Обратный отсчет: Синтез

Часть 18 01.05.46 — 27.08.46. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

01 мая 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Слитная маска техника, намертво соединённая с респиратором, полностью закрывала лицо и прятала под зеркальным щитком глаза, но оставалась прозрачной для луча считывателя; в этом Гедимин по пути от въезда на станцию до главного корпуса убедился целых шесть раз.

Он был не один — прицеп, который привёз сарматов по пустой северной дороге на «Полярную Звезду», был нагружен до краёв. В одинаковой униформе — белой с зеркальной маской — Гедимин даже Иджеса и Константина узнал только после того, как они его окликнули. «Нас различает только охрана,» — ухмылялся он в респиратор, проходя очередной блокпост. Сегодня на станции было больше людей, чем сарматов, а большую часть сарматов составляли патрульные. Немногочисленных рабочих развезли по постам — от азотной станции до узла водоочистки; Гедимин с небольшой группой безликих «техников» доехал на прицепе до главного корпуса.

Их ссадили у верхнего аварийного выхода — главный вход уже был перекрыт экзоскелетчиками и небольшим бронированным глайдером с бластерными турелями. На крыше Гедимин разглядел знакомые круглые дроны-камеры — кто-то из приезжих пробрался на станцию раньше и занял удобную позицию.

— Ну что, готов? — еле слышно прошептал сармату на ухо Константин, остановившись рядом с ним. — Погладил все стержни? А с реактором поговорил?

— Отстань, — сердито прошипел в ответ Гедимин.

По сигналу сарматов начали запускать в главный корпус. На проходной временно убрали турникеты, у развилки поставили двоих охранников в «Маршаллах» с символикой «Вестингауза». «Броненосцы» молча сверялись со списком и расталкивали сарматов по коридорам, ведущим к временным местам работы. Третий экзоскелетчик отделился от стены, увидев в списке высветившееся имя Гедимина; через пять минут оба инженера, сопровождаемые охранниками, уже входили в главный зал управления.

Там было необычно людно — никаких сарматов, одни «мирные служащие» и охранники «Вестингауза». Большая красная кнопка бросалась в глаза от самого входа, и пробегающие мимо люди косились на неё и ненадолго замедляли движение. Гедимин едва заметно ухмыльнулся; в другое время это пристальное внимание встревожило бы его, но колпак из прозрачного фрила, которым он вчера накрыл кнопку, даже Иджес снял не с первого раза — а значит, опасаться было нечего.

— Константин Цкау? — один из «служащих» в бронежилете остановился перед сарматами. — Идите к пульту. Через пять минут начнётся.

— Где мой твэл? — громко спросил Гедимин. Другой «служащий» остановился на бегу и указал на длинный футляр у стены.

— Идите в коридор и ждите. Комбинезон не снимать, стержень не ковырять! Когда понадобитесь, вас позовут.

Гедимин осторожно подобрал четырёхметровый твэл и вышел за дверь.

Сегодня все входы были разблокированы, сигнализацию отключили, — её временно заменяла согнанная в зал толпа охранников. То помещение, куда отправили сармата, было небольшим — три метра в длину — промежутком между двумя герметичными воротами. Свет там едва горел — так лучше были видны фосфоренцирующие знаки направления на стенах и полу — но вентиляция работала хорошо, и всё же сармату было неудобно в плотном респираторе и закрытом комбинезоне. Он слегка оттянул застёжку на груди и подумал, что не стоило надевать под комбинезон техника обычную летнюю форму.

Двойные двери с пневмозатворами должны были надёжно изолировать зал управления от происходящего снаружи при аварии или атаке на станцию; сейчас они так же надёжно глушили все звуки, доносящиеся из зала. Гедимин осторожно приоткрыл ворота, но их тут же захлопнули изнутри. Сармат успел увидеть «руку» и «спину» экзоскелета — кто-то из охранников прикрыл двери собой. Судя по немногочисленным звукам, которые просочились сквозь щель, пока она была открыта, «высокие гости» уже были в зале, и кто-то (но не Маркус) произносил речь. Гедимин досадливо сощурился, приложил ладонь к стене и попытался сосредоточиться на реакторе. Ему было не по себе.

Смарт в кармане под комбинезоном испустил короткий гудок. Сармат подобрал твэл и шагнул к двери. «В крайнем случае автоматика всё заглушит,» — угрюмо подумал он, выходя из тихого коридора в зал под щёлканье камер-дронов и направленные со всех сторон взгляды.

Тот, для кого устроили эту церемонию, стоял у дальней от Гедимина стены, окружённый людьми, несоразмерно мелкими рядом с ним. Все — и люди, и сам Маркус — были одеты в белые комбинезоны без шлемов и нашивок, такие же, но с нарукавными повязками, выдали журналистам. Их здесь было как минимум четверо, и каждый принёс с собой несколько летающих камер. Усилием воли заставив себя не глазеть на пролетающие мимо дроны, Гедимин направился к Маркусу.

— Техник ненадолго даст вам в руки твэл, — вполголоса пояснял один из людей — кто-то из сотрудников «Вестингауза», но не Фюльбер; Фюльбера в зале не было, и Гедимин слегка этому удивился. — Поднесите его к лицу на две-три секунды и отдайте обратно. Это абсолютно безопасно.

— Охотно, — прошептал в ответ Маркус. Его лицо было неподвижным, только тень удивления мелькнула в глазах, когда он принял у Гедимина твэл и тут же был вынужден перехватить его второй рукой.

— Последний твэл будет помещён в активную зону реактора перед самым пуском, — громко пояснил кто-то на другом краю зала. — Мистер координатор Маркус Хойд совершает старинный обряд благословения.

Гедимин, дожидаясь, когда ему вернут твэл, разглядывал координатора. По голограммам сармат представлялся ему более рослым и крепко сложенным — возможно, из-за неуклюжей человеческой одежды; вблизи оказалось, что Маркус на полголовы ниже самого инженера.

Верховный правитель сарматов с опаской наклонил твэл к себе и на секунду коснулся щекой прозрачной герметичной оболочки.

— Отличная вещь, совместно созданная людьми и искусственнорождёнными, — сказал он, наклоняя предмет от себя. — Хороший образец продукции сарматской промышленности и человеческой науки. Я рад тому, что мне доверили взять его в руки.

Гедимин забрал твэл и с трудом удержался, чтобы не прижать его к груди, — смотреть, как неловко с ним обращается пришелец, было неприятно. Представитель «Вестингауза» едва заметным жестом направил сармата к двери. Уже на полпути к выходу Гедимин расслышал негромкие голоса за спиной.

— Довольно крупный техник, — прошептал Маркус. — Значит, интеллект так называемых тесков не настолько низок, чтобы не допускать их к сложной технике?

— Мы никогда не утверждали обратного, — так же тихо ответил ему представитель «Вестингауза».

Удивлённый Гедимин хотел обернуться, но охранник подтолкнул его в спину. Дверь с грохотом закрылась за ним — створки сдвинули вручную, не дожидаясь, пока они сомкнутся сами, и пневмозатвор тихо зашипел, — вход в зал был запечатан. Гедимин еле слышно хмыкнул и быстро пошёл к выходу. «Ещё один реактор запускают без меня,» — он досадливо щурился и тщательно отряхивал кожух твэла от случайных пылинок. «Мой реактор. Придётся всё-таки строить свой, без макак в окрестностях…»

Войдя в спецхранилище, сармат достал из-под комбинезона смарт и нажал на кнопку быстрой связи. Соединение тут же сбросили. Гедимин осторожно закрепил твэл на стене и сел на платформу погрузчика. Он не рассчитывал что-то заметить — в эти секунды Маркус должен был нажать Большую красную кнопку, а управляющие стержни — покинуть активную зону реактора, но этот процесс не сопровождался яркими эффектами, от него не вздрагивало здание, и не включались сирены. Прошло три минуты, прежде чем смарт Гедимина загудел; на него пришло короткое сообщение из одного слова — «tza», и сармат довольно улыбнулся и спрыгнул с погрузчика. До реактора было далеко идти; он прижался грудью к ближайшей стене и погладил запасную топливную сборку, висящую в пределах досягаемости. «Работает,» — думал он. «Дел ещё много, но… определённо, работает.»

…«Координатор Маркус запустил реактор на первой сарматской АЭС» — таким заголовком встретил Гедимина сайт новостей, и шрифт, подчёркнутый красным, был ещё крупнее обычного. «Сегодня, первого мая, АЭС „Полярная Звезда“ в Ураниум-Сити, Канадские территории, была введена в строй. На торжественной церемонии пуска присутствовали координаторы сарматских территорий и представители Совета безопасности Солнечной Системы.»

— Ага! — на плечо Гедимина с силой опустилась тяжёлая рука. — Атомщик запустил реактор, и ничего не взорвалось. Как ты это сделал?

Сармат, сердито щурясь, развернулся к Линкену. Тот широко ухмыльнулся.

— Видел Маркуса? — спросил он с жадным любопытством. — Ну, как он тебе?

— Мелковат, — буркнул Гедимин. Линкен ухмыльнулся ещё шире, так, что всё лицо перекосилось.

— Ты не рассказывал ему про реактор? Он уехал сразу после ваших мероприятий. Что его так напугало?

Гедимин пожал плечами и сунул руку в карман.

— Красная кнопка. Нам уже не нужна. Хочешь взять на память?

Линкен хмыкнул.

— Вот так штука! Это мне пригодится. Настоящая Большая красная кнопка с атомной станции… Точно не хочешь оставить её себе?

— Там осталось ещё много кнопок, — отмахнулся Гедимин.

— А серьёзно — что с реактором? — спросил взрывник, понизив голос. — Из градирен валит пар. А дизеля ещё не вывезли и, кажется, не собираются. Что, где-то не сработало?

— Нет, — качнул головой Гедимин. — Всё идёт по плану. Реактору ещё нужно… прогреться. Через неделю запустим турбины. Месяц на обкатку. Если ничего не сломается, начнут вывозить дизеля. А я бы их оставил. Наш уран уже десять раз покрыл их стоимость. Пригодятся.

…Письмо от Конара пришло уже после отбоя; Гедимин уже засыпал — за день он сильно устал, не столько от работы, сколько от нервного напряжения, но за смартом всё же потянулся.

«Я тянул с новостями до последнего; не хотелось бы, чтобы это сообщение пришло вам под руку перед запуском. По моим расчётам, его должны пропустить на территории к вечеру первого числа. Я надеюсь, вы сейчас отдыхаете после успешного пуска первого реактора и наслаждаетесь праздничной едой и напитками, и то, что вы узнаете, не сильно испортит вам настроение.»

Гедимин настороженно сощурился. «Что там? Ещё кто-то исчез? Или исследования ирренция были запрещены?» Мелькнувшую мысль о еде и напитках (и мимолётную вспышку удивления — о такой традиции сармат слышал, но только применительно к людям, и давно забыл) он с досадой отогнал и углубился в чтение.

«Мы потеряли ещё один реактор. Две подобные аварии в один год! Такое не описывается даже в архивах старого университета. В этот раз событие застало меня в Лос-Аламосе и прошло с чуть меньшим размахом — содержимое реактора удалось контейнировать до того, как оно покинуло здание. Снаружи его корпус практически не изменился; для постороннего взгляда его отличает от других реакторов только множество предупреждающих табличек. Мы снова ждём барка с гравиловушкой — решено вывезти обломки в могильник, не вскрывая корпус. На защитном поле наблюдаются зелёные и красные вспышки — в этот раз, кажется, мы получили гораздо больше ирренция, чем в прошлый. Мне немного жаль, что забрать его оттуда не удастся, но я предпочитаю пожертвовать ирренцием, а не жизнями ликвидаторов. Их работа и так не вызывает ни у кого зависти, и в этом году, как мне кажется, они на нас уже сердиты. Их — и некоторых из наших сотрудников — немного утешает то, что дальнейшие опыты по синтезу ирренция методами Брайана Вольта строжайше запрещены. Сейчас собрана комиссия, идёт расследование, и я по возможности в нём участвую, но пока у меня нет предположений, как можно было бы избежать этой аварии. Большинство здесь считает, что проблема в устаревших реакторах; некоторые предполагают, что конструкции были разрушены омикрон-излучением, и реакция вышла из-под контроля. Мне случившееся ясно напоминает „хлопок“; краткосрочная взрывная цепная реакция, достаточно разрушительная, чтобы превратить конструкции в гору обломков, но недостаточно мощная, чтобы уничтожить всё в радиусе полутора миль. Я почти уверен, что её основной участник — синтезированный ирренций.»

Гедимин, досадливо щурясь, на секунду отложил смарт и посмотрел на противоположную стену. «Линкену рассказывать не буду. Опять пристанет со взрывающимися реакторами. Что-то странное у них в лаборатории. Второй взрыв… цепная реакция… Разве выход ирренция мог быть таким большим? Семь-восемь килограммов в одной точке?»

«Вы, разумеется, усомнитесь в моём предположении. Я помню, что писал о критической массе ирренция, и пока не готов отказаться от своих слов. Но мне всё время кажется, что я что-то не учёл. Может быть, разницу между изотопами ирренция. Скорее всего, их несколько, и их свойства сильно различаются. Сейчас, когда опыты по синтезу вынужденно прерваны, я буду настаивать на дальнейшем изучении существующих изотопов. Возможно, критическая масса одного из них — считанные граммы. Я очень надеюсь, что исследования ирренция не сочтут чрезмерно опасными и не прервут окончательно. Это необычный элемент; мне думается, он серьёзно изменит мир.»

Гедимин задумчиво кивнул. «Критическая масса в несколько граммов… реактор размером с газовый баллон?» — сармат представил себе миниатюрные ирренциевые твэлы и усмехнулся. «Это, наверное, будет… красиво. Или бомба, помещающаяся в карман. Линкен был бы рад такой игрушке. Нет, не буду ему рассказывать. Потом не отвяжешься.»

07 мая 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Принимать пищу в главном корпусе запрещалось, но бак с питьевой водой в вестибюле всё же поставили. Гедимин, утолив жажду, украдкой зачерпнул жидкость ладонью и вылил на затылок и шею — тело, покрытое испариной, нужно было срочно охладить. На станции было не теплее обычного; в другое время сармат, одетый только в белый комбинезон сотрудника «грязной» зоны, не страдал бы от перегрева, но постоянные волнения последней недели сделали своё дело. «Всё-таки не как вчера,» — отметил Гедимин, отворачиваясь к стене и растирая воду по груди. «Теперь точно — работает.» Прохладная жидкость казалась ему слишком тёплой и почти не приносила облегчения.

— Хватит тебе, — Иджес, исподтишка наблюдавший за Гедимином, недовольно сощурился. — Уймись уже. Всё в порядке. Реактор не так перегревается, как твои мозги!

Сармат невесело хмыкнул.

— С реактором уже всё понятно, — Константин, закончив какие-то расчёты, отключил смарт и повернулся к Гедимину и Иджесу. — Теперь — турбины. Я за то, чтобы запустить их сегодня. Айзек готов, машинный зал тоже.

Иджес фыркнул.

— Торопыги! Назначено-то на завтра. Макаки будут недовольны.

— Да и на орбиту Седны их, — отмахнулся Константин. — Хватит уже попусту греть воду. Реактор был готов ещё вчера. Гедимин, а ты что скажешь?

Сармат оторвался от разглядывания прозрачного бака с водой и пристально посмотрел на инженера.

— Потянет, — сказал он.

Поднимаясь к щиту управления после быстрого обхода турбогенераторов, Гедимин слышал за спиной недовольное перешёптывание и сам сердито щурился — «Они что, хотели запускать без проверки?» Айзек, с двумя операторами дежуривший у мониторов, при звуке шагов вскочил с места и развернулся к инженеру.

— Что с паром? — мельком взглянув на показатели, Гедимин довольно ухмыльнулся. — Хорошо. Сегодня пойдём вручную. Ничего не делай, следи за давлением.

Айзек кивнул; его глаза от волнения расширились и слегка блестели, но лицо оставалось неподвижным. Гедимин вышел на лестницу. Снизу ему помахал Константин.

— Так и будешь стоять, атомщик? Командуй!

Гедимин изумлённо мигнул.

— Ты — инженер. Единственный с профильным образованием, — проворчал он. — Я при чём⁈

Константин досадливо сощурился и хлопнул ладонью по корпусу турбины.

— Не тяни. Мы запускаемся или нет?

«А то ты не знаешь, что делать,» — фыркнул про себя Гедимин.

— Tza tatzqa! — гаркнул он, поднимаясь на ступеньку выше, — оттуда лучше были видны мониторы. — Ток есть?

Двое сарматов у генераторов одновременно вскинули руки.

— Подать воздух!

Тихое шипение разнеслось по залу. Гедимин сощурился.

— Охлаждение к старту!

Тёмные мониторы разом вспыхнули, выдавая первые показатели.

— Клапаны открыты, — отозвался Константин. Гедимин кивнул, про себя отсчитывая тридцать секунд.

— Подать масло!

Секунды тянулись, превращаясь в бесконечность; сармат уже успел задуматься об относительности времени, когда на мониторах проступило то, чего он ожидал, и Константин вскинул руку.

— Норма!

— Приступить к прочистке слива! — Гедимину хотелось спуститься и самому взяться за рычаги, но он заставил себя остаться на месте. — О завершении сообщить!

Время под шум прочищаемых клапанов снова растягивалось, как скирлиновый жгут. Гедимин отсчитывал про себя интервалы; он услышал звуковой сигнал раньше, чем рассчитывал — примерно на шесть секунд.

— Сделано, — сказал Константин. — Генератор готов к работе!

Гедимин кивнул, ещё раз просмотрел данные от систем, введённых в строй, — дело оставалось за малым.

— Открыть клапаны, подать пар!

Сначала он не услышал ничего, кроме резкого шипения, но потом снизу донёсся медленно нарастающий гул. За спиной колыхнулся воздух — кто-то из операторов, не выдержав, выглянул наружу и тут же спрятался.

— Идёт! — крикнул Константин, перекрывая шум разгоняющихся турбин. Сарматы натянули шлемы, прикрывая уши, — защитные наушники были встроены в спецодежду, но, пока турбины не были запущены, никто не носил их.

— Хорошо идёт! — крикнул северянин, щёлкнув пальцем по монитору. Гедимин кивнул и сам потянулся к наушникам.

— Прибавить оборотов? — спросил Константин в микрофон; перекрикиваться через машинный зал уже было бессмысленно — даже на малом ходу, при разгоне, турбины заглушали все слова.

— Час идём на малых, — ответил Гедимин. — Там посмотрим.

Он спустился к ближайшей турбине и медленно прошёл вдоль неё, прислушиваясь к гулу механизма. Показатели датчиков подтвержали то, что он и так слышал, — запуск прошёл успешно, и агрегат легко переносил нагрузку. Датчики вентиляционной системы отреагировали на повышение температуры в зале — потоки воздуха над агрегатами усилились, и Гедимин чувствовал, как сквозняк прижимает к телу ткань комбинезона. Если бы не инструкции, он снял бы шлем, — волосы на макушке намокли и неприятно прилипали к коже. «Через час надо будет поднять обороты и посмотреть, что выйдет,» — подумал сармат, останавливаясь у пока ещё неподвижного электрогенератора.

… — Неплохо держится, верно? — Константин легонько толкнул Гедимина в бок и заглянул из-за его плеча в монитор. Обе турбины первого энергоблока достигли рабочей скорости вращения всего полтора часа назад, но инженеру уже казалось, что они работали так всегда, и в машинном зале никогда не было тишины.

— Подключаем генераторы, — кивнул Гедимин, поворачиваясь к группе рабочих. Сарматы в белых комбинезонах стояли в стороне от гудящей турбины, никто из них не мог слышать, о чём говорят между собой инженеры, но все они смотрели на Гедимина выжидающе.

— Звонить в Порт-Радий? — спросил Константин, проверяя, отключен ли трансформатор, — подавать нагрузку на электролинии при непроверенном генераторе было опасно.

— Подожди, — буркнул Гедимин. — Сегодня — только запуск. Завтра — по результатам.

Звонка в шуме машинного зала он не услышал, но карман со спрятанным в нём смартом ощутимо завибрировал. Сармат недовольно сощурился и направился к рабочим, чтобы дать им указания. Смарт задрожал снова. Константин взял Гедимина за плечо; тот обернулся, удивлённо мигая, и получил тычок в бок и жест, указывающий на один из аварийных выходов. Герметичные двери надёжно отрезали того, кто входил в короткий коридор, от шума турбин. Теперь Гедимин услышал гудок смарта, необычно долгий и настойчивый, — кто-то очень хотел с ним поговорить.

— Первый энергоблок на связи, — сказал сармат и услышал голос Фюльбера. «Менеджер по персоналу» говорил не громче обычного, но слова произносил особенно чётко, — такого Гедимин раньше не слышал.

— Гедимин Кет? Чем вы там заняты?

— Введением станции в строй, — отозвался сармат. Из рации донёсся сдержанный смешок.

— Вам известно, что запуск турбогенераторов назначен на завтра?

— Станция была готова ещё вчера, — буркнул Гедимин. — Дальше ждать было бессмысленно. Запуск прошёл успешно. Передать рабочие показатели?

— Я… ознакомлюсь с ними позже, — Фюльбер слегка запнулся, но его ровный голос не изменился. — Я надеюсь, вы готовы, Гедимин. Вам придётся провести за бессмысленным ожиданием ровно трое суток. Мы вводим в строй новый карцер, прямо на территории «Полярной Звезды». Вы будете почётным первым гостем.

Сармат изумлённо мигнул и открыл рот, но смарт уже отключился.

— Фюльбер? Чего хотел? — отрывисто спросил Константин, увидев инженера в машинном зале. Гедимин покосился на ближайший генератор — проверка вспомогательных систем шла полным ходом, и до запуска оставалось минут десять, не больше, — и нехотя ответил:

— Недоволен спешкой. Забирает меня в карцер.

Теперь мигнул Константин.

— Что⁈ В карцер… за работу, сделанную раньше срока⁈ — он растерянно усмехнулся. — Мать моя колба! А на вид такая умная мартышка…

Гедимин пожал плечами.

— Никогда не понимал местных традиций. Завтра ты работаешь один. Если всё пойдёт по плану, подключишь Ураниум и Порт-Радий. Следи за реактором — у операторов мало опыта.

Константин крепко сжал его руку.

— Не беспокойся. Эта станция выглядит надёжной. Кровавые жертвы оказались полезными. Они всегда работают.

Гедимин мигнул, недоверчиво посмотрел инженеру в глаза, — непохоже было, что Константин шутит.

— Хватит жертв, — буркнул он. — Смотри, чтобы все остались живы.

Почётный конвой — двое охранников в лёгких экзоскелетах и один в тяжёлом — ждал его на проходной в конце сдвоенной инженерной смены. Пропустив рабочих, один из «броненосцев» шагнул к турникету и цапнул Гедимина за плечо.

— Стой! — луч считывателя неприятно обжёг глаза. Сармат сердито сощурился.

— Что скажете о турбогенераторах, мсьё Гедимин? — спросил, незаметно отделившись от будки охранника, второй «Рузвельт».

— Работают, — отозвался сармат. — Отпусти меня. Я пойду сам.

— Весьма разумно, мсьё Гедимин, — согласился Фюльбер. — Не сопротивляйтесь. Я спустил бы вам многое, но не пренебрежение безопасностью станции. Приготовьтесь к трём дням вынужденного безделия. Отведите его в карцер!

