026

Глава 46

Сквозь темный дождь, вдали виднелись два ярких огонька. Масляный двигался к врагам в развалку. Его система немного барахлила, выдавала оповещения о повреждениях, но ему было все равно. Первый раунд сражения с Двадцать Шестым, где он оказался победителем, оказался для него не более чем отсрочкой. Удары, нанесенные в корпус, медленно, но верно, возымели эффект. Наномашины не справлялись с разрушением, которое учинило им излучение, покрывавшее кулаки солдата из Отряда 84. Мини-роботы погибали, и Масляный ничего не мог с этим поделать. Те бесконечные литры гемомасла, которые он поглотил за все свое существование, и которых должно было хватить на многие поколения машин, смывались в унитаз на его глазах. Частички тела сыпались на землю жидким серебром, и робот направлял всю свою энергию, лишь бы корпус не развалился окончательно. Положение усугубляло так же и то, что откуда не возьмись, на помощь Двадцать Шестому пришло подкрепление в виде пса. Масляный был слишком уверен в своей победе и позабыл о том, что у других машин есть кто-то, кто дорожит ими. В то время, как у него самого, не было никого, кроме кучки крошечных созданий, формировавших его тело. Но и им осталось недолго.

Размеренно шлепая по лужам и заприметив размытые силуэты противников, Масляный замер и посмотрел на свои крошащиеся ладони. Он сжал кулак и закрыл глаза.

«Что ж, никогда бы не подумал, что не захочу умирать в одиночестве. Но я ведь не один, не так ли, малыши?»

Но ответа не последовало, и робот слабо хмыкнул, смирившись с молчанием.

«С другой стороны, — подумал про себя Масляный, — кто сказал, что я погибну здесь и сейчас?»

Непогода постепенно ослабевала, как и жар сражения. Перерыв был достаточно долгий, чтобы обе стороны смогли охладить свой пыл. Когда дождь перестал лить толстой стеной, и роботы отчетливо увидели друг друга, Двадцать Шестой прошел немного вперед и воткнул меч в землю.

— Ти, что ты делаешь? — запаниковал Спайк. — Добей его, он еле стоит.

Но Двадцать Шестой не слушал пса, и обратился к Масляному:

— Финальный раунд, старый знакомый. Пусть он будет честным. Никаких уловок, никаких хитростей. Только кулаки и ничего более.

— И даже излучение не будешь использовать? — усмехнулся Масляный.

— Если ты закрепишь форму своего тела, тогда не стану, но…

— Я понял, можешь не продолжать. Любая попытка применить «жидкую» форму, и ты включишь свое секретное оружие, — закончил робот. — Так и быть. Никаких хитростей. О, и раз уж ты упомянул такое слово, как «раунд», могу ли я предположить, что у нас с тобой происходит некий турнир?

— Считай, как хочешь.

— Хм, значит ли это, что должен быть приз?

— Как пожелаешь.

— Почему так незаинтересованно? — хихикнул барыга. — Мне есть, что предложить победителю.

Масляный протянул ладонь перед собой, и из середины конечности, как на пьедестале, вылезла и закружилась блестящая флэшка.

— Помнишь? Последнее сообщение?

— Будь по-твоему, — ответил Двадцать Шестой, и встал в боевую стойку.

— Но-но, — цокнул робот и помотал указательным пальцем, — а что получу я в случае победы?

— Заберешь мое тело на исследование.

— Что?! — хором произнесли Тэс и Спайк.

— Думаю, тебе будет весьма любопытно разобраться с тем, что происходит у меня внутри, — язвительно произнес Двадцать Шестой, и поманил противника ладонью.

— Еще бы, — согласился Масляный и приготовился к бою.

«Не подведите», — подумал про себя барыга.

Оба робота запустили Гиперинфос, и время замедлило свой ход. Позади Двадцать Шестого слышался басистый, затяжной лай пса и крик девочки, который звучал, как на старой кассете, чью пленку зажевал магнитофон. Роботы смотрели друг на друга и ждали, наблюдая за дождем. В искривленном временном пространстве, капли казались миниатюрными бомбами, которые, достигнув земли, гулко разрывались в слуховых датчиках. И когда последняя из них достигла грязной лужи, издав свой последний всплеск, роботы помчали один на другого с одним желанием — убить.

