Земля Без Короля

11 НА БЕРЕГАХ И В РАЗВАЛИНАХ СЛИШКОМ МНОГОЛЮДНО

В ЗАМКЕ Серебряного Древа три мага, как по команде, встрепенулись.

— Это была она! — задыхаясь, выпалил Маркоун.

— Господин барон, — с важным видом провозгласил Повелитель Заклинаний Амбелтер, — ваша дочь сейчас в Силптаре, в месте, которое мне незнакомо. Эта гостиница находится… она находится на обращенной к морю стороне Южного холма.

Барон вцепился в подлокотники кресла, в котором до сих пор сидел, вольготно раскинувшись, и глаза его вспыхнули огнем бешенства.

— Отправляйтесь туда, — последовал мгновенный приказ. — Отправляйтесь туда немедленно и расправьтесь с ее компаньонами. И доставьте ее сюда. — Он вскочил с места, пронесся по комнате, словно черный вихрь, схватил висевший на стене кнут и, громко щелкнув им в воздухе, выскочил из комнаты.

Маги переглянулись, а затем Кламантл и Маркоун одновременно бросились к подносу, стоявшему на столе перед опустевшим креслом барона. Сняв с него стеклянный колпак, прикрывавший маленькую кучку неаккуратно скрученных волосков госпожи Эмбры, найденных на расческах, они схватили по одному и поспешно вышли на балкон.

Ингрил двинулся вслед за ними, но на балконе не оказалось свободного места, где он мог бы встать и заняться своим делом — творить волшебство. Он проследил за тем, как его младшие коллеги сотворили двух гигантских ночных червей, запрыгнули на спины чудовищ и унеслись прочь. Выйдя на освободившееся место, он воздел руки к небу и принялся производить неистовые колдовские пассы. Он занимался этим до тех пор, пока ночные черви вместе со своими седоками не растаяли в ярком небе далеко на западе.

После этого Повелитель Заклинаний опустил руки, подошел к буфету, уставленному целым лесом бутылей и графинов, и неторопливо налил себе вина.

— Дураки, — с улыбкой сообщил он пустой комнате и отхлебнул из высокого бокала. — М-да, неудачно подобранный яд заметно портит напиток, — задумчиво добавил он спустя несколько мгновений, подержал вино во рту, смакуя, и проглотил, — Какой-то жгучий привкус. — С этими словами он пожал плечами, допил остаток из бокала и налил еще.

Солнце только что миновало зенит. На берегу озера Лассабра Эмбра Серебряное Древо стояла на коленях, ловя ртом воздух и содрогаясь от боли. Туман, обычно покрывавший безмятежные воды озера, растаял под яркими солнечными лучами, и оно лежало как голубое зеркало среди окружавшего его густого леса. И в этом лесу могли скрываться несметные полчища врагов.

Сараспер стоял на коленях рядом с Владычицей Самоцветов, неловко обхватив ее трясущиеся плечи.

— Скажите, занятия волшебством всегда так… э-э… изматывали вас?

Девушка отрицательно помотала головой, из глаз ее брызнули слезы, и она снова согнулась из-за болезненных спазмов в желудке.

Пальцы Сараспера окутало бело-голубое сияние: он вызвал к жизни свое собственное волшебство, переливавшее часть его жизненных сил женщине, которую он бережно держал в объятиях.

Энергия покидала его тело, оставляя ощущение, что он слаб и болен. Его руки вдруг затряслись, и он чуть не выронил внезапно отяжелевшее тело Эмбры, когда голова девушки внезапно склонилась на грудь и она потеряла сознание. Сараспер опустил ее наземь со всей осторожностью, на какую были способны его ослабевшие руки, вздохнул и мрачно посмотрел на квартирмейстера и латника. Краер и Хоукрил смачно облизывались: они только что закончили есть. Они съели, нет, жадно сожрали всю пищу, доставленную от Окна, и долю Сараспера, и долю Эмбры. Впрочем, сейчас Сараспер был слишком утомлен для того, чтобы думать об этом.

— Если так пойдет дальше, — спокойно сказал он воинам, — то вскоре Камень Жизни понадобится нам хотя бы для того, чтобы при помощи его магии поддерживать ее существование.

