026

Глава 24

От лаборатории до лифта, и до самого выхода из Штаба, моя голова была лишена какой-либо способности думать. Ни тишина тоннеля, ни вид стальных трупов за окном, который так часто будоражил мой разум, не вызывали и капли желания что-то обдумывать. Все произошло довольно резко, внезапно и рухнуло на плечи неподъемным грузом.

На протяжении всего существования, убивать людей для меня было нормой, но вот сородичей и братьев по оружию — нет, никогда. Покинув кабинет Риппа, все, что я пытался сделать — это заглушить посторонние голоса в сознании, и просто дойти домой.

Подъемник плавно вез меня к поверхности.

«Давай, ну же, выскажи себе!», — кричал кто-то в голове, и тут же получал воображаемый удар по морде.

Помолчи. Просто помолчи. Кто бы ты ни был.

«Но я — это ты», — все не унимался некто.

Заткнись!

Что со мной? Неужели этот случай так подкосил меня? Я ведь машина. Не живой, не могу испытывать угрызения совести, если не захочу его симулировать. Но желания делать это сейчас, у меня нет. Тогда в чем дело? В воздухе послышался смех, очень знакомый и звонкий. Галлюцинации? Нет, невозможно. Я помотал головой, пытаясь расшевелить шестеренки. Август постоянно разминал виски, когда у него случались приступы мигрени, и тряс головой, будто взбивал застоявшиеся извилины. Вдруг и мне поможет?

Не сработало. И дело было не в предполагаемых иллюзиях, а новом вопросе: «Откуда я знаю такую деталь о прошлом хозяине?» Спайк должен был стереть важные воспоминания о нем и его семье. Тогда почему…Лифт тряхнуло. Конечная.

Открывшиеся двери впустили внутрь ветер. По данным датчиков, температура ниже средней, на улице слышится гром. Погода будто чувствует произошедшее, и собирается устроить штормовой парад в честь погибших хозяев, которыми люди привыкли себя называть и в адрес самой планеты. Но теперь, все кончено. Я покинул кабинку, и движение мое было не просто желанием выйти, но означало нечто большее — шаг в новую жизнь, и новый мир, свободный и безопасный.

«Правда?», — пронзило молнией тело с ног до области торса.

Привыкну, подумал я, научусь не обращать внимания на это дерьмо. Оно ничего не значит. Мы выполнили задачу. Шестнадцатый был готов к последствиям, как и я. На пути к цели, приходится чем-то жертвовать: будь то солдаты или мирное население.

«Ты хуже убийцы! Хватит оправдываться!»

— Заткнись! — вырвалось у меня вслух. — Это не…не…черт…Нужно добраться домой и перезагрузить систему. Может Спайк что-то упустил. Вдруг Лийч не до конца удален, или началась активность остаточных частей. Но ведь для таких ситуаций и была оставлена стража, да и Рипп ничего не обнаружил. Не понимаю. Нет, я не могу рассчитывать на других, не сейчас и не далее. Надо проверить самому и убедиться.

Ветер усилился. Гудзон разбушевался, и волны его выплескивались на прозрачный мост, стараясь не дать мне дойти до конца. С запада, в сторону города, потянулась пепельная вереница туч, жаждущая обрушить свой гнев на ничего не подозревающих жителей. Гроза планировалась ближе к вечеру, но, как всегда, прогноз оказался ошибочным. Нужно поспешить, не очень хочется бродить по улицам, поливаемым ливнем. На стоянке я выискивал Мото, или какой другой транспорт, но безрезультатно.

«Может вызвать мотоцикл по радиосвязи?», — подумалось мне, но этот вариант отпал, после воспоминаний о нашем крайнем разговоре. Он не моя собственность, хотел бы подвезти — стоял бы тут. Что ж, придется идти пешком или, если повезет, поймаю попутного таксиста. Но ловить никого не пришлось. У самого края дороги, на выезде с парковки, стоял серый автомобиль с поднятой вверх дверью. Серебристая краска мутно блестела под лучами, пожираемого облаками, тусклого вечернего солнца. Водитель завел мотор, когда я приблизился и повернулся всем телом в мою сторону:

— Подкинуть?

— Шестнадцатый? Давно ты тут? — удивился я. Мне казалось, он давно покинул Штаб и ушел восвояси.

