Звенящая медь

И снова ачи

Как бы ни складывались личные отношения, обязанности свои Снежная Королева исполняла на совесть. Она терпеливо ставила Джефу капельницы, колола обезболивающее, смазывала ожоги, промывала рану, оставленную клювом Кусаки… И ни разу за три дня не сказала ему ни слова, будто он был не человеком, а мебелью, отданной в ремонт.

Сперва Джеф подумал, что девушка просто холодна и необщительна от природы. Но она удивительным образом менялась, когда на перевязку приходил Майкл. С ним Элис болтала о пустяках; заглядывала ему в глаза; снимая пластыри, ласково уговаривала чуть потерпеть; уверяла, что шрамы со временем станут совсем незаметными… Но едва за Майклом закрывалась дверь, в медблоке снова наступала полярная зима.

Джефа не слишком огорчало невнимание Элис. Часы вынужденного молчания он проводил, снова и снова прокручивая в мыслях произошедшее:

«Дик прав, чтобы понять, кто подстроил аварию для Тима, достаточно выяснить, кому выгодна его смерть. И это, если вдуматься, не слишком сложная задачка. Голос Тима мог создать на выборах перевес в пользу Майка, но одно только его исчезновение мало что даёт. Ситуация становится патовой: два голоса против двух. Значит, устранение Тима имеет смысл только случае, если кто-то из стаи Майка переметнулся на сторону Эндрю.

Право голоса имеют лишь поселенцы, а значит, выбор невелик: это Элис или Катарина. Я бы сказал, что в целом Элис более решительна и хладнокровна, но похоже, наша Снежная Королева по уши влюблена в Майка. Элис можно было бы заподозрить в притворстве, начни она виснуть у Майка на шее при всех. Однако вместо этого она во время общего разговора ничем не выдала своих чувств. Кстати, то, что сейчас Элис не находит нужным скрываться передо мной, плохой знак. Надо быть осторожнее. Чёрт знает, может, эта белобрысая кукла собирается залечить меня до состояния овоща или вовсе убрать в ящик? На самом деле, стае Майка даже не обязательно помогать мне сдохнуть, достаточно просто посторониться и дать дорогу Эндрю. Единственное, чем я могу хоть немного обезопасить себя — это быстро вычислить настоящего предателя и предоставить Майку неоспоримые доказательства его вины.

Ну хорошо. Предположим, аварию подстроила Кати. Зачем — это другой вопрос, и пока он меня мало волнует. Была у Кати такая возможность? Теоретически — да, ведь она отвечает за работу электросети и ремонт оборудования, а значит, знает, как испортить излучатель так, чтобы он отказал не сразу. Тим перед началом работы тестировал его, и всё было исправно. Или, по крайней мере, работоспособно. Но как Кати могла узнать, какой излучатель портить? Участки распределяет дежурный, и делает он это обычно от балды, а значит, предугадать, кого куда поставят, невозможно. Нет, даже если организатором аварии была Кати, исполнил её план ручками кто-то другой. Один из парней, слышавших расстановку.

Фрэнк утверждает, что Лесли возвращался в общагу за часами. Внимание, вопрос: а сам-то он как об этом узнал? Его участок точно не граничил с единицей. Тут одно из двух: или Фрэнк такой же тормоз, как Лесли, и зачем-то ходил в общагу перед службой, или он каким-то образом успел побывать у второго излучателя раньше Тима и убраться через пустой участок Лесли. А самого его куда ставили? Чёрт, не помню… Вернее… Ну конечно, Фрэнк в тот день в службе не участвовал, он дежурил по кухне! Надо сгонять в пищеблок и выяснить, куда смотрит кухонное окно».

Такая возможность представилась довольно скоро. Едва пузыри, корки и сочащиеся сукровицей трещины на спине Джефа сменились тонкой розовой кожей, Элис выдала ему пакет с рабочей одеждой, молча положила на стол исписанный лист и указала на дверь. В листе оказалась подробная инструкция о том, как дальше ухаживать за повреждённой кожей, и короткая записка дежурному с требованием на неделю освободить Джефа от уличных работ в дневные часы.

Изучив эту бумагу, Эндрю сказал:

— Вот и славно. Будешь неделю кухню драить. Тряпки-швабры найдёшь на месте. Держи, это список продуктов на сегодня. Всё, пошёл!

И Джеф пошёл.

