Становление. Часть 43.

День наконец закончился. Всё, что было запланировано на сегодня – выполнено, и молодая смуглянка Васька наконец-то уединилась в своих Королевских покоях. Села перед большим зеркалом и, заметив лишние волоски на своих бровях, принялась их выдёргивать.

– Мать, ты здесь? – негромко спросила она.

– Да куда ж я денусь? Здесь, – ответил голос в голове. – Стой! Вот этот не трогай! Всё только испортишь.

– А куда его?! Смотри он как. Их вообще тут два.

– Не убирай. Ножницы возьми, наполовину отстриги и всё.

– А, ну так ладно, – согласилась девушка и, не сводя глаз с зеркала, привычным движением выдвинула полочку из стола, где наощупь легко отыскала маникюрные ножнички. – Слушай. А что это сегодня такое было? Чего ты народ весь опять смутила? Брёвнышки какие-то, артефакты.

– А ты что забыла, что ли? Сама прятала же.

– Ааа. Это ж модули памяти искусственного интеллекта. Да всё, всё, – вдруг встрепенулась Васька. – Стоп. А я откуда это помню?!

– Да ладно, завтра вспомнишь. А помнишь последний фильм смотрела, с красавчиком этим в главной роли? Интернет ещё работал пока. Прикинь, если его сейчас опять включат? А у нас странички в соцсетях остались?

– Ну, конечно. У всех же интернет сразу отключился, кто бы там что стереть смог тогда, – замечталась она, любуясь собой в зеркало. – Включат – надо сразу будет фоточки обновить! И статус. Я ж теперь Королева! Прикинь, а там никто и не знает. Постой. Что я несу? Какие фоточки? Где я сейчас тебе камеру найду?

– Ага, – голос матери хихикнул.

– Какой бред! – опомнилась Вассима. – Откуда я вдруг всё это помню?! Что за чушь?

– Шизофрения.

– Раздвоение личности. Да, знаю.

– Ну, наконец-то. Давай вспоминай, как из этого вылазить.

– Да бред какой-то! Как это всё?! – она сильно напугалась того, что сейчас осознала. – Как это получается?

– Эх. Сколько раз, и всё одно и тоже. Мне приходится из этого как-то вылазить. Не морочь себе голову тем, как это работает. Просто прими и продолжай жить, умело этим пользоваться.

– Слушай! – психанула она. – Ты можешь перестать выносить мне мозг загадками и просто всё рассказать?! Что, блядь, вообще за херня?!

– Понятно. Всё повторяется из раза в раз. Смотри, понять, как это всё работает невозможно ни тебе, ни мне. Просто прими этот факт и больше не возвращайся к этому.

– Да какой факт?! У меня один факт! Мне надо в психушку под тяжёлые препараты, – она металась по комнате, не находя себе место.

– Всё-всё. Успокойся и послушай тогда, – голос дождался, когда та ещё походит по комнате, выпьет немного алкоголя и рухнет спиной на кровать, закрыв лицо ладонями. – Ты – это я. Ну или Я – это ты. Короче, мы – это старый до военный эксперимент, который списали и выкинули, как неудавшийся. Сейчас ты должна это вспомнить.

– Ох. Бля. Что за байда?!

– Точнее будет говорить, что мы – это один человек. Одно создание. Одно сознание.

– Да ну, хрень же полная! Как?!

– Как же ты меня затрахала, своим этим «как». В это «как» не вникай, – интонация голоса красноречиво говорила о пределе срыва. – Хочешь отдуплиться, просто слушай и вспоминай!

– Всё. Это полная шиза. Я застрелюсь просто и всё.

– Я тебе не дам, – голос, сказав это, продемонстрировал полную власть над телом и, подняв руки перед лицом, сложил пальцы обоих рук в форму Валентинки.

– Давно я не видела такую милоту.

– Хорош! Не вздумай раскисать! Соберись! Ты ещё не закончила сама с собой! Слушай и вспоминай. Блядь, и ведь эта истерика каждый раз. Заруби себе – решить эту проблему к следующему разу.

