Часть 4

Глава 3 Месть не терпит суеты

Заместитель госсекретаря целый час говорил откровенную ложь о великой скорби, охватившей американский народ и руководство страны в связи с гибелью королевы Виктории, Франчески и Бузова. Грозился приложить все усилия для поиска злодеев. Ершов терпеливо выслушал, обычное для дипломата, враньё.

— Какие меры будут приняты вами против британцев? — оборвал Николай словесный понос дипломата.

— У нас пока нет ни единого доказательства их участия. Увы.

— У меня нет сомнений. Думаю, и у вас их нет. Это не только начало политических убийств. Это плевок Лондона в лицо Вашингтона.

— И всё-таки! Госсекретарь просит вас и Гусева не устраивать ответных акций в ближайшие полгода. Условия для заключения Гавайской республикой мира с Великобританией он считает выполненными. Вы можете перестать прятать свои активы. Джон Шерман окажет максимальное давление на форин-офис для скорейшего подписания договора. Госсекретарь рассматривает возможность завизировать карту, предложенную Гусевым…

— Какая карта? — удивился Ершов.

— Оманская империя. Я покажу вам копию. Вам известно о задержании двух британских офицеров — любителей осматривать соборы в местах убийств?

— Да. Как полиции удалось поймать столь опытных профессионалов? — удивился Ершов.

— После убийства королевы они допустили ошибку. Вместо того, чтобы сбежать в Лондон, офицеры затаились в отеле, видимо ожидали «следующую цель». Когда вы приехали в Нью-Йорк, вся полиция была наготове. Вас охраняли. Пара филеров заметила подозрительных мужчин. Англичан задержали, и в тот же день сотрудник отеля, где произошло убийство, опознал их по фотографии. Формально никаких улик нет. Офицеры утверждают, будто осматривали церковь рядом с отелем, а потом зашли в ресторан отеля выпить кофе. Офицеров завтра отпустят, вечером, в восемнадцать часов. Их будет сопровождать британский дипломат. Как только пролетка проедет квартал — они ваши. Дипломата желательно оставить в живых.

— Почему полгода?

— Нам бы не хотелось скоропалительных решений. Мы надеемся, что за полгода вы сможете определить заказчиков, а не попросту перебить всех врагов и недругов, включая британского посла. Во всяком случае это не будут демонстративные расстрелы? «Несчастные случаи», «захват рынка конкурентами», «жена или любовница в состоянии аффекта».

— Гусеву именно вы запретили въезд?

— Госсекретарь посчитал его склонным к насилию.

— А я, так вполне адекватен? — засмеялся Ершов.

— По сравнению с Гусевым.

Британцев пытали долго и изощренно. Ершов никак не мог поверить, что они не знают заказчика. То есть офицера, отдавшего приказ, они сдали сразу. Почти. Потеряв пальцы на правой руке, британцы осознали серьезность намерений Николая. Сначала от болевого шока умер старший, молодой продержался на час дольше. Казаки рассчитывали на свое, природное мужество, а британцы оказались существенно слабее. Ершов выпил два стакана виски, чтобы заснуть. Его тошнило от пыток, но он понимал их необходимость. На следующий день Николай отправил в гавайское посольство в Берлине телеграмму для Гусева. Увы, Ершову нечего было сообщить, кроме имени офицера, отдавшего приказ на убийства.

Через неделю Джон Шерман пригласил Ершова в свою загородную резиденцию для подписания договора о мире с Британией. Предпоследний день осени выдался неожиданно теплым, и госсекретарь предложил перед ланчем прогулку по парку. Не простую, тет-а-тет. Гости, три человека из ближнего круга, британский посол с помощником и юрист из гавайского посольства остались в доме. «Попасть на такую прогулку — дорогого стоит», — подумал Николай.

Госсекретарь не спешил переходить к делу, не торопясь расспрашивал Ершова о жизни на Гавайях.

— Мне искренне жаль, что договор о мире вынуждает вас покинуть острова.

— В жизни часто приходится жертвовать личным для блага общества, — Ершов попытался попасть в тон настроению старика Шермана.

— Недавняя гибель королевы и смерть железного герцога два месяца назад поставили перед британцами сложную задачу. По гавайской конституции на мирном договоре должна стоять подпись монарха. Сейчас единственный герцог — это вы. Британский посол сам предложил мне это решение. Вы станете новым королем, из договора исключат пункт о вашей экстрадиции.