— Значит, она больше не будет колдовать! — категорически заявил басом Хоукрил. — Совсем не будет. Прямо с этого момента и все время, пока мы ищем этот Камень. Если, конечно, это не сказочка, выдуманная каким-то сумасшедшим колдуном.

— Кто-то настолько поверил колдуну, что убил его за эту сказочку, — спокойно возразил Краер, — и сжег дотла его дом, явно для того, чтобы скрыть следы обыска.

— Ей необходимо убежище, — резко сказал Сараспер, обводя взглядом беспросветную стену деревьев, — Где может быть эта библиотека?

— Эмбра говорила, что она находится в Индраевине, разрушенном городе, до которого отсюда около мили, — ответил Краер. — В какую сторону надо идти, я понятия не имею, но…

— Готов биться об заклад, что вон тот отряд это знает, — спокойно сказал Хоукрил, указывая перед собой пальцем.

Совсем неподалеку от четверых странников за узким, длинным заливом виднелась цепочка людей в доспехах. Среди воинов бросались в глаза несколько человек в мантиях с привязанными на груди и спине щитами. Отряд неторопливо и осторожно пробирался через камыши и прибрежные кусты. Латник заметил, что неизвестные воины тоже обнаружили их присутствие, и медленно вынул меч из ножен.

— Если мы будем слишком долго прохлаждаться здесь, то они доберутся до города раньше нас, — взволнованно воскликнул Краер. — Давайте пошевеливаться!

— Я подозреваю, что руины уже и так кишмя кишат роющимися в земле волшебниками, — отозвался Сараспер и добавил, заметив, что квартирмейстер прямо-таки приплясывает от нарастающего возбуждения: — А ведь у нас есть еще одна забота, о которой мы не должны забывать, разве не так?

— Разбуди ее, — с сожалением в голосе ответил Краер, — Мы не можем ждать. Всего-то нужен один-единственный маг, как следует разбирающийся в своем деле. Стоит ему наложить лапу на Камень раньше нас, и мы превратимся в довесок к куче изуродованных трупов всех тех, кто осмелился встать на его пути.

— Ну, для того чтобы превратиться в изуродованный труп, вовсе не обязательно так долго ждать, — громко воскликнул Хоукрил и внезапно развернулся быстро и ловко, как атакующая змея — противники часто впадали в заблуждение, не ожидая от огромного воина такого проворства, — и по самую рукоять вонзил свой меч в густую стену кустов.

Раздался пронзительный вопль раненого человека, и кусты затрещали, потом с громкими проклятиями на открытое место выскочили несколько человек, прятавшихся на опушке леса. Все они были одеты в кожаные костюмы.

Хоукрил, выставив вперед обагренный свежей кровью меч, поспешно шагнул назад, а Сараспер произнес несколько странных слов, вытащил из-за пазухи какую-то вещицу и подбросил ее в воздух. Краер успел заметить, что это был треугольник из трех скрепленных между собой миниатюрных мечей. В следующее мгновение блеснула яркая вспышка, из которой возникли три огромных, плавающих в воздухе меча. Впрочем, Длиннопалому некогда было рассматривать волшебное оружие целителя, так как он уже кинулся навстречу нападавшим, держа в одной руке верную шпагу, а в другой кинжал.

Насколько он успел заметить, нападавших было всего восемь, и ни один из них не принадлежал к отряду, который они видели на берегу. Эти люди носили поношенные костюмы из шкур, коротко подстриженным мехом наружу, истрепанные плащи грязно-бурого цвета или куртки и рваные бриджи. Так обычно одевались лесники, но судя по тому, как они спотыкались и оскальзывались на бегу, эти люди больше привыкли пользоваться оружием на мощеных улицах и во дворах замков и чувствовали себя очень неуверенно среди пней, увязая ногами в мягкой моховой подстилке. К тому же, когда волшебные мечи Сараспера замелькали в воздухе и принялись сами по себе наносить и отражать удары, стало видно, что под меховыми безрукавками скрыты доспехи.

Хоукрил, сделав финт, проскочил мимо одного противника, коротким взмахом меча разрубил горло другому, легко, словно танцуя, вернулся назад, чтобы перерубить шею воину, от которого он только что ушел, и, еще больше ускорив движения, ринулся вперед и выбил оружие из рук третьего из лжелесников.