– Я пытаюсь тебя понять. Но ведь это же такая нелепая дичь! Всё. Я замолкаю. Говори ты.

– Помнишь, дохуя лет назад, ты согласилась стать участником одного медицинского эксперимента? Вот. Ты-Я жертва этого. Он не удачен. И тебя просто забыли. Да-да, вспоминай.

– «Природная вечность». Профессор Самохвалов-Мельницкий. Редкостная тварь, на самом деле.

– Ты в этом проекте одна из первых и долго стоящих в подающих надежды.

– Проект, посвящённый здоровью и долголетию. Вечная жизнь.

– С того момента прошло сто двадцать лет, примерно. Прикинь, старушка.

– Да. Я это помню. А как же это я сейчас? Я ж вот помню себя, вот себя прям маленькую. Ты меня искала, я совсем ещё маленькая. Меня этот Зам, так туго замотал в какие-то тряпки и целый день вёз в открытом кузове пикапа, – она просто обомлела от понимания. – Я ж всё помню это.

– Но тогда ты помнишь, как Зам убил твоего любимого человека и увёз твоего ребёнка в кузове с какими-то железяками, оставив тебя голой и изнасилованной под дождём, связанную. Рядом с догорающим домом.

– Помню. Но это не со мной было. Я помню, – она немного помолчала, и вдруг. – Ай! Меня пять раз убивали! Седой Лис меня зарезал.

– Всё. Остановись пока. Это сходу непросто. Ты помнишь всю себя от своего первого рождения до этого момента. Эксперимент профессора не удался, но ты рожаешь саму себя уже шестой раз. Скоро повторишь себя в седьмой раз. Природа в этом вечная. Сознание конечное. А вот Мельницкий, сам того не подозревая, умудрился оставить одно сознание на все поколения.

– Это не укладывается ни в одной голове.

– Вот и не уложилось в голове у профессора. Проект закрыли, меня-тебя выбросили и, на наше счастье, забыли. Один минус во всём этом. Какой-то период я живу одновременно в двух телах. Притом сознание в молодом теле может спокойно жить автономно от сознания старого. А вот, когда старое тело гибнет, тут деваться некуда. Молодая – подвинься.

– Вот же херня.

– Нормально. Скоро ты перестанешь говорить сама с собой. Просто мы сольёмся. Звучит ебануто, но это шестой на моём счету факт.

– А с чего ты решила, что у меня будет дочь? – долгое время Вассима листала свою новую-старую память. – Я ж…

– Да. Это я дала тебя этому бугаёнку. Он мне с самого рождения понравился.

– Ну как ты вот посмела это?! Может он мне не нравится?

– Ты что? Я это ты. Я ж твоими глазами с самой твоей зрелости за ним слежу.

– Ладно. Раскрыла тайну. Нравится он мне. А тебе этот Лис, – чуть задумалась она и добавила. – Кстати, очень клёвый дядька. Мне он тоже нравился. Манеры какие. Любил-то как. А в постели, помнишь, какой он? Вот что дураку не жилось-то? Всё что-то власти хотел.

***

Это был пригород одного из разрушенных городов прошлого. Парочка улиц узнавались, как таковые, среди зарослей дикой природы. Несколько однотипных домов продержались дольше прочих, видимо, добросовестный застройщик того времени ставил их для себя и своих близких. На двух таких даже оставалась вполне добротная крыша. А, скорее всего, внутрь дома пока ещё не смогла проникнуть растительность. Насыщенные цвета окружающей флоры, которая заметно отличалась некоторыми деталями от таких же, но растущих в местах подальше отсюда, красноречиво говорили о наличии тут в определённой степени радиационного фона. Люди и звери этого времени хорошо знали об этом и обходили такие места стороной. Ранняя осень и тёплый вечер разливались по округе свежим молоком с мёдом. Спокойствие и умиротворение царило тут. В одном из таких уцелевших домов разгорелся камин, и в языках пламени купался небольшой котелок, булькая ароматной кашей с мясом.

