Часть 4

Глава 4 Изоляция

— Жюли, тебе и правда нравится месье Гусев?

— Ты спрашиваешь уже в третий раз! Он такой мужественный, добрый, смелый…

— «Красивый»… Тебя не пугают его шрамы?

— Ничуть. Твой красавчик с ангельским личиком оказался негодяем и извращенцем! Он разрушил тебе жизнь! Тебя это ничему не научило? Эх, — мечтательно закатила глаза вверх младшая из сестер, — будь я такой старой, как ты, давно бы соблазнила капитана. Он бы одел меня в шелка и золото, построил мне дворец. Сотни слуг… павлины… экзотические фрукты… вкусное вино. Когда капитан развязывал на мне веревки, мне так хотелось прижаться к нему…

— Мы только что миновали границу.

— Слава богу.

— До Берлина ехать всего сутки. Эта ночь, Жюли, в твоем распоряжении.

— Капитан так сюсюкал со мной. Как с маленькой девочкой. У меня от злости пар из ушей пошел.

— Оденься, вернее, разденься так, чтобы было видно твою грудь. Она у тебя больше, чем у меня. И попа круглее! Сможешь соблазнить капитана — дворец твой.

Дверь в купе поезда беззвучно открылась. В вечернем сумраке Гусеву казалось, что девушка невиданно красива. От каждого движения халат то распахивался, то снова закрывал тонкое тело танцовщицы. Движения девушки поражали своей гармоничностью и изяществом. Длинные, невероятно стройные ноги распахивали полы халата, бесстыдно демонстрируя легкий пушок внизу живота. Тонкие руки с длинными пальцами узкой кисти, то обнажались до локтя, то скрывались целиком в рукавах слишком большого, не по размеру, халата. Длинные волосы, собранные в элегантную прическу, открывали тонкую нежную шею. Гладкая нежная кожа девочки притягивала взгляд Гусева. Свет от лампы падал неровно, создавая некую таинственность. Лицо постоянно находилось в тени, лишь розовые губы намекали на загадочную улыбку и громадные глаза темнели, скрытые пушистыми ресницами.

«Ну, стервозина! Ну, актриса! Теперь понятно, как Мари-Клер смогла околдовать Бузова! Ангел во плоти!» — покачал головой Гусев, и отбросил одеяло, одновременно двигаясь к стенке.

— Бросай халат на стул!

Девушка так томно вздохнула, что Володя засмеялся.

— Не переигрывай.

— Я…?

— Помолчи. Я уже очарован. Обещаю тебе всю свою нежность. Яростную, безумную … нежность. Девушка обняла Гусева за голову и подтянула к себе. Как только их губы соприкоснулись, она прекратила дышать и задрожала. Гусев начал гладить её по спине, пытаясь успокоить. Но это возбудило девушку еще сильнее. Она навалилась на Володю, обняла руками и ногами, а затем принялась тереться и стонать.

«Что у неё с гормонами? Она как будто сходит с ума,» — пришла в голову Гусеву последняя мысль, после чего он отдался на волю слепой страсти.

Мари-Клер потихоньку превращалась в яростное и безумное животное. Гусев перевернул девушку и запустил руки под неё, ощупывая гладкую кожу на идеальных ягодицах. Поцелуи Мари-Клер становились всё более яростными. Минуту спустя девушка охнула от боли, но Гусев этого даже не заметил.

Через полчаса Мари-Клер вскочила на ноги и выбежала из спальни.

— Сейчас вернусь! — прошептала она.

Гусев остался лежать в счастливом послевкусии. Через десять минут он задремал.

Мари-Клер вернулась лишь на рассвете. В утреннем неясном свете Гусеву показалось, что пришла совсем другая девушка. Слишком худая, с меньшей грудью, с иссиня темной копной волос на голове и густыми волосами на лобке.

— Мари? — недоуменно спросил Володя.

— Только не говори, что вечером тебе не понравилось, — ядовито прошипела танцовщица.

— Это было божественно! — искренне ответил Гусев.

— Любовь-колдунья!

— Что ты ждешь? Халат на стул! Сама ныряй ко мне, я место нагрел.

— Только осторожнее. У меня после вчерашнего…

— Я не буду торопиться, и ты сама тоже не спеши.

