Часть 26 15.04.39 — 29.09.39. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

15 апреля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Сложнее всего было настроить пульсацию. То, что приводило в ужас Иджеса и заставляло остальных сарматов держаться подальше от временной мастерской — нанесение окиси ирренция на излучающую поверхность — Гедимин после долгих тренировок уже мог бы выполнять на ощупь, не открывая глаз, и заняло это, со всеми прикидками, разметкой и замерами, всего полчаса. Но вот тонкая настройка четырёх «арктусов», направляющих излучение и рассеивающих его при необходимости, и выведение управляющего механизма на главный монитор…

Наматывая на руку очередной проводок, Гедимин угрюмо думал, что надо было сделать под них специальный держатель. Схема, в которую он заглядывал время от времени и уже практически запомнил наизусть, с первого взгляда была несложной. Теперь, на третьем часу работы, сармат не был уверен, что когда-нибудь из проводов выпутается.

Над дверью зажёгся красный светодиод.

— Гедимин, ты там ещё жив? — озабоченно спросил Хольгер по громкой связи. Зайти он не мог — дверь хранилища блокировалась автоматически, а у Гедимина были заняты руки.

— Что там? — спросил ремонтник, закрепляя и плотно укладывая очередной провод.

— Плутоний готов к работе, — ответил Хольгер, облегчённо вздохнув. — Двадцать два килограмма в «красном отсеке». Я освободил отсек, только Амос ещё там — смотрит за химреактором.

— Ладно, — отозвался Гедимин. — Я сегодня останусь тут.

— Через полчаса обед, — напомнил химик. — Если откроешь дверь — принесу сюда. Вода у тебя есть?

Гедимин покосился на полупустую канистру с подсоленной жидкостью. С тех пор, как из хранилища убрали весь плутоний, тут стало можно работать, не задыхаясь от жары, но сварка всё-таки прогревала помещение, а горячий металл, не говоря уже о рилкаре, остывал медленно…

— Принеси ещё, — он закрепил два одноцветных провода. — Дверь открою.

Из хранилища он выбрался три часа спустя, когда излучатель был практически готов, и тут же, за дверью, услышал протяжный гудок смарта — какое-то послание, не сумевшее пробиться сквозь свинцовые стены, наконец пришло на почту. Иджес, выглянувший в это время из нового отсека, вздрогнул.

— Ты куда? — опасливо спросил он, глядя на руки Гедимина, прикрытые защитным полем. На самом деле необходимости в этом не было — сармат «отмылся» на месте, да и никогда не имел привычки с ног до головы измазываться в радиоактивных материалах. Гедимин указал наверх, и Иджес обрадованно закивал и снова нырнул в приоткрытый отсек.

— Как-то надо назвать это помещение, — задумчиво сказал Хольгер спустя полчаса, когда вместе с ремонтником зашёл посмотреть, как движется работа, и предложить Иджесу помощь. — Второй реакторный?

Гедимин пожал плечами. Он разглядывал корпус будущего реактора — рилкаровую ёмкость с тридцатисантиметровыми стенками. Её пришлось собирать по частям — оборудование, чтобы сделать цельную отливку, заняло бы пол-ангара и отняло бы не менее двух месяцев только на постройку. Иджес не торопился, проваривал швы медленно и тщательно; Гедимин, проведя голой ладонью по уже остывшему корпусу, нащупывал их с трудом, только свежий шов ещё светился красным из глубины полупрозрачного стеклянистого вещества.

— Как на корабле, — усмехнулся Иджес, поймав взгляд ремонтника. — Снова его вспоминал. Как думаешь, эта штука — взлетит?

— Она не для этого, — отозвался Гедимин, пробираясь мимо элементов системы охлаждения к теплообменнику. Им он занимался сам, Иджес только отодвигал конструкцию в сторону, если она ему мешала, или перетаскивал её обратно, когда место для работы нужно было Гедимину.

— Что, опять тащить? — механик, заметив передвижения сармата, кивнул на электрокран. Этот механизм в отсеке поставили сразу же, в первые дни работы, хотя Гедимин от растерянности порывался таскать конструкции вручную.

— Не надо, — Гедимин обошёл вокруг теплообменника. Эта конструкция занимала места больше, чем сам реактор, — при том, что сармат ужимал её, как мог.

— Хм… А если заработает — получится очень компактный агрегат, — заметил Хольгер, разглядывая выемки для охлаждающих элементов. — Практически карманный. Можно будет поставить на любой спрингер и синтезировать ирренций прямо в космосе. И тут же перерабатывать на боеголовки.

Гедимин хмуро покосился на него.

— Какие боеголовки?

— Те, о которых восьмой год мечтает Линкен, — Хольгер усмехнулся. — И, боюсь, не только он. Я уверен, что в Лос-Аламосе такое оружие уже разрабатывают. И что наше Ведомство тоже увозит ирренций не для красивой подсветки в ангарах.

— В Лос-Аламосе хотят сделать реактор, — угрюмо сказал Гедимин. — Я не слышал ни о каких бомбах.

— Ещё бы ты о них услышал! — химик сочувственно вздохнул и потянулся погладить его по плечу, но сармат оттолкнул его руку. — Вот насчёт реактора — большие сомнения. Как снимать с ирренция энергию распада?.. А вот взрываться он умеет. Бомбу проще сделать, атомщик. Практически уверен, что её уже сделали.

…До окончания смены оставалось пятнадцать минут, когда Гедимин отложил почти готовый элемент системы охлаждения, снял ремонтную перчатку и вытер руки. С тех пор, как началась работа над реактором, Константин лично следил, чтобы сарматы на работе не задерживались, — он уже выглянул из лаборатории и пристально смотрел на Гедимина. Жестом показав ему, что скоро подойдёт, ремонтник свернул в «красный отсек».

Химический реактор уже остыл до безопасной температуры, и Амос перебрался в «чистую» лабораторию, но Гедимин искал не его. Он подошёл к вытянутому вдоль стены куполу защитного поля и прикоснулся к нему, уменьшая плотность. Теперь был виден прямоугольный бак, разделённый на ячейки и наполненный водой. Тонких ячеек, ограниченных рилкаровыми стенками и защитным полем, было ровно сто, шесть из них пустовали, на двух не было маркировок. Чан, сделанный из рилкара со свинцовой прослойкой, не пропускал свет, но зелёные и синеватые блики дрожали на его стенках и отражались от защитного поля. Он светился изнутри, и Гедимин три минуты стоял неподвижно, завороженно глядя на сияние. «Что бы там ни было, и что бы из этого ни сделали, — мне нравятся эти штуки,» — думал он.

… — Гедимин, посмотри сюда, — Хольгер протянул ему включённый смарт. — Тут упомянули Север…

«Разыскивается пассажирский глайдер, приписанный к Центру биологических исследований в Цкау», — прочитал сармат. «Рейс Цкау-Бейт-Маим не прибыл в положенное время в аэропорт. На борту, по последним данным, находилось восемь сотрудников Центра и двое членов экипажа. Поиски продолжаются.»

— Центр биоисследований… Видимо, построили, когда связь с Атлантисом прервалась, — пробормотал сармат, возвращая устройство Хольгеру. — Кронион о таком не писал.

От Крониона известий не было давно, Гедимин уже привык о нём не думать, но сейчас на рёбра снова лёг невидимый давящий обруч, и сармат прикрыл глаза, вспоминая холодное свечение из-под воды. Обычно это успокаивало.

— От Конара есть известия? — осторожно спросил Хольгер. — Может быть…

Гедимин качнул головой.

— Ничего. Уже два месяца. Надеюсь, жив и не в тюрьме.


19 апреля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— И всё? — Гедимин взглянул на список из четырёх имён, криво нацарапанных на обрывке листка, и сузил глаза. Кенен, стерев с лица улыбку, сердито фыркнул.

— Четыре из восьми! С закрытой территории! Атомщик, ты хоть представляешь, чего это стоило⁈

— Ты обещал узнать все имена, — медленно проговорил Гедимин, пытаясь поймать его взгляд. — Узнать, жив Кронион или мёртв.

Кенен всплеснул руками.

— Я тебе что, глава разведки⁈ Вот всё, что удалось узнать. И ещё одно — на борту не было никаких мутантов. Только нормальные сарматы. Доволен?

— Мать твоя колба… — выдохнул Гедимин, скомкав бесполезный листок, и шагнул к Кенену. Учётчик проворно метнулся в сторону и длинным прыжком ушёл за угол. «А сразу сказать не мог,» — Гедимин остановился, посмотрел на скомканную бумагу в кулаке, расправил её и убрал в карман. «Отдам в информаторий. Пусть сделают объявление. Может, кто-то знал этих сарматов…»

Оттепель заливала город талой водой, с крыш, несмотря на все старания роботов-уборщиков, капало, с озера доносился грохот — где-то на юге лопался лёд. Купаться сарматы ещё отваживались, хотя на берегу уже выставили таблички с предупреждениями, но заплывы подводных кораблей временно прекратились. Линкен, вышедший на берег со своей подлодкой-«Драконом», сердито смотрел на лёд. Гедимин отошёл за кусты и сделал вид, что не заметил взрывника, — последнее время с ним было тяжело общаться.

Купание не заняло много времени, — втиснуться в трещину у берега, проплыть немного подо льдом, заметить, что пласт плывёт навстречу, с трудом оттолкнуть его, освобождая себе проход, и выбраться к береговым кустам, полотенцу и сухой одежде. Застёгивая комбинезон, сармат услышал гудок из кармана. Писем в последнее время не было, и он на секунду задержал дыхание, прежде чем открыть почту.

«Шестьдесят три дня! Коллега, я, кажется, превзошёл самого себя. Менее всего хотел, чтобы вы боялись или тревожились за меня, но выйти на связь никак не удавалось. Палки зелёного креста, к сожалению, утрачены (надеюсь, никто не достанет их из этой дыры и не облучится). Нас перехватили на шестом заезде — наверное, я совсем потерял бдительность. Зелёный крест бесконечно интересен, ваш друг не ошибается ни в одном из своих предположений (даже, скорее всего, насчёт крейсеров с той стороны). Надеюсь когда-нибудь поработать с макропроколами. К отчётам безопасников наше руководство прислушивается охотнее, чем к просьбам учёных, — не удивлюсь, если где-то уже создан отдел по изучению „прожига“. Что касается меня — я жив и на свободе, три недели домашнего ареста — досадно, но не смертельно, жаль, что запретили всю связь…»

«Скормить бы им те излучатели,» — Гедимин стиснул зубы. «Ладно, хоть его самого не тронули.»

«Здесь происходит много всего, коллега, но цензура не пропустит ни один из моих рассказов,» — продолжал Конар. «Жаль, что я отстал от жизни, — три межпланетные комиссии кряду не оставили времени ни на что. Вчера вечером я был ещё в Кларке. Ио, Амальтея и Энцелад, не считая Луны, — кажется, этой весной я отлетал трёхлетнюю норму. Мне нравится то, что там происходит, нравятся новые электростанции и ослабление страха перед ядерной энергией. Тут у нас говорят, что со дня на день границы сарматских территорий откроются; я жду этого с нетерпением. Вас очень не хватает в Лос-Аламосе — и, как мне кажется, я на „Полярной Звезде“ тоже был бы небесполезен.»

Гедимин медленно улыбнулся и провёл ладонью по корпусу смарта. «Мы все ждём. Надеюсь, Маркус не подведёт.»


02 мая 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Лиск! — Гедимин, не дождавшись ответа на звонок, заглянул в «чистую» лабораторию. Константин, оторвавшись от телекомпа, с удивлением посмотрел на пришельца.

— Что там?

— Где Линкен? — сармат осмотрелся по сторонам, но никого, кроме лаборантов, не увидел. Грузовая шахта была закрыта снаружи — этого никогда не делали, если наверху был кто-то из любителей по ней спускаться.

— В городе, — отозвался Константин. — Что у тебя? Если нужна помощь, я подойду.

— Помощь нужна… — протянул Гедимин, глядя на стойку с миниглайдами. Одного не хватало.

— Куда его унесло в рабочее время⁈

— Амос, ты слышал, что сказал Гедимин? — Константин жестом направил лаборанта к двери. — Иди и помоги ему. Линкена быстро не жди — у него учения.

Гедимин ошалело встряхнул головой — он ожидал многого, но не такой откровенной бессмыслицы.

— Учения⁈

— Прямой приказ Арбогаста, насколько я знаю, — Константин посмотрел на него и сочувственно хмыкнул. — Обучение патрульных боевым приёмам и прочей партизанщине. Линкен в этих делах специалист.

Гедимин мигнул.

— Сейчас — рабочая смена. Что, реактор уже не нужен? Нужны только солдаты?

— Атомщик, тихо, — Константин, с сожалением посмотрев на телекомп, поднялся с места и жестом позвал к себе лаборантов. — Показывай, что нужно делать. Вечером, если будет желание, обсудишь с Линкеном его приоритеты.

Сармат хотел что-то сказать, но до него дошла полная бессмысленность любых вопросов, и он махнул рукой и отпустил дверную створку.

— Ничего не надо. Работайте, — буркнул он, разворачиваясь от двери. «Не нравится мне всё это,» — думал он. «Значит, на Линкена больше рассчитывать нельзя…»

Взрывник вернулся через два часа. Гедимин из-за приоткрытой двери «нового реакторного» слышал лязг миниглайда, возвращаемого на стойку, быстрые шаги и писк сигнализации.

— Атомщик? — Линкен толкнул дверные створки и втиснулся между ними, не дожидаясь, когда сработает механизм. — Тут говорят, ты искал меня. Куда идти, что держать?

Гедимин покосился на него, на секунду оторвавшись от монитора, — показания термодатчиков были гораздо интереснее. «Работает,» — неохотно признал он. «Криво, но работает. Если только я не ошибся с максимальной температурой…»

— Испытывали систему охлаждения. Хотел позвать тебя на первый прогон, — хмуро сказал он.

Линкен мигнул.

— Уже готово? И как? Работает?

— Без тебя — хорошо работает, — фыркнул Иджес, выглядывая из-за корпуса реактора. Корпус был сделан из рилкара, но примесей в стеклянистой массе было так много, что она потеряла прозрачность и стала серебристо-серой.

Tza… — Линкен с недоумением посмотрел на него. — Быстро тут у вас всё выходит. Теперь дело за топливом?

— Это не топливо, — буркнул Гедимин. — Иди проверь мокрое хранилище… раз уж пришёл.

Линкен перевёл озадаченный взгляд на него.

— Я что-то испортил? — неуверенно спросил он. Гедимин молча показал в сторону хранилища, и взрывник, пожав плечами, вышел. Сарматы переглянулись.

— Он не атомщик, а тут делают не бомбу, — примиряюще сказал Хольгер. — Естественно, ему неинтересно. Скорее всего, эти их учения ежедневные и идут по расписанию, в одно и то же время. А в остальные часы он будет тут. Нетрудно запомнить, когда он уходит.

— Да хоть бы не возвращался, — буркнул Гедимин, отворачиваясь к монитору. — Повторный прогон. Готовы?


06 мая 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Смущает меня этот жидкий азот… — Константин в задумчивости потёр подбородок.

— Меня тоже, — отозвался Гедимин. — Но рилкар — прочное вещество. Конструкции хватит на пятьдесят лет.

Константин посмотрел ему в глаза и недоверчиво хмыкнул.

— Нечеловеческие сроки…

— Мы — сарматы, — Гедимин сузил глаза. — Эта штука должна работать.

— А сам реактор? Его хватит на пятьдесят лет? — спросил Константин.

Они стояли в «зелёном отсеке» — такое временное название этому помещению дал Гедимин, вспомнив о зелёном видимом свечении омикрон-лучей. Сейчас из источников омикрон-излучения там был только регулируемый излучатель-пульсатор, пока полностью экранированный. Его уже закрепили над корпусом реактора и зафиксировали в нижнем положении, но через несколько недель Гедимин собирался поднять его и загрузить в реактор реагирующие материалы. Пока шли бесконечные испытания, обсуждения и доработки.

— Корпус выдержит, как и большая часть труб, — сказал Гедимин. — Подвижные и облучаемые элементы будут заменяться. Стержни — каждые три месяца.

Константин рассеянно кивнул. Его, судя по направлению взгляда, уже беспокоил другой вопрос.

— Щит управления рядом с реактором? Выглядит опасно. Никак не вынести его в «красный отсек»?

— Бессмысленно, — этого вопроса Гедимин ждал (и даже слышал его, и не раз, от всех сарматов по очереди). — Для омикрона просвинцованная стена не помеха. Для сигмы — тем более. От остального прикроет поле.

— Я даже не про здоровье оператора, — покачал головой Константин. — Жить насильно не заставишь. Я спрашиваю о модуле управления. Выгорит же.

— Он всегда в поле. А сигма ему не навредит, — ответил Гедимин, но уже менее уверенно. «Хотя — кто её знает…» — промелькнуло в голове.

— Малоубедительно, — отозвался Константин. — По-моему, ты считаешь щит вспомогательным механизмом. А управлять реактором собираешься вручную. Так не пойдёт.

Гедимин сердито сощурился. Хольгер, оторвавшись от подсчётов на экране смарта, подошёл к ремонтнику и тронул его за плечо.

— Я тоже не считаю полевые генераторы достаточно надёжными, — сказал он. — И как разработчик, и как испытатель.

Гедимин мигнул.

— И чем ты предложишь блокировать омикрон?

— Констий, — коротко ответил химик, глядя сармату в глаза. Тот мигнул ещё раз.

— У тебя достаточно констия, чтобы…

— Зря я, что ли, собирал его? — Хольгер усмехнулся. — Констиевый барьер почти уже готов. Если у нас есть ещё месяц, я его доработаю и проверю. Или отдам для проверки тебе.

Константин посмотрел на сарматов и хмыкнул.

— Лучше было бы прикрыть констием мозг Гедимина. Модуль управления всегда можно заменить…

Ремонтник недовольно покосился на него.

— Со скафандром для Гедимина придётся подождать, — покачал головой Хольгер, и сармат увидел в его глазах весёлые красные искры. — Столько металла у меня нет. Но он как-нибудь выкрутится, я уверен. Итак, какие ещё у тебя замечания?