— Очередная британская хитрость? Пока я вернусь в Гонолулу, пока пройдет коронация. Они попросту тянут время! — резко ответил Ершов.

— Для США ваша коронация — формальность. Если вы согласны, то сегодня подпишите договор новым титулом.

Обычно, для прогулок Ершов одевался попроще, но потеплее. Сегодня, не рассчитывая на долгие прогулки, он выбрал шикарное пальто, будто шел в театр. Короткие сапожки на тонкой подошве промерзли. Даже уши на ветру задубели, шляпа совсем не спасала. Ершов недовольно поежился. «Странная любовь США к Гавайям. То нас нагибают, используя комиссию по ценным бумагам, то встают на нашу сторону в конфликте с Британией», — удивился Ершов.

— Вам-то какая выгода, господин госсекретарь?

— Во-первых, вы приличный человек. У меня на вас богатое досье. Ваш вояж по столицам, когда японцы ежедневно устраивали покушения, заслуживает уважения. Во-вторых, США нужен договор на угольные станции. Другой король может придерживаться британской или испанской политики. В-третьих, вы сможете обуздать Гусева. Он непредсказуем. От него можно ожидать мести не только британцам, но и американцам. Меня также беспокоят его успехи на море.

— Зачем Гусеву сейчас нападать на корабли США? В мирное время? Нет ни малейшего повода. А главное выгоды.

— В мирное время — нет. А если война? Если кто-то наймет Гусева? Помните, у Японии намечалась маленькая, короткая, победоносная война с Китаем? Теперь у японцев долги, нищета и голод. Британия сильнее любых двух стран мира. Но, потеряла лицо в глупом конфликте с Гусевым.

— Итак. США собираются помочь борцам за свободу на Кубе и Филиппинах? — сделал выводы Ершов

— Я этого не говорил, — улыбнулся Шерман.

— Я могу согласиться на все ваши условия, лишь обеспечив Гавайям формальную защиту. Мне нужен Договор с США об обороне. Поймите, без армии Гусева мы беззащитны.

— Это невозможно. Только протокол о намерениях за моей подписью. В конце концов, мое слово дорогого стоит.

— Дайте мне время на раздумье.

— Вы, я вижу, замерзли. Пройдемте в дом. Выпьем у камина горячего пунша. Вы согреетесь и подумаете. Но недолго, через полчаса начнутся ваши переговоры с британским послом. Кто вы? Король или иммигрант — это нужно решить до их начала.

Госсекретарь посадил Ершова ближе к камину, сам сел поодаль. Слуга принес пунш. Вкусный и горячий.

— Господин, не желаете грелку? — обратился к Ершову слуга.

— Две, если можно.

Госсекретарь не спешил, закурил кубинскую сигару.

— Канаки поднимут восстание. Белый король перечеркнет все их привилегии, — подумал вслух Ершов.

— У вас будет полгода, пока казаки на островах, чтобы навести среди них порядок.

— Я не сторонник массовых убийств.

— Пересилите канаков на отдельный остров. Выдавайте по литру пойла в день каждому. Через десять лет они сами вымрут.

Слуга принес обе грелки, одну Ершов сунул за спину, а вторую положил на ноги, чуть выше своих элегантных сапог. И замолчал, минут на десять.

— Почему США не получить еще один штат — Гавайи? — никудышный политик, Николай считал за благо для страны увеличение её территории. Головная боль от покупки у Испании острова Гуам не стала для него уроком. Аналогичных взглядов придерживался Гусев. Мало того, старые империи Британия и Россия стремились расширить свои колонии, что привело их к краху. Разница заключалась в том, что Ершов знал, к чему это приведет, а Лондон и С.Петербург — нет.

— Шесть лет назад это было бы возможно. Гавайское лобби раздало столько денег, что конгресс мог пойти на это. Сейчас никто не хочет новых территорий. Вы не представляете, сколько взяток раздали русские, чтобы продать Аляску, — засмеялся Шерман.

— То есть Кубу США не планируют забрать себе?

— Помочь борьбе кубинского народа? Возможно. Но у нас хватает своих дармоедов и бездельников. Кубинцы живут на один доллар в месяц. Жулики, проститутки и воры.

— А как же кубинские сигары? — поддел Шермана Ершов.

— Да. Сигары, — засмеялся госсекретарь.

