Часть 4

Глава 8 Наутек

И атаман, и китайский генерал методично долбили Гусева. Будто бы в Бомбее не осталось войск, и там пока никто не знает о неудаче в Тривандрам. Все тридцать тысяч солдат готовы отомстить за своих товарищей и превратить Бомбей в руины. На аргументы своих заместителей Гусев отвечал одним словом «нет». Ничего не объяснял, не спорил. Флегонт Силыч уже сдался, и просто сидел, потягивая терпкое вино, которое он закупил в Испании, сразу сотню бутылок. Болин Сюй пил отвратительную зеленую бурду, которую, по традиции, называли чаем, поэтому сто грамм травы стоило дороже бутылки вина атамана. Китайский генерал приводил столько разных аргументов, будто разговор шел не о простой воинской операции, а, по меньшей мере, о захвате страны.

— Нет, — сказал Гусев в очередной раз, и не повышая голоса, не меня тона, добавил, — Девика, принеси мне бутылку из третьего ящика, справа, там уже нет трех бутылок.

Еле слышный шорох за дверью подтвердил его мнение о наложнице.

— Индира, метнись на кухню. Найди мне твердого сыра.

За дверью послышался шум от падения тела.

— Индира!!! Сколько раз повторять, не сиди на корточках. Опять ногу отсидела.

— Служанки не осмеливаются греть уши? — удивился атаман.

— Пару раз они сделали глупость, их били плетьми. Кожа на спине еще не зажила. Но сейчас случай особый — генерал, будь добр проверь!

Болин Сюй встал, открыл дверь и улыбнулся.

— Пусто!

— Давайте перестрахуемся! Болин Сюй, возьми стул и сядь у двери, если нетрудно.

Китайский генерал улыбнулся на просьбу Гусева, и пододвинул стул к двери.

— К делу! Потери среди казаков, китайцев и ирландцев не стоят тех копеек, что можно получить в Бомбее. Болин Сюй, сколько в среднем получил твой солдат в Тривандраме?

— Двести долларов. Но в Бомбее дворец!

— В Индии двести тысяч солдат, в том числе семьдесят тысяч белых. Нынешние потери для британцев — комариный укус. Если бы я не поперся демонстрировать свой гонор в Цейлон, то мы, практически без потерь, вернулись в Занзибар. Бомбей — огромный город. У меня нет разведданных, операция не проработана. Мы можем потерять там всю нашу армию. Ради чего? Пять-шесть миллионов! Это копейки. Главное для нас — сохранить добычу, взятую в Тривандраме! — стукнул ладонью по столу Гусев.

— Не согласен! Главное — месть! — стукнул кулаком по столу атаман, — Надо отомстить, надо. Иначе потеряем лицо. Разбомбим дворец, крепость и европейский квартал.

— Нет. Не так. Предложим заплатить четыре миллиона. В противном случае, разбомбим дворец, крепость и европейский квартал, — уточнил китаец.

— Нет!!! Мы отомстим! Но не сейчас, через год! Я зачем приказал блокировать дворец? Зачем казаки и китайцы прочесывают город и окрестности, уничтожая всех? — поднял вверх палец Гусев.

Володя пристально посмотрел в глаза атамана, и перевел взгляд на китайца.

— Как только добычу перенесут на корабль, китайский броненосец сравняет храмовый комплекс и дворец с землей!!! Наш вариант истории прост. Пока мы воевали в Коломбо и Тринкомали, несли огромные потери, коварные бомбейцы обстреливали Тривандрам. Каждый иностранец может заметить огромные воронки от снарядов. И мы обеспечим приезд этих иностранцев, закажем им статьи. Короче, купим журналистов. А наш флот? Вернее, остатки нашего флота? Жалкий китайский броненосец, израненный в боях! Мы застали не город, а жуткие руины, — картинно зарыдал Гусев.

— Правда всплывет наружу. Не сразу, через полгода наверняка. Да и журналисты не все поверят, — не согласился китаец.

— Слухи! Клевета! Домыслы! Наплевать. Главное выиграть время.

— Бомбейский адмирал сбежал с сокровищами. Его будут ловить всем миром, — засмеялся атаман.

— Наша задача — не оставить свидетелей! Казаки и китайцы будут молчать. Ирландцев придержим полгода в изоляции. Магараджу с родственниками и слугами можно перестрелять. Хотя… Можно надежно спрятать, опыт у нас есть. Как вариант: оставить в живых магараджу и моих наложниц с сыновьями для будущих политических игр.