Довольно просторное — три на три метра — помещение с утолщёнными стенами находилось рядом с главным постом охраны, в том же здании; окон не было, дверь сразу после закрытия запечатывалась защитным полем. Гедимин осмотрел голые стены, пол, небольшие тусклые светодиоды в центре потолка, не обнаружил ничего достойного изучения и сел на брошенный у стены матрас. В комнате было тепло, и сармат снял шлем и отстегнул верхнюю часть комбинезона. В кармане обнаружился пропущенный при обыске смарт, и Гедимин слегка удивился такой невнимательности охраны, но тут же вспомнил, что «макаки» не раз нащупывали рацию, просто не считали нужным забирать её. Он включил устройство и тут же понял, что сеть недоступна, — комнату изолировали от внешних сигналов. «Вынужденное безделие,» — криво усмехнулся Гедимин, вспомнив странную интонацию Фюльбера. «А мог бы и расстрелять.»

Без особой надежды он заглянул в почту и с удивлением обнаружил там новое сообщение из Лос-Аламоса. «Так-то лучше,» — хмыкнул он, укладываясь на матрас и опираясь на локоть. «Что у них там?»

«Поздравляю с первым пуском, коллега! Посылка, скорее всего, придёт позже письма, хотя я отправлял их одновременно. Как мы уже знаем, ваши доблестные охранники не едят выпечку с горчицей, так что за сохранность угощения можете не волноваться. Ваш рассказ о красных кнопках и летающих камерах напомнил мне молодость и одну из первых практик на Аляске. Сейчас этой станции, к сожалению, нет, — одна из бомбёжек последней войны оказалась слишком удачной… Впрочем, я не хочу вас расстраивать. Будем надеяться, 'Полярная Звезда» будет выведена из строя по выработке ресурса, лет через пятьдесят. Может быть, я ещё успею посетить её.

Вчера мы провели ещё один эксперимент, и я спешу написать о нём, пока эта информация не стала секретной (если станет, я не удивлюсь, — это действительно важно и, скорее всего, очень на многое повлияет). У нас было сто граммов окиси ирренция в тонких пластинах, графитовые прокладки и тяжёлая вода, и ещё — пучок омикрон-излучения, пропущенный через обсидиановую линзу. Мы хотели посмотреть, как ирренций отреагирует на облучение, и мы на это посмотрели. Если это не цепная реакция, то я не знаю, что считать цепной реакцией. Нам до сих пор нечем измерить омикрон-излучение, но яркость вспышек на защитном поле возросла стократно, и они распределились равномерно по куполу. Сработала аварийная защита, образец ушёл под пятислойный барьер, но датчики остались внутри и всё зафиксировали. Реакция продолжалась ещё семь минут после того, как излучатель был убран; мы убрали графит, воду, но пока пластинки не растащили на полметра, излучение не ослабевало. Сейчас радиохимики изучают продукты распада и рассчитывают на ещё одно-два-три открытия, но мне хватило и того, что я увидел. Сто граммов, коллега, и ни граммом больше. И как же жаль, что вас там не было…'

«Hasu!» — Гедимин хотел сжать пальцы в кулак, но вовремя вспомнил, что держит смарт, и аккуратно отложил устройство на матрас. От удара в пол на долю секунды заныли костяшки, снаружи послышался сердитый окрик охранника, но сармат не обратил внимания ни на то, ни на другое. «Цепная реакция с такими параметрами… Значит, замедлители для омикрон-излучения в принципе не нужны. Реактор без замедлителя, на чистом ирренции… Интересно, что может служить поглотителем? Прослойки защитного поля? Своеобразная будет конструкция…»

«Часть температурных датчиков была разрушена вспышкой, но оставшиеся принесли очень интересные данные,» — продолжал Герберт. «Пока графит и тяжёлая вода находились рядом с делящимся материалом, шёл нагрев, но довольно скромный, — максимальная температура не превысила трехсот градусов. Когда их убрали, она опустилась до двухсот и продолжала снижаться. Это на редкость холодная цепная реакция, и я уже вступил по этому поводу в спор с миссис Смолински, — я рассматриваю это как очень хороший знак, она же считает, что низкий нагрев делает постройку реактора на ирренции практически бессмысленной. По-видимому, основная часть энергии распада переходит в „омикрон-кванты“ (чем бы они ни являлись) с небольшим побочным гамма-излучением, и собрать и использовать эту энергию традиционным способом, построив паровой котёл, не представляется возможным. Я настаивал и буду настаивать на тщательнейшем изучении омикрон- и сигма-лучей, и однажды мы найдём способ улавливать их и переводить в применимую форму. У нас всё ещё недостаточно ирренция для исследований, и мы не знаем, как ускорить синтез, но я не собираюсь останавливаться.»

Гедимин отключил смарт и обнаружил, что давно уже сидит на матрасе и свободной рукой что-то чертит на подвернувшейся поверхности. «Нельзя ни о чём рассуждать, пока я не видел ни грамма ирренция,» — досадливо поморщился он, снова укладываясь и переворачиваясь набок, спиной к стене. «Но если у них получится… Это будет настоящий новый реактор. Без проектов полуторавековой давности. Без парогенераторов и турбин. Настоящая энергия атома, без нелепых посредников. Вот чем я бы занялся…»

11 мая 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Второй пуск назначен на первое июня, — вполголоса сказал Фюльбер Мартинес, не тратя времени на дежурные приветствия. Гедимин вместе с ним отошёл от проходной к стене и постоянно ловил на себе встревоженный взгляд из-за турникета — Константин уже прошёл на станцию и теперь ждал инженера-напарника, не понимая, что от него опять понадобилось «менеджеру по персоналу». Экзоскелет Фюльбера внешне не отличался от всех остальных светло-серых «Рузвельтов» на территории АЭС, но и сам Гедимин, и другие сарматы уже узнавали его издалека.

— Ясно, — сказал инженер. — Кто проводит запуск?

— Хоть дрессированный енот, — так же тихо ответил Фюльбер. — Мне нужен результат. Вы знаете свою работу, мсьё Гедимин. Я вам полностью доверяю.

Сармат изумлённо мигнул.

— Что с турбинами? — спросил он, пристально глядя на «слепые» мониторы экзоскелета. — Кто ответит, если они заработают на день раньше срока?

— Решение за вами, мсьё Гедимин, — отозвался Фюльбер. — Подробности меня не касаются. Жду отчёта о вводе в строй второго энергоблока. Все промежуточные стадии — на ваше усмотрение. Хорошего дня, мсьё…

Миновав проходную, Гедимин подошёл к Константину. Тот, схватив его за руку, отступил под лестницу.

— Что ещё?

— Первого запускаем второй реактор, — Гедимин едва заметно усмехнулся. — Без посторонних. И на этот раз — моя очередь.

01 июня 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Всё оборудование, вплоть до механизмов блокировки последнего пневмозатвора, было проверено не менее десяти раз, но Гедимин, поднимаясь в зал управления второго энергоблока, всё же испытывал сильное волнение. На пороге он надел шлем, плотно пригладил наушники и респиратор, задумчиво сощурился на заблокированные двери на входе и смущённого Айзека в коридоре между двумя люками, сжал пальцы в кулак и вошёл в зал.

Он пришёл не первым — утренняя смена операторов уже заняла свои места; Айзек вчера настоял на том, чтобы его перевели на второй энергоблок, и инженеры решили не выгонять его. У стены, поодаль от всех пультов и мониторов, стоял Бьорк и старался занимать как можно меньше места, но втянуть плечи ему не удавалось. Гедимин кивнул ему, проходя мимо, и остановился рядом с Константином и Иджесом.

— Готовы? — отрывисто спросил он. Сарматы переглянулись.

— Действуй, — Константин на мгновение сжал его запястье и тут же отпустил и шагнул назад от щита управления. Иджес молча закивал — в неуклюжем белом шлеме это выглядело нелепо — и попятился вслед за ним. Гедимин подошёл к пустому креслу оператора и сел.

Никаких «больших красных кнопок» на этот раз не было; нужную комбинацию клавиш сармат помнил наизусть. «Ключ на старт,» — он сдвинул до упора неприметный рычажок, активируя часть щита, относящуюся непосредственно к реактору, на секунду остановился и глубоко вдохнул. На монитор сбоку от него было выведено изображение с видеокамер в реакторном зале, но сармат смотрел не туда, и даже не на схему, где были отмечены заполненные и пустые каналы для топливных сборок. Его интересовал только один монитор, на котором сейчас не было ничего, кроме тёмно-синего фона.

— Attahanqa, — прошептал Гедимин, касаясь клавиш. Они беззвучно погрузились внутрь щита, и на нём часто замигал предупреждающий светодиод. «Подтверждение,» — сармат надавил на нужные кнопки и держал их, пока мигание не прекратилось. Синий монитор посветлел, выдавая первые строчки показателей. Сармат убрал руки с пульта и довольно ухмыльнулся в респиратор. «Работает!»

— Стержни подняты, — вполголоса пояснил Константин за его спиной. — Реакция пошла.

— А… — протянул Иджес; в голосе сармата слышалось недоумение. — То есть… это и был пуск? Тот, из-за которого Гедимин выел всем мозги? Это всё?

— А тебе чего надо? — сердито спросил Константин. — Больше смотри мартышечий бред в кинозале. Эй, Гедимин! Реактор в порядке. А ты сам как?

«Работает,» — сармат покосился на другие мониторы; все датчики подключились, и всё, что происходило внутри реактора, просматривалось до последней мелочи. «Скоро выйдет на плановую. Теперь — отслеживать…»

— Я остаюсь на посту, — сказал он, не оборачиваясь. — Помощь не нужна.

— Понятно, — Константин выразительно хмыкнул и потянул Иджеса за рукав — их силуэты смутно отразились на поверхности монитора. — Бьорк, идём. Гедимин нашёл свой реактор, лучше им не мешать.

За спиной послышался тихий гул — массивные двери, ведущие наружу, наконец закрылись. Гедимин не обернулся. Если бы не затемнённая маска, жёлтый свет его глаз отразился бы в мониторах. Руки уже не дрожали, и сердцебиение улеглось; зрение окончательно прояснилось, и сармат потянулся к рычажкам — один из параметров не вполне устраивал его, и самое время было это исправить.

«Построил,» — он недоверчиво хмыкнул, глядя на своё отражение в потемневшем мониторе. «Настоящий рабочий реактор. И всё-таки запустил его. Всего десять лет прошло… Даже не верится.»

…Смена оператора была короче инженерной; когда другие сарматы заменили группу Айзека на посту на втором энергоблоке, за Гедимином пришёл Бьорк. Инженер передал пост сменщику, дал несколько указаний и вышел на галерею над машинным залом, где и стоял, нелепо ухмыляясь и чувствуя, как тело отходит от долгого сильного напряжения. Бьорк, посмотрев на него, молча взял его за плечо и потащил вниз по лестнице.

— Зря ты это, Гедимин, — вздохнул десять минут спустя Иджес, выливая сармату в комбинезон второй стакан воды. Инженер сердито сощурился, но больше ничего сделать не смог — Бьорк и Константин держали его крепко.

— Ты сам, того и гляди, перегреешься, — механик сунул руку ему под ворот, дотронулся до груди — Гедимину его ладонь показалась ледяной — и отдёрнул пальцы. — Ну и чего так волноваться⁈ Вот Маркус прилетел, нажал на кнопку и улетел…

— Иди на Седну, — вяло ругнулся Гедимин, выворачиваясь из рук Бьорка и отбирая у Иджеса третий стакан. Жидкость, попавшая в горло, едва смочила его, а потом, как показалось сармату, испарилась. Гедимин не чувствовал себя ни больным, ни вялым, только ровный жар разливался под кожей, и взгляд сам разворачивался в сторону реакторов.

— На вторую смену не пойдёшь, — сузил глаза Константин, перехватив этот задумчивый взгляд. — А я бы тебя и завтра не пускал. Только вместе со штатными операторами.

Гедимин недовольно сощурился, рывком освободился от «лап» Бьорка и поднялся на ноги. Жидкость, вылитая ему на спину и грудь, должна была стечь в сапоги и неприятно там хлюпать, но сармат ничего не чувствовал — похоже, она испарилась так же стремительно, как тот выпитый стакан.

— Смена ещё не закончилась, — буркнул он. — Проверю, что с паром. А вы займитесь турбинами.

— Бьорк, ты с ним, — сказал Константин, посмотрев на мутанта. — К щиту управления не пускать.

…До комнаты в бараке Гедимин добрался через полчаса после отбоя; выглянувший на шум комендант молча посмотрел на него и ушёл к себе. Сармат растянулся на матрасе, не снимая комбинезона. Перед глазами плыли показатели мониторов — излучение росло, температура повышалась. Полежав так пятнадцать минут, Гедимин встряхнул головой, сел и потянулся за смартом, — нужно было отвлечься от реактора, хотя бы ненадолго.

«С началом лета, коллега! Как прошёл новый запуск?» — письмо от Герберта пришло два часа назад, когда сармат искал среди течений Атабаски достаточно холодное, чтобы остудило перегретую кровь. «Я всё ещё завидую вашей свежести восприятия. После пятого-шестого раза эти процедуры станут для вас рутинными. Внимательно наблюдайте за реактором в течение двух-трёх дней; эта старая конструкция выглядит отлаженной, но иногда выдаёт нечто неожиданное.»

«Пятый-шестой? Я до сих пор не верю, что меня допустили к первому,» — криво усмехнулся Гедимин. «По крайней мере, теперь я атомщик не только в фантазиях Линкена. Если бы ещё удалось самому смонтировать активную зону…»

«В лабораториях ничего нового — кропотливая работа, множество тестов, проверок и перепроверок, часы и дни расчётов и минуты, если не секунды, реального эксперимента. Со стороны примерно так же увлекательно, как убирать лишнюю воду со строительной площадки АЭС. Удалось недолго поговорить с 'Кассини» — в основном о рутинной работе станции и проблемах с обмерзанием, но, кроме этого, узнал кое-что интересное о корабле мертвецов. Именно так в прессе называют «Циклоп», обнаруженный рядом с Энцеладом. Крейсера Совета безопасности до сих пор прочёсывают пространство в поисках других кораблей или чего-то, похожего на планету Иррьен.

На «Кассини» доставили блок памяти, вынутый из «Циклопа», для расшифровки координат его движения. Это очень странные данные, Гедимин. Сама расшифровка проблем не составила, но вот интерпретация увиденного… Такое ощущение, что корабль на большой промежуток времени выпал из нашей системы координат. Около восемнадцати стандартных часов забито странными цифрами — как будто навигатор пытался сориентироваться по источникам света и гравитации, но все они находились не там, где должны. «Какая-то другая галактика,» — сказал об этом один из дешифровщиков. До и после «провала» все записи выглядят совершенно обычными. Крейсер уже побывал там, где корабль «вернулся в нашу галактику», и не нашёл там ничего интересного, — обычный участок вакуума недалеко от орбиты Сатурна. Место «провала» находится там же. Один коллега с «Кассини» уже предположил в шутку, что там расположен «портал в иное измерение». Признаться, после всего, что я знаю об ирренции, после исчезновения Майкла, я бы этому не слишком удивился. Конечно, более вероятной версией является отказ навигатора и его успешный ремонт, как раз продлившийся восемнадцать часов.'

Гедимин озадаченно мигнул. «Навигатор? Что там чинить восемнадцать часов⁈ Хотя, если в экипаже ни одного ремонтника, а только подставки для бластеров… Да, вполне вероятно. Не то что россказни о порталах на орбите Сатурна. Герберту, наверное, тяжело там. Мне до сих пор грустно думать о профессоре Вольте, а ведь мы прочнее людей. Если бы я знал, что в таких случаях делать…»

06 июня 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Хорошо идёт! — крикнул, оторвавшись от монитора на дальнем конце машинного зала, Константин, и Гедимин недовольно сощурился — слишком громкий звук, прошедший по прямой связи, неприятно ударил по ушам. — И долго будем крутить вхолостую? Не пора подключать трансформаторы?

— Подожди, — одёрнул его Гедимин. — Пусть работает до утра. Если всё будет в порядке, дойдёт и до трансформаторов.

— Не люблю гонять механизмы впустую, — пробормотал Константин, отходя от турбогенератора.

Все трое инженеров собрались в центре зала, на расстоянии от турбогенераторов; сарматы-рабочие заняли свои места. Гедимин окинул механизмы довольным взглядом и вспомнил Грузовой аэродром и согнанные к нему передвижные генераторы. В городе осталось два, один — на станции, ещё пять распределили по рудникам; за остальные агрегаты, по словам Кенена Маккензи, мэр рассчитывал получить немного денег. На западе поспешно достраивали высоковольтные линии — Порт-Радий уже был обеспечен энергией, после запуска второго энергоблока от ураниумской АЭС должны были запитать другие города на канадских территориях. Гедимин, зайдя на сайт новостей, постоянно натыкался на заметки о новых подстанциях, вырубке леса под ЛЭП и планах разнообразных компаний на новые заводы в Канаде. Он не вчитывался — с некоторых пор даже в самом Ураниум-Сити стало слишком много корпораций. Последний котлован он заметил в четырёх сотнях метров от АЭС, с недоумением вспомнил инструкции по обеспечению радиационной безопасности, которыми его «кормили» в Лос-Аламосе, и долго ухмылялся про себя. Так или иначе, работа шла, пусконаладочная часть подходила к концу, и Гедимин думал, не скинуться ли на десяток литров глинтвейна в честь её завершения.

— Эй, атомщик! — из задумчивости его вывел тычок под рёбра. — Ты меня слушаешь?

— Нет, — буркнул сармат, настороженно оглядываясь на турбины.

— Я спросил — как ты их называешь?

— Кого? — растерянно мигнул Гедимин.

— Реакторы, — ответил Константин. — Есть ведь какие-то названия? Ты с утра снова подходил к внешним стенам, я сам видел. Опять их гладил. Ты что, с ними говоришь? Тогда должны быть имена. Как ты их называешь?

Гедимин сердито сощурился. «Опять эти глупые мартышечьи шутки. Где он их нахватался⁈»

— Я серьёзно, — продолжал Константин. — Если есть названия, мы все должны их знать. Можно даже прикрепить таблички…

— Заткнись! — рявкнул Гедимин и двинулся вперёд. Иджес шарахнулся в сторону, вполголоса помянув размножение макак. Константин проворно отступил, следя, чтобы за его спиной не оказалась турбина.

— Ты чего? Разве я сказал что-то обидное? — он развёл руками. — Мы работаем вместе, и я хотел узнать…

— Эй, хватит! — вмешался Иджес, вклиниваясь между сарматами. — Только драки тут не хватало! Константин, правда, заткнись.

Сармат обиженно хмыкнул, широко развёл руками и отвернулся. Гедимин отступил и глубоко вдохнул, унимая неприятное жжение в груди. «Названия. Надо же было такое выдумать…» — он недовольно сощурился. «Опять всем мешает, что я трогаю внешнюю стену. То Невеш, то Фюльбер, то этот… Как же они мне надоели…»

…«Благодарю, мсьё Гедимин,» — ответил Фюльбер на отчёт о запуске последнего турбогенератора. «Ждите премии». Сармат смущённо хмыкнул — «Вестингауз» платил премии редко и неохотно, и иногда Гедимину казалось, что его инженерная бригада присваивает весь фонд, предназначенный для сарматов Ураниума.

— Двадцать литров? — Кенен, пойманный в коридоре, задумчиво сощурился и пощёлкал пальцами по карману. — По дружбе я могу выделить тебе канистру чистой жжёнки, но пряности покупай за свой счёт.

— Идёт, — кивнул Гедимин, придерживая сармата за плечо. — Пойдём в магазин.

— Зачем такая спешка? — недовольно сощурился Кенен. — До завтра я в любом случае не пойду на пищеблок.

— Пойдёшь, — буркнул инженер, крепче сжимая пальцы. — Жжёнка нужна послезавтра.

— Ай! Ладно, ладно, — закивал учётчик. — Ладно! Теперь отпусти меня.

Высвободившись, он быстро пошёл к двери. Гедимин нагнал его и шёл рядом, виновато щурясь, — Кенен потирал плечо и морщился, видимо, хватка инженера оказалась слишком крепкой.

— Ты тоже приходи, — сказал Гедимин вполголоса. — Будем праздновать ввод станции в строй. Завтра она даст ток Шангнаку и Нитчекуону.

Кенен мигнул и подозрительно покосился на инженера.

— Ещё один праздник атомщиков? Спасибо за приглашение, Джед. Надеюсь, в этот раз обойдётся без патрульных.

…Перед сном Гедимин зашёл в душевую — запах свежей жжёнки и просыпанной корицы впитался в кожу и комбинезон, и хотелось вымыться ещё раз. Одеваясь, он обнаружил, что экран смарта светится, — пришло новое письмо, и сармат еле утерпел, чтобы не открыть его прямо в душевой.

«Ещё один удачный запуск, мой друг! Вы уже стали настоящим атомщиком. Читал о вашей станции в новостях — она немного мощнее аналогичных, видимо, „Вестингауз“ иногда решается осторожно вводить новшества. Последнее время правила почтовой пересылки стали ещё глупее, чем были, и у нас остаётся всё меньше лазеек; возможно, вы хотели бы попробовать что-то из материковой еды? С долгохранящимися продуктами пока нет проблем, но всё, что похоже на механизмы, застревает на пересылочной базе на Амальтее на неопределённый срок. Тут много консервов и закусок на разный вкус. Как вы относитесь к сушёному мясу?»

Гедимин растерянно хмыкнул. «Мясо? Как Би-плазма, но из жёстких волокон?..»

'Я давно не упоминал сигма-излучение, и вы могли подумать, что я о нём забыл. Вовсе нет — как раз этим явлением мы с коллегой Рохасом занимались последние три недели, и очень плотно. Основная проблема была в том, что их очень тяжело выделить из общего пучка, не говоря уже о том, чтобы направить; вопрос с фиксацией был решён использованием экрана из защитных полей — он очень чутко реагирует на сигма-излучение характерными вспышками. Что до выделения и направления — у Энтони возникла прекрасная идея, и он с моей посильной помощью её осуществил. Теперь у нас есть отличная воронка, свёрнутая из полей Сивертсена. Пришлось составить вместе два генератора и испортить ещё один, но результат того стоил. Эта конструкция отлично выделяет поток сигма-излучения и направляет его в нужную точку — не с такой точностью, как обсидиановая линза направляет омикрон-излучение, но для такой трудноуловимой субстанции это неплохо. У нас есть пучок диаметром в три дюйма, и мы испытываем его на различных объектах. По-видимому, заметного физического воздействия он не оказывает ни на что, включая живую агаму (подарок коллеги Штибера). Опыт самого Энтони говорит, что сигма-лучи могут вызвать галлюцинации и навязчивые идеи, но мы стараемся держать их подальше от своего мозга.

Итак, воздействия, по-видимому, нет. А вот то, что есть… Мне думается, это наиболее чувствительный сканер из тех, с какими мы до сих пор имели дело. Мы просвечивали им самые разные материалы и объекты, поставив за ними экранирующее поле Сивертсена, и фиксировали разноцветные вспышки на нём. Я приложил несколько изображений к письму, и вы можете убедиться сами — сигма-излучение не только подробнейшим образом высвечивает внутреннюю структуру, но и передаёт какую-то информацию о химическом составе. Обратите внимание на образцы 1, 2 и 3 — по строению они идентичны, но выполнены из сплавов с разными добавками; они выдают блики трёх цветов, отличимых даже невооружённым глазом. Коллега Рохас планирует составить список цветовых обозначений; если эксперименты подтвердят его правоту, мы получим отличный сканер, не повреждающий образцы и более мощный, чем современные приборы. С дешифровкой возвратного сигнала ещё много проблем, но я уверен, что прототип сигма-сканера удастся запатентовать ещё до конца года.'

