Завещание Якова Брюса

Глава 8

День наступил неожиданно быстро. Казалось, Настя еще мгновение назад закрыла глаза, и тут же лучи солнца заплясали на подушке. Девушка еще несколько минут нежилась в кровати, затем встала и кликнула Глашу. К удивлению, девка вошла не сразу, как делала последние дни.

— Ты чего припозднилась? — спросила Настя и с удивлением отметила, что Глаша вздрогнула. — да что с тобой?

— Ничего, — пробормотала та и вдруг выскочила, зажав рот руками.

— Глаша?! — только и успела крикнуть растерявшаяся хозяйка.

Горничная вернулась чуть позже. Бледная, с дрожащими руками, она вновь была отослана в постель с наказом поправляться как можно скорее. Вместо нее пришла одна из горничных Бутурлиной.

Высокая крепкая девка, помогая Насте одеться, с интересом поглядывала по сторонам так, что вызвала раздражение. По всему было видно, что новой горничной так и хочется посплетничать и она едва сдерживается.

С трудом дождавшись, пока последняя шпилька была вставлена в прическу, Настя махнула рукой, приказывая горничной выйти вон. Та повиновалась, обиженно надув губы. Настя с трудом подавила в себе желание отхлестать горничную по щекам, чтоб неповадно было.

Приколов бриллиантовый шифр, девушка направилась к выходу. У самых дверей её поджидал Петр.

— Петр, — обрадовалась Настя верному слуге. — А ты что стоишь?

— Вас, Настасья Платоновна, жду, проводить велено, — мужик решительно нахлобучил шапку и выжидающе посмотрел на хозяйку.

— Пойдем, — кивнула она.

Уже выйдя за калитку, Настя повернулась к Петру, идущему на два шага позади. — Так о чем ты поговорить хотел?

Мужик вздохнул, задумчиво пожевал усы, старательно огладил бороду, все равно торчащую во все стороны, и потом выпалил:

— Настасья Платоновна, ты это… поговори с Григорием Петровичем… пусть Ваське своему прикажет на Глаше жениться!

— Что? — Настя ошеломленно моргнула. — А зачем приказывать? Коли люб он ей, да она ему…

— Люб, не люб… в тягости она. Добегалась! — не сдержавшись, мужик зло сплюнул. — Выпороть бы ее, так рука не поднимается и так с постели головы поднять не может!

— По… подожди, — девушка провела рукой по лбу. — Глаша? Она беременна?

— Ну а с чего она каждое утро на заднем дворе то наизнанку выворачивается. Я как увидел, так за косу в дом поволок, по щекам-то отхлестал, да толку теперь…

— А отец кто? Васька? Который Гришин денщик? — почему-то уточнила Настя

— Мыслимо он! Более то не кому! — Петр махнул рукой. — Поймаю, убью!

— Погоди убивать, — отозвалась девушка. — Сначала пусть повенчаются что ли…

Мужик озадачено посмотрел на хозяйку, потом вздохнул.

— Повенчаются! Ваське то оно сейчас зачем? Уже получил все! Правду говорят, каков хозяин, таков и слуга!

Настя почувствовала, что лицо вновь полыхнуло алым.

— Язык попридержи! — строго приказал она, отворачиваясь, чтобы скрыть пунцовые щеки.

— Как прикажете, — Петр явно насупился, впрочем, девушке уже было не до верного слуги.

Стыд за ночь, проведенную с Григорием, вновь захлестнул ее. Независимо от того, что думала Анна Михайловна, в глазах всех остальных Настя была блудницей. Показалось, что встречавшиеся на пути прохожие смотрят на девушку с осуждением.

Стремясь убежать от собственных чувств, Настя поспешила во дворец. Петр, ворча что-то под нос, поплелся следом, но вскоре безнадежно отстал. Торопясь на службу, Настя не стала идти к главному входу, а решила воспользоваться

Уже у самых дверей, услужливо распахнутых лакеями, девушка столкнулась со статс-дамой Головиной. Та снисходительно посмотрела на бывшую соперницу. Улыбка на красивых губах не предвещала ничего хорошего.

— Збышева? Вы опять опаздываете? — ехидно поинтересовалась статс-дама.

Настя окинула её холодным взглядом.

— Вы мешаете пройти, — Сила полыхнула на пальцах, но ведьма не стала использовать её, опасаясь гнева императрицы.

