Земля Без Короля

15 БИТВА ЗА КАМЕНЬ

ОГНЕННЫЙ ДОЖДЬ, обрушившийся на Повелителя Летучих Мышей, должен был изжарить его на месте. Даже камни, за которые он цеплялся, трескались и лопались, осыпая его множеством раскаленных осколков.

— Слишком поздно, юный глупец, — торжествуя, сказал своему противнику Гулдейрус, стоявший невредимым в самом сердце огненного ада.

Когда ревущий огонь угас, вызвавший его юный выскочка, разинув рот, уставился на своего несомненно обреченного врага. Так же, не веря своим глазам, взглянул вниз и старший из магов Серебряного Древа. Он подошел к первому, внимательно посмотрел в яму… и в следующий миг выражение деланной беззаботности исчезло с его лица. Оба волшебника поспешили обрушить вниз все свои самые губительные заклинания.

Пока вокруг сверкали молнии, полыхали языки пламени и гремели копья чистой силы, Гулдейрус не делал ничего. Он издевательски смеялся, даже когда камни вокруг него начали плавиться, а яма заметно углубилась. Он терпеливо стоял, пока с треском раскалывались булыжники, ревел огонь и бушевали смертоносные газы. В конце концов атака прекратилась.

Когда наступила тишина, Гулдейрус решил, что пришло время и ему скорчить издевательскую мину.

Над краем ямы он увидел только младшего мага. Глумливая физиономия его старшего напарника исчезла: ее владелец сбежал. Гулдейрус посмотрел на молодого дурака, который безуспешно использовал последние из своих немногочисленных боевых заклинаний и теперь стоял, окруженный дымом, поднимавшимся от ладоней, и с отчаянием в глазах смотрел вниз, на свою смерть. На Повелителя Летучих Мышей.

Гулдейрус прямо-таки нежно улыбнулся противнику и чуть ли не изящно послал ему в лицо мощную струю ревущего убийственного пламени. Его улыбка не дрогнула, а пламя не ослабло до тех пор, пока Маркоун Яринд не превратился в кусочки обугленного мяса, которые, шипя, догорали, прилипнув к покрытому густым слоем копоти потолку над ямой.

Игнорируя звуки продолжавшегося наверху сражения, Гулдейрус следил, как мерцали и потрескивали, остывая, обожженные камни. Он был слишком охвачен ликованием по поводу того, что не только чудом избегнул верной гибели, но стал теперь обладателем несравненной мощи.

В конце концов он громко усмехнулся, поднял руку и принялся выжигать ступеньки в оплавленном камне. Что ж, теперь, судя по всему, Орнентар наконец-то получил возможность доказать всему миру, что является самым могущественным баронством во всей Долине. Нужно только быстренько взобраться наверх, собрать медноголовых воинов, а потом…

Разделаться с Фалагом, который слишком уж быстро соображал и был вполне в состоянии ввязаться в борьбу за Камень независимо от своего коллеги, которого он, Фалаг, всегда ненавидел и боялся. Ведь и маги, и летучие мыши, и все остальные все же должны когда-нибудь спать.

Гулдейрус сделал из воздуха боевые перчатки, чтобы предохранить руки от ожогов о раскаленные камни, и не спеша полез вверх. На полпути густая вонь горелой кожи напомнила ему, что нужно защитить и ноги, и он сделал себе железные башмаки. Во имя Троих, благодаря этой силе он мог творить волшебство, не зная никаких преград и ограничений!

Добравшись до края ямы, Повелитель Летучих Мышей решил прикинуться усталым и с удовольствием увидел, что Фалаг поспешил ему на помощь. А разве он прикидывался? Нет, он на самом деле изрядно утомился. Гулдейрус помотал головой, заметив, что мир вокруг него вознамерился поехать колесом. Все, что касалось волшебства… Камень своей мощью способен без ограничения и промедления осуществлять все, что только могло прийти ему, Гулдейрусу, в голову, но все же для того, чтобы выдумывать заклинания, были необходимы его мозги и знания.

Его спутник-орнентарец перегнулся через край ямы и с тревогой смотрел на старшего волшебника. Гулдейрус поднял на него глаза, широко и приветливо улыбнулся и бросил прямо в изумленное лицо Фалага разрывающее плоть заклинание. Это волшебство разрывало на части и того, кто его творил, а не только жертву, и потому использовалось обычно только обреченными магами, стремившимися, несмотря на отчаяние, не дать врагам воспользоваться своей победой и унести их с собой на тот свет.