15 июня 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити — Порт-Радий

Гедимин отхлебнул из полулитрового контейнера и закашлялся — даже для сармата напиток был невыносимо горьким, и маслянистую горечь, расползшуюся по языку и нёбу, далеко не сразу удалось смыть. Он с сомнением посмотрел на остатки питья — выливать жжёнку не хотелось, ещё раз отплёвываться от невкусного вещества хотелось ещё меньше.

Из коридора донёсся кашель, звук смачного плевка и удара в дверную створку, — кто-то открыл дверь пинком, едва не выломав петли.

— Кенен, драная макака! Что это за дрянь⁈

«Начинается,» — Гедимин, допив жжёнку и на ходу заедая её Би-плазмой (вязкая масса хоть как-то впитывала горечь в себя), вышел в коридор. Линкен, ещё не успевший одеться, караулил под дверью Кенена; тот — и вполне разумно — даже не пытался высунуться наружу.

— Не вся органика одинаково полезна, — донеслось из комнаты Хольгера.

— Одевайся. Речь пропустишь, — напомнил Линкену Гедимин. — Маккензи никуда не денется.

Из-за двери послышалось хрюканье.

— Джед, ты настоящий друг, — проворчал Кенен. — Линкен, чего ты от меня хочешь? Чтобы я сделал полынь сладкой? У меня заказ от Арбогаста, у вас — плановые мероприятия. Мог бы не пить!

— Я и не собираюсь, — Линкен посмотрел на вскрытый контейнер и перехватил его за надорванный угол. — Выходи, теск. До вечера ты там не просидишь.

В комнате затихли. Гедимин настороженно посмотрел на взрывника — вроде бы оружия при нём не было, и спрятать в подштанниках гранату было бы затруднительно.

Из-за потолка донёсся обрывок знакомой мелодии — что-то похожее Гедимин когда-то слушал каждое одиннадцатое ноября. До слов не дошло — на связь вышел Оллер.

— Всем подняться в кинозал!..

— Чтоб тебя, — пробормотал Линкен, на секунду отвернувшись от двери. Никто, кроме Гедимина, уже не наблюдал за ним, да и тот, улучив момент, забрал из комнаты недостающую часть одежды и перевешивал на комбинезон крепления для инструментов. Дверь Кенена приоткрылась, учётчик попытался выскользнуть наружу, но не успел — Линкен схватил его за шиворот.

— Откроешь рот или так вылить? — он занёс над Кененом контейнер. Сармат затрепыхался, попытался пнуть взрывника под колено, но сам получил пинок и вжался в стену.

— Лиск! — рявкнул Гедимин. — Это лишнее.

Он хотел подойти, но бегущий по своим делам Константин и догоняющий его Бьорк загородили ему дорогу. Мутант буркнул что-то дружелюбное, командир «научников», приостановившись, тронул Гедимина за плечо.

— Ничего не будет твоему Кенену. Тут с минуты на минуту будут патрульные. Хочешь, чтобы тебя в кинозал погнали силой?

Патрульные уже были на пороге — сармат слышал из вестибюля тяжёлые шаги «Маршалла» и быстрый топот филков. Линкен, выругавшись вполголоса, опрокинул контейнер над Кененом — тот шарахнулся в сторону, насколько позволила эластичность ворота, и большая часть жидкости пролетела мимо, а меньшая — растеклась по комбинезону. Бросив пустую ёмкость в комнату учётчика, взрывник быстро пошёл к двери.

Кенен прошмыгнул в зал перед самым закрытием, когда свет уже погас, и сел на ближайшее свободное место. Он выглядел чуть более встрёпанным и хмурым, чем обычно, — впрочем, хмурился он с января, с тех пор, как вместо странной «мартышечьей» одежды надел обычный комбинезон.

— И зачем было до него докапываться? — сердито прошептал Гедимин, повернувшись к Линкену. Тот пожал плечами.

— Найдёшь же ты, за кого заступаться…

… — Ты что-нибудь понял из сегодняшней речи? — тихо спросил Хольгер у Гедимина.

— Я думал о реакторе, — отозвался тот. — Маркус что-то сказал про науку?

— «Наши научные центры нуждаются в бдительной охране едва ли не более, чем построенные на территориях заводы», — процитировал Кенен. — Теперь к вам приставят отдельный патруль в экзоскелетах.

Учётчик, воспользовавшись тем, что Линкен обогнал Гедимина и отвлёкся на разговор с Бьорком, пробился к ремонтнику и шёл с ним бок о бок, старательно улыбаясь.

— Тут и так везде патрули, — буркнул Гедимин. — Полезут к реактору — пожалеют.

Кенен укоризненно пощёлкал языком.

— Ну-ну-ну! Патрули защищают нас от диверсантов с материка. Вдруг кто-то захочет взорвать твою лабораторию? Кто её защитит? Линкен? Хех!

Взрывник, услышав своё имя, обернулся, и учётчик быстро нырнул за спину Гедимина.

— Вот макака, — покачал головой Линкен. — В твою лабораторию никто не сунется, атомщик. Даже близко не подойдёт.

…Подводный корабль Линкена был обёрнут чёрно-зелёной тканью с гербом Ураниум-Сити. Гедимин скользнул взглядом по свёртку — и задержал на нём внимание: под слоем скирлина просматривались незнакомые очертания. Корабль за полгода заметно изменил форму, стал широким и плоским, больше похожим на звездолёт, чем на подводную лодку.

— Дай взглянуть, — Гедимин протянул к нему руку. — Ты что-то доработал?

Взрывник, помедлив пару секунд, нехотя развернул скирлин; он смотрел в сторону и выглядел смущённым, но Гедимин, слегка удивившись, тут же об этом забыл. «Дракон» действительно был доработан и выглядел более чем странно, и единственное, что успокаивало Гедимина, — это отсутствие бластеров.

— Нитроускоритель? Зачем? — сармат поддел пластину обшивки. Линкен смахнул его руку, забрал корабль и завернул его в скирлин.

— Пригодится, — коротко ответил он.

— Кто дорабатывал? Ты сам? — Гедимин покосился на Иджеса. Механик, окружённый самками, ничего не слышал.

— Помогли, — отозвался Линкен и замолчал.

— Мог бы ко мне подойти, — ремонтник вспомнил форму корабля и задумчиво сощурился — что-то было не так.

— Ты в реакторе. Мне туда не пролезть, — буркнул взрывник, с шумом занимая место за штурвалом глайдера. — Эй, внизу! Мы летим или нет⁈

…На берегу озера прибавилось патрульных, но толкотни не стало меньше. Гедимин, спускаясь по склону, даже приостановился на полпути — внизу было слишком много сарматов, и хотя он без труда проложил бы себе путь, стоять там вплотную с десятками зрителей, как в набитом глайдере, ему не хотелось.

— Тут весь город, — пробормотал Зольт, покосившись на Гедимина и так же замедлив шаг. — Не считая приезжих. Останемся здесь?

— Не хочу оставлять Лиска без присмотра, — тихо ответил сармат. — У него опять что-то на уме.

— С этим вашим Лиском экзоскелет нужен, — покачал головой Зольт. — Он ещё никого из вас не убил?..

Большой, в рост сармата, монитор работал исправно, и едва корабли скрылись под водой, все сарматы развернулись к нему. Гедимин следил за выделенной полоской под номером двадцать семь — она двигалась быстро, но плавно, и даже слегка снизила скорость на подходе к лабиринту буйков. Двадцать восьмой корабль немного отстал, зато двадцать шестой шёл нос к носу, а двадцать пятый даже немного обгонял. «Бластеров нет, торпеды вынуты,» — напомнил себе Гедимин. «И корабль не твой.» Мысли не успокаивали — всё равно ему было не по себе.

— Когда твой реактор отработает сколько надо, у вас будут центнеры ирренция, — сказал Зольт, мельком посмотрев на монитор — он не был очень уж увлечённым болельщиком, хотя кого-то из пилотов поддерживал. — Уже придумали, что с ним будете делать?

Гедимин пожал плечами.

— Линкен мечтает о взрывах. А я попробовал бы…

С озера донёсся пронзительный свист. Гедимин взглянул на монитор и увидел, что двадцать седьмой корабль бесследно исчез. Растерянно мигнув, он повернулся к озеру, — над водой летело, посекундно ускоряясь, что-то яркое, размазанное от скорости. Айзек засвистел ещё громче.

— Двадцать седьмой, к берегу! — крикнула в рупор Шекеш. — Заплыв не засчитан!

— Ядро Сатурна! — Зольт странно хихикнул. — Этот полоумный что, поднял корабль в воздух⁈

Гедимин молча ткнул его двумя пальцами в плечо — не слишком сильно, но чувствительно.

Корабль уже достиг берега, и Линкен подставил руку. Выписав над ним четыре круга и сбавив скорость до безопасной, «подлодка» села.

— Двадцать седьмой! — рявкнула Шекеш. Линкен нехотя отвёл взгляд от «Дракона» и посмотрел на судейскую вышку.

— Я прошёл все буйки и пришёл первым! — крикнул он. — Где сказано, что нельзя взлетать?

— Это, мать твоя пробирка, подводные заплывы, а не полёты! — крикнула самка. — Для тебя нужно было повторить отдельно? Мы звали сюда только разумных существ, понимающих слова! Иди на стартовую, иначе выгоним и со стрельб!

«Торпед у него нет,» — Гедимин пристально смотрел на Линкена и покачивал на ладони обломок гранита, — добежать до взрывника он физически не успевал, но ещё мог сбить ему прицел. «Только лодочные. Не долетят. Или?..»

Видимо, патрульные думали о том же, — двое экзоскелетчиков уже спустились на берег и встали рядом с Линкеном. Он презрительно фыркнул на них и неторопливо пошёл на стартовую позицию. Патрульные не отставали.

… — Зачем было взлетать? — спросил Гедимин уже на берегу Атабаски. Сарматы, расстелив на посадочной платформе скирлиновые полотнища из запасов клонария, грелись на солнце, и ремонтник лениво чертил на подвернувшейся поверхности схему реакторной «ячейки» из семи стержней.

— Так быстрее, — отозвался Линкен. — Глупые правила!

Кенен хихикнул.

— Ты всех удивил, Лиск. Однажды тебя перестанут туда пускать.

— Я никого не тронул, — пожал плечами взрывник. — Гедимин подтвердит. Кто им виноват, что они не написали внятные правила?

Иджес толкнул Гедимина в плечо, и чертёж, почти уже завершённый, расплылся. Ремонтник удивлённо посмотрел на неожиданную помеху.

— Хватит реакторов, — проворчал Иджес. — Сегодня мы отдыхаем, ты забыл?

— А я что делаю? — Гедимин кивнул на озеро, сложенные на краю платформы комбинезоны и собственное плечо, блестящее от воды.

— Ты каждые пять минут смотришь на станцию, — сказал Иджес. Гедимин удивлённо мигнул.

— Отсюда её не вид… — он осёкся, сообразив, что действительно смотрит в сторону «Полярной Звезды» — вот только клонарий закрывает её, и даже градирни не видны.

— Вот именно, — буркнул механик. — Каждые пять минут. Дай тебе волю, ты с реактором срастёшься. Вживишь себе стержни под кожу и будешь светиться.

Линкен, молча наблюдавший за их вялым спором, перевернулся на живот и дотянулся до плеча Гедимина. Тот снова мигнул.

— Идём, — сказал взрывник, кивнув на здание аэропорта.

— Куда и зачем? — Гедимину не хотелось вставать.

— Надо поговорить.

Они оделись; насторожившийся ремонтник закрепил на плече генератор защитного поля и думал, не перевесить ли ремонтную перчатку на запястье, — хмурый взгляд Линкена ему не нравился. Они прошли мимо немногочисленных глайдеров, прилетевших из Порт-Радия и Эннадая и обогнули аэропорт с вывешенным над ним флагом Ураниум-Сити. Линкен не останавливался, пока не вошёл в лес. Когда стволы сосен частично закрыли очертания ближайших к опушке бараков, он огляделся по сторонам, удовлетворённо хмыкнул и повернулся к Гедимину.

— Хорошее место, атомщик. В самый раз для тренировки. Готов?

— Опять? — ремонтник сердито сощурился. — Надоело уже, Лиск.

— Надоело или нет — а ты размяк, — Линкен толкнул сармата в плечо. — Раньше ты был со мной почти на равных. Сейчас я тебя одним пальцем свалю. Ты когда в последний раз тренировался?

«А говорят, что я — зануда,» — Гедимин покосился на светлое небо за сосновыми ветками.

— Пора тебе самому себя развлекать, — буркнул он, снимая с предплечья «арктус». — Ладно, будь по-твоему. Торп из карманов вынь, заточки — тоже.

Линкен повесил на ветку гирлянду продолговатых предметов, туго обмотанную проводами, похлопал себя по карманам и ухмыльнулся.

— Заточки, говоришь? У повстанцев-то они будут. Не бойся, убивать не стану. Tza ta?

Он проворно шагнул вперёд. Кулак, летящий в скулу, Гедимин перехватил, но Линкен, не замедляя движений, развернулся вокруг оси и приложил сармата по рёбрам. «Вот нет бы помочь с реактором…» — выдохнул про себя Гедимин, отвешивая взрывнику пинок под колено и примеряясь для захвата. Долю секунды спустя сарматы покатились по земле, пытаясь придушить друг друга. От резкого тычка пальцем в горло Гедимин на мгновение опешил, и колено Линкена с хрустом вдавилось ему под грудину. Едва не взвыв от боли, сармат прижал локтем шею взрывника. Тот выпучил глаза и сжал пальцы на горле ремонтника. Придавленная грудина снова захрустела. «Да чтоб тебя…» — Гедимин не заметил, как его захват ослаб, и Линкен вырвался и вскочил — и тут же прыгнул двумя ногами ему на живот. Сармат захрипел, резко развернулся набок, сбрасывая взрывника, — тот ещё в прыжке ударил его в спину, в левое подрёберье. Второй удар пришёлся в бок. Линкен схватил Гедимина за плечи и рванул на себя, с силой прижимая его поясницу к земле. Сармат качнулся, запрокидываясь набок. От хлёсткого удара сбоку по шее у него потемнело в глазах — всего на долю секунды, но Линкен ударил снова и пинком в грудь опрокинул ремонтника навзничь. Тот попытался встать, но удар в живот отбросил его назад.

Ещё пять секунд — и столько же ударов под дых — спустя всё было кончено — Гедимин лежал на земле и пытался вдохнуть, Линкен сидел сверху, упираясь коленом в его солнечное сплетение, и вертел в пальцах заточку.

— Вот и всё, атомщик, — он провёл острым стержнем по кадыку сармата, слегка оцарапав кожу. — Что будешь делать теперь? Начертишь мне реактор?

«Псих!» — Гедимин не чувствовал бы ничего, кроме досады, если бы не выворачивающая наизнанку боль в солнечном сплетении и странная слабость во всём теле. Он хватал ртом воздух, но лёгкие почему-то не наполнялись.

— Слезь, — прохрипел он, сквозь наплывающую черноту глядя на Линкена и видя размытое пятно. Взрывник чуть подался назад и снова вдавил колено ему в живот.

— Даже так? Просишь пощады? — он презрительно фыркнул. — Попроси у повстанцев, порадуй макак своими стонами!

«Да думай ты что хочешь,» — Гедимин уже не видел его лица — только черноту с красными сполохами при каждом вдохе. «Дышать больно…»

Он в последний раз попытался вдохнуть — и остановился. В голове еле слышно зазвенело. Боль под рёбрами начала ослабевать. «А это несложно,» — сармат расслабил мышцы, чувствуя, как сердцебиение замедляется. Внутри, в верхней части живота, ещё что-то ныло, но звон в ушах становился всё громче, и боль отступала на второй план. Сверху испуганно вскрикнули.

— Эй, атомщик, ты чего⁈ — кто-то с силой прижал палец к его шее. Голова сармата безвольно мотнулась.

— Эй, не надо!

Давление на живот наконец пропало. Кто-то навалился Гедимину на грудь, ударил по рёбрам. Лёгкие судорожно трепыхнулись, пропуская воздух. Гедимин нехотя открыл глаза и вдохнул полной грудью.

— Живой? — Линкен осторожно похлопал его по плечу. — Давай дыши, атомщик. Не пугай меня так!

— Псих, — прохрипел Гедимин, приподнимаясь на руках и отползая к ближайшему дереву. При движении живот заболел снова. Сармат ощупал нижние рёбра, грудину, — резкой боли не было, но во всём теле чувствовалась неприятная слабость.

— У тебя пресс в четыре пальца, — Линкен с досадой хлопнул ладонью по земле. — А пробивается тычком. Тошно смотреть, как ты машешь руками. Шматок Би-плазмы — и тот быстрее! Тебе нужно тренироваться каждый день, атомщик. Убьют, и реактор не поможет.

— Реакторы… вообще не для этого, — вяло отозвался Гедимин, глядя на свою руку. Живот уже не болел — если сармат не пытался шевелиться — но слабость нарастала, и пальцы дрожали всё сильнее.

— Позор, — Линкен тяжело вздохнул и поднялся на ноги. — От тебя сегодня мало проку. Выходи к озеру, как отдышишься.

Гедимин посмотрел на его удаляющуюся спину и прикрыл глаза. Что-то было не так — какая-то серьёзная поломка в его теле, но тела чинить он не умел. «Надо отдохнуть,» — он откинулся на ствол дерева и прижался к нему затылком. «Минут десять-пятнадцать…»

Шагов он не услышал — сарматы ступали тихо, и он не замечал их, пока они не заговорили.

— Остался сидеть под деревом? Полчаса назад? — Иджес говорил быстро и взволнованно. — Лиск, ты дебил! Он хотя бы дышал?

— Я что, мог бросить его мёртвым? — огрызнулся Линкен. — Он дышал и говорил. Может, ушёл к самкам, на песчаные обрывы?

«Полчаса?» — Гедимин удивлённо мигнул, попытался встать, но не смог — тело не слушалось. Оно как будто растекалось комком Би-плазмы, и при каждой попытке шевельнуться сердце начинало биться быстро и громко.

— Эй! — Линкен обошёл дерево и остановился перед сидящим сарматом. — Вот ты где…

Has— su, — выдохнул Иджес, опускаясь рядом с Гедимином и хватая его за безвольно свисающую руку. — Эй, атомщик… Да он не может встать!