– Что-то ты сильно в этот раз задержалась, Девочка моя, – пожилая женщина продолжала что-то шинковать на столе, даже не оборачиваясь на только что вошедшую в дом гостью. – И погода хорошая, и дни ещё долгие, а ты опоздать как-то умудрилась.

– И тебе не болеть, Старушенция моя, – таким приветствием начала та. – О, я смотрю, Дочка моя уже заглядывала к тебе?

– Ох уж эта твоя рыжая дылда! – развернувшись к гостье, решила пожаловаться хозяйка. – Залетела, на радостях давай на плечи мне. Исслюнявила мне всё лицо. Вонючка. А сама хвостом своим всю мебель пороняла. Я вон, только посуду по приличнее подсобрала, а она половину мне расколотила! Здоровенная стала! Ты куда ж её так раскормила? Скоро медведя больше будет.

– Да всё уже, не растёт вверх больше. В ширину если только, – женщины, сблизившись, крепко обнялись. – Здравствуй, моя дорогая.

– Ох, как ты изменилась с тех пор! – слёзы радости двумя каплями защекотали щёки. – Смотри какая красавица. Ангел, одно слово.

– Так! Ты чего это тут мокроту развела?!

– Ты вспомни себя тогда, – немного сгримасничала женщина. – Я – Индуринг! Не указываете мне, кем быть! Бла-бла-бла. То да сё. Это оскорбительно. И всё такое. А сейчас? – она во все глаза любовалась долгожданной гостьей.

– Да тебе просто сравнить не с кем, – отмахнулась та. – Ты людей-то вот-вот только опять встречать начала. Кстати, как они тебе теперь? Изменились? По-прежнему любишь этот народец?

– Ох, да. Изменились. Но люблю я их всё равно.

– Ну-ну, – ухмыльнулась красавица. – Гастрономически. Да? Ты же у нас прям Бабка-Колдунья. Жрёшь их пачками.

– Это где тебе такое сказали?! – удивилась она и вновь вернулась к рабочему столу, сгребать нарубленную только-что зелень в миску.

– А по-твоему, чего я задержалась? – усевшись на старый крепкий стул, девушка открыла стеклянную бутылочку из своего рюкзака. – Вот. Тебе понравится. На югах не потеряли искусство виноделия. Попробуй. И ты согласишься, что это дорогого стоит.

– И чего задержалась? – взглянув на рубиновую струйку, уточнила она.

– Тебе же я «девятого» обещала прихватить. Вот и посчитала, что тут поближе его раздобыть смогу, чтобы не тащить далеко. А тут с этим туговато оказалось. Распродали всё недавно. Пришлось с одной группой аж до родника прогуляться и обратно, – она переставила красивый стеклянный фужер с вином на противоположный край стола, и себе принялась наливать в фарфоровую кружку. – А тут ещё от этих же заказик залетел. Ведьму страшную отыскать и уничтожить.

– Вот как?! – удивилась услышанному хозяйка, присаживаясь за стол. – И много платят?

– Смеяться будешь.

– Обалденный запах! – перебила она, поспешив звякнуть бокалом о кружку гостьи. – Ууммм! – она смаковала вино, как последний раз. – Это великолепное чудо! Это настоящее чудо! Где, ты говоришь, теперь его взять можно?

– Ну, самое бближайшее – у меня в рюкзаке. Там есть ещё одна такая же. А за добавкой – это к Тритонам лучше, побыстрее будет. Если на прямую надумаешь, то…

– Всё. Поняла. Ты скажи всё-таки, сколько тебе за ведьму дадут?

– Я даже не стала слушать. Сказала, что не верю в такое, пока не увижу лично.

– А что увидеть-то надо?! – увлекаясь вкусом напитка, женщина издалека поддерживала суть разговора. – Какое божество это создало?! Ты говоришь, есть ещё бутылочка?

– Да есть. Можешь на это рассчитывать, Мадлен, – успокоила гостья. – Как ты с людьми-то теперь встречаешься? Облучаешь безрассудно?