Фалаг не успел даже вскрикнуть. Сверкающие свежей кровью клочки его тела все еще продолжали сыпаться в яму, а Камень Жизни уже закончил восстанавливать силы своего владельца, и Гулдейрус завершил свое так много раз прерывавшееся возвращение в библиотеку.

Ему не пришлось слишком долго оглядывать помещение, чтобы найти своих воинов. Головы в орнентарских шлемах сразу же повернулись к нему.

— Убейте всех, — сказал он, указав небрежным взмахом руки в сторону стоявших и лежавших стеллажей. — Тщательно обыщите все и не дайте никому уйти живым.

Воины послушно повернулись и отправились выполнять приказ. Повелитель Летучих Мышей следил за ними со слабой улыбкой. Что ж, а если всей Долиной будет управлять он, то каким он захочет увидеть свое королевство? М-да, надо подумать.

Резня потребовала немало времени, а также жизни еще двоих орнентарцев. Последнюю забрал вместе с собой одетый с головы до ног в броню гигант из Бростоса, который хрипло рычал и отбивался даже в агонии, пока враги один за другим пронзали его огромное тело клинками. Когда орнентарские воины вернулись к световым столбам, возле которых стоял Гулдейрус, их оставалось только трое.

— Зал очищен? — спросил Гулдейрус.

Голова в шлеме неохотно качнулась.

— Нет, — произнес усталый голос, и рука в измятой броневой перчатке указала вдоль прохода. — Волшебница еще жива и вернулась к своим спутникам.

— Ну так убейте их ради меня, — мягко сказал Гулдейрус. — Или вы находите интерес в том, чтобы пытаться изменять мои приказы?

— Нет, господин, — поспешно заверили его воины и отправились обратно, чтобы довести до конца начатые убийства. Они успели дойти, пожалуй, лишь до середины прохода, как из-за угла одного из рядов молнией блеснул яркий клинок. Когда же они кинулись к так неосмотрительно обнаружившему себя врагу, чтобы разделаться с ним, стеллаж повалился, придавив еще одного из орнентарцев.

Тонкий, пронзительный крик умирающего заставил Повелителя Летучих Мышей нахмуриться. Отодрав щепку от ближайшей поваленной полки, он прикоснулся ею к Камню, закрыл глаза и что-то негромко пробормотал.

Когда же он открыл глаза, все деревянные стеллажи и обломки полок, бывшие в находившейся перед ним части библиотеки, исчезли как не бывало, а двое его уцелевших воинов оказались лицом к лицу с четырьмя авантюристами.

Четыре жалких потрепанных авантюриста. Один из них был огромным, как гора, латником с суровым и спокойным взглядом привыкшего к сражениям человека, могучими руками и широченными плечами; он казался несокрушимым, как ворота замка. Зато остальные были всего лишь никчемными людишками: старик, мужичонка ростом с мальчишку-подростка да полупришибленная хромая женщина. Когда орнентарцы двинулись вперед, Гулдейрус мрачно улыбнулся, рассчитывая полюбоваться кровавой резней.

Однако первым пал один из его собственных воинов — юркий, как ртуть, отставной квартирмейстер метнулся ему под ноги, и он тяжело рухнул на спину, — а второй поспешно отступил перед стремительно мелькавшим в воздухе мечом латника.

Повелитель Летучих Мышей зарычал от ярости. Подняв над головой Камень, он принялся творить заклинание, вызывающее из воздуха множество топоров, которые должны были, бешено крутясь, пронестись низко над полем битвы. Полностью одетым в броню орнентарским воинам придется, конечно, несладко, но что касается их противников…

Впрочем, не успел он набрать в грудь воздуха для угрюмого смешка, как его колдовское оружие вспыхнуло, упало на каменный пол и исчезло. Его заклинание оказалось разрушено.

Чуть в стороне от сверкающих мечей сражавшихся воинов стояла, пристально вглядываясь в него, молодая женщина. Она уже не казалась полупришибленной. Затем ее губы изогнулись в усмешке, и эта усмешка обещала ему гибель.

Гулдейрус глумливо ухмыльнулся ей в ответ, поднял над головой Камень и заставил его исторгнуть множество язычков синего пламени: пусть узнает перед смертью, с чем дерзнула состязаться. В следующий миг каменные плиты под его ногами резко вздыбились, словно по ним ударили снизу гигантским кулаком, и он тяжело хлопнулся на спину. Улыбка на лице волшебницы стала шире.

