Здравствуй, 1985-й

Глава 12

В коридоре толпятся человек десять наших с Бейбутом одногруппников и заглядывают в комнату. Игорь стоит, скрестив руки на груди, и смотрит на одного из Петров — Колесникова. Пётр полуодет, причем не хватает у него нижней части одежды, ну кроме плавок.

— Игорь, что тут произошло? — пытаюсь заглянуть в комнату к Лене.

— Стекло разбили, и вот этих гавриков словили, — ухмыляется неприятно он и, указывая глазами на кубок в руках, спрашивает. — Что за кубок, что за перчатки?

Мне не нравится, что он загораживает диспозицию в комнате, но я отвечаю:

— Чемпионом города стал по боксу, Бейбут — финалист.

Быстро открываю дверь и кидаю трофеи за порог своей комнаты, финалист поступает также. Потом, резко отодвигаю плечом и Игоря и Петра, и сразу вижу, что творится в комнате. На своей кровати сидит, по всей видимости, неодетая Лена, спрятавшись под одеяло почти с головой. Рядом стоит торжествующе возмущённая соседка Оля, и в комнате разбито окно, через которое виднеется второй Пётр — Малышев.

— Штыба, ты чего себе позволяешь? — пытается вытащить из комнаты меня Игорь.

Как-то моментом зверею, и, толкнув его в корпус, говорю:

— Руки убрал, воспитатель! Ты чего тут устроил за цирк? Время отбой, а ты собрал толпу народу и к девочкам вломился.

Ответить он, конечно, не может, так как молча офигивает от моей дерзости.

— Они, она, он стекло разбил, — заканючил Колесников.

Эээ, да он походу бухой ещё! Надо прекращать всё это собрание.

— Так! Все по комнатам, кино закончилось, — кричу я и начинаю подпихивать всех от входа, закрывая дверь в комнату соседок.

— Ты, Толя, не командуй тут, ещё и толкнул воспитателя! — заблажила одна из девочек, не из нашей компании.

Легонько беру её за шею, и оттаскиваю от двери, которую она пытается опять открыть.

— Бегом я сказал по комнатам, считаю до двух, уже раз! — кричу остальным.

— Два! — в азарте, почти радостно, кричит Бейбут, и начинает бить по корпусу сначала Петра, а потом и ещё двух парней, которые стояли у двери.

Пару мгновений и — перед дверью два парня, Игорь и Петр, оба расстроены и злы, только Пети еще и досталось. Остальные рассосались, не желая ввязываться в ссору с нами.

Захожу в комнату, ища штаны Колесникова, нахожу их на стуле, кидаю в коридор и говорю голове в окне:

— Петя! Бегом в общагу!

— Пошёл ты, — слышу пьяное бахвальство в голосе Малышева.

— Бейбут, да оставь ты Петю! Хватит ему! Сбегай по дружбе на улицу, Малышева притащи сюда.

— Да по лицу не бей! Сильно! — кричу уже спине Казаха, которому такое развлечения явно по душе.

— Ты знаешь, что они тут делали? Я в окно видела! — радостно сообщает мне Ленина подруга, которая, как выяснилось, ей совсем не подруга.

— Знаю! В карты на раздевание играли, а ты с Малышевым в окно подглядывала что ли? О!!! Так вы там обжимались? Ну, а родители в курсе твои или нет? Что ты уже по ночам на улице с парнями гуляешь?

— Ты чего! Это я потом уже Петю позвала, чтобы он убедился! А про тебя она говорила, что ты — валенок! — не в тему добавила Оля.

— Это было сразу после консультации, в первый день, не верь ей! — высунулась уже спокойная, но красная как помидор голова Ленки.

— Да валенок, так валенок, а вот чего твоя подруга тут цирк устроила, сама разберись. И ещё, Ленка, по полу не ходи — тут стекло, сейчас пойду пылесос искать. И, да! Вы в карты играли, — сказал я и вышел в коридор, закрыв дверь.

— Штыба ты знаешь, что я с тобой сделаю? — зашипел Игорь, оставшийся в коридоре один, без потерпевшего преступника Колесникова.

До него явно не дошло, что меня сейчас злить не надо. Это же надо, взрослый парень и вместо того, что бы замять конфликт устроил зрелище для всех.