— Ну что вы! — елейно произнесла Головина, отступая с наигранным почтением. — Как я могу мешать той, кто в фаворе у государыни… Глядишь, и жениха вам подберет званием повыше, чем Белов!

Настя понимала, что самое лучшее было промолчать на злобные выпады проигравшей соперницы. Но упоминание о Белове вкупе с последними известиями о Глаше вывело из себя. Ведьма зло сверкнула глазами:

— Увы, престарелые женихи закончились в момент вашего венчания! Уйдите с дороги!

Головина побледнела и судорожно открыла рот, точно рыба, выброшенная на берег. Воспользовавшись этим, Настя прошла к лестнице и уже начала подниматься, когда соперница все-таки пришла в себя.

— Белов все одно тебе верность хранить не станет! — статс-дама подскочила к лестнице. — Да он уже с девкой твоей горничной в казармах развлекается! Оно и понятно: что с такой как ты делать?

— Что? — Настя невольно застыла и посмотрела на статс-даму. — С Глашей?

— Откуда я знаю, Глаша это или Маша. Да только твоя это девка! Она давеча из комнат его выходила! — бросив торжествующий взгляд на растерявшуюся соперницу, Головина гордо повернулась и ушла.

Все еще держась за перилла, Настя медленно опустилась на ступеньку. В ушах шумело, а ноги стали точно ватные. В голове все еще звучал голос Головиной, переплетавшийся с суровым басом слуги.

«В казармах кувыркается…»

«В тягости она…»

«Настенька… милая…» — все перекрыл шепот Григория.

Умам Настя понимала, что статс-дама лишь хотела задеть ее, сделать больно. И это удалось. В душу моментально закрались сомнения.

— Господи да что же это такое? — прошептала девушка. — Гриша не мог, просто не мог…

— Госпожа, что с вами? — лакей, спускающийся по лестнице. Склонился над девушкой. — Вам плохо?

— Что? — Настя вдруг поняла, что сидит на ступенях дворцовой лестницы.

Правда, предназначенной для слуг, но все равно слухи могут пойти самые разные.

— Все в порядке! Делом займись! — девушка быстро встала, бросила строгий взгляд на слугу.

Тот обиженно прищурил глаза, поклонился и направился вниз, бормоча под нос что-то нелицеприятное о дерзких фрейлинах.

Настя еще постояла на ступенях, пока голова не престала кружиться, и, решив поговорить с женихом на чистоту, направилась на службу.

Путь пролегал через караульную. Воспоминания о наглых притязаниях семеновцев и последующем гневе Елисаветы Петровны были еще свежи в памяти, и Настя вновь ощутила знакомое покалывания. С каждым разом Сила приходила все легче и незаметнее для ведьмы. Девушка открыла дверь.

Вопреки регламенту, утвержденному еще Петром Великим, в офицерской караульной комнате никого не было. В любое другое время Настя изумилась, но сейчас, погруженная в свои переживания, лишь обрадовалась, что комната пуста. Облегченно выдохнув, Настя подхватила юбки и торопливо побежала в фрейлинскую.

— Настя, ты где пропадала? — Лизетта, позевывая, поднялась с кресла. Глаза у фрейлины покраснели, то ли плакала, то ли просто не спала всю ночь. — Я уж заждалась. Ты что такая бледная?

— А где Даша и Варя? — вспомнив про то, что фрейлина намеревалась связать свою судьбу с Волковым, Настя невольно огляделась по сторонам.

— В Монтплезире. Государыня еще почивать изволит, вот они туда и пошли, — отмахнулась та. — А я тебя караулить осталась.

— Спасибо, — Настя слегка устыдилась своих мыслей.

— Да ты не торопись, — продолжала Лизетта, увидев, что подруга вновь направилась к дверям. — Елисавета Петровна вчера с Алексеем Григорьевичем вечером ругалась, а после заутрени мириться изволила, к себе позвала, так что спать еще долго будет.

Фрейлина хихикнула и кивнула на столик, на котором стоял чайник и чашки,

— Сядь, хоть чаю выпей, а то совсем лица нет. Случилось что?

— Да, — Настя отмахнулась, не собираясь посвящать подружку в глупые сомнения. — Девка моя в тягости…

— Глаша? — Лизетта фыркнула. — И что с того?

— Да вот, — Настя покрутила в руках чашку, заботливо поданную подругой, пригубила и поморщилась. Чай показался каким-то горьким, и девушка отставила чашку.