Гулдейрус взревел, снова поднял Камень — он решил не тратить времени на то, чтобы встать, — и метнул вперед огненные стрелы, которые наверняка должны были заставить эту надменную дрянь успокоиться навсегда.

Одетые в броню воины застыли, ошеломленные внезапной бело-голубой вспышкой, сопровождавшейся громким треском, но Гулдейрус даже не успел обругать себя за глупость, как огненные стрелы угасли, испуганные возгласы его воинов сменились яростным ревом и хриплым дыханием, и мечи зазвенели вновь.

— Рога Владычицы! — заорал Гулдейрус. — Умри, колдунья! Умри!

И он направил свою мысль в самую глубину Камня и призвал самое сильное убивающее заклинание, какое только было ему известно. Скоро у него должна была начаться сильная головная боль, достойная того, чтобы ее воспевали барды, он будет чувствовать такую усталость, словно не спал несколько суток. Но если такой ценой ему удастся убить эту женщину и получить возможность спокойно убраться из Индраевина с Дваером… За это ничего не жаль!

Словно мстительное черное привидение, смертоносное облако отделилось от него и, чуть заметно пульсируя, полетело в ее сторону. Гулдейрус заметил, что его противница поняла, что это такое, и ее лицо побелело.

Он улыбнулся. Очень хорошо, что гнусная баба узнала о своей неминуемой смерти прежде, чем та настигнет ее. Маг из Серебряного Древа, затем Фалаг, теперь эта… Он намеревался в кратчайший срок с наслаждением уничтожить всех волшебников, имевшихся в Долине, чтобы на всем пространстве от Силптара и моря до поющих источников, из которых вытекает Серебряная, где бы они ни находились, ни один человек, кроме него самого, Повелителя Летучих Мышей, не мог творить заклинания. Он…

Глядя, как к ней приближается смерть, Эмбра в отчаянии думала, что же ей делать. У нее не было никакого действенного контрзаклинания. Единственным, что могло уничтожить летящий черный саван, была гибель — или его создателя, или намеченной жертвы. Так что у нее оставался только один выход: убить могущественного волшебника, владевшего беспредельной силой Мирового Камня.

Она горько улыбнулась. Для легендарной Владычицы Самоцветов это сущий пустяк, ведь правда?

Чтобы выиграть несколько мгновений жизни для раздумий о возможности спасения, Эмбра отступила подальше от метавшихся в смертельном танце воинов. Неторопливо плывущий по воздуху смертоносный саван безмятежно потянулся следом за ней, он становился все больше и темнее, разворачивался, чтобы обнять ее…

Она споткнулась о валявшийся на полу выпавший из потолка камень и чуть не упала. Погоди… Вот оно!

Низко наклонившись, чтобы покрепче обхватить камень рукой, она стиснула в пальцах одну из последних безделушек, напрягая все силы, оторвала огромный камень от пола, торопливо проговорила заклинание волшебного прыжка…

…И внезапно повисла в воздухе прямо над головой Гулдейруса. Там она выпустила каменный блок и рванулась вверх, пытаясь подняться как можно выше.

Повелитель Летучих Мышей успел взглянуть на падающий камень, но ни на что иное времени у него не осталось. Тяжелый блок буквально расплющил его по полу, напрочь раздробив голову. Впрочем, руки его еще шевелились…

Эмбра резко спустилась вниз и принялась пинать их ногами. Одно предплечье сломалось, треснув, словно сухая ветка, когда она всем весом наступила на него. Вторая рука волшебника конвульсивно дернулась, разжалась — и слабо светившийся разбуженный Мировой Камень выкатился из бессильных пальцев. Темная стена смертоносного савана стремительно съежилась и исчезла.

Владычица Самоцветов упала, сильно ударившись об пол, но сумела извернуться и подхватить круглый Дваер. Его неестественная тяжесть успокоительно подействовала на нее.

Орнентарские воины прервали свое безнадежное сражение с Ястребом и Краером и, тяжело топая ногами, кинулись к ней, воздев мечи. В черных прорезях забрал Эмбра видела пылавшие злобой и ненавистью глаза, сулившие ей немедленную страшную смерть.

Волшебница еще раз перекатилась, поднялась, изловчившись, на ноги и опрометью бросилась бежать по густо усыпанному битыми и целыми камнями полу к ближайшей лестнице. В воздухе за ее спиной резко свистнул чуть не доставший ее клинок, а потом она услышала натужный вскрик — так всегда кричал Краер, когда бросал что-то тяжелое. Тут же позади раздались громкие проклятия и звук тяжелого падения — в тот самый момент, когда она почувствовала под ногами первую ступеньку.

