Знаю

Старый враг не вино. Со времнем становится лишь хуже

Очередное собрание Боярской Думы проходило буднично, спокойно. Многие бояре, патриархи родов, уже довольно пожилые люди, клевали носом, почти не вслушиваясь в монотонную речь секретаря, лощенного молодого человека. Другие, отвернувшись к окну, откровенно любовались открывавшимся из него восхитительным видом на заснеженную столицу.

Рассматриваемые вопросы, надо сказать, очень способствовали этому сонному состоянию. Секретарь, докладывая о состоянии промышленно производства в ряде отраслей экономики, активно сыпал цифрами, приводил бесконечные ряды показателей и коэффициентов с тысячными долями, проводил параллели с состоянием в смежным отраслях. Все эти многочисленные цифры, термины, показатели, понятые по одиночке, поставленные в одно предложение, на слух почти не воспринимались и теряли свой изначальный смысл. В результате прекрасный доклад со множеством цифр и дающий полной представление о сути вопроса превращался в малопонятную белиберду. По крайней мере, именно так думали, некоторые из заскучавших слушателей.

Сонное состояние не обошло стороной и самого императора, утонувшего в глубоком кресле и всем своим видом демонстрировавшего расслабленность. Взгляд его полуприкрытых глаз лениво скользил по великолепной золотистой лепнине потолка. На несколько мгновений задержался на сверкающей хрустальной люстре, десятками ярусов свисавших с потолка. Затем перевел взгляд на панорамный вид из окна.

— … Проведенные мероприятия позволяют повысить эффективность промышленного производства в целом по стране на 5,007 %. По конкретным отраслям рост может составить от 3,012 % до 6,621 %. При этом индекс промышленного производства по группе отраслей, отнесенных к особой группе, достигнет номинальных значений, лишь следующему году, — бесцветным голосом вещал секретарь, заставляя головы бояр клониться все ниже и ниже. — Прошу заметить, что особая группа отраслей промышленности была утверждена в соответствие со специальным протоколом Императорской комиссии по развитию приоритетных отраслей….

Хлоп! Император чуть громче чем нужно опустил ладонь на стол, заставив секретаря вздрогнуть и испуганно обернуться на него. У императора кончилось терпение. В сон клонило с такой силой, что он не выдержал

— Умеете вы, Сергей Иванович, нагнать туману, — проговорил император, с трудом сдерживая зевоту. — Думаю, нам достаточно этого. Давайте перейдем к следующему вопросу. Тем более он по существеннее будет…

Секретарь коротко поклонился и, собрав документы с края стола, удалился за спину императора.

— Все уже извещены, что на острове Святая Екатерина в Карельском море обнаружено место падения метеорита. Того самого метеорита, — внушительно добавил он. — За последние пол века — это единственная находка такого рода. Тем более предварительные исследования показали, что вокруг места сформировалась зона с особо мощной магической активностью. С таким мы ещё не сталкивались.

Бояре оживились. Еще недавно зевали и скучающе хлопали глазами, а сейчас довольно живо переговаривались, обсуждали будущие барыши. Новое место силы обещало немало хорошего тем, кто успеет здесь закрепиться. Для молодого рода — это была потенциальная возможность выбиться на самый верх, а для старого — существенно усилить свое влияние в Боярской Думе.

Еще более важным было другое обстоятельство. Каждое место силы обладало своим особым рисунком воздействия, нигде больше не встречающимся. Адепт из других мест мог получить здесь такие способности, которых у него никогда не было и в помине. Маг с преимущественно развитой способностью у манипуляции с огнем мог совершенно неожиданно для себя начать ощущать стихию воздуха. Маги-воздушник обретали способности к управлению водой. Возникало множество довольно необычных комбинаций. Поэтому маги всеми правдами и неправдами так старались побывать на местах силы старых боярских родов в надежде открыть в себе совершенно новые способности. Возникало, соперничество. Не желая усиления своего соседа, патриархи редко давали свое «добро» на посещение чужими старых родовых источников магии. Настолько редко, что таких случаев были единицы и их можно было пересчитать по пальцам.

