Зерг по имени Маша

Глава 19

ультралиск.

По началу ничего не происходило. В общей суматохе и неразберихе никто не услышал взрывов. Даже люгер с гидралисками не перестали методично колупать броню Третьей и попутно играть с ней в жмурки. Виброволна, которую испустил люгер, попросту взорвала ей глаза. Третья упорно отказывалась спокойно сдохнуть и, как могла, перешла в атаку. В слепую она пыталась нащупать своих обидчиков. Её спасало только то, что у неё был особенно толстый и прочный панцирь, да и биомасса, видимо, всё ещё плескалась в её утробе, поэтому она частично восстанавливала получаемый урон.

Всего Маша установила семь линий взрывчатки, на расстоянии километра друг от друга, с периодичностью взрывов в тридцать секунд. Испуганный зерглинг способен бегать как спортсмен на стометровке, десять метров в секунду или тридцать шесть километров в час. От места закладки первой линии до перекрёстка около пятнадцати километров, так что ориентировочное прибытие диких — минут семь. Но то, что кто-то приближается, стало слышно уже через пять. По началу Маша подумала, что что-то случилось с детонаторами, и самые ближние заряды взрываются по отдельности, а не одновременно. Но посчитав толчки и ощутив сильную вибрацию, которую не могла заглушить смягчающая поверхность крипа, она поняла, что это не взрывы.

На театре военных действий появилось новое действующее лицо. Маша своей ловушкой загнала в подземелье дикого ультралиска. Ещё на земле игроки StarСraft сравнивали их с танком терранов. Мол, по мощности это тот же танк, только на ножках — большой бронированный и наносит много урона. Но какой, к демонам, это танк, когда у него рост за двадцать пять метров? Скорее уж, ходячий дом, многоэтажка. Могучие аберрации, которые напоминали Маше великанов, по сравнению с этой гигантской тушей теперь казались карликами. Ультралиск даже не пытался атаковать, его слишком сильно напугали взрывы. Ворвавшись на поле битвы, он просто стал топтать кого попало.

Видимо, не зная, как остановить творящееся безумие, командование чужой стаи отдало приказ гидралискам и люгеру атаковать ультралиска. Зря они это сделали. Раньше ультралиск просто в панике метался по полю битвы, делая из зерглингов фарш, а теперь он, похоже, определился со своими обидчиками и целью, на которых можно было выпустить свои страх и ярость. Первым, что он сделал, это наступил на Третью.

— Мир твоему праху, Третья. Мы не были друзьями, но я желаю тебе в следующий раз более удачного перерождения, — тут же помянула Третью Маша.

Дальше интереснее. Ультралиск не стал наклоняться за каждой наглой букашкой, мельтешащей у него под ногами, а выпустил из своей короны четыре громадных, увешанных бронёй щупальца. Своими новыми конечностями он стал активно перемешивать зергов с грунтом до состояния однородной массы. Выглядело это одновременно гротескно и завораживающе, будто хозяйка взбивает яйца в миске для того, чтобы сделать сладкий крем для торта. За всем этим зрелищем Маша как-то не сразу заметила, что всё это время за гигантом, помахивая крылышками и активно стараясь уцепиться за пластину брони, несётся трусливый ЖопоКрыл. У него это, правда, не очень получалось, пластины были толстыми и цепляться за них получалось не очень. ЖопоКрыл был не самой храброй особью и представить причину, заставившую его бросаться на заведомо превосходящего врага, было сложно. Но то, что крылатый зерг постоянно был сзади, его спасло — ультралиск просто не замечал его. А когда зерглинг всё же умудрился зафиксировать себя за чешуйку на ноге, между громадных пальцев, то вообще оказался в самом безопасном месте во всей этой бойне.