В былые годы ему приходилось сражаться так же отчаянно. Это было на островах, но тогда он был моложе… это было в ложбине, полной предательниц-жриц, и он сражался за одного человека…

Когда он наконец пробился к упавшему барону и встал над ним, Золотой Грифон поднял на него уже начавшие затягиваться туманной пленкой глаза. На побелевших губах Эзендора Черные Земли пузырилась кровь.

— Ты… прав, Ястреб… — с трудом выговорил человек, которого он любил больше, чем весь остальной мир, — но… уже… уже поздно…

Хоукрил не дослушал умирающего барона. Он выхватил из-за пояса второй, еще ярче начищенный рог и затрубил изо всех сил. Одновременно он работал мечом, рисуя в воздухе непроходимый стальной барьер.

Какой-то жрец попытался зацепить его за колено, и латник своим рогом начисто снес ему нос, а затем нанес такой же удар в другое святое лицо: музыкальный инструмент до конца сделал свое дело. Звон, говоривший о появлении магического щита, стих спустя всего мгновение, а в следующее мгновение Хоукрил уже поднес флакон с исцеляющим бальзамом к губам своего господина. Потом он вынул из-за пазухи второй флакон, вложил его в руку барону и повернулся, чтобы загородить собой Золотого Грифона и помочь ему пережить несколько ужасных минут, пока не подойдут другие латники.

Или до тех пор, пока колдовство разъяренных жриц Охотницы не унесет жизни всех находящихся в ложбине. Сверкнула яркая вспышка, раздался грохот, и обмякшие святые тела полетели во все стороны. Хоукрил громко и затейливо выругался: перед началом переговоров он дал совершенно недвусмысленные приказы, понять которые должен был даже самый тупой воин: женщин в рогатых шлемах нужно прикончить сразу же после того, как будет убран волшебный щит. Но кто-то в нужный момент оказался слишком далеко, а кто-то, может быть, зазевался, глядя на соблазнительные тела, обтянутые кожаной одеждой, а кто-то…

Сверкнула вторая вспышка, и латника обрызгало грязью, смешанной с кровью. Магический взрыв пропахал в почве огромную борозду, направленную прямо к стенающему барону, но удар не достиг цели.

Жрицы, очевидно, нисколько не беспокоились о том, сколько своих товарищей из святого высокого духовенства Владычицы они перебьют. Хоукрил видел, как одна из них, взятая латниками в кольцо, смотрела на него издалека — а затем там, где она стояла, сверкнула вспышка другого цвета, и мир окутался пеленой белого тумана, в котором мелькали неяркие проблески и слышались приглушенные звуки, и в этом тумане Хоукрил стоял над своим распростертым на земле господином, а жрица висела в воздухе над ними, и больше никого видно не было. Откуда-то снаружи в туман вонзился клинок меча и тут же растаял струйкой дыма; остался лишь жалкий огрызок возле рукояти.

Зато у жрицы меч имелся, и она, не теряя времени, атаковала Хоукрила и попыталась нанести удар ему в лицо. Хоукрил заранее разгадал ее намерения и, вместо того чтобы уклониться, зацепил ее клинок своим собственным и отвел оба оружия от своего носа налево, на расстояние вытянутой руки, так что потерявшая равновесие женщина, накренившись, беспомощно пролетела мимо барона, вместо того чтобы, разделавшись с телохранителем, прикончить раненого.

Столкнувшись, клинки выбили сноп ярких искр, и Хоукрил поспешил проскочить через это искрящееся облако, чтобы снова таким же приемом парировать следующую атаку женщины. Стоя нос к носу, они продолжали борьбу.

— Ты дождешься проклятия Владычицы, воин! — прорычала разъяренная жрица. — Стоит мне только назвать ей твое имя! Отойди в сторону — тебе не дозволялось входить в лощину!

— Как это так? — яростно рявкнул в ответ Хоукрил. — Мой господин барон согласился выйти на эти переговоры один и без оружия! Я вышел на бой, чтобы помочь человеку, противостоящему восьми десяткам предателей! Кто ты такая, чтобы что-то запрещать мне или проклинать меня?