— Вчера уже были разосланы проекты учредительных документов нового консорциума, который и будет заниматься эксплуатаций территории и организацией доступа к ней. Надеюсь, все получили документы…

Бояре оживились еще больше. Кое-кто даже встал с места и что-то стал яростно доказывать своим соседям. Наверняка, многие уже распланировали, кого из семьи или рядовичей отправят на Север в первую очередь. Ведь консорциум, как следовало из документов, предполагал беспрепятственный доступ всех боярских родов к новому месту силы. Было, правда, одно «но»: император оставлял за собой право на единоличный контроль за организацию такого доступа. То есть, попасть-то могли все, но когда, как и сколько решал исключительно назначаемый императором чиновник либо он сам.

— Ученые до сих пор не могут оценить потенциал источника. Однако, уже сейчас можно говорить о том, что это место силы является одним из сильнейших в империи. Далеко не каждый источник из существующих может сравниться с ним. Это большой…

Тут со стороны Вяземского, сидевшего на противоположном конце длинного стола, послышалось довольно громкое покашливание, в котором отчетливо слышалось неудовольствие. Все тот час же повернули головы в его сторону. Недоуменно посмотрел на него и сам император. Мол, господин хороший, чем еще недоволен. Хорошие же условия предлагаются — приезжай на Север и пользуйся источником.

Великий канцлер не спеша погладил окладистую бороду. Обвел невозмутимым взглядом присутствующих и заговорил:

— А почто мы не по старине поступаем? Мы, освященная стариной Дума, как раз должны блюсти правила, что достались нам от наших отцов и дедов, — разговор боярин начал так издалека, что немногим было понятно, куда он собственно ведет. — Прежде чем говорить о консорциуме, посмотреть сначала нужно внимательно, почитать все про эту северную землицу. Вдруг, тот остров чья-то отчина. Нехорошо тогда получится. Очень нехорошо. Значит, всякий сможет вот так же запросто у другого отнять его землицу. Разве не прав я?

Сидевшие поддержали его одобрительным гулом. Бояре крепко держались за свои привилегии. А как же иначе?! Сегодня уступишь на пядь, а завтра придется все отдать. Права на собственность, особенно такую, должны быть неприкосновенны, святы.

— Разве посмотрели мы на все это? Искали хозяина той землицы? Может и сыщется таковой? — вопрос за вопросом задавал Вяземский. — А мы, получается, уже его отчину делим. Нехорошо, други, нехорошо…

Прищурившись, император следил за Вяземским. Для него все эти заходы были, как открытая книга, и читали на раз. Видно, было, что тот сильно недоволен, что император за собой оставил контроль за организацией доступа к новому магическому источнику. Очень не хотел боярин отдавать такую власть в чужие руки.

Чувствовал император и другое. У Вяземского явно был какой-то туз в рукаве. Больно уж уверенно тот держится. Явно что-то убойное придержал или придумал какой-то очередной каверзный ход. Боярин всегда был мастером на всякого рода ухищрения, иезуитские ходы, которые имели два, а то и три дополнительных дна. Докопаешься до одного, а там выглядывает второе, затем — третье.

Прав оказался император. Был у Вяземского такой не убиваемый козырь, который он, собственно, и предъявил.

— Я же, други, озаботился этим вопросом. Потому что за старину радею, о наших дедовских свободах забочусь, чтобы не было нашему корню притеснений и всяких бед, — важно произнес Вяземский, явно намекая на кого-то всем известного, кто покушался на эти самые дедовские свободы. — Вот здесь все есть.

Он медленно положил руку с растопыренными пальцами на пухлую папку с документами и внушительно несколько раз прихлопнул по ней. Взгляды всех, кто здесь был, тут же скрестились на папке. Бумаги так глазами буравили, словно надеялись заглянуть внутрь прямо так.

— Зачесть бы надо, Михаил Андреевич… Прочти, а мы послушаем, что там есть…, - в разнобой понеслось от бояр, с жадным интересов стрелявших в него глазами. — Зачти…

Тот что-то прогудел в бороду и потянулся к папке.