— Не может⁈ — Линкен склонился над ним, встряхнул его за плечо. Гедимин стиснул зубы — голова, мотнувшись, ударилась о ствол. Линкен вполголоса выругался.

— Что не так? Внутри больно? — он притронулся к нижним рёбрам ремонтника. Тот хотел оттолкнуть его, но рука не послушалась.

— Доигрался, псих с динамитом⁈ — Иджес с присвистом втянул воздух. — Бегом в медчасть!

…Дышать уже было не больно, но шевелиться не хотелось. Гедимин лежал на спине, разглядывая потолок и слушая тихий свист и хлюпанье дренажной системы. Он знал, что дренажные трубки торчат из его бока, и что их уберут ещё до того, как в нижнюю часть тела вернётся чувствительность, временно отсечённая разрядом станнера. А через день или два регенерация закроет раны, и швы начнут нестерпимо зудеть. Ещё пара шрамов на животе…

Дверные створки заскрежетали в очередной раз — ещё кто-то пришёл в медчасть и остановился на пороге. В этот раз скрежет был громче и продолжительнее — то ли пришли двое, то ли кто-то с трудом уместился в дверном проёме. «Опять все двери разболтались,» — с досадой подумал Гедимин. «Смогу встать — займусь ремонтом.»

— По делу или так? — отрывисто спросил недовольный сармат-медик у пришедших.

— Меня только что вызвали, — услышал Гедимин голос Константина. — Я — командир научного центра. Могу я узнать, что с моим сотрудником?

— А, ещё один, — пробормотал медик. — Будешь уходить — забери всех остальных сотрудников. К больному я их не пущу. Хватит уже, пообщались. Ему лежать тут две недели минимум.

Гедимин услышал свистящий вздох и недовольный шёпот. «Они что, все тут?» — он хотел поднять голову и посмотреть, кто из сарматов остался в приёмном покое, но помешал фиксатор поперёк груди.

— Две недели? Никак нельзя ускорить процесс? — судя по голосу, Константин был растерян и сердит. — У нас горит проект, больше никто с ним не справится.

— Об этом надо было думать до того, как избивать его до разрывов кишечника, — ровным голосом ответил медик.

— Я не знал, что так выйдет, — пробормотал Линкен. — Можно подойти к нему?

— Незачем, — отозвался медик. — Подойдёшь через неделю. Но я бы на его месте с тобой не общался.

— Лиск, выйди, — сердито сказал Константин. — Всё, что ты мог сказать, мы уже слышали. Что делать с реактором? Кто-то, кроме Гедимина, способен собрать стержни по его схеме?

Повисла тишина, только сармат-медик ехидно хмыкнул и, оставив сарматов на пороге приёмного покоя, подошёл к Гедимину.

— Тебе ещё повезло, теск. Мог бы вовсе истечь кровью, — он посмотрел на дренаж, довольно кивнул и сменил одну из ампул в дозаторе. — Завтра, если не мутируешь, подстегнём регенерацию. Дней через семь посмотрим — возможно, выйдешь отсюда досрочно. Что там у вас за проект?

— Да так, — неохотно сказал Гедимин. Думать о брошенном на произвол судьбы реакторе было очень тяжело. «Не справятся,» — он стиснул зубы и отвернулся к окну. «И лучше бы не трогали.»

— Скажи им, чтобы ни к чему не прикасались, — прошептал он. — Целее будет. Выйду — доделаю.


25 июня 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимин толкнул дверные створки в стороны, развёл их до упора, утопив в стене, и шагнул в сторону, отпуская их. Они выехали из пазов с тихим свистом и так же тихо столкнулись.

— В Ураниуме что, больше нет ремонтных баз? — спросил сармат, недовольно щурясь на медика.

— Никогда не проверял, — отозвался тот. — Заявки на плановый ремонт уходят раз в полгода. А что и как должно работать… Ну как, не устал? Иди в душ. Ещё раз посмотрю, что у тебя внутри, и если всё нормально — позову твоих приятелей.

— Они здесь? — удивился Гедимин.

— С утра бродят под окнами, — кивнул медик. — Видимо, заняться нечем. Хотя бы амбал-мутант в этот раз не с ними…

«Бьорк обычно ко мне не ходит,» — удивление сармата усилилось. «А, это он не ко мне. Он с Константином. А Константин переживает из-за реактора. Определённо, Ведомство уже на связи…»

«Лифэн» ждал его за углом, там, где раньше была общественная душевая, а сейчас — ровная площадка, на которой иногда стояли глайдеры, а иногда собирались патрульные. Хольгер стоял у машины, Линкен сидел за штурвалом. Увидев их, Гедимин хмыкнул.

— Странно, что Бьорка нет…

— Там все ходят вокруг твоего реактора, — махнул рукой Иджес — единственный, кого пустили в госпиталь, и то неохотно. — Константин прислал всех за тобой. Очень уж невовремя ты… А, при чём тут ты⁈ Этот псих…

«Плохо, когда только у тебя прямые руки,» — думал Гедимин, занимая место в глайдере. Хольгер крепко сжал его руку; Линкен оглянулся через плечо и тут же отвёл взгляд. Гедимин успел заметить, как потемнели его глаза, из белесых став серыми.

— С Конаром не связывался? — спросил он у Хольгера. Тот смутился.

— Поговорили немного о сигма-излучении. Цензура, всё-таки, чудовищно мешает!

Гедимин кивнул.

— Когда откроют территории, будет легче.

…«Скафандр» из защитного поля для него сооружали вдвоём Хольгер и Константин — самому Гедимину это не доверили. Химик настроил систему воздухообмена и придирчиво проверял звукопроницаемость, пока уже сам сармат не начал недовольно щуриться — никакой необходимости в том, чтобы что-то слышать во время работы, он не видел.

— До сигнала отсек не открывать! — отдал последнее указание Константин, быстрым шагом направляясь к «чистой» лаборатории. Гедимин остался в одиночестве посреди коридора, озадаченно оглядываясь по сторонам. «Что они успели сделать с реактором, что так шарахаются⁈» — думал он.

Под потолком коротко прогудело, и сармат открыл массивную дверь «красного отсека». В первые секунды ему показалось, что защитное поле разрушилось, и в лицо ему ударил горячий ветер. Но всё было цело — только по поверхности нематериального экрана плыли красные разводы, а к коже, беспрепятственно пройдя сквозь все барьеры, прикасались десятки тёплых волокон. Гедимин, оторопев, стоял на пороге и смотрел на резервуар с разобранными стержнями — секунд пять, не меньше, пока не вспомнил об открытой двери и гудящей в коридоре сирене.

— Хватит уже, — буркнул он, приводя в действие блокировку. Сирена замолчала, тёплые нити как будто стали тоньше и слегка отодвинулись, но всё равно казалось, что воздух наполнен ими, — как будто сармат плыл сквозь огромный ком тины.

«Работать. Не отвлекаться,» — Гедимин привычным движением убрал защитный экран с резервуара, сверился с маркировками, извлёк несколько цилиндров и поставил их под поток горячего воздуха. Ирренций источал ощутимое тепло, уран и плутоний ощущались сквозь защитное поле так же, как любой кусок металла, — никак, и это немного успокаивало.

«Как будто всё время смотрят под руку,» — думал Гедимин, собирая стержень за стержнем. Он давно знал, как будет это делать, технология была отработана, — цилиндры скреплялись вместе, маркировки накладывались одна на другую, несколько заученных движений — и первая сборка выставляется под охлаждающую вентиляцию за трёхслойный защитный экран. Он не просвечивал, но ощущение тёплых нитей, наматывающихся на руки и плечи, не оставляло Гедимина даже после того, как он возвращался к месту сборочных работ. «Здесь больше защитных полей, чем всех веществ, вместе взятых,» — угрюмо думал он. «Но сигма проходит насквозь. Ещё бы понимать, как она действует…»

— Заработало? — спросил его Иджес четыре часа спустя; Гедимина, несмотря на сопротивление, вытащили из «красного отсека» и усадили в «чистой» лаборатории. Кроме Би-плазмы, на его верстаке сегодня лежали тюбики с горчицей и кетчупом; откуда они взялись, никто не признался.

— Ещё ничего не собрано, — отозвался Гедимин, вскрывая контейнеры. Теперь он чувствовал, как волнение уходит, и как сильно хочется есть.

— Эти твои штуки работают и по семь, и по одной, — сказал Иджес. — Они уже синтезируют?

— Отстань от атомщика! — зашипел на него Линкен. Гедимин заметил, что в глаза он по-прежнему не смотрит, попытался перехватить его взгляд, но взрывник только вздрогнул и отвернулся.

— Пока нет. Защитное поле мешает, — пояснил ремонтник.

— Можно взглянуть на твой дозиметр? — протянул руку Хольгер.

— Сигма зашкаливает, — Гедимин отдал ему прибор и украдкой покосился на своё предплечье — в некоторые моменты казалось, что невидимые волокна опутывают его полуметровым слоем, но никаких следов они не оставили.

— Оно тебя ждало, — усмехнулся Хольгер, проверяя показания. — Да, в самом деле. Очень интенсивное излучение. Я бы добавил защитных полей… если бы это имело смысл.

— Почувствуешь себя плохо — выходи сразу же, — сказал Гедимину Константин и, оглянувшись на телекомп, пощёлкал ногтем по столешнице. — Так что у нас со сроками? Уложишься?

— Да иди ты на Седну! — снова вскинулся Линкен. — Атомщик только из госпиталя. Ты учился в Канске? Вот шёл бы и сам собирал, раз такая спешка!

— Лиск, сиди тихо, — сердито покосился на него Константин. — Ты уже себя показал. Если мы теперь ещё и сроки сорвём…

Гедимин молча ел Би-плазму, смешанную с кетчупом и горчицей, и думал о реакторе. Странная мысль пришла ему в голову, и он ухмыльнулся. «Если эта штука в самом деле реагирует… Теперь, если я потрогаю реактор, он потрогает меня. Забавно.»

— В среду можешь звать Масанга, — сказал он Константину, дождавшись, когда все сарматы замолчат. — Будет торжественный запуск. Можно даже с красной кнопкой.

Линкен от неожиданности шумно фыркнул и полез в карман.

— Вот, держи.

— С кнопкой или без неё, но запустить лучше во вторник, — покачал головой Константин. — Успеешь? Чтобы в среду точно знать, что всё работает…

— Успею, — кивнул Гедимин, но кнопку взял и осторожно положил в карман. «Когда всё заработает, можно будет устроить ритуал. Глупость, но хоть какое-то развлечение.»

— Кто сегодня читает новости? — спросил Амос.

— Обед закончился, — отозвался Константин. — Иди работать.

— Дай Гедимину отдохнуть, — буркнул Линкен. — Он только пришёл.

— Именно его никто и не выгоняет, — командир «научников» повернулся к нему. — А вот остальные…

— Я пойду, — Гедимин, собрав пустые контейнеры, поднялся с места. — Работы много.

«Странные они сегодня,» — думал он, пристраиваясь со смартом в пустом «зелёном отсеке». Большая часть помещения была занята конструкциями реактора; проверки прошли, и их временно отключили, оставив только монитор и несколько датчиков. Единственным движущимся объектом, не считая самого Гедимина, тут был робот-уборщик, запертый в отсеке и занятый только сдуванием пыли с труб и кожухов.

Он хотел почитать, о чём Конар переписывался с Хольгером, но красный заголовок в новостях отвлёк его — а через несколько секунд сармат забыл о чужой переписке. «Опять авария,» — думал он, стискивая зубы. «Что-то серьёзно не так с этой планетой…»

«Новая катастрофа на территориях искусственнорождённых» — гласил заголовок. «Случайность или умысел? Потери малы и в то же время огромны.»

На приложенной фотографии трудно было что-то разобрать — Гедимин видел только гору снега и льда, пару проходчиков и группу сарматов-спасателей в ярких комбинезонах — механизмы казались мелкими насекомыми рядом с разгребаемым завалом.

«Внезапная лавина похоронила под собой промышленные здания на окраине города Туле,» — читал Гедимин. «Центром комплекса был научно-исследовательский центр „Хейдрун“, созданный в рамках программы развития сарматских территорий (основные направления работы — органическая и неорганическая химия, геология, горное дело). В момент катастрофы в научном центре находилось семнадцать сотрудников. Сведений о выживших нет.»

«Ничего не понимаю в обвалах,» — сармат разглядывал лавину и не мог различить под ней ни одного предмета, сделанного искусственно, — здания, сколько бы их ни было, исчезли без следа. «Но я бы, наверное, не выкопался.»

Он потёр рёбра и поморщился. Кажется, до этого дня он не слышал о научном центре «Хейдрун»… впрочем, он не знал ни одного научного центра, кроме «Полярной Звезды» — никто и никогда не упоминал ни их названия, ни местонахождение. «Теперь один знаю. И тот разрушен,» — он невесело ухмыльнулся. Поиск на северянских сайтах ничего не дал — там знали не больше, чем в Атлантисе, разве что среди комментариев было больше сочувственных.

«Слышал о „Хейдрун“?» — послал он сообщение Хольгеру. Сармат ответил без промедления: «Сегодняшние новости? Да, неприятное событие. Оказывается, у нас изучали химию. Семнадцать исследователей — и я не знаю ни одного.»

Hasulesh, разумеется, — угрюмо сказал Линкен, когда сарматы собрались на берегу озера — уже после работы и её обсуждения. — Кто ещё убивает учёных? Ни один сармат…

— Кхм, — Константин кивнул на Гедимина, и взрывник осёкся и, помрачнев, уставился в землю.

— Бывают и просто лавины, — сказал Хольгер. — В Гренландии погода неустойчивая, а снега много.

— Из-за «просто лавины» Маркус бы туда не прибыл, — качнул головой Линкен. — Он найдёт, кто это сделал.

— А то после Ясархага он нашёл… — подал голос Бьорк, и все удивлённо мигнули — с тех пор, как мутант пришёл на берег, от него не слышали ни слова.

— Маркус знает, что делает, — буркнул Линкен. — Это мы не знаем. Это и к лучшему.


30 июня 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Монорельс с тихим гудением сдвинулся на полметра, и Гедимин, протянув руку, сдёрнул с крюка первую сборку. Она весила почти центнер и была обернута защитным полем до такой степени, что её очертания не то что не прощупывались — их даже нельзя было рассмотреть; держать её в одной руке не мог даже сармат, и он перехватил её двумя руками и растянулся под удерживающими механизмами. Хвостовики вошли в пазы, электромагнитные захваты сработали — Гедимин почувствовал слабый рывок. Тщательно проверив расположение маркировок, он выпустил сборку из рук и выпрямился. Сидеть на краю корпуса было не слишком удобно и едва ли отвечало требованиям техники безопасности, — хорошо, что никто из Ведомства при этом не присутствовал.

«TZA» — вспыхнуло на подсвеченных клавишах переключения. Кран снова загудел. Вторая сборка уже была в отсеке. Чтобы проехать несколько метров от затянутой защитным экраном двери до корпуса реактора, ей понадобилось две минуты. Гедимин хмыкнул. «Хорошо, что они осторожны. Плохо, что у меня не получается.»

Семь центнеров — меньше, чем весила любая топливная сборка, с которыми сармат имел дело до сих пор; это была полная загрузка нового реактора, первая и, как надеялся Гедимин, последняя из доставленных внутрь вручную. Дальше должны были работать механизмы, и с края корпуса ремонтник видел некоторую их часть — электромагниты, при отключении которых заменяемая часть стержней должна была опуститься вниз, в специальные ячейки, и ячеистое дно корпуса — до определённого момента герметичное, после — пропускающее стержни вниз, к фиксирующим и выгружающим механизмам. Сармат успел проверить их на стальных болванках и даже на довольно хрупких стеклянных трубках, — даже изъеденный внутренними реакциями плутоний должен был выдержать выгрузку, не размазавшись по всему реактору.

В углу отсека послышался протяжный писк — термодатчики зафиксировали рекордную температуру. Все семь сборок были на месте, и охлаждения им уже не хватало. « HETA» — вспыхнула красная клавиша на потолке. Гедимин скатился с края корпуса и, рывком сдёрнув мешающее защитное поле, опустил рычаг и нажал несколько кнопок. Вспышек и гудков стало больше, но сармат не обращал на них внимания — он следил, как сборки опускаются в корпус, как один за другим срабатывают пояса внутренних датчиков, и отключаются генераторы защитных полей. Охладитель уже тёк внутри корпуса; сначала — тёплый, медленно остывающий вместе со сборками, вскоре он наполнил весь объём. Гедимин проверил насосы, проследил, как снижается, не успев подняться до опасного предела, температура, и ненадолго остановился, мысленно считая до тридцати. Такого волнения он не испытывал с тех пор, как впервые были запущены реакторы «Полярной Звезды». Усмехнувшись странной мысли, пришедшей в голову, он повернулся к установке и поднял руку ладонью вперёд.

Attahanqa!

Невидимые нити, тёплые, почти горячие, оплели его пальцы и обвили запястье. Он не чувствовал сопротивления, когда опускал руку и поворачивался к щиту управления, но все волокна оставались на коже — даже тогда, когда он нажимал на клавиши и переключал очередной тумблер. Всё было готово к запуску излучателя, и Гедимин привёл его в действие — введя тот же «код» переменной интенсивности, что срабатывал сам по себе, пока сармат не разобрался с ним.

Он сел к щиту управления и сидел так ещё пятнадцать минут, наблюдая за ростом показателей и чувствуя, как волнение уходит. Интенсивность излучения не падала, температура оставалась в безопасных пределах, ни один экран не был пробит, и уже начали растворяться ненужные барьеры между отсеком и коридором, — их там было столько, что хватило бы на защиту от главного калибра «Циклопа». Гедимин убрал их окончательно, сбросил защитное поле и облегчённо вздохнул. «Надо охладиться. Весь в поту.»

Двери отсека, лишённые фиксации, начали было закрываться, но не успели — их силой раздвинули в стороны. Первым в помещение вошёл Хольгер, и, судя по сердитому шипению в коридоре, Константина он обогнал — а может, и оттолкнул.