Наконец ультралиск закончил делать из своих врагов гоголь-моголь и успокоился. А для окончательного релакса он подхватил щупальцами тушу то ли люгера, то ли не самой мелкой матери стаи, забросил себе в рот и пошёл по своим делам. Когда он проходил мимо Маши, её зерглинги активно изображали трупы, а сама мать стаи постаралась слиться с окружающей средой. ЖопоКрыл всё же выдрал небольшую чешуйку. Гигант такой наглости даже не заметил и отправился по своим делам на поверхность, видимо, в подземельях ему было неуютно. Ну что ж большому кораблю — большое плаванье.

ЖопоКрыл с зажатой в пасти добычей безошибочно определил членов своей стаи и, довольно помахивая крылышками, побежал навстречу. Словно кот, хвастающийся перед хозяйкой, он выплюнул свою добычу перед Машей.

— Ненавижу ультралисков! — проворчала шевелящаяся чешуйка.

— Банзай, это ты что ли?

— Так точно, камрад старшая. Разрешите доложить, Ваше задание выполнено.

— Да, ребят, с вами не соскучишься. А что, Френк для тебя, как ездовой транспорт, недостаточно величественен, и ты решил пересесть на ультралиска?

— Никак нет. Всё это есть результат форс-мажора и импровизации, — даже замахал лапками Банзай. — Вот что бывает, когда исполняешь план, написанный на коленке.

— А поподробнее?

— Есть! Докладываю по форме. Прибывший на приманку дикий оказался ультралиском. Он незамедлительно стал пожирать приманку, но рядовой ЖопоКрыл во время этого процесса непрерывно испускал газы и выдал наше местоположение, а когда вероятный противник начал движение в нашу сторону, вообще обделался. К тому моменту я уже получил от вас приказ на подрыв и действовал согласно инструкции. Но вот только наша позиция и вектор движения ультралиска совпали. Испуганный взрывами дикий ультралиск просто наступил на меня, а этот, — Банзай с недовольством посмотрел на ЖопоКрыла, — к тому моменту также бежал в глубь подземелий, потому что не пересилии свой инстинкт самосохранения. Ультралиск не смог расколоть мою броню своей стопой. Меня в неё просто вдавило, а позже вытеснило, как прочий органический мусор к пальцам, где мне удалось закрепиться.

— Н — нда. Своей смертью, ребят, вы не умрёте. А зря ты его ругаешь, он всё же тебя спас.

— Потому, что не смог противиться приказу вышестоящего командования. Камрад старшая, я предлагаю расстрелять рядового ЖопоКрыла за трусость, согласно уставу военного времени.

ЖопоКрыл тут же поник, чувствуя, что ничего хорошего его не ждёт.

— Поторопилась я тебе имя давать.

— Почему?

— Лучше бы я тебя Комиссаром назвала, это тебе больше подходит.

— Почему?

— Почему — почему. Потому что! Они тоже любят всех расстреливать.

— Камрад старшая, какие будут Ваши дальнейшие приказы?

— Хм. Ну, во — первых, я велю заменить расстрел рядового ЖопоКрыла на зачисление его в штрафное отделение. И оставлю под твоим дальнейшим командованием. Так что в следующий раз не стесняйся, посылай его в атаку первым.

— Есть!

ЖопоКрыл ничего не понял из разговора, но каким-то шестым чувством догадался, что казнь откладывается и от этого воспрял духом.

— А во — вторых, пойдём сходим в разведку, может, там есть чем поживиться. Да и в гнезде надо будет отчитаться о том, что здесь произошло.

В общем-то, искать в этой мясорубке было нечего, ультралиск прошёлся тут как миксер. Да и что можно было взять с места, где столкнулись два отряда зергов? Только мясо, кровь, вывалившиеся внутренние органы и куски панциря. Весь этот ливер Маше был ни к чему. Можно было, конечно, попрактиковаться в хирургии и собрать очередную химеру из частей, что поцелее. Правда, с поиском лояльного мозга возникнут проблемы, да и чем Франкенштейнов клепать, легче и приятнее самой сделать. А ещё быстрее и проще подчинить себе одичавших зергов.