— Итак… Есть такое донесение Архангельскому воеводе Петру Афанасьевичу Нащокину от 7104 года от сотворения мира… Значит от 1596 года от Рождества Христова. Донесение от некого поморского старшины Антипки сына Мефодия по прозвищу Острога, — начал читать Вяземский, вытащив из папки весьма старинного вида пергамент, пожелтевший и немного опаленный по краям. — Значит, этот самый Антипка нашел на отмели разбитый штормом коч своего отца-рыбака, который был на судне едва жив. Сразу же тот попросил позвать батюшку, чтобы тот соборовал его. Еще передал он сыну карту, собственноручно начерченную им, где изображен путь до одного острова.

Вяземский вытащил из папки еще один лист, фотокопия старинной карты, и передал его сидевшего рядом с ним.

— Следующий документ датируется пятью годами позже. Автор его, все тот же Антипка Мефодиевич, пишет на этот раз челобитную самому государю Борису Годунову, в которой рассказывает о диковинном острове. Там, отмечает Антипка, живут такие животные, «коих он никогда не видывал ни в отчине, ни в чужих землях», — последнее боярин особо выделил голосом. — В челобитной рассказывается о больших нелетающих птицах весом под двадцать-тридцать пудов, огромных ползающих по земле гадах, морских крабов с гигантскими клешнями. Описывается даже найденная там жемчужина с кулак размером.

Все присутствующие слушали, затаив дыхание. Правда, многие воспринимали это, какзанимательную сказку, не понятно, как связанную с основным вопросом. А вот император, напротив, уже догадался, к чему должен был прийти Вяземский. Боярин, по всей видимости, хотел наложить лапу на новый магический источник и самолично распоряжаться им. Как минимум, ему хотелось бы себя или своего человека видеть на месте главы консорциума.

Однако еще один момент император упустил. Не сразу обратив внимание на странные подробности, связанные с этим островом. Когда же понял, Вяземский уже и сам сказал об этом.

— А суть в том, что сей остров, который позже назовут островом Святой Екатерины, уже в те времена имел странную славу. Мои аналитики говорят, что именно на этот остров впервые и упал тот самый метеорит… Про Антипку же Мефодиевича по прозвищу Острога скажу, что этот старшина является основателем рода Строговых. Царь Михаил Федорович Романов пожаловал Антипу Мефодиевичу дворянство за заслуги перед отечеством в год избавления от иноземцев. Жаловались Антипу и земли, в которые вошел тот самый остров.

А вот теперь многое прояснилось. Ценность острова теперь возрастала многократно. Оказывалось, что это одно из первых, если не первое на планете место, в котором появился магический источник. Соответственно, его сила мгла быть потенциально колоссальной, существенно превышающей таковую у старых родовых источников. Поэтому вопрос руководства концерном становился просто наиважнейшим, приобретая особенную остроту. Судя по многозначительным взглядам некоторых из бояр, многие это прекрасно поняли.

— Михаил Андреевич, — вдруг заговорил император, когда Вяземский сделал паузу. — Поправьте меня, если я ошибаюсь. А не приходится ли род Строговых некоторой вам родней? Кажется, ваша прабабка была из этого рода.

Вяземский с достоинством кивнул, выдержав насмешливый взгляд правителя. Мол, и что такого?

— Выходит, глава рода Строговых претендует на главенство в концерне? — император перевел вопросительный взгляд на невысокого сухонького старичка, боярина Строгова, главы небольшого боярского рода, скромно сидевшего в середке стола. — Просветите нас, будьте любезны.

Старичок, когда увидел что все на смотрят на него, вжал головы в плечи. После бросил быстрый взгляд на Вяземского. Лишь после этого медленно встал и скрипучим голосом объявил:

— Как глава рода Строговых, передаю право представлять интересы рода, Михаилу Андреевичу Вяземскому, — выдав это, старичок сел на место, где и затих серой мышкой. Казалось, его и не было совсем.

Император хмыкнул. Такое вполне ожидалось. Всем известно, что Строговы полностью не самостоятельный род и во всем согласны со своими покровителями, Вяземскими. Они будут делать все, что им скажут.