— Работает? — он на секунду остановился в дверях, посмотрел на реактор, бросил быстрый взгляд на монитор, облегчённо вздохнул и крепко обнял Гедимина.

Tza seatetzki!

Tza’at, — выдохнул ремонтник, прижимая Хольгера к себе. Тот сдавленно зашипел — сармат немного не рассчитал силы.

— Потише! Химик ещё нужен Ведомству, — Константин постучал пальцем по плечу Гедимина.

— Всё… уф, в порядке, — Хольгер, высвободившись из слишком крепких объятий, глубоко вдохнул и ухмыльнулся. — Снова перегрелся? Ты что, согреваешь сборки своим теплом? Иногда хочется повесить на тебя охладитель.

— Переволновался, — буркнул Гедимин, стягивая маску и вытирая испарину. — Каждый раз, как впервые. Но излучатель не подвёл… и насосы тоже работают.

— Всё идёт по плану, — одобрительно кивнул Константин, сверив показания на мониторе с записями в смарте. — Первый запуск можно считать проведённым. Лиск, закрой дверь!

Линкен стоял на пороге, придерживая массивные створки, и смотрел на реактор. Гедимин видел белое свечение в его глазах и странную кривую ухмылку.

— Мы обошли макак, — тихо проговорил взрывник. — Даже в том, что они считают только своим. У нас есть учёные и есть изобретатели. Tzaat hasulesh ещё познакомятся с нашей наукой…

Он сжал пальцы в кулак и вскинул руку над головой.

Tza atesqa!

…В «зелёный отсек», держа под мышкой надутый матрас, вошёл Амос. Константин указал ему на свободный угол, лаборант кивнул и опустил свою ношу там. С собой у него было ещё и одеяло.

— Это зачем? — Хольгер перестал мечтательно усмехаться и настороженно посмотрел на сарматов. Гедимин мигнул.

— Это очевидно, атомщики, — вздохнул Константин. — Тут у вас серьёзнейшее оборудование. К тому же экспериментальное. Пока оно работает, за ним нужен круглосуточный присмотр. И филка сюда не посадишь. Сегодня здесь ночую я, завтра утром Гедимин меня сменит. Третьим оператором будешь ты.

— Снова, как с плутонием? — Хольгер нахмурился. — Но там филки неплохо справляются.

— Графитовая схема Севера отшлифована полутора веками использования, — отозвался Константин. — Ирренциевый реактор — первый в своём роде. Я даже не уверен, что справлюсь в случае форс-мажора — и что справится кто-нибудь, кроме Гедимина.

«Будто я уверен,» — сармат подозрительно покосился на реактор. «У того, с чем я работал раньше, не было щупалец и глаз!»

— Первые сутки могу дежурить я, — сказал он. — Если всё пойдёт по плану, уступлю смену Хольгеру, а он — тебе. Линкен и Хильда тоже могут заменить меня. Я не уверен только в Иджесе.

— Никаких Иджесов, Линкенов и Хильд, — Константин поморщился. — Один ангар это безобидное вещество уже разнесло. А тебе после запуска нужно проветрить голову. Я поручу Иджесу и Линкену довести тебя до озера и как следует охладить. Завтра нам нужен будет твой здравый смысл и холодный рассудок. Масанг прибудет не один.

Гедимин мигнул.

— Кто ещё? Ассархаддон? Маркус? — он криво усмехнулся. — Я имел дело с Маркусом.

— Ассархаддон… — Константин тяжело вздохнул. — Ты совсем перегрелся, атомщик. Этот маньяк давно мёртв. А завтра тут будет толпа кураторов из Ведомства. Постарайся не брякнуть ничего ни про Ассархаддона, ни про Маркуса!

…Выйдя из ангара, Гедимин едва не налетел на экзоскелетчика. «Броненосец» в чёрно-жёлтом «Маршалле» стоял у ворот, ещё один — на углу. Увидев «научников», «Маршалл» посветил на них считывателем и громко сказал в наручный смарт:

— Шестеро вышли, двое внутри!

— Что ты делаешь? — спросил Гедимин, останавливаясь; лаборанты, переглянувшись, потянули его за рукава.

— Это новая охрана, — сказал Амос. — Защитит нас от диверсантов, если что.

Гедимин с сомнением посмотрел на экзоскелетчиков. Те замахали на него — «проходи!».

— Всего двое? — Линкен огляделся по сторонам. — А, нет. Ещё два поста на крыше. Так себе посты…

Ремонтник завертел головой. Первый пост он обнаружил быстро — по блеску нарукавника; филк в пехотной броне засел на крыше «научного» ангара. На второй ему указал Линкен.

— Этого не хватало, — пробормотал Гедимин. — Кого они собрались отстреливать?

— Только макак, — ответил взрывник. — Правильно сделали, что выставили охрану. Ты об этом не думай, атомщик. Работай, как раньше.

— Они так и будут следить, куда я пошёл и кого с собой взял? — Гедимина передёрнуло. — Даже Фюльбер не ставил своих бабуинов у ангара.

Ему было не по себе, и, заворачивая за угол, он снова обернулся. Охранников у двери было уже двое, на углу стоял третий; филк на крыше устал лежать и сел. С чем он там сидит, Гедимин не видел, — оружие замаскировали лучше, чем стрелка.

— Значит, Арбогаст решил позаботиться о нашей безопасности? — криво ухмыльнулся Хольгер. — Интересная идея. С чего вдруг такое повышение бдительности? Когда Гедимина калечила охрана, или вывешивали на мишень мартышки, патрульные не кидались на помощь…

Линкен, изменившись в лице, провёл пальцем по шраму на затылке.

— Это было в новостях, теск. Там, в Гренландии, нашли следы взрывчатки. Лавина не сама сошла. Ей сильно помогли.

— Что? — развернулся к нему Хольгер, забыв о подъезжающем к воротам глайдере; Гедимин, взяв сармата за плечо, направил к открывающейся двери, — так или иначе, он хотел уехать со станции, а договорить можно было и в транспорте. — Диверсия подтверждена?

Линкен угрюмо кивнул.

— Макаки, кому же ещё. Уже пишут, что федералы вышли на пару сайтов… вроде того, что был у «Вендиго», — помнишь этих…

Гедимин сжал его плечо.

— Все всё помнят. Новая группа «лесных духов»? Ты видел эти сайты?

Линкен ухмыльнулся и снова притронулся к шраму.

— Я же говорю — то же, что у «Вендиго». Пустая мартышечья болтовня и фотографии… Очень плохие фотографии, но места узнать можно. Коцит, Ясархаг, Туле…

— Стой, — Хольгер пристально посмотрел на него. — Ты же не был ни там, ни там. Как узнал места?

— В сети много снимков, — отозвался Линкен. — Там странные ландшафты. Не перепутаешь.

Гедимин мигнул.

— Там такие же снимки? В сети и на сайте — одни и те же? — спросил он. — Дай взглянуть.

Обе ссылки вели на пустые страницы с красными щитами в углу — «блокировка в целях безопасности».

Hasu… Нет, атомщик, там были другие фотографии, — проворчал Линкен, но его голос звучал неуверенно. — Ладно, приехали. Договорим на озере.

Гедимин закрыл за собой дверь, когда вошёл в комнату, но не стал доставать «домашний» комбинезон, — вместо этого он опустился на матрас и вынул из кармана рацию. Сердце сделало несколько лишних ударов, пока он набирал короткое сообщение: «Реактор готов. Генераторный плутоний и обеднённый уран. Один грамм облучателя на килограмм облучаемого. Ожидаемая выработка — сто пятьдесят один килограмм за три месяца.»

«Цензура всё равно не пропустит,» — подумал он через пять секунд после отправки и досадливо сощурился. «Наболтал лишнего. Ладно, Герберт поймёт и по обрывкам. А когда территории откроются, покажу ему всё на месте.»


01 июля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Ну что, ответил? — Иджес заглянул через плечо Гедимина. Сармат покачал головой и вернул выключенную рацию в карман.

— Не так быстро, механики. За день ваш учёный даже не успел получить письмо, — напомнил сердитый Константин. — Гедимин, ты где сейчас должен быть?

— Хольгер ведёт замеры. Незачем там толкаться, — отозвался ремонтник. «К тому же там не работает рация. Стены свинцовые,» — подумал он про себя.

Сигнализация задребезжала и с оглушительным скрежетом, от которого даже Гедимин дёрнулся и перевёл настороженный взгляд на панель светодиодов под потолком, перешла на протяжный вой. Константин взял сармата за плечо и резким жестом приказал ему идти к реактору.

Там, в заблокированном изнутри «зелёном отсеке», Гедимина через пять минут нашли агенты Ведомства. Разрешения на открытие они не запрашивали — блокировка после непродолжительного скрежета и мигания светодиодов была снята снаружи, и массивный люк открылся, пропуская внутрь группу «броненосцев».

Tza atesqa! — вскинул руку первый из них; по голосу Гедимин узнал Масанга. Лицо сармата было закрыто зеркальным щитком и усиленным респиратором. Один из патрульных по едва заметному жесту агента подошёл к Гедимину и встал слева от него. Сармат хотел подняться, но экзоскелетчик опустил «клешню» на его плечо.

— Оставайтесь на месте, Гедимин, — сказал Масанг. — Когда потребуются ваши пояснения, мы к вам обратимся.

— Гедимин Кет? — агент с точно такими же значками на броне, как у куратора из Порт-Радия, смерил сармата задумчивым взглядом. — Да, описание было точным. Теперь мы видели всех. Действительно выпускник Лос-Аламоса?

— Да, — из экзоскелета Масанга донёсся смешок. — Единственный искусственнорождённый за двадцать лет.

Они рассредоточились по отсеку, вполголоса переговариваясь и заглядывая во все узлы механизмов, не спрятанные под кожухом или матовым защитным полем. Двое достали сигма-сканеры, один, прикрывшись непрозрачным щитом, приподнял один из экранов реактора. Гедимин сердито сощурился.

Sata!

Heta, — патрульный крепко нажал на его плечо. — Всё под контролем. Не мешай агентам работать.

Едва заметное ощущение тепла коснулось пальцев Гедимина, скользнуло по виску и ненадолго задержалось на скуле. «Существо» — сармат пока не знал, как его назвать — не реагировало, кажется, ни на кого, кроме него. Он оглянулся через плечо на монитор — интенсивность излучения ненадолго «мигнула», выписав три зубца повышений и спадов, и вернулась к прежнему значению.

— Излучатель-пульсатор? — один из агентов прикоснулся к верхней части реактора. — Обычно работает в стабильном режиме? В чём назначение пульсаторного механизма?

— Стабилизация реактора, — буркнул Гедимин. Он смотрел на чужаков с нарастающей неприязнью, и ему казалось, что тёплые волокна, прилегающие к его коже, вздрагивают и постепенно нагреваются.

— Хватит его трогать, — сказал он. — Это обычный трубопровод. А там — баллоны с жидким азотом. Ты никогда их не видел?

Агент, к которому он обращался, даже не обернулся.

— Когда будет выгружен ирренций? — спросил Масанг, подойдя к Гедимину.

— Начнём первого октября, — ответил тот. — Две недели на переработку стержней.

— Три месяца и ещё две недели, и полтора центнера чистой окиси ирренция уйдут в хранилище, — медленно проговорил агент Ведомства. — Сто пятьдесят килограммов. На два порядка больше, чем во всём мире за пределами Ураниум-Сити. Если это не превосходство, то что это⁈

— Да, хорошая работа, — согласился один из чужаков; по голосу Гедимин узнал Тегейриан. — Но что с воспроизводимостью? Вы можете построить ещё один такой реактор?

Сармат кивнул.

— Другие могут построить такой же реактор по вашим чертежам и инструкциям? — чуть громче спросила Тегейриан. Агенты, оставив установку в покое, подошли ближе. Гедимин на полсекунды замялся. «Если пульсатор сработает правильно… А с чего бы ему не сработать⁈»

— Да. Не сложнее, чем любой другой. Трудно было в начале, — отрывисто ответил он. Агенты переглянулись.

— Обследование закончено, — сказал один из них. — Данные собраны. Время раздачи указаний?

Масанг на секунду поднёс стальную «ладонь» к груди. Гедимин удивлённо мигнул — жест был до странности почтительным, как будто этот агент был по рангу выше остальных. «Вот мартышечья зараза!» — сармата передёрнуло. «Пусть ещё поклонится…»

Разблокированный люк снова открылся.

— Входите, — Масанг повернулся к сарматам, вставшим на пороге. Патрульные привели сюда всех, кроме Аккорсо, — оператор остался в реакторном отсеке. Гедимин посмотрел на Иджеса — тот смотрел только под ноги и временами судорожно сглатывал.

— Итак, важнейший из доверенных вам проектов был завершён, и завершён успешно, — сказал Масанг. — Гедимин Кет, Константин Цкау, вы далеко обошли научные институты человечества. Но работа ещё не закончена. Пока этот реактор не отработает свой первый цикл, вам двоим поручается ежесекундно следить за ним. В конце двенадцатичасовой смены каждый из вас будет отсылать подробный отчёт о работе реактора и обо всём, что происходило в этом помещении.

Гедимин досадливо сощурился, и это не ускользнуло от внимания Масанга, — он щёлкнул «клешнёй» и на полкорпуса повернулся к сармату.

— В конце испытаний ваша технология будет представлена специалистам из Лос-Аламоса, Канска, Хайфы, Суинберна и Тайюаня. Что вы собираетесь им предъявить? Свой обычный стиль — «это реактор — он работает — убери руки»?

Гедимин уткнулся взглядом в пол и порадовался, что сарматы не краснеют.

— Не беспокойтесь. Даже если вы не располагаете к себе людей, полный отчёт об испытаниях потрясёт их, — сказал Масанг. — Собирайте информацию. Важна каждая мелочь.

— Нам будет удобнее работать в три смены, — сказал Константин. — Хольгер Арктус…

Агент жестом оборвал его фразу.

— Мы читали ваш запрос. Хольгер Арктус обучался по совершенно другой специальности и не имеет достаточной квалификации. К тому же для него уже есть ответственное задание. Хольгер Арктус, Линкен Лиск, выйдите в коридор. Агент Дамастор…

Один из чужаков, шевельнув «клешнёй» экзоскелета в утвердительном жесте, вышел вслед за сарматами. С ним пошли двое патрульных.

— Мы вынуждены закрыть все ваши проекты, за исключением двух, связанных с реакторами, — продолжал Масанг. — У вас не останется на них ни времени, ни сил. Эти три месяца «Полярная Звезда» будет работать очень напряжённо. Это касается и вас, Иджес Норд.

Механик, до сих пор стоявший на месте и изучавший пол под ногами, вздрогнул от неожиданности.

— Губернатор Оркус поручил нам создать ревизионную комиссию для проверки исправности оборудования, оставшегося от… естественнорождённых владельцев, — сказал агент. — Вы входите в неё, как представитель научного центра Канадских территорий. Место сбора — центральная проходная форта, время — семь часов ровно, каждый день, за исключением двадцать восьмого сентября. Вот ваше удостоверение.

Он протянул растерянно мигающему Иджесу жёсткую карточку.

Люк снова открылся. В отсек вошёл Дамастор с патрульными, обменялся быстрыми жестами с Масангом и встал поодаль, разглядывая реактор. Следом вошли Хольгер и Линкен. Оба сармата выглядели озадаченными, но не напуганными — скорее польщёнными.

— И последнее на сегодня, — продолжил Масанг. — Приказом координатора Маркуса меры безопасности в научных центрах ужесточены. Мэр Арбогаст уже выделил вам охрану, но её недостаточно. Здесь, внутри и снаружи, будут круглосуточно находиться бойцы Ведомства. Не беспокойтесь, Гедимин, никто из них не то что не прикоснётся к вам и вашему оборудованию, но даже не заговорит с вами первым. Их задача — исключить угрозу извне, а не давать вам советы.

Гедимин сдержал недоверчивое хмыканье и сделал каменное лицо. «Меня что, так легко прочесть?» — ему было немного досадно.

— Продолжайте работу, — сказал Масанг, жестом приказывая патрульным открыть люк. Агенты вышли, Масанг шёл последним. На прощание он вскинул руку в знакомом жесте и посмотрел на Константина.

— Хольгер Арктус и Линкен Лиск дали подписку о неразглашении. Вся их информация пойдёт напрямую Дамастору Марци. Вы в это не вмешиваетесь.

Константин молча кивнул.

Никто из сарматов ничего не сказал и не двинулся с места, пока не замолчала сигнализация на верхнем ярусе. Когда она издала последний звук и затихла, Иджес вздрогнул всем телом и повернулся к Гедимину.

— Можно выйти?

— Давно бы вышел, — отозвался тот, поднимаясь с места и прикрывая механика своим телом. Ни от сигма-излучения, проходящего сквозь сотни метров любого вещества, ни от возможного выброса омикрон-квантов, сжигающего защитные поля, это его не защитило бы — но, по крайней мере, Иджес успокоился и даже выдавил из себя кривую ухмылку.

— Спасибо, Гедимин. К лучшему, наверное, что я снова в ремонтниках. Всё вот это… — он кивнул на реактор за спиной сармата. — Это для меня слишком.

Сарматы остались вчетвером. Гедимин вернулся к монитору, бегло просмотрел показания и, удивившись всеобщему молчанию, развернулся к Линкену.

— Дамастор Марци. Масанг считает его главным. Кто он? Ты знал его… раньше?

Взрывник изумлённо мигнул.

— С чего ты взял? Мы не пересекались. Не моя область.

— Дамастор курировал центр в Туле… — неохотно сказал Хольгер. Гедимин ждал продолжения, но химик молчал.

— Вам поручили проект разрушенного центра? — спросил ремонтник. — Дамастор прилетел из-за этого?

Хольгер слегка наклонил голову.

— Мы дали подписку, Гедимин, — сдержанно напомнил он. — Исключений нет даже для тебя.

«Идиотская секретность,» — сармат сузил глаза. «Надо же было перенять у мартышек именно это! Если Хольгеру нужна будет помощь, ему даже попросить некого…»

— Хватит лезть в чужие дела, — Константин прошёл к двери и остановился там, хмуро глядя на Гедимина. — Я сделаю шаблон отчёта. К концу смены ты его заполнишь. В полшестого отправишь в Порт-Радий, а в шесть уедешь со станции. Надеюсь, тебе хватит ума ни во что не влезать, пока работа не закончена. Сейчас заменить тебя некому.