– Встречаюсь редко. Всё жду от тебя сигнала. А облучение снимаю настойкой на самогонном спирте. Наладила у себя там ещё процесс спиртовыробатывания. Тут ягодки насобираю, настаиваю. Конечно, не так получается, как вот это чудо богоподобное, но люди добром считают. Попробовать ззахочешь – у меня тут есть. В прохладе стоит.

– Не сегодня уже, – сделав ещё глоточек, она поставила кружку и взяла рыхлый кусочек халвы, принесённый ей же. – Так почему вдруг мне тебя заказали? Что там ещё за жуткая история? Волки.

– Ну, волки тут просто, как и везде, жрать ищут. Хотя, они, кстати, тут подвернулись. Картинка эпичная сложилась во всём своём драматизме.

– Ох ты! Спилберг в юбке, – хохотнула белокурая гостья. – Давай-ка мне свою версию картины.

– Да что тут? – начала хозяйка. – Поселение я нашла, присмотрелась издалека. Потом одного повстречала, поговорила коротко. Через пару дней другому показалась. Тот с рассудком покрепче первого простачка оказался, палкой стрелялкой в меня целился поначалу. Ну всё равно поговорили издалека, разошлись. А тут у вскорости их барон с гвардией приехал, дань собрать.

– А, так вот почему они мне Покупателя не так называли, – она только сейчас что-то для себя поняла. – А то Барон, Барон. Я, конечно, сразу подумала на Покупателя, да и фильтровала так все их пояснения.

– Сигрун, девочка ммоя, – протянув ей пустой бокал, решила подтвердить своим дополнением логику гостьи та. – Ну это же рабы Арсенала. Ты что, ярлыков не видела их по деревне всей.

– Ну в том-то и дело, Мадлен. Вообще! А ты меня знаешь, я придирчива к мелочам.

– Флаги поснимали, что ли? А! – вспомнила женщина. – Эти же не клеймённые. Точнее им всем тут клеймо под одеждой поставили. Это же «подснежники». У них прав побольше, чем у обычных крепостных Арсенала.

– Хорошо, с этим понятно. Дальше–то что? По ведьме-то? – она вернула ей вновь наполненный бокал. – У тебя там скоро каша перегорит уже. Сними сперва.

– Слушай-ка! Моя дорогая Сигрун,– вдруг поняла Мадлен, поднимая котелок с кашей. – Тебя же ищет королева бандитов.

– Да, я уже тоже в курсе.

– Ну так… – встретившись глазами с ней, та не стала продолжать.

– Расслабилась я что-то, – понимающе вздохнула Сигрун, глядя на дно своей кружки. – Я не хочу из-за этого менять наши планы, Мадлен. Справимся. Этот локальный прокол я превращу в слух, а после вовсе развею.

– Хочу знать как?

– Я вью верёвки почти из каждого хероносного Тритоновца на этой территории. Есть там Бабёхи крепкие, но с ними я на одной волне. Яйца каждого Тритона, все помещаются в моей одной ладони, – она продемонстрировала свою правую ладонь. – И каждый из них скрывает эту свою слабость перед своими.

– Ты до столичных чиновников даже добраться успела?

– О, нет. Это не в наших планах.

– Мы с тобой – живая легенда пустоши. Кумиры основных масс. Ты – целительница, я – воительница. Покупатель знает о легенде, но не знает о нас. Это залог нашего прекрасного существования.

– Это тост, моя девочка. Давай выпьем! – предложила хозяйка.

– Чувствую, тут не сильно радиация фонит. Так чуток.

– А тут уже давно не фонит. Это ты меня чувствуешь. Я выветриваюсь потихоньку.

– Ага. Шутишь?! Тебя потрогай – ожоги на полдня.

– Нет-нет. Я серьёзно, – Мадлен достала из рукава самодельную записную книжицу. – Вот. Смотри. Я нашла зависимость. И во всей формуле теперь появились переменные, влияющие на излучение. Смотри, вот. Тут, конечно, строго надо дозировать. И самой поменьше прятаться в старых городах. В общем, я могу это контролировать.