Первый удар нанес Двадцать Шестой. Кулак ровно попал в голову противника, что заставило солдата проникнуться уважением к барыге, ведь он не обманул, не изменил свое тело на «сквозную» форму, решил сражаться честно, как и было оговорено. Второй звон донесся от тела Двадцать Шестого, когда Масляный со всей мощи зарядил с колена ему в живот. Но солдат не растерялся, схватил врага за плечи, и так же пнул его коленом в грудную пластину. Последовала череда звонов, доносившихся от каждой частички тела сражающихся машин. Звенели ноги, трещали руки, ломались маски, всплывали окна, предупреждающие о критическом уроне, но роботы не переставали лупить друг друга в ближнем бою. Они держались за плечи, как борцы, которые создают видимость боя, когда устали, но продолжали наносить урон. Изображение в глазах врагов начало рябить, снежить, покрываться цветастыми помехами, но звон не прекращался. Масляный или Двадцать Шестой, Двадцать Шестой или Масляный. В конце должен остаться кто-то один.

Наблюдая со стороны, Спайк не мог понять, кто побеждает. В режиме ускоренной обработки информации, тела роботов двигались так быстро, что восприятие пса не успевало, и он лишь видел, как его хозяин просто стоит на месте задрав руку, как и сам Масляный. Однако, вокруг них, тут и там в пространстве, разрывался воздух, как невидимый фейерверк, лужи взмывали вверх вместе с грязью, а сами бойцы, словно оказались в некоем пузыре из запоздалых дождевых капель, которые стали невольными свидетелями битвы.

Тэс стояла прямо позади водяной «арены», и старалась докричаться до Двадцать Шестого. Она просила его перестать, видя, как отлетают куски углепластика с его доспехов, как на землю сыпется стекло маски, как в предсмертной муке мерцают синие глаза. Но робот не слышал ее.

Двадцать Шестого поглотила битва. Он не думал, не слышал, просто делал. Перед ним цель, которую необходимо уничтожить, задание, которое нужно выполнить. Солдат заметил, что Масляный устает, ему не хватает энергии продолжать биться, в то время, как сам Двадцать Шестой словно только начал. Для него это казалось странным, ведь всего несколько минут назад, он лежал при смерти в грязи. Тем не менее, в глубине сознания, где еще жила частичка разумности, он понимал, что если продолжит колошматиться дальше, то система попросту не выдержит, и он свалиться на землю.

«Больше не могу, — думал про себя Масляный. — Он сильнее меня. Я не выдержу, но почему не могу остановиться? Почему он не остановится? Почему ты продолжаешь, ТиЭс?! Хватит меня бить! Перестань…»

В эту же секунду, тело барыги преобразовалось и кулак Двадцать Шестого прошел сквозь него.

— Нет! Что вы делаете?! — завопил Масляный в пустоту, откуда не ждал ответ. — Не смейте нарушать правила!

Но было поздно.

Двадцать Шестой резко отскочил от противника и схватил меч.

— ТЭС! — крикнул солдат, и девочка отреагировала на его голос.

По телу робота прошла волна энергии. Она вырывалась из каждой щели, каждой ранки на его теле золотистым свечением. Створки на спине открылись, выпустив излишек в воздух. Поток замер на секунду, будто переводя дыхание, и с новой силой рванул в одну единственную точку, куда его направил хозяин. Энергия примчала в руку, и оттуда перетекла в меч.

Двадцать Шестой замахнулся и ударил Масляного в торс лезвием. Когда оно плавно проносилось по телу барыги, разрезая и попутно уничтожая маленьких помощников излучением, солдат смотрел в глаза врагу. В них не было гнева и злобы. Желание сражаться так же куда-то улетучилось. Когда Двадцать Шестой понял, что Масляный уже давно не хотел драться, желал прекратить бой, лезвие рассекло тело предводителя «Vita Libera» пополам. С глухим плеском, две части туловища рухнули на землю. Победитель смотрел на разрез и заметил движение: наномашины пытались соединить то, что было разорвано, старались дотянуться до своих сородичей, но, как только они почти достигали желаемого, их настигала смерть от излучения. Нанороботы рассыпались, как и сам Масляный, медленно, бесшумно.

