Противостояние II

Глава 28. Резкий поворот

15 апреля 1973 года

Вернулся я в усадьбу уже в десять утра. Разница во времени с Вологдой целых семь часов. Устал, конечно, немного, но результатами дня мог быть доволен, потому что Антоша согласилась с моим предложением. Поплакала даже немножко. Пришлось сидеть с ней рядом, обнимать и успокаивать. Слёзы быстро закончились. Она извинилась за них и сказала, что просто не смогла сдержаться. Только что вот тут лежала, и уже твёрдо решила, что сразу после выхода из больницы уйдёт в монастырь, а тут я появляюсь. И у неё опять в груди надежда вспыхнула. А ещё я ей такое предложение сделал. Как тут не расплачешься? Ты бы, мол, сам разве смог удержаться?

Посмеялись вполголоса. Вполголоса, потому что сестра на посту ещё не спала, а послать ей крепкий сон я не рискнул. Хирургическое отделение всё же, и больных, кому могла бы понадобиться её помощь, в отделении аж целых трое, и все они после операции. За ними присмотр нужен. Да и в самой палате, куда Тошу из реанимации перевели, ещё три другие женщины лежали. Они спали, но мало ли что?

Договорились с ней так: я сейчас исчезаю, а она ляжет и постарается уснуть. А утром поднимается и ищет какое-нибудь укромное место, где её никто не сможет увидеть. После этого она вызывает меня, и я её оттуда забираю. С родителями она сможет переговорить позже и не в больнице или дома, а из того места, в которое я её на какое-то время определю. Если решит, что рано ей ещё рядом с нами жить или и вовсе передумает, верну её в родительский дом.

Я мог бы сразу забрать её с собой в усадьбу на Уссури, но мне было неспокойно и хотелось побыть одному, чтобы попытаться разобраться в причинах этого беспокойства. Антоша, точнее заботы о ней, меня при этом отвлекали бы.

Меня не оставляло чувство, что сегодня произошло что-то нетривиальное, на что я не обратил должного внимания. Я никак не мог понять, что меня насторожило, в какой именно момент и при каких обстоятельствах это случилось. Так, что-то смутное. Даже не тревога, а тень тревоги.

По опыту знаю, что в таких случаях разбирательство лучше не откладывать в долгий ящик, а попытаться разобраться как можно скорее. Иначе забудешь, а потом это забытое вернётся и даст тебе по затылку. И это может случиться в самый неподходящий момент.

Я появился на посыпанной гравийной крошкой площадке перед домом. Марина встала совсем недавно и сейчас приводила себя в порядок в ванной комнате. Иванка уже два часа как на ногах. Она на кухне готовит завтрак для Марины. Гришу Мазина она уже накормила. Сейчас он выкашивает прошлогоднюю траву в дальнем углу обширного участка за домом. Все при деле, один я ничем пока не занят.

Я поднялся по ступенькам открытой веранды. В левом её крыле у нас стоит круглый стол с четырьмя креслами вокруг него. При моём появлении Тишка проснулся и тут же спрыгнул с кресла Иванки, на котором ему строго-настрого запрещено устраиваться спать. После него остаётся на подушке сиденья шерсть, которая потом попадает к Иванке на юбку или на брюки. Подбежал он ко мне, потянулся, выставив короткий хвостик с чёрным кончиком вертикально вверх, и боднул меня в коленку. Я присел, чтобы его погладить.

— Что, бандит, нарушаешь запреты? — Потрепал его за длинное ухо с длинной, чёрной кисточкой.

Он громко мурлыкал, пытаясь забраться мокрым носом ко мне под мышку. Любит он, когда я обнимаю его за шею. Большой уже стал. Если бы не был таким стройным, то уже ничем не отличался бы от взрослой рыси. По тайге бегает много, вот и сжигает всю энергию, которую с пищей получает.

Иванка уже перестала его подкармливать. При встрече угостит его кусочком — другим мяса, а так чтобы постоянно кормить — этого нет. Ему хватает того, что сам в тайге добывает. Уже с полгода он у неё ничего не клянчит. А как-то недавно приволок молодую уточку и с важным видом положил к её ногам. Мол, бери, я угощаю, я очень добрый. Пришлось брать, чтобы он не обиделся.