На этот раз раззадорить Мари-Клер Гусеву было непросто, на мгновение ему показалось, что «ночную» фею подменили. Володя провел по костлявому заду девушки и грубо ощупал грудь. Затем он отбросил одеяло и посмотрел на короткие, но густые волосы. Гусев ухватил Мари-Клер за ухо и сердито спросил:

— Ночью приходила Жюли?

— Она мечтала получить кусочек счастья, — испуганно прошептала девушка.

— А ты сейчас зачем пришла? Правду говори! — прошипел Володя.

— Чтобы сестра не рехнулась от любви. Хотела разрушить «волшебство», «сказку» …

— Ты меня уже превратила в любителей девочек, в извращенца. Теперь хочешь превратить в самца, для которого нет симпатий, нет морали. Не надо беспокоиться о Жюли. Она быстро увидит разницу между реальным человеком и героем книг. Еще жалеть меня, старика, станет. Здесь мне нужно будет беспокоиться, чтобы вовремя расстаться, чтобы наши отношения не тяготили её.

— Вы не знаете, как романтичны девочки в таком возрасте. Это ваше «быстро» может растянуться на месяцы. Вы готовы быть настолько терпеливым? Не обидеть ребенка своей холодностью? Трагедия первой любви может слишком больно поранить! Я была так близка к смерти…

— Перестань всхлипывать! Побереги мою подушку! Побереги мои нервы! Сходи за Жюли, расскажи, что я сохранил ей верность, несмотря на твою красоту. И я сам успокою её, — Гусев еле сдерживал гнев.

— Если б не было тебя, скажи, зачем тогда мне жить? — не нашел сказать ничего умного Володя.

— Это правда? — прошептала девочка.

— Если б не было тебя, я б выдумал себе любовь, — в надежде, что Бузов не успел украсть эту песню, заговаривал девочку Гусев.

— Если б не было тебя, мне бы осталось только одно: ждать любви, но не любить.

— Говори, говори, говори, — шептала девочка, закрыв глаза.

— Если б не было тебя, я б шел по миру как слепой.

В Берлине Гусева вместе с его командой «попросили» покинуть поезд. Высокий, спортивный, представительный мужчина в штатском, но с армейской выправкой, без всякой охраны, но с высокомерной миной на лице приказал следовать за собой. На вид он был типичный шпион. В любой толпе бросался в глаза, и легко запоминался. Эдакий Джеймс Бонд германского розлива. Хотя Гусеву он напоминал скорее Штирлица, но без слащавости, нордический вариант. Шпион развернулся, и пошел, не оглядываясь, в полной уверенности, что Гусев следует сзади. На привокзальной площади их ожидали четыре пролетки. Ехать пришлось недолго. На узенькой улочке располагался небольшой домик.

— Моя фамилия — Зайлер. Для связи со мной на пост охраны установлена телефонная линия. Это большая редкость. Весь нулевой этаж занят охраной. Вам запрещено покидать здание без согласования. Ваши гости также подлежат задержанию.

— Мы опоздаем на рейс «Кайзер Вильгельм дер Гроссе», — спокойно сказал Гусев, давно жаждавший убить кого нибудь достойного.

— США убедительно попросили Германию аннулировать ваши билеты, — доброжелательно улыбнулась «сволочь».

Гусев был неприятно удивлен и на минуту задумался.

— Вы сможете организовать мне пресс конференцию?

— Я узнаю, возможно смогу, — Зайлер был явно ошарашен.

— В какие страны нам разрешено выехать?

— Этот вопрос будет решен в ближайшие три-четыре дня. Пока список крайне короток. Гавайи и Занзибар.

— Судан?

— Кто-то из банкиров Лондона «попросил» своих коллег в Берлине не допускать вас туда. Кстати, переговоры в Марселе успешно завершены. Мост через Нил Египет строить отказался, зато отдал Судану Синкат, Эль-Теб и Суакин — выход в Красное море. Мало того, ваш друг Стивенс просил вам передать, что британцы готовы подписать мир с Гавайями на крайне пристойных условиях.

— Странно. Крайне странно. В чем подвох? — застыл у порога дома Гусев.

— Может мы пройдем в гостиную? Обсудим новость. Я припас для вас в буфете пару бутылок моего любимого Киршвассера и немного зальца, — шпион улыбнулся и стал похож на волка.