В кабинете повисла вязкая тишина. Бояре переварили услышанное. Казалось, было слышно, как в их головах скрипят и проворачиваются шестеренки, отвечающие за мыслительный процесс. Политические расклады поменялись в очередной раз, разрушая фантазии одних и договоренности других. Теперь все нужно было начинаться сначала.

— От рода Вяземских никому не будет притеснения, — громко начал говорить боярин, покровительственно оглядывая сидевших. — Все бояре, члены их семей и их рядовичи получат беспрепятственный вход на новое место силы. Никто не будет обижен. Порукой тому мое слово, — веско добавил он.

После заседания, когда бояре разошлись по небольшим группам, в кабинете остались лишь двое — император и великий канцлер, два высших лица империи. Здесь наедине им больше не нужно было во что-то играть — в соправителей, союзников или друзей. Многочисленные личины, в которые они рядились на людях, можно было благополучно сбросить, были сброшены. У стола остались лишь заклятые враги, временно заключившие перемирие, но совсем не отказавшиеся от желания вцепить друг другу в глотку.

— Ход, достойный истинного иезуита, — усмехнувшись, негромко проговорил император. — Признаться, не сразу разгадал его.

Вяземский ответил едва наметившейся усмешкой.

— Надеюсь, документы подлинные. Мои люди будут рыть так, как никогда раньше… Рыть с особым усердием. Если там обнаружиться хоть одна запятая, там, где ее не должно было быть…, - император продолжал улыбаться, но в его голосе отчетливо слышалась угроза. — Я понятно объясняю?

Молча боярин кинул папку с бумаги на другой края стола, ближе к императору. Мол, ищи, если в чем-то сомневаешься. После Вяземский, так ничего и не произнеся, вышел из кабинета.

Что-то правителю говорило о том, что документы, наверняка, подлинные. Никто в здравом уме не притащит сюда фальшивки. Вяземский тем более, никогда не отличался особой глупостью. Наоборот, боярин славился тем, что на много ходов вперед просчитывал все свои ходы.

— Посмотрим… Посмотрим, — несколько раз пробормотал задумчиво император, уставившись на пухлую папку.

Еще один малоприятный сюрприз императора ждал в его резиденции, куда он приехал после заседания Боярской Думы в довольно скверном расположении духа. Уже в просторном холе его встретил главы имперской службы безопасности, меривший сапогами блестевший восковой мастикой паркет. Судя по хмурому виду Ламберта, припасенные им новости были не из самых хороших. Так и было в действительности.

— Ваше Величество, я снова беспокою вас по поводу этих злополучных силовых доспехов….

Едва он упомянул силовые доспехи, как император мысленно схватился за голову и застонал. Бывшая раньше секретным ноу-хау Вяземского, военная экипировка начала поставляться и имперским гвардейцам. По крайней мере, именно об этом была договоренность с Вяземским, когда они с императором решили заключить перемирие и не враждовать. В знак своих добрых намерений боярин обязался поставить императорской дружине и полку имперских гвардейцев не менее трех тысяч комплектов силовых доспехов в течение этого года. Поставки даже начались, но вместе с ними начали тут же вылазить и многочисленные проблемы. Так, первые комплекты экипировки оказались с полностью расстроенными асинхронными амулетами, что привело к жертвами среди гвардейцев при испытании. Доспех просто напросто рванул, словно вставшая на боевой взвод бомба. Вяземский после этого случай, конечно, же извинился. Прислал в адрес имперской канцелярии на красивом формуляре свои официальные извинения, выплатил семье погибшего богатую компенсацию. Только осадочек-то остался. К силовой экипировке отношение после стало, мягко говоря, не хорошее. Были и десятки других случаев, когда с заводов Вяземского привозили доспехи с бракованными узлами и не функционирующими системами. И вот теперь снова что-то случилось…

— Ваше Величество, исследовательская группа, наконец-то, смогла взломать программный код основного ядра. Обнаружили закладку, — безопасник вывел на экране своего коммуникатора длинную последовательность цифр, прописывающих определенный алгоритм работы основного ядра силового доспеха. — После получения определенного сигнала у ядра должна была резко упасть выдаваемая мощность. Если такое случилось бы в полноценном бою, солдат мог бы оказаться железном гробу, вместо сверхсовременной экипировки.