— Достаточно мне сказать несколько слов, — проворковала жрица, не отводя клинок, — и твоя жизнь больше не будет стоить того, чтобы ее продолжать.

— Верность делает жизнь достойной того, чтобы жить, ханжа, — сверкнув глазами, возразил Хоукрил. — Верность, и выполнение клятв, и защита товарищей. Боги и их жрецы могут запоздать с помощью, могут оказаться обманутыми или подкупленными, но братья по оружию никогда не посмеют предать друг друга. Для нас лучше умереть, чем подвести друга!

Последние слова он яростно выкрикнул, так как вызванная противницей магия с непреодолимой силой оттесняла его назад.

— Боги могут ошибаться, — прохрипел он, — но честные люди все равно побеждают!

— Красивая речь, — глумливо осклабилась жрица. — В этот момент клинок Хоукрила задымился и рассыпался искрами, а острие меча противницы устремилось к груди латника. — Но никто и никогда не может противостоять истинным слугам Охотницы!

В это мгновение рука в броневой перчатке схватила ее сзади за горло.

— Полагаю, что такие случаи все-таки бывали, — бодро заметил барон Черных Земель, — если, конечно, вас можно считать истинной служительницей Охотницы.

Он разжал пальцы, жрица громко выдохнула, отхаркнув струйку крови, и упала ничком на землю. Туман и искры сразу же исчезли.

Тело умирающей жрицы дернулось, вытянулось и замерло. Хоукрил подхватил выпавшее из ее руки оружие, чтобы защищать своего барона… и в следующее мгновение владетель Черных Земель и его оруженосец и телохранитель по фамилии Анхару застыли, поскольку внезапно все стихло. Они обводили внимательными взорами поле кровавого побоища. Драться было больше не с кем.

Тут и там люди Черных Земель поднимали к небу окровавленные мечи в приветственном салюте. Лощина была залита кровью служителей и прихожан Шарадена.

Золотой Грифон обнял латника за плечи — ему пришлось для этого приподняться на цыпочки — и пробормотал, стараясь справиться со все еще плохо повиновавшимся ему языком:

— Анхару, верный из верных, только тебе одному я обязан жизнью. Если когда-нибудь ты окажешься в таком же положении, то я верну тебе этот долг. Если же я этого не сделаю, то пусть проклянет меня Владычица, именем которой так охотно грозили эти ложные жрицы. Клянусь!

Он умолк, несколько раз глубоко вдохнул свежий воздух и добавил:

— А теперь, Хоукрил, давай-ка поищем что-нибудь, чего можно было бы выпить, да побольше!

— Господин, — негромко ответил Хоукрил; они брели, поддерживая друг друга, по усыпанному трупами полю, и с каждым шагом их раны начинали болеть все сильнее и сильнее, — вы всегда были истинным кладезем мудрости. Достаточно посмотреть на результат вашей последней великой идеи.

Сейчас здесь не было никаких жриц, но крови и отчаяния хватало с избытком. Краер, высоко подпрыгнув, ударил одного из врагов ногой в лицо и тут же толкнул покачнувшегося человека назад, поближе к крутившимся в воздухе мечам Сараспера. Он видел, как два «лесника» отчаянно отбивались от стремительных мечей, но человек, которого он подставил под удар, не держал оружия наготове и не мог отразить выпад волшебного клинка. Мелькнув в воздухе, летающий меч стремительно рассек лицо воина, тот упал, издавая отвратительные булькающие звуки, а сразивший его клинок начал понемногу растворяться в воздухе.

К тому времени квартирмейстер уже стал уставать от затянувшегося боя с одним из лжелесников, который был выше, сильнее и, главное, злее, чем он. Впрочем, этот воин очень любил мощные размашистые удары слева, так что Краер обманул его. Сделав вид, что поскользнулся, он, перекувырнувшись, нырнул под клинок, просвистевший в воздухе с сокрушительной силой.

Он вскочил совсем вплотную к врагу, но в этот момент заманчиво близко оказался другой противник — тот самый, которого Хоукрил отшвырнул в сторону в самом начале боя. «Лесник» никак не мог обрести равновесие и к тому же смотрел в сторону от Краера. Квартирмейстер молниеносно метнулся к нему, всадил кинжал в горло врагу, дернул лезвие назад и вправо, начисто перерезав горло, и толкнул убитого так, чтобы тот оказался на пути у любителя размашистых ударов. Ему уже давно стало ясно, что высокому «леснику» не мешало бы попрактиковаться в прерывании и изменении направления удара.