Пальцы Двадцать Шестого невольно разжались, он выронил меч. Робот не мог понять, что произошло, почему тело отреагировало таким образом. Потому ли, что миссия наконец закончена, и это своеобразная форма облегчения? Потому ли, что он отомстил за всех павших в этой операции сослуживцев? Или же ему жаль машину, которая лежит перед ним и, каким-то чертом улыбается пиксельной ухмылкой.

— Надеюсь ты доволен, ТиЭс, — голосом полным статики, прохрипел Масляный.

— Я…

— Победил, да. Все кончено. Или, если быть точным, то кончено со мной.

— Что это значит? — спохватился Двадцать Шестой.

— Самое интересное впереди, малыш Ти. Ну, а пока, — Масляный поднял вверх дрожащую ладонь, — забирай свой приз.

— Нет! Объясни мне!

— Времени мало…

— Значит не тяни, черт возьми! — Двадцать Шестой резко схватил Масляного за плечи в порыве накатившего гнева, но сразу же отпустил, когда тот лишь слабо хмыкнул.

— Ну вот, уронил твою награду. Не забудь подобрать, ладно?

— МАСЛЯНЫЙ!

— Скажу так, ТиЭс, — тон барыги изменился с легкомысленного на более серьезный, — не верь никому, даже самым близким. Кругом сплошной обман. Все, что кажется реальностью, может в секунду оказаться подделкой; друг — врагом, как и враг — другом. На твоем месте, я бы даже не стал верить самому себе, — Масляный посмотрел за плечо Двадцать Шестого, прямо на Тэс, хотя никого там не увидел, но девочка сразу же спряталась за спиной солдата.

— Мой информатор…склад, фабрика…

— Ничего этого не было. То, что сказал тебе мой подчиненный — вранье, иллюзия, которую я внушил ему. Наверно, ты задаешься вопросом: — «Но как? Я же освободил его разум, он не должен был врать!» А я отвечу, что несмотря на выход за пределы физического тела, «дух» остается верен той информации, которую он получил. Если при жизни ты видишь красный цвет красным, то выйдя из «оболочки», он не станет желтым или каким-либо другим. Роботу внушили, что на этом складе располагается фабрика, но ее тут никогда не было. Понимаешь, я знал, что ты легко поверишь, если машинка начнет плакаться о своей тяжелой судьбе, о том, как она скучает по людишкам, и как ей плохо. Поздравляю, ты оправдал мои ожидания в полной мере, ТиЭс.

— Значит, вы не производите солдат с новыми телами, неподверженными разрушению?

— Я этого не сказал, — Масляный слабо усмехнулся.

— Тогда где?

— Знал, что ты спросишь. Наивен, как всегда. Но, если честно, смысла скрывать уже нет. Вся необходимая информация находится на флэш-карте, которую ты честно заслужил в бою. Большего я не скажу.

— Ты просто отдаешь мне данные о своей организации? Предаешь своих? Тебе настолько плевать на товарищей?

— Кто сказал, что я их предаю, Ти, — барыга слабо протянул руку к Двадцать Шестому и попытался похлопать его по плечу, но тот отдернулся в сторону.

— Не в этот раз.

— Я просто хотел похлопать тебя, без желания занести червя.

— Как же.

— Послушай, я отдаю тебе все данные лишь потому, что уверен в тебе. Ты не сдашь их Лидеру, ведь доверие к нему снизилось до критической отметки, не так ли? Бьюсь об заклад, что ты решил покинуть Отряд. Так же я уверен, что скоро, очень скоро, ты сам убедишься в моих словах. Ты вспомнишь, что я сказал, и не отдашь никому флэшку.

— С чего такая уверенность?!

— Я знаю тебя, много наслышан от Августа.

В теле Двадцать Шестого словно послышался стук, который раздался эхом по всему корпусу, будто сердце забилось от волнения.

— Откуда…

— Флэшка, Ти, — трясущейся рукой, Масляный указал на блестящий кусочек пластмассы, валяющийся в грязи. — Не забудь забрать. А теперь, пора прощаться.

Разрушение тела Масляного добралось до уровня груди. Наномашины превращались в красноватую пыль, и еле слышно пищали. Их предсмертный крик напомнил Двадцать Шестому эффект Ангельской Пыли, побочки, от которой металл, падая на поверхность, издает звук похожий на пение. В этот раз, никакой песни не было, только агония, смешавшаяся с грустью и сожалением.

