1. Цена благоденствия

Глава 37

Гудение голосов внизу, в обеденном зале, стало стихать. Люди расходились по домам, а Элинины работники наводили порядок и тоже готовились к отдыху. Хозяйка вздохнула: кажется, несколько ночей ей спать вовсе не придётся.

Так оно и случилось. Она без конца обмывала израненное тело Рэйшена, обрабатывала раны, ухитрялась влить в него нужные лекарства… Еду ей приносили прямо сюда, пустые тарелки забирали. Кто это делал, она даже не могла припомнить. Человеческой выносливости есть предел, и в конце концов глубокая усталость заставила Элину сомкнуть веки и уронить тяжёлую голову на стол.

В доме было тихо. История с Рэйшеном утратила свою новизну, и люди вернулись к обычным делам, а их в это время года было невпроворот. В приоткрытое окошко лилась вечерняя прохлада.

Рэйшен открыл глаза и мутным взором обвёл комнату. Она показалась ему странно знакомой. Подняться и осмотреться у дроу не получилось: всё тело налилось свинцовой тяжестью, а кое-где пульсировала боль.

Он не мог вспомнить, как здесь очутился. Последнее его воспоминание было о том, как на улочке Жадвиля два боевых баронских пса вцепились в его ноги и повалили на землю, а чей-то кинжал вонзился в спину.

Рядышком на стуле сидела женщина. Точнее, она спала, опустив голову на стол, а тёмные волосы, выбившиеся из косы, падали ей на лицо. Рэйшен присмотрелся. Ну конечно! Женщина в мужской одежде — это же Элина! Значит, он сейчас в её таверне, в той самой комнате, которую облюбовал в самый первый раз. Рэйшен вздохнул с облегчением. Он опасался, что очнулся либо в подвалах барона, либо в казармах родного клана Речного Песка.

Элина даже сквозь сон чувствовала, как затекла у неё рука и шея. Шумно зевнув, трактирщица выпрямилась и потянулась. Глаз она не открывала, лишь попыталась нащупать босой ногой свою плетёную туфлю.

— Выспалась? — раздался хриплый шёпот со стороны кровати.

Элина ойкнула от неожиданности и чуть не свалила онемевшей рукой пузырьки с лекарствами со стола.

С кровати на неё смотрел своим пронзительным фиолетовым взглядом Рэйшен. Губы его сложились в тень прежней насмешливой улыбки.

— Очнулся, — не помня себя от радости, проговорила Элина. — Наконец-то!

— Давно я здесь?

— Почти амаркаду. И всё время без сознания.

Амаркада состояла из десяти дней, и лицо Рэйшена помрачнело. Плохи же были его дела, если он так долго провалялся!

— Совсем не помню, как добирался сюда, — Рэйшен остро ощущал свою слабость и беспомощность.

— Зато я помню. Давай я пока принесу тебе поесть, а потом расскажу, что случилось.

К досаде раненого, в тарелке оказалась каша-размазня без всяких признаков мяса и овощей.

— Ладно, давай сюда ложку, — недовольно пробурчал Рэйшен.

— Если сможешь сам сесть, я дам тебе и ложку, и тарелку.

Рэйшен презрительно хмыкнул и сделал попытку приподняться. Дроу тут же зашипел от боли — тянули швы на спине от ножевых ран. Лицо Рэйшена побледнело и покрылось крупными каплями пота. Элина торопливо отставила тарелку на стол и метнулась на помощь. С испугом в голосе Рэйшен произнёс:

— А что у меня с ногами?

— Не переживай, на месте они. Просто на бёдрах огромные рваные раны. Заживают понемногу.

— Но я не могу двигать ногами! Вдруг я останусь прикованным к постели?!

— Ну, давай я проверю, чувствительность у тебя должна сохраниться.

Элина попыталась откинуть одеяло, но дроу, вмиг сориентировавшись, вцепился в него обеими руками:

— Ты что творишь?! Это неприлично! Я же… совершенно раздет!

— Рэйшен, — устало сказала Элина, — я целую амаркаду обмываю и обтираю тебя, а ещё выношу из-под тебя горшки…

Теперь Рэйшен был не просто испуган, его охватил настоящий ужас. Пока дроу судорожно комкал край одеяла в широких ладонях, Элина быстро откинула одеяло с его ступней и провела вдоль пятки пальцем. Раненый ойкнул и дёрнулся.

— Вот видишь! — торжествующе сказала трактирщица. — Чувствительность сохранилась, значит, всё заживёт и ты снова сможешь ходить!

Рэйшен уже не сопротивлялся, когда Элина принялась кормить его с ложки. Рассказ о нападении немного развлёк дроу. Конечно, в изложении Элины этот рассказ был не таким цветистым, как у Яшки, и не таким героическим, как у Йоржика.

— Так старый хрыч Квэддо жив? — полувопросительно изрёк Рэйшен, проглотив последнюю ложку каши.

— Очень даже! И теперь этот разбойник — мой должник!

— Он не разбойник, а кондотьер, — поправил Рэйшен. У него на душе значительно полегчало, когда он узнал, что же именно с ним произошло.

— Ага, — саркастически подтвердила Элина, готовя таз и мягкие мочалки, — благородный бандитьер.

— Что это такое? — Рэйшен невежливо ткнул пальцем в сторону мочалок.

— Средства гигиены, — невозмутимо ответила хозяйка, подворачивая рукава. — Время мыться. Скидывай одеяло, а то промокнет.

Такого унижения Рэйшен не испытывал с подростковых лет, ещё когда жил в казарме своего клана. Эта бесстыжая женщина ворочала его, словно кусок мяса, с боку на бок, орудуя мочалкой в самых интимных местах. Не то чтобы Рэйшен возражал, но раньше он представлял себе эту ситуацию несколько иначе. Вдобавок он в полной мере ощутил каждый шов на своём теле и несколько раз не смог сдержать стон, что счёл особенно позорным.

— А где мои вещи? — наконец спросил дроу, когда его вытерли и смазали раны каким-то вонючим раствором.

— Из вещей есть сапоги, кинжал, зашитая рубаха и куртка, — отрапортовала Элина, накрывая Рэйшена одеялом.

— А штаны где? — возмутился раненый.

— Собаки их здорово изорвали, а остатки с тебя пришлось срезать, — видя реакцию Рэйшена, женщина поспешила успокоить его. — Я раздобуду тебе новые, только попозже.