Здравствуй, 1985-й

Глава 28

Идём на обед, в столовой полно незнакомых физиономий. Приехали на учёбу вторые и третьи курсы школы — семьдесят один человек. То есть отсев всего девять человек на обоих курсах. Информацию я получил со стенда школы. Там все группы прописаны поименно. Нашёл и себя с соседом. Мы, слава богу, ну или аллаху, оказались в одной подгруппе с ним. А Петр Малышев и Ленка со своей соседкой — в другой. Бэшки они. Начало занятий — семнадцатого сентября у нас и первые два урока — математика. Потом сдвоенный английский! Есть возможность сразу себя показать. После обеда при полном параде идём на комсомольское собрание. Я облачился в костюм и заставил Бейбута это сделать. Нацепили значки, и спортивные, и комсомольские, у Бейбута самый козырный комсомольский — «мастер — умелец», он с книжкой наградной даже! У меня — чемпион города по боксу.

На собрании неожиданно малолюдно. Кроме Паши и Иры, есть ещё два человека. Мордатый, здоровый колхозник, ну вот не назвать его по-другому, и хрупкая невинная блондинка, в моём вкусе. Сидит, ног и попы не видно, зато грудь выпирает, руки сами тянутся.

— Добрый день! Позвольте представиться! Анатолий Штыба — комсорг первого курса, — вежливо киваю я и пихаю локтём Бейбута.

— Это… я комсорг подгруппы «А» — Бейбут Казах, — уверенно повторяет то, что я ему сказал перед дверью, мой сосед.

Мы садимся за парту перед президиумом, там сидят все четверо присутсвующих.

— Да видим, что не татарин! — гулко громыхнул смехом колхозник. — Я Борис Букша, а это моя, он выделил это слово голосом, помощница Марина Кузнецова.

Деваха оторвала взор от листков бумаги и кивнула головой. Ишь ты. Моя. Ну, мы это посмотрим, мне она глянулась, и Бейбуту, судя по нацеленному на бюст взгляду, тоже.

— С нами товарищи уже знакомы, — торопливо сказал Паша и продолжил предложением:

— Предлагаю Казаха и Штыбу включить в комитет комсомола школы. Голосуем. Кто «за», поднимите руки.

— Я — «за», но можно узнать фамилию казаха? — тянет руку колхозник.

— Это моя фамилия и есть, — сказал Бейбут, не отрывая взор от сисек Марины.

— Единогласно! — подвёл черту Паша. — Теперь, товарищи, давайте наметим план работы! Марин, передай список новеньким.

Ну, какой стратег Пашка! Сразу показал, что зариться нам не на что! Ниже пояса у Марины всё было хуже, чем выше. Округлый, толстый зад и короткие кривоватые ножки были нам показаны во время путешествия из президиума до нас с листками бумаги. Я дружелюбно улыбаюсь, Бейбут улыбается шире меня. Он что не видит изъянов? А может это и есть его идеал женщины? Тогда я колхозану не завидую. Мария одарила моего соседа улыбкой до ушей. Читаю план и сразу выделяю для себя работу.

— Оформление стенда школы и стенгазета, можем на себя взять, — поднимаю руку по-школьному, и говорю, не отрывая глаз от списка мероприятий. — У меня и залётчик есть. То есть желающий же, конечно! Рисует хорошо, политически грамотен.

— Отлично! — радуется Пашка. — Срок неделя.

— Организацию спортивно — массового праздника здоровья поручим Бейбуту. Он спортсмен, призёр чемпионата города по боксу, — читаю дальше я.

— Ой, боюсь, боюсь, — регочет Боря, увидевший взор Казаха на «свою» помощницу.

— Рот вообще не закрывается? — резко смотрю исподлобья на Борю. — Можно я продолжу или фонтан юмора должен иссякнуть?

— Боря, тихо будь, у нас не КВН, а раз так шутки любишь, то тебе ими и заниматься, — одёрнул парня Павел.

— КВН пишу на Букшу, — кивает головой старательная Марина и что-то добавляет у себя в листке.

— Интеллектуальные игры, это могу я, — смотрю список дальше. — Мы уже организовали «игры общения» на курсе, потом расскажу.