«Не желают США мараться с мерзавцами из клана Батисты. Мерзавцы сами по себе, американцы сами по себе, белые и пушистые. А что вы будете делать, когда к власти придет клан Кастро?» — мстительно развеселился Ершов. Потом немного загрустил, вспомнив про миллиард долларов в год на кормежку друга Феди.

— Я согласен стать королем. Надоело бегать.

— Тогда вот вам подарок для Гусева, — Шерман передал Ершову папку, — там карта Оманской империи.

— Вау! — Николай рассмотрел карту.

— Я чего-то не знаю? — Шерман изобразил беспокойство.

— Гусев подавится таким куском.

— Мне говорят у него уже тридцать тысяч казаков. А также тридцать тысяч китайцев и ирландцев.

— Казаки — сплошь подростки. Китайцы? Это расходный материал. Ирландцы? Не знаю.

— Говорят, генерал Гусев — полководец от бога.

— Большая армия требует огромных средств.

— Мне кажется, что все успехи Гусева тщательно подготовлены. Он военный бизнесмен. Слишком решительный, необоснованно рисковый, излишне склонный к новым методам.

— Да. Недостаточно… старый, — позволил себе шутку Ершов.

Госсекретарь неодобрительно нахмурил брови.

— Есть неприятный аспект в договорах с Великобританией. Они придерживаются буквы договора. В вашем договоре есть пункт о пленных. Британцы всегда могут поставить под сомнение его исполнение вами.

— У нас нет ни одного британского пленного. Гусев вывез всех на Занзибар.

— Это хорошо. Я потребую исключить пункт обмена пленными из договора.

В комнату, негромко постучав, вошел помощник Шермана.

— Мы подойдем через десять минут. Напомните британскому послу, что пункт обмена пленными сформулирован некорректно. Чтобы не затягивать подписание договора, его надо исключить.

Помощник деловито вышел.

— Что будет, если британский посол не захочет подписать договор?

— Президент недоволен убийствами высоких гостей на территории США. Это неуважение. Комиссия по ценным бумагам не будет расследовать ваши спекуляции. Вам разрешено производить быстроходные суда, неизвестного назначения, закупать боеприпасы, машины и оборудование. Можете разорвать договор сразу, как только британский посол начнет свои проволочки.

Десять минут госсекретарь сидел молча, погруженный в свои мысли. Ему было за семьдесят. Возможно, Шерман попросту отдыхал. Вновь, предварительно постучав, вошел помощник Шермана. Он посмотрел на Ежова, и тот поднялся в ожидании госсекретаря.

Когда Шерман вошел в зал все встали. Госсекретарь уселся во главе стола.

— Договор тщательно проработан. Пункт об обмене пленными исключен, как и высылка герцога Кауаи. Герцог принимает на себя титул короля и в этом качестве подписывает договор.

— Короля? Есть смысл дождаться официальной коронации в Гонолулу, — после долгой паузы сказал британский посол.

— Как вам будет угодно. США выполнили все свои обязательства. Никакие ограничения на республику Гавайи больше не действуют. Это позиция президента, — подвел черту Шерман, и выжидающе посмотрел на посла.

— Коронация — это формальность. Я готов подписать договор, — отработал назад британец.

Ершов с трудом открыл глаза, будто бы склеенные засохшей кровью. Он поднялся на колени и осмотрелся. Чердачная каморка, свет из слухового окна позволял рассмотреть дверь. Руки и ноги, стянутые веревками, онемели. Громадная лужа подсохшей крови намекала на причину дикой головной боли.

«Почему не добили? Зачем связали? Где казаки и полицейская охрана?» — Ершов пилил о вылезшую шляпку гвоздя веревку и старался не стонать.

«Слава тебе, Господи!» — веревка на руках лопнула, Николай вытащил кляп, проверил карманы и сапоги в поисках чего-то полезного. Пусто.

Пока он перетирал веревку на ногах, руки заболели невыносимо. Каждое движение ног отдавалось прострелом в невыносимо гудящей голове.

«Башке капут! Рукам капут! В больницу надо, и полицаям по балде настучать не забыть!»

Внезапно Ершов вспомнил всю глупую сцену нападения. Старушенция — божий одуванчик, кудахтала около девчонки, которую сбил экипаж. Ангелочек лежала в крови без движения. Четверо казаков и пара полицейских сгрудились, разинув рот, вокруг ребенка. Николай остановился, затем решил подойти и … всё.

«Почему меня не добили???»

Внизу послышались удары, а затем треск дерева. Непрерывный мат подсказал Ершову, что казаки его почти нашли.