Ультралиск раздавил домик, который она построила, в нём хранились запасы биомассы, но об этом она думала меньше всего. Скоро всё здесь зарастёт крипом, на такой подпитке он быстро залечит свои раны, нанесённые ультралиском. Маша отдала приказ о разведке, чисто из — за человеческой любви к мародёрке. Инстинкт. Там, где дерутся люди, всегда есть что взять: оружие, доспехи, боеприпасы, продовольствие, различного рода личные ценности, на крайняк можно с трупа сапоги стащить. Конечно, великие гуманисты будут смотреть на такой процесс, с презрением и брезгливостью. Но сколько этой гуманистической идее о цивилизованном человеке лет? Ну наверное, около двухсот. А сколько лет насчитывает история человека? Пару миллионов лет. Всё это время человек не брезговал. И потом, желание мародёрствовать не на пустом месте возникло, чистая практичность. Мёртвым уже не надо, а нам ещё выживать. Вот только между мародёрством и грабежом очень тонкая грань.

Маша направилась в бывший тыл пришедших сюда чужаков. Стая явно не была дикой, слишком хорошо организованна. Чего они хотели — просто отдохнуть, ограбить кладовую Третьей или забрать эти земли себе, было непонятно. Она надеялась найти какого-нибудь разумного зерга, чтобы его допросить. Но таких не оказалось. Все, кто мог убежать, убежал или был уже мертв.

Нашла Маша и труп Третьей. Жуткое зрелище: глаза от виброудара вытекли, от рук — одни обрубки, брюшко раздавлено, из отверстия для откладки яиц показались внутренние органы. А корона на голове треснула, выставляя на всеобщее обозрение слегка помятый мозг. Не таков был план. Но получилось то, что получилось.

— Камрад старшая, что Вы собираетесь делать? — спросил Банзай, забравшийся Маше на плечо, словно попугай.

— Восточный рубеж пал. В гнезде я должна буду рассказать о том, что здесь произошло и, в подтверждение своих слов, предоставить доказательства смерти Третьей.

— Вы хотите взять часть её тела?

Маша задумчиво потеребила военный жетон Кристины — призрака, который она взяла себе на память о мёртвой девушке, подарившей ей такую полезную способность, как отвод глаз.

— Да. Я думаю, сёстры захотят проститься с ней. Пожалуй, я принесу им голову Третьей. Её корона имеет весьма примечательный рисунок.

— Позвать зерглингов?

— Да не, сама сделаю всё, что нужно.

Маша выпустила когти из рук. Шея у Третьей, как и всё тело, была в прочной броне, и чтобы отпилить голову, придётся повозиться.

Когда Маша начала пилить, то схлопотала псионный пресс по мозгам. Теперь уже не очень сильный, его даже можно было перетерпеть. Но пресс бил по мозгам тогда, когда младшие сёстры восставали против старших и сознательно, или нет, пытались нанести вред сёстрам со стаи. Простая система контроля, делающая стаю единой. А это значит только одно — жизнь в этой изувеченной туше ещё теплится.

От боли в голове Маша отшатнулась, а её клинки спрятались обратно в руки.

— В чём дело, старшая?

— Она ещё жива. Если я её убью, то автоматически исключу себя из стаи Азры и стану врагом для бывших союзников.

— Мы оставим её здесь? — Банзай спрашивал не спроста. Этот разумный зерг был предан исключительно Маше, а не стае. Он понимал, что отдать приказ на ликвидацию члена стаи его хозяйка не может, но и судьба Третьей его не очень заботила. Поэтому он был готов исполнить любой приказ.

Маша задумалась. Убить члена стаи и бросить его на смерть — для сети контроля не одно и то же. Если первое было табу, то второе запросто, это и делало заговоры возможными, поэтому и случались восстания в стаях. Матери стай выкручивались и интриговали как могли, их стая не была исключением. Но однако, что делать ей с этим недобитком? В теле Третьей даже биомассы для регенерации не осталось. Бросить её без помощи или убить — сейчас это, по сути, одно и тоже.