— Решай сам, — махнул рукой китаец.

— Девику жалко, фигуристая такая, — высказался атаман.

— Мне часть солдат увольнять, сразу же разболтают. Но топить их в море не совсем правильно, — выразил сомнения китаец.

— Никого не увольняем, сажаем на оклад, — перебил китайца Гусев, — заканчиваем пьянку! Всех отправляем на корабль. Как только атаман перевезет мое и свое вино, сразу начинаем обстрел дворца и храма. И нужно выбрать судно для захода на Коломбо. Туда ничего грузить не надо. Нужен ирландец, не болтливый. Я дам ему контакты, а он отправит телеграммы моим агентам. Компанию дезинформации нужно начинать. Бомбейский адмирал украл полтора миллиарда сокровищ!!! Срочно во все газеты.

Ершов смотрел на драгоценности с ужасом. Весь трюм был забит сундуками с золотом, драгоценными камнями, статуями…

— Вова, ты предлагаешь переплавить уникальные старинные монеты, и чеканить из них гавайские доллары?

— Коля, у меня нет выхода. Мне нужные наличные. Ты не сможешь продавать в США эти монеты, меня сразу раскроют.

— Давай ограничимся золотыми слитками и троном, его нужно обязательно переплавить.

— Слитков немного, около тонны, трон еще тонна. Всего на миллион долларов.

— Зато два сундука камней. Алмазы, сапфиры, рубины, изумруды, жемчуг.

— Мы обрушим цены, выбросив на рынок столько алмазов и изумрудов.

Ершов надолго задумался. Таким огромным куском можно было подавиться, лишиться огромных легальных средств на счетах в США и подставить республику под удар в случае признания его, гавайского короля, скупщиком краденого. Переплавка золотых и серебреных монет обрубала след к сокровищам. Драгоценные камни не могли служить доказательством. Трон нужно разобрать и переплавить в первую очередь. Существовали его фотографии и описания. Драгоценные изделия? Спрятать на десяток лет. Продавать в США по паре-тройке штук в месяц через третьи руки. Свидетели?

— Володя! Кто знает куда ты повез добычу?

— Все знают. Нужно быть дураком, чтобы не догадаться. Клячкин «мертв». Германия слишком добропорядочная страна. Россия сегодня враг номер два.

— Кто знает?

— С формальной точки зрения только китайцы с броненосца и команда авианосца. Официальный слух: я повез всю добычу в США для продажи своим криминальным «дружкам».

— Володя. Мы можем выгрузить драгоценности так, чтобы китайцы и казаки этого не видели? А на их место загрузить в трюм сундуки с металлом?

— Китайский корабль стоит достаточно далеко от авианосца. Ночью матросы ничего не увидят. На авианосце всех, кроме дежурной вахты, отправим отдыхать в район «красных фонарей». Утром, с похмелья, «никакие», они вернутся на корабль, а дежурная вахта срочно высадится «кутить» на берег. Пьянка-гулянка-мордобой-гауптвахта. И срочная замена, корабль должен отправляться в США. А там! Охрана, дисциплина, секретность!

— Шито белыми нитками.

— Само собой.

— Теперь к тебе будут слать шпионов сотнями. Ты же собираешься восстановить численность своей банды?

— Сейчас это не важно. Коля, ты купишь у меня добычу?

— Да. Но ты будешь мне должен! Пока получишь полсотни миллионов долларов из наследства мальчишек Бузова.

— Пятьдесят чистыми? Это сверх моего долга? Коля, я предлагаю простую схему. Золото и серебро ты покупаешь для мальчиков на вес, как золотой или серебряный песок. Даже из ювелирных изделий! Драгоценные камни оценивают совместно два ювелира, мой и твой. Рассчитываемся по нижней оценке. Каждый год в ближайшие десять лет выплачиваешь мне по пятьдесят миллионов долларов.

— Вова, ты так уверен, что камней и золота в добыче на пятьсот миллионов?

— Да. Завтра всё взвешиваем и оцениваем.

Гусев отбыл в США. Ершов дал ему бумаги к своим юристам, чтобы Володя смог оплатить боеприпасы, и материалы для строительства на Занзибаре. Гусеву нужно было также перевести деньги Клячкину, операция по переправке семей казаков из России обходилась крайне дорого. Размер взяток удваивался каждый месяц. Требовалось выплатить аванс казакам. Китайцы грабили город и получили свою долю добычи, а казаки ждали раздела сокровищ храма и дворца.