Краер уже успел отскочить — с его кинжала все еще яркой струйкой стекала кровь — и оказался лицом к лицу еще с двумя лжелесниками, наступавшими на него выверенными синхронными движениями опытных бойцов.

Немного правее Хоукрил, чтобы добраться до пары, которая все еще успешно сопротивлялась волшебному оружию, стремительно обежал по большой дуге пляшущие в воздухе волшебные мечи и теперь энергично атаковал сразу обоих неприятелей, пытаясь заставить их ошибиться в защите. Один из них на мгновение замешкался, парируя атаку радужного меча, и тут же клинок латника проткнул ему горло.

Противник задохнулся, разинул рот, изрыгнул струйку крови и, шатаясь, сделал два коротких шага навстречу Хоукрилу — его глаза стремительно подергивались смертной пеленой, — а его собрат-«лесник» закричал в испуге и бросился бежать… прямо к Краеру.

Хоукрил вовремя выкрикнул предупреждение, и квартирмейстер любезно посторонился, тем самым дав беглецу возможность оказаться на пути у атаковавшей его пары.

Сараспер поднялся на ноги, позволив бесчувственному телу Эмбры сползти наземь по его лодыжкам, произнес несколько слов, указывая на остававшихся в живых воинов, и летучие мечи устремились вслед за беглецом.

Увидев, что раненый «лесник» устремился вслед за летучими мечами, Хоукрил добил его коротким ударом слева. Остальные противники отступали от такой пугающей волшебной угрозы, а Хоукрил никак не мог набраться решимости, чтобы преследовать их по лесу, где могли оказаться засады и ловушки, о которых не знал никто, кроме Троих да тех, кто их заготовил, а также и лагерные стоянки больших отрядов.

Поэтому он, не теряя времени, широко рубанул мечом понизу. Клинок нашел лишь одну пару лодыжек, но «лесник» тяжело грохнулся на землю, летучие мечи тут же ринулись к нему, и во все стороны полетели брызги крови и клочки плоти.

Убегающий «лесник» даже не задержался, чтобы попытаться помочь товарищам, и стремительно приближался к прибрежным деревьям. Краер хорошо понимал, какую опасность может представлять ускользнувший противник.

— Позаботься о них! — крикнул он Хоукрилу и понесся вслед за беглецом, из-под ног которого взлетали целые тучи прошлогодних листьев.

Единственный оставшийся на берегу «лесник» пятился и, отчаянно размахивая мечом, отбивался от Хоукрила и последнего летающего меча. А латник и волшебное оружие настойчиво теснили его мимо деревьев, кочек, бурелома и пней.

По мере того как волшебное оружие удалялось, Сараспер все больше бледнел и все сильнее прижимал к вискам пальцы, которые вскоре стали от напряжения твердыми, как стальные когти. Целитель сам не заметил, как, дрожа всем телом, опустился на колени, а затем вытянулся ничком, хватая воздух широко раскрытым ртом; все его тело покрылось обильным потом. Где-то в лесу в ответ на его обморок последний из летающих мечей окутался желтоватым туманом и растворился в воздухе. Целителю удалось послать радужное оружие намного дальше, чем это делали многие из профессиональных творцов заклинаний, но его не ждали за это никакие награды. А ведь у него была и другая, куда более важная задача: спасти жизнь волшебницы и при этом сохранить свою.

Поднявшись на четвереньки, ощущая себя совершенно разбитым от слабости, преодолевая накатывающуюся волнами апатию, Сараспер вновь подполз к лежавшей в беспамятстве Эмбре.

— Госпожа, — пробормотал он, когда наконец-то оказался рядом с нею. — Госпожа Серебряное Древо! Госпожа Эмбра, вы слышите меня!

Со стоном упав ничком рядом с девушкой, старый целитель, напрягая все свои силы — о, как же мало их осталось! — принялся мягко похлопывать волшебницу по щекам, повторяя ее имя.