…Линкен подошёл к Гедимину перед отбоем, когда сармат, кривясь от отвращения, пытался найти логику в шаблоне отчёта и хоть как-то уложить его в голове.

«Или я мутирую, или это всё не имеет смысла,» — он закрыл экран, попробовал представить то, что недавно прочитал, — ничего, кроме тяжести в голове, не добился. «А действует, как станнер в затылок…» — сармат поморщился.

— Эй, атомщик! — Линкен осторожно постучал в дверь. Гедимин убрал смарт и вышел в коридор. Обычно он не любил, когда его отвлекали от чтения, но сейчас ему казалось, что Линкен спас его мозг от растекания в жижу.

— Что случилось?

— Держи, — взрывник всунул ему в руку небольшой жетон. — Пропуск на базу. Завтра постараюсь сам тебя отвести, потом пойдёшь без меня. Там стрелковые тренировки, всего на час времени.

— Опять⁈ — Гедимин отдёрнул руку, и жетон покатился по полу. Линкен подобрал его и растерянно мигнул.

— Это неопасно. Обычный станнер и движущиеся мишени. В тебя стрелять никто не будет.

— Я просил тащить меня на базу? — Гедимин недобро сощурился. — С чего ты взял, что мне это нужно?

— Что-то неладно, теск, — Линкен оглянулся через плечо и понизил голос. — Мне не по себе. Охрана охраной, но она не всегда спасает. Нужно, чтобы ты мог защититься. А ты уже не можешь.


02 июля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Иджес вышел в коридор, когда сарматы собирались на работу. Он был одет и уже разложил по карманам инструменты, хотя до назначенного времени оставалось больше часа.

— Спал бы, — сказал ему Гедимин, машинально проскользив взглядом по частям оборудования, прикреплённым к поясу и левому плечу, — не проверить исправность, хотя бы на ходу, он не мог. — Время ещё есть.

— Осторожнее со своими странными агрегатами, — посоветовал в ответ Иджес. — Один такой весь Ураниум снесёт!

До станции сарматы доехали втроём — Гедимин, Линкен и Хольгер; лаборанты и оператор добрались немного раньше, Константин дежурил в ночь. Ремонтник, заняв место у иллюминатора, пересчитывал новых охранников у мелькающих за стеклом зданий. С тех пор, как сарматы сменили людей, «броненосцев» стало гораздо больше — там, где раньше стоял один «Шерман» или «джунг», теперь собирались трое «Маршаллов» при поддержке дрона или небольшого отряда филков, там, где справлялся патрульный со станнером, появились одноручные бластеры, а на каждые три одноручных приходился хотя бы один штурмовой, — и Гедимин, глядя на то, как новые охранники держат оружие, болезненно щурился.

— Тоже это видишь? — Линкен, проследив за его взглядом, опустил ладонь сармату на плечо. — Да, те ещё мартышки. По мишеням не промахиваются — и это всё. А вот ты, атомщик, промахиваешься. И правильный хват тут не поможет.

— Помолчи до вечера, — попросил Гедимин, только успевший переключиться с мыслей о криворуких сарматах на более приятные — о синтезе ирренция. — Не надоедай раньше времени.

К воротам станции подогнали пару «джунгов». На происходящее вокруг они не реагировали, да и действия живых охранников сводились к подозрительным взглядам на рабочих, проходящих мимо шлагбаума. Над станцией кружили дроны, и Гедимин высмотрел их базу — её расположили на крыше главного корпуса. Одна тройка наблюдала только за площадкой вокруг него, ещё, как минимум, восемь постоянно держались в воздухе над АЭС. Охранников перед научным центром стало больше — к четвёрке, присланной Арбогастом, ещё двоих добавило Ведомство. Они не мешали «научникам», даже стояли поодаль от ворот, но Гедимину не нравились их взгляды и бьющие по глазам лучи считывателя.

— Они проверяют, кто вошёл, — сказал Линкен, придерживая сармата за плечо на входе. — Это никак тебе не вредит.

— Это лишнее, — отозвался Гедимин. — Скоро они полезут по карманам. Или к считывателю притащат и сканер.

Внутри — и на верхнем ярусе, и на нижнем — тоже были охранники, присланные Ведомством развития. Они стояли у каждой двери и даже на лестничной площадке, и, хотя ни один из них не заступил Гедимину дорогу и не издал ни звука, сармат, миновав все посты, задумался о запасном входе. «Слишком много чужаков, и все таращатся,» — с раздражением подумал он, закрывая за собой тяжёлый люк «зелёного отсека». «Нашли бы им нормальную работу!»

— Ага, вижу, ты оценил новшества, — хмыкнул Константин, посмотрев ему в глаза. — Главное — воздержись от физических столкновений. У них приказ тебя не убивать, но нет приказа не ломать тебе кости.

Hasu! — Гедимин едва удержался от плевка в ближайший угол. — Их тут вообще не должно быть. Ни с какими приказами. Ну да ладно. Что с реактором?..

В отсек чужаки не заходили, и их присутствие в ангаре, по крайней мере, никак не влияло на интенсивность сигма-излучения (хотя она, как заметил Гедимин, стала чуть менее стабильной — он отследил два незначительных колебания в первые шесть часов); сармат скоро перестал думать о них и вернулся к мыслям об ирренции.

«Полтора центнера за три месяца. Ещё больше, если построят новые реакторы. Или… если найду другую частоту пульсации. Кажется, это важно. Было бы время на эксперименты…» — Гедимин досадливо сощурился — до экспериментов с пульсирующими излучателями оставалось не меньше трёх месяцев — если повезёт, и у Хольгера будет свободное время. «В любом случае — минимум полтора центнера. Что они собираются с ним делать?»

«Много-много бомб,» — мысль была неприятной, но очень отчётливой, и оттеснить её на периферию никак не удавалось. «Разберутся с критической массой, найдут полигон. Может быть, Линкен уже готовит взрыватель…»

Гедимин встряхнулся, отгоняя всплывшие в голове картинки — вот полигон под Ураниумом, а вот и Линкен с горящими белым огнём глазами, — навряд ли он так радовался бы, если бы им с Хольгером доверили мирные химические опыты…

«Только бомбы. Не хотелось бы, чтобы только бомбы,» — он повернулся к реактору и снова почувствовал на виске тонкую тёплую нить — что-то наблюдало за ним. «Понять бы, как преобразовать энергию… Сигма-кванты, по-видимому, никак. А вот омикрон… На омикрон-излучение реагирует сивертсенит. Может, если покопать в эту сторону… Но тут снова нужен Хольгер. Или сам Сивертсен. Кто-то из химиков… Скорее бы открыли территории. Тяжело так работать…»

Обед ему принёс Амос; до шести вечера Гедимин не выходил из «зелёного отсека» и думал, что после спокойной работы чужаки в коридоре не будут так мешать ему, но, пройдя сквозь безмолвный строй к воротам, снова почувствовал глухое раздражение.

— Видел теска у реакторного отсека? — спросил Линкен, когда «научный» ангар остался позади, и некому было слушать их разговор. Хольгер, услышав его слова, хмыкнул.

— Амбала с оранжевыми глазами? Его трудно не увидеть.

— Чем вы там надышались? — Гедимин хмуро посмотрел на них. «Когда это Хольгер и Линкен обращали внимание на патрульных⁈»

— Мы?.. — Хольгер удивлённо мигнул. — Наша работа пока что теоретическая. А тот охранник ростом с тебя. Крупный сармат, таких тут немного.

— Но лицо другое, — сказал Линкен. — Вас не перепутаешь. Интересно, он-то помнит, как драться? Не видел его на тренировках.

— Он из Порт-Радия, — качнул головой Хольгер. — Конечно, не видел. Хочешь проверить его навыки?

Они ещё долго обсуждали охранников и их умения и способности; Гедимин, не вмешиваясь, тихо отошёл в сторону, достал ежедневник и начал чертить схему излучателя-пульсатора. Ничего нового в ней не было — сармат просто хотел привести в порядок мысли. «Пульсирующее омикрон-излучение тоже должно быть интересным…» — успел подумать он, прежде чем чья-то тень заслонила исчерченную страницу.

— Гедимин Кет? — луч считывателя хлестнул по глазам. — Ты идёшь с нами. Один.

Линкен успел схватить его за плечи до того, как сармат запрыгнул на кабину разворачивающегося тягача; патрульные, опомнившись, разорвали пузырь защитного поля и громко помянули размножение макак.

— Тихо, атомщик. Это свои, — взрывник всё ещё держал Гедимина за плечи, но уже не так крепко. — Эй, тески! Так к учёным не подходят.

— Да чтоб вас всех… — патрульный, посмотрев Линкену в глаза, осёкся и продолжил уже более мирным тоном:

— Его ждут в форте. Внеплановая видеосвязь. И мы его пальцем не тронули, помнишь?

— Тронули бы — я бы не так разговаривал, — взрывник неприятно ухмыльнулся и, выпустив Гедимина из объятий, хлопнул его по плечу. — Иди, атомщик. Я же сказал — это свои.

С тех пор, как Гедимин в последний раз заходил в форт, там почти ничего не изменилось — сарматы, обжившие здание, не стали его перестраивать, только убрали ненужные украшения. В глаза ремонтнику больше не светили, прикоснуться к нему никто не пытался, но патрульные следовали за ним неотступно, хотя в тесноте коридоров форта им было неудобно идти плечо к плечу и не царапать стены ни стволами, ни наплечными платформами.

— Здесь, — один из них обогнал Гедимина и толкнул дверь.

В небольшой выгородке не было ничего, кроме телекомпа без клавиатуры, встроенного в стену. Гедимин между перегородкой и экраном уместился, ещё оставалось чуть меньше метра, — слишком мало даже для патрульного-филка, и экзоскелетчикам пришлось выйти. Скользнув взглядом по углам, сармат нашёл две камеры и четыре «жучка», причём они выглядели поставленными совсем недавно — максимум полгода назад. «Вот макаки…» — Гедимин криво ухмыльнулся и перевёл взгляд на светлеющий экран. «Кто меня ищет? Не Масанг же…»

— Добрый вечер, коллега Кет, — услышал он и, изумлённо мигнув, уставился на монитор. Герберт Конар, так же, как и сармат, стоял у белой стены в какой-то тесной пустой выгородке и, слегка улыбаясь, смотрел ему в глаза. Гедимин, растерянно хмыкнув, немного наклонил голову.

— Ты?..

— Вас что, не предупредили о сеансе? — теперь растерялся Герберт. — Да, очевидно, это так. Навряд ли они извинятся за эту оплошность — но можете поверить, что я вас пугать не хотел.

Гедимин усмехнулся.

— Хорошо, что ты вышел на связь. Давно тебя не видел.

— Взаимно, коллега, — кивнул Конар. — Нам выделили десять минут, так что я перехожу к делу. Ваше последнее письмо… Указанные числа — это не шутка?

— Я бы не стал так шутить, — Гедимин слегка сузил глаза. — Я бы дал полные характеристики, но их не пропустят. Реактор — в нашем научном центре. Ведомство уже в курсе. Обещает через три месяца оповестить Лос-Аламос и Канск с Хайфой.

— Невероятно, — медленно, почти по слогам, проговорил человек; он старался выглядеть спокойным, но Гедимин видел, как выражение его лица посекундно меняется. — Как⁈

— Переменное сигма-излучение, — ответил Гедимин, надеясь, что в этот момент экран, установленный в Лос-Аламосе, не погаснет. — Многослойные стержни. Ирренций, плутоний и уран. Я думал, вы догадаетесь раньше.

Он пристально смотрел на Конара и боялся услышать «мы догадались» — на секунду он допустил, что в Лос-Аламосе давно работает синтезирующий реактор с гораздо лучшими характеристиками, а Конар вызвал его на связь из обычного любопытства. Но Герберт покачал головой и виновато улыбнулся.

— Самый лучший результат в лаборатории Лоуренса — ноль девять к единице… я о массе ирренция, мы так и не оторвались от неё.

«Ноль девять? У нас больше двадцати трёх процентов не получалось…» — Гедимин посмотрел на Конара с уважением.

— Хорошая выработка. У нас была меньше, — сказал он. — А что с пульсаторами и микропроколами? Ты с ними работаешь?

Конар покачал головой.

— Интересные темы, коллега, но обсудить их нам, боюсь, не удастся. Цензуру и блокировку пока никто не отменял. Хотя… если ваш вопрос пропустили, то…

Экран погас и оставался тёмным пять секунд. Гедимин стиснул зубы. «Tzaat hasulesh!»

— Прошу прощения, коллега, — появившийся на экране Конар был заметно расстроен. — Всё, что я могу сказать, — изучение ирренция будет продолжено. У нас тут ходят упорные слухи, что после Рождества территории будут… я бы сказал — приоткрыты. И тогда я выбью разрешение и отправлюсь к вам. Вы выиграли пари, коллега Гедимин, и моё обещание в силе. Корабль сейчас в Альбукерке — я выкупил под него небольшой ангар. Местные механики за него не берутся. При первой же возможности я передам его вам — если повезёт, лично, если нет — через Периметр.

Гедимин едва заметно усмехнулся.

— Экспериментальный корабль? Есть с чем поработать?

— О, работы там хватит надолго, — кивнул Герберт. — Меня с друзьями и знакомыми хватило на осмотр и список уцелевшего. Это действительно атмосферный спрингер. Хвановский волчок запустить не удалось, но выглядит исправным.

— Интересно будет посмотреть на этот спрингер, — Гедимин слегка наклонил голову. — Иджесу должно понравиться.

Монитор громко загудел и мигнул красным светодиодом. Человек нахмурился.

— Наше время истекает, коллега. Чёрт! Любопытство обгложет меня до костей, пока правительства возятся с границами. Надеюсь, Ведомство не подведёт, и через три месяца вам дадут сделать доклад.

Монитор снова загудел. Герберт что-то говорил, но сармат уже ничего не слышал. Поняв, что связь обрывается, Конар вскинул руку и прижал ладонь к экрану. Гедимин накрыл её своими пальцами. Полсекунды спустя телекомп отключился окончательно.

Tza seateske, — беззвучно проговорил сармат, опуская руку. Он на миг увидел своё отражение в тёмном экране — глаза, горящие жёлтым огнём, на неподвижном лице.

…Иджес недоверчиво похмыкал, но открывать рот не спешил. Гедимин терпеливо ждал.

— О чём говорить? — сказал наконец механик. — Разговор будет, когда будет корабль. Может быть, ты, атомщик, представляешь, как летает такое сооружение, но я — нет.

За спиной сармата послышались шумные шаги — кто-то нарочно шаркал, не отрывая ног от земли. Гедимин обернулся и увидел Линкена, нетерпеливо похлопывающего себя по локтю.

— Теск, ты идёшь или нет?

— Уран и торий… — пробормотал сармат, досадливо щурясь. «Час времени, выкинутый на свалку. С кем они все, астероид им навстречу, собрались воевать⁈»

Ограда бывшей базы Академии была обмотана колючей проволокой. Гедимин вспомнил дыру в заборе, через которую сбежал недавней зимой, поискал её взглядом, но не нашёл — то ли память его подвела, то ли проход нашли и заделали.

— На работу? — спросил Линкена охранник на входе. — Рано ты сегодня.

— Привёл новичка, — отозвался тот. — Надо его пристроить.

— Новичка? Сам привёл? — сармат, занявший стол коменданта, услышал разговор за открытой дверью и поднялся с места. Гедимин, увидев знакомое помещение, быстро огляделся, — ни обмотанных скирлином палок, ни объявлений от Академии не осталось; впрочем, бластеры и экзоскелеты тоже на виду не лежали.

— Гедимин Кет. Знаешь его. Все знают, — без тени сомнения сказал Линкен, положив руку Гедимину на плечо. — Покажи пропуск, атомщик… Ну вот. Стрелять умеет. Нужна только практика.

Новый комендант пожал плечами.

— Твой сармат, ты и работай. Берёшь что надо на выдаче, любую из красных линий, отмечаешься на входе и выходе. Оружие вернуть не забудь.

— Завтра он придёт один, — предупредил Линкен. Сармат снова пожал плечами.

— В твои дела я не полезу. Оружие на месте, отметки сделаны? Остальное меня не касается. Я бы, кстати, его поставил на рукопашку…

Линкен вздохнул.

— Не заставишь.

— Жаль, — сармат смерил Гедимина долгим задумчивым взглядом, как будто ощупывал с ног до головы. — В патруль пойдёт?

— Да ну, — махнул рукой Линкен. — Ладно, оставайся. Идём, атомщик.

Отряд филков, попавшийся им навстречу в коридоре, беззвучно выстроился в шеренгу по одному и проскользнул мимо сарматов. Экзоскелетчик, замыкающий колонну, вскинул руку в приветственном жесте, Линкен ответил тем же. Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Ты тут свой…

— Тут все свои, атомщик, — отозвался сармат и требовательно забарабанил в стальную дверь. Створки разъехались в стороны с протяжным скрипом. Гедимина передёрнуло, и он остановился на пороге, разглядывая пазы и на ощупь надевая ремонтную перчатку.

— Ты чего⁈ — Линкен дёрнул его за рукав. — Не сегодня, атомщик. Так мы отсюда вообще не уйдём.

Оттащив Гедимина от сломанной двери, он небрежно махнул рукой сармату в пехотной броне и подошёл к длинному, на всю стену, шкафу с выдвижными ячейками. Выдвинув весь ряд, Линкен принялся в них копаться.

— У тебя смазка есть? — спросил Гедимин у «броненосца». — Найди. Изотрётся металл — всё пойдёт под замену.

— Энцелад, приём! — Линкен, отвернувшись от ящика, крепко ткнул Гедимина кулаком в плечо. — Вот, нашёл тебе трещотку.

Он протянул сармату одноручный станнер — слегка переделанный под сарматскую руку «Чень» с тренировочным предохранителем, выставленным на самую малую мощность. Ремонтник машинально сковырнул пластину с корпуса, заглянул внутрь, поморщился и взялся за отладку. Линкен пробормотал что-то неразборчивое и потянул его за рукав к двери.