– Не хочу вникать. Доверяю твоему ззнанию, – подняла свою кружку с вином Сигрун.

Следующее утро было таким же мягким и безмятежным, как вечер. На пропечённых летним солнцем матрасах, благовременно вытащенных на веранду ведьмой Мадлен, они проснулись по обе стороны рыжей псины. Та тоже, пользуясь редким спокойствием, позволила себе уйти глубоко в сон, развалившись брюхом к верху.

– Дочка. Нас сейчас всех съедят, – утренняя лень Сигрун повлияла на эмоциональность этой фразы.

– Буф, – с такой же ленью ответила псина и, потянувшись, зевая перевалилась на бок, свалив свои лапы наспящую Мадлен.

Понадобился ещё час, чтобы все они окончательно проснулись. Огонь в камине был небольшой, чтобы разогреть чайничек на пару кружек.

– Там, во дворе, есть бассейн, – разливая в кружки кипяток, сказала хозяйка. – Я уже вторую неделю добавляю в ту воду реагент. Пить нельзя, но умываться точно можно. Даже свои бактерии смоешь.

– А я смотрю, чего это Дочка в него ещё не прыгнула?

– Антисептик чистый. Разве что не мылится. Кстати, дождевая вон там, в кадушке, есть. Но лучше не пить тоже. Вот тут, в вёдрах, с ручья есть ещё. Вчера натаскала.

– Знаешь, что мне сейчас в голову пришло? – спросила Сигрун и сама сразу ответила. – Королева ААрсенала – это кто-то из наших. Беглый Индуринг. Надо бы продумать, как организовать встречу с ней так, чтоб без драки было.

– Вряд ли, она индуринг. Говорят, молодая была, сейчас старая уже стала. Но что-то в ней конечно есть, – размышляла вслух Мадлен, собирая завтрак на стол. – Ты права, моя девочка, надо лично пообщаться с этой Легендой, как ты называешь. Слухи – это слухи.

– Вот тут я и остерегаюсь. Помнишь такой параграф отдела безопасности? Двенадцатый, по-моему. Там как раз подходит. Её могли сделать, чтобы нас таких вычислять и карать.

– Думаешь? – приостановилась Мадлен. – Может быть, может быть. Правда, я всегда себе это по-другому представляла. Но может быть и по-твоему, – она начала разливать из заварного фарфорового чайничка густой горячи напиток. – Тебе покрепче или разбавять будешь?

– Разбавлю, – сразу предупредила Сигрун. – Знаю я твою «Вечную бодрость». У Дочки лапы отвалятся меня догонять.

– Как хочешь, – спокойно отреагировала на такой ответ она. – Сегодня пойдёте? А то может ещё денёк, да вместе разойдёмся?

– Нет. Сегодня. Мне караванщиков бы застать. Один мой Тритоша там проходить будет. Не хочу догонять. До самой Столицы дорога дальняя, ноги поберегу.

– Так ты всё же в Столицу заходить собралась?! – сильно удивилась старушка. – Это не вяжется с нашими планами.

– Нет. Я всё по плану. Даже если и решу заглянуть туда, то как путник. Без всяких. Хотя, куда я Дочку дену? Просто путями торговыми проще добираться.

– Согласна. А как же поселения остальные?

– А тут я уже со всеми закончила. Всю западную половину я прошла. Северо-запад остался и прям самый запад. Все, кто свободным считается, все уже перемещаются за пределы родников ресурса. Только рабы тут остаются, ну есть несколько упёртых, да и хрен с ними, я считаю.

– А, я поняла. Ты хочешь с караванами до Столицы и сразу до Балтики, так?

– Ну да. Если здесь на телегах, то до Балтики точно на машинах. А там уже и пойду вниз и западнее Столицы. Через поселения до самых южных границ. Выведем всех желающих. А пока хожу, может и подвернётся случай с Арсеналкой этой переговорить.

– Сама не лезь к ней, – добавила старушка. – На своё поле тяни. Мало ли.

– Посмотрим, – Сигрун доела свой завтрак и допила чай. – Твой маршрут какой будет?