— Я здесь, — захрипел Николай. Но его, как ни странно услышали.

— Номера счетов были у вас в папке. Если бы удар не был так силен, то, возможно, бандиты смогли допросить вас, и узнать коды подтверждения для транзакций. Их представитель всё равно сделал попытку перевода средств, но был задержан. Ведется допрос, — скучным, канцелярским тоном изложил ситуацию шеф полиции.

— Почему бандиты оставили меня в живых?

— Мы прочесывали окрестности и спугнули их охрану. Если бы вы не освободились и не позвали на помощь, то дверь на чердак склада могли не заметить. Бандиты могли вернуться и приступить к пыткам.

— Мне повезло?

— Вам не следовало покидать экипаж. Охрана действовала непрофессионально. Всё это вместе создало возможность вас захватить.

Ершов сделал заказы на оборудование, инструменты и запчасти к самолетам. Затем, после долгих колебаний перевел деньги на строительство еще двух авианосцев.

«Я залез в счета Бузова! Трачу его наследство. Два миллиона только сегодня! Британии не нужно воевать с нами, мы сами себя разорим, станем нищими и сдадимся.»

Нехорошие аналогии лезли Ершову в голову.

Из осторожности Гусев заказал билеты на германский лайнер «Кайзер Вильгельм дер Гроссе». Появляться на территории Британии Володе совсем не хотелось. Тем более что до Ливерпуля нужно было добираться две суток с пересадкой, а парижский поезд доставлял Гусева в Гамбург с максимальными удобствами всего за полтора дня. До отхода лайнера оставалось три дня, а Володя хотел решить свои личные проблемы с баронессой, и увидеться с Клячкиным, соблюдая все мыслимые меры конспирации.

Алиса гуляла с сестрой по подъездной дорожке к дому, вокруг клумбы с увядшими цветами. И у сестры, и неё самой случились задержки с месячными. Если сестра с самого начала имела мало шансов выйти замуж, то Алиса своими руками разрушила отношения с Гусевым. Излишнее благородство возможно для девушки с непорочной репутацией, а не вдове, призревшей все нормы приличий.

— Отец будет в ярости, — в очередной раз сказала сестра.

— Его хватит удар! — усугубила Алиса.

У ворот остановилась закрытая коляска. Из неё вылез мужчина, во всем черном, стряпчий или нотариальный советник. Алисе он был незнаком. В их округе стряпчий был угрюм, употреблял непонятные слова, оскорблявшие слух, и казался покрытым вековой пылью. Хотя, как говорил отец, был готов ради клиента разбиться в лепешку. Незнакомец был явно моложе, но столь же угрюм и неприятен на вид.

— Мадам? — обратился мужчина к Алисе, — Я могу видеть мадам Анслен?

— Кто вы?

— Я нотариус. Действую по поручению полковника Мартэна.

«Полковник Мартэн?» — раздраженно подумала Алиса, — «Конечно, он совсем не джентльмен. Не такой отец нужен моему ребенку. Не такой. С другой стороны, Володя не скуп, невероятно внимателен и … с ним в постели забываешь обо всем. Если его научить хорошим манерам и внушить правильные понятия о чести, то он …»

— Я Алиса Анслен.

— Достопочтенная мадам! Мой долг передать вам пакет документов. Полковник утверждал, что, прочитав их, вы поймете, что меня послал именно он, и будете мне доверять.

— Вы знаете что там, в пакете?

— Нет.

Алиса сломала печать. Её сестра с любопытством взглянула на пакет с документами, и Алиса послала её отдохнуть на скамейке. Документов было всего два: брачный договор с виконтом, хотя не из старого дворянства и не из императорского, а само провозглашенного, но скандально известного. Ситуация, когда кто-то из старого низшего дворянства принимал титул барона, виконта, графа и маркиза без того, чтобы подтверждать его является феноменом, существующим только во Франции. Здесь не существовало единого списка причисленных к дворянскому сословию наподобие германского Готского альманаха, что привело к обширной торговле подтверждающими документами. Конечно, для общественного признания титула необходимы были обширные земли на момент такого само провозглашения. Увы, жениху было уже за восемьдесят, и он был известным мотом. Можно сказать его имя стало в аристократических кругах нарицательным. Его многочисленные потомки были бедны и не могли оплатить долги виконта, поэтому его заложенное поместье и замок вот-вот должны были пойти с молотка.