Ершов смотрел на монеты, слитки золота, трон, статую бога Вишну более пяти метров высотой, цепь длиной в пять с половиной метров, золотой сноп весом более пятисот килограмм, вуаль из золотых нитей, кокосы, ананасы, гуава в натуральную величину, еще одна статуя бога Вишну, возлежащем на змее Ананте высотой более метра, статуи богов и богинь.

Ершова крайне раздражал успех Гусева. Николай рассчитывал на скромную добычу: два-три миллиона долларов. Володя продолжил бы работать в ноль, с трудом наскребая на содержание своей армии и не вылезая из долгов. Британцы потихоньку раздражались, не готовые к серьезным потерям. А Ершов мог бы заниматься самолетами, моторами и торпедами, сидя у себя на Гавайях. Теперь Гусеву не страшны любые задачи, он полезет напролом, а Ершов будет крутиться, как уж на сковородке. Потому что отказать другу в помощи невозможно. Следовательно республика опять обречена на конфликты с Британией.

Николай снова с отвращением посмотрел на гору золота, предназначенного к переплавке.

«Вот так, походя, я уничтожаю величайшие культурные ценности! Ладно трон, явная безвкусица, но обе статуи бога Вишну невероятно красивы.»

Ершов прекратил борьбу с собственной совестью, и позвал грузчиков.

— Пакуйте слитки золота и везите на монетный двор. Взвешивайте там каждый слиток. Расписки принесете мне сюда.

Вечером жена тревожно вглядывалась в Ершова. Третий день он приходил мрачнее тучи. Неделю назад не было человека счастливей Николая, но лишь на день заглянул закадычный друг Володя, и смертельная тоска проглядывала в каждом взгляде мужа.

Ершов отодвинул в сторону поздний ужин и налил себе третий фужер вина. Сабина подошла к мужу со спины, и начала делать массаж шеи.

— Задушишь, — буркнул муж.

— Ты разругался с Гусевым? Он даже не заглянул к нам.

— Как я могу поссориться со старым другом? Это невозможно. Я, Володя, Сергей и Валерка — друзья до гроба. Ничто не может разрушить нашу дружбу.

— Даже если Гусев меня соблазнит? — игриво поинтересовалась Сабина.

— Твой намек на грязную инсценировку измены Франчески меня расстроил. Запомни, жена Гусева вне подозрений. Володя не верит в измену жены, для меня этого вполне достаточно. На обратном пути из США Гусев заедет к нам в гости. Если он тебя соблазнит, то это не разрушит нашу дружбу.

— Ты…, - задохнулась в негодовании Сабина.

— Я набью ему морду, — Николай повернулся, ухватил жену за ухо и добавил, — а ты неделю не сможешь сидеть на стуле.

— И только то, — радостно засмеялась Сабина, — я готова рискнуть. Меня это возбуждает. Я умираю со скуки. Не так я представляла брак с тобой.

Англичанка повалила стул на пол, и сдернула мужа на ковер.

— А когда Гусев вернется?

— Не смей разрывать мою рубашку. Она мне нравится.

— А ты в отместку мог бы порвать мою блузку… и штанишки… Сделай мне куни.

Сабина всё таки добилась своего, муж вымотался до потери сознания, и заснул со спокойной улыбкой на лице. Сабина сходила за своими тремя служанками, те помогли перенести мужа на кровать.

«Приедет Гусев, я набью ему морду.» — подумала Сабина, и уснула умиротворенной.

Среда — день заседания верхней палаты парламента. Каждого из вождей племен Ершов возвел в графское достоинство. Дресс-код отсутствовал, половина палаты щеголяла в рубахах навыпуск и холщовых штанах до колена, вторая половина подражала покойному Железному герцогу и потела. Двенадцать графов легко помещались за длинным столом, во главе которого сидели король и королева. Те, что в рубахах, пили самогон, сторонники Роберта Уильяма Каланихиапо Вилкокса — красное вино, его Ершов закупал бочками в США. Закуски практически не было — канапе на четырех больших тарелках.