– Сегодня заготовки соберу, завтра отправлюсь. С этими Арсенальскими Подснежниками ловить нечего. Двинусь к солнцу, немного севернее, потом вниз по западному склону хребта. В конце его, думаю, много поселений будет.

– А в тех районах не так и много родников «девятого», – перебила, ловко заплетая себе тугую косу длинных волос, Сигрун. – Я тебе из последних данных заявляю.

– Ну вот, там и поверну на восток. Оберну хребет и на север немного, и так в сторону солнца зигзагом.

– Нормально, – одобрила та. – Надо твоих любимчиков уводить из зоны.

– Ты же тоже их полюбила, – подковырнула Мадлен.

– Нет-нет. Я только мальчиков Тритончиков, – поймала юмор Сигрун. – Обожаю, когда мне жизнью должны большого значения люди. Когда они, вдруг для себя, оказываются на одной смертной доске с теми, кого только что не воспринимали, как рравного,– накидывая на себя лёгкую амуницию, вспоминала она. – Есть вояки отпиленные. Но вот с ними просто и скучно, и однообразно.

– И когда тебе надоест?

– Так я вечная, – расхохоталась та. – Не надоест! Ты вот давай выветривай себя по формуле своей, и вперёд. Дедки многие вообще пламенные есть. Ух!

– Ох она как! – заулыбалась та, вспоминая былое. – Дорвалась инкубаторская до воли.

– Мадлен. Знаешь, на меня находит порой, очень хочу родить, – Сигрун вдруг расслабилась совсем и стала лёгкой и естественной. Мадлен это сразу заметила, интересно было послушать. – Игорь, он такой какой-то, ну прям выше всех прочих. Он такой, ты знаешь вот, когда… – она пыталась найти слова, но вдруг опомнилась. – Ах, ладно. Это всё лирика.

– Эй! Ты чего?! – Мадлен серьёзно насторожилась. – Погиб, что ли паренёк? Бывает. Чего уж там?

– Жить должен, – оправилась та.

– ППонятно,– заметно было, что она задавила часть своих личных воспоминаний. – А кто это?

– Да, там. Далеко на востоке. Я ещё на службе был, была, – осеклась она, поймав себя на этом искажении. – Дурацкие представления хромосомных различий. Мой формат мировоззрения нескольких десятилетий просто рухнул, как не способный на жизнь. Это, кстати, и есть моя статья, наказание по которой я теперь несу.

– Ты мне вот что скажи, – решительно спросила Мадлен. – Ты себя ребёнком помнишь? Ну так, чтоб совсем ребёнком.

– Да, – задумалась Сигрун. – Помню, конечно. Всё помню. Лицей, самые первые шаги.

– Родителей помнишь?

– А? Ну да! Конечно! По-моему, это отец мой должно быть, – она немного задумалась. – Да, он держит меня на руках, весь в слезах, и говорит прям в меня что-то.

– Что говорит, вспомнишь?

– Сигрун. Просто повторял это имя и всё.

– Рождённый индуринг, – утвердила Мадлен. – На вас таких ставки были просто высочайшие.

– Это ты о чём так?

– Природа человека сильнее разума, – махнула рукой она и перевела тему. – Мы с тобой ещё увидимся, в ближайшие лет двадцать, как думаешь?

– Думаю раньше, – огромная рыжая псина дрыхла на полу веранды, пуская с языка массы слюней между половых досок. – Мы с тобой становимся живыми Богами, дающими счастливую жизнь. Люди сами построят нам связь.

– Возможно, конечно. Но люди слабы и покажут Покупателю нас.

– Да. Это когда-то произойдёт. И мне плевать. Я хочу родить. Ты понимаешь?

– Ты моложе меня на два человека, но оказалась мудрее на семь, – созналась Мадлен. – Но я не готова пойти по твоему примеру.

– Отчего же?

– Ну, у меня нет такого рвения родить.

– И у меня нет, – потянувшись, встала из-за стола Сигрун. – По хер дым. Даём массам Живых Героев. И пожинаем плоды.

Загрузка...