Алиса посмотрела на долговые расписки, их будто бы выкупил её отец. Отдельно лежала бумага на квартиру в Женеве, на имя самой баронессы.

«Мерзавец. Вот эти его ехидные намеки абсолютно безвкусны. Вот так всегда. Говорит сладкие нежности, потом одним словом испортит всё», — разозлилась француженка.

— Сколько времени у нас займет поездка к полковнику? — спросила он юриста.

— Здесь рядом. Два-три часа, достопочтенная мадам.

Алиса подозвала сестру и предупредила, что отъедет, но к ужину обязательно вернется.

Гусев остановил свою коляску в самом узком и неудобном месте, рядом летнее кафе мешало объезду. Он дал пару франков кучеру и приказал ждать. Володя открыл ключом очередную съемную квартиру на первом этаже и вышел черным ходом во двор, а оттуда на другую улицу. Он сел в закрытую коляску, ожидавшую его у подворотни, еще одна поехала сзади, крайне медленно, затем остановилась на пять минут посреди улицы, будто высаживая пассажиров, мешая на самом деле себя обогнать. Улицы расходились от площади радиусами, и следующий перекресток давал ему почти сто метров форы, а, учитывая затор на соседней улице, возможно, все двести. Гусев делал это уже в третий раз подряд и всё равно не исключал слежки по двум соседним улицам. Один раз Володя прошел сквозь пассаж, но не с его ногой было использовать такие возможности отрыва от слежки. Наконец, на окраине города Гусев сел в речной катер и добрался до крошечного городка на реке Марне. Катер пошел дальше, а Володя в виде старика-ветерана успел сесть в поезд до Парижа. На вокзале Гусев сел в кресло, которое ему любезно уступил бедно одетый мальчишка. Спиной к нему сидела баронесса.

— Если бы меня не предупредили, я тебя бы не узнала. Добрый день «мой милый друг», — с горечью сказала Алиса.

— На что ты злишься? Я сделал именно то, что ты хотела.

— Зачем нужны эти таинственные переодевания?

— На меня идет охота. Я не хочу впутывать в эти игры тебя.

— Ты уже впутал. Я выйду замуж за этого старика, но ты не смей меня искать. До тех пор пока ты не сможешь гарантировать нам безопасность.

— Нам?

— У меня будет ребенок.

— У нас!!!

— Не хочу тебя видеть!

Алиса встала и торопливо направилась к выходу. Гусев остался сидеть, чтобы не нарушать конспирацию. У него на лице невольно засияла счастливая улыбка. Пять минут спустя Володя встал и отправился на встречу с Клячкиным.

Гусев напрасно прождал в парке контрольные пятнадцать минут. Охранник прошел мимо, намекая о сроках. Володя с трудом встал, он сегодня серьёзно перегрузил больную ногу, и чуть было не столкнулся с молоденькой дамой, с маленькой собачкой на поводке. Гусев сам не заметил, как у него в руке оказался маленький комок бумаги. Клячкин писал, что его люди зачистили окрестности дома Бузова, и предлагал встретиться в комфортных условиях.

— Сережа, ты вообще края потерял? Зачем эти бессмысленные убийства десятков шпиков? Там хоть кто-то был вооружен?

— Им пора понять, что подготовка к убийству — это такое же участие в банде. Эти отмазки: «мы только следили» пусть расскажут в аду.

— После тюрьмы ты стал слишком жесток.

— У меня проблемы со здоровьем. Может траванули, или пока сидел в «холодной» подсадил почки. Зрение падает. Похудел на десять килограмм. Думаю, рак, — мрачно произнес Сергей.

— А моча? Моча сладкая?

— Диабет? Как проверить мочу? Не на язык же.

— Муравьи. Они любят сахар.

— Диабет — это тоже приговор.

— Есть переливание крови. Диета. Можно вложиться в разработку инсулина.

— Ты такой оптимист!!!

— Я сегодня еду в Германию. Оттуда в Нью-Йорк.

— Французы могут тебя захватить и передать англичанам. Дружеский жест.

— Не думаю. Когда я получал документы на имя полковника Мартэна во втором бюро, мы подробно обсудили вопросы террора с его главой. Защита первых лиц государства поставлена из рук вон плохо, про семьи, вообще молчу. Мои рекомендации были приняты с благодарностью. Но главный итог беседы — жуткий, неадекватный ответ наших «специалистов» на мой арест этот профи тоже понял.