Одной рукой прижимая Камень к груди, а второй цепляясь за перила, Эмбра быстрее ветра взлетела по лестнице. Топот преследователя она услышала, лишь когда миновала последний поворот спирали. Выскочив на изогнутый балкон, она торопливо перевела дух и взглянула на двери… закрытые двери.

Нет! Одна была распахнута, и девушка устремилась туда. Ей необходимо было выиграть хоть немного времени, собраться с мыслями и обратиться к Камню, прежде чем меч воткнется ей в спину и положит тем самым конец всей борьбе.

Комната за открытой дверью тускло освещалась через три высоких окна. В этом свете волшебница увидела множество полусгнивших стульев, стоявших и валявшихся вокруг обломков давным-давно повалившегося огромного стола.

Эмбра быстро обернулась, захлопнула дверь и с ужасом обнаружила, что засов давно рассыпался в ржавую пыль. Закрыть дверь изнутри было нечем.

Ругаясь шепотом, она поспешила к окну. По крайней мере, она сможет выпрыгнуть, если воин ворв…

…Вся библиотека зашаталась, будто ее ударил кулаком невообразимо огромный великан, с потолка гремящим градом посыпались камни, поднялось густое облако пыли. Испуганно вскрикнув, Эмбра бросилась из окна.

Благодаря камню она могла свободно лететь и даже висеть в воздухе. Взмыв вверх прямо над кучей каменных обломков — упасть на нее было бы, пожалуй, даже хуже смерти, — она почти нос к носу столкнулась с Кламантлом Бейрлдоуном. Тот неустойчиво стоял на полуразрушенной крыше соседнего здания, его широко расставленные руки тряслись — он из последних сил пытался разрушить купол библиотеки. Когда он увидел Камень в ее руках, его лицо покрыла смертельная бледность.

— Да, — яростно выкрикнула Эмбра, пролетая мимо. — Тебе есть чего бояться, заложник моего отца! Так что бойся!

И она быстро обернулась в воздухе в поисках места, откуда можно было бы разделаться с волшебником.

Когда из-под купола начали срываться камни, разбивая вдребезги перила балкона, грохот был просто оглушительным. Пыль взвилась, словно дым от раздуваемого ветром пожара. В смутном полумраке никто не заметил ни того, как из тела Повелителя Летучих Мышей вылетели три стремительных черных зверька, ни того, как одного из них падающим блоком размазало по полу. Уцелевшая рука волшебника дернулась, как будто пыталась что-то схватить, и замерла. Каменный град постепенно стихал, и пыль начала понемногу оседать на безжизненное тело мага. В полумраке купола две летучие мыши, отчаянно размахивая крыльями, неслись к пролому, в лес, подальше от этого обреченного на полное разрушение места.

— Хоукрил? — послышался хриплый возглас, перешедший в надсадный кашель. — Краер?

Что-то быстро перемещалось в стороне, во мраке, какая-то проворная тень, быстро всадившая кинжал в горло орнентарцу и без задержки скользнувшая вниз по винтовой лестнице.

— Хоукрил? — снова позвал голос, в котором явственно слышалась тревога. — Ты где?

Последний орнентарский воин, который начал было бесшумно красться на голос, подняв меч, чтобы убить хотя бы еще одного врага, внезапно покачнулся и согнулся набок — чья-то ловкая рука с жестокой силой схватила его за горло, — а в следующий момент безжизненно замер: кинжал по рукоятку вошел в глазную прорезь забрала его шлема. Тень скользнула прочь еще раньше, чем убитый воин рухнул на груду камней, и когда Хоукрил мгновением позже пробежал мимо, озираясь в поисках Сараспера или врага, она исчезала в клубах пыли.

Мгновение спустя она появилась снова и, неслышно мелькая в ровном равнодушном освещении световых столбов, легко вскарабкалась на верхнюю полку стеллажа. Единственный человек, заметивший ее, видел, как она кралась, словно вышедшая на охоту кошка, по верхней полке, подбираясь все ближе и ближе к ничего не подозревающему Хоукрилу Анхару…

Когда тень метнулась вперед, растопырив пальцы, чтобы вцепиться в незащищенное горло, сверкнуло лезвие ножа, нацеленное прямо в лицо.

