Карта костей

Глава 19

Мы шли без факелов — темнота была нашей союзницей. Дудочник подал сигнал к наступлению: поднял меч над головой и резко опустил руку. Он стоял так близко ко мне, что я услышала свист, когда лезвие рассекло воздух. Мы пошли в атаку так тихо, как это возможно, когда на марше пятьсот вооруженных солдат, двигаясь к северной опушке сожженного леса. Еще один сигнал Дудочника, и авангард выскользнул из леса. Неожиданность была нашим единственным преимуществом, поэтому мы по возможности сдерживали основные силы. Первыми в бой отправились всего шесть пар убийц, отобранных лично Саймоном и Дудочником: двенадцать человек устремились по равнине к стене, чтобы перерезать глотки курсирующим вокруг города патрульным.

Ночь быстро поглотила убийц, на бегу низко припадающих к земле. Мы достаточно долго наблюдали за городом и знали, что обходы совершают одновременно три патруля, а также нам было известно, что опасности они не ждут. Часовые на четырех надвратных башнях следили в основном за порядком внутри стен плененного города, а не снаружи. Если они и ожидали беспорядков, то не извне.

Один из патрулей уже показался в поле зрения, факел освещал им путь в обход южной стороны города. По меньшей мере три всадника, один из которых держал факел. Когда с запада донесся крик, факел покачнулся, но шум мгновенно стих, так быстро, что я задалась вопросом, а не был ли он всего лишь вороньим карканьем. Патруль на минуту остановился, а потом продолжил движение вокруг города. Затем послышался еще один крик и лязг металла.

Факел упал и затух в снегу. С востока зацокали копыта галопирующей лошади. Вновь воцарилась тишина, но она была не простой. Зная, что происходит на равнине, я чувствовала: безмолвие душит, словно наброшенное на ночь одеяло.

Следующий сигнал пришел от нашего авангарда: вспышка света у подножия стены между северными и западными воротами. Наши несли с собой масло и спички, чтобы быстро разжечь огонь. В идеале пожар ослабит стену, но хотя бы отвлечет гарнизон от нашей атаки с юга.

И снова Дудочник поднял и опустил меч. Мы побежали. Равнину сотряс топот пятисот людей, спотыкающихся на неровной земле. Шумное дыхание, вырывающееся из легких, сжатых от холода и страха. Шлепки ножен о ноги, звон ножей.

Солдат Синедриона не предупредили о готовящемся нападении. Моя поездка к Инспектору не обеспечила нам подмогу, но по крайней мере он нас не предал. Нас никто не ждал, солдаты выбегали из ворот неорганизованно и хаотично. Первые предупреждающие крики раздались, когда мы уже наполовину преодолели расстояние между лесом и городом. Они неслись от ворот к воротам, и в городе начали зажигаться огни.

Когда до стены осталось несколько сот метров, в нас полетели стрелы. Одна приземлилась слева от меня, пропахав в мерзлой земле полуметровую борозду. Я держала щит над головой, но на всех щитов не хватало, а кое у кого из наших не хватало рук, чтобы их держать. Дудочник нес только меч, как и Зои, которая предпочла освободить левую руку для метания ножей. В кромешной тьме мы и не думали, что получится уворачиваться от стрел — они вылетали прямо из темноты, как будто ночное небо проливало на нас стальной дождь. Лучники сразу дали нам понять, что солдаты Синедриона не будут воздерживаться от решительных действий, как на Острове. Если они и знали, что близнец Зака участвует в нападении, их это не останавливало. Интересно, Воительница ли приказала не делать нам никаких поблажек ради безопасности Зака, и если да, не значит ли это, что его власть слабеет? Но все размышления выветрились из головы, когда я услышала за спиной крик — стрела поразила цель. Я повернулась, но упавший мужчина уже скрылся за следующей шеренгой, и его крик захлебнулся в крови, превратившись в бульканье.

Южные ворота распахнулись, и из них полились свет и солдаты Синедриона в красных туниках. Сначала конница, по четыре всадника в ряд. Они несли факелы и мечи, и огонь отражался в их лезвиях и глазах лошадей.

В палатке Саймона в лагере, когда мы планировали атаку, она казалась простой и ясной: стрелочки и крестики пестрели на карте. Выигрышные позиции для лучников, чтобы они прикрыли пехоту, которая должна была забраться на стену с крюками и лестницами и проникнуть в город. Маршруты, которыми два конных эскадрона должны подъехать к городу с разных сторон и осадить его с севера, где наши разведчики подожгли стену. Четыре эскадрона направили на главные ворота на востоке, где надвратная башня самая ненадежная. Трое лучников прятались в кустах на обочине дороги, готовые стрелять в гонцов, посланных из Нью-Хобарта в Уиндхем.