— Зачем ты собрался в США? Это опасно.

— Хочу разрушить гнусную выдумку об измене жены.

— Ты не веришь, что Франческа спала с Бузовым???

— Это невозможно. Физически невозможно. Не хочется говорить… Франческу в детстве изнасиловал огромный туземец. Порвал у неё всё… Врач залечил, но проблемы остались. Каждый раз, когда я приезжал на Гавайи, мне приходилось долго и нежно начинать заниматься с ней сексом. Я даже с рождение ребенка не торопился. А у меня, как ты помнишь, инструмент очень средних размеров, совсем не тот, что у Бузова.

— То есть мерзавцы-янки измазали грязью и живых и мертвых?!

— Я выясню, откуда пошли фотки и вся цепочка жюрналюг и полицаев умрет в мучениях!

— Вова, ты не хочешь отвлечься от грустного, посмотреть мой список ученых на ликвидацию? Думаю, это тебя взбодрит.

— С удовольствием. Ты только Ершова не ставь в известность.

Сергей достал из портфеля папку и пододвинул её Володе. Гусев сразу заглянул на последнюю страницу.

— Почти полтысячи трупов? Тут тебе работы на год!

— Посмотри материалы. Мы справимся за четыре месяца.

У Гусева ушло часа четыре на поверхностный анализ. Он дал Клячкину десяток дельных советов, но решение оставил за ним.

— Мне нужны еще пятьсот тысяч долларов, — попросил Сергей.

— Месяц назад у тебя был доступ к миллиону. Транжира!!!

— Убийцы в это время штучный продукт. Народ стопроцентно верит в бога.

— Не знаю. У меня казаки сплошь верующие, а нужно зарезать кого — глазом не моргнут.

— «Когда грабёж становится способом жизни группы людей, они вскоре создают для себя легальную систему, которая разрешает это, и моральный код, который прославляет это».

— Не нужно уходить от темы. Нам не помешает зарабатывать на том, что мы делаем. Вот ты, к примеру, убиваешь русских дворян и офицеров?

— Не сам лично, мои боевики. В среднем по 2–3 мерзавца в день.

— Почему бы тебе не взять на это деньги у германской разведки. Большевикам они платили не слабо. Польза для Германии очевидна, а так ты работаешь даром.

Разговор прервал охранник, сообщивший о приходе Мари-Клер.

— Серый, тебе лучше спрятаться. Тебя никто не должен видеть, — сказал Гусев.

Охранник привел Мари-Клер буквально через пять минут. Володя был удивлен переменами, молодая женщина казалась излишне взволнованной.

— Добрый вечер, Мари. Какова цель визита?

— Здравствуйте месье. Когда вы уехали, я поняла, что совершаю ужасную ошибку. Я долго думала и сейчас готова принять ваше предложение о работе, — женщина скорчила гримасу, которая, по её мнению, должна была выразить обожание.

— Глазам не верю! Гордая Мари-Клер влюбилась в чудовище?

— Мне стыдно самой предлагать себя, но это так, я готова выполнять не только обязанности служанки.

— Хорошо! Раздевайся.

— Сейчас? Сразу? Можно завтра? Я с дороги грязная.

— Ничего страшного, оставь одежду и сумочку на стуле и проходи в соседнюю комнату. Как ты знаешь, там ванна. Примем её вместе.

Мари-Клер разделась, но задрожала явно не от холода. Лоб женщины покрылся капельками пота. Пару раз её рука дернулась к декоративной заколке для волос, но волосы остались нераспущенны. Женщина быстро прошла в ванную комнату.

— Как только вода наберется, я подойду, — крикнул вслед Гусев.

Володя высыпал на стол содержимое дамской сумочки и сразу же обнаружил маленький пузырек.

«Яд? А заколка — запасной вариант», — предположил Гусев.

Володя неторопливо разделся и прошел в ванную комнату. Мари-Клер сидела в ванне к нему спиной, она обернулась на звуки шагов, сняла правую руку с борта ванны и вынула заколку, распустив волосы по слишком худым плечам. Володя взял полотенце и подал его женщине.

— Положи заколку на полочку и завяжи волосы, чтобы не намочить.

Как только Мари-Клер начала укладывать волосы в полотенце, Гусев забрал заколку.

— Очень-очень интересно. Я заберу. На время. Не возражаешь?