В воспоминаниях тихо шептал голос наставника Мефисто, впихавшего в её голову столько мудрости и жизненного опыта за ограниченное время, сколько мог: "Мария, в своей будущей жизни ты можешь быть плохой или хорошей, доброй или жестокой. Но ты не можешь быть подлой. Подлостью и предательством ты в первую очередь оскорбляешь себя. Печать предателя — это та метка, которую не забудут ни враги, ни друзья".

— Зови трутней. Мы унесём её отсюда.

Банзай лихим кавалеристским прыжком а-ля «мешок с картошкой» приземлился на Френка и ускакал исполнять распоряжения.

— Бросить тебя здесь умирать не будет предательством, — обратилась она к дышащей на ладан Третьей. — Но это подло. И будь у меня выбор я бы тебя здесь добила, чтобы не мучилась. Так что, если нам суждено драться на смерть друг против друга, я подожду, когда ты будешь в форме.

Третья не слышала и не видела, да и, похоже, вообще была без сознания. Так что Маша говорила скорее для себя. Первым делом она сделала ей исцеляющий укол стволовыми клетками. Ран на Третьей было предостаточно, так что проблемы возиться с её бронёй, ища место, куда вонзить довольно-таки хрупкое жвало, не пришлось. Да вот только укол оказался малоэффективен. Регенерирующее лекарство было бессмысленно, так как разносилось по телу с кровотоком, а вот с этим у Третьей сейчас были проблемы. Обширные внутренние повреждения, порванные сосуды, внутреннее кровотечение. Но с этим всем должны были справиться исцеляющие уколы и пассивная зерговская регенерация. Маша в очередной раз восхитилась живучести зергов, особенно Третьей. Любое нормальное существо давно бы умерло, а она каким-то чудом держится. Кстати, с регенерацией у Третьей сейчас также были проблемы. Чтобы регенерировать в пассивном режиме, нужны питательные вещества, которые матери стаи запасают в своих желудках и телесных резервуарах. Как раз их у Третьей сейчас не было, ни желудков, ни питательных веществ. Организм Третьей поддерживал себя, переваривая мышцы, а желудки и резервуары болтались снаружи, некоторые из них попросту лопнули и расплескали своё содержимое вокруг. Маша смотрела на всё это дело хмуро, хоть они и выскочили наружу, но артерии, вены и прочие каналы сообщения внутренних органов не порвались и напоминали сейчас отвратительную гирлянду. Она вообще не была уверена, что органы ещё живы. Но с этим — эмпатия ей в помощь, её псионные способности подсказывали, как для тела будет хорошо, а как — не очень. Инстинкты матери стаи вели её как джедая — сила. Маша залатала желудок, провела какие-то, ей самой не очень понятные манипуляции над другими органами и начала запихивать требуху обратно в жопу, в прямом смысле этого слова.

— Будем надеяться, что оно само на место встанет, — сказала Маша, засовывая руку на всю длину Третьей в маточное отверстие и делая внутренние органы опять внутренними. — Мне будет жаль своих трудов, если ты сдохнешь. Так что держись.

Естественно, Третья не ответила, но Маша чувствовала, что ей становится лучше, а смерть, стоящая рядом с часами, отсчитывающим последние минуты жизни, разочарованно вздохнула и ушла на перерыв. Закончив с требухой и повторно обколов Третью исцеляющими уколами, Маша взялась за её самое слабое место — за голову. Для начала, Маша стянула вместе края трещины в короне Третьей, наложив на них утягивающие полоски из созданных ей мышц. Пару дней они проживут, а потом сдохнут, но к тому момент трещина в короне должна будет зарубцеваться. Пришлось аккуратно отсосать у Третьей повреждённую часть мозга. Эта жижа была для Третьей теперь бесполезной и даже опасной, если закрыть рану вместе с жижой. Поэтому приходилось быть в десять раз кропотливей и аккуратней, чтобы не высосать лишнего.