— Уймись ты уже, мы так до тира не дойдём, — ворчал он всю дорогу. Звуки Гедимина не беспокоили, но ремонтировать станнер на ходу было неудобно, и он закончил починку уже на пороге тира.

— Оружие тут дрянь, — буркнул Линкен, жестом сгоняя с дороги филков и выводя сармата на край разгороженного зала, подсвеченный красным.

Зал просматривался насквозь, от многоуровневых стоек для прицеливания до экранированных голографических проекторов у дальней стены. Пол был расчерчен линиями; те, что находились в правой части зала, были подсвечены зелёным, и на них тренировался полусотенный взвод филков. Левая часть — три полосы — была пустой.

— Занимай крайнюю, — сказал Линкен, заглянув в просветы между стойками. — Помнишь, как это делается?

Гедимин покачал головой и покосился на филков — ими командовал сармат в экзоскелете, и их действия не сводились к стоянию на огневой позиции и попыткам попасть в мишень. К стойкам они подбегали, сделав выстрел с верхней, падали на пол и стреляли в нижний просвет, перекатывались набок и после выстрела со средней стойки отбегали за стартовую черту.

— Ну да, делай, как они, — сказал Линкен, проследив за его взглядом. — Я буду считать.

— Много беготни, — буркнул Гедимин, глядя на катающихся по полу филков.

— Да они еле шевелятся! — фыркнул взрывник. — А ты стал грузным и вялым. Давай по счёту — на раз-два-три, сначала без стрельбы. Пошёл!..

…Сармат поднялся с пола и отряхнулся. По его спине стекал пот, затекло и под респиратор. Филки, успевшие занять две соседние линии, смотрели на него с опаской. Линкен, отвернувшись от Гедимина, изучал счётчик попаданий.

— Беда с тобой, атомщик, — вздохнул он. — Часа в день будет мало. Валяешься, как шмат Би-плазмы. Ты что с макаками будешь делать, теск? Починишь им экзоскелеты? Или реактор начертишь⁈

— А это действует, — прохрипел Гедимин, снимая респиратор. — Все разбегаются. Вот например…

Он быстрым движением сцапал Линкена за плечо и развернул к себе.

— Цепная реакция на омикрон-квантах…

— Эй! — взрывник, вывернувшись, отпрыгнул в сторону и нервно ухмыльнулся. — Всё, никаких реакторов. Мне ещё работать. Иди на озеро, охладись. До отбоя ещё полчаса.

— Я же сказал — действует, — Гедимин забрал станнер и пошёл к выходу. Мышцы ныли — сама по себе нагрузка была невелика, но под команды Линкена приходилось шевелиться быстрее обычного, и сармат не всегда успевал расслабиться или сгруппироваться. «Лиск работает даже по ночам,» — думал он, выбираясь с базы.

Сармат на оружейном складе пообещал завтра же найти смазку — то, что он принёс, было засохшим и ни на что не годилось, и ремонт пришлось отложить. Гедимин ненадолго задержался у него, осматривая оружие. Большую часть разобрали для тренировок, но то, что осталось, выглядело плохо — по всей видимости, ремонтники сюда вообще не заглядывали.

— У вас техник есть? — спросил Гедимин без особой надежды. Сармат пожал плечами.

— Нас самих-то тут быть не должно. Если бы макаки не свалили…

— Таким оружием вы немного настреляете, — буркнул ремонтник. «Сюда бы Иджеса. Столько работы — и никакого ирренция,» — думал он, составляя про себя план приведения базы в порядок. «Надо найти подручного на месте. Хотя бы филка.»

— Ну как, пострелял? — спросил Хольгер, выглянув из своей комнаты, когда Гедимин вернулся в барак. — Линкен тебя не покалечил?

— Тренировки несложные, — отозвался ремонтник. — Но база разбита в хлам. Там сломано всё. И у них нет техников. Вот мартышки…

— Так ты вместо тренировочной площадки нашёл себе работу? — хмыкнул Хольгер. — Ремонтный рефлекс? Ну, этого следовало ожидать.


16 июля 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Heta!

Гедимин, в последний раз откатившись от прицельной стойки в воображаемое укрытие, легко оттолкнулся от пола и поднялся на ноги. Он чувствовал, что его кровь разогрелась, но тепло было приятным, и пот не заливал глаза.

Линкен, посмотрев на счётчик попаданий, повернулся к сармату и одобрительно хмыкнул.

— Уже лучше, атомщик, — он хлопнул Гедимина по спине. — Уже не трепыхаешься, как эа-форма на каркасе. Иногда даже попадаешь по мишени. Но до солдата тебе ещё далеко…

Уловив краем глаза движение в районе груди, Гедимин перехватил кулак Линкена и рывком заломил ему руку за спину.

— Я не собираюсь быть солдатом, — ровным голосом сказал он, подтягивая пойманную руку к левому плечу Линкена. — Я ремонтник.

Heta! — выдохнул взрывник, безуспешно пытаясь вырваться. — Да, реакция тоже подтянулась… Heta!

Гедимин выпустил его и быстро шагнул в сторону — Линкен часто «проверял» его, нанося быстрые удары, когда ремонтник заканчивал тренировку или отдыхал в душевой, и эти проверки Гедимину сильно надоели. Ломать взрывнику кости не хотелось, но нанести повреждения, достаточные, чтобы тот не надоедал хотя бы во время мытья, было бы нелишним…

— Делаешь успехи, атомщик, — ухмыльнулся Линкен, показывая пустые ладони в знак мирных намерений. — Всё, идём мыться.

Бывшая тренировочная база Космофлота кишела филками; большая их часть была в обычных комбинезонах, без брони, но все — с оружием, и по их движениям Гедимин видел, что они много тренируются и готовы к бою гораздо лучше, чем он был готов, когда его привезли в «Шибальбу».

— Интересно, им дают слушать речи Саргона? — еле слышно пробормотал он. Воспоминания о «Шибальбе» отозвались неприятными ощущениями в висках и под рёбрами. «Не нравится мне всё это. Похоже, дело не в диверсантах. Чем дальше, тем сильнее всё это напоминает…»

— Стой, — Линкен, пропустив очередной отряд филков, завернул за угол, и Гедимин удивлённо огляделся по сторонам — такого коридора с закрытыми дверьми он не помнил. Знакомый выход к душевой остался в стороне — скорее всего, взрывник провёл сармата левее, пропустив поворот.

— Это тебе, атомщик, — Линкен протянул Гедимину обычный тренировочный «Чень» с тёмно-серым корпусом. — Носи в кармане. Потренируйся быстро доставать.

Стоило сармату взять оружие в руки, он понял, что от «Ченя» там был только выщербленный корпус. Уже по весу было ясно, что все «внутренности» станнера заменены. Слегка приподняв пластину на стволе и заглянув под неё, Гедимин еле слышно хмыкнул.

— Бластер?

Линкен оглянулся на пустой коридор за спиной и кивнул.

— Против макак сойдёт. Знаю, что дрянь, но ничего лучше под рукой не было.

— На станцию с ним не пустят, — сказал Гедимин, разглядывая бластер. Конструкция была проста и надёжна — сармат видел много таких самоделок, некоторые помогал дорабатывать, некоторые собирал лично, но эту делал не он.

— Пустят, — Линкен с ухмылкой похлопал себя по карманам. — Макаки ушли. Не заметил? Больше никаких обысков.

— И ты носишь на станцию все свои… петарды? — Гедимин недобро сузил глаза. — Гранатомёт тоже при тебе?

Он внимательно посмотрел на комбинезон Линкена. Всё сходилось, — он даже мог сказать, где именно лежат части гранатомёта, и где — запасы взрывчатки, самодельные снаряды и гранаты.

— Кто-то же должен за вами смотреть, — пожал плечами взрывник. — Вы с Хольгером — учёные. Иджес — механик, стрелять не умеет. Константин — ничего, но прижмёт — свалит в туман. Ты не бойся. Пока не началось, я буду сидеть тихо. А когда начнётся — порадуешься, что я с гранатомётом.

— Псих, — пробормотал Гедимин, убирая бластер в карман. — Если хоть что-то случится со станцией…

— Астероид мне навстречу! Кому нужна твоя станция⁈ Сколько раз уже…

За углом послышались шаги экзоскелета, и Линкен, замолчав, жестом указал на свободный проход. Гедимин пошёл за ним, продолжая высматривать по карманам взрывника разнородное оружие. Большая его часть была разобрана и во что-то завёрнута, не всё можно было угадать по очертаниям под комбинезоном, но чем больше сармат смотрел, тем меньше ему нравился этот переносной арсенал. «Хорошо хоть ломки у него нет,» — угрюмо думал он. «И вроде бы в своём уме. Но лучше бы его обыскивали на каждой проходной. Всем было бы спокойнее.»


05 сентября 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Входная дверь негромко загудела, красный светодиод над ней часто замигал, — кто-то просил разрешения на вход. «Хольгер Арктус» — высветилось на небольшом мониторе, и Гедимин ввёл код разблокировки. Идея с кодами принадлежала, разумеется, Константину; ремонтник для себя держал запасной рычаг, при необходимости открывающий все замки, — простые механизмы казались ему более надёжными.

— Можно к тебе? — спросил Хольгер, переступив порог. Гедимин кивнул.

— Редко заходишь, — заметил он, пододвигая гостю свёрнутый матрас — кресло в отсеке было всего одно, а уступать своё место у монитора оператору запрещалось.

— Работа, — вздохнул химик. — Но за твоими показателями я смотрю. Камеры ещё не сбоят — видимо, экраны надёжные…

— Проверял, — отозвался Гедимин. — Что на работе? Хорошая взрывчатка получается?

Хольгер едва заметно сощурился.

— Пока не могу говорить. Но ты не волнуйся. Все наработки — предельно мирные. Лучше покажи, что ты надумал насчёт пульсаторов. Не могу дождаться, когда отделаюсь от Дамастора и займусь излучателями. Ты подбирал какие-нибудь последовательности?

— Без проверки это всё ерунда, — сармат протянул ему открытый ежедневник. — Герберт считает, что там сигнал… что-то вроде шифра. Я знаю одну комбинацию для сигмы. Хотел бы проверить её для омикрона… а потом можно долго подбирать. Возможно, любая пульсация что-то означает.

— Исследования на долгие годы? — мечтательно усмехнулся Хольгер. — Да, есть чем заняться… Я снова думал о макропроколах. Если у нас хватит мощности…

— У нас нет безопасного полигона, — напомнил Гедимин. — А там должно шарахнуть. Не хочу случайно снести Ураниум. И Порт-Радий мне тоже ничего не сделал.

Хольгер покивал, но странная усмешка с его лица не сошла.

— Мне пришло в голову… В первую очередь, конечно, Брайан. Там всё складывается. Но Майкл… он тоже. И, видимо, кольцо с обсидианом послужило линзой. Одной из линз. Возможно, его форма сыграла тут роль, как-то увеличив мощность…

— Ты о чём? — насторожился Гедимин.

— Оба исчезнувших провалились в макропроколы, — сказал Хольгер. — Думаю, всё было именно так.

Гедимин мигнул. Хольгер на всякий случай отодвинулся от него вместе с матрасом, но ремонтник не собирался хватать или бить его.

— Нужны два источника, — пробормотал он. — Мощные излучатели. Тонкая настройка. Брайану ещё неоткуда было знать…

— А мы не знаем, что мог знать Брайан, — тут же отозвался химик. — Всё до сих пор засекречено. Со скрипом признали за ним открытие. А знать он мог… вполне достаточно. И… может, два источника — необязательное условие? Мы мало работали с проколами. Интенсивность излучения, пульсации, форма излучателя… Что-то удачно совпало для Брайана и Майкла.

— Удачно? — Гедимин криво ухмыльнулся. Хольгер осёкся и на несколько секунд замолчал.

— Я не хочу сказать, что это хорошо — то, что они пропали, — заговорил он снова, осторожно подбирая слова. — Но… может быть, они выжили? И… по крайней мере, это было великое открытие…

Гедимин кивнул.

— Значит, макропрокол… — несколько мыслей, одна другой безумнее, мелькнули в голове и тут же были с остервенением отброшены. «Миллиарды вариантов. Целый космос. И почти все — непригодны для жизни,» — сармат на секунду представил себя выброшенным в толщу металлического водорода или в кипящий под огромным давлением сернистый рассол. «Даже если мы угадаем — искать уже нечего. Ни одна молекула не могла уцелеть, не то что…»

— Когда Майкл исчез, не было никаких взрывов, — сказал он, подняв хмурый взгляд на Хольгера. — Значит, прокола быть не могло. Или… мы ещё чего-то не знаем.

— Второе вероятнее, — склонил голову химик. — Майкл, как мне кажется, знал, что делает. Жаль, что он не оставил никаких заметок. Если образование прокола не всегда сопровождается взрывом, и если им хоть как-то можно управлять, — это действительно великое открытие. Трудно, стоя на его пороге, заниматься рутинными опытами… и, наверное, сидеть у реактора?

— Мне нравится реактор, — отозвался Гедимин. — И у нас будет время на всяческие опыты. А я бы сначала подумал о защите. Майкл всё время твердил о технике безопасности, а сам… В общем, глупо будет пропасть так же, как он.

— С защитой всё не так плохо, как кажется, — неожиданно улыбнулся Хольгер. — Когда с меня снимут подписку, я кое-что смогу показать. Дашь мне на вечер свои записи? Есть одна мысль…

Когда Гедимин открыл для него дверь, его смарт испустил короткий гудок — какое-то сообщение из внешнего мира нашло брешь в свинцовых стенах. Хольгер покосился на свою рацию, не издавшую ни звука, и усмехнулся.

— Новости из Лос-Аламоса? Будет странным совпадением, если ты и там прочитаешь о проколах. Особенно о макропроколах.

— Это навряд ли, — буркнул Гедимин, закрывая за химиком массивный люк. Излучатели валялись где-то в окрестностях Альбукерке, их исследовала местная фауна или — в худшем случае — любознательные «макаки» из какого-нибудь скаутского отряда. Или, возможно, на полигонах Лос-Аламоса уже выстраивались боевые излучатели, и армия давно поставила их на вооружение, — но тогда Гедимину тем более никто ничего не рассказал бы…

«Интересные новости, коллега Гедимин,» — письмо было от Конара, и он, как обычно, быстро перешёл к делу. «Но немного не те, которых вы ждёте. Периметр пока непроницаем, как изнутри, так и снаружи, а запускать корабль по ветру я не возьмусь — слишком большой риск. Юноша Харольд, наш общий знакомый, уже провёл три недели в ангаре, выходя наружу только за едой и по нужде, и напоследок поклялся своим флиппером, что „этот хлам“ никогда не взлетит. Не то чтобы мне нужен был его флиппер, или я очень хотел поставить его на место, но — мне кажется, это вносит некоторый элемент азарта в работу, не так ли?»

Гедимин хмыкнул. «Для криворукой макаки всё — хлам. А флиппер пригодится — не Герберту, так мне.»

«Итак, о новостях: в этот раз они с Севера. Вы, разумеется, слышали о Михале Йонице — одного его хватило бы, чтобы прославить всех химиков Северного Союза. Но он там не один. О Маргарите Кудашевой я, признаться, до этого не слышал — и дело тут, разумеется, только в нелепой завесе цензуры между нашими странами. Её специализация далека от вашей, но вы, конечно, знаете о явлении сверхпроводимости и о разработках высокотемпературных сверхпроводников (возможно, коллега Хольгер приложил к ним руку). То, что сделали в этот раз на Севере, — настоящий прорыв. Я говорю о веществе, пока что известном как SC-418. Четыреста восемнадцать по Кельвину — температура, при которой оно теряет свойство сверхпроводимости. Выше не прыгнул ещё никто — можете спросить у коллеги. Я прислал вам заметку, которую передали мне, — читайте, и вы быстро поймёте, почему я так взволнован.»

Сармат удивлённо мигнул и перечитал абзац. «Сверхпроводники? Он адресатом не ошибся? Это, определённо, к Хольгеру…»

Он хотел вызвать химика, но быстро вспомнил, что Герберт, желающий что-то написать для Хольгера, обычно так и делал. «Значит, это мне. Ну ладно…»

Картинка — снимок снимка, возможно, с экрана смарта — была скверной, размытой, некоторые слова расплывались сильнее других — видимо, остались «шрамы» от цензуры, но того, что Гедимин смог прочитать, ему хватило, чтобы сердце сделало на один удар больше. «Вот как,» — он внимательно перечитал заметку. «Мы с Хольгером только предполагали, а у северян уже получилось. Теперь они знают, как снимать энергию с ирренциевого реактора. Этот сверхпроводник возбуждается под омикрон-излучением…»

Это было практически всё, что удалось извлечь из короткой северянской статьи; как она просочилась из Усть-Илимского Института в Лос-Аламос, Гедимин даже предполагать не хотел. «Маргарита Кудашева,» — повторил про себя Гедимин. «Ещё один учёный, с которым не выйти на связь. Интересно, что там за вещество…»

В заметке упоминался купрат таллия; Гедимин с этим веществом не работал, но догадывался, что само по себе от омикрон-излучения оно может только заразиться. «Возбуждение в переменном омикрон-поле…» — сармат задумчиво посмотрел на излучатель. «Сивертсенит. Там определённо использовали сивертсенит. Ещё одно нарушение австралийского патента…» — он злорадно усмехнулся. С тех пор, как ему стёрли память, прошло много лет, но забывать он не собирался.

Он подошёл к устройству громкой связи.

— Хольгер, зайди. Интересные новости из Усть-Илимска.

…Последний месяц Гедимин возвращался с тренировок в одиночку; Линкен заходил в зал на пару секунд — одобрительно кивнуть и изобразить приветственный жест времён Саргона. «Салют Саргона» — с тех пор, как люди окончательно ушли из Ураниума — изображал при случае каждый второй сармат, включая филков; сам Гедимин этого никогда не делал и на жесты Линкена отвечал сдержанным кивком. «Дался им этот Саргон…» — думал он с досадой, встречая в коридоре очередной отряд малорослых сарматов. Отчего-то именно филки восхищались погибшим правителем наиболее громко, и Гедимину оставалось только сердито щуриться и отходить в сторону.