Из оседающей тучи пыли выскочила вторая тень, нога взлетела выше головы, отбила в сторону руку с ножом и ударила пяткой по голове чуть выше уха. Две тени столкнулись в воздухе, разлетелись, рухнули на пол и проворно откатились одна от другой.

Латник резко обернулся.

— Краер? — негромко крикнул он, метнувшись вперед. Он не мог не узнать своего щуплого проворного друга.

Но с пола вскочили две одинаковые низкорослые, стройные фигуры, в клубящейся пыли тускло сверкнули два ножа. Хоукрил с поднятым мечом замер на месте, стараясь узнать своего старого товарища.

Возле виска Краера блеснул стальной шарик. Он увернулся и скорее почувствовал, чем увидел, тонкий шнур, тянувшийся за ним, — шнур, обвившийся вокруг его руки, когда шар описал короткую кривую. Бросивший его человек, в одежде которого можно было узнать квартирмейстерский мундир, сильно дернул за шнур, пытаясь подтянуть Краера к своему выставленному вперед кинжалу.

Краер резко выбросил ногу в ту сторону, куда его тянули, отразил острое лезвие, держа кинжал обеими руками, и с силой ударил туда, где должен был находиться живот его противника, успевшего исчезнуть из поля зрения. Однако его сапог лишь вскользь коснулся тела врага, и тут же до его ушей донесся негромкий смешок: вощеный шнур обхватил шею Краера и начал затягиваться.

Квартирмейстер упал на спину, в момент падения успев изо всей силы оттолкнуться обеими ногами; он рассчитывал хоть немного отлететь от своего противника, прежде чем тот сможет нанести удар. В этот момент над ним пронеслось огромное тело и взмах тяжелого боевого меча заставил неизвестного отступить.

— Пора немного потанцевать, человечек, — рявкнул Хоукрил. — Кто ты такой?

В донесшемся из полутьмы негромком ответе прозвучало нескрываемое самодовольство.

— Меня зовут Лустус, и я нынче расправлюсь со всеми вами.

Кто-то неподалеку хмыкнул, и голос Сараспера, который нельзя было спутать ни с чьим другим, посетовал:

— Сколько раз мне приходилось слышать подобные заявления! Как грубо! Нет чтобы сказать: вы, мол, должны умереть, потому что так приказал мой господин! Или, например: знайте, что цена ваших жизней — шесть золотых сакркрон, и тот, кто заплатил их… У этих юнцов нет никакого стиля, никакого уважения к обычаям и правилам!

— Ненавижу пустую болтовню, — спокойно ответил Лустус. — Поэтому тебе придется умереть первым!

Сараспер снова хмыкнул, и в тот самый миг, когда тень бросилась к нему, престарелый целитель исчез, и сквозь клубящуюся пыль мелькнул ужасный длиннозуб. Было слышно, как он кричал в отдалении:

— Эмбра, где ты? Ты нам нужна!

Этот голос нельзя было не узнать, и тем более нельзя было пренебречь призывом. Владычица Серебряного Древа вздохнула, неохотно отказалась от такого приятного дела — поймать и прикончить Кламантла — и вернулась через окно в библиотеку. Ей потребовалось всего лишь две мысли, чтобы убрать всю пыль и заставить воздух на своем пути ярко светиться. Да, творить волшебство все равно было утомительно, несмотря даже на постоянный прилив сил от Камня, но это занятие больше не изматывало ее. Трое свидетели: до чего же хорошо колдовать, ничего не боясь!

Все было засыпано осколками камней, и посреди этой разрухи она увидела троих своих спутников — Сараспер стоял на одной из лестниц — и еще какого-то незнакомца. Худощавый низкорослый человек, который, судя по одежде и осанке, был когда-то, как и Краер, армейским квартирмейстером. В руке он держал нож и, слегка приседая на бегу, направлялся к Сарасперу.

— Нужно убить этого? — спросила она, повиснув в воздухе.

— И лишить меня такого удовольствия? — откликнулся Краер и тут же добавил: — Ладно-ладно, я не жадный.

Эмбра покачала головой в деланном изумлении и метнула в незнакомца молнию, но человечек успел перескочить через кучу разбитых полок и нырнуть в темное отверстие, уводившее куда-то вниз.

Эмбра нахмурилась.

— Лезть туда я отказываюсь, — заявила она своим компаньонам, повиснув в воздухе над их головами. — Почему бы нам не перебраться на балкон? Оттуда мы сможем увидеть его приближение, если он задумает вернуться.