Он должен был вернуть ей сознание, прежде чем сам уйдет в беспамятство, в противном случае военный отряд, шедший вдоль берега, может наткнуться на них и обнаружить две беспомощные жертвы, с которыми легко будет походя покончить двумя небрежными ударами кинжала…

На пригорке между двумя гигантскими скрюченными деревьями неустанно мелькавший в воздухе, атаковавший врага волшебный клинок заиграл радужными переливами и исчез. «Лесник» издал радостный вопль, больше походивший на собачий вой, и в тот же миг Хоукрил ударом снизу подхватил его клинок и, пользуясь своим превосходством в росте и весе, заставил противника поднять руку. В конце концов тела воинов соприкоснулись, и латник вместе с врагом рухнул наземь.

Падение оказалось очень тяжелым, и «лесник» даже взвыл от боли в ушибленной спине. Впрочем, дело шло о жизни и смерти, и две пары сильных рук тут же принялись искать пути к горлу противника, одновременно нащупывая кинжалы, прицепленные к поясам.

Хоукрил удачно выбрал место для атаки: совсем неподалеку — ему даже не нужно было тянуться, — торчали из земли два небольших булыжника, плотно обросших мхом; он заметил их еще до того, как повалил противника.

И теперь, когда они катались по земле, он, улучив момент, схватил один из камней и, вложив в удар едва ли не всю свою гигантскую силу, опустил его на противника. Первый удар раздробил пальцы «лесника», успевшего схватиться за кинжал, а второй превратил в кровавое месиво его нос. Победы в бою одерживают отнюдь не благодаря благородству поведения, а для настоящих солдат, которые не могут, стоя в изящной позе, поклясться, что за них будет внесен выкуп, победа означает жизнь, и с этим ничего нельзя поделать.

«Лесник» дернулся всем телом, взвыл; ему в глаза потоком хлынула собственная кровь. Хоукрил тыльной стороной ладони еще раз стукнул противника по лицу, вырвал у него из руки меч и его рукояткой нанес сильный удар в висок. «Лесник» вытянулся и замер.

Латник собрал все оружие, которое видел, вскинул побежденного противника на плечо и притащил туда, где остались Сараспер и Эмбра. Он нашел их лежащими рядышком без сознания, не слишком-то заботливо бросил свою ношу рядом с ними и поспешно склонился над друзьями, чтобы убедиться, что и целитель, и девушка дышат и на их телах нет никаких видимых ран. После непродолжительного осмотра он с облегчением вздохнул: оба мирно спали.

— Ну и сторож из тебя, — ворчливо сообщил он негромко похрапывавшему Сарасперу и занялся своим бесчувственным противником. После тщательного до неприличия обыска он извлек из его сапога тонкий, как игла, стилет; второй был закреплен на обратной стороне ножен меча. Неужели у лесников принято так вооружаться, отправляясь осматривать свои угодья?

Встряхнув головой, Хоукрил стащил с бездыханного врага сапоги, снял с него ремень, затянул его вокруг одной волосатой щиколотки, перекинул ремень через ветку дерева и, завязав узел на другой щиколотке, подвесил пленника вниз головой. Из-за пазухи воина вывалился и повис ниже головы какой-то мешочек, привязанный на ремешке.

Хоукрил поморщился. Если это был кошелек, то хозяин «лесника» не отличался щедростью. Он снял ремешок, зацепившийся за уши подвешенного, и, отвязав мешочек, крепко связал вместе большие пальцы и мизинцы своего пленника.

Похоже, что все эти фальшивые лесники носили под плащами и куртками — которые они, скорее всего, сняли с убитых ими настоящих лесников, — кожаные костюмы, на которые было нашито по несколько броневых пластин. Хоукрил стянул куртку и доспехи пленника, окинул подвешенного на ветке человека долгим, внимательным взглядом, а затем кивнул и высыпал содержимое кошелька на плоский камень.

— Даже мараться не стоило, — прокомментировал Краер, с довольным видом вышедший из-за деревьев. — Несколько медных блестранов, одна серебряная звездочка и, между прочим, значок Кардассы. Ну что ж, это сбережет нам время; можно не допрашивать беднягу. Наверняка это отряд, посланный бароном Кардассой за Камнем, или его часть. Полагаю, что где-то неподалеку мотаются еще какие-нибудь колдуны.