Что же всё-таки произошло? Почему мне так тревожно? Поднялся на ноги, прошагал к входной двери. Ногой придержал Тишку, который вознамерился воспользоваться моментом и проскользнуть следом за мной в дом. Скучает он по Иванке. Она его вторая мама. Выкормила его, да и любит она его, как собственного ребёнка, а он это чувствует и платит ей ответной любовью.

Я бы взял его с собой, но больно уж у него лапы и живот грязные, а мыть их мне не хотелось. Наверняка где-то по грязной луже пробежался. Скажу Иванке, она сама к нему выйдет. Разулся в гардеробе и неспешно побрёл в правое крыло в сторону кухни. Иванка услышала звук открывшейся двери и выглянула в коридор. Дождалась, когда я подойду, и поздоровалась:

— Привет. Ты голоден?

Я кивнул.

— Да, готовь и на мою долю. Я в каминной буду. Позови, когда готово будет, ладно?

— Угу, позову. Проблемы какие-то?

— Да, проблемы.

Она не стала задавать других вопросов, и я неспешно побрёл в левое крыло здания. Там устроился на диване напротив пустого и вычищенного камина и попытался сконцентрироваться.

***

Что было не так? Хм, вообще-то, сегодня почти всё было не так, как нужно. Урожайным на неприятности и несуразности денёк выдался. Прямо с самого утра, когда этот спятивший Лопахин Антошу убил. Вот уж что мне никак в голову не могло прийти, так это то, что кто-то мог представить себе её венчание «предательством». Может, именно в этом кроется причина тревоги?..

Нет, не в этом. Происшествие, конечно, трагическое, но логика в нём имеется. Пусть даже извращённая, но человеческий мозг способен и не на такие выверты. Так что нет, не из-за Лопахина. Он и в самом деле уже давно свихнулся. Сидит сейчас в камере, так что никакой дальнейшей угрозы от него нет и быть не может.

Что-то связанное с самой Тошей и её дальнейшей судьбой? Проблемы с ней будут, это очевидно, но дальнейшее развитие ситуации с ней и вокруг неё поддаётся прогнозированию. Тут главное, чтобы Марина согласилась с её существованием где-нибудь неподалёку от нас.

В принципе, Марина о ней знает давно. Я её даже издалека ей показывал. И с Наставником они о ней беседовали. Именно после того разговора Марине и захотелось взглянуть на неё своими глазами. Короче, её любопытство Антоша пробудила, даже не будучи знакома с ней.

Что неправильно? Что? Случилось что-то очень и очень неординарное, но маленькое и незаметное.

Может, что-то связанное с Юлей? Она у нас пока под наблюдением, но за прошедшее с конца октября время ничего особенного с ней или вокруг неё не случалось. Сергей сообщал о других снах, которые им с Юлей одновременно снились. Таковых было три или четыре, но все они были что называется «про любовь». Тоже странно, конечно, если учесть полное совпадение деталей в их снах, но это ладно. В этом уже нет новизны.

Если Юля что-то сегодня сделала или сказала, на что Сергей не обратил внимание, то что именно? Ну-ка заглянем в её сознание. Может её память мне что-нибудь подскажет? Скажем, начиная с сегодняшнего утра...

Я поднялся с дивана и подошёл к камину. Постоял, глядя в его нишу и не видя её. Хм, очень интересно. Юля обнаружила в себе способность понимать итальянскую речь. Кто научил? И когда? Обнаружила она это случайно. Во дворе Вологодского кремля побывала итальянская делегация, а Юля с Серёжей от нечего делать подошли послушать экскурсовода. Вот тут-то она и сообразила, что понимает итальянскую речь. Очень удивилась этому открытию. Немудрено, потому что я тоже удивлён. Выглядит безобидно, хотя и непонятно. Ладно, запишем пока в непонятное. Там у меня много всякой всячины хранится.

Подумал немного над этим, покопался в своём сознании и понял, что тревога никуда не делась, а значит не Юля с её итальянским были тому причиной. Да и не могли быть! Никак не могли! Этот факт стал мне известен буквально минуту назад, а первые признаки тревоги я почувствовал ещё во время своего визита в вологодскую милицию. Думай дальше!