— Не возражаю… Одной бутылки будет достаточно. Вам потом на службу? А я сторонник трезвого образа жизни.

Мужчины прошли в гостиную и мгновенно накрыли на стол. Зайлер, как невиданную драгоценность, достал буханку хлеба.

— Ржаной!

— Да!!!

Первые три стаканчика выпили молча, если не считать дежурного тоста «прозит».

— И всё таки! В чем состоит британский подвох? — доброжелательно спросил Гусев.

— Британцы просят герцога Ершова не покидать Гавайи, и принять королевскую корону, — Зайлер взглянул на Гусева абсолютно трезвым взглядом.

— Хотят потянуть время?

— Это само собой, но…

«Вон оно как! Неожиданный выверт закладки в конституцию. Ершов усложнил изменения в законодательство донельзя. Без верхней палаты невозможно принять ни одного закона. Назначает верхнюю палату монарх! Подпись королевы обязательна. Парламент Виктория распустила. Королева и герцог Вилкокс убиты. Николай, формально, единственный претендент на корону. У них юридический тупик! Британцы, даже захватив плантации на Гавайях, будут вынуждены нарушать законы страны. Бывшие владельцы плантаций — граждане США. Они начнут судиться в штатах.»

— Какой неожиданный шаг!!! Хотя фактически ничего не изменилось. Все претензии должны быть отнесены ко мне. Британия должна Занзибару сорок миллионов. Еще сорок — компенсация за уничтоженных рабов. Частично я помогу султану, я отдал приказ перевести бывших британских солдат на Занзибар. Если войны нет, то и пленных нет. Обычные каторжники!

— Послушать вас, герр Гусев, и складывается впечатление, что вы — султан Занзибара, — улыбнулся Зайлер своим волчьим оскалом.

— Берите выше. Император Оманской империи! — отзеркалил Гусев пугающую улыбку, — Если вас, герр Зайлер, не затруднит передайте по инстанциям мою «просьбу».

Володя открыл портфель и достал экземпляр карты Оманской империи.

— Наслышан! — сделал серьёзную мину Зайлер, — Но в отличие от американского госсекретаря считаю ваш план реальным. Особенно в свете последних известий из окрестностей Занзибара.

— Соглашение по Занзибару действительно? Острова очищены от британских войск. Германия продолжит ежемесячные выплаты нам по договору?

— Безусловно. Британский лев уже захромал на одну ногу. Экономика Занзибара уничтожена, но политический урон для Великобритании огромен.

— Я могу принять здесь гавайского посла или вы мне разрешите посетить посольство?

— Лучше попросите его приехать сюда. И напоследок, личный вопрос. Ко мне обратился мой русский коллега в Берлине, полковник Бутаков. Александр Михайлович попросил организовать вашу встречу с вашим двоюродным братом. Он гостит у своей старинной знакомой в Польше. Небезызвестной вам графини Понинской. У Татьяны Ивановны серьёзные проблемы. Царь шестой год не желает признавать её сына наследником, Кароль родился через семь месяцев после свадьбы, графу было за семьдесят и родственники использовали все свои связи для дискредитации Татьяны Ивановны.

— Это старая история.

— По моим сведениям эта история стала крайне актуальна.

Гусев внимательно посмотрел на Зайлера. Согласие германского шпиона помочь русскому коллеге выглядело странно.

— Герр Зайлер, вас не волнует то, что мой кузен будет меня покупать? В России заблокировали отъезд двух последних пароходов с казаками. Готовится пересмотр «Устава о воинской повинности» и «Положения о воинской службе казачьих войск». Всем четырем миллионам казаков запретят в любом возрасте выезд из страны. Выйти из казацкого сословия станет нельзя. Это кнут. А кузен привезет пряник — решение проблемы дражайшей Татьяны Ивановны.

— А чтобы вы господин Гусев смягчились, она привезет с собой вашего сына, — закинул удочку Зайлер.

Володя сделал покерфейс.

— Вам это зачем?

— Царь, как мне известно, пожадничал. Он живет в иллюзорном мире, а его советники в этом ему потакают. Он рассчитывает купить тигра по цене дворовой собаки. Наш аналитик гарантирует, что вы воспримете эту подачку, как оскорбление.