Хоукрил вновь взглянул на висевшего вверх ногами пленника, а потом на Эмбру и Сараспера.

— И что дальше? — спросил он, всем корпусом повернувшись к квартирмейстеру.

Краер пожал плечами.

— Если тот военный отряд который мы видели, направляется в Индраевин, то город должен находиться где-то в той стороне. Самое лучшее, что мы можем придумать, — это убраться отсюда, с этой дороги, да поживее, а то, если этим ребятам придет в голову обогнуть залив, они в два счета искрошат нас в мясное рагу. Мы можем постараться обойти их кругом, держась от них подальше, и подойти к развалинам города с другой стороны.

— Самый подходящий путь для того, чтобы заблудиться, — медленно произнес Хоукрил.

— А ты считаешь, что лучше будет отправиться прямо навстречу вооруженному отряду, который наверняка уже поджидает нас? — язвительно заметил Краер, — Лично мне кажется, что этого делать не стоит.

— Ну, а что, если мы пройдем мимо развалин и выйдем прямо в лес? Он тянется на многие мили, ведь не зря его называют бесконечным, — насупил брови Хоукрил.

Квартирмейстер снова пожал плечами.

— Если мы зайдем не слишком далеко, — негромко сказал он, — и будем достаточно тихо себя вести, то с наступлением сумерек увидим костры и услышим звуки. Все это, по крайней мере, скажет нам о том, где находятся люди, а многие из них должны будут находиться среди развалин или рядом с ними. Когда отойдем немного подальше, попытаемся разбудить Эмбру. А теперь подожди, пока я взмахну мечом, и тогда тащи ко мне сначала Эмбру, а потом Сараспера. Только постарайся двигаться как можно тише.

Краер взял меч, который Хоукрил отобрал у своего пленника, и направился между деревьями в сторону от озера. Удалившись настолько, что латник с трудом мог рассмотреть его через зеленый лесной сумрак и теснящиеся стволы деревьев, он несколько раз широко взмахнул мечом вкруговую. Хоукрил послушно подхватил девушку, перенес ее к Краеру и возвратился за Сараспером.

Связанный пленник все так же без сознания висел на ветке, но кучка его монет, лежавшая на камне, бесследно исчезла. Латник чуть заметно улыбнулся: без сомнения, это дело Краера.

Квартирмейстер положил меч на землю острием в ту сторону, где они видели первый отряд, и теперь хлопотал, пытаясь разбудить Эмбру.

Краер шептал на ухо ее имя, прикладывал холодные монеты, которые он и впрямь прихватил с камня, к ее щекам, лбу и запястьям, мягко, но настойчиво растирал ей кисти, предплечья и подбородок. Хмурый Хоукрил склонился рядом. В конце концов глаза волшебницы открылись. Она была бела как мел, даже губы почти не выделялись на этом бледном лице, вид у нее был ошарашенный, и она довольно долго смотрела на своих спутников, очевидно не сразу узнав их.

— Вы можете идти? — мягко спросил Краер.

Владычица Самоцветов нахмурилась; озадаченное выражение на ее лице внезапно сменилось раздражением.

— Конечно могу, квартирмейстер, — резко бросила она. — Я просто устала, но не болею и не умираю! — Она резко оттолкнула его руки, вскочила на ноги — и чуть не упала.

— Это что, особенность высокого стиля, принятого при дворе Серебряного Древа? — насмешливо поинтересовался Краер, меж тем как его руки молниеносно подхватили волшебницу и помогли ей удержаться на ногах. — Какой-то изысканный знак вежливости, недоступный пониманию простого мужика?

— Краер, придержите язык! — огрызнулась Эмбра, а Хоукрил в один голос с нею рявкнул:

— Краер, заткнись!

Во взглядах, которыми обменялись латник и девушка, мелькнуло одинаковое изумление и даже смущение от того, что они в один и тот же миг испытали одинаковое чувство. Хоукрил хмыкнул, переступил с ноги на ноги и отвел глаза в сторону. Эмбра нетерпеливо вырвалась из рук квартирмейстера, отошла на десяток шагов, несколько раз взмахнула руками, по паре раз наклонилась всем туловищем направо и налево и в конце концов заявила:

— Конечно я могу идти. Краер, в чем смысл всех этих игр?