Что-то, связанное с милицией? Надолго задумался, поминутно вспоминая все события там и взвешивая их на внутренних весах, но в итоге не нашёл ничего подозрительного.

Может, что-то связанное с Серёгой? Давай-ка нырнём ненадолго в его сознание. Я его предупреждал, что пока он у нас на испытательном сроке, мне придётся время от времени контролировать его сознание. Так что обид не должно возникнуть.

Через пару минут я нашёл себя стоящим возле металлической сетки с дровами для камина. Гриша Мазин, который уже почти год исполняет здесь обязанности дворника и слуги для чёрных работ, заполнил её до самого верха. Видимо, проделал он это сегодня утром. Ещё вчера вечером уровень дров в сетке был ниже половины.

Так... кажется, дело сдвинулось с мёртвой точки! Сергей, когда занимался реанимацией, сказал сидящей рядом с ним с зонтиком в руках Юле, что готов вернуть Антошу с того света, но у него нет достаточных запасов энергии, и он может потерять сознание. Верное замечание! И сознание он действительно потерял, как оно и должно было быть, только вот лишиться его он должен был гораздо раньше! Значительно раньше! Ещё в те минуты, когда отправлял в нирвану второй или третий шарик картечи! Скорее даже второй, чем третий. Каждый такой акт требует затрат очень большого количество внутренней энергии. Вот оно! Похоже, это и есть та аномалия, которая не давала мне покоя!

Откуда у Серёжи такие большие запасы энергии? Таких способностей я за ним раньше не замечал. Парень одарённый, слов нет, но в смысле энерговооружённости ничем не отличающийся от среднестатистического человека.

***

Я очнулся от своих мыслей. Это Марина подошла и положила руку мне на плечо.

— Привет, Малыш! Вернулся?

Я улыбнулся ей.

— Вернулся. Умылась?

Она кивнула.

— Пошли? Иванка уже накрыла. Остынет.

За столом мы некоторое время молча завтракали, но Марина хорошо меня изучила. Делая себе бутерброд, негромко спросила:

— Тебя что-то беспокоит?

Я кивнул.

— Никак понять не могу...

— Что именно?

Я в двух словах описал ей ситуацию. Марина внимательно выслушала и уточнила:

— То есть ты не понимаешь, откуда Сергей взял очень большое количество энергии, чтобы проделать все необходимые действия по реанимации?

— Да, именно это.

— Подожди-ка… А почему у него мог возникнуть дефицит энергии? Ты же как-то говорил, что выдал ему транслятор энергии. Он что, забыл взять его с собой?

— Нет, не забыл. Он его передарил.

— Ого! Вот это новости! Как это передарил? Кому?

— Ну кому-кому… Юленьке своей, кому же ещё?

— И тебя не предупредил?

— Предупредил, но постфактум. Сначала подарил, а потом сказал мне, что скоро она захочет исполнения какого-то желания.

— А, понимаю… Хотел на девушку впечатление произвести.

— Не совсем так. Он на неё уже давно произвёл впечатление. У них в тот день впервые случилась взрослая любовь. По-настоящему, до конца, понимаешь? Он был настолько потрясён этим и так хотел её за это отблагодарить, что готов был для неё всё что угодно сделать. Не придумал ничего лучше, как подарить ей свой транслятор. В нём оставались ещё три невостребованных желания.

Марина усмехнулась.

— Импульсивный мальчишка. А мне он показался гораздо более рассудительным. Истратила она уже эти желания?

— Пока что только одно. Серёжа подсказал ей, что у них на этаже стоит пустой большая квартира. Там за полгода до этого события дед старый умер, и квартира эта отошла к государству. Так вот, Серёжа подсказал ей этот вариант, а она с радостью ухватилась за него. Пришлось мне в самом пожарном порядке вмешиваться, и всё организовывать. Попенял ему, конечно, на самоуправство, но я его понимаю. Парнишка по-настоящему любит эту девушку. Сама знаешь, на какие безумства мы порой готовы, лишь бы угодить нравящимся нам женщинам. Цветы вон дарим, украшения всякие и вообще, совершаем массу глупостей. Так что простим ему этот поступок.