— Что? — каркнул Краер, потирая больное горло. — Вы же в конце концов завладели этим драгоценным Камнем. Так что давайте-ка убираться отсюда, пока здесь не собрались все остальные волшебники и преступники со всего Дарсара!

— Скоро уберемся, — ответила Эмбра. — Но сначала мне обязательно нужно сделать еще одну вещь!

Она отвернулась от своих друзей и полетела к светящимся столбам.

У нее за спиной дружно застонали Хоукрил и Краер.

Ингрил Амбелтер оторвал взгляд от сцены, разворачивавшейся в глубинах стеклянного шара, и взглянул на барона, вскинув бровь в безмолвном вопросе.

Фаерод Серебряное Древо улыбнулся.

— Предательство и молодость мага всегда идут рука об руку; когда я имею дело с молодыми волшебниками, то ничего другого просто не ожидаю. Но зато и я не чувствую никакой привязанности к такому магу и не считаю, что несу потерю, когда мне приходится пожертвовать его жизнью. Кламантл уже мало чем может быть нам полезен. Но в любом случае используйте его до конца.

Повелитель Заклинаний кивнул, повернулся и проговорил, глядя в шар с мрачной улыбкой:

— Уже сбежал, Кламантл? Да будь же посмелее!

Его пальцы чуть заметно пошевелились, и он увидел, что Кламантл весь напрягся, как только уловил волшебный приказ. Стремительно удиравший маг замер между небом и землей, и только его дрожащие руки и гримаса на лице говорили о том, что он всеми силами сопротивлялся посторонней власти. Но очень быстро сопротивление прекратилось, он развернулся на месте и, уже будучи под полным контролем Повелителя Заклинаний, помчался обратно к куполу.

В глазах поспешавшего навстречу своей гибели Кламантла застыли ужас и безнадежность.

Владычица Самоцветов парила над открытыми книгами и читала написанное вслух.

— Тогда Золотой Грифон… — пробормотала она, беспокойно кружась в воздухе и задумчиво морща лоб.

Затем она переменилась в лице, как будто ее осенила какая-то важная мысль, и, держа Камень в руке, внесла его в один из световых столбов.

Никакого видимого результата из этого не воспоследовало, так что, немного подождав, Эмбра перенесла Камень в другой световой столб. Увидев, что и в этом случае ничего не произошло, волшебница пожала плечами и вернулась к чтению…

И громко охнула и побледнела. Проделанный ею опыт с Камнем заставил надпись на одной из страниц измениться.

«Поелику владеешь ты хоть двумя Дваерами, то посильно тебе пробудить Спящего короля. То соделай таково: притронься к двум камням враз и проговори вслух…»

Эмбра снова и снова перечитывала эти несколько строк, стремясь запечатлеть — нет, выжечь! — в памяти все до единого знака. Она была уже почти уверена в том, что ей это удалось, когда буквы замерцали и перед ее глазами оказалась та же самая надпись, которую она видела во время своего первого полета к книгам: зашифрованные ключи к местонахождению Дваера. Ключи, которые, вполне возможно, могли иметь смысл, но тем не менее — она была твердо в этом уверена — были ложными.

В конце концов она помотала головой.

— Здесь написано о Доме Серебряного Древа, — вслух сказала она себе, — Но или я ошибаюсь, или это уловка — ведь камень был здесь, во-он в той яме.

И как будто в ответ на ее слова Четверых оглушил страшный грохот, а в следующее мгновение ослепили лучи яркого солнечного света — это часть купола оказалась разбита страшным взрывом, происшедшим снаружи. Огромные камни градом посыпались вниз, сбив на пол летавшую под потолком волшебницу, но книги, сквозь которые пролетали гигантские блоки, оставались такими же, какими были всегда: неосязаемыми, непоколебимыми и невозмутимыми.

Единодушно вскрикнув в тревоге, трое мужчин, как один, ринулись вперед, на помощь Эмбре.

Они вряд ли обратили внимание на то, что сверху свалилось нечто маленькое, похожее на паука. Предмет упал прямо у них за спинами. Если бы кому-нибудь из них пришло в голову рассматривать его, то можно было бы заметить, что под толстым слоем пыли предмет был весь залит кровью и слегка подергивался, как раздавленный паук. Это была правая рука мужчины. И совсем недавно она принадлежала волшебнику Кламантлу Бейрлдоуну.