Краер поднял руку жестом, который означал сразу и просьбу о прощении, и призыв к вниманию, а левой рукой указал на деревья.

— Если озеро, от которого мы ушли, находится там, то где, по вашему мнению, госпожа, находятся развалины Индраевина?

Волшебница нахмурилась было, но лицо ее сразу же просветлело.

— Около мили в ту сторону.

Квартирмейстер быстро нагнулся и повернул лежавший на земле меч так, чтобы его острие смотрело точно в том направлении, куда указала Эмбра. Подняв голову, он объяснил:

— Мы с вами вдвоем пройдем ровно столько, чтобы видеть Хоукрила, а он мог видеть нас. Он будет знаками указывать нам, куда идти — правее, левее или прямо, — чтобы мы точно придерживались линии, которую указывает меч. Потом я положу на землю свою шпагу — она будет точно отмечать направление, по которому мы пришли, — мы остановимся и будем ждать Хоукрила. Он принесет Сараспера и меч. Тогда я возьму у него этот меч, мы пойдем по направлению шпаги, и так раз за разом. Таким образом мы будем более или менее точно придерживаться избранного направления. Мы уже отошли достаточно далеко от воды, чтобы обойти развалины стороной и выйти к ним с тылу.

— Где может быть поменьше врагов, хотя караульных все равно придется остерегаться, — согласилась Эмбра. Кстати, ее привела в восторг уловка «лесников», о которой воины ей наскоро рассказали. — Боюсь, что здесь уже находится половина магов Аглирты, а все остальные тоже спешат сюда, чтобы попытаться завладеть Камнем.

Краер кивнул.

— У вас есть какие-нибудь мысли о том, почему волшебство дается вам так тяжело? Кто мог это устроить?

Эмбра пожала плечами.

— Наверно, проклятие. Почти уверена, что это работа отцовских магов.

— А если их убить, то проклятие перестанет работать? — яростно прогремел Хоукрил.

Краер и девушка повернулись и удивленно посмотрели на него. Затем Эмбра медленно кивнула.

— Полагаю, да; если, конечно, убить всех, кто приложил руку к заклинанию.

Хоукрил молча кивнул в ответ, а затем жестом предложил Краеру трогаться в путь.

Пока квартирмейстер и волшебница бок о бок удалялись через лес, все трое пребывавших в сознании членов Банды Четырех бдительно осматривались по сторонам.

Всю вторую половину дня они шли короткими переходами, строго соблюдая изобретенный Краером способ ориентации. Спустя некоторое время Сараспер пришел в сознание, хотя все еще морщился от терзавшей его головной боли и ковылял, спотыкаясь, не в состоянии уверенно шагать. Однажды они услышали шум непродолжительного сражения — крики, звон стали и гулко раскатившийся по окрестностям грохот магического взрыва, но за весь переход не увидели ни одного живого существа крупнее лесной кошки.

Когда день начал клониться к вечеру, путники решили, что пора сворачивать, и остановились только один раз, когда Эмбра подняла руку и сказала вполголоса:

— Индраевин должен начинаться здесь и тянуться вон в том направлении.

Краер и Хоукрил, опустив глаза, принялись зачем-то осматривать свое оружие, Эмбра копалась в карманах в поисках каких-нибудь заколдованных безделушек из Дома Серебряного Древа, которые могли бы ей понадобиться, если потребуется творить заклинание.

— Было бы хорошо, — негромко обратился к ней Сараспер, — если бы вы не занимались никакой магией без самой крайней необходимости.

Эмбра искоса взглянула на него.

— Я и рада бы, — с серьезным видом согласилась она, — но, посудите сами, разве здесь необходимость может быть не крайней?

Целитель усмехнулся и с беспомощным видом развел руками. Старик и девушка дружно, словно по сигналу, пожали плечами и направились к развалинам, стараясь ступать как можно тише. Краер шел первым, указывая знаками, когда и куда следовало двигаться его спутникам.

Они прошли совсем немного, когда впереди над деревьями внезапно мелькнула яркая вспышка и почти сразу же донеслись крики боли, тревоги и гнева.

Четверо переглянулись.

Краер жестом приказал двигаться дальше.