«Полевая воронка? Два генератора?» — Гедимин задумчиво сощурился. «Можно было сделать проще. Если только не вмешаются австралийцы со своим патентом… Надо прикинуть, как доработать сигма-ловушку. А насчёт сканера… Он должен хорошо работать на больших расстояниях. Хорошо будет, если Герберт опробует широкий пучок на большой структуре — здании, подземных коммуникациях… Интересный будет результат.»

Он выгреб из кармана пригоршню случайных деталей и их обломков, высыпал перед собой на матрас, задумчиво глядел на них несколько минут и решительно потянулся за ежедневником и ручкой.

08 июня 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Готово,» — высветилось на экране короткое сообщение от Кенена. Гедимин едва заметно усмехнулся и, отключив смарт, направился к выходу из спецхранилища. Сейчас оно практически опустело, и свинцовые защитные экраны были опущены; больше не нужно было искать место, пригодное для связи, — сигнал стандартного «инженерного» смарта проходил по станции свободно, не встречая препятствий.

Гедимин кивком попрощался с дежурным по хранилищу и вышел наружу, за стены главного корпуса. Отсюда он не слышал ровного шума турбин, парогенераторов и охлаждающих насосов, но с утра он осмотрел их и был уверен, что все они работают исправно. Утренний и послеобеденный заход к щитам управления уже стал ритуалом; операторы перестали не только удивляться, но и обращать внимание на бесшумную тень за спиной. Гедимин не раз уточнил, мешает ли он им — и очень надеялся, что они отвечали «нет» не потому, что боялись. «Теперь надо зайти на водоочистку,» — подумал сармат, глядя на синее небо. Этот день был безоблачным и не по-июньски тёплым, наводящим на мысли о купании (пусть даже в градирне).

За углом послышались мягкие, но тяжёлые шаги. Одинокий «Рузвельт» вышел из-за стены и направился к сармату.

— Мсьё Гедимин, — из экзоскелета послышался голос Фюльбера; механизм остановился почти вплотную к инженеру. — Ваши перемещения трудно предугадать.

Гедимин молча кивнул, ожидая продолжения. Ему было слегка не по себе.

— У меня не очень хорошие новости для вас, мсьё инженер, — Фюльбер понизил голос. — Наш старый знакомый Невеш завтра будет здесь. Намечена масштабная проверка, и я узнал об этом в последний момент. У вас есть полчаса на то, чтобы покинуть станцию и явиться на центральный пост охраны. Боюсь, я не могу обеспечить вас должностью инженера на электростанции. Вам придётся вернуться к работе ремонтника.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Почему⁈ Запуск второго энергоблока прошёл успешно. Ты сам сказал, что тебя устраивают все сроки…

— Да, да, — перебил его Фюльбер. — К энергоблоку претензий нет. Но меня совершенно не устраивают ваши участившиеся нервные срывы. В таком состоянии вы попросту опасны и для себя, и для станции.

Гедимин резко выдохнул. «Срывы? О чём он⁈»

— У меня не было никаких срывов, — медленно и отчётливо проговорил он. — Особенно на станции.

— Да, конечно, — из экзоскелета послышалось негромкое фырканье. — Разумеется, это не вы бились в горячке после запуска, и не вас пришлось отливать водой. И это не вы за невинный вопрос едва не засунули в турбину мсьё Цкау. Конечно!

— Так это Константин… — медленно произнёс сармат, сжимая пальцы в кулак. — Это он… рассказал?

— Я умею собирать информацию, мсьё Гедимин, — ровным голосом ответил Фюльбер. — И собранного мной достаточно для однозначных выводов. Я настоятельно рекомендую вам не входить в залы управления и не приближаться к машинному залу, если вы не уверены в своём спокойствии. Собирайтесь. На посту вам выдадут новые знаки отличия.

Экзоскелет развернулся и зашагал прочь. Гедимин несколько секунд смотрел ему вслед, и его глаза сходились в тёмные прорези. «Снова вышвырнули на свалку,» — он сжал пальцы в кулак так, что костяшки онемели. «Я построил этот реактор, и всё равно меня к нему не подпускают…»

…Полчаса спустя Гедимин — всё в том же белом комбинезоне «заражённой» зоны, но с новыми нашивками вместо снятых старых — вошёл в один из ремонтных ангаров. Внутри он застал два десятка сарматов и ящики с баллонами, отмеченными знаком биологической опасности. Рядом с ящиками лежали завёрнутые в прозрачный скирлин распылители, жёсткие конструкции с двойными соплами, больше похожие на оружие, чем на мирный инструмент.

— Гедимин Кет? Инженер-атомщик? — сармат с нашивками бригадира ненадолго убрал с лица респиратор и внимательно посмотрел на пришельца. — Помнишь меня? Я Исангер Гьоль. Ты починил мне проходчик.

Гедимин кивнул, медленно вспоминая давнюю весну, широкую просеку в лесу и песок, смолу и машинное масло на комбинезоне.

— Неисправные бластеры, — сказал он. — Да, помню. Здесь для меня есть работа?

Исангер посмотрел ему в глаза и настороженно сощурился.

— Ты точно в себе, атомщик? Ты работал с реакторами. Откуда ты взялся здесь, в ангаре?

— Приказ, — сузил глаза Гедимин. — Не хочу говорить.

Сарматы, окружившие бригадира и пришельца, растерянно переглянулись.

— Не говори, — согласился Исангер. — Сегодня по плану обработка первой градирни гербицидами. Умеешь переключать главные насосы?

Сармат кивнул, переводя взгляд на свёртки с распылителями.

— Новое оборудование? Раньше не было таких обработок?

Некоторые из сарматов оживились и перестали настороженно щуриться. Один из них выдвинулся вперёд.

— Распылители только со склада. Думаешь, есть неисправные?

— Я за то, что найдутся, — пробормотал другой сармат. — Один или два, но не больше.

— Никто не собирался работать с непроверенным оборудованием, — слегка сощурился Исангер. — С этим мы справимся. Иди к насосам, атомщик. Отключай первую градирню. Чем меньше воды там останется, тем проще будет работать.

На главной насосной станции (в двух метрах под поверхностью земли) было шумно, но лишней сырости Гедимин не заметил. Деловито осмотрев видимую часть насосов и труб, он направился к диспетчерской — небольшой звукоизолированной комнате, куда с трудом помещались двое сарматов. Звукоизоляция была так надёжна, что внутри предусмотрели свою аварийную сигнализацию — и «дверной звонок» для неожиданных пришельцев.

— Отключайте первую, — скомандовал Гедимин, заглянув внутрь. — Гербицидная обработка.

Один из сарматов, сидящих внутри, вскинулся, изумлённо взглянул на него из-под защитной маски и часто замигал.

— Гедимин? А где твоя форма?

Ремонтник помянул про себя уран и торий — Иджес работал на этой насосной станции в первую смену и нигде больше находиться в это время не мог. «А я не поприветствовал его,» — подумал сармат и окончательно расстроился. «Какая глупость!»

— Я ремонтник, — буркнул он, прикоснувшись к новым нашивкам. — Отключи градирню. Мне работать надо.

Иджес прекратил было мигать, но после его слов снова начал. Нехотя отведя взгляд от сармата, он повернулся к второму диспетчеру.

— Давай отключать.

…Временную душевую устроили в моечной яме — при всей осторожности сарматов брызги гербицидов покрыли и комбинезоны, и защитные маски. Те, кто не участвовал в «очистке» градирни, разбирали и паковали распылители и складывали в ящик пустые баллоны. В ангар уже привезли контейнеры с Би-плазмой — ремонтников, работающих по двенадцать часов, кормили в течение смены. Гедимин, выбравшись из мойки, забрал свою еду и устроился на перевёрнутом ящике в глубине ангара; он старался не думать о станции, но получалось плохо.

Сквозь мысли он услышал, как открылась дверь ангара, и командир ремонтников встретил кого-то удивлённым возгласом. Они несколько минут переговаривались; Гедимин не вслушивался, хотя оба голоса показались ему знакомыми, — он снова вспомнил, что вечером собирался отметить успешный запуск реактора, и невидимый обруч опять неприятно надавил на лёгкие. «Никак не обходится без мартышек,» — с досадой подумал сармат. «Всё время лезут под руку!»

— Атомщик, ты живой? — спросил кто-то, положив руку ему на плечо. Гедимин, досадливо щурясь, обернулся и увидел Иджеса. Тот тяжело дышал, будто не один час работал пневмомолотом; респиратор был отстёгнут и болтался на одном ремне.

— Надень, — велел Гедимин, щёлкнув по свисающей конструкции, и ошалело мигнул — только теперь он заметил на комбинезоне Иджеса новые нашивки ремонтника, поспешно и немного криво прилепленные на место содранных старых.

— Почему не на станции⁈

— Ушёл, — буркнул Иджес. — Ты что, думал, я тебя здесь оставлю? Одного?

Гедимин судорожно вздохнул, хотел что-то сказать, но не сразу нашёлся со словами. Иджес молча смотрел на него и сердито щурился.

— Иди на станцию, — сказал Гедимин. — Тебя не выгоняли. Нечего терять тут время.

— Я останусь здесь, — отрезал механик. — Если тебе дадут вернуться, я вернусь следом. Нет — значит, нет.

…Сарматы собрались в «кабинете инженера» над кассетным цехом; Гедимин попытался застрять в диспетчерской, но Линкен молча взял его за плечо и вытащил наружу. Кенен, принёсший и разделивший на всех глинтвейн, посмотрел Гедимину в глаза и молча поставил перед ним свой стакан. Сармат вяло отмахнулся. Выпив свою порцию вещества, он почти не почувствовал вкуса — так, слабое жжение на языке и в пищеводе.

— Обычное дело с макаками, — Линкен болезненно морщился, потирая шрам на затылке. — Чего-то такого я ждал с самого начала.

— На твоём месте я бы всё-таки зашёл к медикам, — вздохнул Константин, заглядывая в опустевший стакан. — Нельзя так волноваться из-за всего подряд.

Гедимин молча посмотрел на него и снова опустил взгляд. Он заметил, как Иджес исподтишка показывает Константину кулак.

— Хочешь потрогать свежие сборки? — спросил Линкен, тронув Гедимина за плечо. Тот криво усмехнулся и покачал головой.

— Я хочу, чтобы мне не мешали работать. Надоело.

Линкен вздохнул.

— Пока на Земле полно макак, они будут мешать. Только это они и умеют. Подожди немного, атомщик. Мы вышвырнем их за орбиту Плутона. Тогда у тебя будет много станций. Любая станция на твой выбор.

…Линкен после смены отправился в душевую; Гедимин собирался подождать его в вестибюле вместе с Иджесом, другие сарматы — разойтись по комнатам, но все остановились перед комендантской, увидев, как Оллер увешивает стену объявлениями. Одного листа на всё не хватило — сегодня он принёс три, а в прозрачном коробе помещалось всего полтора.

— «Внимание! Первое июля — десятилетие Ураниум-Сити. День является праздничным для всех поселенцев (за исключением дежурных по особо опасным объектам)», — вслух прочитал Иджес. — «Девять ноль-ноль — раздача еды и спиртного, речь мэра города Арбогаста Марци»…

— А где Маркус? — буркнул Гедимин. Иджес хихикнул.

— Это городской праздник, а не общенародный, — пояснил Константин. — Маркус не разменивается на такие мелочи. Придётся справляться своими силами. Так, два часа дня — сбор на стадионе, раздача еды и спиртного, речь Антуана Моранси… Кенену придётся поработать. Тебя хотя бы предупредили?

Учётчик поморщился.

— В этом деле главное — распределить обязанности, — проворчал он. — Не беспокойся, Кон. Без спиртного не останешься ни ты, ни твой ручной мед… Ай!

— Лучше я, чем Бьорк, — буркнул Линкен, отодвигая учётчика, потирающего рёбра, подальше от медленно разворачивающегося мутанта. — Тихо, Бьорк. С него хватит.

— Что тут? Уже драка? — из коридора выглянула Лилит. — А, объявления… Уже дочитали до полётов?

— «Лётный комитет Ураниум-Сити: список участников показательных полётов первого июля», — Иджес провёл пальцем по строчкам, разыскивая своё имя, и разочарованно фыркнул. — Комитет! Лилит, когда вы уже его взорвёте?

— «Набираются моделисты-любители для второго этапа показательных полётов, записываться у коменданта», — прочитал Линкен и криво ухмыльнулся. — Интересно. Давно не летал. Надо попробовать. Оллер, запиши меня.

Гедимин удивлённо мигнул.

— У тебя есть корабль?

Линкен угрюмо покосился на него, но тут же ухмыльнулся ещё шире.

— Сегодня только восьмое, атомщик. До первого что-нибудь найдётся. Я только хотел попросить — поможешь заставить найденное летать? Навряд ли со мной поделятся хорошим кораблём.

Гедимин снова мигнул, недоверчиво глядя на взрывника.

— Плохая идея, Лиск. Ничего, кроме проблем, не выйдет.

— Нашёл чем удивить, — фыркнул Линкен, проведя пальцем по шраму на лице. — Я не прошу у тебя ни взрывчатки, ни ядерной бомбы. Помоги с ремонтом. Не хочешь — справлюсь так.

— В конце концов, если макаки его не пустят, ты будешь ни при чём, — сказала Лилит, глядя на Гедимина. — А если пустят — сами виноваты. Я бы посмотрела, как он летает. У меня есть одна модель, практически исправная. Дважды тонула и один раз застряла в ёлке. Принести?

— Давай, — буркнул Гедимин. — Ладно, Линкен. Корабль у тебя будет. Но дальше — сам.

— Кто же ещё, — фыркнул взрывник, крепко сжимая плечо ремонтника. — Спасибо, атомщик. С меня запчасти.

15 июня 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Резкие перепады температуры, начавшиеся в январе, не прекратились и летом; лёд на озере окончательно сошёл две недели назад, верхний слой воды — сантиметров десять — кое-как прогрелся, но глубоководные течения оставались такими же холодными. Гедимин краем уха слышал об охраннике, на днях едва не утонувшем в Атабаске, — видимо, после этой истории вдоль озера появились предупреждающие знаки «Людям не купаться!» На сарматов запрет не распространялся, но даже им не хотелось долго плавать. Немного охладившись в подводных течениях, Гедимин выбрался на берег и лёг в примятую траву.

Со стороны форта доносились приглушённые мелодии — гимн Атлантиса, безостановочно прокручиваемый утром, сменился чем-то менее торжественным. Над Шахтёрским аэродромом хлопали на ветру флаги государств Солнечной Системы — сегодня вывесили все пять. На западе, у здания аэропорта, гудели приземляющиеся глайдеры. Гедимин лениво удивился, что в нерабочий день прибывает столько машин, на секунду подумал, что можно было бы встать и посмотреть на них, но шевелиться ему не хотелось.

— Интересно, как кожа белеет, — Хольгер провёл пальцем по животу Гедимина, вычерчивая окружность. — Пятнами и полосами, а между ними синее. А потом пятна сливаются.

— Атабаска ещё не прогрелась, — Иджес, успевший из светло-синего стать белым и частично одеться, недовольно поёжился. — Надо было с Линкеном лететь. На Жёлтом всегда теплее.

— Подогрев от распадающегося урана? — хмыкнул Константин. Гедимин зашевелился, готовясь сесть и вступить в разговор. Пару секунд спустя он догадался, что северянин шутит, и, фыркнув, лёг обратно.

— А ведь он поверит, — пробормотал он, прикрывая глаза, и тут же получил тычок под рёбра от обиженного Иджеса.

— Эй! Ничего я не поверил. Я знаю, что рудничная вода холодная. А в ней урана куда больше. Что, съел?

Один из глайдеров загудел неожиданно близко, развернулся, прошуршав по посадочной полосе, и Гедимин услышал над головой торопливые шаги. В траву, потеснив Иджеса, плюхнулся Линкен.

— Ты это читал? — с ходу спросил он, разворачивая перед носом механика смятый лист с мелкими буквами.

— Что? — Иджес посмотрел на текст и пожал плечами. — Ну да.

— И что думаешь? — спросил Линкен.

Гедимин нехотя сел и отобрал у него лист. «Программа любительских выступлений и требования к моделям» — было напечатано в верхнем углу. Сармат мигнул.

— Что тут странного? Обычный воздушный бой с дронами, — снова пожал плечами Иджес. — Лазеры у тебя есть? Тренируйся в стрельбе.

Линкен фыркнул.

— Это ты мне говоришь? Сколько я стрелял, тебе и в кино не увидеть. Лазеры — ерунда. Нужно нормальное оружие. Что думаешь, атомщик? Сколько торпед поднимет корабль? Четыре, шесть?

— Сколько нужно, — отозвался Гедимин. — Тебя с ними на стадион не пустят.

Линкен мигнул.

— Да?

— Всех проверяют перед выходом, — кивнул ремонтник. — Тебя проверят дважды.

Линкен ухмыльнулся.

— Верно. Это на них похоже. И в корабль залезут? Это плохо. Не могу идти в бой без оружия. Глупо.

Гедимин кивнул и снова опустился в траву. Там, где ветер не обдувал мокрые плечи, было теплее.

— Хольгер, — взрывник понизил голос и развернулся к другому сармату. — Помоги, если можешь. Нужны такие торпеды, чтобы мартышки их не заметили.

Химик с сомнением посмотрел на него и растёр в пальцах травинку.

— Утерпел бы ты хоть один день без взрывчатки, Линкен…

— Я не хочу взрывать стадион, — сармат недовольно сощурился. — И стрелять по макакам не собираюсь. Я хочу только сбить пару дронов. Тебе что, и их жалко?

— Жалко дроны — это к Гедимину, — еле слышно пробормотал Иджес, заблаговременно отодвигаясь от ремонтника. Тот покосился на него, но промолчал.

— Не дроны, — качнул головой Хольгер. — Тебя. Расстреляют же. Впрочем… Есть одна идея. Завтра-послезавтра я над ней подумаю, потом зайду к тебе.

Линкен обрадованно ухмыльнулся.

— Хочешь, я напишу на корабле твоё имя?

— Даже не думай, — фыркнул Хольгер. — Что бы ты ни натворил, мы с Гедимином тут ни при чём, запомни.

— Э-эрх, — Бьорк, до того молча смотревший на воду, тяжело шевельнулся. — Мы ещё купаемся?

— Ты иди, а мне хватит, — Гедимин сел и потянулся за сложенной под кустом одеждой. Из-за ветки вылетел круглый дрон, на долю секунды завис перед сарматом и с писком поднялся выше.

Сармат огляделся по сторонам и увидел ещё три дрона-камеры, медленно плывущие над аэродромом. Со стороны аэропорта по пустой посадочной полосе шли двое в жёлтых комбинезонах поверх обычной человеческой одежды; каждый из них был на голову ниже самого мелкого филка. Один из них держал в руках дрона-камеру. Механизм, потревоженный Гедимином в кустах, подлетел к этому человеку и повис рядом с ним, пронзительно пища.

— Ядро Юпитера, — пробормотал Линкен, потирая шрам на затылке. — Атомщик, сходи-ка поплавай.

— Зачем? — изумлённо мигнул Гедимин.

— Тебя засекли, — буркнул взрывник, застёгивая на груди комбинезон. Сарматы зашевелились, стараясь не смотреть на приближающихся людей, но их уже заметили. Двое с дронами остановились, и один из них поймал пролетающую камеру и сжал в руках.

— Смотри, поселенцы!

— Ага, — более тонким голосом ответил другой; мешковатый комбинезон скрывал грудь, но лицо выглядело более гладким, чем у первого человека. «Самка или детёныш,» — решил Гедимин. Он не успел накинуть верхнюю часть комбинезона и просто перебросил её через локоть, прежде чем подняться на ноги. Люди остановились, и дроны повисли в воздухе рядом с ними. И округлившиеся глаза, и мигающие камеры выражали любопытство.

— Вы — военнопленные, верно? Солдаты Саргона? — спросила самка, разглядывая сарматов. — Можно задать вам несколько вопросов?

Линкен выразительно покосился на Гедимина и пробормотал негромко, но отчётливо:

— Смелые мартышки…

— У нас всегда при себе тревожная кнопка, — сказал человек и широко улыбнулся. — Всего пара слов, никакой прямой записи. Разве тут есть чего бояться?

Сарматы переглянулись.

— Спрашивай, — кивнул Константин.

Самка покосилась на спутника и нажала кнопку на пульте управления. Камеры летающих дронов погасли.

— Вы все были солдатами Саргона. Вы верили ему? До самого конца войны? Что вы о нём думаете?

Шрам на лице Линкена дёрнулся. Хольгер протянул руку и похлопал взрывника по плечу.

— Верили? — Гедимин криво ухмыльнулся. — Ни секунды. Он был полным психом.

Сармат успел перехватить кулак Линкена на подлёте к своим рёбрам и отодвинуться от взрывника подальше. Тот прерывисто вздохнул и потёр ладонь — хватка Гедимина оказалась неприятно крепкой.

— Его клонировали за месяц до поражения, — буркнул Линкен, кивнув на ремонтника. — Он ничего не может знать. Саргон не был сумасшедшим. Если бы он выжил, мы сейчас не работали бы на макак за еду.

Люди переглянулись. Самец осторожно взял самку за плечо и потянул назад. Она раздражённо отмахнулась.

— Значит, вы — сторонник Саргона? Даже сейчас, после войны? При том, что он считал вас не более чем пушечным мясом?

Линкен сузил глаза.

— Я знал Саргона. Я, а не ты, мартышка с материка. Чего вы ждали — что рабы будут добры к рабовладельцам?

— Когда Саргон начал войну, сарматы уже не были рабами, — заметил человек.

— То есть — не к каждому из них был приставлен отдельный охранник? — лицо Линкена дёрнулось. — Ваши крейсера держали каждый город под прицелом. А нас загнали в рудники. Саргон ошибся только в одном, макаки. Он был слишком милосердным к вам. Ничего, в другой раз это не повторится.

— Хватит, — тихо сказал ему Константин. — Это не поможет.

— Правда, хватит, — человек решительно отодвинул спутницу в сторону. — Теперь я спрошу. Этот день, пятнадцатое июня, — что он значит для вас? Война закончилась десять лет назад. Что-то изменилось за эти годы?

— Здесь построили атомную электростанцию, — ответил Гедимин. — И стало меньше существ с оружием. Я бы хотел, чтобы все занялись делом, а не стрельбой.

Линкен развернулся к нему, хотел что-то сказать, но только махнул рукой и криво ухмыльнулся.

— Значит, вы намерены жить в мире с людьми? — самка выбралась из-за плеча спутника, и Гедимин заметил, что камера в её руке едва заметно светится.

— Я никого не трогаю, — буркнул он. — Перестань меня снимать.

— Гедимин — крупный сармат, верно? — Константин хмыкнул. — Привлекает внимание. Лично мне этот день нравится. У нас не так уж много выходных. По-моему, Маркус погорячился, отменив все человеческие праздники. Они никому не мешали.

Самка облегчённо вздохнула и улыбнулась.

— Вам нравились праздники? Какой из них вы хотели бы вернуть?

Гедимин бесшумно спрятался за спиной Бьорка и отошёл за куст, на ходу застёгивая комбинезон. «Теперь камера погасла,» — отметил он, выглянув из зарослей. «Интересно, что эти двое напишут в своей статье.»