— Молодец, Анатолий! Не боишься брать на себя ответственность! — искренне хвалит Пашка.

Мы ещё битый час расписывали план мероприятий до конца года, помимо всего прочего я не стал скрывать, что мы можем, как боксёры, поднять престиж школы в городе, а залетчик Аркаша, вроде как, КМС по настольному теннису.

А кто-то скажет, зря я ругался! В результате взял из мероприятий только то, что понравилось. А с Борей надо что-то делать! Ибо делать он ничего не хочет, да ещё и тискал Маринкины колени лапой под партой, судя по быстрому взгляду сидящей рядом полячки и покраснению её ушей. Пашке на эти дела пофиг, ему отчётность нужно делать, а Марина это может.

Идём к себе в комнату и встречаем Аркашу. Он притащил мне три с полтиной рубля денег! На ловца и зверь бежит! Сразу ставлю ему задачу по оформлению стенда и стенгазеты.

— А тема стенгазеты какая? — кисло спросил Аркадий.

— Начало учебного года, какая ещё может быть? Обязательства по учёбе возьми. Я вот от себя обещаю два призёрства в двадцать шестой Краевой олимпиаде школьников. Запиши! — учу его я.

Откуда знаю про олимпиаду? А Оля, спортсменка из поезда, там участвовала в начале этого года. Призов не взяла, но я запомнил, что в Красноярском крае в этом году была двадцать пятая юбилейная олимпиада школьников! Значит, зимой после нового года, будет двадцать шестая. Почему не победитель? И та же Оля рассказывала, какие крутые у них ребята в «сорок пятке» (тоже «почтовый ящик» — Красноярск-45). Некий Абанов Александр был членом сборной СССР по физике среди школьников и учился в МФТИ, а его младший брат будет мне конкурентом по физике и математике. В общем, я решил на победу не претендовать, даже со своими взрослыми мозгами, натруженными умственной работой инженера. На олимпиаду надо ещё попасть же, не знаю как, или городская будет или муниципальная. Школьный тур точно будет, видел в графике на стенде.

Бейбут собирается на тренировку, и тащит меня с собой. Я в целом лучше бы повалялся, но бонусы за соревнования неплохи, можно год, по крайней мере, подраться за юношей.

Облом меня поджидал ещё в раздевалке.

— Ну что, Толя, пляши! — обратился ко мне наш тренер. — Я договорился выставить тебя на краевое первенство по боксу. — Вы же в деревне были и не знаете, как наша сборная по боксу выступила в Гаване на играх «Дружба — 84».

— И как? — якобы заинтересовался я, на самом деле знающий эту печальную историю.

— Ноль золота! Восемь медалей всего. Куба завоевала одиннадцать золотых наград и ГДР одно золото взяла! — начал рассказ тренер.

Сочувственно киваю башкой и выслушиваю, всё, что, по мнению Игоря Леонидовича, обязано предпринять наше спортивное руководство для исправления ситуации.

На тренировке мы хорошо выложились, и ужина нам не хватило. Полезли инспектировать холодильник, ничего нет, кроме сала и сырого мяса. Хлеба тоже нет, но есть булочки, которые утром где-то раздобыл Бейбут. И булочки не магазинного вида! Кто-то их испёк специально для Бейбута? Да ладно!

— Ты где булочки взял? — спросил я, приканчивая свою половину их запаса.

— В столовой землячка работает, угостила, — сознался снабженец.

— О как! Уже развели здесь свою казахскую мафию? — развеселился я. — И что ты ей теперь должен за это?

— Она сказала — от души, наверное, ничего, — предположил по-прежнему голодный сосед. — Кстати, она ещё может быть в столовой, может, я схожу к ней?

— Иди, конечно, на вот пару рублей возьми, — соглашаюсь я и спрашиваю. — Молодая она?

— Нет, старая! Лет под тридцать уже, ну или чуть меньше, — ответил сосед и убежал за едой.

Нифига он не разбирается в женской молодости! Да хрен с ним, но в магазин, наверное, уже поздно идти, почти девять вечера. Бейбут не обманул и принёс яичницу из десятка яиц, и хлеб.

— Она рубль взяла, сказала — утром купит яйца, и никто не заметит их пропажу, — пояснил обладатель нужных связей, кушая яичницу с салом.