— Понятно… Ну, что же, это даже неплохо, что она где-то рядом с ним жить будет. Проще присматривать. Ну ладно, вернёмся к событиям в Вологде. Мы остановились на том, что к реанимации Сергей приступил, не имея при себе транслятора. А как обстояло дело с его собственной энергией?

— В общем-то, как и должно было быть. Я специально проверял: когда он оказался возле лежащей на земле Антонины, уровень его энергии был слегка повышен, что объясняется мощным выбросом адреналина в кровь, но в принципе не так уж сильно выше нормы. А нормальный его уровень — это уровень энергии обычного человека его возраста. Просто загадка какая-то...

— А ты уверен, что это его личная энергия? Не забывай, рядом с ним в эти минуты находилась эта девочка, а она нас однажды сильно удивила. Может, она и сегодня как-то вмешалась в процесс? Вольно или невольно. Та самая духовная связь, о которой Рудольф говорил. Дарёный транслятор был при ней?

— Нет, транслятора при ней не было. Она его с собой не взяла. — Я задумался.

А ведь Марина права. Такое и в самом деле нельзя исключить. Ну-ка посмотрим, уровни её жизненной энергией в начале и в конце процесса реанимации. Через несколько секунд я вернулся в этот мир и помотал головой.

— Да нет, с ней тоже всё было нормально. То есть всё, как у всех. Слегка повышенный уровень энергии в самом начале, — но это тоже от сильного испуга — и примерно такой же уровень в конце. И после того, как Антонина очнулась, Юля действовала, как и должна была действовать девушка, чей парень попал в серьёзные неприятности. Она ведь подумала, что Сергей умер, в то время как он просто потерял сознание. Снова перепугалась — на сей раз ещё сильнее, — но в принципе её поведение было вполне обычным. То есть никаких признаков энергетического голода.

— Но так же не может быть? Ты же нам с Иванкой и Наткой как-то раз целую лекцию прочитал. По поводу того, что самым главным принципом построения этого мира является закон сохранения энергии. Помнишь? Ты убеждал нас, что все остальные законы — физики, химии и даже математики — суть производные от этого базового закона.

Я кивнул. Помнил я тот жаркий спор. Это ещё в Иркутске было. Они соглашались со мной, пока я говорил о физике и химии, но упёрлись насмерть, когда я заявил, что и законы математики и даже поведение крупных групп людей также продиктованы законом сохранения энергии.

Марина тем временем продолжила:

— Но если это и в самом деле так, то значит ты что-то просмотрел. И вариантов здесь немного: или же у твоего Серёжи имеются какие-то скрытые запасы энергии, или та энергия поступала к нему извне. Например от тебя или от Рудольфа.

— От меня ему точно ничего не поступало. Я до самой последней минуты не знал, что в Вологде что-то произошло. Сергей сообразил позвать меня, когда всё необходимое уже было проделано, и Антонина снова ожила. Даже ещё позже. Когда врачи привели его в сознание, и он немного пришёл в себя после обморока. Антонина в это время уже лежала пристёгнутая ремнями к носилкам, и их заталкивали в машину скорой помощи. Если бы транслятор был у него на теле, я бы сразу об этом узнал, а так…

— Может, от Рудольфа?

— От наставника? — Я в сомнении покачал головой. — Очень вряд ли. В Вологде к тому моменту ещё не было десяти утра. В Италии ещё минус четыре. То есть у него в Неаполе только-только начало светать.

Марина кивнула.

— Да, маловероятно. Рудольф раньше восьми не встаёт. Постой-ка! — она подняла пальчик вверх. Мы с Иванкой переглянулись. Марине пришла в голову мысль, и она её думает. В такие моменты к ней лучше не лезть.

Впрочем, это продолжалось совсем недолго. И минуты не прошло, как она вернулась в этот мир.

— Сколько, говоришь, продолжалась реанимация?

Я посчитал и ответил.

— Меньше шести минут. Серёжа всё проделал очень грамотно и быстро. А что?