На карте Саймона все выглядело четко и аккуратно. Но как только битва началась, вся схема потерялась в ударах и крови. На Острове я следила за ходом боев из окна запертой комнаты в крепости, и тогда, казалось, я видела, что такое сражение. Теперь я осознавала, как жестоко ошибалась, и как могут повлиять на диспозицию несколько сотен метров. Сейчас, в гуще битвы, я не понимала стратегии и не представляла, как вся картина выглядит в целом. Я видела только то, что происходило прямо передо мной. Мне было велено держаться поближе к Зои и Дудочнику, которые возглавляли атаку на восточные ворота, но вскоре я уже не понимала, куда мы продвигаемся. Все происходило слишком быстро, мир вокруг ускорился. От топота копыт дрожала земля под ногами. Конник замахнулся мечом на Зои, и она ушла в сторону. Я пригнулась, и клинок пронесся над головой, а Дудочник тем временем обменялся ударами с другим солдатом справа. Когда я снова бросила взгляд налево, Зои уже снова стояла рядом. Всадник отбил ее удар, она нырнула под его меч и перерезала подпругу седла. Лезвие задело живот лошади, и кровь закапала на снег, а седло съехало набок вместе с всадником, так что он свалился почти на меня. Противник тут же вскочил, но при падении выронил меч. Когда солдат за ним наклонился, я наступила на эфес, вжимая его в снег.

Солдат посмотрел на меня снизу вверх. Я должна была его убить. Я это знала, и обеими руками сжала эфес своего меча. Но прежде чем успела замахнуться, Зои оббежала брыкающуюся лошадь и погрузила клинок в живот солдата. Ей пришлось нанести еще один удар, чтобы его добить. Лезвие потемнело от крови, когда поверженный противник соскользнул с него на землю.

Рядом со мной Дудочник успешно разделался со своим врагом, но еще один конник ехал прямо на него. Дудочник в последний момент отступил в сторону и рубанул мечом по ногам лошади. Ужасное зрелище — на одной ноге как будто появился лишний сустав, сгиб, где его быть не должно. С истошным ржанием лошадь рухнула на землю, но всадник успел спрыгнуть и отбежать, а лошадь перекатилась на бок, копытом сбив меня с ног.

Дудочник и Зои сражались надо мной каждый со своим противником. Рядом, на земле, лошадь пыталась встать на изувеченные ноги. Она раздувала ноздри, широкие, как цветущие лилии. Ее глаза так закатились, что я видела только пронизанные красными прожилками белки. Когда лошадь заржала, этот звук показался мне более человечным, чем шум кипевшей вокруг битвы. Из одной лошадиной ноги торчала перерубленная кость, белея на потемневшей от крови шкуре.

Я сняла нож с пояса, дотянулась до бьющейся по земле головы лошади и перерезала ей глотку. Кровь хлынула на руку, и я удивилась тому, насколько она горячая и насколько ее много. Она не струилась, а выплескивалась фонтанчиками, обрызгивая мою руку. Снег под лошадью растаял, кровь впиталась в мерзлую землю. И все было кончено.

Лошадь умерла одна. Я чувствовала простоту ее смерти — никакого переклика с одновременно умирающим близнецом. Для залитого кровью существа она казалась слишком чистой. Я поднялась на ноги.

Первая волна всадников Синедриона прорвалась через передние линии нашего наступления, но на западе я увидела прислоненные к стене лестницы и взбирающиеся по ним фигурки. У меня не было времени смотреть, доберутся ли они доверху — пехота Синедриона с мечами и щитами прорывалась в бреши, пробитые конницей в наших рядах. Я потеряла щит и не помнила, где именно и при каких обстоятельства. Я жалась к Дудочнику и Зои, по возможности не мешая им, и размахивала мечом при приближении противника. Когда кто-то пытался меня атаковать, Дудочник или Зои вставали на мою защиту.

В те несколько раз, когда мой меч кого-то ранил, мне приходилось бороться с тошнотой. Но это меня не останавливало. Я никого не поразила насмерть, однако скорее из-за отсутствия опыта, а не потому, что не хотела. Но некоторые мои удары достигли цели, и вскоре лезвие меча покрылось кровью. Я была причиной уже стольких смертей, что мне не казалось странным видеть кровь на своем оружии — убедительное доказательство того, что я уже столько раз делала.