Масляный поднял руки и взял себя в объятия. Двадцать Шестому подумалось, что он пытается успокоить погибающих машин, которые были его источником существования на протяжении долгих лет. Когда робот начал напевать тихую, убаюкивающую мелодию, у солдата не осталось сомнений в намерениях поверженного врага. Да и враг ли он был? Все, что делал Масляный — продавал вещи людей и пытался помочь машинам принять себя. Несмотря на то, каким образом он этого добивался, путем обмана и жертв, но Двадцать Шестой мог понять его. Масляный был одним из тех, на кого правительство положило громадную, ржавую шестерню и оставило погибать, ржаветь от жижи, которую оно само и придумало. Что ему оставалось? Смириться или бороться.

На долю секунды, Двадцать Шестой прокрутил историю барыги, которую знал, от своего лица, поставил себя на его место. Смог бы он так же? Скорее всего нет, но в глубине сознания, все же понимал, что подобный расклад вполне может случиться в ближайшее время. Двадцать Шестой увидел грязь, в которой копошиться Лидер, стал свидетелем той мерзости и безразличия, какой он придерживается в делах. Ему все равно, так почему же народ должен отвечать иначе? Недовольство растет, и продолжит расти, если Ладэос не изменит своего отношения. Но такого не случится, ведь он — машина, придерживающаяся определенной программы. И если его задача — добиться цели любой ценой, то ожидать перемен не стоит. Перемены нужно создавать самому, как это и сделал Масляный.

— Я…, — с легким сожалением, произнес Двадцать Шестой, — понимаю тебя.

Масляный издал звук, похожий на радостный смех, но он был настолько тихий и сдавленный, что больше походил на кряхтение.

— Я понимаю тебя, и не могу осуждать! — сказал солдат громче и уверенней. — Но все равно не могу простить! Не могу принять до конца! Особенно после того, что ты сделал с Мото!

— М…от…о? — голос Масляного растворялся в воздухе. — Кто…э…то?

— Мой друг! Мото — машина, которой ты продал тело, чтобы он уничтожил Отряд 42. Заманил всех солдат в общежитие, взорванное тобой в последствии. Мото — это робот, кинувший тень сомнения, распространив видео, где уже новый Отряд 84 участвует в перестрелке с недовольными гражданами. А потом…, — Двадцать Шестой вспомнил неестественный огонек глаз Мото, когда он пустил себе пулю в голову, — ты убил его, подчинив своему контролю!

— Ти…Эс…Й-а-а про…д-д-дал т-тело, но…й-а-а ник-к-кого н-не-не-не…кон-кон-кон…тролировал…

— Ты врешь! Слышишь меня?! Хватит врать! Скажи правду!

Но Двадцать Шестой кричал на горстку пыли, которая слабо шевелилась на ветру. Она не могла ему ответить, и никогда больше не сможет. В кучке красноватых останков, слабо мигала небольшая золотистая сфера, с переливающимися потоками энергии. Двадцать Шестой поднял его и пристально пригляделся.

— Вот и все, что от тебя осталось, большой и толстый лжец. Даже под конец, ты умудрился мне соврать. Почему? Ведь в тебе было немного чести, капля уважения.

Когда Двадцать Шестой закончил говорить, сфера тут же потухла, превратившись в обычную, прозрачную стекляшку. Робот разжал пальцы, и сфера упала на землю, разлетевшись на осколки. Какое-то время, Двадцать Шестой стоял и смотрел на то, что некогда было Масляным и не мог поверить, что все, что связано с ним, закончилось. Больше никакой «VitaLibera» терроризирующей Кика-Йорк, и переманивающей в свои ряды граждан. Солдат надеялся, что курица, лишившаяся головы, не будет долго бегать и сгниет, не сделав даже шага.