— Можешь показать, как менялась его внутренняя энергия в течение этих минут? В динамике.

Я понял, что ей нужно. Над столом возникло вспомогательное окошко, которое я обычно использую вместо бумаги и ручки для всякого рода заметок. В окошке быстро нарисовал график. Отодвинул его от Марины, чтобы мы с Иванкой тоже могли его видеть. Марина кивнула и сказала:

— Пойдёт. Покажи временную ось и нормализуй его по амплитуде.

После того, как требуемой было исполнено, Марина сложила руки на столе, подалась вперёд и пару минут внимательно изучала изломанную кривую, которую я изобразил весёлым ярко-зелёным цветом на чёрном фоне. Потом она бросила взгляд в сторону Иванки.

— Сделай мне чашечку кофе? — И ко мне: — Малыш, подай, пожалуйста, сигареты и зажигалку?

Я был быстрее. Иванка ещё наливала кофе в чашку, а сигареты и зажигалка уже лежали перед Мариной. Я осторожно, чтобы не греметь ножками стула уселся на своё место. Тут же подоспела и Иванка. Поставила под правую руку Марине блюдце, определила на ней чашку с кофе и юркнула на своё место за столом. Марина молча кивнула, не отрывая глаз от графика. Потом коротко бросила в мою сторону:

— Так-с, ну теперь ваш выход, маэстро. Прокомментируйте, что и в какой момент происходило.

— Тебя интересует сам процесс реанимации?

— Да, пока что только это. С самой первой секунды, пожалуйста. Прошу!

— Вот эти две ступеньки вниз, — я показал пальцем, какие именно, — это Серёжа восстанавливал сердечную сумку. Один шарик картечи пробил её насквозь, поэтому ему пришлось работать над ней с обеих сторон.

Марина кивнула.

— Потеря энергии не столь значительна.

— При работе на клеточном уровне и на однородной ткани затраты энергии не так уж высоки. Если, конечно, не совершать ненужных действий. Серёжа у меня достаточно опытный. Он уже дважды тренировался. И во втором случае у меня не возникло ни единого замечания. Всё было проделано чётко и быстро. Мне даже не пришлось пополнять запасы его внутренней энергии. Мышечную ткань он научился восстанавливать практически не задумываясь.

— Где он мог потренироваться? Неужто тебе удалось его в анатомичку затащить?

Я усмехнулся.

— Ни боже мой! Я и сам не люблю там бывать, ты же знаешь. Там плохо пахнет. Нет, он один раз на убитой косуле, а другой на баране практиковался.

— На косуле? Вы с ним были на охоте?

— Нет, косулю подстрелили не мы. Нашёл одну компанию охотников в Белоруссии, дождался удачного выстрела и украл у них добычу. А барана Серёжа сначала самостоятельно застрелил, а потом сам же и оживил. Ох и разозлился же он, когда пришёл в себя! Нам с Серёгой пришлось по всему скотному двору от него улепётывать. Пока на крышу сарая не забрались, он от нас не отстал.

Иванка рассмеялась. Марина тоже улыбнулась.

— А зачем ты заставил его убивать?

— А чтобы он знал, что такое смерть. И чтобы понял, каково это — убить живое существо. Мне нужно было посмотреть на его поведение.

— И как реакция?

— Предсказуемая. Страх, нежелание, потом, после выстрела, отчётливое отторжение и даже отвращение. И заметное облегчение, когда понял, что ему удалось этого барана вернуть к жизни. Видела бы ты, как он хохотал, когда мы с ним на крыше сарая оказались. Даже язык этому барану показал, хотя он парень-то сдержанный, тут ты права.

Она усмехнулась и вернулась к графику.

— Ладно, пошли дальше. Вот это что за ступенька? — Она дотянулась до окошка и показала пальцем.

— Так... это у нас было на пятидесятой секунде... Это... это у нас восстановление целостности плевральной полости и удаление оттуда попавшей крови.

Марина кивнула и переместила палец на первый глубокий провал.

— Это первый шарик картечи, — пояснил я.

Она снова кивнула и переместила палец на следующий глубокий провал.

— А это второй?

