня в середину позвал, спросил ещё — Ты чего такой тихий? Омут вспоминаешь, да? Завтра расскажешь, как тебе до дна удалось донырнуть.

Через пару часов разошлись, только сначала, в полночь, к иве здоровенной у старого пруда в центре деревни сходили, там мне вручили железяку какую-то, вроде палец тракторный… увесистый, зараза… и все сморят на меня, а я не пойму, в чём дело. И вдруг слышу, доносится откуда-то — Бумм! Бумм! Бумм! — а на ветке ивы, прямо под носом, что-то вроде буфера железнодорожного, за штырь повешено.

И приятель шипит, с которым в кино рядом сидели — Ну ты чего, двенадцать же! Давай!

Догадался — пробил двенадцать раз этим самым пальцем по буферу, всю руку отмотал.

Ну ладно, это всё мелочи, потом дорассказываю.

Вот так вот и начал жить. Привык постепенно, никто вроде ни о чём не догадался. Только в школе учиться стал… ну ты понимаешь…Сначала все удивлялись, а потом вроде как так и надо. Мать всё нарадоваться не могла — говорила, наконец за ум взялся. А отец пообещал мопед подарить, если год без троек закончу, представляешь? Пока не подарил, но…

— Погоди, — перебиваю я его — Так это что получается, ты год как… перенёсся, да? Из сегодня — ровно на год назад, но в этого самого Юрку? И что, весь год так и жил, не пытаясь со мной связаться? Сам же сказал, что ты — это я. И воспоминания у нас общие, так?

— Да нет, уже не так. Я помню всё. Что было с тобой, ну и со мной тоже, до сегодняшнего утра, а ещё плюс к тому — уже моя личная память, за прошлый год.

— Не понял, это как? Погоди-ка, ты есть хочешь?

— А есть что?

— А ты что, забыл? Что тут у нас в комоде, а?

— Слушай, забыл ведь!

Я встаю, подбрасываю в почти прогоревший костёр ещё несколько веток, беру из шкафа-комода печенье и халву, и честно делю её пополам.

Заодно проверил одежду — высохла уже, можно надевать. Становится прохладно, солнце почти село — ничего себе, за разговорами несколько часов пролетело!

Несколько минут нам не до чего, оба жуём.

— Так что же получается, я — это ты, и наоборот, но не совсем?

— Угу, — кивает Юрка с набитым ртом.

Да, ёшкин кот, расскажи кому — не поверят. Ага, а остальному — поверят, значит? Всё, на сегодня хватит, надо домой, в себя прийти, подумать — что-то меня в его рассказе цепляет, какая-то деталь… не могу понять, что.

— Давай по домам, Юр. Завтра сюда приходи, часиков в 12, выспимся, будем решать, что дальше делать. Заодно и дорасскажешь.

— Ладно, давай.

До города мне идти минут двадцать, прихожу домой, ещё светло — десяти нет. И по дороге всё пытаюсь понять, ну что же не так? Что мне не нравится в Юркином рассказе? Или это просто я ещё не всё знаю, ведь как он прожил этот год, так толком, в подробностях, и не известно. Или это моя любимая паранойя разыгралась. На фоне таких-то потрясений…

И уже засыпая, я вдруг уловил наконец упорно ускользавшую от меня весь день мысль. Меня аж потом прошибло.