— Только освободился. Разговор с Лидером был довольно долгим, так что, уточнил у Риппа насчет тебя. Мотоцикла не приметил, пса тоже, и вот, решил подождать глупого напарника, а то придется под дождем ему шагать до апартаментов. Как пассажиром быть помнишь, или уже отказываешься от своих слов?

— Нет, прекрасно помню, — я приподнял щитки на ногах, оголив разъемы для подключения к сиденью автомобиля, пролез в салон и сел на колени. По телу пробежала легкая волна электричества, которая слабо, как через трубочку, потянула мою энергию на питание собственных механизмов. — В путь?

— Поехали, — согласился Шестнадцатый, спустил сцепление и надавил на педаль газа.

К середине маршрута, когда слева показался Центральный Парк, а значит до Робохауса осталось от силы двадцать минут езды, напарник завернул за угол и припарковался у местного магазинчика деталей. Он стиснул руль так, что резина на нем протяжно заскрипела, и резко ослабил хватку, стукнул ладонями по обивке, будто морально приготовился к чему-то, и молча вышел из машины. Шестнадцатый скрылся в дверях торговой лавки. Первое мысль, что посетила меня, была связана с побочным эффектом от гемо. Неужели началось? Прошло ведь всего ничего. Рипп говорил, что ситуация под контролем…Чертов лжец.

Начинающаяся непогода напомнила о своем вступлении в обязанности снизившейся яркостью окружающей среды. Небо наполнила свинцовая тяжесть, а на улицах, неуверенно, замерцали вспышки неона, принявшие наступившую пасмурность за приближающуюся ночь. Едкая тишина салона, сменилась умиротворительной барабанной дробью первых капель по лобовому стеклу и кузову авто. По окнам заструили ручейки воды, превращаясь в бурные, миниатюрные потоки. Через пару минут, дробь сменилась шипением ливня, застелившим узкие улицы, и широкие проезжие части. За пределами вытянутой руки, не было видно ничего, кроме белесой, с примесью бирюзы, стены стихии. Но, где-то вдали, я заметил темную, бесформенную фигуру. Она стояла неподвижно с запрокинутой головой и протянутой перед собой ладонью. Насколько это было возможным, я расслышал звонкий удар, что-то упало на асфальт, и зевака направился к ДеЛореану, открыл водительскую дверь и уселся на сиденье.

— Шестнадцатый? — его корпус напоминал решето, по которому беспрерывно стреляли из автомата пневматическими пульками. Маска треснула в нескольких местах, а из оторванного пальца сочилось масло. — Что…это из-за гемо?

— Не важно, — отстраненно ответил он. — У тебя есть какие-то дела?

— Да, мне нужно было сделать самопроверку на наличие багов, но сейчас есть вещи по важнее.

— Двадцать Шестой, послушай, если что-то запланировал, то бери и делай. Я залатаю пробоины, в магазин заходил как раз за этим. Но, раз хочется что-то сказать, то буду ждать тебя в «Шальной Шестерне», — не поворачиваясь ко мне, предложил напарник.

— Где? Шестерня? Которая Солидная? Злачное место?

— Да, там.

— Но зачем?

— Не спрашивай. Просто приходи туда, как закончишь. Буду ждать. А теперь выходи, — он нажал на кнопку справа от руля на приборной панели, и пассажирская дверь ДеЛореана со скрипом отворилась.

Я понял намек, и послушно повиновался. Перед тем, как оставить напарника в его «одиночной камере», добавил: «Через час увидимся». Он, как-то странно, кивнул несколько раз в ответ, и резко тронулся с места так, что меня слегка откинуло в сторону, и не получилось проследить за маршрутом движения. Но в паре метров, на повороте, заскрежетал металл, вперемешку со звуками падающих камней. Я тут же бросился на место аварии, и обнаружил оторванную дверь автомобиля с разнесенной стеной кирпичного здания.

— Сохрани себя до нашей встречи, партнер, — прошептал я вслед красным огонькам задних фар транспорта Шестнадцатого, которые мчали вдаль, и растворялись за завесой бушующей грозы.