— Да это второй. Масса относительно большая, поэтому провалы такие глубокие. Свинец...

— Подожди! Ты ничего странного не замечаешь?

Я замолчал, рассматривая график. Вроде всё нормально.

— Что ты имеешь в виду?

— Малыш, ну присмотрись внимательно! Что с тобой? На поверхности же лежит!

Вмешалась Иванка.

— То что график после первого провала снова вверх пополз? Вы это имеете в виду?

Марина усмехнулась.

— Правильно, Иваночка!

И тут я понял! После того, как Сергей отправил первый свинцовый шарик в нирвану, уровень его внутренней энергии предсказуемо обвалился, но тут же, без всякой задержки, пополз вверх. Прямо как будто кто-то тонкой струйкой вливал энергию в его тело. И это был не я! Когда я добавляю кому-нибудь энергии, она в организме этого человека повышается скачком!

Я моментально проглядел весь график. Везде аналогичная картина. И при удалении из тела Антоши картечи, и при удалении осколков рёбер, и даже во время удаление крови из плевральной полости и из трахеи. Всюду, после первоначального резкого падения уровня энергии, идёт постепенное её накопление! Недостаточно быстрое, чтобы восполнить потерю от предыдущего шага, но всё же заметное. К моменту запуска сердца её оставалось совсем немного, поэтому Сергей и потерял сознание, но если бы этого таинственного пополнения не было, он потерял бы сознание уже к моменту извлечения третьей картечи.

Я посмотрел на Марину. Она не улыбалась и взгляд её был озадаченным. Наверно, таким же озадаченным, как и у меня самого. Марина вытряхнула из пачки следующую сигарету и чиркнула зажигалкой. Так часто она никогда не курит, и я понял, что она нервничает.

— Что происходит, Малыш? — негромко спросила она. Тон её был нарочито спокойным, но меня не проведёшь. Очень уж давно я её знаю. С двух лет. Она серьёзно обеспокоена. Иванка тоже что-то такое почувствовала. Она сидела, сложив руки на столе, как примерная школьница на уроке, и приоткрыв рот смотрела на Марину.

Я перевел взгляд на информационное окошко, увеличил его вертикальный размер и поместил под зелёным графиком ещё один. Новый график отражал состояние жизненной энергии Юли. Его я сделал жёлтым.

Марина поняла. Она снова подалась вперёд, внимательно рассматривая оба графика. Мы с Иванкой вытянули шеи заглядывая в окошко сбоку. Иванка, похоже, тоже поняла мою идею. Марина вытянула два пальца, с зажатой между ними тонкой сигареткой и постучала в одном месте нового графика. Впрочем, я уже и сам заметил. Там, где на зелёном графике имелся глубокий провал, на жёлтом также имелся заметный спад. Кривая достигала некоего минимума, тут же меняла направление движения, за пару секунд достигала первоначального уровня, проскакивала его, образуя невысокий пик, и тут же начинала плавно спадать, возвращая уровень энергии Юли к исходному состоянию. Впрочем, по сравнению с провалами зелёного графика, эти выбросы вниз и вверх на жёлтом были невелики. Но они были заметны на всём протяжении графика.

Через минуту Марина откинулась на спинку стула и спокойно сообщила:

— Эта девочка помогала ему.

Я энергично помотал головой.

— Да не может такого быть! Для неё всё случившееся было полнейшей неожиданностью! Да и попала она в Вологду совершенно случайно!

— Тем не менее это так... И в этом нет ни малейшего сомнения... Ты что, сам не видишь?

— Вижу,.. но не понимаю.

— То, что мы с тобой не видим логики...

— ... не означает, что её нет, — пробормотал я концовку её любимой фразы.

— Да, это так. Нужно разбираться, Малыш. Так дальше дело не пойдёт. Непонятности вокруг нас начали множиться. Давай-ка отправляй меня в её сознание. Только на эти пять минут. Может, удастся что-нибудь понять.

***

Через пару минут она вернулась к себе. Взглянула на Иванку, перевела взгляд на меня и вздохнула.