01 июля 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Гедимин!

Сармат, увлечённо читавший статью о недавних экспериментах в Лос-Аламосе (ничего такого, что он не знал бы от Конара, но необычно было само появление такой информации в сети), вздрогнул и обернулся, недовольно щурясь. К нему, пробравшись между занятыми столами, подошёл Айзек.

— Что там? — спросил Гедимин, настороженно глядя на сармата. Айзек в неприятности попадал редко — ремонтник не мог вспомнить ни одного случая с тех пор, как на Большом Медвежьем озере взорвался и загорелся лёд. Сейчас сармат тоже не выглядел раненым, побитым или напуганным — только слегка взволнованным.

— Я улетаю в Порт-Радий, — сказал Айзек. — Зовут судить заплывы. Может быть, вернусь с послеобеденным глайдером.

— Давай, — кивнул Гедимин. — Осторожнее там. То, на чём там выходят на воду, не предназначено для плавания.

Айзек усмехнулся.

— Это обычные плотики, Гедимин. Они очень хорошо плавают. Ты просто тяжеловат для них.

Ремонтник пожал плечами.

— Смотри не утопи эхолокатор.

Айзек усмехнулся ещё шире, легонько хлопнул Гедимина по плечу и, развернувшись, вышел из информатория.

«Пошёл на утренний глайдер,» — ненадолго задумался ремонтник. «Тем же глайдером должны прибыть Аэций и Астиаг. Значит, скоро все будут здесь.»

Он закрыл дочитанную статью и пролистнул страницу до ближайшего яркого заголовка — так обычно отмечали новости из Совета безопасности.

«Новый элемент как секретное оружие Атлантиса? Северный Союз и Австралия требуют общедоступной информации о новых исследованиях в Лос-Аламосе. Совет безопасности Солнечной Системы собрался на внеочередное совещание. Исследования такого плана должны вестись совместно, — общее мнение, высказанное представителями четырёх государств. Научный центр в Канске готов приступить к изучению образцов ирренция. „Не может быть и речи о монопольном праве Атлантиса на исследование нового элемента,“ — утверждает председатель Совета безопасности…»

Гедимин хмыкнул. «Все узнали о критической массе? Надеются на бомбу? Да, наверное. Не на реактор же…»

Новых писем от Герберта не было; в последнее время он был очень увлечён экспериментами с сигма-сканером и о чужих исследованиях практически не упоминал. «Возможно, они уже делают бомбу,» — думал сармат, глядя на экран. «Спросить?»

Он пролистнул ещё несколько сообщений — разные сайты перепечатывали одно и то же с незначительными добавлениями — но одна из начальных фраз заставила его остановиться и открыть статью. Эта небольшая заметка ничем не отличалась бы от предыдущих, если бы не упоминание в её начале: «элемент с атомным номером 140, впервые обнаруженный атлантисским физиком Брайаном Вольтом». Гедимин открыл поисковик и через пару секунд уже глядел на краткую статью в энциклопедии. Об эксперименте Брайана там рассказывалось коротко, но правдиво, и о том, что предсказанный и обнаруженный им элемент был именно ирренцием, упоминалось дважды. «Признали,» — Гедимин едва заметно усмехнулся, но усмешка была невесёлой. «Жаль, что так поздно. Навряд ли Майкл узнает об этом.»

…Раздаточные столы поставили у стадиона, недалеко от главного входа, под присмотром объединённой группы охранников в экзоскелетах «Вестингауза», «Вирма» и «СФАЛТ». Гедимин взял закрытый контейнер с жжёнкой (такой маленький, что полностью умещался в ладони), посмотрел на просвет — жидкость была серо-зеленоватой — хмыкнул и пошёл искать что-нибудь съедобное. Рассмотрев вблизи упаковки, он снова хмыкнул — все эти рисунки он уже видел. С материка привезли то, что обычно раздавали сарматам на человеческие праздники, — тыквенный пирог, леденцы в виде нетопырей, рождественские кексы и фасоль с перцем.

— Какую дрянь ты снова тянешь в рот? — спросил, цапнув Гедимина за плечо, Линкен. Он вместе с Аэцием и Астиагом незаметно выбрался из толпы, оттеснил сарматов и встал рядом с ремонтником. Тот недовольно сощурился.

— Нормальная еда. Зря не ешь, — он выдавил в рот порцию фасоли и рассовал остальные угощения по карманам.

— Ваш Маккензи снова насыпал чего-то в жжёнку, — сказал Астиаг, разглядывая опустевший контейнер из-под спиртного. — Кто-нибудь понял, что это?

— Спроси Кенена, — Гедимин огляделся по сторонам, но странная шляпа учётчика, только что маячившая рядом с раздаточным столом, куда-то скрылась.

К столу подошёл Хольгер, повертел в руке одну из ярких упаковок, сунул в карман и повернулся к сарматам.

— Лиск, ты записался?

— Давно ещё, — отмахнулся взрывник. — Корабль на проверке.

Хольгер покачал головой.

— Если что, меня здесь не было.

— Само собой, — кивнул Линкен. — Я ж не идиот…

Заглушая его слова, над окрестностями стадиона разнёсся дребезжащий звук. Охранники вклинились в толпу, оттесняя сарматов от входа, и по выстроенному ими коридору быстро, почти бегом, прошло несколько десятков «мирных служащих» — или, возможно, туристов. Всё, что Гедимин мог сказать о них, — им не выдали не только экзоскелетов и оружия, но даже бронежилетов. Следом прошли экзоскелетчики; где-то среди них мог затесаться Фюльбер, но сармат плохо разглядел их — мешали спины охранников.

— Участники полётов! — загрохотало над стадионом. — Проходите вперёд! Сбор на нижнем ярусе!

— Zaa ateske! — еле слышно сказал Гедимин, крепко сжав руку Линкена. Тот смущённо ухмыльнулся.

— Zaa ateske! Посмотришь на нормального пилота.

…Сарматы поднялись довольно высоко, прежде чем наткнулись на свободные места для всей компании. Бьорк и Гедимин прикрывали ряд с двух сторон от напирающей толпы — все так спешили рассесться, что не слушали разумных объяснений. Когда Хольгеру, Иджесу и вынырнувшему откуда-то Кенену уже не угрожала опасность быть раздавленными, Гедимин шёпотом извинился перед помятым сарматом с Юпитера; тот, окинув взглядом занятый ряд, отмахнулся и буркнул что-то успокаивающее.

Ремонтник облокотился на поручень и посмотрел на зелёное поле внизу. Над искусственной травой летали дроны-камеры, и неподвижно висел точно над центром стадиона вооружённый дрон-наблюдатель. Гедимин неприязненно покосился на него и перевёл взгляд на выход с нижнего яруса. Пока никто из участников не показывался на свет — все ждали, когда бывший мэр Ураниума закончит выступление, а он ещё даже не начал.

Дрон-наблюдатель испустил протяжный гудок. На одном из нижних рядов зашевелились охранники в тяжёлых экзоскелетах. Поднявшись, они прикрыли со всех сторон едва заметную фигурку в многослойной человеческой одежде. Над стадионом развернулась голограмма — изображение бывшего мэра Ураниум-Сити, добавившее ему три метра роста.

— Я рад приветствовать вас всех сегодня, строители и поселенцы этого города, — громко заговорил Антуан Моранси. — Я провёл в нём восемь с половиной лет и был вынужден покинуть его — а также пост мэра — полтора года назад. Сегодня я смотрю по сторонам и вспоминаю первый день, когда глайдер из Саскатуна привёз меня сюда. Здесь не было ничего, кроме полуразвалившихся сараев на берегу Атабаски. Мы садились на траву, торчащую из гравийного покрытия, залитого грязью. «Это и есть Ураниум-Сити?» — спросил я тогда. «Сараи, лес и заброшенные шахты?» В тот день я даже не рискнул посетить их. Мы ночевали в глайдере, на сидениях. Назавтра привезли бульдозеры, и работа началась. Многие из вас должны помнить, как рыли котлованы и прокладывали главную улицу. Посмотрите на Ураниум-Сити сейчас! Сто двадцать тысяч жителей, круглосуточно работающие заводы четырёх корпораций — и даже своя атомная электростанция! Кучка сараев на берегу дикого озера стала промышленной столицей Канадских территорий и торговым партнёром крупнейших городов Атлантиса! И это всего за десять лет. Не пройдёт и десяти лет, как Канадские территории будут открыты для общения с окружающим миром, и я смогу приехать сюда без специального приглашения от губернатора Оркуса. Мне трудно представить, каким станет Ураниум-Сити. Межпланетный космопорт? Центр ядерных исследований? В любом случае я уверен, что его ждёт великое будущее.

Иджес, повернувшись к Гедимину, еле слышно хмыкнул.

— Мартышки… Эй, чего размечтался?

Сармат, уже задумавшийся о центре ядерных исследований и подбирающий для него наиболее удачное место, сердито сощурился.

— Показательные полёты авиамоделей объявляются открытыми! — объявили на стадионе. — Выступят лучшие пилоты Ураниум-Сити, победители знаменитых Летних полётов, — Лилит Тарс, Мафдет и Сешат Хепри, Мика Марци…

Дроны-камеры разлетелись со стадиона и повисли над трибунами. На поле вынесли широкую стартовую скамью, и Гедимин удивлённо мигнул, увидев на ней желоба для разгона, — в те годы, когда он следил за Летними полётами, ни для кого не было проблемой взлететь с ровной площадки или даже из рук пилота.

— Новшества от Лётного комитета, — шёпотом пояснил Иджес, кивнув на скамью. — Вот ты не ходишь на полёты, а зря…

Десять одинаковых кораблей, отличающихся только номерами на крыльях, одновременно взлетели над стадионом и пролетели первый круг — плавно, неторопливо, медленно набирая скорость. Гедимин смотрел, как они разделяются на двойки и проводят перестроения. Дрон над полем загудел, и каждый из кораблей перевернулся через левое крыло; по второму гудку звездолёт, выбравшийся на середину поля, сделал мёртвую петлю и снова встроился в цепочку, летящую вдоль трибун. Одна из камер выплыла на трассу и была обстреляна тренировочным лазером — корабль под номером шесть отделился от группы и выпустил целую очередь светящихся «пуль». Иджес хмыкнул.

— Видел? Это Сешат.

Гедимин едва заметно ухмыльнулся. «Кто же ещё…»

— Ровно летят. Как на параде, — заметил он.

Корабли приземлились, и пилоты, забрав их, ушли под стадион. Дрон, повисший над полем, снова загудел.

— Это были организованные выступления, а сейчас любительская команда Ураниум-Сити покажет свои умения в воздушном бою! Уберите с поля все камеры!

Дрон-наблюдатель поднялся на десять метров, и в его днище открылся люк. Три маленьких дискообразных дрона с встроенными в края соплами лазеров рассредоточились над стадионом и повисли, мигая красными светодиодами. Стартовую скамью унесли, и на освободившуюся площадку начали выбираться участники. Гедимин насчитал пятнадцать; последним был Линкен с моделью «Гарпии», выкрашенной в цвета настоящего истребителя, и сармат прекратил подсчёты. Хольгер настороженно сощурился и немного отодвинулся от поручней. Гедимин покосился на него и еле слышно спросил:

— Что там?

Химик отмахнулся и снова перевёл взгляд на пилотов. Трое из них нашли где-то старую стартовую скамью без желобов и поставили корабли на неё. После недолгого разбирательства — Гедимин ничего не слышал, но жесты спорящих были очень выразительны — другим кораблям тоже нашлось место на скамье. Линкен поставил «Гарпию» на ладонь и держал её так, готовясь подбросить на старте.

— Внимание! — снова заработала громкая связь. — Засчитываются только попадания лазеров! Три попадания выводят любой корабль из строя. За каждое попадание в дрон начисляется один балл. Корабль, протаранивший дрон, выводится из соревнований. Попадания от других кораблей не учитываются!

Иджес фыркнул.

— Сешат-то ушла. Кто их будет таранить?

— Для тарана нужен корабль, а не Сешат, — прошептал в ответ Кенен. — Мало ли у кого здесь аллергия на дроны…

Флот Ураниум-Сити поднялся в воздух, и тут же дроны-диски загудели, окружая себя светящимися барьерами с натянутым поверх них защитным полем. Оно мигало и переползало с края на край, и у Гедимина быстро зарябило в глазах — и от мельтешения цветов, и от вспышек лазеров. Сарматы атаковали издалека, со всех сторон одновременно, и несколько раз над полем раздавался громкий писк — лучи попадали в открытую обшивку — но и три корабля уже шли на посадку, и пилоты, сложив ненужные пульты управления на скамью, отходили к стене. Четвёртый корабль клюнул носом и начал снижаться. Высунувшаяся на поле камера попала под перекрёстный огонь и с пронзительным писком завертелась в воздухе. «Координатор пожгло,» — прикинул про себя Гедимин. «Что же он без прикрытия…»

— А где Линкен? — шёпотом спросил Иджес, толкнув его в бок. — Не вижу корабля.

Гедимин пригляделся и увидел внизу, под мельтешением лучей и кружащими звездолётами, тёмный силуэт. Корабль Линкена шёл над самой землёй, не подавая сигналов. Один из лучей прошёл рядом с ним, не зацепив его.

— Нормальный пилот! — фыркнул Иджес. — Ни одного выстрела не сде…

Его фразу оборвал грохот трёх одновременных взрывов и пронзительный вой сирены. Три дрона разлетелись на куски и, дымясь, попадали в траву. Роботы-уборщики, отделившись от стен, залили обломки водой, но сирена не унималась. Пилоты отзывали свои корабли и отступали к открытым воротам; те, чьи модели упали раньше, пытались поднять их — подходить к дымящимся кускам дронов никому не хотелось.

— Уран и торий… — прошептал Хольгер, утыкаясь лбом в ладони. Гедимин дотянулся до его плеча — химик, вздрогнув, ошалело посмотрел на него.

— Всё в порядке, — он отодвинул руку Гедимина и сел ровно. — Но какой же псих…

Дрон-наблюдатель снизился и протяжно загудел. Сирена замолкла, и кто-то из «макак» добрался до громкой связи.

— Не беспокойтесь, ничего страшного не произошло. Соревнования прерваны по техническим причинам. Надеюсь, вы оценили мастерство наших пилотов и механиков в полной мере. Теперь гости могут пройти в городской форт и продолжить развлечения там, а горожане — провести свободное время так, как им заблагорассудится. В десять часов на северной дороге будет устроен фейерверк!

— А то нам этого не хватило, — пробормотал Иджес, вставая с места.

Гедимин, добравшись до лестницы, нагнал Хольгера. Он изнывал от любопытства, но болтать при охранниках не хотел. Он дотерпел до ворот стадиона, где наконец встретился с Аэцием и Астиагом — а пять минут спустя туда же вышел слегка потрёпанный Линкен. На его скуле краснел свежий рубец. Сармат бережно прижимал к себе «Гарпию».

— Tza atesieq! — прошептал он, хлопнув Гедимина по плечу свободной рукой, и с радостной ухмылкой посмотрел на Хольгера. Химик сердито сощурился.

— Выходка редкой тупости.

— Сойдёт, — отозвался Линкен. — Пойдём на озеро.

К озеру спустились многие — не только сарматы, но и люди, которым выделили наиболее удобную часть берега; взрывнику и его компании пришлось долго идти вдоль воды, чтобы найти спокойное место без нависающих над головой охранников и дронов-наблюдателей. Линкен постелил в траву верхнюю часть комбинезона и поставил на неё «Гарпию».

— Неплохой корабль, хотя с «Харгулем» не сравнится. Гедимин, а ты можешь воспроизвести «Харгуль»? На следующих полётах я бы показал пару фокусов.

— Сегодняшнего тебе мало? — сердито сощурился Хольгер. — Зачем ты это устроил?

Линкен пожал плечами.

— А что случилось? Ни одна макака не пострадала. А дронов ещё наклепают.

— Как ты пронёс на стадион торпеды? — спросил Гедимин. — Тебя что, не обыскивали?

— Торпеды? Какие торпеды? — ухмыльнулся Линкен. — Никаких торпед. Небольшие выступы по бокам и полые утяжелители внутри. Ничего интересного, пока они не столкнутся и не смешают содержимое.

Гедимин мигнул и развернулся к Хольгеру.

— Так это вещество ещё и нарабатывалось прямо в полёте? И ты был уверен, что не бабахнет?

Химик покачал головой.

— Ни на секунду. Но, как видишь, не бабахнуло.

Сармат недоверчиво хмыкнул.

— Два психа, один другого лучше…

— Будет тебе, атомщик, — Линкен успокаивающе похлопал его по плечу. — Корабль цел.

— Тебя расстреляют за такие штуки, — буркнул Гедимин.

— Если найдут, — взрывник ухмыльнулся шире прежнего. — А у них никаких доказательств.

Ремонтник удивлённо мигнул и указал на свежий шрам на щеке Линкена.

— Тогда почему они тебя побили?

— Почему нет, атомщик? — взрывник провёл пальцем по старому шраму на затылке. — У них бластеры, у меня нет. Этого достаточно. Пока у них бластеры, повод всегда найдётся. Вот об этом надо думать, а не о паре дронов. Ну так что, мы идём купаться или дальше обсуждаем химию?

«Псих,» — тяжело вздохнул Гедимин, усаживаясь в траву и стягивая сапоги. «Полный псих. С динамитом.»

02 июля 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Я должен попросить у вас прощения, коллега Гедимин. Я так увлёкся новыми игрушками, что забыл о вашей жизни. Перечитывая последние письма, я заметил, что почти уже месяц вы ничего не пишете о „Полярной Звезде“. Я навёл справки через знакомых в Саскатуне — насколько им известно, станция в полном порядке и исправно снабжает энергией канадские территории. Я подозреваю, что у вас снова проблемы, и мне не нравится, что вы их скрываете. Я действительно могу нажать на некоторые рычаги, и вы не будете должны мне до конца жизни. Я хотел бы знать, что у вас случилось…»

Письмо Конара Гедимин прочитал ещё вечером, после праздничного фейерверка, но до сих пор на него не ответил. И сейчас, возвращаясь в ремонтный ангар после планового осмотра роботов-уборщиков, он крутил предполагаемый ответ в голове. Рассказывать Конару о вылете со станции — и особенно о его причинах — совершенно не хотелось.

— Гляди! — Иджес ткнул Гедимина в бок, отвлекая от мыслей. Тот растерянно мигнул. Они стояли невдалеке от ряда ремонтных ангаров. Этих сооружений на территории АЭС было несколько — огромная ремонтная база, соединённая крытыми переходами; для общих сборов использовался один ангар, остальные открывались по мере необходимости. Сейчас сармат увидел ещё одно здание, внешне похожее на остальные в этом ряду, но ни с чем не соединённое. Вокруг него были натянуты предупреждающие жёлто-чёрные ленты, на углу стоял охранник в экзоскелете. Гедимин посмотрел на ангар и недоумённо хмыкнул.

— И что?

— Позавчера его здесь не было. А сегодня — ты слышал шум? Ничего не было. А ангар тихо не поставишь, — Иджес подозрительно сощурился на здание. Гедимин пожал плечами.

— Ты что-нибудь путаешь. Кто будет выходить в свободный день для постройки ещё одного ангара?

Он прошёл вдоль ограждения, внимательно глядя на стены. Никаких отличительных признаков у здания не было, но что-то настораживало Гедимина. Он шагнул к закрытым воротам и постучал по ним костяшками пальцев.

— Hasu! — изумлённо выдохнул он.

Сдвоенный разряд станнера ударил ему под ноги, слегка зацепив пальцы. Сармат шагнул назад, наступая на пятки, — полступни онемело, и поверхность перестала быть надёжной опорой.

— Назад! — крикнул охранник, разворачивая сопла станнеров к Гедимину. — Подходить запрещено!

— Говорить разучился? — фыркнул Гедимин, осторожно перенося вес на онемевшие пальцы. — Только из станнера?

— Вали отсюда, умник, — охранник угрожающе поднял встроенный в «руку» бластер.

Сарматы отошли за «настоящий» ангар, и Гедимин сел на ящик, чтобы растереть пострадавшую ступню. Иджес нетерпеливо топтался рядом.

— Ну что? Что ты нашёл в ангаре? — тихо спросил он.

— Свинцовые ворота, — ответил Гедимин. — И стены тоже непростые. Странный ангар.

— Свинцовые? — недоверчиво протянул Иджес. — Это ещё зачем? Тут что, чинят реакторы?

— Их не чинят, — сердито сощурился Гедимин. — Бесполезно. Какая-то странная выдумка макак. Не знаю, для чего им эта постройка.

01 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Если из Лос-Аламоса нет новостей, значит, началась большая работа, — едва заметно усмехнулся Константин. — Последнее, что я читал, — образцы доставили в Канск, Суинберн, Тайюань и Хайфу. Оттуда тоже нет новостей. Интересно, скоро ли макаки опробуют новую бомбу друг на друге…

Он осторожно толкнул Гедимина в плечо и указал на ворота — очередь незаметно сократилась, и сарматы уже стояли перед контрольным постом охраны. Экзоскелетчик направил фонарь-считыватель в лоб Гедимину и указал на дверь одного из вспомогательных строений.

— Иди туда и жди.

Сармат изумлённо мигнул.

— Я ремонтник, — напомнил он. Внутри экзоскелета что-то заскрежетало.

— Выполняй!

На скрежет из будки высунулся ещё один «броненосец». Гедимин, растерянно хмыкнув, пошёл к приоткрытой двери. Внутри, в пустой комнате, уже стояли, прислонившись к стене и скрестив руки на груди, Иджес и Хольгер.

— И ты здесь? — механик отделился от стены и протянул Гедимину руку. — Чего им от нас надо?

В комнату вошёл растерянный Константин, оглянулся через плечо и достал смарт.

— Думаешь, в сети об этом пишут? — невесело хмыкнул Хольгер.

— Бьорка не взяли, — буркнул Константин, выискивая что-то среди всплывающих списков на экране. — Айзека тоже.

На пороге с кривой ухмылкой появился Линкен, и Гедимин растерянно замигал.

— А ты откуда⁈ — выразил общее изумление Иджес. Взрывник пожал плечами.

— Вытащили из барака. Атомщик, не знаешь, что у вас тут затевается?

Гедимин покачал головой.

Дверь открылась снова; в этот раз на пороге стояли трое сарматов, и ремонтник, приглядевшись, с трудом узнал одного из них — это был Масанг Юнь. С ним был патрульный в обычной униформе, вооружённый сдвоенным станнером, и ещё один сармат в комбинезоне с изображением хищной птицы.

— Добрый день, — Масанг приподнял руку, изобразив традиционное приветствие. — Мы давно не встречались, не так ли?

Его старательная улыбка, слишком широкая для сармата, напомнила Гедимину обычные гримасы Кенена. Ремонтник слегка наклонил голову и скрестил руки на груди.

— Это ты собрал нас тут? Зачем?

— Догадливы и наблюдательны, как обычно, — усмехнулся Масанг. — Да, это я. Очередное поручение Ведомства развития. К нам дошли слухи, что «Вестингауз» временно не нуждается в ваших услугах. Что ж, у Ведомства всегда есть для вас работа. Идите за мной.

Сарматы переглянулись.