Ламберт еще долго рассказывал о проблемах с очередной партией вооружения. Называл его хламам, миной замедленного действия, троянским конем. В какой-то момент император не выдержал и взорвался.

— Хватит! — неожиданно рявкнул он на безопасника. — Сколько можно слышать это зудение?! А где наши ученые?! Почему они ничего не делают?! Они уже больше полугода назад получили первые образцы силового доспеха. Почему я не вижу результата их работы?! Эти неучи не могут повторить то, что им дали?!

Ситуация, правда, дичайшая вырисовывалась. Созданная специальным императорским эдиктом исследовательская группа до сих пор не могла разобраться в некоторых алгоритмах работы силового доспеха. Внешняя начинка была и абсолютно понятна, так как представляла собой банальный, пусть и немного модифицированный, экзоскелет. Выяснили принципы работы силовых агрегатов. Вся проблема была в синхронизации техно-магических амулетов. Именно синхронизация трех и более магических артефактов превращала силовой доспех из еще одного экзоскелета в полноценную боевую машину, грозного соперника мага.

— Мне это все надоело, Карл! — терпение императора окончательно лопнуло. В чрезвычайно возбужденно состоянии он быстро вышагивал по длинному коридору. Безопасник едва поспевал за ним. — Даю этим бездарям неделю сроку на изготовление полноценного и функционирующего прототипа. Ровно через неделю я должен увидеть результаты их работы. А через полторы недели, когда начнется официальное турне моей дочери по северным губерниям, ее охрана должна быть полностью экипирована в силовые доспехи нашего производства. Нашего! Ясно?!

Глава службы безопасности поклонился и, развернувшись через левое плечо, ретировался. Император же направился в свой кабинет.

— Этот паук что-то снова задумал, — император вытащил из сокрытого в стене бара небольшую пузатую бутылку с янтарным содержимым и наполнил бокал. — Никак старый пень не успокоится… Вроде бы договорились и все решили. Все же было ясно. Что ему неймется? Неужели еще надеется примерить императорскую тиару…

Некоторое время назад, когда они только заключили перемирие, император еще надеялся, что все устаканится. Он пошел на очень большие уступки, чтобы бросить кость Вяземскому. Кое-кто из его окружения даже назвали их поражением. Он же считал иначе. В тот момент, да и сейчас, ему была нужна передышка. Нужно было разобраться с престолонаследием, потому что рано или поздно история с его старшей дочерью всплыла бы наружу. Если бы с ним что-то случилось, то младшая, Анна, осталась бы совершенно одна. Ее бы в момент схарчили.

— В нашем гадючнике каждый день может быть последним, — горько усмехнулся он, пригубливая напиток. — Каждый день, как последний…

Рябиновая настойка, почти десятилетней выдержки, медленно потекла по пищеводу внутрь, разжигая внутри него огонь.

— Еще этот остров в добавок возник. Как будто бы мало было без него проблем, — мысль его вернулась к недавнему заседанию. — А старый хорошо… Такое провернуть за сутки не каждый бы смог. Ведь, только вчера стало известно об этом. Когда его люди только успели откопать все эти документы?

Мысль его пошла дальше. Было совершенно ясно, что интриги вокруг острова и создаваемого концерна будут только нарастать. Чуть позже, когда окончательно станет ясна мощность и последствия нового магического источника, вообще, может разорваться самая настоящая бомба. Вяземский сможет многократно усилить свое влияние сред боярских родов, организую доступу к источнику для одних и всячески препятствуя для других. Действуя таким образом, можно хорошо усилить партию своих сторонников. Честно говоря, император и сам хотел сделать именно так.