— Ничего особенного не увидела. Испуг. Сильный испуг. Любопытство. Очень сильное любопытство. Жалость к убитой. Немного брезгливости. Это когда в нос ей ударил запах свежей крови. Сильное желание помочь и досада на себя от того, что ничего не в состоянии сделать. Ну и пара посторонних мыслей: почему пространство вокруг них осталось пустым? Почему не слышно голосов и криков, хотя видно, что люди кричат? Но это всё на краю сознания. Главное всё же, это желание помочь Сергею. Пожалуй, только это хоть как-то может относиться к делу.

Помолчали. Потом она задала вопрос:

— Но если не она, то кто? Антонина?

— Нет, очень сомнительно. К тому моменту, когда Сергей создал вокруг неё барьер и сам подбежал к ней, она уже была мертва. Сердце не билось и дыхания не было. Все процессы в организме затухали.

— Может, всё-таки он сам? — И сама же ответила на свой вопрос: — Нет, не может. Иначе у него не наступил бы такой энергетический голод.

— Никак не может, — подтвердил я. — Я ведь с ним достаточно долго занимался. Без внешней подпитки с помощью транслятора его запасов энергии не хватало даже для самых элементарных вещей. Например, для нейтрализации поля тяготения на пару минут. Даже локально, в радиусе одного метра.

Марина кивнула, поняв, о чём я говорю, но тут же усомнилась.

— Как-то странно. А почему тогда у меня получается? Чем мы с ним принципиально отличаемся друг от друга?

Я только пожал на это плечами. Марина подумала ещё немного и сказала:

— Ну ладно, оставим его пока. Но если не он и не его подружка, то кто? Может, кто-нибудь из окружавших их людей? Тех, из толпы?

Я подумал над вопросом, прежде чем ответить.

— Тоже вряд ли. Тот барьер, который он соорудил, прежде чем начать реанимацию, не пропускает внутрь ничего.

— Как это ничего? Свет ведь он пропускает?

— Да, только свет в видимой части спектра... Ну и нейтрино, разумеется.

— Только это? — с подозрением посмотрела она на меня.

Я ещё немного подумал и вспомнил.

— Точно! Совсем забыл про «тёмную» энергию! Помнишь, я как-то о ней рассказывал?

— Смутно... Напомни, что это такое?

— Современные физики называют это «тёмной материей», но в Книге она обозначается как «тёмная энергия». В общем-то, это одно и то же. Точно так же, как обычная материя легко переходит в энергию, так и наоборот — энергия переходит в материю. То есть материя и энергия — это по сути слова синонимы.

— Поясни.

— Да это элементарно. Взяла ты к примеру в руку полено. Взвесила — хм, тяжёлое! Подожгла его, оно загорелось и дало тебе свет и тепло. И свет, и тепло — это две формы чистой энергии. Даже одна, если помнить, что и свет, и тепло это электромагнитное излучение, но только в различных диапазонах частот. Так вот, полено. Клетчатка, из которой оно состояло, сгорела и значительно потеряла в массе. То есть ты таким нехитрым способом перевела массу, — то есть нечто материальное, — в энергию — то есть в то, что мы привыкли считать субстанцией нематериальной, понимаешь? Человек научился делать это, еще бегая с каменным топором и в шкурах.

— Это я понимаю, хотя основная потеря массы исходного материала должна происходить не вследствие электромагнитного излучения, а как результат процесса окисления содержащегося в клетчатке углерода.

— Да, верно. Этот пример я привёл для Иванки. Так смотрит на процесс горения человек, не обременённый глубокими знаниями химии и ядерной физики. Взвесил полено, сжёг, взвесил оставшуюся золу и сделал вывод, что на производство тепла и света ушёл целый килограмм клетчатки. До конца девятнадцатого столетия люди так и считали. На самом деле на производство тепла и света ушёл вряд ли один нанограмм исходного материала. К слову сказать, для разрушения двух японских городов Хиросимы и Нагасаки потребовалось суммарно всего лишь около миллиграмма урана.

— Да, я слышала. А что насчёт «тёмной» материи? Почему её так называют?

— «Тёмная» — потому что обнаружить её никакими существующими приборами нельзя. Откачай из колбы весь воздух, что в колбе останется?