— Что-то будет, — пробормотал Иджес, посмотрев на Гедимина. — Линкен-то им зачем⁈

Охранники, ждущие кого-то у входа в освинцованный «ангар», расступились, увидев Масанга. Он уверенно подошёл к воротам и всунул под щиток сигнализации длинную пластину металла с резьбой по краям. Устройство запищало, и второй сармат со значком Ведомства подошёл, чтобы ввести код.

— Возьмите, — Масанг протянул ему пластину. — Когда с формальностями будет покончено, передайте ключ и код руководителю центра. Я вынужден вас покинуть. Есть необходимость в охране?

— Обойдусь, — едва заметно усмехнулся второй сармат. — Достаточно представить меня нашим… сотрудникам.

— Разумеется, — Масанг повернулся к сарматам и указал на спутника. — Нгылек Гьоль, с этого дня — непосредственный куратор научно-исследовательского центра Ураниум-Сити. Моя деятельность тут была настолько высоко оценена, что мне выделили помощника. Теперь вы будете иметь дело с ним.

«Нгы…лек Гьоль,» — Гедимин мысленно попробовал выговорить заковыристое имя и почувствовал, как язык сворачивается в трубку. «Где он взял такие сочетания звуков?» Вторая мысль догнала его, когда он перешагнул порог, и свинцовые створки тяжело сомкнулись за последним из сарматов. «Какой ещё научный центр⁈»

— Идите за мной, — нетерпеливо оглянулся на инженеров Нгылек. — Здесь два этажа. Наиболее защищённый — нижний. Сейчас мы на верхнем. Стены проложены свинцом, вентиляция и фильтрация воздуха превосходны. Есть своя ветка водопровода и сольвентный бак для слива. Внизу стоит повышающий трансформатор, если сетевого напряжения будет недостаточно. Здесь — помещение очистки, отдельная душевая…

Гедимин заметил рамки дозиметрического контроля — две в коридоре верхнего этажа, одну на входе в душевую — и генераторы защитных полей, встроенные в стены.

— Рабочие помещения — внизу. Это вам пока не понадобится… — Нгылек указал на закрытые двери — треть их поверхности занимал символ радиационной опасности, и Гедимин заинтересованно хмыкнул. — А это ваша основная лаборатория.

Он открыл ещё одну дверь, и Гедимин вошёл в помещение, разделённое втяжными перегородками на четыре части. Каждая из них немного напоминала «кабинет инженера» в топливном цехе «Вестингауза», даже верстак с ящиками для инструментов был точно такой же. Немного отличалось выставленное на вид оборудование — на одном из столов стояла центрифуга, а рядом с ней — небольшой набор стеклянных ёмкостей, на другом были закреплены тиски, лежал сварочный аппарат «СФАЛТ» и несколько листов скирлиновой бумаги, на третий поставили телекомп, при виде которого уже Константин заинтересованно хмыкнул. В четвёртой части не было ничего, кроме обшитых бронёй стен.

— Можете осмотреть всё, — сказал Нгылек, останавливаясь у двери. — Мы постараемся снабдить вас материалами, но предупреждаю сразу — оборудование, которым пользуются в Лос-Аламосе или Канске, нам недоступно — и доступно едва ли будет. В ваших личных делах сказано, что вы весьма находчивы. Свобода действий будет вам дана. С ограниченностью в средствах постарайтесь справиться сами.

Сарматы переглянулись. Гедимин увидел, что глаза Константина и Хольгера медленно загораются изнутри, и сам почувствовал бодрящий жар в груди.

— Это исследовательский центр? Мы будем заниматься наукой? — спросил он, повернувшись к сармату из Ведомства. Тот кивнул.

— Да, именно этим вам предлагается заняться. Официально вы остаётесь сотрудниками АЭС «Полярная Звезда». У вашего центра пока нет названия. Официально его не существует. Через две недели это изменится. Возможно, вы подберёте какое-нибудь название к этому времени. Но я бы хотел дать вам другое поручение. Не слишком сложное для такой группы инженеров…

Он взял с верстака лист скирлиновой бумаги и развернул исчерченной стороной к сарматам.

— Этот агрегат — часть технологической линии, установленной на заводе компании «СФАЛТ». По статистике эти узлы выходят из строя раз в пять месяцев. Через неделю я хотел бы услышать ваши предложения по увеличению срока службы.

Гедимин задумчиво сощурился. «Не знаю, чей проект, но собирали мартышки… По чертежу много не поймёшь.»

— Мне нужно увидеть сам агрегат в работе, — сказал он, прервав очередную фразу Нгылека. Тот растерянно мигнул, но секунду спустя свернул чертёж и широко ухмыльнулся.

— Именно так, Гедимин Кет. Конечно, вам всё покажут. Константин Цкау с этого дня назначается руководителем научного центра и официальным представителем Ведомства в Ураниум-Сити. Вы войдёте на любой завод через главные ворота и так же выйдете.

Он протянул удивлённо мигающему Константину ключи — несколько скреплённых пластин с резьбой.

— Я зайду к вам через неделю — скорее всего, с новым заданием. Эти несложные задачки займут вас на две-три недели, пока сюда не доставят настоящий объект исследования.

— Что это? — спросил Гедимин, не обращая внимания на предостерегающие тычки Иджеса.

— Узнаете, — ответил Нгылек. — На сегодня у меня всё. Вы работаете по графику ремонтной базы. Паёк вам привезут к ангару. Осматривайтесь и принимайтесь за дело. Tza atesqa!

— Zaa ateske! — Линкен вскинул руку и так стоял, пока сармат из Ведомства не вышел из лаборатории.

Пару секунд Гедимин стоял на месте, растерянно глядя на других сарматов. Они ошалело мигали. Поняв, что от них не стоит ждать объяснений, ремонтник подошёл к верстаку с закреплёнными на нём тисками, подобрал сварочный аппарат и повертел его в руках. «Небольшая отладка не повредит…»

— Эй, атомщик! — окликнул его спустя пять минут Линкен, и Гедимин неохотно отложил почти готовый инструмент и обернулся. Взрывник держал в руках стопку сложенных миниглайдов.

— Лежали тут, в углу, — пояснил Линкен, поставив аппараты на верстак. — Два летают, один не тянет. Посмотришь, что с ним?

Гедимин огляделся по сторонам. Пока он настраивал «сфалт», сарматы рассредоточились по лаборатории, разделили между собой оборудование и включили дополнительную вентиляцию. Иджес проверял, как поднимаются перегородки между зонами, Хольгер перебирал посуду и копался в ящиках в поисках недостающих предметов, Константин, забрав чертёж, оставленный Нгылеком, подключил свой смарт к новому телекомпу и увлечённо вертел на экране трёхмерную схему. «Думает провести отладку по чертежу? Без осмотра самой машины?» — Гедимин недоверчиво покачал головой. «Опять насчитает ерунды…»

— Все три надо отладить, — он бегло осмотрел миниглайды и подвинул два из них к Линкену. — Пока убери. Будешь проверять их своим весом… или у тебя есть работа?

Взрывник ухмыльнулся.

— У меня и стола-то нет, атомщик. Понятия не имею, зачем меня сюда затащили. Хочешь — буду здесь сидеть, хочешь — пойду ломать двери…

— Сиди здесь, — решил Гедимин, вскрывая корпус миниглайда. — Говоришь, не тянет?

Краем глаза он увидел, как экран Константина внезапно на секунду погас, — это сармат поднялся на ноги, заслонив светящийся монитор.

— Гедимин, тебя не заинтересовало задание? Может, поработаешь над ним, а не над ржавым железом? — поинтересовался Константин.

— Пока здесь только чертёж, работать не над чем, — качнул головой сармат. — Я сказал — нужно посмотреть, как этот агрегат работает. Ты теперь агент Ведомства? Договорись, чтобы меня пустили на завод. Тогда посмотрим.

Константин передёрнул плечами.

— Странная идея. Ладно, как хочешь. Тогда сегодня займись лабораторным оборудованием. Я договорюсь на завтра.

Гедимин кивнул и снова повернулся к вскрытому миниглайду. Он пытался сосредоточиться на механизме на верстаке и на завтрашней вылазке на завод «СФАЛТ», но непонятные ощущения в груди и мысли в голове постоянно отвлекали его. «Научно-исследовательский центр,» — повторил он про себя, смакуя каждую букву. «Прямо по словам Майкла. Жаль, он этого не видит.»

02 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Центр имени Ассархаддона, — буркнул Линкен, недобро щурясь на Константина. — И никак иначе.

— Опомнись, он был генетиком, — фыркнул тот, складывая руки на груди. — Я за Курчатова.

— Нильс Бор, — сказал Хольгер, настороженно глядя на спорящих и — как показалось Гедимину — подбирая пути отступления на случай открытой драки.

— Мартышки! — громко фыркнул Линкен. — Что, у них мало своих центров? Это должен быть учёный-сармат. Я знаю Ассархаддона. Все его знают. Атомщик, ты знаешь Ассархаддона?

Гедимин кивнул.

— Он действительно генетик. В основном, — заметил он, подходя ближе и разворачиваясь немного боком, чтобы в случае чего вклиниться между двумя сарматами. — Я не нашёл тут ничего, связанного с генетикой.

Линкен мигнул и медленно повернулся к нему.

— Ты что, везде был? И в закрытой комнате?

— Был, — отозвался Гедимин. — Там оборудование для работы с высокоактивными изотопами.

— С высокоакти… — Линкен, не договорив, покачал головой. — В любом случае — никаких древних… людей! Атомщик, а ты что предложишь?

— Обследовать механизмы «СФАЛТ», — буркнул ремонтник, досадливо щурясь. «Чем бы ни заниматься, лишь бы не работать!» — думал он, хмуро глядя на спорщиков.

— Своевременная мысль, — одобрил Константин. — Я связался с заводом. Бери миниглайд и лети на проходную. Тебя будут ждать.

— Роботы? — недоверчиво покосился на него сармат.

— На их усмотрение, — отозвался северянин. — Через десять минут их представитель выйдет на проходную. Лучше тебе быть там к этому времени.

У ворот завода «СФАЛТ» стояли два «джунга»; сармат, поравнявшись с ними, заметил, что обшивка роботов начищена, но проёмы между её частями вдвое больше проектных, и на краях видны следы истирания. Впрочем, оба механизма пока что могли считаться исправными, и Гедимин, приземлившись и взяв миниглайд под мышку, подошёл к ним медленно, чтобы не спровоцировать атаку.

— Ремонтная бригада, — чётко проговорил он. — Вызов на прокатную линию.

«Джунги», не издав ни звука, расступились. Гедимин удивлённо мигнул и пошёл к проходной. Людей он не встретил, как и «джунгов», только сармат с нашивками механика, заметив его, вышел из-за барьера.

— Минута в минуту, — хмыкнул он, смерив Гедимина изучающим взглядом. — Глайд оставь тут. Это что у тебя? Не видел таких перчаток.

— Доработка, — отозвался ремонтник. — Что с прокатными линиями?

— Покажу, — кивнул механик. — Иди за мной.

Обходной коридор шёл вдоль стены с проделанными под потолком, в трёх метрах от земли, маленькими окнами. Гедимин с любопытством разглядывал выступающие части коммуникаций и закреплённые среди них камеры. Проектировщики позаботились о звукоизоляции — о том, что происходило в соседних помещениях, можно было догадаться только по едва заметной дрожи выходящих наружу труб, и то, если прижать к ним ладонь. Ни людей, ни сарматов в коридоре не было, только у раздвижных дверей неподвижно стояли «джунги», по одному у каждой. Светодиоды, закреплённые на их «головах», вспыхивали, когда двое механиков проходили мимо, и тут же гасли.

Провожатый остановился у двери, дожидаясь, пока Гедимин наденет респиратор и шлем. Сармат, поправляя маску, снова огляделся по сторонам, — непохоже было, чтобы эти помещения кишели экзоскелетчиками.

— Макаки не следят за вами? — вполголоса спросил он. — Я думал, их тут сотни.

— Следят, — хмыкнул механик. — Больше, чем хотелось бы. Но меньше, чем хотелось бы им. Не бойся, половина камер отключена.

Массивные створки, изнутри покрытые блестящим бесцветным рилкаром, поползли в стороны, и Гедимин почувствовал горячий сквозняк и услышал негромкий, но очень характерный перестук истёртых, выкрошившихся валов и шестерён. Вслед за механиком он вошёл в зал и остановился у остеклённой будки диспетчерской.

— Здесь, — сармат кивнул на прокатные ленты, прикрытые матовыми куполами защитного поля. — На второй, третьей и четвёртой можешь посмотреть работу. А первую остановили. Она наиболее изношена, к ноябрю планируют ремонт. По ней удобнее смотреть, что не так.

Гедимин кивнул.

— Очень хорошо, — сказал он, глядя на механизмы. — Получится — отремонтирую.

Механик покачал головой.

— Сильно не надрывайся. Там пол-линии нужно менять. Сейчас запчастей нет. С первой начнёшь?

Он вошёл в диспетчерскую и сказал что-то сармату, сидевшему там. Тот едва заметно кивнул и потянулся к пульту. Защитное поле над неподвижным конвейером погасло.

«Так и есть,» — Гедимин подошёл к механизму и опустился на пол, заглядывая под ленту. Мысленно он достроил две линии, протянутые от стены к стене вдоль неподвижного агрегата, — они были прямыми, но построенное вдоль них сооружение слегка изгибалось на разболтанных опорах. Проследив за изгибами, сармат подошёл к наиболее «выпуклой» точке и просунул руку под ещё тёплые пластины из тугоплавкого фрила. Пальцы нащупали неровный, выкрошившийся металл.

…Механик дал ему ветошь и растворитель, и пятнадцать минут Гедимин потратил на то, чтобы отмыть руки — и защитную маску, «заплёванную» повреждённой форсункой. Он сердито щурился, и не из-за грязи, — отмываться от разных веществ он привык. «Надёжная конструкция. Почему не следили за монтажом⁈» — думал он, выбираясь с завода.

В лаборатории за его верстаком сидел скучающий Иджес и раскладывал винтики по размеру. Увидев Гедимина, он быстро ссыпал всё в ящички и встал со стула.

— Что удалось узнать? — спросил Константин, разворачиваясь к ремонтнику. На экране его телекомпа виднелась трёхмерная модель механизма, с которым недавно имел дело Гедимин. Некоторые его узлы были отмечены красным цветом. Ремонтник недовольно сощурился.

— Не так, — он протянул руку к экрану и провёл несколько линий. Рядом с пунктирными красными пометками появились сплошные.

— Эти три узла. Наибольший износ — здесь и здесь. Деформация под давлением… — сармат провёл ещё одну линию. — Ударная деформация, истирание. Основная нагрузка — здесь и здесь.

Константин мигнул.

— Расчётные данные говорят другое, — заметил он. — Я отметил точки максимальной нагрузки. Там не было следов износа?

— Незначительные, — отозвался Гедимин. — Этот механизм собрали криво. У них всех однотипные неисправности. Надо перекладывать фундамент. Из-за него всё разбалтывается.

Константин смерил его долгим задумчивым взглядом.

— Интересные выводы. Хорошо, я пересмотрю свою модель.

Гедимин сузил глаза, но промолчал. Отойдя к верстаку, он заглянул в ящики, выгреб оттуда все ненужные обломки и высыпал на стол. Несколько секунд он смотрел на них, потом отложил в сторону несколько десятков деталей и убрал остальное в ящик.

— Нет работы? — недовольно спросил он у Иджеса, подошедшего к верстаку несколько минут спустя, когда у ремонтника в руках уже был каркас одного из узлов повреждённого механизма — неполный, но наглядный макет.

— Это что, станок «СФАЛТ»? — спросил Иджес, разглядывая собранное.

— Узел. Надо заняться им, — отозвался Гедимин, закрепляя каркас в тисках. «От кривых рук защиты нет, но надёжности можно добавить,» — думал он, подбирая винты подходящего размера.

— Гедимин, — Иджес тронул его за плечо. Сармат недовольно сощурился.

— Найди себе дело.

— Ты знаешь, что мы будем здесь изучать? — еле слышно спросил механик. — Я слышал про высокоакти… тивные изотопы. Это про уран?

— Ирренций, — так же тихо ответил Гедимин. — Лос-Аламос поделится с нами. Не знаю, кто и как с ним договорился, но у нас будет свой ирренций.

Иджес вздрогнул.

— Ты уверен? Это притащат сюда? Жёваный крот… уж лучше бы уран!

Гедимин изумлённо мигнул и наконец перевёл взгляд на механика. Тот опасливо щурился, и его глаза слегка потемнели.

— Ирренций не опаснее урана, — сказал Гедимин. — Не трогай его без защиты — и не пострадаешь. А теперь держи вот этот вал, я его закреплю.

Иджес поёжился, но к верстаку подошёл и осторожно зажал деталь в пальцах.

— Эта дрянь не только фонит, но и взрывается. Ты его хотя бы не синтезируй. Один уже досинтезировался…

Гедимин закрепил деталь и вынул недособранный узел из тисков, повертел его в руках, задумчиво щурясь, и полез в ящики. Из того, что он надеялся найти там, обнаружилось меньше половины. «Возьму из своих запасов,» — подумал сармат без малейшего удивления. «На обеде надо выбраться в город.»

04 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Выйдя к ремонтным ангарам, Гедимин остановился и удивлённо мигнул — у ворот научного центра стояли трое филков в белых комбинезонах и нетерпеливо оглядывались по сторонам, кого-то дожидаясь. Из-за поворота вышел Хольгер и посмотрел на чужаков с таким же удивлением, а потом перевёл взгляд на Гедимина. Тот пожал плечами.

Сарматы остановились на углу. Через несколько секунд мимо них к воротам прошёл Константин, поднял руку в небрежном жесте приветствия и огляделся по сторонам. Филки ответили на жест; один из них кивнул в сторону Гедимина и Хольгера.

— Что с вами? — удивился Константин. — Мы ещё не переезжаем. Идите сюда.

— Кто они? — Гедимин, недовольно щурясь, указал на филков. — Ты их знаешь?

— Это наши лаборанты, — сказал северянин, жестом подзывая малорослых сарматов. — По одному на каждого. Нам явно нужна помощь, и я её запросил.

Гедимин мигнул.

— Мне не нужна помощь. Я справляюсь с работой, — буркнул он, разглядывая стену ангара за спиной ближайшего филка. «Много помощи от этой мелюзги⁈ Они же гайку не завернут…»

— Конечно, — кивнул Константин. — Я видел, как ты держишь винт в зубах. Достойно инженера-ядерщика!

Гедимин сердито фыркнул.

— Сам попробуй закрутить три винта одновременно.

— Вот-вот, — согласно кивнул северянин. — Именно для этого нужны лаборанты. Держать, крутить, подавать, вести записи. Ты работаешь с железом, тебе одному не справиться.

— Мне помогает Иджес, — качнул головой сармат. — Иногда — Линкен. Они умеют работать.

— Ну да, но сегодня они тебе не помогут, — теперь уже недовольно сощурился Константин. — Иджес с утра в Порт-Радии, Линкен — на испытаниях. К тому же у них своя работа. Ну, хватит бессмысленных споров! Выбирай себе лаборанта. Ты первый, на правах инженера-ядерщика.

Гедимин, пропустив последние фразы мимо ушей, растерянно мигнул.

— В Порт-Радии? Что он там забыл в рабочий день?

— Ведомство обещало выдать кое-какое оборудование. Не знаю, что именно, но нам сейчас всё пригодится, — пояснил Константин.

— А с Линкеном что? Уже есть что испытывать? — сармат подозрительно покосился на Хольгера. Тот едва заметно усмехнулся.

— Твоими железками наша работа не исчерпывается, — отозвался северянин. — Ты лаборанта выбрал?

Гедимин посмотрел на филков и протянул руку к одному из них.

— Этот.

— Вот и хорошо, — облегчённо вздохнул Константин. — А ты, Хольгер?

Филк подошёл к Гедимину и старательно улыбнулся.

— Я Айрон Кэнди.

— Угу, — буркнул ремонтник, отодвигая его с дороги. — Делай что скажу.

Ворота открылись, пропустив за свинцовые стены троих инженеров и притихших филков. Гедимин покосился на мелкого сармата у своего локтя и недовольно сощурился. «Слишком непрочные существа. Куда их — под омикрон-излучение?»

… — Убери, — Гедимин, не глядя, протянул куда-то в сторону лаборанта остаток припоя и перевернул руку ладонью вверх. — Кольцо. Третье слева.

Спустя секунду нужная деталь была у него в руке, и он снова склонился над почти готовой частью агрегата. Ещё две, почти такие же, но с незначительными отличиями, стояли на дальнем краю верстака. В ящике для запчастей дожидались своей очереди две ленты из металлических пластин, у верстака — выключенный робот-уборщик. «Не хватает нагревателя,» — Гедимин задумчиво посмотрел на лабораторный стол Хольгера. У химика было две горелки, и обе — недостаточно мощные. «Придётся вскрывать стену,» — решил сармат и положил правую ладонь на стол, чтобы сменить насадку на ремонтной перчатке. К нему потянулась маленькая белая рука, и Гедимин сердито сощурился.

— Не лезь, — он двумя пальцами защёлкнул крепления и поднял правую руку, проверяя, как держится насадка.

На стене над верстаком мигнула красная лампочка — на верхнем ярусе открылась входная дверь. Несколько минут спустя в коридоре послышались шаги и тяжёлое дыхание, и в лабораторию ввалился Иджес. Его Гедимин увидел не сразу — первой в дверь прошла груда разнородных предметов из металла и фрила, кое-как перевязанная изолентой и прикрытая сползающим куском ветоши. Иджес без лишней осторожности вывалил её на пол и выпрямился, вытирая руки подобранной тряпкой.

— Етижи-пассатижи!

Гедимин удивлённо мигнул. То, что принёс механик, было похоже на содержимое «ящика за пять центов» у магазина Грегори, но не на оборудование, выданное с какого бы то ни было официального склада.

— Иджес, что это, и где ты это взял? — спросил, поднявшись с места, Константин. Механик сердито фыркнул.

— Так иди туда и возьми лучше! Я только что из Порт-Радия. Вот это, — он брезгливо ткнул носком сапога в груду непонятных предметов, — хвалёное оборудование Ведомства.

— Понятно, — Константин потрогал одну из торчащих наружу вещей. — Атомщик, тебе нужен был ТЭН? Он выглядит неповреждённым… ну, почти.

Гедимин поднялся из-за верстака, посмотрел на ТЭН и смерил Иджеса тяжёлым взглядом. Механик замотал головой.

— Это не я, атомщик. Оно таким и было, когда я за ним прилетел.

Гедимин разрезал изоленту и придержал груду оборудования с двух сторон, позволяя ей рассыпаться медленно и без лишнего грохота. Среди механизмов разной степени исправности мелькнул раздвижной штатив карманного микроскопа, и сармат вытащил его из груды и внимательно осмотрел.

— Тут есть пригодные вещи, — заметил он. — Но много сломанных.

— Исчерпывающее описание, — вздохнул Константин. — Иджес, займись ТЭНом — Гедимин о нём уже спрашивал. Остальное подождёт.

— Здесь есть спектрометр? — спросил Хольгер, забирая у Гедимина микроскоп. — Без него работы не будет.

— У Гедимина в лаборатории где-то был анализатор, — сказал Константин. — Попробуй обойтись им. Иджес, где список присланного?

Сармат достал из-под комбинезона рацию и защёлкал клавишами. Гедимин задумчиво посмотрел на кучу разнородных предметов, вспомнил описания и фотографии лабораторий, пересмотренные во время обучения, свою «нору» под городской свалкой, — и вернулся к верстаку. Почти готовый элемент протяжной ленты снова был закреплён в тисках; сармат достал из ящика пластинчатый кожух и жестом подозвал лаборанта.