Спайк подошел к хозяину, и ткнул его в бедро головой. Двадцать Шестой пришел в себя и обернулся. На маске пса красовалась пиксельная слезинка, а во рту он держал ту самую заветную флэшку. Увидев маленькое хранилище информации, солдат вспомнил слова Масляного про Августа. Барыга знал его, или же просто подсмотрел что-то из видео? В любом случае, ответ находился в пасти собаки, и как раз-таки это послужило поводом для сомнений. Слишком просто Масляный расстался с «призом», да таким, на котором хранилось не только нужное видео, но еще и информация о «Vita Libera». Что-то явно было не так. Это зудящее чувство побудило Двадцать Шестого к одному рискованному шагу.

— Идем домой, Спайк, — приказным тоном сказал робот, и забрал флэшку у питомца.

— Погоди, а как же отчет?

— Подождет, нужно кое-что проверить.

— Ти, ты уверен?

— Нет, но мне будет спокойней, если я разберусь с этим дерьмом перед тем, как приду к Лидеру.

— Как знаешь…

— Вызови зачистку, Спайк, и проконтролируй их работу. Даю тебе все полномочия на время «уборки».

— Уверен, что не хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Прости, но тут немного личное, — Двадцать Шестой крепко сжал пластик в руке.

— Хорошо, понимаю, но обещай, что потом все расскажешь! — гавкнул пес.

— Еще бы, — согласился робот и погладил Спайка по голове.

Двадцать Шестой зашагал прочь от места битвы. Позади себя он слышал голос Спайка, вызывающего подмогу. С чувством уверенности, что это поможет ему выиграть время, солдат направился на поиски места, где мог бы проверить «добычу». С одной стороны, хранилище достаточно современное, чтобы воспроизводиться в руках Масляного, но Двадцать Шестой не обладал подобной функцией, поэтому необходим компьютер или нечто похожее. Но где? В общежитие нельзя, слишком много камер. Если его заметят, то возникнет много лишних вопросов. Внезапно, до Двадцать Шестого дошла вполне логическая мысль, почему флэшку нельзя передавать Лидеру. Видео Августа. На нем может быть все, что угодно, и, если оно попадет в руки Ладэоса до того, как будет просмотрено Двадцать Шестым, возникнут проблемы. Все-таки, если нельзя хранить все, что связано с людьми, то что же произойдет, когда обнаружится целая запись, адресованная роботу от человека, да еще и бывшего хозяина?

«Нельзя, сто процентов нельзя, чтобы Лидер увидел его, — подумал Двадцать Шестой. — Но где же мне проверить его? Думай, черт возьми, думай!»

В голову пришел только Рипп. Его подпольная лаборатория не оснащена камерами наблюдения, имеется компьютер, так что спокойно можно будет все проверить. Тем не менее, Рипп на стороне Ладэоса, и вполне может доложить ему, в случае чего. Ко всему прочему, сам Двадцать Шестой был не очень любезен со старой машиной.

— К черту, — подумал он, — разошлись мы на вполне спокойной ноте. Думаю, все получится. К тому же, заодно проверю, как там дела с проверкой Двадцать Седьмого.

Добравшись до антикварного магазинчика, служившего прикрытием ржавого хирурга, Двадцать Шестой ворвался внутрь, не обращая внимания на нового продавца, который подметал пол и убирался в торговом зале, после последнего визита солдат.

— Мне нужен Рипп, — сказала Двадцать Шестой уборщику.

— Его нет, — ответил робот.

— Еще лучше.

— Эй! Куда ты! — крикнул продавец, когда неизвестный направился к потайной комнате. — Слышь, приятель! Я к тебе обраща…, — он запнулся, когда в его сторону был направлен пистолет.

— Я местный, не мешай.

— Л-ладно.

Робот продолжил уборку, как ни в чем не бывало, когда Двадцать Шестой скрылся за закрывшейся стеной.

Лаборатория Риппа была открыта. Внутри пусто и чисто. Ни следа о прошедшем бое, никакой разлитой жидкости на полу, и уж тем более металлической стружки от трупов. Двадцать Седьмой так же не наблюдался. Двадцать Шестой предположил, что клерк просто забыл закрыть дверь, так как было приказано убраться здесь в первую очередь, а солдата проверили еще раньше. Рипп не доложил, скорее всего, из-за сохранившейся обиды.

— Не важно, я тут не за этим, — произнес робот вслух и уселся за кресло перед компьютером.