Маленькое помещение позади трапезной для трудников хоть и называлось кухней, на самом деле никогда не использовалось для приготовления пищи. Там Джефу предстояло в основном мыть посуду. Также в его обязанности входило поддержание чистоты: протирка столов и пола, смена полотенец у раковины при входе… Готовила для трудников красавица Анни с помощью дежурных с девичьей половины. Дежурный по пищеблоку с мужской стороны трижды в день забирал баки с едой из большой замковой кухни, расположенной при гостевой трапезной, и доставлял девчатам со склада продукты по списку.

На первый взгляд всё выглядело довольно просто, но дежурить по кухне никто не любил. Особенно — в дни, когда старшим был Эндрю. За малейшее пятнышко грязи на территории пищеблока он безжалостно выписывал штрафы. К тому же мешки с овощами и блоки мороженного мяса весили прилично, и их приходилось поднимать из погреба по узкой и крутой винтовой лестнице на собственном горбу.

Именно этим и должен был прежде всего заняться Джеф: спуститься на склад, найти все необходимые продукты и поскорее поднять их в гостевой пищеблок. Но вместо этого он бегом рванул в кухоньку при трапезной трудников. Окно в ней не оправдало Джефовых надежд: для парня крупнее Марио оно было узковато. Но даже если предположить, что Фрэнк сумел бы протиснуться сквозь него, он оказался бы слишком далеко от второго участка. «Значит, мимо, — вздохнул Джеф. — Ну что ж, хоть кто-то здесь лучше, чем я о нём думал».

На складе Джеф взял мешок с мукой, канистру с меланжем и потащил всё это наверх. Ступенек через пятьдесят сделалось тяжеловато, через сто — Джеф поставил канистру на пол и решил, что лучше сбегает за ней отдельно, а через двести — понял, что пора остановиться и перевести дух.

В середине лестницы был выход на небольшую площадку с высоким, узким окном. Джеф добрался до неё, сбросил мешок на пол и, распахнув створу из толстого стекла, принялся с удовольствием вдыхать прохладный предрассветный воздух. Потом, немного отдышавшись, он вдруг понял, что смотрит прямо на стену второй смотровой башни, только не со стороны моря, а со двора. И чтобы приблизиться к ней, достаточно пройти десять метров по прозрачному куполу над общей смотровой площадкой замка: его внешней поверхности можно было коснуться, свесившись из окна. И само окно вполне позволяло выбраться наружу. Не долго думая, Джеф так и поступил.

Мокрая от росы поверхность купола скользила под ногами. Джеф не спеша пересёк пространство между смотровой башней и донжоном, в котором располагались жилые помещения для туристов, погладил светлый камень. Панорамное окно, ради которого возвели башню, начиналось этажом выше, а гнездо излучателя находилось под межэтажным карнизом, но не со двора, а с другой стороны, с моря. Имея снаряжение, добраться до него, надрезать провод и вернуться назад было делом пяти минут. «Значит, всё-таки Фрэнк, — подумал Джеф, присматриваясь к стене повнимательнее. — Да тут даже без снаряжения можно. Стрёмно, конечно, но при желании…»

Из этих мыслей его выдернул резкий хлопок. Джеф обернулся и увидел, что окно на лестничной площадке, из которого он недавно вылез, закрыто. Похоже, кто-то заметил сквозняк и решил навести порядок. Не слишком задумываясь о безопасности, Джеф бегом метнулся обратно, к главной башне, принялся стучать в стекло…

Тот, кто закрыл окно, не успел уйти далеко, Джеф видел тёплый отсвет керосиновой лампы на лестнице, уходящей вверх, видел тень человека на каменном полу. Стук, несомненно, был услышан. Тень замерла. Человек остановился, поставил лампу на ступени, сделал несколько осторожных шагов вниз. На мгновение Джеф увидел тёмный силуэт в дверном проёме, но убедившись, что окно надёжно закрыто, неизвестный сразу же вернулся на лестницу. Свет лампы помешал Джефу разглядеть черты его лица или детали одежды. Всё, что он мог сказать о человеке, захлопнувшем окно — тот бы строен, невысок ростом, носил каску и рабочий комбинезон.

«Это мог быть кто угодно из девчонок, — подумал Джеф. — Но не Анни, она сильно выше. К тому же вряд ли девушки, работающие в гостевом пищеблоке, носят это серое убожество и защитные каски. И точно не Элис, у той грудь и задница не про всякий комбез. Бэт? Но она должна сейчас готовить своих туристов к выходу на смотровую площадку… Как и другие девчонки-кураторы. А для парня шаги слишком лёгкие, вес маленький. Хотя… Марио? Но ему нечего делать на гостевой половине. Керосинка… Каска… Ладно, к чёрту. Надо выбираться отсюда, пока не рассвело».