— Держи, я закреплю.

… — Концы разошлись, — Гедимин недовольно сощурился. — Сведи их вместе.

Два конца пластинчатой ленты свисали с кожуха, и как ни пытался сармат поймать и закрепить их, между ними оставалось два сантиметра.

— Никак! — пропыхтел Айрон. — Они… слишком… жёсткие!

— Что? — ремонтник удивлённо мигнул и поднялся на ноги, выбравшись из-под верстака. Над ним нависал Айрон, двумя руками прижимающий пластинчатую ленту к каркасу механизма, и видно было, что он старается, как может. Гедимин снова мигнул и, отодвинув лаборанта от тисков, сам обхватил каркас с двух сторон.

— Скрепляй.

Айрон сел на пол, ловя свисающие концы. Крепления вошли в пазы, и Гедимин отпустил ленту, позволив ей туго обхватить каркас.

— Отойди, — он снова опустился под верстак. Филк проворно отскочил с дороги и встал рядом, потирая запястья.

— Кто вас сюда послал… — пробормотал Гедимин, сердито щурясь. — Они бы ещё макак привели…

…До конца смены оставалось полчаса, и ремонтник тщательно проверял защитные поля и предохранители, — менее всего ему хотелось на третий день работы сжечь лабораторию. Частично разобранный и наполовину обездвиженный робот-уборщик громко жужжал, шесть валов почти бесшумно крутились, вполне пригодный для работы ТЭН прогрелся до оранжевого свечения, — все условия работы в цехе «СФАЛТ» были смоделированы, и Гедимину оставалось только убедиться, что к утру ничего не сгорит и не взорвётся.

— Чем ты тут занимаешься? — спросил Константин, подойдя к матовому куполу защитного поля и с недоумением глядя на торчащие из-под него провода.

— Механизмами «СФАЛТ», — отозвался Гедимин, проверяя температурные датчики и отодвигая ТЭН от крутящихся устройств.

— Ты сделал модель узла… и ещё две модели с незначительными различиями. Теперь ты запустил их и хочешь оставить на ночь. Я правильно понял? — уточнил Константин. Ремонтник молча кивнул.

— На трое суток, — пояснил он после недолгих размышлений. — Через трое суток разница в истирании будет заметна. По крайней мере, с микроскопом.

Константин мигнул.

— С чего ты взял, что будет разница? Ты сделал расчёты? Можно взглянуть?

Гедимин порылся в карманах, заглянул в верхний ящик, вынул нужный листок из-под деталей, которые Айрон не успел убрать с верстака, развернул и протянул северянину. Тот посмотрел, ошалело мигнул и выронил обрывок бумаги обратно на стол.

— Эти полторы линии от руки ты называешь расчётами?

— Отдай, — Гедимин забрал листок и спрятал в карман. Дёрнув Айрона за рукав, он указал на вращающиеся механизмы.

— Следи за датчиками.

«Здесь он не уберётся и до завтрашнего утра,» — сармат недовольно посмотрел на оставшиеся на верстаке детали и принялся раскладывать их по ящикам. Константин стоял рядом и прерывисто дышал, то собираясь что-то сказать, то передумывая.

— Полный бред, — бросил он наконец, отходя к своему столу. — Бессмысленная трата времени и металла. Когда ты начнёшь думать перед тем, как сделать⁈

— Я думаю головой, а не смартом, — буркнул Гедимин, не оборачиваясь.

…Глайдер с открытым прицепом, привёзший на станцию новую смену ремонтников, забрал в Ураниум тех, кто уже закончил работу. Гедимин сел на платформу и прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на механизмах «СФАЛТ», но в голову лезли воспоминания о станции, запуске реакторов и «сигмаграммах» — снимках экранов, отражающих сигма-лучи, прошедшие сквозь объект сканирования — из Лос-Аламоса. В одном из карманов, отдельно от обломков металла и рабочих чертежей, сармат держал распечатанные цветные изображения и список расшифровок для оттенков и подробностей структуры. Вторая копия списка была у Герберта Конара; изредка информацией удавалось обменяться, но Гедимин со дня на день ждал, что переписку начнут цензурить, — разработки Конара уйдут под гриф «секретно» или под патент.

На середине размышлений о сигмаграммах кто-то тронул сармата за плечо. Гедимин нехотя открыл глаза.

— Приехали?

Мимо тянулась ограда одного из недостроенных заводских корпусов; до «Новы» оставалось ещё метров триста. Над Гедимином стоял Айрон и настойчиво теребил его за плечо. Сармат недоумённо мигнул.

— Чего тебе?

— Меня зовут Айрон, — сказал лаборант, странно щурясь.

— И что? — сердито спросил Гедимин. Он ещё не понимал, чего от него хотят, но было ясно, что спокойно подумать о сигма-излучении не удастся.

— Что мы сегодня делали? — спросил Айрон, перехватив его взгляд.

— Работали, — буркнул ремонтник, поднимаясь на ноги. Теперь лаборанту приходилось смотреть на него снизу вверх, но он не спешил отойти.

— Я за день не слышал от тебя ничего, кроме «дай», «держи» и «убери», — сказал Айрон. — Мы работаем вместе. Ты мог бы объяснить, над чем.

— Глаза есть? Так смотри, — сердито сощурился Гедимин. Глайдер уже подъезжал к заводу «Вестингауза» и медленно сбавлял скорость, чтобы притормозить у пассажирской платформы на обочине шоссе. Сармат посмотрел на угол барака, мелькнувший за стеной завода — «Нова» уже давно не была ни единственным жилым зданием на северной окраине, ни самым приметным, да и сама северная окраина, по ощущению Гедимина, отступила к ограждению атомной станции.

— Ты ничего не хочешь рассказывать? — спросил Айрон; в его взгляде мелькнуло что-то жалобное. Гедимин впервые видел это выражение у сармата, и ему на секунду стало не по себе.

— Ты пришёл работать или общаться? — фыркнул он, спускаясь с остановившегося прицепа на пустую платформу. «Повесили на мою голову…» — он поморщился и быстро, не оглядываясь, пошёл по дороге, ведущей к бараку.

…С озера он вернулся поздно — на пустынном западном мелководье, на плоских камнях, легче думалось, и никто не лез под руку. Уже в комнате, сняв комбинезон, он на всякий случай проверил смарт и удивлённо мигнул — в почте было короткое сообщение от Крониона (он похвастался успешной пересадкой клонированного пальца ноги раненому сармату) и письмо из Лос-Аламоса (судя по объёму, с приложениями).

«Чёрт подери, коллега! Вот теперь вас действительно можно поздравить. Очевидно, вам запретили упоминать вашу новую работу — иначе я не понимаю, как вы можете молчать. Но на самом деле она не засекречена, и у нас уже обсуждают возможные совместные проекты с вашим научным центром. Вы подаёте большие надежды, и я рад, что ваше руководство наконец-то это заметило. Рано или поздно, я уверен, ваше имя войдёт в историю физики — или, по крайней мере, инженерии. К сожалению, я ничего не знаю о передаче образца — эти переговоры ведутся не в наших лабораториях. Но я буду настаивать на том, чтобы документация, переданная вам, была как можно более полной. Здесь не место для утаивания и нелепой секретности — этот проект важен для всего мира, без разделения по способу появления на свет.»

Гедимин смущённо хмыкнул и перечитал абзац. «Герберт уже всё знает. И я не ошибся, речь действительно об ирренции. Вот это будет настоящая работа…»

«Я прислал вам ещё две сигмаграммы — пучок лучей был пропущен через колбы с угарным и углекислым газом. Любопытно, заметите ли вы, в чём разница. Я специально настроил сильное увеличение для обоих снимков. Чем дальше, тем больше меня интересуют сигма-лучи и их практическое применение. Я надеюсь вывезти работающую модель сканера на Энцелад — она была бы весьма полезна для изучения подлёдного пространства. Лет двести назад предполагалось, что в будущем минералы будут искать с помощью гамма-излучения. Предполагающие сильно преувеличивали возможности гаммы, но, кажется, мы наткнулись на то, что они тогда имели в виду…»

Гедимин открыл фотографии, несколько секунд смотрел на них, затем помянул про себя уран и торий и высыпал на пол распечатанные снимки. Некоторые из них он сразу откинул в сторону — недостаточное увеличение мешало рассмотреть структуру, которая без труда читалась на последних изображениях. Сармат разложил самые крупные снимки в несколько рядов, сверяясь с подписями и судорожно вспоминая информацию о межатомарных связях, валентностях и степенях окисленности. «Так и есть,» — кивнул он собственным мыслям, переложив несколько изображений из одного ряда в другой. «Эти кванты выводят на экран полную информацию. Странно только, что эти отличия были замечены…»

Кто-то постучал в дверь, и Гедимин запоздало вспомнил, что не закрыл её на задвижку. Лёгкая створка от неосторожного прикосновения распахнулась и ударилась о стену, едва не сдув с пола разложенные снимки. Лилит, остановившаяся на пороге, растерянно хмыкнула.

— А! Вот почему у тебя горит свет. Смотришь картинки?

— Сигма-излучение реагирует на валентные связи, — не оборачиваясь, сказал Гедимин. — Когда будет составлен дешифратор, это будет очень неплохой сканер. Лучше, чем у косморазведки.

Лилит подобрала одну из фотографий, повертела в руках и положила на место.

— Сразу видно, что тебя перевели в учёные. Раньше ты донимал всех только реакторами.

Гедимин мигнул, недовольно покосился на сарматку — было очевидно, что она никуда уходить не собирается. Он собрал снимки, сложил их в ящик и, положив туда же выключенный смарт, сел на матрас.

— Тебе опять скучно и холодно?

— Только холодно, — ответила Лилит, расстёгивая комбинезон. — Никаких реакторов и никакой науки!

Гедимин фыркнул.

— Работа мозга хорошо согревает.

— Хуже, чем крупный тёплый сармат, — она положила руку ему на грудь. — А ты слегка остыл, атомщик. Несколько дней от тебя тянуло жаром. И глаза посветлели. Что, всё налаживается?

— Мир начинает выглядеть осмысленным, — отозвался Гедимин, прикрывая дверь. — Не хочешь перейти к нам? Там есть чем заняться.

— Этого мне ещё не хватало! — фыркнула Лилит. — Хорошо, хоть на станцию больше не зовёшь. Лежи тихо, атомщик. И по возможности — молча!

10 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ага, понятно, — Константин в последний раз посмотрел на чертежи Гедимина, свернул их в трубку и засунул в тубус вместе со своими. — Хотя ход твоих мыслей я так и не понял, предложения выглядят разумными. Я добавляю немного от себя и… думаю, этого хватит.

— Про фундамент не забудь сказать, — буркнул ремонтник.

Лишние детали с верстака были убраны, модели механизмов — разобраны и сложены в ящики, немногие пострадавшие элементы остались лежать на виду в ожидании подрезки и шлифовки, листки с наметками Константин собрал и сложил в папку с пометкой «сжечь». Робот-уборщик, заново отремонтированный, ползал по стенам, вытирая невидимую пыль. Иджес захватил полверстака и пытался собрать из нескольких частей очередной «подарок» Ведомства развития. На помощь ему Гедимин отправил Айрона — и сам хотел бы присоединиться к механику, но Константин настоял на том, чтобы ремонтник сидел тихо и был готов к общению с руководством. Гедимин предпочёл бы чинить роботов-уборщиков или обрабатывать гербицидами градирню, но выбора у него не было.

— И долго нам сидеть? — сердито спросил он, когда прошло два часа с начала смены. Константин покосился на смарт.

— Нгылек на подлёте. Не дёргайся, атомщик, мы просто перед ним отчитаемся.

— Ты мог бы сам отдать чертежи, — буркнул Гедимин. — Я тебе зачем?

— Я не готов давать объяснения по твоим чертежам, — ответил Константин. — Я вообще не уверен, что твои предложения сработают.

— Ты проверял их, — ремонтник сузил глаза. — На своём телекомпе. И видел модели. Что опять не так?

В помещении коротко взвыла сирена и тут же замолчала, тревожный светодиод погас. Гедимин услышал, как сомкнулись массивные створки люка, ведущего на нижний ярус. Пришельцы передвигались тихо — значит, прибыли без экзоскелетов.

Сармат в униформе Ведомства переступил порог и молча поднял ладонь в приветственном жесте. Первыми ответили лаборанты, потом, чуть с опозданием, — Линкен и Константин. Вслед за сарматом вошли двое патрульных со станнерами, очень похожими на кое-как замаскированные бластеры.

— Константин Цкау, Гедимин Кет, Иджес Норд… — Нгылек вслух перечислил увиденных сарматов; было ощущение, что он пересчитывает их в уме. — Десять дней назад вы получили от Ведомства небольшое задание. Что можете сказать о ходе выполнения?

— Здесь готовые чертежи с внесёнными изменениями, — Константин протянул Нгылеку тубус. — Есть копии в электронном виде.

— Заберите и сотрите оригинал, — приказал Нгылек одному из патрульных. Лаборант Константина проводил его к телекомпу. Сармат из Ведомства забрал тубус и, не разворачивая, убрал под комбинезон.

— Ведомство ознакомится с вашими предложениями. Я в таких вопросах не компетентен. Но мне приятно видеть, что указания так быстро выполняются. Объект изучения будет доставлен через неделю. Пока у меня есть для вас ещё одно задание, которое не позволит вам заскучать.

Из-за своего стола поднялся Хольгер. Гедимин, оторвавшись от разглядывания деталей в руках Иджеса, развернулся к агенту Ведомства. Иджес, покосившись на ремонтника, отложил детали и толкнул в бок Айрона.

— Люди утверждают, что с сарматами легко работать, — усмехнулся Нгылек. — Не надо бить их током, чтобы они хоть что-то делали… Взгляните на эту вещь. Мы вывезли её с материка, и даже там это далеко не продукт серийного производства. Идут разбирательства вокруг патентов, Австралия и Атлантис не поделили некую формулу… Вот эта вещь. Вы наверняка видели нечто подобное и даже использовали в работе.

Он положил на верстак коробку и открыл её. Предмет, завёрнутый в чистую ветошь, был невелик — тридцать сантиметров в длину, пятнадцать в ширину — но Гедимин, взяв его в руки, почувствовал неожиданную тяжесть. «Изотопный источник,» — подумал он, и тут же его догадку подтвердил маленький значок радиационной опасности на нижнем торце устройства. Этот прибор был очень похож на генератор Арктуса — если не считать отсутствия излучателей и меньшие размеры.

— Переносной генератор Сивертсена, последняя модель — «Ирида», — Нгылек забрал у Гедимина устройство, отодвинул защитную пластину и нажал на клавишу. Из переднего, широкого торца высунулись соединённые вместе выступы — полые трубки, сужающиеся к концу. Гедимин мигнул.

— Лёгкий, простой в обращении, устойчивый к агрессивным средам, — Нгылек закрепил генератор на левой руке и слегка шевельнул пальцами. Робот-уборщик на стене застыл, припечатанный к поверхности пузырём защитного поля. Оно было не округлым или продолговатым — матовая плёнка повторяла контуры заключённого в неё механизма. Гедимин мигнул ещё раз. Хольгер за его плечом шумно выдохнул.

— Чья разработка?

— Не имеет значения, — ответил Нгылек, снова направляя генератор на робота. Защитное поле исчезло.

— Не предполагалось, что она попадёт на территории. Но Ведомство считает, что мы могли бы запустить это в производство. Меня интересует всё, что вы можете об этом сказать, — формулы, расчёты процесса, чертежи станков. О патентном ведомстве можете не думать — вы для него не существуете. Константин, я передаю образец вам. У вас неделя на обсуждение, после этого я вернусь, чтобы выслушать ваши предложения.

Хольгер вышел вперёд и взял в руки генератор.

— Если это устройство будет повреждено, у нас возникнут проблемы?

— Можете разобрать его на атомы, если это понадобится, — отмахнулся Нгылек. — Приступайте к работе. Губернатор Оркус полагается на вас.

Он вскинул руку в прощальном жесте, развернулся и вышел. Двое патрульных, подозрительно оглянувшись на лабораторию, последовали за ним. Снова замигали светодиоды, — двери поочерёдно открывались и закрывались, пока пришельцы не покинули «ангар».

— Обычный «арктус», — Иджес в недоумении пожал плечами и вернулся на рабочее место. — Айрон, хватит глазеть. Работы полно.

— Вот мартышки… — восхищённо пробормотал Хольгер, снова и снова направляя генератор на различные предметы. Последний плевок защитного поля накрыл ногу Гедимина, и сармат недовольно сощурился.

— Heta!

— Извини, — Хольгер убрал защитное поле и отключил генератор. — Ты видел, что они сделали? Жидкий сивертсенит!

— Что? — Гедимин изумлённо мигнул. — Так это генератор… на жидких кристаллах⁈

— Они всё-таки отшлифовали его, — Хольгер широко ухмыльнулся. — Довели до ума. Не зря я отдал патент твоему учёному. Поможешь?

Он подцепил ногтем одну из крышек. Гедимин фыркнул и потянулся за ремонтной перчаткой.

— Руками не лезь. И где твой респиратор?.. Идём за стол. Мой верстак занял Иджес.

«Столько всего нового появляется на материке,» — Гедимин разглядывал генератор, пока Хольгер освобождал место для работы, и сердито щурился. «А я объясняю, как ставить станок на фундамент. В двухсотый раз. И запускаю паровые турбины…»

Вспомнить, как строится реактор для синтеза сивертсенита, не составило труда, — сложнее было выбрать безопасное место. Линкен, увидев, чем занят Гедимин, немедленно предложил помощь и вылет на полигон для «спокойной работы».

— Подожди, — Гедимин прикрывал собой заготовку для реактора и недовольно косился на взрывника. — Хольгеру ещё не всё понятно в составе.

Хольгер закрылся под защитным полем с новым генератором и отобранным у Гедимина анализатором, и периодически из-под купола доносилось шипение.

— Бурная экзотермическая реакция, — Константин задумчиво потирал подбородок, одной рукой что-то набирая на клавиатуре телекомпа. — Свериться с образцами таких реакторов не представляется возможным…

— Что, и на северянских сайтах нет? — Гедимин недоверчиво хмыкнул. — Тогда плохо.

Линкен мигнул.

— Свериться не с чем, состав неизвестен… Константин, что ты там вычерчиваешь битых полчаса?

— Производство генераторов защитного поля не сводится к постройке взрывного реактора, — ровным голосом ответил северянин, не отрываясь от телекомпа. — Это сложный многоступенчатый процесс. И кто-то должен им заниматься, пока вы с Гедимином ищете, обо что убиться.

Гедимин сердито сощурился, но промолчал и только пинком развернул согнутый металлический лист выпуклой стороной к себе.

— Какой бы ни был состав, а взрывать придётся, — вздохнул Линкен, приподнимая край листа. — Уверен, что корпус выдержит?

— Я ещё только начал, — буркнул ремонтник, отбирая у него кусок стали.

…«Не отчаивайтесь, коллега! Всем нам постоянно приходится объяснять кому-нибудь очевидное. Вашим рабочим повезло, что станок не слетел с фундамента раньше, и никому не перебило ногу болтом, вылетевшим из паза. Надеюсь, теперь там соблюдается техника безопасности.»

«Не уверен,» — невесело хмыкнул Гедимин, устроившийся со смартом на галерее над рядами обогатительных центрифуг. Одновременно смотреть на механизмы и узнавать новости из Лос-Аламоса было вдвое приятнее, чем заниматься этими вещами по отдельности.

«Мне есть чем похвастаться — точнее, нам с коллегой Рохасом. Обе игрушки, которыми мы занимались последние месяцы, успешно запатентованы. Сигма-сканер ещё нуждается в доработке, но мы с коллегой Рохасом запатентовали принцип его работы и теперь можем спокойно продолжать дешифровку показаний и составление дешифратора для будущего прибора. Энтони записал меня в соавторы — очень мило с его стороны, хотя я немного смущён. Если всё пойдёт по плану, полевые испытания сканера будут проведены на „Кассини“. Сейчас конструкторы решают проблему холодостойкости — хотя ирренцию и его излучениям нет дела до температуры окружающей среды, подвижные части и электронная начинка могут быть очень уязвимы. Я не могу переслать вам чертёж сканера, но уверен, что через два-три месяца вы без труда найдёте его на северянских сайтах. Неуважение к частной собственности — давняя традиция Северного Союза, и вам она сыграет на руку.»

Гедимин довольно усмехнулся. «Первое применение ирренция… что странно — в мирных целях. Может, и правда, дойдёт до реактора…»

«Вторая вещь — моя личная разработка, по крайней мере, процентов на двадцать (остальное — заслуги коллеги Сивертсена и вашего друга Хольгера). Я назвал это „радиометр Конара“ — неизобретательно, но звучно. Он распознаёт и регистрирует не только заряженные частицы и гамма-кванты, но и нейтронное излучение, а также омикрон- и сигма-лучи, и теперь, наконец, у нас есть надёжная шкала и прибор для измерений. Сейчас в лаборатории три опытных образца, и коллега Смолински настаивает на скорейшем запуске в серию, но, к сожалению, это так быстро не делается. По возможности я постараюсь передать вам один из радиометров, хотя бы по частям, а если не получится, буду настаивать, чтобы его включили в список передаваемого оборудования. Невозможно защититься от неопределяемой угрозы — а я не хочу, чтобы вас постигла судьба тысяч крыс коллеги Штибера. К слову о крысах — Штибер утверждает, что получил плодовитое третье поколение от „неуязвимых“ крыс; потомки первых шести пар имели повышенную устойчивость к омикрон-излучению. Он намерен продолжать опыты, и некоторые лаборанты уже опасаются, что страшные истории о гигантских крысах-мутантах воплотятся в жизнь. Я видел этих несчастных существ — они немного крупнее стандартных лабораторных крыс, но не думаю, что кто-то из них вырастет до метра в холке. К сожалению, в реальности ионизирующее излучение действует не так, как в комиксах…»

Крысы не слишком заинтересовали Гедимина — он пробежал взглядом последние фразы, слегка ухмыльнулся и вернулся к началу абзаца. «Значит, дозиметр уже есть. Отлично. Месяца через три я найду чертёж. Или додумаюсь сам. Принцип действия уже ясен,» — выключив смарт, ремонтник остановился у ограждения галереи и задумчиво посмотрел на центрифуги. «Скоро мы будем работать совместно с Лос-Аламосом. И у нас будут свои изобретатели и изобретения. Что бы там ни говорили макаки…»

14 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Этот взрывной реактор был крупнее и массивнее всех, какие до сих пор изготавливал Гедимин, — в него можно было вместить два кубометр сырья, а поднять его за один раз не мог даже сам ремонтник. Ему предстояло как-то протолкнуть конструкцию в дверь и докатить до пустующего помещения в дальнем конце нижнего яруса; разбирать и собирать реактор лишний раз не хотелось, и сармат задумчиво смотрел на Линкена и Иджеса и думал, не позвать ли на помощь Бьорка, — навряд ли в обычный день у крановщика на атомной станции было много работы.

— Ну что? — Гедимин нетерпеливо посмотрел на Константина. Руководитель лаборатории, очевидно, никуда не спешил, — он изучал лист, полученный от ремонтника, и часто мигал. Из-за его плеча в лист заглядывал Хольгер; время от времени он косился на Гедимина и растерянно пожимал плечами.