Сабина по привычке стала развлекаться. Рядом с ней сидел громадный дикарь полтора центнера весом. Немного тугодум, но крайне свирепый и жестокий, сторонник Вилкокса. Сабина стала расхваливать Роберта, жалеть, что того убили, иначе бы он отомстил и британцам — убийцам благородной Лидии Лилиуокалани, и американцам — убийцам Виктории. Затем англичанка засыпала комплиментами самого вождя. Тот молчал, не успевая вставить ни слова, но довольно улыбался. Ершов встал и подозвал к отдельному столику для приватного разговора младшего вождя с дальнего конца стола. Его подданные практически в полном составе уехали на Ниихау, где Ершов устроил бесплатную выдачу браги и хлеба для канаков. Сабина наклонилась к своему собеседнику и начала нашептывать ему провокационные мысли, что Ершов не так жесток, как нужно быть королю. Сосед толкнул вождя в бок и сказал по гавайски:

— Эта кровожадная баба сейчас зарежет тебя, и скажет, что ты к ней приставал. Она каждый день убивает десяток людей, развлекается сучка.

— Я наверно съел чего-то не свежего, — пропищал тонким голосом громила, и выбежал из зала.

— Шутки шутишь, — недовольно констатировал Ершов, вернувшись.

Гусев сидел за роскошным столом, пытаясь изобразить из себя английского сноба. Сабина вела с ним пустой великосветский разговор, а Ершов хмурил брови и молчал. Воспользовавшись тем, что жена ушла выдавать распоряжения шеф-повару, Николай поинтересовался:

— И когда ты собирался мне сообщить о Тривандраме. Ты разрушил город! Там сплошные руины! Когда я смотрел на фотографии в газетах, у меня волосы вставали дыбом.

— Это неудачное стечение обстоятельств.

— Что ты говоришь?

— Я захватил город практически без потерь. Разведка, планирование, подготовка. Магараджа молодец. Вышел к народу, попросил не бунтовать. Я успокоился, и поплыл на Цейлон.

— Дерьмо!

— Знаю. «Уплыл» всего-то на пять дней. Тут приперлись британцы из Бомбея, потопили мои суда, и обстреляли город. Варвары! Цивилизованные варвары!

— В газетах так и написано. Но я видел твою добычу и понимаю, что искать бомбейского адмирала бесполезно.

— Коля! Он ополовинил мою ЧВК. Не успел снести дворец, или не захотел рыться в развалинах в поисках сокровищ.

— Вова! Дворец — фигня, храм — жалко.

— Коля. Дворец, храм. Простых жителей жалко. Мои солдаты рискуют жизнью за деньги. За что адмирал убил сотни тысяч женщин, детей и стариков?

— Но дворец — это ты разрушил?

— Пара-тройка попаданий, чисто для вида. Восстановить дворец нетрудно. У меня к тебе будет маленькая просьба.

— Денег нет.

— Сколько гавайских долларов изготовил монетный двор?

— Зачем тебе гавайские доллары?

— Мои казаки привыкли к серебру и золоту. На Гавайях бумажек не было, а в США мне выдали много зелени. Я не попрошайка, меняю один в один.

— Сколько хочешь обменять?

— Миллион зеленых.

— Согласен.

Сабина пришла в тот момент, когда прозвучала цифра миллион.

— А позвольте мне поинтересоваться, благородные господа, за что Гусев получит миллион?

— Он привез мне из США запчасти и инструмент.

— Удивительно круглая сумма!

— Нет. Я остался Гусеву должен. Напомни мне, Володя.

— Триста двадцать шесть тысяч, Коля. Сделаем взаимозачет.

— Король и главнокомандующий!!! Когда же вы научитесь врать?

— Никогда, моя любимая. Зачем? Правда — лучшая политика! Кстати, я выяснил всё про геноцид в Тривандраме. Это британцы виноваты. А ты доказывала мне, что твои соотечественники гуманисты.

— И это мне говорит человек, выселивший канаков в пустыню, и спаивающий их бражкой!!!

— Они поехали туда добровольно!

— Три литра бражки и буханка хлеба в день? Кто из них был в силах отказаться?

— Многие женщины с детьми попрятались у крестьян, и не давали мужчинам себя вывозить.

— Коля! А зачем алкашам женщины и дети?

— Вова! Бражка и хлеб положены каждому человеку. Мужчины хотели отнимать еду и выпивку у женщин и детей.

— Коля, ты хотел устроить поголовный геноцид, но фокус не удался? — засмеялся в голос Гусев.

— Это был совет госсекретаря.

— Коля, до чего мерзкие твои соотечественники! Народная мудрость гласит: послушай янки, и сделай наоборот.