Небо заметно посветлело, облачка на востоке окрасились горячим золотом. Защитный купол был прозрачен, как слеза, и расстояние до выложенного мозаикой пола больше не скрадывал полумрак. Джеф пересёк пространство над смотровой площадкой почти бегом, стараясь не смотреть под ноги. Как приятно было почувствовать под руками надёжную стену, вцепиться обеими руками в карниз с желобком, за который обычно крепят страховочную закладку! Джеф нашарил ногой небольшую неровность на камне, упёрся в нее, переставил руки. Шаг — и вместо прозрачного, но прочного купола под ним оказалась настоящая пропасть: сто метров отвесной стены, а под ней, далеко внизу — зелёная, исходящая паром морская вода.

Чтобы меньше трепать верёвки, Джеф во время работы часто проходил такие места, полагаясь только на собственные руки и ноги, но теперь понимание, что без страховки права на ошибку у него нет, неприятно щекотало нервы. А ещё, сделав пару шагов по стене, он понял, что Элис не просто так продержала его в медблоке десять дней, и рекомендации не ставить его на уличную работу связаны не только с солнечными ожогами. Сил не было, он почувствовал, что не сможет пройти двенадцать метров до окна, не сорвавшись. Пришлось возвращаться, и эти несчастные три шага дались Джефу крайне нелегко.

Между тем заря разгоралась. Небо на востоке уже пылало, над горизонтом показался узенький, нестерпимо яркий краешек Астериона. В тот же миг, похоже, сработали излучатели, и Джеф увидел, как с разных сторон к Гондолину летят сотни ачей. Их оперение сверкало, отражая лучи восходящего светила. Они собирались в стаи, выстраивались рядами, и между теми, кто летел с запада, протягивались яркие радужные полосы.

Понимая, что в его распоряжении остались считанные минуты, Джеф выбежал на середину купола, опустился на колени и прижался ладонями и лицом к стеклу. Площадка внизу уже была полна народу. Его заметили. Множество глаз смотрело на него, но во взглядах не было сочувствия. «Вот он, миг славы, — горько вздохнул Джеф. — Однако им следует воспользоваться. Сумел же Майк как-то вытащить Тима у ачей из-под клювов, значит, и у меня есть шанс. Эндрю, конечно, не станет рисковать шкурой ради моего спасения, но не может же он допустить, чтобы ачи растерзали человека на глазах у туристов. Главное — объяснить всем, кто внизу, что мне нужна помощь».

Первым делом Джеф выразительно показал в небо: стая ачей уже парила над Гондолином, рассыпая по стеклу радужные блики. Джеф вскинул руки, как бы пытаясь защититься от них, а потом снова обратился вниз, сложив ладони в умоляющем жесте. И увидел, что люди наблюдают за его действиями с восторгом и любопытством. Они пришли смотреть представление, появление человека на крыше казалось им очередной задумкой, служащей для украшения шоу.

Можно было, конечно, принять позу подчинения, улечься носом вниз и надеяться, что ачи оставят его в покое. Но что потом? Даже если его история привлечёт внимание туристов и паломников, они вскоре отправятся в родные миры и забудут об этом происшествии за ворохом собственных дел. А он останется, чтобы снова лавировать между явными недоброжелателями и тайными врагами, бороться за жалкое крысиное существование, освобождения от которого нет и не предвидится. Да и есть ли смысл стремиться на волю? Что может ждать его там, за пределами Парадиза? Снова люди: чужие, в лучшем случае равнодушные, в худшем — готовые использовать его в своих целях, а потом выкинуть, словно вещь. Джеф вдруг понял, что устал барахтаться. «Бесполезно, — подумал он разочарованно. — Возможно, будет лучше, если всё закончится прямо сейчас».

Джеф решительно поднялся на ноги, посмотрел в небо. Стая ачей, как всегда, парила над замком, повинуясь беззвучным командам излучателей, но небольшая группа птиц в этот раз не участвовала в общем лёте. Один за другим двенадцать ачей легко опустились на стекло, окружили Джефа со всех сторон. Чей-то клюв резко ударил его в затылок, и Джеф растянулся под ногами самого крупного ача.

С удивлением он понял, что узнаёт некоторых птиц в лицо. Сверкая зеркальным оперением от клюва до хвоста, над ним, несомненно, стоял Большой Босс. В лучах восходящего Астериона он сиял и светился, словно сам был кусочком солнца.