— Не стоит сгущать краски. У самодержца много важных, масштабных дел. Железная дорога в Китай стоит уже больше миллиарда рублей. А там еще порт, восстание… Занзибар для него мелочь. Далекая, ненужная. Царь, возможно, мельком просмотрел бумаги, — Гусев попытался сгладить негативную оценку, и поставить Зайлера на место.

— Эта железная дорога демонстрирует всю глупость советников царя. Россия попала во французскую кабалу, а пользы от дороги нет и не будет. Пустое надувание щек.

— То, что Германия не стала продлевать договор перестраховки с Россией оставит её в следующей войне вдвоем с Австрией против Франции, Англии и России. Такая война заведомо проиграна. И кто тут «щеки надувает»? — Гусев изобразил свою коронную жуткую улыбку.

— Прошу меня простить! Я недопустимо увлекся. Виноват, — Зайлер понял, что одно дело разговоры с германскими коллегами, и совсем иное дело бывший русский офицер. Пусть униженный и оклеветанный своим собственным начальством, но лояльный России.

Германский шпион раскланялся и ушел.

«Не стоило мне вступать с Зайлером в дебаты. Чем меньше говоришь, тем меньше получают враги информации. Устал с дороги — вот меня немец и подловил», — недовольно подумал Гусев.

«Постарел Семен Ильич, постарел. Всё еще полковник. Гадкий двоюродный брат Володя мешает карьерному росту?»

Женщина за тридцать, видимо, первая любовь настоящего Гусева, изображала радость. Холодная расчетливость в борьбе за права сына давно уничтожила остатки романтики.

Юноша, лет пятнадцати, с надеждой смотрел на Володю, ожидая от него хоть каких-то проявлений отцовских чувств.

Гусев изображал радость от встречи, но делал это фальшиво. Актер из него был неважный. Хорошо, что гости приехали к обеду и можно было вести неторопливую беседу о пустяках. Мари-Клер не стала проситься за обеденный стол с гостями, выполнив роль служанки, несмотря на то, что Жюли Гусев усадил на место хозяйки. Мало того, Володя попросил Зайлера отвезти её в самый дорогое ателье женской одежды и лучший ювелирный магазин.

— Вы нанесете обиду Татьяне Ивановне, — предупредил Гусева немец.

— Мне не нужны ни Кароль, ни Татьяна в моей торговле с начальством Семена Ильича. Условия, на которых они меня покупают — дерьмо. Вы сами мне это сообщили. Либо они дают мне настоящую цену, либо я торгуюсь с вами за германское дворянство, поместья и льготы. Татьяну я не видел шестнадцать лет. За это время у меня было много женщин моложе и интересней графини за тридцать, сказал полуправду Гусев.

Перед самым обедом Володя попросил француженок развлечь Кароля.

— Мальчик приехал в чужую страну. Устал, напряжен. Спойте ему песенку, потанцуйте с ним, поиграйте в фанты. Проявите свой артистизм.

Счет из ювелирного магазина заставил Гусева немного задуматься. Зато за обедом Татьяна Ивановна внимательно рассмотрела колье на Жюли, после чего была немногословна и задумчива. После обеда Володя предложил немного помузицировать, благо Мари-Клер прекрасно поет и играет на фортепьяно. Кароль, сын Татьяны Ивановны, пытался подпевать, хотя его французский был недостаточно хорош. Жюли весело смеялась, поправляла ошибки, и явно кокетничала с юношей. Когда Мари-Клер начала обучение молодежи фокстроту, Гусев предложил Семену Ильичу выйти покурить. Володя изображал из себя полного инвалида, передвигался с трудом. Эту роль он начал играть сразу по прибытии в Германию, рассчитывая на расставание с Жюли. Сейчас, в поединке с полковником, эта роль была еще важнее.

— Семен Ильич, дорогой мой брат, ты опять приехал спасти меня от неприятностей? Я так тебе обязан! Я так подвел тебя в прошлый раз!

— Что ты, Володя, мы же родня!!! Я старше тебя и обязан помогать всем, чем смогу. Мне удалось договориться о твоем почетном возвращении на родину. Прочти письма, — полковник подал Гусеву запечатанный конверт.