Раз уж я остался без колес, значит двадцать минут до дома — неактуальные данные. Глядя на залитые улицы, стало жаль, что в мою комплектацию не был добавлен водооталкивающий элемент, или какой-нибудь щит. В лавке запчастей, продавец любезно продал мне клеенку. Перед тем, как расплатиться, я поинтересовался, что купил предыдущий посетитель. Ему не хотелось отвечать, но две цифры на моей шее, заставили его быть сговорчивее: «Да ничего особенного. Пару шестерней, разный металлолом, да литр гемо. Вид у него был довольно плачевный, но сыворотка быстро на ноги поставит. А вам какое дело? Преступник какой что ли?! Меня отправят в Рифордж?!» Хотелось бы сказать, что не о тюрьме по изменению сознания стоит волноваться, а о той жиже, которую он так любезно продает. Хотя, это обе стороны, одной гнилой монеты. Тем не менее, клерк был весьма доволен, когда не услышал ответа на вопрос, но увидел мою спину, отдаляющуюся от кассы.

Погода сбавила обороты, и оставила после себя легкую морось дождя, и кучку рваных туч, сквозь которые можно было разглядеть лиловые краски небосвода и блеск первой звезды. Я накинул пленку на плечи, прикрыл голову своеобразным капюшоном, и отправился к Робохаусу по придорожной обочине. Автомобили мчались на полной скорости рядом со мной, не обращая никакого внимания на пешеходов. Литры луж, то и дело прилетали прямо в маску, заливали все тело холодной жидкостью, что приходилось прогревать корпус горячим паром. По многим зданиям уже начал расползался неон, окутывая монолиты, как удав несчастную мышь. Но город горел слабо, напоминая существо полное сил, которое не в состоянии выплеснуть энергию наружу. Кика-Йорка молили о приходе ночи, чтобы вспыхнуть разноцветными огнями. На мой взгляд, это придавало особой атмосферы в данной ситуации: легкие капли дождя ритмично стучат по капюшону; неон потрескивает на вывесках, как струнный инструмент; шум разлетающихся во все стороны луж, шипит, как скребок по тарелке на барабанной установке, а туман окутывает улицы, как голос певца в ночном баре. В мыслях всплыла музыка, придуманная давным-давно одной угнетаемой расой, но название жанра настолько древнее, что оно не сохранилось базе данных, но ощущение живо до сих пор.

Магия развеялась, когда в дальней части парка, показалась черная крыша Робохауса — единственного районного здания, не поддающегося влиянию светящихся газовых трубок. Он стоял надгробной плитой, как символ неживого. Муравейник, наполненный главным оружием механического общества — солдатами из Отряда 42.

У входа меня остановил сторожевой бот и потребовал пропуск; метки на шее ему всегда недостаточно, будто кто-то иной осмелится притвориться жителем этого общежития. Я протянул ладонь, и прикоснулся к сканеру на корпусе охранника; в его глазах-мониторах зашипели помехи, после чего вывелось изображение, подтверждающее, что перед ним не самозванец. Дверь позади него распахнулась, и бот любезно позволил пройти.

Представься возможность, я бы никогда не выбрал Робохаус местом проживания. Несмотря на то, что по меркам фантастов, сейчас далекое будущее, данные апартаменты являли собой смердящий отголосок прошлого. Тусклый, желтоватый свет коридоров, исходящий от древних лампочек, постоянно мерцал, готовый потухнуть в любой момент; обшарпанные куски видимых стен, с ободранными обоями, за которыми проглядывались бетонные внутренности настолько «крепкие», что любая крыса прогрызла бы их без особых усилий. По левую и правую сторону, находились квартирки, если можно их так назвать. Дверки каждой, довольно плотно прилегали друг к другу, дабы в одном здании вмещалось, как можно больше комнат. Никакого лифта. Если обустроился на самых верхних этажах — иди пешком по лестнице. Особой атмосферности, добавляло полное отсутствие окон. В таком гробу, приходилось существовать каждому из Отряда, в перерывах между миссиями. По классике, не устаревающей с эпохи человечества, элитные войны живут в трущобах.

Мое жилище размещалось на пятнадцатом этаже. Номер «тысяча девятьсот девяносто один». Это был матово-черный, полый куб, достаточного размера, чтобы поместить внутри одну док станцию в виде кровати, прямо посередине. Ничего другого, по меркам главкома, нам и не нужно. Однако, модернизировать никто не запрещал, поэтому я проделал в стене маленькое окошко и повесил рядом с ним зеркало, не знаю зачем, но периодически у меня возникало желание смотреться в него. Справа от стекляшки, что-то рябило салатовыми буквами.