— Дед и так уже популярен. Добром это может не кончиться. Опять пойдут разговоры о его претензиях на престол…

Бокал с напитком уже опустел и сиротливо стоял на рабочем столе. Император же застыл возле своего привычного места — у окна, откуда открывался вид на заснеженное поле, которое смыкалось с серым небом и казалось его естественным продолжением. В этой бесконечности, не имеющей границ, он видел тот ворох неприятностей, которые медленно, но неуклонно, накрывали его династию. С каждым днем становилось только хуже. То и дело всплывали какие-то проблемы. Что-то определенно надвигалось…

Тяжело вздохнув, он снова пошел к бару. Сжимавшее сердце ожидание чего-то плохого требовало еще одной дозы крепкого напитка. В последнее время ему что-то слишком часто приходилось делать это.

— А ведь все пошло кувырком с того момента…. Может тогда на поле я ошибся, — вдруг проговорил он, вспомнив уже давно забытое и, казалось, уже давно похороненное. — Ведь Бельский мог избавить меня от этой проблемы раз и навсегда. Мне стоило тогда лишь немного задержаться. Мальчишка бы сделал за меня всю грязную работу.

Перед глазами мужчины встала давнишняя картинка, краски которой так и не потускнели за прошедшее время. Словно все произошло только что. Он опять, как и тогда, видел перед собой невысокого худого мальчишку. Тот стоял в окружении перерытого, оплавленного и напоминающего лунный, пейзажа и сверлил его тяжелым взглядом. Император вновь почувствовал ту невообразимо давящую силу, которую Бельский распространял вокруг себя. Словно стоишь в самом эпицентре бури, в его оке и видишь, как на расстоянии вытянутой руки от тебя идет гигантская волна. Это было ужасное ощущение, которое особенно напугало его. Ведь это был всего лишь мальчишка. А что из него могло было вырасти? Монстр? Могущественный маг, которому не было бы равных на земле? Разве мог император допустить даже малейший шанс, чтобы эта угроза превратилась в реальность?

— Нет… Конечно, нет, — мужчина, как и в тот момент, ответил точно также. — Я император. Только я…

Бельский умер, а с ним канули в Лету и возможные варианты иного будущего. Нужно было идти дальше, переступив через этот отработанный материал.

— Я император, — на лице правителя застыл мрачный оскал, который в отражении окна казался пугающим, звериным. — Я…

Он поднес бокал к губам, но на полпути остановился. Вдруг с такой силой опустил его на стол, что, ударившись, закаленное стекло жалобно зазвенело, а содержимое бокала вылилось на столешницу.

— Только я император и пора старому хрычу это уяснить окончательно, — прохрипел он внезапно осипшим горлом. — Что-то он заигрался в свои игры… На покой ему пора. Зажился на белом свете слишком.

От Вяземского мысль плавно перешла к младшей дочери, с которой тоже было не все так просто.

С Анной тоже нужно было ускоряться. Вопрос с престолонаследие нужно было закрывать окончательно. Младшая дочь должна была стать как можно скорее его полноправной сопровительницей. Успеет ли он воспитать в ней нужные качества? Сможет ли сломать ее наивность, впечатлительность и мягкотелость? Получиться ли это сделать, сломав ее саму?

Император тяжело опустился в кресло. Алкоголь почти не брал. Временное облегчение прошло. Снова все навалилось. Мысли приобрели почти физическую тяжесть, массивность и угловатость. Давило так, что рука снова тянулась к бокалу в надежде, что проверенное средство снова поможет.

— Анна, Анна… Тяжело тебе придется. Не завидую тебе… Не станешь ли проклинать меня потом? Кто знает…

Он опять вздохнул. Понимал ведь умом, что ни у нее, ни у него нет иного выхода, как стать жёстче. Придется решиться на то, что сейчас вызывает дрожь и отвращение. Нужно будет взваливать на себя такую ответственность, что спина трещать будет, а сердце разрываться.

— Прости меня, маленькая моя… Я знаю, что ты не хочешь этого и никогда не хотел… Всегда ведь радовалась, что наследницей была старшая сестра. Говорила что ни за какие коврижки не станешь императрицей… А дело вот как повернулось. Судьба, значит… Извини меня. Тебе придется стать императрицей. Великой императрицей, имя которой будут повторять с предыханием.

Так и не опустевший стакан снова опустился на стол.