Володя прочел оба письма. Всё было ожидаемо. Три крошечных пряника от императора. Генеральское звание, пустая должность командира третьей пехотной гвардейской дивизии в Варшаве и подтверждение титула графа для Кароля. Второе письмо за подписью третьего заместителя канцелярии премьер-министра извещало о подготовленных указах. Запрет на выезд казаков из страны, пересмотр «Устава о воинской повинности» и «Положения о воинской службе казачьих войск». Запрет на выход из казацкого сословия. Нарушения приравнивались к дезертирству с конфискацией имущества казака и членов его семьи. Последний «кнут» касался непосредственно Гусева и его активов в России. Дворяне, уехавшие из страны без разрешения императора, могли лишиться дворянства. Их имущество могло быть конфисковано. Формально, могли конфисковать имущество близнецов Бузова, если опекуны не получат для них «визу на выезд».

«Каков засранец! Серега давно предлагал пристрелить этого коротышку. Заодно и канцелярию почистить надо», — спокойно решил Гусев.

— Семен Ильич! Это невероятно щедрое предложение. Чувствую, тебе пришлось дать кое кому на лапу? Гвардейская дивизия? Если бы это было год назад, когда я еще не был немощным инвалидом. Нет. Сейчас я буду лишь позорить нашу семью. Одноногий командир дивизии? Повод для насмешек и анекдотов! У меня есть встречное предложение. В низовьях реки Урал есть много бесхозных земель. Я готов выкупить у казны десять-пятнадцать тысяч квадратных километров в собственность. По разумной цене, — решил потянуть время Гусев.

— Володя! Это так неожиданно. Я даже не знаю, согласится ли император. Какую цену назначит министерство.

— Семен Ильич. Я могу через тебя передать чиновникам двадцать тысяч аванса? — Гусев старался улыбаться открыто, доверительно. Нужно было, чтобы полковник ему поверил.

— Ты ничего не сказал о Кароле и Татьяне.

— Я вернусь в Россию, встану на ноги. Если Кароль станет мне сыном, я решу вопрос самостоятельно. У меня будут для этого ресурсы. Сейчас мальчик для меня чужой, а Татьяна Ивановна… Я её уже не помню, прости.

— Это из-за Жюли? В России никто не запрещает иметь молодую прислугу. Обычно, жена проявляет терпение.

— Семен Ильич! Зачем ты мне рассказываешь прописные истины. Будто я никогда в России не жил. Видел я эти «гаремы».

— Почему со мной ехать не хочешь? Сам быстрее бы решил свой вопрос, — решил проверить Гусева на «глупость» полковник.

— Вот тут ты не прав. Как только я приеду в Россию всё сразу встанет. Зачем чиновничьим крысам спешить? В Германии я смогу обозначить сроки. Мало того, герр Зайлер уже намекал на альтернативу.

— Ты только не переигрывай!

— У России право первой купить «товар». Главное, чтобы не нашелся дурак, готовый предложить копейку. Через две недели я пришлю в Питер своего юриста.

На следующий день гости уехали в Россию. Прощались безрадостно. Лишь Жюли светилась счастьем. Она бесцеремонно обняла на прощанье Кароля и прошептала ему что-то такое, что тот заметно покраснел. Татьяна Ивановна не выдержала покерфейс, и бросила на Гусева взгляд, полный презрения. Володя одобрительно улыбнулся Каролю, отчего тот смутился еще больше. Зайлер собрался на вокзал контролировать посадку гостей в поезд. Немец отвечал за безопасность русских в Берлине. Гусев попросил Зайлера разрешить ему встретиться со своим юристом. Звонили из посольства и условной фразой предупредили Гусева о появлении Клячкина. Немец разрешил, он был в курсе переговоров. Не успел поезд увезти полковника в столицу, как Володя дал Сергею добро на убийство царя, и доступ к очередным двум сотням тысяч долларов. В разговоре опять всплыл вопрос бесплатных убийств дворян.

— Наверняка немцы готовы оплатить ликвидацию офицеров, это существенно ослабляет Российскую армию. Подготовить офицера дорого. Мало того, семье нужно будет платить пенсию. Убийства высших чиновников вносит неразбериху в управление государством и немцы также будут заинтересованы, — цинично заявил Гусев.

— Надо предложить немцам ценник, — согласился Клячкин, — но у фрицев свои пожелания. Их интересуют успешные и опытные офицеры, а меня офицеры-дворяне.