Володя вышел, положил заколку на стол рядом с пузырьком, вернулся к Мари-Клер и смело залез в ванну. Женщина вздрогнула от страха. Гусев начал ласкать Мари-Клер, находя странное удовольствие в ужасной для партнерши ситуации. У Володи хватило «совести» затащить Мари-Клер на кровать и продолжить свои игры там. Когда долгие прелюдии были завершены, и дело дошло до секса, то выяснился крайне неприятный момент — женщина была абсолютно «сухая».

«Так не бывает», — подумал Гусев.

Мари-Клер отползла в сторону и сжалась в комок.

— Вы убьете меня сейчас?

— Нет. Сначала я хочу услышать, кто дал тебе это задание, где эти люди и почему ты на это пошла.

— Они похитили мою младшую сестру. Кто эти люди я не знаю. Могу показать дом, куда мне нужно вернуться за сестрой, после вашего убийства.

— Думаю, там уже никого нет. Хотя, возможно они оставили человека для твоей ликвидации, на всякий случай. Одевайся, я позову охрану, ты покажешь, а она проверит этот дом.

Гусев набросил на себя длиннополый халат и выглянул в коридор.

— Позови Клячкина, — шепотом попросил Володя охранника.

Сергей отдыхал в соседней комнате.

— Как секс со стриптизершей?

— Никак. Надеялся на экзотику, девочка-убийца пришла на свое первое дело. А тут полный облом. Я думал, будет взрыв эмоций в ожидании смерти. Но она попросту отключилась, ушла из реальности.

— Володя, у тебя с головой всё в порядке?

— Проехали. Займись делом. Мари-Клер покажет дом, где её обещали ждать. Думаю, это — пустышка. Но надо проверить, тут такие промахи совершают… дилетанты. И никаких сантиментов.

— Не дождутся.

— У тебя балаклава есть? Не нужно, чтобы танцовщица тебя видела.

Выявить наружку для Клячкина и его команды — это элементарная задача. Даже парижская оживленность улиц ей не мешала. Полчаса на выявление слежки и сорок минут на их ликвидацию. Всего двенадцать человек. Мари-Клер поневоле видела часть убийств и ужасалась жестокости «охранников Гусева». Выстрелы звучали глухо, почти неслышно в городском шуме, полном щелчков кнута и стука колес. Женщина внимательно рассмотрела «револьвер», сидящего напротив охранника. На дуло револьвера был надет странный, чужеродный набалдашник, явно отличный по цвету.

— «Прогулка по городу» завершена, — сообщил охранник, — мы не доедем до дома метров сто. Их пройдем пешком. Ты пойдешь, как бы, одна, но я постоянно буду рядом. Незаметно, но рядом. Эти сто метров крайне опасны. Демонстрируй свой страх открыто, но не переиграй. Поняла?

— Да! Мне нужно в туалет.

— Потерпи десять минут. При первом же выстреле — падай.

— Я помню!

Мари-Клер будто бы физически чувствовала внимание охранника, и это помогало ей переставлять непослушные ноги. Затем, по лицу полоснул злой взгляд, ноги заплелись, женщина упала, и тут же прогремел выстрел, а вокруг закрутилась карусель ужаса. Внезапно стало темно.

Знакомые "призраки-охранники" беззвучно пробегали рядом и пахли оружейной смазкой, а еще наглостью и силой. На втором этаже дома, где вроде бы было пусто, мелькнул свет.

«Стараются не мелькать у окон», — подумал Сергей.

Клячкин поднялся на второй этаж вслед за боевиками. Двери комнат были распахнуты настежь. Тот свет, что мелькнул, был отблеск заката. Сейчас он заливал комнату, выходившую на запад, в багровые тона из фильмов ужасов.

— Здесь кто-то был пять минут назад. Когда мы подходили к дому он открыл и закрыл дверь. Ищите. Он здесь, в доме, — приказал Клячкин, и снял с пистолета глушитель.

В углу комнаты в кресле сидела девочка лет четырнадцати. Она была вся обмотана шнуром от оконных штор, которые комком валялись рядом. На лестнице раздались шаги калеки.

«Твою мать!!! Муд_ла!» — оценил интеллект друга Клячкин.

— Я сейчас тебя «случайно» пристрелю, — прошипел Сергей.

— Мне скучно. Смертельно скучно. И я тороплюсь. У меня еще встреча с шефом Deuxieme Bureau.

— Мы еще не зачистили дом.