— Тебя завтра уже не будет, сгною, комсомольское собрание, — несвязно шипит обозлённый воспитатель.

— Ты доживи до завтра сначала. Да и потом ходи лучше с охраной. Знаешь, как тяжело сломанными руками выбитые зубы собирать?

Он бы может и дальше продолжил угрожать, но увидел как Бейбут радостно подпинывает разбившего стекло ревнивца Малышева. Я давно заметил, что у моего соседа специфическая такая репутация отмороженного на всю голову малолетнего бандита, я-то знаю, что он искренний, думающий, надежный парень, пусть и слегка заводной, а вот со стороны кажется, что он тебя вот-вот ударит, даже если он просто время спросил.

— Завтра у Анны Дмитриевны поговорим, — развернулся и пошёл к себе Игорь.

— Здрасте! А окно у девочек кто вставлять будет? И не у Анны Дмитриевны, а у Олега Павловича, — крикнул вслед я.

— Он уехал, не переживай, тебе хватит, — невнятно погрозил Игорь, проигнорировав реплику про окно.

— Рассказывай, где пили, чего стекло бил? — повернулся я к хулигану.

— Играли в карты у нас, бутылка вина была. Они ушли, потом Оля сказала, что в комнате заперлись и её не пускают, я и разбил, — после общения с Бейбутом, Малышев и не думал запираться, отвечал чётко и по делу, и явно видно, что он ни по печени, ни по уже разбитому носу больше получать не хотел.

— А что тебе Леночка моя что-то обещала? — картинно хмурю брови.

— Нет, это Колесников, гад, ничего не обещала, — быстро ответил Пётр, глядя на Казаха.

— Думайте где пылесос взять и чем дырку в окне заделать, — даю задание я и прислушиваюсь к шуму в комнате девочек.

— Завтра домой поедешь, крыса! — бушевала Ленка. — Не было ничего у нас, а захочу — будет, и тебя не спрошу.

Со стороны «Павлика Морозова» в женском обличии были слышны только всхлипы. Стучу в дверь, и, не дожидаясь, захожу. Ленка скачет на одной ноге пытаясь надеть узкие джинсы, мне ничего не говорит, просто поворачивается попой и в два прыжка влазит в импортные штаны, сверкнув округлым задиком, который на меня удивительно не действует.

— Спасибо, Толя, извини, я тебе потом всё расскажу, а сейчас нам убираться надо! Нашёл пылесос? — говорит она, не глядя на сидящую на кровати и плачущую соседку.

— Тапки обуй, и крупные осколки собери, пылесос уже ищут, Отелло твой, — беру руководство устранением катастрофы на себя.

— Ай, найдёт он! Как же! Дурак, возомнил о себе, — порывается выйти Лена.

— С ним Бейбут, найдёт, не переживай!

И действительно раздался вопль Бейбута из коридора:

— Нашли!

— Этот найдёт! Сегодня только сидели и вспоминали, кого он из наших ещё не бил, вроде только тебя за неделю, — поражает меня Ленка.

— Что прям бил? — не верю я.

— Так шутя, пару раз каждого приложил, как ты с ним справляешься?

— Сам его бью, — честно говорю я и хвастаюсь. — Первенство города выиграл по боксу, а Казах в финале проиграл.

— Странный ты, — принимая пылесос у Бейбута, говорит Лена. — Ты же сам за мной ухаживал, я думала, ты прибьёшь меня сейчас. Я тебе позже расскажу всё, а пока выкиньте половик вместе с осколками, я лучше новый потом куплю.

Постепенно мы навели порядок в комнате. С окном поступили проще, я занавесил простыней дырку, прикрепив нижний край к подоконнику, чтобы не развевался.

— Залезут в окно, что эта простыня, смех один, а не защита, — сказала уже немного успокоившаяся Оля.

Беру листок бумаги альбомный и карандаши, лежащие рядом. Рисую череп с костями и подпись «Не влезай! Убью!» как на табличке электрощитовой, и вешаю с той стороны простыни на клей.

Все смеются, отходя от стресса. Идём спать, уже к двенадцати время идёт.

— Бейбут! Говорят, ты бьёшь всех наших парней? — уже в кровати спросил я.

— Пистят! — моментально отозвался сосед. — А кто сказал?

— Кто надо сказал, спи, — ворчу я.