— Ты её как-нибудь поощри, я не знаю. Значок свой подари, или к нам в гости зови. Такие люди нам нужны! — учу я малолетнего соседа.

Утром мы опять на тренировку, они вообще у нас сейчас будут по пять штук в неделю. А после обеда собрался к Зиночке. Надо же позвонить своим, похвастать деньгами и вымученными унтами. Иду к Зине сразу после утренней тренировки, не заходя в общагу. Наученный прошлым разом захватил и паспорт, и комсомольский билет, и пропуск в общагу. Поэтому особых проблем с проходом в общагу не было, наоборот, дежурная на вахте, мосластая девушка весьма изнуренного вида сказала:

— Она одна осталась, девчонки её соседки на картошку поехали, а Зина только на выходные уедет.

Зина жила в двухместке, однако, как водится на первом курсе, жили там втроём. Стучусь в дверь, жалея, что не собрал цветов по дороге.

Дверь тут же открывается и в коридор спиной вываливается моя рыжуля. Хотя не моя — она смеётся в разговоре с каким-то парнем в комнате! Делаю шаг назад, чтобы не столкнуться, и тут Зина разворачивается, видит меня, меняется в лице, ойкает, прижимает руку к расстегнутому халатику, открывающему часть её полушарий.

— Ой, Толя! А ты откуда? Ты же в колхозе? — затараторила она, пытаясь прикрыть дверь, но поздно.

Дверь со стороны комнаты открывает полуголый детина, с волосатой грудью, лет двадцати пяти. Кроме шорт на нем ничего нет, и кровать расправлена, я вижу. Я всё понимаю, но мне реально нужна Зинина помощь.

— Зин, привет! Да приехал раньше! Слушай, если я сгоняю на переговорный и закажу разговор с твоими родаками, ты как? Хочу с бабулей поговорить, а то переживает, наверное.

— Это, Толя, с моего поселка мальчик, на два года младше, учится тут в комсомольской школе. Он через моих родителей связывается со своими, — объясняет Зина волосатику ситуацию.

Тот кривится, но не выступает, не хочет ссориться с Зиной, скорее всего. Меня тоже коробит слово «мальчик» но и я молчу.

— Ну, я не знаю! Хотели же сегодня из постели не вылазить, — протянул голосом он. — А сам он может без тебя твоим родителям позвонить? Они его знают?

Зина краснеет моментально, как умеют краснеть только рыжие. Ещё бы, волосатик только что заявил, что кувыркается сутками с Зиной в койке. Да ещё и кому? Парню, который тоже имеет на неё виды!

Хотя я про свои виды Зине не говорил! И она о них вполне может и не знать.

— Толя, это — Коля, ты маме там не говори, ладно? А позвонить, конечно, сам можешь! Я тебе зачем? Только дома сейчас, кроме брата, никого, да и его может не быть. Вот вечером после шести самое время, если хочешь, то и я могу после шести вечера поехать с тобой, — она опять смотрит на Колю, ожидая, очевидно, его согласия.

— Не, не надо, сам позвоню, скажу, что у тебя всё хорошо! А Коля знает, что тебе восемнадцати нет? — спрашиваю я на прощание и ухожу.

— Мне уже скоро! — кричит Зина вслед, но её затаскивает назад волосатик и дверь закрывается.

Мне досадно, что увели девочку, но сам виноват, не обозначил права на неё, хотя, думаю, это не помогло бы.

Конечно, я поехал вечером, и мне опять удалось поговорить с бабушкой! Я похвастал раздобытыми унтами и заработанными деньгами, бабуля «напугала» меня историей, что отец три дня не пил, и починил крышу сарайки. Деньги я сказал пока не высылать, как куплю что ещё из одежды, им дам телеграмму. Особо общаться лишний раз с мамой Зины не хотелось, она меня замучила вопросами, как там у дочки. Хорошо ли она ест, хорошо ли она спит. Вряд ли она хорошо спит с таким кавалером.

Ехал обратно и думал, что хорошо бы кто на меня по дороге к общаге дернулся. Очень кулаки чесались.

А по приходу домой, меня ждал сюрприз! Бейбут был в комнате не один!