Тем не менее, все наши усилия, похоже, ничего не меняли. Мы втроем немного продвинулись вперед, но, судя по всему, нас давили числом. Солдаты Синедриона все еще выбегали из южных ворот, и наши люди с лестницами оказались в окружении, прижатыми к стене. Дальше на западе, где первая волна наших войск пыталась поджечь стену, сырость им помешала, и стена запылала только в двух местах. Оглядев ее, я не заметила брешей, а сами ворота оставались под надежной защитой.

По мере приближения к стене мы стали лучше видеть происходящее в свете факелов и костров. Но чем ближе мы подходили, тем смертоноснее были стрелы. Во время рукопашной схватки с солдатами Синедриона лучники не стреляли, но едва наступил миг передышки, стрелы вновь полетели в нас. Они не падали сверху — «падение» слишком легкое слово, — а разили, мощные, как удары копыт. Достаточно сильные, чтобы вонзаться на несколько вершков в землю. Дважды они пролетали так близко, что я чувствовала тепло в морозном воздухе. Третья стрела летела Дудочнику в ногу, но я вовремя успела его предостеречь, и наконечник лишь оцарапал кожу, а не вошел в бедро. Время неслось вскачь, и когда я утерла лицо, рука стала мокрой и красной, но я не понимала, моя ли это кровь или чужая. Несколько раз я перешагивала через тела, лежащие на земле в несовместимых с жизнью позах: голова, запрокинутая назад под таким углом, который целые шейные позвонки не смогли бы принять, вывернутое в другую сторону колено. В безлунную ночь не хватало света для теней, сюда доходили только отблески далеких огней на стене. Но упавшие тела создавали собственные тени — кровавые отпечатки, чернеющие на снегу.

Дудочник в нескольких метрах от меня вытащил метательный нож из шеи мертвого солдата. Рядом с ним лежал занесенный снегом валун, и мы на минуту затаились за ним.

— Солдат Синедриона должно быть намного больше, — пропыхтел Дудочник, оглядываясь по сторонам. — По нашим подсчетам их в городе тысячи полторы. Где же они?

— Думаю, нам и этих вполне достаточно, — сказала Зои. Она вытерла обе стороны лезвия о снег, оставив на нем две кровавых полосы.

Пригнувшись, мы побежали, вздрагивая от свиста стрел над головой. Мы стремились добраться до Саймона, который укрывался в канаве всего метрах в пятидесяти от южных ворот. С ним сидели еще человек десять. Один мужчина ругнулся, выплюнув в снег два выбитых зуба. Раненая в голень женщина накладывала на рану тугую повязку, крепко прикусив губу, чтобы не стонать от боли.

Саймон быстро ввел нас в курс дела:

— Эскадрон Виолетты дважды устанавливал лестницы, и оба раза их сбивали. Я отозвал людей Чарли от западной стены — слишком уж она укреплена, а поджечь ее не получилось. Они присоединятся к Виолетте ради еще одной попытки на юге, где сторожевые башни дальше всего друг от друга, а стена повреждена огнем.

— А Дерек? — спросил Дудочник.

Саймон обтер лицо и коротко покачал головой.

— Убит у стены со всем отрядом, хотя они успели разжечь несколько костров. — Рука Саймона с мечом опухла и посинела, кожа на раздутой плоти слишком туго натянулась.

— Но вот это сделал не эскадрон Дерека, — заметил Дудочник, указывая на город. В самом его центре, высоко над стеной, в небо поднимались клубы дыма.

— Внутри что-то происходит, — сказал Саймон. Несмотря на струйку крови на щеке и ушибленную руку, он выглядел оживленнее, чем когда-либо на моей памяти после Острова. — Должно быть, работники нашли ваши послания и присоединились к нам.

— Это объясняет, почему Синедрион не бросил на нас все силы, — произнесла Зои. — Но городские омеги немногим способны помочь в бою. У них даже оружия нет.

Она была права. Я представила жителей Нью-Хобарта, вооруженных кочергами и кухонными ножами, противостоящими профессиональным солдатам с мечами.

— Нам нужно войти в город, пока их всех не перебили, — сказала я. Голос прозвучал визгливее, чем хотелось бы.

— А мы тут, по-твоему, что пытаемся сделать? — буркнула Зои.

Дудочник оглянулся на равнину между городом и сожженным лесом. Большинство наших солдат нашли себе какое-никакое укрытие и затаились. Некоторые скрючились за трупами лошадей или солдат, наблюдая за обнесенным стеной городом. Солдаты Синедриона тоже перегруппировались и отступили к воротам, хотя у западных все еще шел бой.