— Ну, этой частью мозга ты всё равно не пользовалась, — шутила Маша скорее для себя, чтобы успокоиться. Она надеялась на то, что от Третьей ей достанутся плюшки и она усвоит часть её способностей. Но, похоже, для этого надо было съесть большую часть её мозга. Что называется, не Урум, у которого мозг настолько большой, что он может даже отщипнуть кусочек, от щедрой души. — Ну да и не очень-то и хотелось.

Под конец Маша прикрыла дыру в голове Третьей заплаткой, сделанной из крипа, и прирастила её с помощью всё тех же уколов. Маша чувствовала, что уколы помогли, и Третья начала процесс выздоровления, но в сознание она до сих пор не приходила. А ещё она ощутила, что тело Третьей нуждается в питательных ресурсах. Немного подумав, Маша решила проткнуть брюшко Третьей жвалом и напрямую заполнить её резервуары биомассой. Но в ответ схлопотала очередной псионный пресс по мозгам, да ещё и тело Третьей отчаянно сигнализировало, что ему стало значительно хуже. Её органы ещё не встали на место и не исцелили себя, а попытка заполнить резервуары биомассой привела бы к перитониту. Организм разберётся с этими нечистотами и даже сможет их усвоить, но не так быстро, а ещё один такой укол тело попросту не выдержит.

— Хм — м–м, как же тебя подпитать, если для твоего тела такая пища слишком грубая? Капельницу бы тебе поставить, да где её здесь найдёшь-то?

Маша задумчиво посмотрела на шатающихся здесь зерглингов. Банзай давно привёл сюда всю стаю, но лезть к занятой делом матери стаи с просьбой новых указаний не посмел. Поэтому зерглинги впали в режим самоуправления, кто — то устроил шуточную драку, кто то лениво пережёвывал трупы, а некоторые с любопытством глядели, как Маша работает, и пускали слюни. Почему-то эта суета ей напомнила возню детей в детском саду.

— Ба — ли — н. Ну точно же! Зачем мне капельница, если я могу круче! Я создам для тебя плаценту!

Маша с трудом упаковала Третью в крип, как в кокон, и через жвала заполнила его аналогом жидкости из прудов рождения. Та жидкость была сложной смесью тщательно настроенного крипа с большой примесью питательных веществ и малой долей сжиженного веспена, ускоряющего развитие существ и придающего жидкости зеленоватый оттенок. Жидкость в прудах снабжала тела, созревающие в яйцах, всем необходимым и выполняла чуть ли не более важные процессы для будущего зерга, чем те, что происходили внутри матери стаи. Всё же зерги размножались очень быстро, и имитировать внутриутробное развитие в прудах рождения, разделив тем самым процесс на этапы, было весьма нетривиальным ходом.

— После таких повреждений тебе придётся родиться дважды, — сказала Маша, похлопав по постепенно уплотняющемуся кокону. Эмпатией Маша проверила, что телу Третьей хорошо и спокойно, теперь оно уже не боролось за выживание, сама окружающая среда поддерживала жизнь, но тело было слишком слабым, чтобы функционировать. — Спи. Набирайся сил, а мы отнесём тебя в безопасное место.

Откровенно признаваясь сама себе, Маша уже не могла относиться к Третьей как раньше. Ведь в том конфликте Третья не выходила за рамки простого хамства, согласно «этикету зергов». Этикет у них тут, конечно, варварский, ведь то, что считается у одного общества нормой, в другом будет жутким извращением. Вот у некоторых народов Земли считалось нормой предложить оставшемуся с ночёвкой гостю — мужчине свою жену, а если тот откажется, то станет не рукопожатным в той семье. Потому что нанёс оскорбление. Логика такая:

— Ты с моей женой спишь?

— Нет конечно.