В чем-чем, а в недостатке сообразительности Фаерода Серебряное Древо никогда нельзя было упрекнуть. Но при этом он редко позволял себе явно проявить какое-либо чувство, за исключением, пожалуй, зловещей угрозы. Он сохранял внешнее спокойствие, делая вид, что ничего не понимает, выжидал и непрерывно наблюдал, как все три волшебника из его Темной тройки плели свои собственные предательства. И искал способ наилучшим образом использовать их преступления в своих интересах.

Сейчас один из полезных инструментов оказался уничтожен, и пришло время направить в нужную сторону последний.

— Вы превратили его в живую магическую бомбу, — задумчиво протянул он, — Довольно расточительно, вы не находите?

Ингрил Амбелтер яростно мотнул головой.

— Мой господин, — мгновенно откликнулся он, — поверьте мне, нельзя было больше терпеть его амбиции. Маркоун был просто туп и чрезмерно жаден, тогда как Кламантл — неглуп и поистине опасен. Это он наложил на вашу дочь заклятие, из-за которого завертелось все это дело: она сбежала из замка и решилась открыто выступить против вас. Вспомните все беды и трудности, происходившие с тех пор. За всем этим стоял Кламантл.

Барон, прищурившись, метнул на него быстрый взгляд.

— И мой Повелитель Заклинаний не поймал его за руку?

— Господин, — с трудом сдерживая злобу, ответил последний из оставшихся и самый могущественный маг Серебряного Древа, — я с удовольствием обсужу все это позднее. А сейчас мне нужно немедленно вызвать к жизни заклятие, наложенное на целителя. Это, прежде всего, в ваших собственных интересах.

— Ваш «голос бога»?

— Он самый, — подтвердил Ингрил Амбелтер.

Он низко наклонился над стеклянным шаром, прикоснулся сверху двумя пальцами обеих рук и негромко произнес несколько вкрадчивых слов. Барон пару секунд без улыбки смотрел на него, а потом склонился к своему собственному шару. Вглядевшись в знакомый жаркий туман, он вдруг не без тревоги подумал: а что, интересно, от него останется, если своенравный Повелитель Заклинаний решит внезапно взорвать этот шар?

Все, кто был виден в глубинах стекла, лихорадочно суетились. Хоукрил и Краер отгребали каменные осколки от заваленного тела Эмбры и швыряли их с такой силой, что Сарасперу пришлось обойти вокруг и начать откапывать волшебницу с другой стороны.

— Сараспер, теперь пора.

— Предвечный Дуб?

— Ты узнал меня, Сараспер. Теперь слушай: захвати Камень. Возьми его в руку и унеси прочь. Любого, кто попытается воспрепятствовать тебе, сожги огнем Камня. Возьми его. Немедленно. Я тебе приказываю.

Сараспер чуть слышно заскулил, глядя широко раскрытыми глазами на кучу камней, под которой лежала Эмбра Серебряное Древо. Услышав странный звук, Краер, прищурившись, взглянул на целителя, а тот взмахнул рукой, как будто хотел отогнать взгляд от себя.

— Нет, — громко простонал Сараспер, — только не предавать друзей. Только не причинять им зла…

Его волной захлестнула чужая непреодолимая воля.

— Не дерзни предать МЕНЯ! Захвати Камень. Захвати КАМЕНЬ! Хватай его немедленно!

Старый целитель зашатался и шагнул вперед.

— Краер! Хоукрил! — яростно зарычал он, — Остановите меня! Не дайте мне сделать то, что я должен совершить!

— Что он там бормотал «немедленно»? — рявкнул Хоукрил, осторожно проводя кончиками пальцев по голове Эмбры, пытаясь обнаружить вмятины и трещины в черепе, липкие потеки крови и, слава Троим! — не находя ничего. Вообще.

— Думаю, что на него наложено заклятие, — ответил Краер. Он шарил в куче камней, пытаясь нащупать подходящий для того, чтобы точно кинуть, осколок, не отводя при этом глаз от Сараспера, который уже рыдал в голос и бормотал что-то нечленораздельное, — Не думаю, что человек сможет одновременно бороться с чужой магией и колдовать. Но что, если он перестанет бороться?

Квартирмейстер и латник мрачно переглянулись, а в это время по балкону почти над головами четырех авантюристов мелькнула быстрая тень.

— Лустус приполз назад, — беззвучно прошептал себе под нос вновь прибывший. — Лустус всегда знает, когда надо приползти.

Барон резким толчком придвинул к Ингрилу стоявший на середине полированного стола подсвечник. Волшебник сунул руку в огонь, зашипел от жгучей боли и переслал ее вместе со своей непреклонной волей Сарасперу.