— Нам нужно прорваться в южные ворота, пока солдаты Синедриона отвлечены происходящим в городе. Поставь лучников за теми валунами, пусть нас прикроют. — Дудочник указал на большие камни на равнине к западу от нас. — И отзови бойцов от восточной стены — нам понадобятся все.

Значит, вот оно. Финальный бросок. За стеной жители Нью-Хобарта сражаются и умирают. Равнина за нами усеяна трупами наших и вражеских солдат. Их близнецы, где бы они ни были, этим утром не проснутся. С рассветом сюда слетятся стервятники.

Под руководством Саймона и Дудочника наши оставшиеся люди начали собираться за холмом сразу к югу от стены. Некоторые стрелы долетали и сюда, но я обнаружила, что, если сосредоточиться, у меня получается чувствовать их приближение еще до свиста, и это дает нам пару дополнительных секунд на спасение. Даже те люди, которые в лагере посматривали на меня неодобрительно, теперь прислушивались к моим предупреждениям.

На подготовку к атаке ушло полчаса. Несколько всадников выехали из города наперерез нашему эскадрону, спешившему присоединиться к основному войску, но мерзлая земля была скользкой для лошадиных копыт, а в эскадрон входили четверо лесорубов с топорами, которые смогли задержать солдат Синедриона и тем самым позволили остальным добраться до холма.

— Сколько у нас осталось людей? — спросила я у Дудочника.

Он окинул собравшихся взглядом.

— Больше половины.

Слова не требовались, и так все было ясно. Недостаточно. Но мы сражались лучше, чем я смела вообразить. Уже продержались дольше, чем сулили мне худшие страхи. Возможно, Дудочник был прав: войску требовалась вера в победу. И она помогла. Лесорубы, которые только что преграждали пути десяти конникам, отличались от как в воду опущенных вояк вчера в лагере. А люди в городе не только получили наше сообщение, но и ответили на него, подняв восстание. Возможно, этого и недостаточно. Но Дудочник был прав — даже среди льющейся крови здесь маячила надежда.

Все выстроились в шеренги, и мы с Дудочником и Зои снова оказались впереди. Когда Дудочник закричал: «В атаку!», отряд сорвался с места и выбежал из-за холма. Время, которое прежде летело так быстро, казалось, замедлилось. Мне его хватало, чтобы расслышать все: собственное шумное дыхание, стук ножей Дудочника друг об друга, поскрипывание свежего снега и хруст наста под ногами.

Я предупредительно крикнула, когда почувствовала приближение стрел, но нам негде было укрыться, а при беге сплоченными рядами не получалось и уклоняться. Женщина слева от меня упала, когда стрела пронзила ее лицо. Звук, с которым наконечник вошел в плоть, напомнил удар топора о дерево. За спиной раздавались отдельные вопли других, кому не повезло.

Град стрел прекратился только в ста метрах от стены, когда мы схлестнулись с солдатами Синедриона. После рассредоточенного боя на равнине здесь схватка шла на небольшом пятачке. Дважды мне приходилось отскакивать от мечей наших же солдат. Дудочник и Зои сражались спина к спине: никаких лишних движений, ничего случайного или нечаянного. Каждый взмах меча и удар локтем был отточенным и преднамеренным. Все, к чему они прикасались, начинало кровить.

— Не отходи далеко, — прокряхтел Дудочник, косясь на меня в пылу схватки с высоким солдатом.

Я держалась как можно ближе к ним, нанося собственные удары только в тех случаях, когда точно ничем не помешала бы близнецам. Но через несколько минут солдат Синедриона оттеснил Зои, и она налетела на Дудочника и упала. Она приземлилась на спину, умудрившись не выронить меч, но ее противник воспользовался преимуществом и пнул Зои в челюсть с такой силой, что ее голова запрокинулась, обнажив горло. Когда солдат занес над ней меч, я рубанула его по шее.

Я слишком долго путешествовала с охотниками и избавилась от брезгливости. Я ощипывала голубей, свежевала кроликов, объедала с косточек все съедобное, включая почки, печень и другие потроха. Во время бойни на Острове я видела, как убивают людей, и чуяла густой железный запах крови. Но это было чем-то совершенно иным. Я чувствовала сопротивление его кожи, то, как плоть расступается под острием меча, и наконец вибрацию при вхождении лезвия в кость.

Я услышала три крика: умирающего мужчины наяву, его сестры в голове и собственный, звучавший дольше остальных.