— Три цикла нагрева-охлаждения, жидкий азот, два разнонаправленных взрыва, — негромко сказал Константин, положив план действий на верстак. — Это всё понятно. Неясным остаётся одно. Ты всерьёз собрался провести всё это посреди атомной станции?

Гедимин мигнул.

— Да, — он посмотрел на Константина в упор — кажется, северянин не был доволен прочитанным. — Станции ничего не угрожает.

— Разрушение лаборатории меня тоже не устраивает, — отозвался руководитель, складывая руки на груди. — Вообще, с чего ты взял, что твои действия дадут нужный результат?

Гедимин окинул его озадаченным взглядом и пожал плечами.

— Сивертсенит получается так, — буркнул он. — Других способов нет. Я пойду в пустое помещение, испытаю реактор там.

Иджес с облегчённым вздохом схватился за выступающую опору конструкции, но окрик Константина заставил его вздрогнуть и выпустить часть реактора из рук.

— «Сивертсенит получается так»? Это ты считаешь достаточным объяснением? — Константин поморщился. — Это даже не основание для выдачи тебе сырья. Кажется, я буду вынужден наложить запрет на…

Гедимин резко выдохнул и подался вперёд. Линкен крепко схватил его за плечо.

— Если на то пошло, мы можем испытать твою штуку в лесу, — сказал он. — Там — хоть обвзрывайся.

Ремонтник удивлённо покосился на него, на секунду задумался — и покачал головой.

— Проблемы с нагревом и безопасностью.

— Всегда можно пробросить пару кабелей с ближайшей ЛЭП, — пожал плечами Линкен. — Или одолжить на руднике резервный генератор. Мы же теперь учёные! Нам должны идти навстречу.

Гедимин невесело хмыкнул.

— Жидкостная горелка — не проблема, — Хольгер, незаметно подошедший к сарматам, задумчиво сощурился. — Сколько градусов тебе нужно?

— Эй, научная банда! — повысил голос Константин, и обсуждение горелки прервалось, не начавшись. — Прежде чем планировать подрыв АЭС и поджог леса, потрудитесь доказать, что в вашем котле действительно сварится сивертсенит, а не полтонны бросового пластика!

Гедимин и Хольгер переглянулись и одновременно пожали плечами. «У вас с ним всегда так?» — жестами спросил химик. «Да. И мне надоело,» — ответил несостоявшийся инженер.

— Не нравятся мои расчёты — возьми смарт и пересчитай, — предложил Гедимин, недобро щурясь на Константина. Тот встретил его взгляд, не мигнув, — его собственные глаза сейчас были узкими тёмными прорезями между век.

— Первое разумное предложение за последний час, — сказал Константин. — Да, именно с этого мы начнём — и этим же и ограничимся. Иджес, откати это… сооружение в коридор и начинай разбирать.

Иджес, повторно выронив реактор, изумлённо замигал.

— Что ты сказал? — спросил Гедимин, не веря своим ушам. Органы чувств очень редко его обманывали, но сейчас он готов был предположить именно это.

— Испытания отменяются, — ровным голосом ответил Константин. — Как лабораторные, так и выездные. Я забираю твои расчёты и формулы Хольгера и тщательно обсчитываю их. Если меня устроит результат, они войдут в отчёт по «Ириде». Если нет, ты продолжишь работу. Линкен, хватит пучить на меня глаза. Иди помоги Иджесу.

Гедимин смерил Константина недобрым взглядом. Сармат стоял довольно удобно — можно было бы отбросить его на верстак и приложить спиной к тискам, — это не сломало бы ему позвоночник, но причинило бы серьёзную боль и дало бы ремонтнику несколько секунд форы… Видимо, Константин что-то прочёл в его взгляде, — он быстрым движением сунул руку в карман и тут же вынул.

— Говоришь, ты закончил Лос-Аламос? — северянин едва заметно усмехнулся. Гедимин глубоко вдохнул и задержал дыхание, дожидаясь, когда взгляд прояснится.

— Когда запустят производство «Ириды», взрывной реактор всё равно построят, — угрюмо сказал он. — Если он ненадёжен, будут аварии. Нельзя давать непроверенные данные. Дай мне провести испытания.

— Ни в коем случае, — покачал головой Константин. — Нас и так мало. На заводе будет достаточно инженеров и рабочих, чтобы испытать и проверить всё, что нужно. Ты здесь — один, заменить некем. И я не позволю тебе так глупо убиться. Иджес, Линкен, чего ждёте? Гедимин, помоги им, эта конструкция весит много. Можешь подержать её в дальнем углу, если она тебе дорога, но все кабеля я обрежу собственноручно.

Он стоял посреди комнаты, пока реактор Гедимина не был извлечён из лаборатории, а потом вышел и наблюдал за тем, как сооружение закатывают в одно из пустых помещений.

— М-да. Теперь всё по-другому, — вполголоса пробормотал Иджес, оглядываясь на Константина. — Как бы не испортил он нам всю науку…

18 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Гедимин, стой! Туда нельзя!

Сармат и так уже замедлил шаг — не заметить заграждение, поставленное вдоль ворот, и пару охранников в тёмно-серых «Шерманах» с полным вооружением было невозможно. Он недовольно сощурился на Айрона, выскочившего ему наперерез, и, взяв его за плечо, отодвинул с дороги.

— Не лезь под ноги.

Сарматы-исследователи собрались поодаль от оцепленного ангара — все, кроме Константина. Гедимин подошёл к ним, кивнул в знак приветствия и спросил:

— Что там?

— Привезли, — ответил Хольгер. Гедимин растерянно мигнул.

— Объект?

— Да, Константин сейчас принимает его, — кивнул Иджес. — Единственный благонадёжный из нас всех…

Гедимин огляделся по сторонам — кроме «Шерманов» с опознавательными знаками федеральных войск, вокруг не было ничего похожего на прибывшее с материка, — ни людей, ни транспорта.

— Кто привёз? Ты их видел? — вполголоса спросил он, оглянувшись на охранников.

— Бронированный глайдер, — отозвался Линкен, протягивая руку к шраму на затылке, и неопределённо поморщился. — Нет тут твоих учёных, атомщик. Тут только бабуины с бластерами.

Сигнализация загудела. Охранники быстро отошли от ворот, один из них прихватил с собой ограждение. Из ангара вышли ещё двое в тяжёлых экзоскелетах; за ними медленно выехал бронированный шестиколёсный глайдер, окрашенный в тёмно-серый, с синими звёздами по бортам. Окружённый охраной, он выбрался на прямой участок дороги и с рёвом оттолкнулся от земли, включая реактивные двигатели. Оглушённый Гедимин долго тряс головой и сердито щурился вслед улетающему глайдеру. Линкен презрительно скривился и плюнул в ближайший мусорный контейнер.

— Hasulesh!

Ещё через три секунды в ушах у Гедимина перестало гудеть, и он посмотрел на открытые ворота ангара. На пороге стоял Константин, едва заметно усмехался и жестом звал сарматов к себе. Ремонтник кивнул и, поймав по дороге Айрона, пошёл в лабораторию.

— Привезли? — спросил он, не дожидаясь, пока Константин откроет рот. — Ты видел?

— Видел, — северянин усмехнулся ещё шире. — Ровно двадцать граммов. Что, пойдём смотреть?

— Да уж веди, — хмыкнул Линкен, хлопнув Гедимина по плечу. — Атомщик уже извёлся. Пусть идёт вперёд!

Ирренций, как и ожидал Гедимин, привезли на нижний ярус, в помещение с многослойными стенами метровой толщины. Генераторы защитных полей были установлены вдоль стен; купола накрывали друг друга до полной непрозрачности, и на каждое изменение плотности поля реагировал оглушительный вой сирены. Константин отошёл к пульту настройки — сквозь четырёхслойную защиту невозможно было разглядеть, что под ней — и помещение немедленно наполнилось пронзительными звуками. Гедимин, поправив наушники, порадовался, что стандартный белый комбинезон «атомщика» у него не отобрали, — это был единственный комплект с защитой ушей.

— Это оно и есть? — спросил Линкен, наклоняясь над защитным полем. — Атомщик, это много или мало?

Он говорил в микрофон, как и все в этой комнате, — лица сарматов были наглухо закрыты респираторами и защитными пластинами. Сирена замолчала. Гедимин подошёл к куполу и заглянул внутрь.

Там стоял миниатюрный куб из прозрачного рилкара, заполненный серой поблескивающей пылью и окружённый ровным белесо-зелёным свечением. Казалось, оно отражается в защитном куполе, — по нему ползли зелёные блики, и иногда Гедимин видел под ними тонкие ярко-красные разводы, похожие на годовые кольца дерева или структуру слоистой стали.

— Один кубический сантиметр, — вполголоса заметил Хольгер над его плечом. — Довольно высокая плотность.

— Сколько нужно для взрыва? — Линкен, не дождавшийся ответа на первый вопрос, чувствительно толкнул Гедимина в плечо. Тот растерянно мигнул — чужие голоса доходили до него, как сквозь ворох ветоши.

— В пять раз больше, — ответил он, не отрывая взгляд от ирренция. Вещество выглядело в точности так, как он представлял по описаниям Вольта, — и смотреть на него хотелось бесконечно, как на черенковское свечение. «Привезли,» — Гедимин бережно провёл рукой по защитному полю и довольно ухмыльнулся в респиратор. «Теперь начнётся настоящая работа.»

Кто-то крепко взял его за запястье и отвёл руку в сторону. Сармат, вздрогнув, резко развернулся, высвободился и сердито сузил глаза.

— Что ещё?

— Осторожней, — ровным голосом сказал Константин. — Это вещество не следует трогать руками.

Гедимин сердито фыркнул и нехотя отступил от защитного купола на один шаг. «А интересно, какой ирренций на ощупь,» — всплыла в мозгу нелепая мысль. «Он должен быть тёплым. Маленький период полураспада…»

— Ладно тебе, сквозь поле не облучишься, — примирительно сказал Линкен. — Так чего от нас хотят с этой штукой?

— Пока от нас хотят отчёта по «Ириде», — отозвался Константин. — Твоих предложений я ещё не слышал. Что до ирренция… Гедимин, давай сюда смарт. Я сброшу тебе документацию. Пока не ознакомишься с ней, ключ от этого помещения не получишь.

Гедимин сузил глаза.

— Ты не слишком увлёкся, инженер?

— Я отвечаю за вашу общую безопасность, — Константин не стал отводить взгляд. — А тебе не хватает самоконтроля. Я готов тебе помочь, но в пределах разумного. Дай смарт. Это наука, атомщик. Ты же любишь науку…

«Наиболее распространённый изотоп (98,3% изученных образцов) — Yr-362 с периодом полураспада около 200 тысяч лет. Также наблюдались изотопы Yr-360 (0,8% изученных образцов, период полураспада 114 лет), Yr-364 (0,2% изученных образцов, период полураспада 17 лет), Yr-354 (0,2% изученных образцов, период полураспада 23 часа) и 0,5% малоизученных короткоживущих изотопов, замеченных в промежуточных реакциях синтеза и распада…» — Гедимин удивлённо посмотрел на окончание фразы и перечитал её ещё раз. Гораздо проще было бы сосредоточиться на документации, если бы не сердитые голоса из-за соседнего стола.

— А чего ты хотел? — Линкену надоело бормотать, и он прибавил громкости. — Я тебе что, химик или технолог? Говорю ещё раз — без испытаний химического реактора никакой работы не будет.

— Твой реактор давно разобрали и переплавили, — поморщился Константин. — Забудь о нём. Что-нибудь, кроме взрывов, ты предложить можешь?

— Оставить в покое мартышечьи игрушки и обсудить серьёзную работу, — Линкен кивнул на закрытую дверь лаборатории. — Вещество, которое там. Что вы собираетесь с ним делать?

— Он прав, Константин, — к сарматам подошёл Хольгер. — Проект «Ирида» выглядит законченным, дело за малым — испытаниями и запуском в производство. На мой взгляд, он готов к передаче в Порт-Радий. А вот ирренций не мешало бы обсудить. Ты когда-нибудь участвовал в подобных исследованиях? Имеешь представления о стандартных программах опытов?

Гедимин отключил смарт и подошёл поближе — разговор начинал становиться интересным.

— Нет, синтезом трансурановых элементов я не занимался, — покачал головой Константин. — Хуже всего, что у нас вообще нет опытных исследователей.

— Потише, — недобро сощурился Линкен. — У нас есть Гедимин и Хольгер. То, что они тут делали, ты за ними никогда не повторишь.

Константин поморщился.

— Да, я не самоубийца. Здесь ты прав. Но опыт получения радиационных и химических ожогов — это не совсем то, что нам нужно…

Гедимин крепко взял его за плечо, и сармат на долю секунды изменился в лице и подался в сторону. Ремонтник разжал пальцы — драться он не хотел.

— У нас очень мало ирренция, — напомнил он. — Этого не хватит ни на какие опыты. Сначала надо синтезировать ещё…

Константин кивнул.

— Хорошая мысль. Технология, насколько я понял из документации, предельно проста. Я напишу запрос на обеднённый уран. Гедимин, ты в состоянии сформировать из него купольный экран, не нарушая технику безопасности?

Ремонтник сердито сощурился.

— Хватит про безопасность. Ты читал, что пишут из Лос-Аламоса? Они не доработали технологию. Ставили десятисантиметровые многослойные экраны. Омикрон-излучение поглощается уже на первых миллиметрах, дальше уходит ослабленным. Синтез идёт в ближайшем тонком слое. Чем ближе, тем лучше. Нужно сделать тонкую плотную плёнку. Два слоя — внутренний и внешний, между ними — ирренциевое напыление. А ещё лучше… — он на долю секунды задумался, подбирая слова — в идее он был уверен, в своей способности объяснять — не очень. — Смешать их в расплаве. Сделать однородную смесь. Процесс пойдёт быстрее.

Константин смотрел на него в упор, не мигая, пока Гедимин не замолчал, и ещё пять секунд после этого.

— Два серьёзных предложения от сармата, прочитавшего первые десять страниц документации. Гедимин, твоей уверенности хватило бы на весь флот Саргона. И ты, конечно, можешь подвести под всё это научную базу?

Гедимин мигнул. «Я не понимаю, чего он хочет. Я не сказал ничего, кроме очевидных вещей. Что опять не так?»

— Почитай отчёты о выделении ирренция из уранового экрана, — сказал он. — Там ясно сказано, где скапливался продукт. Это уже проверено, не нужно открывать это заново.

Константин покачал головой.

— Да, в этой части ты прав. Хотя я бы не горячился с «первыми миллиметрами» — речь как минимум о сантиметрах. К тому же надо думать о безопасности. Но я бы хотел обоснования для второй части — той, что касалась расплава и перемешивания. Об этом в отчётах что-то сказано?

— А я бы попробовал, — вполголоса сказал Хольгер. — Я не понимаю, как вообще происходит этот синтез, но эксперимент не помешает.

— Это не эксперимент, — тяжело вздохнул Константин. — Это нелепая затея без обоснования и без внятной цели. Так или иначе, я не позволю разрушать образец или вынимать его из куба. Когда у нас будет уран, мы изготовим несколько сферических экранов и будем нарабатывать ирренций. У вас с Гедимином и Иджесом два месяца на подготовку оборудования для выделения металла. И ещё… если я узнаю, что кто-то контактировал с ирренцием без защитного поля, он будет отстранён от работы. Это всем понятно?..

«В разное время делались разные предположения относительно критической массы основного изотопа ирренция, но на данный момент ни одно не подтвердилось экспериментально,» — прочитал Гедимин, пролистнув несколько абзацев. Кто бы ни составлял документацию для сарматов, он добавил туда много лишних слов. Насколько помнил сармат, это было обычным признаком местного «научного стиля» (что бы это ни значило). «Ничего, Константин подсчитает критическую массу. У него есть и смарт, и телекомп. Он умеет считать. Главное, чтобы потом ко мне не лез с насчитанным,» — фыркнул Гедимин про себя. В соседнем помещении лежал ирренций, и сармат уже представлял, как сделает стержни из спрессованной урано-ирренциевой пыли и подвергнет их жёсткому облучению, — и, возможно, тогда можно будет работать не с граммами, а с десятками килограммов металла. «С плутонием тоже получилось не сразу, но в конце концов процесс освоили,» — вспомнил Гедимин несколько фактов из истории физики. «Ирренций тоже будет освоен. Ещё бы Константин под руку не лез…»

21 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

«Со своей стороны, Гедимин, я могу пожелать вам только удачи. Ваше любопытство будет удовлетворено сполна. Но учтите: официальная позиция Калифорнийского университета — никакого ирренция у сарматов нет, а если есть — Лос-Аламос тут ни при чём…»

Гедимин растерянно мигнул и перечитал сообщение ещё раз. «Никогда не понимал мартышек,» — подумал он, закрывая почту и выключая смарт. Светодиод на стене пока горел красным, и прозрачная перегородка между секторами лаборатории не опускалась, — вокруг рабочего места Гедимина столпились патрульные в бронежилетах. Один из них выкладывал на стол тёмно-серые пластины, запакованные в жёсткий фрил. Они были невелики, но сармат держал каждую из них двумя руками, и Гедимин понимал, что весят они немало. Рядом стоял Константин, пересчитывал пластины и отмечал что-то на экране смарта.

— Вот и уран, — сказал Айрон, подходя к Гедимину вплотную; он и так держался поблизости, особенно сегодня, когда сарматов согнали с обычного места, но сейчас он чуть ли не прислонился к ремонтнику, и тот недовольно сощурился. — Нам не положена спецодежда для работы с ним?

— Этого мало? — Гедимин поддел пальцем складку на рукаве его белого комбинезона. Униформа работников станции — тесков и филков — выглядела практически одинаково, не считая размера, но кто-то не рассчитал пропорции — и на филках комбинезоны висели мешками. Гедимин снова подавил желание взять форму Айрона и подогнать под его ширину плеч — скорее всего, при стирке «доработанный» комбинезон просто сочли бы испорченным и выкинули.

— Разве не должно быть свинцовой прослойки? — спросил лаборант. — Эта одежда не защитит от гамма-излучения.

— Слой, который защитит, ты не поднимешь, — ответил Гедимин, поднимаясь со стула и подходя к прозрачной перегородке. Насколько он мог видеть, патрульные привезли довольно много урана — этим можно было обложить образец ирренция со всех сторон в десять слоёв. Гедимин едва заметно усмехнулся и размял пальцы — он давно не работал с урановыми пластинами и, хотя на ощупь этот малоактивный металл не отличался от любого другого, всё же сармат чувствовал странное волнение, когда брал его в руки.

…«Респиратор, шлем, перчатки, щупы, защитное поле…» — Гедимин неуклюже пошевелил рукой, просунутой под прозрачный купол, и чуть не смахнул на пол урановую заготовку. «Майкл был бы доволен. Вот она, техника безопасности…»

Лист с параметрами будущего экрана был прикреплён к верстаку снаружи поля; Гедимин скосил глаз на него и увидел чью-то тень за своим плечом. Пока он работал с урановыми заготовками, Линкен подошёл к нему и теперь стоял у верстака, пристально глядя на руки сармата.

— Это не взрывается, — буркнул Гедимин, недовольно щурясь. Линкен хмыкнул.

— Что ты всё о взрывах?.. Это обеднённый уран? Помню, у тебя было много этого добра. Делаешь колпак для светящейся пыли?

Гедимин молча кивнул и, отложив заготовку, потянулся за другой. Он не хотел оставлять обрезки и осколки — нужно было точно подогнать части друг под друга.

— Говоришь, уран внутри этой штуки превратится в ирренций? — не отставал Линкен. — И будет ирренциевая сердцевина в ирренциевой ёмкости?

— Да, так, — неохотно кивнул Гедимин. — Реагирует внутренний слой…

— Атомщик, а можешь сделать колпак-сферу? — понизил голос Линкен. — Круглый со всех сторон…

Гедимин положил на верстак заготовку и повернулся к взрывнику.

— Лиск, тебе жить надоело?

Линкен криво ухмыльнулся.

— Ирренция будет мало, верно? Двадцать грамм внутри, десять снаружи. Это же не критическая масса? Ты говорил — меньше ста грамм не взорвётся…

— Никто не знает, какая там критическая масса, — сузил глаза ремонтник. — Можно случайно… проверить.

— Датчики всякие есть, — пожал плечами взрывник. — Вас тут двое атомщиков. Вы что, не поймёте, когда пора разбирать?

Гедимин хмуро посмотрел на него, ненадолго задумался и нехотя кивнул.

— Ладно. Пусть будет сфера. Теперь иди займись делом.

…Последний внешний слой экрана был практически готов, и Гедимин собирал его, проверяя, как он будет лежать на гладкой поверхности, когда к столу быстрым шагом подошёл Константин. Остановившись над ремонтником, он шумно выдохнул сквозь респиратор и постучал пальцем по плечу сармата.

— Гедимин, что это ты собрал?

— Экран, — отозвался ремонтник, недовольно щурясь под маской. Судя по голосу Константина, что-то снова пошло не так.

Северянин взял с верстака листок с параметрами и с размаху прилепил его к защитному полю перед лицом Гедимина, так, что сармат от неожиданности вздрогнул и слегка подался назад.

— Ты это читал? Ты понял указания?

Ремонтник отвёл его руку в сторону.

— Не делай так. Я читал. Так, как у меня, — лучше.

Константин на секунду застыл на месте с листком в руке, и Гедимин потянулся за следующей заготовкой, но его крепко схватили за плечо.

— Лучше? И ты в состоянии это обосновать? Вместо плотно прилегающего куба — здоровенная сфера? Это — лучше?

— Излучение распространяется во все стороны равномерно, — если бы вторая рука Гедимина не была под защитным полем, он избавился бы от хватки Константина, а так пришлось терпеть и досадливо щуриться на почти готовый урановый экран. — Нет смысла делать куб.

— Великолепно, — пробормотал Константин с плохо скрываемой досадой. — А что насчёт размеров?

— Больше поверхность — больше выход, — пожал плечами Гедимин. — Откачать из сферы воздух — не будет рассеяния. Хотя оно и так пренебрежимо мало. Но если так мешает — пусть будет вакуум.

Константин тяжело вздохнул и выпустил плечо ремонтника.

— Надеюсь, твои опыты не закончатся полным разрушением лаборатории. Продолжай работу.

22 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сфера медленно опустилась на опору, и зелёные вспышки в нижней части защитного поля погасли окончательно. Гедимин разжал «кисть» манипулятора и некоторое время следил за неподвижным шарообразным экраном, прикрывавшим образец ирренция — и за тонкими волнистыми линиями красноватого свечения на полупрозрачном куполе. Они были немного ярче обычного и формировались в виде концентрических кругов, в основном вокруг манипулятора; чем дальше от него, тем линии становились тоньше.

Убедившись, что сфера держится надёжно, Гедимин перевёл все захваты в верхнее положение, вынул руки из жёстких перчаток и потянулся к щитку управления — нужно было прикрыть манипулятор защитным полем. Хольгер тронул его за плечо, и сармат остановился.

— Датчики, — напомнил химик, показывая несколько миниатюрных «жучков». — Есть смысл поставить их на экран.

— Температура и давление? — Гедимин озадаченно мигнул. — Полезнее был бы радиометр. Внутри всё равно вакуум.

Он уступил Хольгеру место у манипулятора и продолжил наблюдения за красноватыми линиями на защитном куполе. Когда механизм занял верхнее положение, они практически погасли — только приглядевшись, можно было рассмотреть тонкие, не толще микрона, «волоски» на внутренней части полусферы.