Рядом с Боссом Джеф заметил стройную фигурку Танцора: оперение того почти так же ярко играло отблесками солнечных лучей и отражениями ясного неба, только узкая полоса белых перьев кольцом обегала его шею. У Кусаки зеркальными были грудь и надкрылья, а шея и спина — снежно-белыми. А долбанул Джефа клювом никто иной, как Отморозок. Осторожно покосившись назад, Джеф увидел и его, и Чиля: эти оба были белы, как облака, за исключением зеркальных боков и крыльев. И между ними неловко топтался взъерошенный грязно-серый Балабол.

Все ачи стояли, отвернувшись от Большого Босса и уткнув клювы под приподнятое крыло. Только теперь Джеф понял, что на самом деле означает этот жест: подчинённые не смели смотреть на своего предводителя в упор, но внимательно наблюдали за каждым его движением, глядя в собственный зеркальный подкрылок. Большой Босс изучил Джефа каждым глазом по очереди, затем осыпал подданных целой россыпью солнечных зайчиков. Один из них отразился в подкрылке Балабола. Тот задрожал, суетливо затоптался на месте, принялся вертеть шеей во все стороны, сыпать под ноги всем стоящим вокруг короткие бледненькие радуги…

Кусака схватил его клювом за крыло и резко встряхнул. Это подействовало. Потеряв пару горстей пуха, Балабол успокоился, пригладил перья и замер, низко склонив голову. Большой Босс легко коснулся клювом его затылка, а потом сверкнул ярким зайчиком прямо Джефу в лицо. Джеф зажмурился и прикрыл глаза рукавом.

Через мгновение жёсткий ачий клюв настойчиво, но не больно постучал по его предплечью. Джеф чуть опустил руку и приоткрыл один глаз. Большой Босс по-прежнему стоял над ним, но уже не сиял непереносимо, в перьях правителя ачей отражалось синее небо.

Балабол поспешил обратить внимание Джефа на себя: пару раз звонко щёлкнул клювом перед самым его носом. А потом произнес незнакомым Джефу приятным женским голосом:

— Пожалуйста, не сопротивляйтесь, вам не причинят вреда. Делайте то, что вам велят. Постарайтесь не издавать громких звуков и не смотреть никому в глаза.

Джеф недоверчиво покосился на Балабола. Ач рассеянно и мягко поглядел куда-то вдаль, нахохлился и сказал голосом Джефа:

— Привет-привет. Как жизнь молодая?

Джеф вспомнил их ритуальные разговоры на острове Чиля и ответил положенной фразой:

— Лучше всех.

— Я рад! — воскликнул Балабол и тут же повторил нежным голосом незнакомки: — Пожалуйста, не сопротивляйтесь, вам не причинят вреда.

— Да понял я, понял, — прошептал Джеф, опустив голову. — Что дальше, дружище?

Балабол, как видно, вполне удовлетворился таким ответом. Он показал зеркальное подкрылье сперва Большому Боссу, затем Отморозку. Отморозок метнул себе за спину яркую радугу. По этому знаку к Джефу приблизились четыре ача, на оперении которых было так же мало серебра, как у Балабола. Под безмолвным руководством Отморозка они обмотали тело Джефа плетёными ремнями, зацепили их за собственную упряжь, и раньше, чем Джеф успел как следует перепугаться и начать возражать, взмыли в небеса.

Не так уж весело оказалось болтаться на месте контейнера с рапаньим мясом. Ачи-носильщики то и дело дёргали за ремни, вразнобой махали крыльями, ныряли в воздушные ямы… Радовало только одно: летели ачи быстро. Большой Босс задавал темп, а Кусака и Отморозок, замыкавшие воздушный караван, щедро отвешивали отстающим тумаки.

Однако всё плохое когда-нибудь заканчивается. Незадолго до полудня ачи опустились на песчаный пляж. Совершенно измученный варварской перевозкой, Джеф при приземлении не удержался на ногах. Он мешком свалился на землю, вцепился в неё руками и некоторое время просто тихо радовался тому, какая она надёжная, прочная и неподвижная.

Передышка вышла недолгой. Носильщики довольно бесцеремонно стащили с Джефа обвязку, затем Чиль больно клюнул его пониже спины и сказал назидательно, звучным голосом отца Илии:

— Бодрствуйте и молитесь, дабы не впасть во искушение.

Джеф вскочил на четвереньки. Балабол тут же сообщил ему голосом неизвестной девушки:

— Сохраняйте спокойствие, не сопротивляйтесь.

— Тогда не клюйтесь, — недовольно буркнул Джеф, усаживаясь на плоский камень.