Он снял колпачок с флэшки и поднес ее к разъему считывающего устройства. Перед тем, как вставить, Двадцать Шестой остановился. Рука задрожала, и он не мог понять почему: либо от предвкушения, что наконец увидит хозяина, либо от самой опасности, в которую мог вылиться просмотр. Помотав головой, и откинув все сомнения, робот вставил флэшку, подождал, пока компьютер считает данные, нашел нужную папку и сразу же включил видео, позабыв о другой, хранящейся информации.

Запись запустилась, но не на экране. Из флэшки блеснул луч, который сформировал позади робота фигуру уставшего мужчины. Это оно, Масляный не обманул, послание Августа существует, и Двадцать Шестой видит его собственными глазами.

Хозяин, как и в прошлый раз, сидел за столом и перебирал бумаги, погрузившись в свои мысли. Затем, опомнившись, выпрямился и посмотрел в камеру:

— Приветствую, Двадцать Шестой. Хотя нет, я не должен так говорить, прости. Здравствуй, Виво, — начал Август и слабо улыбнулся, но улыбка исчезла с его губ так же быстро, как появилась, и он продолжил: — Если ты смотришь эту запись, значит я нахожусь именно там, где должен. Скорее всего, просмотр проходит в тайне от других, чтобы не выдать. Могу предположить, что ты так же испытываешь легкое волнение. Мне жаль, что разговор будет неприятным и долгим, Виво, поэтому еще раз прошу прощения. Наверняка ты прожил до сегодняшнего дня, имея в голове кучу вопросов, которые машина обычно не задает: «Кто я? Почему я? Зачем я?» — Август снял очки, и устало потер глаза. — Наверно, стоит начать не с этого. О проявлении самосознания мы поговорим чуть позже. Сейчас нужно сказать главное. Виво, чуть ранее, я сказал, что нахожусь там, где должен, а значит, что я смотрю сам на себя.

От последней фразы, Двадцать Шестому показалось, что время замерло. Он подумал, что ему послышалось. Проведя ладонью по голограмме, робот отмотал видео на несколько секунд назад.

«…нахожусь там, где должен, а значит, что смотрю сам на себя».

— Какого…

— Двадцать Шестой, ТиЭс, Виво, — продолжал мужчина, — все это имена корпуса, который вмещает в себе меня, мой разум, мое сознание. Поэтому, давай называть вещи своими именами, хорошо, Август?

Двадцать Шестой вскочил со стула и уставился на персонажа с русыми волосами и черной бородкой.

— Это шутка? Я — Август? Этого не может быть? Почему…

Изображение в глазах Двадцать Шестого засбоило, пошло помехами, голограмма перед ним задрожала. Где-то в глубине его внутреннего мира, робот ощутил, как что-то открылось. Он видел свой «город» будто свысока, и внизу приметил стальную дверь, на которой стояла Тэс. Та самая дверь, из которой она доставала осколки воспоминаний. Теперь бункер был открыт, и нечто тягучее вылезало из него, подобно густой крови. Она вытекала на улицы, карабкалось на здания, заполняла собой все, что некогда было пустым. Под окнами, где мелькали воспоминания Двадцать Шестого, образовались новые, в которых проигрывались незнакомые видео и картинки. Они не были четкими, походили на размытые, радужные кляксы бензина на воде, которые еще не успели сформировать нужные фигурки.

Дверь бункера захлопнулась сразу же, как последняя капля жижи нашла свое место в «жилище». Двадцать Шестой вернулся в реальный мир, он стоял на коленях, схватившись за голову. Перед ним был Август, или тот, кто назывался им, или тот, кем являлся сам Двадцать Шестой. Он не мог думать, не мог соображать. Голова гудела, словно в ней разом запускали несколько ракет. Ему казалось, что в этих ракетах сидит разум Двадцать Шестого, его собственный, и улетает куда-то далеко, а за пультом управления сидит русый мужчина, и наблюдает за полетом с экрана. На его лице улыбка.

Двадцать Шестой не выдержал и закричал, что было сил. Он хотел прогнать от себя эту иллюзию, наваждение, которое, как вирус, впилось в его систему, но ничего не получалось. Пока солдат кричал, он не заметил, как в антикварный магазин ворвался Отряд 84. Не слышал, как тяжелые шаги тараторили по ступенькам. Не понимал, что руки собственных подчинённых валят его на пол, и заковывают собственного командира в кандалы.