— Пустота! Вакуум! — подсказала Иванка.

— Верно, пустота. Только пустота эта кажущаяся. «Тёмная» материя при этом никуда не девается. Остаётся в колбе в том же количестве, что и прежде. Точнее, ровно в той же концентрации, что и за стенками колбы. Они для неё прозрачны. Эта энергия не обладает никакой массой — в этом отношении она ведёт себя примерно как квант света или нейтрино. У них тоже нулевая масса покоя. Именно поэтому она себя никак не проявляет. Её очень много — невероятно много, — вот только извлечь её и превратить в привычную нам энергию никакими способами невозможно. Разве что меня попросить или Наставника. Мы с ним это умеем. Именно оттуда мы и черпаем необходимую нам энергию.

— Интересно... — кивнула Марина, — А ты уверен, что никто, кроме вас двоих?

Неожиданный вопрос. А и правда, почему я так уверен, что только мы с Наставником? Ну-ка, что скажет по этому поводу Книга?

Ответ меня ошарашил!

— Слушай, а ведь ты права... Книга говорит, что больше тысячи человек на Земле имеют возможность контактировать с тёмной материей. Точнее, тысяча двести пятьдесят три человека. Ого!

— Кто они? — Марина выпрямилась на стуле и смотрела мне прямо в глаза. Она была серьёзно встревожена.

— Не знаю... Я получил только цифру...

— Ну-ка, покажи, как они распределены по планете! — она вскочила со стула и показала рукой на свободное пространство возле окна. Там тут же возник образ земного шара. С небольшой задержкой на нём зажглись крошечные огоньки.

Мы втроём стояли перед глобусом и молча рассматривали их. Марина оглянулась на меня.

— Покажи-ка, где сейчас находятся Сергей с Юлей?

— В Вологде. Сидят в гостиничном ресторане и обедают.

— Нет, я имею в виду другое. Покажи мне их на этом глобусе. Дай увеличение побольше.

Над железной крышей гостиницы, в ресторане которой сидели за столом Сергей с Юлей, вспыхнул красный огонёк. Я понял, что интересует Марину, и переместил фокус окна в зал ресторан. Огонёк горел над головой Юли!

— Вот в чём дело, оказывается... — прошептала Марина, не отрывая глаз от оживлённого лица девушки. — Вот, значит, какими талантами обладает этот ребёнок...

Она выпрямилась и повернула ко мне голову.

— Сколько таких людей проживает в границах Советского Союза?

Я задал вопрос Книге и продублировал ответ:

— Пятьдесят один человек.

— Можешь показать пофамильный список?

Глобус исчез, а на его месте возник список. Марина повела по строкам пальцем и остановилась, когда наткнулась на собственную фамилию. Оглянулась на меня и усмехнулась.

— Я что-то в этом роде и подозревала.

Следующей же строкой в этом списке значился некий «Кузнецов Александр Петрович». И здесь мы с ней рядом! Ну точно судьба!

— Почему подозревала?

— Потому что иначе я бы не вытащила тебя с того света. Помнишь декабрь 1967 года?

— Ты же сделала мне укол адреналина в сердце.

— Да, это тоже, наверно, помогло... Ладно, не будем гадать. Я предполагаю, что Рудольф тоже в этом списке?

Я пожал плечами.

— Наверняка. Хочешь удостовериться?

— Потом. На главный вопрос мы с тобой ответили, а это на сегодня самое важное! Да, интересная девочка. Чертовски интересная! Чем там занимается Рудольф? Хочется поделиться с ним этим открытием.

Я взглянул на часы. Заглядывать к Наставнику в спальню очень не хотелось. Он вполне мог оказаться там не один. Да и неэтично это, подсматривать за близким тебе человеком. И он ко мне никогда не заглядывает. По тем же самым причинам. Если ему нужно со мной связаться, я просто слышу в голове его голос. Именно это даёт мне право открыть к нему окно.

— Наверняка спит, — ответил я на вопрос Марины. — У него там час ночи. Одиннадцать часов разницы, не забыла? Или тебе так не терпится?

— Нет, подождём. Пусть спит. Не так уж это и срочно.

Глаза Марины сияли…