— А почему? Брезгуешь что ли? Она для тебя что, недостаточно хороша? На, получай в глаз!

Традиции эти, конечно, созданы не похоти ради, а чтобы оздоровить свой народ свежей кровью. То, что предки были отсталыми, с точки зрения знаний, не значит, что они были тупыми. И ничего не зная о генетике, просто наблюдая, видели и делали выводы, что потомки от близкородственных связей чаще болеют, глупее, слабее, появляются наследственные уродства, а также начинают рождаться дети одного пола.

Зерги, конечно, не люди. У них нормой может считаться пожирание своих детей, а пожирание чужих — это всего лишь хамство. Ведь воспитанные зерги должны сначала спросить разрешения.

Да и просто пожалела она Третью, чисто по-женски. Находиться в более жалком состоянии, чем когда она её обнаружила, было сложно представить. Ну а если так получилось, что ты решился сохранить кому-то жизнь, и уж тем более её спасти, то, само собой, начинаешь чувствовать себя ответственной за дальнейшую судьбу этого существа.

— Вот ведь опять эта человеческая жалость! Ещё на Земле домой таскала бездомных кошек и собак. И тут та же история, сначала Саша, теперь эта, — бурчала Маша, предчувствуя неприятности и нелёгкий разговор в гнезде. — Вот почему мне опять кажется, что я делаю что-то не так?

Закутать Третью в кокон было той ещё проблемой, но её удалось решить, приказав крипу уплотняться прямо под ней, поэтому эту израненную тушу даже с места передвигать не пришлось. А вот дальше встал вопрос транспортировки. Третья сама по себе была немаленькой и весила под полторы тонны, а сейчас с коконом её вес удвоился и стал неподъёмным. От идеи катить её брутто сразу пришлось отказаться, такое путешествие ослабшее тело Третьей попросту не переживёт. Но этот вопрос трутни решили самостоятельно. Дай им только приказ. Благо их ещё было достаточно много, после того, как большая их часть ушла на приманку ультралиску. А после создания кокона, сожравшего все имеющиеся у них запасы биомассы, трутни облегчились, избавились от своих грузов. Они облепили уплотнившийся кокон и начали надуваться. Маша сразу поняла, что они создают у себя в телах летучий газ, чтобы облегчить кокон. Интересное, конечно, решение они придумали. Нулевой летучести им, разумеется, добиться не удалось, но теперь кокон был хотя бы транспортабелен. Ну а дальше уже привычная схема с волокушами и закусившими лямку зерглингами.

— Высокоразвитая цивилизация, а грузы транспортируем как рабы в древнем Египте плиты, — нудила Маша, глядя на то, как зерглинги тянут за собой волокушу с коконом. — Колесо, что ли, изобрести?

— Камрад старшая, а что такое колесо? — поинтересовался Банзай.

Маша не стала отвечать, только отмахнулась. Все их проблемы — это от недостатка оснащения. Если бы у них сохранилось побольше трутней, то Маша тащила бы за собой кокон как шарик на верёвочке, и не нужны зергам никакие колёса. Кокон, конечно, замедлял их передвижение, но не сильно. Маша ещё успевала на ритуал рождения новых сестёр. А на второй день с ней на связь вышла Седьмая.

«Здравствуй, сестра, я тебя чувствую.»

«Голоса в голове. Голоса в моей голове -

Это крики тех, кто застрял во мне.

Голоса в голове. Голоса в моей голове,

Есть ли среди них тот, что принадлежит мне?»

Сразу выдала Маша всё, что думала о таком неожиданном вторжении в её разум.

«Э… Прости, сестра, но я тебя не поняла.»

«Не обращай внимания, я всегда рада слышать твой голос в своей голове. Но если бы ты вышла на связь вчера, то я была бы просто счастлива.»

«Я не могла. Мои псионные силы после нашего последнего сеанса связи ещё не восстановились.»

«А как же тогда ты со мной говоришь?»

