Сумерки памяти

* 8 *

Я встала с дивана в своей комнате и открыла окно. Холодный ночной ветер яростно, как обвинение, швырнул мне в лицо острые брызги дождя. От неожиданности я вскрикнула и отпрянула назад. «Который час? — пролетело у меня в голове. — Я кажется заснула… Или мне только показалось, что я провалилась в какое-то забытье». Я осторожно, чтобы никого не разбудить, закрыла створку рамы и посмотрела на бледный циферблат будильника — было три часа ночи. «Я так и не узнала, что было в том футляре, — расстроено подумала я. — Надо было бы вернуться, но я твердо решила больше с ним не видеться, а потому придется мне обо всем забыть и учиться быть обычным человеком — без этих потусторонних встреч и разговоров». Я снова легла на кровать и, завернувшись с головой в одеяло, крепко заснула.

Наступил следующий день. Затем еще один. Потом третий. Проходили недели, перелистывались страницы календаря — я жила в мире, в котором не сохранилось ни капли от моих путешествий по ту сторону, я жила в реальности, лишенной всего того, что раньше имело для меня колоссальный смысл. Я старалась «быть такой, как все». Совершая этот поступок, я надеялась наладить в своей полуразрушенной жизни все то, что еще можно было хоть как-то наладить. Я хотела встать на новый путь и, одним движением перечеркнув свое прошлое, увидеть все, что со мной было ранее, в абсолютно ином свете. «Его никогда не было, — говорила я себе ежечасно, — он только плод моего воображения, и я должна быть свободна от этой мистической любви».

За этими мыслями проходили месяцы, и постепенно я с ужасом начала замечать, что моя жизнь стала разваливаться еще больше. Шаг за шагом я медленно двигалась к полному нежеланию жить. Я смотрела на смеющихся людей, проходивших мимо меня по улицам, на киногероев, улыбающихся с экрана телевизора, и начинала почти физически ощущать, что всего того, что раньше давало мне возможность выживать, более не существует. И от этого мне становилось жутко.

Я пыталась понять, как ощущают мир эти счастливые люди, не обремененные как я этой немыслимой необъяснимой любовью, которая в течение долгих лет разъедала мою душу едкой кислотой нерастраченной страсти. Как они живут, как влюбляются друг в друга, женятся, заводят детей? Почему им позволено это счастье, а я, напротив, всего этого лишена? И как могло так случиться, что, встречаясь со многими мужчинами — некоторые, из которых, даже ненадолго становились моими мужьями, — я всегда принадлежала только ему? А был ли он вообще?..

В один из таких мучительных дней я стояла на мосту и, опершись о перила, смотрела вниз на мутную рябь полноводной реки. «С ним существовать было нестерпимо, — думала я в полном отчаянии, — но без него — невозможно… Солнце для меня больше не светит, хотя по-прежнему освещает весь мир. Воздух, который я вдыхаю, отравлен, хотя им дышат все живые существа».

Я перегнулась через парапет, и теперь только одно неосторожное движение отделяло меня от падения. «Умереть или вернуться? — пронеслось у меня в голове. — Однако если я решу вернуться, то как мне вновь с ним соединиться? Ведь за все эти десять черных месяцев он ни разу не давал о себе знать. Мог ли он просто забыть меня? Или все это время он точно также страдал?»

Я продолжала, как завороженная смотреть на тусклую воду, и неожиданно решение сверкнуло в моем мозгу вспышкой молнии. Я должна снова быть с ним. Я обязана возвратиться к прежним отношениям, и теперь уже не только вспомнить все, но и увидеть в истинном свете то, что происходит между нами сейчас. И если я приняла действительно правильное решение, то Бог будет на моей стороне и поможет мне довести до конца мой граничащий с безумием план.

С этими мыслями я спустилась с моста и медленно пошла по набережной. Мимо меня изредка проезжали автомобили, которых, однако, становилось все меньше и меньше. Через некоторое время я поняла, что движение по этой улице остановлено.

Немногочисленные пешеходы, которые также как и я совершали в этот выходной день прогулку, недоуменно оглядывались по сторонам. Машины исчезли, и на мгновение наступила полная тишина, подчеркивающая своей неправдоподобностью мою готовность воспринимать отныне мир так, как мне дано было его видеть от рождения. Я остановилась на этой безмолвной, затаившейся для чего-то грандиозного, набережной и прислушалась. Со всех сторон начал нарастать непонятный гул — сначала едва слышно, затем все громче и громче. И через минуту я уже поняла, что происходит. Все церкви, храмы, большие и маленькие часовни города начали одновременно звонить в колокола. Волшебный перезвон бронзового многоголосья заставлял сердце биться с иной, трепетно-торжественной частотой. И этот благовест возносился к небесам мощным чарующим потоком.

Я обернулась, чтобы еще раз взглянуть в сторону моста, на котором ко мне пришла уверенность в правильности моего решения, и остолбенела. Прямо на меня двигалась человеческая река — десятки тысяч священнослужителей в золотых одеждах, держа в руках хоругви, реликвии и чудотворные иконы из всех городских церквей, спускались с моего моста и шли в монастырь, неподалеку от которого я остановилась.

Крестный ход торжественно шествовал мимо меня, пропитывая весь воздух святостью и ароматами курящегося ладана. Звон колоколов сливался теперь с хором тысяч голосов, возносящих молитвы, и было почти видно, насколько плотным стало пространство, окружающее всю эту праздничную процессию.

Я посмотрела на небо и увидела, что солнце, только что показавшееся из-за облаков, снова светит для меня так же, как и для всех остальных людей. Я вдохнула полной грудью воздух и почувствовала, что весь яд, который в нем был растворен, исчез, пропитавшись святым дымом ладана.

Отныне я знала, что получила благословение на свою любовь. И это благословение мне было послано через двадцать тысяч священников, осенявших себя крестом пред ликами сотен святых на чудотворных иконах.

Повинуясь какому-то необъяснимому порыву, я обернулась и посмотрела на противоположную сторону дороги — машина цвета мокрого асфальта медленно подъехала к перекрестку и остановилась.

Я поняла, что теперь мы снова были вместе.