Остров, на который его притащили ачи, выглядел куда внушительнее жалких владений Чиля. За широкой полосой пляжа шуршал метёлочками целый лес камыша, а над ним поднималась стена из жёлтого камня.

Обрыв, созданный морем, после, несомненно, подвергся обработке разумными существами. Нижняя его часть, во время штормов захлёстываемая волнами, была защищена от разрушения: стену выложили плоскими камнями, соединяла которые между собой уже знакомая Джефу смесь из глины с ачьей слюной. Выше поднимались террасы, укреплённые плетнём, на которых можно было видеть свежую зелень, жилые гроты, искусственно выпрямленные русла ручьёв и заполненные их водой бассейны. И на каждой террасе толпились ачи. Серые, белые, чуть поблёскивающие в солнечных лучах, они терпеливо трудились под присмотром зеркальнокрылых надсмотрщиков. А высоко в небе над их крепостью парили воины — ачи в зеркальном оперении от клювов до кончиков хвостов. Джеф подозревал, что у большинства из них спины белые, как у Кусаки. Один только Босс сверкал, даже сидя на земле.

Приподняв крыло, он послал солнечный зайчик Джефу, потом показал стоявшему рядом Чилю отражение песка под ногами, и наконец — моря. Чиль опустил голову, но, как показалось Джефу, без особой радости. Тогда Большой Босс точно так же блеснул солнечным зайчиком и на Балабола. Чиль загородил Балабола собою и уставился на Босса одним глазом. Тот вместо морской воды показал отражение одного из белопёрых ачей с ближайшей террасы. В ответ Чиль тоже поднял крыло и поймал в зеркальный подкрылок отражение сразу трёх ачей, копошившихся в мелком ручье. Большой Босс чуть повернул перья, и в его крыле вместо спокойного неба отразился солнечный огонь. Но Чиль продолжал упрямиться. Он поймал лучи Астериона зеркальным подкрылком и метнул солнечные зайчики сперва в каждого из выбранных им ачей, а потом показал отражение моря.

Расплата за жадность настигла Чиля немедленно. Повинуясь едва заметному радужному блику, посланному Большим Боссом, Отморозок и Кусака напали на него с разных сторон. Чиль, правда, оказался не таким уж и беззащитным. Треснув одним крылом Кусаку по башке, другим он ловко оттолкнул от себя клюв Отморозка и тут же сам ударил противника в глаз. Отморозок отлетел в сторону, обливаясь кровью, но Кусака уже вскочил Чилю на спину и принялся безжалостно клевать его в шею и плечи. Через миг всё было кончено: спасаясь от его ударов, Чиль распластался по земле и спрятал голову под крыло, Кусака же продолжал выдирать ему перья и клочья кожи до тех пор, пока Босс не изволил остановить наказание.

Поклёванный и общипанный, Чиль получил приказ немедленно убираться вон. Как только он улетел, Кусака подошёл к Балаболу и бесцеремонно потормошил его. Балабол поднял голову, но, встретившись взглядом с Большим Боссом, тут же снова уткнул клюв в песок и оба крыла плотно прижал к бокам. После всего произошедшего он явно боялся пустить неосторожный блик.

Однако бить его никто не собирался. Наоборот, Большой Босс благосклонно показал ему отражение неба в подкрылье, а на одну из террас послал серию мелких радуг. Вскоре с обрыва спустился белый ач с коробочкой в клюве. Свою ношу он опустил перед Балаболом на землю, откинул крышку и отошёл в сторону. К удивлению Джефа, Балабол принялся старательно чистить перья и смазывать их жиром из железы под хвостом. Время от времени от опускал клюв в коробочку, пачкал его в серебряном порошке, который тут же старательно втирал в надкрылья и грудь. И перья делались зеркальными.

Большой Босс не стал дожидаться окончания этого процесса. Резко щёлкнув клювом, он расправил крылья и взлетел, а вслед за ним поднялась в воздух и вся его свита. На пляже остался лишь занятый своим преображением Балабол, Отморозок, моющий в море пострадавший глаз, да Джеф.

— Эй, ну и что я теперь должен делать? — в растерянности спросил он сам себя.

— Простите, — раздался у него за спиной нежный голос, тот самый, что звучал недавно из клюва Балабола. — Надеюсь, у вас всё в порядке?

Джеф обернулся и увидел худенькую, дочерна загорелую девушку в сером рабочем комбинезоне и с рюкзачком за спиной. Она улыбнулась слегка рассеянно, посмотрела куда-то вдаль, сквозь него, и тихо произнесла:

— Добрый день. Меня зовут Мэри.