— Теперь, — сказал он, и его голос показался зловещим, как свежевырытая могила — теперь, целитель, ты мой.

И тогда в полуразрушенной, усыпанной разбитыми каменными блоками библиотеке Эхрлута, за тридевять земель от комнаты, где, сгорбившись от усиливавшейся боли, сидел Повелитель Заклинаний, испуганное бормотание Сараспера Коделмера смолкло. Его глаза внезапно полыхнули огнем, и он широким шагом двинулся к Эмбре.

Краер и Хоукрил метнулись вперед, вцепились в старика — и Ингрил Амбелтер чуть слышно выдохнул:

— Пора! Ради Троих, ради Владычицы темных сил, пора!

Огонь, окружавший его пальцы, ярко вспыхнул, лизнув высокий потолок зала, заставил барона вздрогнуть и прикрыть глаза ладонью и вновь пригас. Повелитель Заклинаний покачнулся и тяжело откинулся на спинку кресла; он дрожал всем телом, а на лице появилось выражение полного изнеможения.

Посланные им за много миль молнии вылетели из тела Сараспера и языками лилового пламени хлестнули квартирмейстера и латника.

Их далеко разбросало в разные стороны. Хоукрил попытался вскрикнуть от боли, но не смог, лишь какой-то жалкий писк вырвался из не подчинявшихся ему легких. В следующее мгновение он грохнулся на камни.

Лиловое пламя с воем распространилось по помещению, снова взметнув пыль, загремев каменными осколками и рассыпавшись роем синих искр над перилами балкона. Темная фигура, прятавшаяся за обломками балюстрады, задрожала всем телом, сложилась вдвое от боли и медленно свалилась с балкона, с грохотом рухнув на громоздившиеся снизу обломки полок.

Сараспер кинулся к Камню. Сделав всего несколько шагов, он споткнулся, упал на колени и, словно не заметив этого, пополз дальше на четвереньках. Наступив коленом на неподвижное тело Эмбры, он протянул руку к Дваеру.

Лустус выбрался из кучи сломанных полок, встряхнулся, словно пытаясь сбросить боль, и посмотрел на Камень, ради которого забрался в эту глушь. Слишком уж много пустого пространства отделяло его от цели. Такое расстояние не преодолеешь одним прыжком.

Пальцы старика прикоснулись к Камню, и тот в ответ мигнул, будто издевался.

Лустус повернулся, снова обратившись в тень, и метнулся в темноту. Он бежал неловко, но быстро и споткнулся только один раз. Нужно было вовремя удрать и снова выжидать лучшего времени.

Целитель поднял Камень, но безвольная рука Эмбры поднялась вместе с ним и выбила его из руки старика. Сараспер снова потянулся к Дваеру, его пальцы прикоснулись к гладкой поверхности тяжелого шара…

Что-то быстро стукнуло целителя по голове, он отлетел в сторону и упал без чувств.

Новая рука, прикоснувшаяся к Камню Жизни, принадлежала бородатому человеку, одетому в кожаный дорожный костюм. Его приятное лицо озарилось мягким теплым светом Дваера, когда человек прикоснулся Мировым Камнем к Эмбре — девушка дернулась от прикосновения, все синяки и ссадины мгновенно исчезли с ее лица, — а затем к Сарасперу. Целитель приоткрыл глаза, и в них уже не было того свирепого обжигающего блеска, которым они горели несколько мгновений назад.

Человек вложил Камень в руку Эмбры, сжал ее пальцы вокруг него и поспешно скрылся. Впрочем, он не входил в те тени, в которых исчез темный квартирмейстер.

В библиотеке ненадолго воцарилась тишина, а потом стройное женское тело внезапно пошевелилось. Эмбра села, отряхнула с себя пыль и камешки, несколько раз моргнула, громко чихнула и огляделась.

Шесть книг все так же безмятежно парили в воздухе над ее головой, а трое спутников волшебницы лежали без чувств в разных концах круглого зала. Пока девушка смотрела на них, от полуразрушенного купола отвалился еще один небольшой камень и рухнул вниз с огромной высоты. Звук падения раскатился по залу гулким эхом.

Где-то неподалеку в руинах города завыл волк, издали ему откликнулось сразу несколько серых собратьев.

Эмбра Серебряное Древо вздрогнула и поднялась на ноги. Всех ее ушибов и усталости как не бывало, зато она ощущала во всем теле какое-то незнакомое покалывание. Опустив взор, девушка увидела, что Камень в ее руках светится все ярче и ярче.