Клэрити

Глава восьмая

Мотель «Королевский двор» ничего особенно собой не представляет. Корпус в виде буквы «г» и открытый бассейн перед ним. В рекламе что-то говорилось про «вид на океан», но, если выглянуть в окно, ничего, кроме автомобилей, припаркованных вплотную к зданию, увидеть невозможно.

В мотеле два этажа. Номер 108, который занимала Виктория, располагался на первом, в самом углу буквы «г». На двери желтела полицейская лента. Я стояла и ждала, когда этот Мистер Чертова Задница договорится с администрацией.

Еще вчера он выказывал свой интерес — по крайней мере, улыбался своей безупречной улыбкой. А сегодня вел себя так, будто я внушала ему отвращение…

Наконец он явился в сопровождении долговязого сутулого мужчины — наверное, управляющего мотелем. В руках мужчины были ключи от номеров. Пока мы добирались до мотеля, Габриэль сказал мне, что его отец звонил туда и предупредил, что приедет его практикант сделать несколько фотографий.

— Когда я смогу снова сдавать этот номер? — спросил управляющий.

Габриэль стал отклеивать желтую ленту:

— Это место преступления. Мы дадим вам знать, как только будет можно.

— Знаете, за то, чтобы остановиться именно в этом номере, готовы доплатить многие. Фанаты убийств и расследований.

— Больные люди, — констатировала я.

Габриэль бросил на управляющего суровый взгляд, и тот, кивнув, удалился.

Мой напарник зашел в комнату первым, я — за ним. У меня возникло странное ощущение, будто я смотрю фильм со своим участием. Я остро почувствовала, что моя жизнь — это и в самом деле шоу фриков. Нормальные девчонки сейчас сидят дома, смотрят телевизор или тусуются с друзьями, а я стою в комнате, где совершено убийство.

Габриэль закрыл дверь. Из-за задернутых штор в комнате было темно. Красавчик щелкнул выключателем и с драматическими интонациями в голосе объявил:

— Комната жертвы.

— Спасибо, Капитан Очевидность.

Я огляделась. Ничего особенного — обычный номер в дешевом мотеле.

Одна огромная кровать («В каждом номере стоит королевская двуспальная кровать!» — сразу же вспомнилась фраза из рекламного проспекта), тумбочка с настольной лампой, телефон, будильник и маленький телевизор на комоде. Над кроватью — картинка с изображением лодки. Стены грязно-бежевого цвета.

Габриэль вздохнул:

— Ну и что ты будешь делать?

— Ты что-нибудь слышал о ретрокогнитивной психометрии?

— Ничего.

— Это способность видеть события, которые в прошлом происходили в определенном месте. Я умею делать это. Я дотрагиваюсь до объекта, концентрируюсь и иногда вижу, что случилось с человеком, который также дотрагивался до этого объекта.

— Иногда?

— Да. То, что видения бывают не каждый раз, не означает, что их в принципе не существует.

— Я не говорил этого.

— Я не идиотка, и не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, о чем ты думаешь.

Габриэль хотел засмеяться, но потом вспомнил, что должен ненавидеть меня, и поглубже натянул свою хмуро-серьезную маску:

— Понял. Буду сидеть в углу и молча наблюдать.

Он сел на стул.

— Отлично. Могу я трогать вещи?

— Да.

Первым делом я направилась в ванную, где стала скользить пальцами по занавеске душа, по кранам над раковиной. Ничего интересного. Какие-то неопределенные картины из серии «Чистка зубов».

Вернувшись в комнату, я села на край кровати и положила руки на покрывало, свернутое в ногах. И будто включила порноканал с размытым изображением. Последовали видения — пары занимаются сексом самыми разнообразными способами. Мои щеки загорелись. Я быстро встала и покосилась на Габриэля — не заметил ли он моего смущения?

Если до предмета дотрагивались многие люди, видения начинают обгонять друг друга, и в этой мешанине трудно разобраться.

Виктория жила в этой комнате последняя, и я надеялась попасть на ее канал. Но… Пока я узнала только то, что мотель не утруждает себя частой стиркой покрывал.

На телевизоре лежал пульт дистанционного управления. Я взяла его, закрыла глаза и сконцентрировалась. И опять ничего не увидела. Досадно…

— Пульт? — так долго Габриэль, конечно, не мог молчать.

— Ничего.

— Это правильно. Она не могла им пользоваться. Телевизор сломан. Она жаловалась на это на стойке в ночь убийства.

Вот почему я почувствовала досаду, когда держала пульт в руках.

— Это плохо, — заметила я.

— Почему?

— Если бы он работал, она бы осталась в номере и смотрела ночной канал. Не пошла бы в «Ямми». И не была бы сейчас мертва.

— Мы не можем предсказать будущее.

— Это точно.

Он сразу поднял голову:

— Постой, ты заявляешь, что ты экстрасенс, и при этом утверждаешь, что увидеть будущее невозможно?

— Совершенно верно.

Я подошла к комоду и ощупала каждую ручку.

— Почему же?

Я пожала плечами:

— Ни разу не встречала того, кто мог бы это делать. И поверь мне, судя по количеству фрикозоидов в городке, откуда мы родом, умей кто-нибудь предсказывать будущее, мы бы об этом знали.

— А мадам Маслова?

— Обманщица, — отозвалась я.

— Девочки, познакомьтесь, — рассмеялся он.

— Я никого не обманываю!

Защищаться от нападок этого типа мне уже надоело. Потрясающего типа, надо сказать, но все-таки идиота.