Тренировка прошла как обычно — с таймером и счётчиком попаданий. Заметных успехов сармат не делал — счётчик уже вторую неделю показывал девяносто восемь процентов, изредка — девяносто семь. «Ну да, неплохо,» — неохотно соглашался Линкен. «Но ты ещё очень медленный. Это опасно.»

Сармат забрался под тёплый душ и услышал снаружи шаги. Ещё несколько «солдат» вошли в душевую. Это были сарматы-марсиане, кто-то из работающих в «длинную смену» — те, кто работал в одну из трёх «коротких смен», либо уже ушли с базы, либо ещё тренировались.

— Осмысленность всего этого, конечно, под вопросом… — один из марсиан продолжил было разговор, начатый ещё за дверью, но увидел постороннего и осёкся. — Гедимин Кет? Учёные тоже готовятся к обороне?

Ремонтник, удивлённо мигнув, вытер воду с лица.

— Домициан? Тебе-то что здесь делать⁈

Марсианин хмыкнул.

— Все вопросы к Арбогасту. Теперь нам, генетикам, тоже не дают сидеть спокойно в нерабочее время… М-да, а шрамов у тебя всё больше. Опасное дело — ядерная физика…

— Они у меня давно, просто ты их не видел, — буркнул сармат. — Ты где сейчас? В том же клонарии?

— Да, всё там же, — кивнул Домициан. — Официальный генетик Ураниум-Сити. Всегда под прицелом камер.

Он усмехнулся. Гедимин ответил на его усмешку и задумчиво сощурился.

— В декабре Хольгер собирался принести тебе живых крыс. Как идёт работа?

— А! Так ты в курсе? — удивился генетик. — Крысы и сигма-лучи? Ну, до серьёзной работы там, конечно, далеко. Десять крыс, не считая контроля, — это не выборка, а смех. Но вообще… кое-что уже видно. Сейчас у меня третье поколение, и… всё-таки восприимчивость к сигме передаётся по наследству.

— Расскажи, — попросил Гедимин, стараясь не мигать слишком часто. «Крысы чувствуют сигму⁈ Разве это не относится только к разумным? Штибер, помнится, жаловался…»

— Да там всё просто. Примитивнейший опыт, — сказал Домициан, и двое марсиан из его компании согласно кивнули. — Крысы двенадцать часов проводят под сигма-излучением, а двенадцать — без него. Контроль не облучается.

— В Лос-Аламосе крысы не реагировали на сигму, — сказал Гедимин. — Она на них тоже.

— Да-да, меня предупредили, — нетерпеливо отмахнулся марсианин. — С первым поколением так и есть. А вот второе кое-что выдало. Из тридцати крысят хотя бы один выдаёт отчётливую реакцию — избегает излучателя. В третьем таких уже один на каждые двадцать, и семьдесят процентов — потомки тех, у кого реакция была. Только не спрашивай, где у крыс рецепторы под сигма-лучи. Воздействие, кажется, идёт напрямую на мозг, а для подробного изучения у нас не хватает оборудования. Мне бы хорошую лабораторию и лет пять на эксперименты…

Он мечтательно вздохнул.

— Вы там что, вывели разумных крыс? — Гедимин сузил глаза. — Что у реагирующих с интеллектом? Проверяли?

Сарматы переглянулись.

— Крысы как крысы, — отмахнулся один из медиков. — Вы, не работающие с фауной, считаете всех животных безмозглыми. Все крысы — умные животные. Эти не исключение.

«Так, тихо. Это их крысы,» — напомнил себе Гедимин. «Их крысы — их проблемы. Тут интересно другое…»

— А излучение на них реагирует? — спросил он и увидел изумлённые взгляды и лёгкую настороженность на лицах. — Отслеживали фон? Возможно, оно пульсировало?

Домициан покачал головой.

— Это не по моей части, Гедимин. Дозиметр там есть, и я обещал переписать показания для вашего центра, но совать в них нос? Я не потяну на физика-ядерщика.

— Излучение… реагирует… на крыс? — еле слышно пробормотал кто-то из сарматов. — Атомщики реально странные…

Гедимин досадливо сощурился.

— Меня пустят посмотреть на крыс и дозиметр?

Домициан посмотрел на него настороженно и слегка отодвинулся.

— В клонарий не допускают посторонних. Требования стерильности…

Сарматы согласно закивали.

— У нас тут ещё много дел, — неуверенно сказал один из них. — И тебе тоже пора… к белоглазому и прочим.

«Боятся,» — понял Гедимин. Выдавливать из себя дружелюбную гримасу было поздно, и он снова шагнул под душ и потянулся к выключателю — надо было закончить водные процедуры и, действительно, идти искать более привычных собеседников.

— Следите за крысами, — предупредил он, пока шум воды ещё не заглушал его слова. — Сигма — очень странное излучение.


28 сентября 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Иди проветрись, атомщик, — сказал Константин Гедимину, едва переступив порог «зелёного отсека». — Ты тут ещё не сдвинулся от облучения?

Он выразительно постучал пальцем по правой бровной дуге. Ремонтник досадливо сощурился и очень неохотно уступил ему место у монитора.

— Цикл на исходе, — он кивнул на реактор. Внешне установка выглядела так же, как в первый день работы, но её содержимое заметно изменилось и с каждым днём вызывало у Гедимина всё больше опасений. С такой концентрацией ирренция в одной небольшой комнате он дела ещё не имел.

— Следи за омикроном по участкам. Девять стержней выдали обратный синтез, я их заблокировал. Ещё четыре на подходе.

— Иди-иди, — Константин похлопал его по плечу. — Я умею читать показания. А у тебя в глазах муть. Отдохни хотя бы до завтра.

— Не упусти реактор, — буркнул Гедимин, в последний раз оглядываясь на установку. Теперь он чувствовал усталость — веки отяжелели, мышцы затекли от долгой неподвижности. С тех пор, как синтез начал обращаться вспять, за монитором приходилось следить очень внимательно, и постоянное напряжение теперь давало о себе знать. «Надо охладиться,» — решил сармат. «Константин тут справится.»

Он смерил реактор долгим взглядом и вышел из отсека. Тёплые нити, будто приклеившиеся к вискам, отпустили его не сразу — он успел дойти до хранилища, прежде чем ощущение нагрева ушло.

Zaa ateske! — что-то двинулось ему навстречу у ворот хранилища, и сармат, вздрогнув от неожиданности, развернулся на звук. Рядом стоял один из охранников, белокожий амбал в лёгком экзоскелете. Гедимин настороженно посмотрел на него.

— Чего тебе?

— Ты — Гедимин Кет? — охранник смотрел пристально, будто пытался прожечь сармата взглядом. — Тот самый атомщик? Правда, что ты прижёг себе руку, чтобы построить реактор?

«Кто разболтал⁈» — сармат едва удержался, чтобы не фыркнуть, и ограничился сердитым взглядом.

— Я работал пять лет, чтобы построить реактор, — отозвался он. — От ожогов мозг не отрастает.

Охранник молча шагнул к стене, освобождая дорогу. На секунду Гедимину стало неловко. «Может, ему в самом деле было интересно?» — он подождал ещё пару секунд, но больше охранник ничего не сказал, — оставалось только идти дальше. «Если интересно, подойдёт и спросит снова. О чём-нибудь осмысленном.»

Шум наверху уже почти улёгся, и станция опустела, — все, кто хотел на неё посмотреть, побывали здесь утром или днём, а к вечеру вернулись в город. Никто не мешал Гедимину, пока он проходил мимо тихого главного корпуса, дымящихся градирен и одинокого охранника-филка, возвращающего на место табличку с запретом на купание. Потрогав напоследок стены реакторов и покосившись на запертый запасной вход (сигнализацию на двери дублировал боевой дрон над аркой), сармат выбрался со станции на пустое шоссе. Тихо было и здесь — только сарматы в экзоскелетах патрулировали дорогу, да стояли в воротах неподвижные «Джунгси». До заката оставался почти час, но солнце уже снизилось и просвечивало сквозь деревья, тени пересекали дорогу, и роботы-уборщики, выпущенные на платформы вдоль обочины, собирали побуревшие листья и сметали песок. Притихший город просматривался насквозь, от ворот «Полярной Звезды» до насосной станции — маленького тёмного пятна на горизонте.

…Злой Линкен вынырнул навстречу Гедимину из кустов, едва не сбив его с ног, фыркнул на сармата, отступившего на шаг, и хотел куда-то идти, но узнал его и остановился, виновато щурясь.

— Не ушиб тебя? Эти х-химики, мать их колба…

— Что? — Гедимин растерянно мигнул. Линкен вместо ответа рывком расстегнул куртку и оттянул полы в стороны. Его живот и грудь были покрыты крупными светящимися пятнами — поверх слабого синеватого свечения были разбросаны ярко-красные блестящие крапинки, отражающие видимый свет. Гедимин уставился на них — от изумления не получалось даже мигнуть.

— Кто тебя так? — выдавил он из себя.

— Какое-то животное подсыпало дряни в градирню, — ответили из кустов. Наружу выбрался Астиаг, кивнул Гедимину и оттянул левый рукав, показывая такие же пятна.

— Кто-то повторил твою… умную шутку? — ремонтник едва заметно усмехнулся. Линкен фыркнул.

— Не смешно, атомщик. Эта дрянь ничем не смывается.

— Ну разумеется, иначе её не добавляли бы в воду, — проворчал из кустов Хольгер. — Вообще не понимаю, из-за чего вы паникуете. Это поверхностное окрашивание, к утру оно сойдёт вместе с эпителием.

— Если всплывёт, что это ты постарался… — Линкен оборвал фразу на полуслове и выразительно посмотрел на белое пятно за кустами.

— Думаешь, я бы стал скрывать? — Хольгер выглянул из кустов и помахал Гедимину. — Я не единственный химик в Ураниум-Сити… Атомщик, ты, кажется, избежал окрашивания?

Гедимин кивнул.

— Покрасились все? — он посмотрел на сарматов, выбравшихся из кустов. — Весь город? Ночью будет красивое свечение…

Он незаметно ущипнул себя, чтобы не расплыться в ухмылке, — нелепый смешок так и рвался из груди. «Шутка глупая, но что-то в ней есть,» — подумал он, глядя на крапчатого Линкена. Тот сердито фыркнул и застегнул куртку, едва не порвав скирлин.

— Не все. Те, кто купался в градирнях. Аэцию и Астиагу теперь возвращаться в Порт-Радий. В пятнах.

— Ты так переживаешь, будто им руки оторвало, — Хольгер пожал плечами и жестом позвал Гедимина к воде. — Атомщик, иди купаться. Линкен злится третий час, ничего нового ты не услышишь.

От берега, набрав побольше воздуха, Гедимин опустился к самому дну и плыл сквозь холодную толщу воды, пока в ушах не зазвенело. Тогда он оттолкнулся от наваленных друг на друга гранитных плит, потревожив донную муть, и всплыл на поверхность. Вечер был ветреным, озеро покрылось рябью, достаточно сильной, чтобы Гедимин почувствовал качку. Он лёг на маленькие волны и смотрел, как садится солнце, пока не увидел вдалеке странные летающие огоньки. «Пограничные дроны,» — сармат перевернулся и беззвучно ушёл под воду. «Периметр близко. Пора обратно.»

Выбираясь на берег, он услышал чей-то взволнованный голос, а вытряхнув воду из ушей, тут же узнал Домициана. Пока сармат выбирался из кустов, пришелец-медик успел замолчать, и заговорили другие.

Hasu! И сколько крыс теперь бегает по Ураниуму? — Иджес пытался прикинуть что-то на пальцах. — Сотен шесть?

— Немного меньше — пара сотен брошенных детёнышей ещё у нас, и не все самки убежали, — ответил Домициан. От расстройства его глаза потемнели, и он выглядел подавленным.

— Повесь объявления на пищеблоках, — посоветовал Аэций. — Если крысам хватит мозгов не бежать в лес, они стянутся туда.

— Шестьсот крыс! — Иджес покачал головой. — Вот это подарок, жёваный крот! Я не хочу, чтобы ночью мне отгрызли палец!

Домициан бросил на него сердитый взгляд.

— Это безобидные животные, очень дружелюбные и общительные. Их можно брать в руки, и они не вырываются. Здесь, в городе, они не доживут и до октября. Вся работа — комете под хвост…

Он тяжело вздохнул.

— Говорю — повесь объявления, — Аэций хлопнул его по спине. — На пищеблоках — нормальные сарматы. Поймают твоих крыс и вернут тебе живыми и невредимыми. Даже накормят. Эй, Маккензи! Что стоишь, как примороженный⁈ У тебя в доступе есть принтер? Нужно распечатать несколько листов.

— Эй, парни! — в тон ему ответил Кенен, не двигаясь с места. — А как вы собираетесь сделать это незаметно для патрульных? И что скажет Арбогаст, узнав о ваших интересных опытах? С кем вы их согласовали? У вас есть разрешение на разведение крыс в клонарии? Или на излучатель на опаснейшем радиоактивном веществе — в том же клонарии? Парни, с какой из лун вы вечно валитесь⁈

После каждой фразы Кенен косился через плечо — путь назад был свободен, но Аэций переглядывался с Астиагом, и Линкен со своей стороны медленно и плавно смещался навстречу учётчику, — его собирались взять в тиски.

— А вот и атомщик, — Лилит, присоединившаяся к сарматам, пока ремонтник плавал, повернулась к нему и дружелюбно кивнула. — Тут намечается забава — «поймай Маккензи». Участвуешь?

— Лиск говорит, что я медлительный, — отозвался Гедимин, разводя руками с нарочитой неуклюжестью. — Куда мне до Маккензи… Домициан, что с крысами?

Генетик уткнулся взглядом в жёлтую траву под ногами.

— Вскрыли клетки и бежали. Все, включая контроль. Не задержались даже погрызть мебель. Будто их всех кто-то вытряхнул прямо в сточные трубы.

Сармат мигнул.

— У вас там нет измельчителя и сольвентных фильтров?

Домициан скрипнул зубами.

— Вынули на день раньше. Плановая замена. Но как они поняли⁈

— Я говорил — следи за крысами, — Гедимин сердито сощурился. — Что теперь?

Лилит хлопнула себя руками по бёдрам.

— Крысы? Белые крысы? Это вот такие пушистые зверьки? — она отмерила длину ладони. — Жалко опыта. Купи у Кенена новых, начни сначала. Пока мы тут болтаем, половина твоих крыс уже издохла.

Гедимин молча ждал ответа от Домициана. Медик разглядывал жёлтую растительность на берегу.

— Лилит права, — наконец сказал он. — До зимы ни одно животное не доживёт. Передай Иджесу, чтобы не волновался за свои пальцы. А если всё-таки увидит крысу в бараке, осторожно взял её и отнёс в клонарий. По возможности, живой.

— Я скажу Оллеру, чтобы оповестил всех сарматов «Новы», — пообещал Гедимин. — Как только закончатся гуляния. «Нова» далеко, но если крысы добегут туда, я их тебе верну.

— Эй, генетик! — крикнул Астиаг. — Иди, проверь объявление! Такой текст тебе нравится?

Трое сарматов уже поймали Кенена и, усадив его на платформу, что-то печатали на его смарте. Линкен придерживал хмурого учётчика за плечи.

— Маккензи сегодня не везёт, — хмыкнула Лилит, опускаясь на скрещенных ногах прямо на траву и расстёгивая комбинезон. — Спина затекла, атомщик. Можешь размять?

— Садись, — кивнул Гедимин, устраиваясь за её спиной.

Он потёр ладони друг о друга, но его пальцы всё равно были холоднее, чем кожа Лилит, — она ещё не купалась в осеннем озере и теперь от прикосновений ёжилась и шипела. На её лопатках остались светящиеся пятна — самка тоже зашла в градирню в неудачное время.

— Слышал с утра, что сказал Арбогаст? — спросила она через пару минут.

— Я ушёл к шести, — отозвался Гедимин. — Он сказал что-то новое?

— Странно, верно? — Лилит хихикнула. — Кенен потом даже ходил задумчивый… Арбогаст обещал, если всё будет тихо, с весны разрешить отселяться. Выделят участки к востоку от города и привезут типовые каркасы. Каждый сможет купить и поставить себе дом. Небольшие такие строения, на двух-трёх сарматов. Можно делать пристройки.

— А, — Гедимин вспомнил распечатки, с которыми ходил Кенен. — Маккензи будет рад.

Лилит откинула голову на его плечо и попыталась заглянуть ему в лицо.

— А ты, атомщик, отселился бы?

Сармат мигнул.

— У меня есть комната. Отопление отлажено. Пищу привозят. Душевая рядом. Куда отселяться? Я не сурок, чтобы жить в норе.

— Но и не муравей, чтобы жить в муравейнике, — Лилит недовольно сощурилась. — Там слишком много сарматов. Все ходят, каждый лезет в дверь.

— К тебе? — Гедимин недоверчиво хмыкнул и попытался вспомнить, когда в последний раз кто-то рисковал прикоснуться к двери Лилит. — Кто? Зайду к нему после салюта.

Самка ухмыльнулась.

— Пустяки, атомщик. Будут проблемы — я скажу. А я бы отселилась. Построила бы мастерскую, испытательные стенды… бассейн для подлодок…

Гедимин мигнул — ему вспомнилось синеватое свечение в тёмной воде, тесный тёплый лабиринт под свалкой и время, когда за эксперименты ни перед кем не надо было отчитываться. Перед глазами мелькнули ярусы экранированных лабораторных отсеков, уходящие в глубину, и туннели, ведущие к лесным полигонам, сольвентные скважины и тяжеловодные каскады.

— Запастись ирренцием и ставить опыты с пульсаторами, — почти беззвучно прошептал он. — Воспроизвести усть-илимский сверхпроводник. Доработать реактор…

— Ловишь на лету, атомщик, — Лилит легонько ткнула его кулаком в бок. Он отвлёкся и не заметил, когда она успела сесть ему на бедро и пристроить голову на его груди, но ему стало гораздо теплее, несмотря на холодный ветер с озера.

— Когда у тебя на голове не сидят, можно делать что угодно, — продолжила самка. — Я бы ушла и одна, но одиночек будут отпускать в последнюю очередь. Если я напишу, что отселяюсь, ты пойдёшь со мной?