«Видимо, ты не далеко. Вчера Азра перестала чувствовать Третью. Та, вероятно, умерла или нашла способ выйти из сети контроля. Сразу же Вторая послала меня выяснить, что там произошло.»

«Это долгая история. Я двигаюсь к тебе на встречу, там обо всём расскажу.»

«Что там произошло?»

«Позже, обо всём позже. И — Третья жива.»

Они находились друг от друга недалеко, примерно на расстоянии двадцати километров. При встрече Седьмая обняла Машу как родная мать, аж косточки в позвоночнике затрещали. А потом начались разговоры, у обеих накопилось множество слов, которые они хотели высказать друг другу. Сказать, что Седьмая была удивлена их грузу, это не сказать ничего. Также она охала и ахала, выслушивая всю эпопею путешествия младшей сестры к таинственным «друзьям», у которых Восьмая оставила Сашу. Какие-такие друзья у её сестрёнки, Седьмая особо не выспрашивала, поняла только, что Восьмая установила контакт с какой-то местной дикой стаей. К тому, что у Восьмой есть контакты на стороне и она не хочет о них распространяться, Седьмая относилась снисходительно. Подумаешь, какая мелочь, она сама в секретах, как бездомная собака в блохах. Удивительно, как ещё только не завралась и не прокололась на мелочи. Также Маша благоразумно умолчала о том, что ультралиска к Третьей заманила она, а не он сам пришёл. И вообще, описала все события так, что «мы старались — старались, но наши полномочия всё». Седьмая слушала, кивала и аккуратно сбрасывала лапшу с ушей, лишний информационный мусор ей был ни к чему.

— Постой, а как же ритуал появления новых сестёр?

— Азра освободила меня от присутствия на нём. Вторая убедила её, что узнать о судьбе Третьей и оказать помощь тебе — это гораздо важнее для стаи, чем ритуал. Если бы я присутствовала в момент вылупления новых сестёр, то меня и их, скорее всего, казнили бы. Вторая опять спасла мне жизнь.

— Значит, отменяем операцию-ликвидацию?

— Отправляя меня на восток, мы со Второй думали, что именно так и придётся поступить. Так как план без тебя не выполним. Но теперь, когда ты со мной и мы успеваем на ритуал, то я не вижу смысла что-то откладывать.

— Вот все удивятся что Третья жива, когда мы её допрём.

— Кстати, насчёт Третьей, её придётся убить.

— Стоп-стоп-стоп, это почему это? Я не дам тебе её так просто убить без веской причины. Ты знаешь, каких трудов мне стоило её спасение?

— Сестра, я не знаю, что ты сделала с ней, но она почему-то выпала из сети контроля Азры. Теперь она нам враг.

— Но разве это так важно? Послезавтра, если всё пойдёт по плану, Азра будет уничтожена, сеть контроля перестанет существовать и мы все станем такими, как Третья.

— Азра будет уничтожена, а сеть контроля перейдёт, по старшинству, ко Второй. Мы большой дружной семьёй матерей стай будем справедливо править стаей и установим новый порядок, разделив власть поровну.

— Да с чего ты взяла, что Вторая чем-то лучше Азры и станет с тобой делиться?! Тебе что, мозги промыли? Властью никто и никогда не делится. Слова «король мёртв, да здравствует король» тебе ни о чём не говорят? Убив дракона, ты сама станешь драконом! Вся эта история пойдёт по спирали и ты вернёшься к тому, с чего начала, только уже в роли диктатора.

— Откуда ты это знаешь?

— Да потому что я … — Маша схватилась руками за свою голову, резкая псионная боль, похожая на пресс сети контроля, пронзила разум.

Только на это раз всё было куда страшнее и больнее. Существо, которое оказывало на неё это воздействие, было просто запредельного псионного могущества. Этот кто-то мог убить её одним усилием разума. Перед глазами поплыли чёрные буквы на красном фоне.