— Шутю я, так пресс проверяю, пусть спортом занимаются, это я им помогаю! — частично сознаётся сосед.

— Оппа! А я думаю, как тебя стимулировать! Пресс говоришь? Надо попробовать, — и, не слушая соседа, проваливаюсь в сон.

Утром по пути на завтрак меня встречает плакат с текстом:

Сам писал, догадываюсь я. В моём имени ошибка, зато оно единственное с восклицательным знаком, у моего соседа первым стоит фамилия, а не имя как у остальных. Всю ночь рисовал блаженный? Разбора я не боюсь, мохнатая лапа директора всё решит в мою пользу. Тут я некстати вспоминаю, что он уехал, но и его зам Анна Дмитриевна вполне вменяема, и топить меня не станет.

— Не поняла! А я почему в списке? — холодно сказала горбоносая соседка Лены.

— Доносчику первый кнут! — охотно пояснил я.

Замша Палыча опоздала, любит она, видимо, поспать, никогда вовремя не приходит, впрочем, начальство не опаздывает, начальство задерживается. Увидев плакат, она остолбенела, и, схватив за рукав Игоря, потащила к себе в кабинет.

«Душить его будут там», — уверило меня подсознание.

Следом пригласили и меня, захожу и вижу воспитателя, молодого глупого парня лет двадцати пяти, ни хрена, не понимавшего в раскладах в школе. Я уже узнал, он работает пару недель всего.

— Толя, ты что-то пояснишь по вчерашнему случаю?

— Обычное дело, мальчики поссорились из-за девочки. Пустяк, Анна Дмитриевна, был бы, но вот наш воспитатель устроил показательную казнь — позвал человек двадцать моих одногруппников, чуть ли не выломили дверь в комнату девочек, а одна, между прочим, не одета была, а ей всего пятнадцать, думаю, она уже звонит маме с папой и жалуется, — цинично перевираю факты я.

— Не так было все, я дверь ключом открыл, а там Лена эта и Петя! Голые почти! И пьяные к тому же! — аж затрясся от несправедливости Игорь.

— Ну? — подняла бровь Анна, глядя на меня, мол, чего скажешь?

— Я пьяных не заметил, все трезвые были. А Лена спала уже, когда Петя этот в окно залез к ней. И вообще, Анна Дмитриевна, у нас кто директор сейчас вы или Игорь? А то он и собрание созывает, хотя в нашей ячейке не состоит, да и не было у нас даже выборного собрания пока. А ещё он мне угрожал, все слышали! Меня возмутило, что он ворвался в комнату к раздетой девушке.

— Пьяной! — упорствовал Игорь.

— Нет доказательств! — отрезал я.

— Ладно, я вас выслушала, Игорь Игоревич, пишите докладную, со слов Анатолия я напишу свою, от работы я вас пока отстраняю, — не подвела мои ожидания Анна Дмитриевна, — А собрание я сама проведу, отчетно-выборное или какое там, не дело когда комсорга нет на курсе.

Листок позорный сорвали, а собрание созвали тут же.

Анна долго вещала о мировой ситуации, об ответственности каждого комсомольца, о членских взносах, и прочее, и прочее. Кроме неё был седой молчаливый старичок, наш преподаватель, от ячейки коммунистов делегат. Где его Аня поймала летом? Я захотел в туалет и поднял руку, старичок кивнул мне, разрешая выйти. Но когда я вернулся все сидели в тишине, наклонив головы.

— Толя, ты боишься ответственности? — спросила Анна Дмитриевна.

— С чего это? — не понял я. — Нет, не боюсь.

— Отлично, тогда предлагаю на должность комсорга курса, как там тебя Анатолий…? — оживился старик и добавил. Тем более он и руку тянул!

Единогласно! Все подняли руки, и плевать им, что я руку тянул, чтобы выйти в туалет!!! Оказывается, зам директора спросила, мол, есть ли желающие стать комсоргом, а я этот вопрос пропустил. Вот оно мне надо, отвечать за сорок малолеток в самом пубертатном периоде! Это же мина! Но всем пофиг — я комсорг. Ну, стадо какое-то! Хитрозадое. Ничего, раз я комсорг сейчас на них отыграюсь! Если в первичной комсомольской организации больше двадцати человек, то…