— Да, — перед глазами Гедимина уже вставал, как наяву, цилиндр, наполненный зелёным свечением, превращённый в гигантскую магнитную катушку. — Мне нужна отдельная лаборатория. Ведомство очень мешает.

Лилит фыркнула, подалась в сторону, но сказать ничего не успела — сверху послышался смешок.

— Что я могу сказать, Лил? — Кенен, ухмыляясь от уха до уха, широко раскинул руки. — Наш губернатор Энцелада, как всегда, верен себе. А твоё упорство заслуживает лучшего применения. Вот, например, я…

— Свали на Седну, — отозвалась сарматка, поправляя и застёгивая комбинезон. — Гедимину лень, но я-то встану…

Ремонтник недоумённо мигнул, переводя взгляд с Лилит на Кенена и обратно. «Я опять нарушил какую-то традицию? Ничего не понимаю…»

…Небо над северной дорогой на секунду погасло, и Гедимин услышал грохот над озером — там тоже взлетали петарды, и низко нависшие облака то и дело вспыхивали зелёным и синевато-белесым. На севере на миг зажглась тройная звезда — и тут же взорвалась тремя снопами жёлтого огня, вычертив над лесом пылающий знак радиационной опасности. Сарматы, собравшиеся на крышах, встретили вспышку удивлёнными возгласами, и сам Гедимин невольно замигал и расплылся в нелепой ухмылке.

— Линкен постарался, — сказала ему на ухо Лилит. Она стояла рядом, время от времени — когда взрывалась особенно удачная петарда — тыкая сармата кулаком в бок.

— Хорошо получилось, — согласился Гедимин, незаметно потирая рёбра. Удачных петард сегодня было много…

— Скоро мой реактор доработает, и не нужно будет над ним сидеть, — тихо сказал он. — Мы с Хольгером будем ставить опыты на полигоне Линкена. Всё равно, во сколько проводить их, — я перенесу их на вечер. По дороге на полигон я могу забрать тебя. Мы нашли странную штуку — тебе интересно будет посмотреть.

Лилит, обернувшись к нему, изумлённо мигнула.

— Атомщик зовёт кого-то на опыты⁈ Не иначе, завтра Солнце остынет!

Теперь мигнул Гедимин.

— Я не понимаю.

— Не бери в голову, — сарматка пристально посмотрела ему в глаза и, помедлив, кивнула. — Я иду с вами. Скажешь, когда соберётесь на полигон.

Сарматы уже расходились с крыши, когда Гедимина догнал Линкен. От него пахло гарью и оплавленной изоляцией, а глаза блестели, как ртуть.

— Неплохой день, — сказал он Гедимину. — Есть польза и от мартышечьих обычаев. Когда мы снова выйдем на свободу, у нас каждый год будет День атомщика. Даже там, где атомщиков нет. Там его будут называть по-другому, но все смогут собраться и запустить фейерверк. Без макак, их стрельбы и воплей. Нигде не прячась. Хоть на Меркурии, хоть на Седне. Когда-нибудь так и будет, атомщик. Вот увидишь.

— Люди тебе чем мешают? — только и смог спросить Гедимин. От горящего взгляда Линкена ему стало не по себе.

— Ты не жил на свободе, атомщик, — взрывник склонил голову. — Не ты в этом виноват. Ты быстро понял бы разницу. Иди спать. Завтра ранний подъём…

«Всё равно ничего не понял,» — думал Гедимин, растягиваясь на матрасе поверх одеяла. В бараке было тепло, даже без одежды, и заснул сармат не сразу — недостроенные чертежи гипотетического реактора вставали перед глазами и отвлекали от сна. «Сивертсенит и купрат таллия,» — думал он, проваливаясь в дремоту. «И омикрон-источник с переменной интенсивностью. У северян получилось. Попробуем повторить…»


29 сентября 39 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Гедимина разбудил не лязг экзоскелетов, не гулкие шаги в коридоре и не свет в глаза, — кто-то тихо перелистывал страницы, и этот шелест заставил сармата рывком подняться с матраса и, ещё не открыв глаз и не вполне понимая, где он, и что вокруг, протянуть руку к брошенному на ящик комбинезону. Кто-то крепко сжал его запястье; секунду спустя сармат стоял на ногах, растерянно мигая и щурясь на свет. Стальные «клешни» придерживали его за плечи.

— Гедимин Кет, физик-ядерщик, — сармат в лёгком экзоскелете с зеркальным щитком на месте лица держал в «руках» его ежедневник и разглядывал один из чертежей. — Это придётся оставить, как и всю одежду. Снимайте подштанники. На месте вам всё выдадут.

— Каком ещё месте? — Гедимин вскинулся, выворачиваясь из «клешней», и понял, что его окружили. Он стоял в кольце экзоскелетчиков, под прицелом шести пар бластеров, и стоило ему зашевелиться, как холодные сопла прижались к его груди и спине. Сармат-командир бросил ежедневник на ящик, прикрытый комбинезоном, и щёлкнул «клешнёй».

Heta! Мы не причиним вам вреда, — спокойно сказал он. — Но сопротивляться не советую. Вы заинтересовали координатора, Гедимин. Вся ваша научная группа.

Только теперь сармат услышал грузные шаги в коридоре и странную тишину на этаже. Он быстрым движением потянулся к стене, — его руку снова перехватили, в этот раз — более грубо.

— Никаких лишних ушей и глаз, — сказал командир. — На этаже только мы и вы. Раздевайтесь, вы не макака, чтобы стесняться.

«Руки», сжимающие Гедимина, разжались, экзоскелетчики немного отодвинулись. Снимая подштанники, сармат пристально следил за «броненосцами». Они стояли плотно, не оставляя просветов для попытки сбежать, а напротив двери встал командир. Его «руки» расслабленно висели вдоль тела, но Гедимин прекрасно видел, как за каждым его движением следует прицел наплечного бластера, сдвоенного со станнером.

— Очень не советую, — сказал командир, перехватив взгляд сармата. — У нас распоряжение доставить вас живым. Но есть много форм жизни и способов существования. Например, отделённый от тела мозг гораздо проще в перевозке и не склонен к побегам.

Гедимину стало не по себе. Он не видел глаз чужака, а голос звучал спокойно, даже доброжелательно, однако сармат ни на секунду не сомневался: именно в виде мозга его и увезут при малейшем сопротивлении. «Диверсанты…» — вспомнив постоянную тревогу Линкена, он криво ухмыльнулся. «Никаких диверсантов. Свои же. И что я опять сделал не так⁈»

— Отлично, — сказал предводитель, переступая порог. Дверь была аккуратно снята с петель и стояла у проёма — так же, как дверь в комнату Хольгера.

— Выходите. Идти недалеко.

Сармат сделал шаг к двери, и экзоскелетчики снова сомкнулись вокруг него плотным кольцом, но больше к нему не прикасались. Один из них оказался вне круга. Не пытаясь втиснуться обратно, он наклонился к ящику с вещами Гедимина и, свернув комбинезон и повесив себе на плечо, поднял крышку. Командир быстро произнёс несколько фраз по-сарматски; Гедимин уловил только слова «одежда» и «инструменты». Чужак вынул из ящика свёрток с ремонтной перчаткой.

— Это моё, — процедил Гедимин, недобро щурясь. — Положи обратно.

— Вам это не понадобится, — сказал командир, жестом приказывая солдату продолжать. — Так же, как и комбинезон, и содержимое его карманов.

Гедимин вздрогнул; он бросился бы к ящику, но строй экзоскелетчиков удержал его на месте. Бластер на плече их командира укоризненно качнулся.

— У вас не будет недостатка в инструментах и материалах для записей, — сказал чужак.

— Мои сертификаты, — Гедимин, не мигая, смотрел на свой комбинезон. Его свернули аккуратно, так, что из карманов не выпало ни единой детали…

— Моё сочувствие, — отозвался командир. — Они пригодятся при опознании тела.

Солдаты вытолкнули Гедимина в коридор и принудили его идти дальше. В вестибюле было пусто, у двери комендантской стоял «Маршалл» с зеркальным лицевым щитком, ещё один караулил на входе в барак.

— Все на месте? — спросил его командир.

— Борт готов к взлёту, — отозвался охранник.

— Ваши товарищи ждут вас, — сказал чужак, повернувшись к Гедимину. Тот мигнул.

— Их расстреляли? Теперь моя очередь?

«Успеть бы дотянуться хоть до одного…» — он с тоской посмотрел на экзоскелеты. Надеяться было не на что — все эти механизмы были полностью исправны, все уязвимые места закрыты так, что сармат на долю секунды позавидовал экзоскелетчикам, — им очень повезло с ремонтной базой. «Когда не надо — всё работает,» — подумал он, готовясь к обжигающему разряду в спину.

— Все они живы. Так же, как и вы. Но для Ураниум-Сити вы — мертвецы, — командир поднял «руку», и Гедимин услышал на севере раскатистый грохот и треск разгорающегося пламени. — Долгая напряжённая ночная работа, оплошность охраны, группа диверсантов на атомной станции… Они застали вас рядом с реактором. Вы встали между ним и диверсантами, и вас расстреляли в упор. Через четыре дня, когда огонь погаснет, а обломки реактора будут разобраны, ваше тело смогут опознать только по личным вещам. Вы всегда носили эти сертификаты и значки с собой, и эта ночь — не исключение.

На севере снова громыхнуло. Гедимин резко развернулся на шум, но здания бараков закрыли обзор. «Реактор,» — его затрясло от ярости. «Мой реактор… Ah— hasu!»

Его схватили и скрутили раньше, чем он успел выломать наручный бластер из ближайшего экзоскелета. Командир отряда, выкрикнув что-то неразборчивое, шарахнулся в сторону. Вырывающегося сармата швырнули вперёд, и он, пролетев несколько метров, упал на какую-то пружинящую, неожиданно мягкую поверхность. Приземлившись на руки, он тут же вскочил, но кто-то повис на нём, и сармат услышал гул механизмов и грохот закрывающегося люка.

— Реактор в порядке! — крикнули ему в ухо. — Оба реактора! Они демонтированы, их уже вывезли! Гедимин, ты меня слышишь? Реактор в порядке!

«Константин⁈» — сармат, изумлённо мигнув, перестал вырываться, и тут же его вдавило в мягкое напольное покрытие, и он, не удержавшись на локтях, лёг ничком. Поверхность, на которой он лежал, вместе с ним оторвалась от земли и на большой скорости поднималась — как резко взлетевший глайдер, за штурвал которого посадили Линкена Лиска. Через десять секунд его тряхнуло, послышался гул и лязг, и сармата перестало вдавливать в пол, но что-то надавило на уши — кажется, взлёт продолжался, и компенсаторы не успевали за ускорением.

— Нас подобрали, — сказал один из сарматов, удерживающих Гедимина. — Tzaat!.. Эй, атомщик, ты как? В себе или нет?

— Слезайте, — буркнул ремонтник, выползая из-под навалившихся тел.

Ускорение росло, но компенсаторы невидимого большого корабля — скорее всего, спрингера — практически выровняли давление, и уши больше не закладывало. В крыше с шипением открылись маленькие люки, и Гедимин почувствовал приток свежего воздуха — глайдер подключили к общей вентиляционной системе.

Сармат поднялся на ноги и осмотрелся. Транспорт, в который его забросили, действительно был глайдером — небольшим пассажирским челноком-атмосферником. Подобные механизмы Гедимин видел только на фотографиях и чертежах, но знал, что внутри обычно устанавливали кресла и голопроекторы для обзора. Здесь их не было — только мягкая пружинящая выстилка на всех поверхностях.

— А с ним вежливо обошлись, — хмыкнул кто-то из сидящих на полу, и Гедимин узнал голос Кенена. — Ни синяка, ни царапины. Представляю, чего им стоило сдерживаться!

— Маккензи, закрой рот, — ровным голосом посоветовал ему Линкен.

Гедимин изумлённо мигнул и развернулся к сарматам, забыв о странностях в конструкции челнока. Этой ночью успело произойти много странных вещей, и сармат нуждался в разъяснениях.

Как он сразу же заметил, на борту челнока он был не один. Остальные — так же, как и он, заброшенные сюда без одежды и вещей — держались недалеко от люка. Некоторые уже успели встать на ноги, кто-то, опасаясь перегрузок, остался сидеть. Тут были почти все — Константин и Линкен (до сих пор подозрительно оглядывающиеся на Гедимина), растерянный Хольгер, Кенен Маккензи (он сидел, привалившись к стене, но под взглядом ремонтника поднялся и широко улыбнулся), чуть поодаль — Айзек, слегка щурящийся и потирающий висок, ещё в стороне, рядом со съёжившимися лаборантами и операторами, — Хильда. Поймав взгляд Гедимина, она криво усмехнулась.

— Где Иджес? — спросил ремонтник.

— Жив, — поспешно ответил Линкен. — Остался в Ураниуме.

Гедимин пристально посмотрел на взрывника, потом перевёл взгляд на Константина. Сарматы выглядели странно смущёнными. «Эти двое что-то знают,» — понял ремонтник и недобро сузил глаза. «А я — нет.»

— Реактор цел? Ты уверен? — он повернулся к Константину. Тот быстро кивнул.

— Демонтаж начался в полседьмого, когда ты ушёл. Оба реактора, все вспомогательные установки, всё, до последней гайки из твоих запасов. Всё летит вместе с нами в экранированном трюме.

— Что тогда взорвалось? Сама станция? — Гедимин чувствовал, как под рёбрами разливается холод. «Кто вообще пустил этих недоумков с бластерами на АЭС⁈ И им всем ещё не нравился Фюльбер…»

— Пара канистр окислителя и три килограмма содержимого хвостохранилища, — ответил Линкен; в его голосе звучало одобрение. — Хорошая маскировка под радиационную аварию. Ни одна макака туда не сунется. Вот вам выгоревшие ангары, вот вам зашкаливающие дозиметры.

— Пришлось выделить на маскировку один грамм ирренция, — с явным сожалением дополнил Константин. — Ты не в обиде? Нет способов подделать омикрон и сигму без омикрона и сигмы…

Гедимин мигнул.

— Вы давно знали… обо всём этом? — он кивнул в сторону люка, за которым давно не было ни станции, ни Ураниума, ни — скорее всего — земных пейзажей. По ощущениям Гедимина — точнее, по смутным воспоминаниям, заложенным в его мозг ещё в клонарии — спрингер вышел в открытый космос и постепенно набирал скорость.

— Со вчерашнего дня, — ответил Константин. — Ненамного раньше, чем ты. И ненамного больше.

— Можешь немного порадоваться, атомщик, — Кенен, широко улыбаясь, подошёл к сармату. — Примерно тем же способом немного раньше были вывезены с Земли сотрудники «Хейдрун», рабочие Ясархага и шахтёры Коцита. Ну, и пара десятков отдельных сарматов. Можешь с ними пообщаться, если найдёшь время, — но, насколько я понимаю, ваш новый куратор намерен загрузить вас работой по кончики ушей.

Несколько секунд Гедимин смотрел ему в глаза немигающим взглядом, и ухмылка учётчика становилась всё шире.

— Ну да, Джед, — Кенен негромко хихикнул. — Энцелад — далёкая планета, а реактор, если из него не вылезать, ухудшает обзор. Ваш научный центр уже третий год значится в планах на переброску. Ваш новый куратор крайне заинтересовался вашими проектами.

— Вот макака, — покачал головой Линкен. — Ладно, хватит хвалиться. Зачем тебя вывезли? Ты с «Полярной Звездой» никак не связан.

— Это ты так думаешь, Лиск, — Кенен не перестал улыбаться, но на всякий случай отодвинулся от взрывника. — Кто добывал для вас материалы? Кто переправлял на новую базу уран? Кто подгонял отчётность так, чтобы ни одна макака ничего не заподозрила? Меня оставалось или расстрелять, или вывезти. Ваш куратор предпочёл второе.

— Везучая мартышка, — пробормотал Линкен, потирая шрам на затылке. — Охранникам повезло меньше…

Гедимин вздрогнул.

— Что с ними? — он вспомнил, что ему говорил командир группы захвата, и вздрогнул ещё раз. — Мертвы?

Линкен кивнул.

— Все, кто был в научном центре или рядом. Некоторых переодели в наши комбинезоны. Иджесу придётся опознавать. Хорошо, что по вещам, а не по трупам. Твоему сменщику разнесло череп — считай, оторвало голову…

Гедимина передёрнуло.

— Тот, с оранжевыми глазами? — зачем-то уточнил он. Холод под рёбрами усилился. «Надо было поговорить с ним нормально,» — подумал сармат. «Хотя — какая разница…»

— Иджес ничего не знает? — спросил он, не дожидаясь ответа на первый вопрос.

— Да, ничего. Как и Лилит, и прочие. Их счастье, — ответил Линкен. — Для них это настоящая диверсия.

«И для Конара тоже…» — Гедимин потёр ноющие рёбра. «Угораздило же нас всех…»

Корабль мягко встряхнуло, на секунду палуба перекосилась — или, скорее, гравитационный скачок ненадолго «увёл» её из-под ног. Гул вентиляции стал громче.

— Маневрируем, — Линкен довольно кивнул. — Скоро сядем.

— Куда нас везут? — спросил Гедимин. — Это не на Земле?

Линкен и Константин переглянулись.

— Глупая секретность, — фыркнул Кенен.

— Заткнись, — покосился на него взрывник. — Зря тебя не расстреляли.

— Мы уже почти на месте, — сказал Хольгер. — Скрывать что бы то ни было уже бессмысленно. Куда нас привезли?

Сарматы снова переглянулись.

— Мы на обратной стороне Луны, — нехотя ответил Линкен. — Кратер Драйден.

Снаружи послышался нарастающий гул. Палуба дрогнула. На секунду Гедимин почувствовал, как его прижимает к палубе, и широко расставил пальцы на ступнях. Из вентиляции донеслось шипение, и люки в потолке захлопнулись. Корабль мягко закачался.

— Спускаемся, — Линкен жестом отогнал сарматов от люка. Что-то лязгнуло под палубой, и качка прекратилась.

«Кратер Драйден,» — Гедимин встал напротив люка, рядом с Хольгером, и прислушался к гулу раздвижных механизмов. «Никогда не был на Луне. Что ж, посмотрим, куда и зачем нас притащили…»

Загрузка...