— Послушай, а тебе не кажется это лицемерным? Ты считаешь сумасшедшими тех, кто не верит в твои способности, а сама уничижительно говоришь об этой Масловой, — сказал Габриэль.

Вообще-то в его вопросе была логика. Но совсем не обязательно признавать это вслух.

— Может, ты заткнешься, чтобы я могла сосредоточиться?

Он усмехнулся, но подчинился.

Я ходила по тесному номеру еще минут двадцать, но ничего не добилась. Мне нужен был предмет, который сохранил бы прикосновение Виктории Хеппел, но только ее прикосновение. Хорошо, пусть не предмет — место, где сгусток энергии был бы максимально большим. Поиски пока не увенчались успехом.

— Сдаешься? — с надеждой произнес Габриэль.

И тут мне пришла в голову идея.

— У тебя есть фото с места преступления?

— Ну да, всегда ношу в кармане.

Очень остроумно. Я тяжело вздохнула:

— Но ведь фото все-таки есть?

— Конечно. У моего отца. А что ты хочешь увидеть?

— Мне нужно знать положение тела, когда ее обнаружили.

Он постоял, глядя на кровать:

— Я видел фотографии. Она лежала на кровати.

— Мне нужно воссоздать картину, — сказала я.

— Что, что?

Простыни и подушки с кровати были убраны, наверное, чтобы исследовать пятна крови. Я улеглась на голый матрас, уставилась в потолок и подумала, что недавно в него смотрела Виктория Хеппел.

— Помоги мне принять то положение, в котором ее нашли. Как можно точнее, пожалуйста.

Он покачал головой:

— Это глупо.

— Помоги, и на сегодня закончим.

— И чем это может помочь? Я все больше убеждаюсь в том, что теряю с тобой время.

Но я уже не слушала его, а, прищурившись, вглядывалась в небольшую, правильной формы темную точку на белом потолке.

— А это что такое?

— Где? — Габриэль проследил за моим взглядом. — Я ничего не вижу.

Я встала на кровать и задрала голову. Теперь точка была отчетливо видна.

— В потолке дырка. — Я показала пальцем.

Габриэль присоединился ко мне и стал разглядывать отверстие:

— Точно. Наверное, дрелью проделано.

— Это значит, что кто-то сверху мог видеть всю кровать, — сказала я.

Габриэль кивнул:

— Надо узнать, кто жил в том номере… — Он нахмурился: — И как отец мог не заметить этого?

— Он же не лежал в кровати на месте жертвы.

— Да уж.

— Так что там насчет потерянного времени? — произнесла я язвительно.

Он вспыхнул:

— Прости. Отличная находка. Спасибо.

Столкнув его с кровати, я снова приняла горизонтальное положение:

— Вернемся к нашим баранам. Ты можешь все-таки уложить меня так, как ее нашли?

Он пожал плечами:

— Легко.

Когда Габриэль склонился надо мной, меня накрыло теплой волной.

Я была рада, что он не может прочитать мои мысли, потому что единственное, о чем я могла думать, так это о том, что он потрясающе красив. А я… я, должно быть, извращенка, если такое приходит мне в голову при таких обстоятельствах. Его чуть приоткрытый рот был так опасно близок к моему…

Вдруг он резко перевернул меня, как рыбу на сковородке.

— Эй! — завопила я и уткнулась лицом в матрас.

— Виктория лежала на животе, когда ее нашли, — объяснил он.

— Мог бы и понежнее…

— Ладно, больше не притронусь к тебе. Слушай инструкции. Поверни голову вправо.

Я со вздохом подчинилась.

— Левую руку подсунь под себя.

Это было неудобно — в такой позе не заснешь. Наверное, после выстрела она попыталась встать и упала на руку.

— Ноги еще немного врозь.

Уф… хорошо, что это только инструкции.

— Правую руку положи на тумбочку.

— Возле телефона? — спросила я.

— Даже не на тумбочку, а на край.

Я дотянулась пальцами до тумбочки, закрыла глаза и сосредоточилась. Внезапно комната погрузилась в темноту. Но не потому, что Габриэль выключил свет.

Ко мне пришло видение.

Тихо… Темно… Я устала. Удовлетворена и устала. Ночь оказалась не такой уж плохой.

Я слышу звук поворачивающейся дверной ручки, и на моем лице появляется улыбка.

Я поднимаю голову и говорю: «Вернулся?»

Затем я начинаю приподниматься на локтях и вдруг слышу громкий щелчок! Меня разрывает страшная боль, и потом пустота.

Я резко открыла глаза, с трудом умерила дыхание и произнесла:

— Я видела…

— Что видела?

— Убийцу. — Я села, прижав руку к груди; сердце бешено колотилось. — Я видела, как это произошло. Эта девушка… Она лежала на животе, почти уже спала. Затем она услышала, как кто-то входит. Она начала приподниматься, спросила: «Вернулся?» И ее застрелили.

— Кто это сделал? Кто в нее выстрелил?

Я попыталась припомнить свое видение:

— Я видела какую-то тень слева.

— Да, убийца стоял именно там. Давай дальше.

Я потерла виски:

— В комнате было совсем темно. Я смогла разглядеть только тень.

Габриэль разочарованно усмехнулся:

— Очень удобно, не правда ли?

Я вскочила с кровати и уставилась на него:

— Если хочешь, думай, что я мошенница. Но зачем, по-твоему, я согласилась помочь следствию?

— Реклама семейного бизнеса. Деньги. Собственное шоу на телевидении. Кто знает?

— Как мне убедить тебя, что все это правда?

Он равнодушно посмотрел на меня:

— Раскрой это дело.