«Внимание. Вы попытались раскрыть свою попаданческую природу аборигенному существу. Это является нарушением первого условия договора. Администрация учла Вашу ценность и неопытность, поэтому не будет расторгать договор. Но, в качестве одной из мер наказания, Вы будете оштрафованы на 100 очков псионного потенциала… А также Вы …»

Чёрный текст утонул в красном фоне и всплыл новый.

«Вы будете наказаны.»

«Вы будете наказаны.»

«ВЫ БУДЕТЕ НАКАЗАНЫ.»

«Внимание. ВЫ БУДЕТЕ ЖЕСТОКО НАКАЗАНЫ.»

— А-а-а-а … — Маша закричала от боли, понимая, что если сейчас не потеряет сознание, то просто сойдёт с ума. Спасительное забытие пришло долгожданным, как единственно возможное лекарство от боли.

Пробуждение было приятным. Она почувствовала, что лежит на чьих-то мягких коленях и кто-то нежно гладит её по голове.

— Мам, это ты? — не открывая глаз, спросила Маша.

— Не беспокойся, теперь всё хорошо. — ответил ей знакомый голос.

— Мам, мне такой ужасный сон приснился.

— Какой же?

— Мне приснилось, что я монстр из StarCraft. Представляешь? Я, наверно, переиграла. — Маша открыла глаза, приподнялась с колен и встретилась взглядом с Седьмой.

То, что она приняла за мягкие колени матери, было брюшком Седьмой, та свернулась калачиком, чтобы Маше было удобнее спать.

— Ты так кричала, я чувствовала твою боль. Что с тобой произошло?

— Ах ты ж! — Маша сильно зажмурила глаза. Она бы хотела, чтобы всё было сном, но это реальность. — Жопа. Когда же это всё закончится?

— Закончится что? Сестра, я беспокоюсь за тебя.

— Забудь. Это просто болезнь такая, если я слишком сильно нервничаю, то у меня болит голова.

— Но зерги не болеют.

— Это дефект, полученный при рождении.

— А, понимаю.

Маша осмотрелась. Это было не то место, где они встретились.

— Где мы? Я не узнаю этого места.

— Я погрузила тебя на волокушу. Мы передвигались, пока ты спала.

— Долго я спала?

— Сутки. Я сделала тебе исцеляющую инъекцию, но она не помогла.

— А что с Третьей?

— Я поместила её тело в спячку, она будет спать, пока не исчерпает все ресурсы кокона. А сам кокон закопала под землю, так, чтобы его не нашли.

— Спасибо.

— Пожалуйста. Я сделала привал недалеко от гнезда, чтобы ты могла прийти в себя и распорядиться своим имуществом. Эти твои человеческие штучки, — Седьмая кивнула на пару винтовок, разгрузку и небольшой рюкзак с военным добром. — Я подумала, что ты не хотела бы, чтобы эти вещи пропали.

Седьмая протянула жетон Кристины — призрака.

— Вот. Он слетел, когда ты начала корчиться в болезненном припадке. Я думаю, ты бы не хотела его потерять.

Маша забрала жетон.

— Спасибо, ты всё правильно сделала. Он действительно уже стал мне дорог, как амулет, приносящий удачу.

— Удача — всего лишь суеверие, странно, что такое высокоорганизованное существо, как ты, верит в такие вещи.

— Седьмая, ты не передумала бежать вместе со мной?

— Сестра, ты напрасно беспокоишься, план реален. Но я понимаю твои чувства. Мне тоже очень страшно. Просто пойми, я должна это сделать.

— Понимаю. Седьмая, пообещай мне одну вещь.

— Какую?

— Когда всё закончится, я уйду, и ты не будешь мне препятствовать.

Седьмая громко вздохнула и посмотрела на младшую сестру, как на неразумного ребёнка, ставящего взрослым ультиматумы. Мол, не купите мне игрушку — и я не буду обедать.

— Хорошо, я обещаю не препятствовать.

От автора: Глава 20 заключительная.