Хольгер сбросил датчик внутрь манипулятора и опустил его к сфере, дожидаясь, пока «жучок» докатится до «кисти» и будет захвачен и подготовлен к установке. Красные линии вспыхнули и стянулись к основанию автоматической руки. Гедимин мигнул.

— И ты это видишь? — спросил Хольгер, свободной рукой прикоснувшись к защитному куполу. — Странная реакция.

Он закрепил первый датчик и бросил в проводящий канал второй. Волнистые разводы на защитном поле не тускнели и не смещались. Манипулятор потянулся к дальней части уранового экрана — пятна пробежали по куполу вслед за ним и быстро погасли, оставшись только у основания «руки». Хольгер остановил поднятый манипулятор и высвободил свою кисть.

— Что-то не так? — насторожился Гедимин.

— Следи за вспышками, — сармат кивнул на купол. Ремонтник досадливо сощурился — кажется, он упустил подходящий момент для наблюдений. Красные линии уже практически погасли.

— Это не реакция на манипулятор, — сказал Хольгер, просовывая руку в перчатку. Линии медленно проявились на прежних местах.

— Там больше ничего нет, — сказал Гедимин. — Ты поставил датчики?

— Ещё два, — сармат опустил манипулятор; механическая «кисть» втянула в себя небольшой предмет и медленно потянулась к сфере.

— Закончишь — освободи для меня перчатку, — попросил ремонтник, наблюдая за перемещением красных вспышек.

Через пять минут Хольгер отошёл в сторону и встал рядом с защитным полем.

— Такое ощущение, что оно реагирует… на нас, — заметил он, проводя пальцем по подсвеченным участкам. Гедимин поместил руку в перчатку, но сдвигать манипулятор не стал, — но вспышки всё равно появились. «Что-то нагревается?» — он с подозрением посмотрел на механизм. «Но внутри вакуум, а сигма-излучение не усиливается от нагрева…»

— Конар и Рохас наблюдали нечто подобное, — вспомнил он.

Дверная створка тяжело загудела — в помещение заглянул Константин.

— Всё в порядке? — громко спросил он. — Сколько ещё времени вам нужно на установку экрана?

— Экран установлен, — отозвался Гедимин, убирая манипулятор из зоны воздействия сигма-лучей. — Мы выходим.

— Десять минут лишних, — Константин сердито постучал по экрану рации, где высвечивалось время. — Выходите!

Сарматы переглянулись.

— Мы проводим наблюдения за образцом, — напомнил Хольгер, выбираясь из хранилища. — Это занятие требует времени.

— Вам пора уже научиться рассчитывать сроки, — отозвался Константин. — Я сокращу ваше пребывание там на десять минут — сами решайте, когда именно откажетесь от наблюдений.

Сарматы снова переглянулись, и Хольгер изумлённо мигнул.

— Это нравится мне всё меньше и меньше, — тихо сказал он, когда им удалось отделиться от Константина и на минуту задержаться в коридоре. Гедимин молча кивнул.

23 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин задумчиво смотрел на исчёрканный лист скирлиновой бумаги; расчёт с каждой секундой выглядел всё более странно, и было похоже, что придётся полностью его переделывать. За левым плечом сармата что-то шевельнулось, но он не стал оборачиваться. Рядом с ним что-то брякнуло, и он повернулся к источнику звука и растерянно мигнул — на верстаке лежал бесформенный свёрток со свисающими во все стороны проводами, а рядом со свёртком — монитор устаревшей модели, по виду — извлечённый из груды ненужных деталей за пять центов. Константин стоял над всем этим и терпеливо ждал, когда Гедимин обратит на него внимание.

— Что это? — спросил сармат.

— Камеры, — Константин развернул непрозрачный скирлин и показал связку небольших настенных видеокамер, несколько мотков провода и пакет клемм и переключателей. — Спецзаказ. Сегодня займёшься ими. Возьмёшь Иджеса и Айрона, установишь камеры в хранилище и обеспечишь вывод на монитор над моим столом.

Иджес, услышав своё имя, подошёл и вынул из пучка одну камеру.

— Пятицентовая?

Гедимин невольно усмехнулся — оборудование показалось знакомым не только ему. Константин угрюмо посмотрел на сарматов и постучал пальцем по верстаку.

— Когда всё будет установлено, вы сможете наблюдать за образцом, не подставляясь под излучение. Тебе это должно быть интересно, Гедимин. Ты уже выбрал весь недельный лимит.

Сармат повертел в руках монитор — в принципе, это устройство было рабочим, как и «пятицентовые» камеры — и повернулся к Иджесу.

— Займись настройкой. Я в хранилище.

Механик без возражений кивнул, и Гедимин зашевелился, намереваясь встать со стула и взяться за работу, но Константин положил руку ему на плечо. Само по себе это не удержало бы сармата на месте — остановился он только от удивления.

— Никакого хранилища. Иджес, установка камер на тебе. Ты ещё не выбрал свой лимит. Он — да.

Сарматы озадаченно переглянулись.

— А, верно, лимит, — покивал Иджес. — Ладно, я пойду.

— Я не в ладах с электроникой, — недовольно сощурился Гедимин. — Кто будет делать монитор?

Вспомнив, какую удобную базу с выведенными наружу камерами обустроили сарматы однажды под крышей завода, он оглянулся на Хольгера и Линкена — но оба инженера были настолько заняты, что их часть лаборатории была отгорожена прозрачным барьером и слоем защитного поля поверх него.

— Хольгер занят, — перехватил его взгляд Константин. — Тогда Иджес будет делать всё — и камеры, и монитор. Мне нужна от вас работа, а не ваши мнения. Беритесь уже за дело!

Гедимин поднялся на ноги и в упор посмотрел на командира. Иджес досадливо фыркнул и потянул его за рукав.

— Эй, тихо! Вы чего⁈ Я поставлю камеры. Дело несложное. Вот, Айрон поможет…

— Почему я не могу работать? — спросил Гедимин. — Излучение не проходит сквозь защитное поле. Зачем было вводить лимиты на пребывание, если реальной опасности нет?

Константин вздохнул.

— Ты ещё не попробовал образец на зуб?

Гедимин мигнул.

— Что? Какой смысл…

— А то я тебя не знаю, — недобро сощурился командир. — Если никто из вас ещё не влез под купол и не пощупал, полизал и засунул себе в ухо все двадцать граммов ирренция — то только потому, что я за вами слежу! И намерен делать это впредь. Иджес, Айрон, приступайте к работе. Гедимин, делай что хочешь, только как можно дальше от образца. Всем всё понятно?

Резко развернувшись, он отошёл от рабочего места Гедимина. Ремонтник и механик озадаченно переглянулись.

— Что-то с ним не то… — пробормотал Иджес, оглядываясь на командира. — Ну так что теперь? Если ты пойдёшь, он снова прибежит. А мне туда лезть… да уж, я бы без этого обошёлся.

— Я могу ставить камеры, — неожиданно подал голос Айрон, и оба сармата развернулись к нему. — У меня тоже есть лимит, и я его не расходовал. Я поставлю камеры внутри и сброшу вам провода.

— Ты раньше выполнял такую работу? — спросил Гедимин, пытаясь вспомнить, видел он лаборанта в хранилище или нет. Получалось, что филк не заходил туда с того дня, как привезли ирренций.

— Это несложно, — ответил Айрон.

— Хорошо, — кивнул ремонтник. — Сбросишь провода мне, я дотяну их до лаборатории. Купол не трогай.

— Ну вот, — облегчённо вздохнул Иджес. — А я посмотрю, что с монитором. Безо всякой дряни с убойными лучами. Осторожнее там, Айрон! Вы, филки, к излучению неиммунны…

Гедимин собирался вслед за Айроном выйти в коридор, когда заметил, что Константин встал из-за стола и уже почти нагнал их.

— Я постою в дверях, — сказал командир. — Посмотрю, чтобы все были там, где положено. Рано или поздно, Гедимин, камеру придётся цеплять к тебе. Не хотелось бы, но…

Он вздохнул.

— То, что ты делаешь, — глупо, — буркнул ремонтник. — И мешает работать.

— Мешает глупо сдохнуть, ты хотел сказать, — Константин ткнул его пальцем в грудь. — Существо, которое таскало нейтронный источник во внутреннем кармане, не должно рассуждать о технике безопасности. У меня таких ожогов нет. А ты не обзаведёшься новыми.

26 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Глайдер остановился у проходной, и сарматы, добравшись до поста охраны, вынужденно замолчали — даже Иджес перестал бубнить себе под нос. Пройдя сквозь считыватель, Гедимин быстрым шагом направился к ремонтным ангарам. Приятная тишина длилась недолго — через пару секунд Иджес догнал его.

— А подводные соревнования? Ты что, на день смены дат не полетишь в Порт-Радий?

Гедимин пожал плечами. Он уже слегка жалел, что не пошёл вчера на стадион, — Иджес не на шутку разволновался из-за этого и донимал его уже второй день.

— Я достаточно занимался соревнованиями, — буркнул он, угрюмо посмотрев на механика. — Хватит.

— Вот верно Кенен говорит — у тебя голова всегда в реакторе, — Иджес досадливо поморщился и сплюнул в урну. К ремонтному ангару уже подошёл Константин с ключами и оглядывался по сторонам, разыскивая лаборантов.

— Вечером кто-нибудь проверял датчики? — спросил Гедимин. Сарматы переглянулись, Линкен хмыкнул.

— Вчера была короткая смена, атомщик. Ты что, не заметил?

— С Энцелада не видно, — усмехнулся Иджес. — Я думаю, он пытался вернуться на станцию. Охрана не пустила.

Послышались смешки. Гедимин недовольно сощурился, но ворота уже открывались — и он, не вступая в споры, оттеснил Линкена от двери и первым вошёл в коридор. Сейчас, после ночного дождя, при быстром снижении температуры воздуха над Ураниум-Сити, прохлада внутри уже не казалась такой приятной и долгожданной — но до необходимости в отопительной системе было ещё далеко. «Через месяц надо будет проверить пластины и кабеля,» — напомнил себе сармат, спускаясь на нижний этаж. Освещение загоралось по ходу следования и заметно притухало, когда работники проходили мимо, — нескольких неярких светодиодов было достаточно для неиспользуемых помещений.

— Константин, сколько ещё мы будем любоваться на ирренций? — спросил Хольгер, подходя к рабочему месту. Гедимин заметил, что оно на удивление пустое — никаких недоделанных опытов, реакций, оставленных на ночь, и приклеенных к столу пометок «на завтра».

— Я предлагаю провести опыты с омикрон- и сигма-лучами, — продолжил химик, отходя от своего пустого стола к рабочему телекомпу Константина. — Герберт Конар описал множество таких экспериментов. Было бы интересно повторить их с различными материалами.

— Я нашёл патент на сигма-сканер, — сообщил Гедимин, подбирая с верстака «Ириду» (пока ещё не свой выпуск — котлован для будущего завода только начали копать в четырёхста метрах от атомной станции — но вполне рабочий образец). Хольгер оживился и повернулся к нему с радостным свечением в глазах.

— И сможешь воспроизвести?

— Сложным не выглядит, — отозвался ремонтник. — Но надо будет опробовать…

— Heta! — Константин резко вскинул руку, и сарматы замолчали. — Хватит разговоров. Ни один опыт не будет начат, пока у нас не появится свой образец ирренция. Когда будет очевидно, что мы можем его синтезировать, — я отдам вам эти полтора грамма, и делайте с ними, что хотите… в пределах техники безопасности.

Гедимин мигнул.

— Как использование сигма-лучей повредит образцу? Он всё равно их испускает, используем мы их или нет.

Константин смерил его долгим задумчивым взглядом и махнул рукой.

— Каждый раз одно и то же… Hasu! Это ещё что⁈

Он смотрел на монитор над столом, и Гедимин, проследив за его взглядом, вздрогнул всем телом и шагнул вперёд. Изображение с камер, установленных в хранилище ирренция, было очень чётким, несмотря на прикрывающие образец защитные поля, — и на нём была вздувшаяся, перекошенная урановая сфера с разошедшимися швами. Хольгер протолкнулся к монитору, тычком в клавиши вывел на середину экрана показатели температуры и давления и выдохнул:

— Sulu!

Поверхность сферы нагрелась до ста сорока градусов по Фаренгейту, и что-то распирало её изнутри, — давление уже подходило к атмосферному. Константин повернулся к Гедимину; его глаза потемнели и сузились.

— Ф-физик! — он сжал пальцы в кулак, как будто хотел нанести удар, но с трудом удержался.

— Это не реакция, — буркнул ремонтник, глядя на защитный купол. При малейшем намёке на выброс омикрон-излучения он должен был гореть зелёным огнём — но блики на полупрозрачной поверхности были узкими и тусклыми. Слегка фонили разошедшиеся швы, но о цепной реакции не могло быть и речи.

— Тогда что⁈ — выкрикнул Константин, глядя на него потемневшими от злости глазами, и сармату стало не по себе.

— Внутри газ, — Хольгер метнулся к своему столу, подбирая щупы и колбы. — Надо взять пробы из-под купола. Что это может быть? Гелий?

— Всё что угодно, — отозвался Гедимин, крепко придерживая Константина за плечо. — Мы пойдём в хранилище. А ты будешь тут. Хочешь быть там — держи рот закрытым. Понятно?

Командир дёрнулся, хватая ртом воздух, но к Гедимину подошёл Линкен и одобрительно кивнул.

— Идём. Уверен, что там сейчас не бомба?

— Сам посмотри — не светится, — буркнул ремонтник, разжимая пальцы. — Какой-то газ. Может, гелий, от альфа-распада. Герберт ни о чём таком не писал. Хольгер, анализатор не забудь.

…Хольгер ещё не успел взять пробу, как в хранилище собрались все сарматы, кто только был в лаборатории; Гедимин встал между ними и химиком и очень старался не заглядывать через его плечо ни в пробирку (всё равно газ оказался бесцветным), ни в анализатор. Он вспоминал тихое шипение из-под защитного поля, раздавшееся, едва захват приподнял часть урановой сферы, — внутри неё скопилось много вещества, и наружу оно вырвалось под большим давлением. Сейчас, при налаженном оттоке через щели в сфере, датчики уже не показывали, что её вот-вот порвёт изнутри, и уран постепенно остывал. Зелёное свечение на внутреннем куполе было умеренным, немного ярче, чем при открытом образце, — синтез был успешно запущен и продолжался, несмотря на нарушение герметичности экрана.

Хольгер бережно закрепил закрытую пробирку в креплении на поясе и повернулся к сарматам.

— Озон, — сказал он и сам растерянно хмыкнул. — Кислородно-озоновая смесь. Под облучением слегка доокислила внутренний слой урана. Это и вызвало нагрев. Действительно, никаких цепных реакций.

Гедимин изумлённо мигнул.

— Озон? Кислород? Откуда в герметичном куполе… — он оборвал фразу, вспомнив о химическом составе сферы, и мигнул ещё раз. — Выделение из окиси?

— Надо полагать, — кивнул Хольгер. — Совершенно обычный стабильный кислород-шестнадцать. Конар ничего не писал об этом?

Гедимин покачал головой.

— Я бы запомнил. В документации этого тоже не было. Значит, кислород… Надо поставить газоотводы. Не уверен, что это вещество там нужно.

Между ним и Хольгером протиснулся Константин с дозиметром в руках. Смерив ремонтника хмурым взглядом, он поднёс прибор сначала к пробирке с озоном, потом к анализатору и, подождав немного, неохотно спрятал его в карман.

— Что вы собираетесь делать? — угрюмо спросил он.

— Изучать это явление, — слегка удивился Хольгер. — Не думаю, что кислород — продукт распада. Гедимин скажет точнее, но — кажется, это необычно для урана… и для ирренция тоже, тем более — в таком количестве. Я бы сказал — это продукт синтеза. Ирренций синтезируется из урана… более тяжёлое ядро из двух лёгких, так?

Гедимин мигнул.

— Надо посчитать, что получается, — сказал он, нащупывая в кармане ежедневник или хотя бы листок от него. — Но не так просто — одно из двух…

— Так или иначе, остаётся много лишнего кислорода, — едва заметно усмехнулся Хольгер. — И он под облучением доокисляется до озона. В этом процессе ничего сложного нет. Но — я думаю, он может повредить урановый экран. Ты предлагаешь поставить газоотвод? Он не пострадает от излучения?

— Стеклянная трубка? Не вижу причин, — отозвался ремонтник. — У тебя есть такие в запасе?

— Было несколько, — ненадолго задумался Хольгер. — Пойдём, покажу. Сам поставишь? Что у тебя с лимитом?

— В ядерный могильник все лимиты, — буркнул сармат. — Надо приподнять купол. Айрона я туда не пущу.

За спиной он слышал недовольный голос Константина, выгоняющего сарматов из хранилища, гул закрывающейся двери и писк сработавшего замка. Гедимин нащупал на поясе жёсткое крепление, чуть более толстое, чем остальные, — недавно скопированный ключ от комнаты с ирренцием был спрятан внутри, и сармат уже испытал его в деле. Он думал о том, как приподнять купол и не подвергнуться облучению, и о том, кого из инженеров поставить у двери, чтобы Константин не влез под руку. «Надо поставить газовый датчик на отвод,» — мелькнуло в голове, когда он остановился у лабораторного стола Хольгера. «Подсчитать выход кислорода. Возможно, пойму, как получается ирренций. Откуда он берёт лишнюю массу и заряд. Интересное вещество…»

27 августа 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Массивная дверь приоткрылась на два метра, и створки замерли. Гедимин жестом позвал Хольгера внутрь и сам первым перешагнул порог. В хранилище ирренция всегда горел свет — так были лучше видны показания датчиков — но белесое освещение не помешало бы разглядеть зелёные вспышки на поле Сивертсена. Их не было — урановый экран больше не распирало изнутри, лишний кислород, не дожидаясь доокисления, стравливался по стеклянным трубкам наружу, во внешнюю часть защитного купола. Хольгер держал в руках колбу, совмещённую с небольшим насосом, и ждал, когда Гедимин приоткроет устье во внешнем своде.

— Думаешь, этот газ требует изучения? — спросил ремонтник, глядя на датчики под куполом. Кислород выделялся непрерывно, равномерно просачиваясь наружу.

— Никогда не помешает немного лишней информации, — едва заметно усмехнулся Хольгер. — Ты написал в Лос-Аламос?

Гедимин кивнул.

— Завтра-послезавтра должен прийти ответ. Интересно… У них не было герметичных экранов. Возможно, они заметили что-то раньше.

— Не переживай, — Хольгер мельком взглянул ему в глаза и усмехнулся. — Считай это экспериментом. Мы кое-что узнали в итоге, не правда ли?

Гедимин, задумавшись на секунду, кивнул.

— Я подсчитал кое-что вечером, но надо проверить. Посмотришь, где я мог ошибиться?

Он сел к верстаку и достал из кармана свёрнутый листок скирлиновой бумаги. Хольгер ненадолго отошёл к столу, оставил там колбу с пробой кислорода и пристроился рядом с Гедимином. Краем глаза ремонтник видел, как к ёмкости с газом подходит Константин и прикладывает к ней дозиметр, а потом хмуро смотрит на сарматов у верстака; но в этот раз командир промолчал, и Гедимин тут же забыл о нём.

— Газ проходил по отводам ровно сутки, и вот итоговое количество вещества, — он указал на одно из чисел на листке. — А вот столько примерно ирренция должно нарабатываться за сутки. Здесь интервал — тяжело подсчитать точно.

— И что выходит? — Хольгер придвинулся ближе.

— Вот первая реакция, — Гедимин показал схематичный рисунок с подписанными рядом числами. — Омикрон-квант… что-то делает с двумя ядрами атомов урана. Я пока не понимаю, что, но они объединяются. Вот остаётся ядро ирренция. А это осколок деления.

— Похоже на изотоп рутения, — заметил химик. — Довольно крупный осколок. Он остаётся внутри сферы?

— Нет, — качнул головой ремонтник. — Вот третье ядро атома урана. И ещё один омикрон-квант. Осколок сливается с ядром и… дорастает. Нужны ещё протоны — два протона. Я не понимаю, как он это делает, но получается именно так. И вот остаётся кислород от трёх молекул двуокиси. Он окисляет ирренций. А лишнее просачивается наружу. Металл уже рыхлый из-за омикрон-излучения. Достаточно пор, чтобы выпустить кислород. Но это всё просто. Я не понимаю только, откуда берутся протоны.

— И нейтроны, — дополнил Хольгер, покосившись на числа на схематичном рисунке. — Эти омикрон-кванты действительно необычны, если могут брать вещество из ниоткуда. И даже если просто трансформируют подвернувшиеся электроны. Откуда-то нужно взять очень много частиц. Может, поэтому накопление идёт так медленно?

Гедимин задумчиво посмотрел на него и перевёл взгляд на листок. На обратной стороне были ещё две схемы, прорисованные неуверенно и местами исчирканные.

— Никто не пробовал синтезировать ирренций из более тяжёлых металлов. Я посчитал — лучше всего подходит нептуний. Нет недостатка в частицах, нет ничего лишнего. Я бы провёл эксперимент с нептунием.

Хольгер хотел что-то сказать, но громкий смешок заставил его замолчать и сердито сощуриться. К сарматам незаметно подошёл Константин; теперь он разглядывал записи Гедимина и широко ухмылялся.

— Эксперимент с нептунием? А Марс тебе не вернуть? — он взял листок с верстака и повертел в руке. — Даже Лос-Аламос не может позволить себе такие опыты. Очень интересные расчёты, Гедимин, и любопытные выводы. Непонятно одно — почему ты не считал на смарте, который у тебя есть, и зачем было так пренебрегать техникой безопасности.

Гедимин отобрал у него листок и, небрежно скомкав, сунул в карман.

— Займись делом, — посоветовал он командиру. — Ты нам мешаешь.

Константин хмыкнул.

— Я проверю твои расчёты, — пообещал он. — Нам всем сильно повезло, что тебе негде взять нептуний. Иначе я бы не поручился за дальнейшее существование нашей базы. Ты не хочешь отдать мне незаконно полученный ключ?

Гедимин хмуро посмотрел на него и качнул головой.

— Попробуй отнять.

Командир пожал плечами.

— Надеюсь, Хольгер окажется умнее, и после твоей мучительной смерти у нас останется хотя бы один сармат, разбирающийся в ядерной физике. Понять не могу, куда девается весь твой ум, когда речь заходит о радиоактивных веществах…

Тяжело вздохнув, он отошёл в свой угол лаборатории. Гедимин достал из кармана смятый листок и аккуратно разгладил его.

— Ещё я думал о плутонии, — продолжил он вполголоса, и Хольгер повернулся к нему и склонился над схемой. — Останется пара протонов, но это ничего — просто получится альфа-частица. Не знаю, что проще достать, — нептуний или плутоний. Плутоний у меня был, нептуний — нет.

— Напиши Конару, — посоветовал Хольгер. — Хорошо, что вы с ним работаете вместе. У него доступ к хорошему оборудованию. Пусть проверит версии с плутонием и нептунием.

— Сделал, — отозвался Гедимин. — Надеюсь, его ответ пропустят.

Он поднял листок и задумчиво посмотрел на него. Он был доволен новой информацией — и всё-таки ему было очень досадно. «Только расчёты,» — он сердито сощурился. «Цифры на бумаге. Это ничто. Нужен эксперимент. Я получал плутоний для РИТЭГов. Не думаю, что с нептунием намного труднее.»