Понятно, подумал я, прочитав цифровое сообщение, оставленное Спайком. Обещал ждать дома, а сам ушел на прогулку. Ладно, так даже лучше. Сейчас настрой не для разговоров с кем-либо.

За окном послышался затяжной писк. Я поднял затворку и немного удивился представшему феномену. Снаружи летал баннер в полкилометра, с анимированной черепушкой Лидера, из которой доносилась короткая, повторяющаяся речь:

«Сегодняшний день, знаменует собой окончательную победу Создания над Создателем. Человечество пало. Слава войнам Отряда 42, принесшим мир. Слава Машинам».

Это было так монотонно и пресно, что…хотя, чего я ожидал? Торжественных выкликов? Лидер просто констатирует факт, а не призывает к всеобщему веселью и радости, этим тут некому заниматься, все очевидно. Но, было в этой летающей махине, и кое-что еще, реклама с мелким шрифтом: «Будущее наступило. Скорый анонс перевернет все наше механическое существование!» Может об этом пытался сказать Рипп? Они нашли выход из ситуации с побочками от гемо, и собираются заявить об этом обществу? Хотелось бы верить, но верится с трудом. Факт моего участия в распространении заразы, снова ударил в центр двигателя. Голова будто стала тяжелее. Мне захотелось…захотелось подышать…Я дотронулся кончиком пальца к виску, и надавил до щелчка. Маска поднялась на уровень лба. Вдох. Ничего. Неудачная симуляция, но за попытку не ругают.

В этот момент, зеркало будто поманило к себе, зазывало нежным голосом, требовало внимания, и я поддался, сам того не осознавая. Из него, на меня смотрели два небольших, квадратных глаза с синеватым огоньком. Свечение контрастировало с бледным блеском серебристого покрытия лица, создавая впечатление трупа за стеклом, с любопытством пытающегося найти что-то живое по другую сторону. Лампочки «моргнули», и по скулам засочилась бежевая жидкость, покрывая каждый уголок, каждый кусочек мертвенной головы. Как пластилином, она вылепливала форму, отрезала ненужное, чтобы сформировать нечто совершенное. В моем сознании зрел образ, давно забытый, но именно сейчас обрётший новое дыхание. Я услышал далекий голос разговор из воспоминаний:

— А ты можешь стать человеком? — спросил мужчина.

— Каким?

— Ну, более приятным, как минимум, чем-то, кем ты сейчас являешься, — с коротким смешком, сказала женщина.

— Сделайте запрос. Кем мне стать?

— Хм, Виво, прими форму самого красивого человека на Земле!

Тогда, они очень громко смеялись над тем, в кого я превратился по их просьбе. Тем не менее, запрос был удовлетворён. И вот, в настоящий момент, лицо из прошлого смотрит на меня из зеркала. Кто этот мужчина?

«Райан Рэйнольдс? Ты серьезно, Виво», — ухахатывался…кто? Август? Почему я помню это?

И лицо ответило мне: «А кто ТЫ вообще такой?»

Я отскочил от зеркала, не веря своим визорам. Глюк? Ошибка? Нет, система работает исправно, но…несмотря на то, что я отошел назад, образ из отражения не сдвинулся и на сантиметр. Он смотрел на меня, пристально, с любопытством, улыбался белоснежной улыбкой кинозвезды, провел рукой по шевелюре и крикнул, кинувшись вперед на стекло: «КТО ТЫ ТАКОЙ?!» Автоматически, толком не задумываясь, поддавшись знакомому порыву, я ринулся на него и ударил кулаком в зеркало. На пол посыпались осколки, мужчина пропал, как и его ехидный оскал, но отголоски словно витали по комнате мерзким эхо.

Больше затягивать нельзя, в слух произнес я, и сел на «кровать». Док станция отреагировала на мое присутствие, и воткнула с десяток штекеров в разъёмы моего корпуса. Прежде, чем запустить проверку, я задумался о том, почему разбил отражение. Похожее ощущение посетило меня, когда Рипп проводил проверку на ошибки. Физический страх. Он исходил от боязни за тело, но сейчас, складывалось впечатление, что страх был глубже, и родился он из души? Это абсолютно невозможно. Хватит, Двадцать Шестой! Не забивай себе голову, просто сделай самопроверку и будь спокоен…но, если страх исходил не из души, тогда почему мои руки так дрожат?