— Поверь мне, Серый, убить меня крайне сложно. Я освобожу ребенка, а ты пойди, сними шкуру с пленного. Его спеленали в конце коридора.

Адский отсвет багряного заката превращал лицо пленника у двери на пожарную лестницу в гротескный кадр ужастика. Клячкин подошел ближе. Это был не отсвет, а кровавая маска.

— Как долго ты готов умирать? — нежно спросил Сергей жертву, и потащил тушку в соседнюю комнату.

Минут через десять к Клячкину пришел Гусев.

— У меня через час с начальником Deuxieme Bureau. Вечером поезд в Германию. Что ты с ним возишься? Кто заказчик?

— Есть намеки на санкцию министра внутренних дел Британии. Хреново. Но намеки к делу не пришьешь.

— Насрать. Он наверняка замазан в последней операции в Марселе. Британцы вели себя слишком нагло. Уничтожишь дочь министра и обоих внуков. Семья не имеет охраны.

— Тогда английская часть списка станет для нас практически недоступной. Смерть каждого ученого будут тщательно расследовать. Затраты возрастут в разы.

— Это всего лишь деньги.

Девочка-подросток застенчиво подошла к Гусеву, и умоляюще заглядывала ему в лицо, пытаясь обратить на себя внимание.

— Ты почему не с сестрой?! — прервал свой разговор с Клячкиным Володя.

— Месье… Вы капитан Блад?

Клячкин заржал, наслаждаясь смущением Гусева.

— Точно!!! Ты права, девочка! Он! Собственной персоной! Капитан Блад! Знаменитый ирландец пришел и спас тебя из лап гнусных британцев.

— Мари-Клер!!! — закричал во весь голос Гусев.

— Я вся к вашим услугам, — материализовалась хрупкая танцовщица.

— А правда, что мы сегодня едем в Германию? — наивно спросила девочка, по-щеночьи заглядывая в глаза Гусеву.

Клячкин похлопал Гусева по плечу.

— Смирись. Бузов не зря «рассекретил» кто послужил прообразом капитана Блада. Ты не только ирландский герой — борец с британским рабовладением. Ты идеал, рыцарь без страха и упрека для всех подростков.

— Это, красавица, решать не мне. Увы. У тебя есть старшая сестра. Мари-Клер вряд ли решится на эту трудную поездку. Тем более с младшей сестрой.

— Если месье позволит?! Шансов уцелеть в Париже у нас практически нет, — захлюпала носом старшая сестра.

Мари-Клер бросилась в ноги Гусеву.

«Как то она это слишком театрально делает», — подумал Гусев.

«Девчонки вдвоем будут вить из Володи веревки без всякого секса. На одних «отцовских» инстинктах», — сделал вывод Клячкин, — «Хотя младшая — фанатка капитана Блада. Возможен вариант, что она будет хвостиком ходить за Володей и заглядывать ему в рот. А мнение старшей сестры — побоку! Возможно.»

— Билеты сейчас вряд ли купишь, — Сергей решил помочь другу.

— Я забронировал целый вагон на случай перестрелки. Так что свободных мест много, — сглупил Володя.

Младшая из сестер вцепилась в руку Гусева и запрыгала рядом невероятно довольная.

— Мы едем-едем-едем!!!

Гусев с трудом освободил руку и попросил Клячкина о помощи.

— Я должен ехать на встречу. Дай девочкам охрану до вокзала.

Шеф Deuxieme Bureau так искренне доказывал невинность французов в покушении на Гусева, что Володя почти поверил прожженному мерзавцу.

— Я хочу получить небольшую компенсацию, — вконец обнаглел Гусев.

— Компенсацию?

— Та карта Оманского эмирата, что я передал вам для подписи… Министр иностранных дел её завизировал?

— Так быстро…

— Так быстро можно убить меня, но не наложить визу на пустой, ни к чему не обязывающий, документ, — оборвал собеседника Гусев.

— Министр иностранных дел — это фигура высокого полета! Он любит, чтобы бумажка отлежалась.

— Если через две недели в гавайском посольстве не будет этой небольшой компенсации, то я буду подозревать, что вы, министр внутренних дел и «фигура высокого полета» были в курсе покушения в Марселе.

— Это угроза!!! — набычился шеф Deuxieme Bureau.

— Нет. Напротив. Я хотел бы, чтобы наши отношения наладились. И показываю вам простую, безопасную дорогу.

— Безопасную???

— Именно.

Гусев нагло, не прощаясь, ушел.