— Ты чего? — Лизетта смотрела на подругу почти не мигая.

— Настроения нет, — призналась Настя. — Я Головину встретила… не бери в голову.

— А, так она давно слухи про Белова распускает… — Лизетта вдруг ахнула. — Думаешь, что девка твоя?..

— Нет, — Настя сказала это с твердостью, которую не испытывала. — Григорий Белов таким заниматься не будет.

— Вот именно таким и будет, — возразила фрейлина. — Благородная скандал поднять может, а с крепостной что? Ну выпорют или на худой конец в Сибирь сошлют! А у Белова твоего отец богатый, всегда сына откупит! Вот с него и взятки гладки!

Настя неприязненно взглянула на подругу, но возражать не стала: в чем-то Лизетта была права. Во всяком случае, слухов о Белове ходило предостаточно. Решив после дежурства расспросить жениха, девушка встала.

— Ты куда? — окликнула её подруга.

— В Монтплезир, — Настя пожала плечами. — Службу мне никто не отменял!

— А… я и забыла, — Лизетта тоже встала. — Пойдем, провожу!

Отказываться Настя не стала, все спокойнее, что не одной. Разговаривая ни о чем, они по парадной лестнице спустились на первый этаж. Во дворце все еще было тихо. По всей видимости, придворные, зная, что императрица еще спит, тоже предпочли отдаться во власть Морфея или попросту — поспать.

— Пойдем по насыпи, — предложила Лизетта, махнув рукой в сторону дороги. По которой обычно съезжали в парк верховые. — Так проще.

Настя не возражала. Путь, который предлагала фрейлина и вправду был короче, да и идти по пологой аллее вместо того, чтобы спускаться по крутым ступеням было значительно удобнее. Девушки уже миновали оранжерею, небольшое здание, где выращивались фрукты для царского стола, когда Лизетта вдруг остановилась.

— Ой, смотри! Семеновцы пост дополнительный выставили. Чего это вдруг? Пойдем, узнаем! — фрейлина с живостью устремилась к солдатам, стоявшим у кустов за оранжереей.

— Лиз, мне идти надо, — Настя хотела продолжить свой путь, но подруга, перекинувшись несколькими словами с караульными, повернулась и оживленно замахала рукой:

— Настя, скорее! Иди сюда!

Та заколебалась. Что-то в голосе подруги настораживало. Сделав несколько шагов, девушка остановилась и вдруг поняла, что вокруг очень тихо. Не слышно ни пения птиц, ни журчания фонтанов. А еще от кустов на аллею вдруг поплыл туман, сродни тому, какой напускал Шувалов.

Сила вспыхнула, но как-то совсем слабо, неярко. Настя почти не ощутила её и с удивлением взглянула на свои руки.

— Можете не пытаться, — усмехнулся один из караульных, подходя к Насте.

Девушка с изумлением узнала в нем Дмитрия Долгорукого. На этот раз он был облачен в явно большой для него мундир капитана семеновского полка, по всей видимости заимствованный у брата. Самого Михаила Долгорукого нигде не было. вспомнилась последняя встреча с Михаилом и то, как он старательно намеревался выведать у Насти цели приезда графа Шувалова.

— Что все это значит? — нахмурилась Настя, переводя взгляд с Дмитрия на подругу.

Лизетта сделала вид, что отряхивает юбку, а сам Долгорукий усмехнулся.

— О, не беспокойтесь, в сущности, ничего. Просто мне хотелось поговорить с вами без посторонних.

— Вот как? — Настя бросила еще один взгляд в сторону людей, стоявших рядом с Лизеттой.

— Это мои слуги, — добродушно пояснил Долгорукий. — Оба будут молчать, как рыбы…

— Вы так уверены?

— Конечно, — улыбка вышла неприятной. — Я лично отрезал им языки.

Настя вздрогнула скорее не от сам их слов, сколько от спокойного тона, которым они были сказаны.

Ведьма вновь попыталась призвать Силу, и вновь безуспешно. Лишь легкое покалывание в пальцах говорило о том, что дар пытается пробиться сквозь туманную занавесь. Девушка испугалась. Такого с ней не случалось даже в детстве.

— И не пытайтесь, — посоветовал Долгорукий, перехватив взгляд. — Все равно у вас ничего не получится.

— Вы так уверено говорите? — девушка чуть прищурила глаза.

— Наперстянка. Она лишает ведьму сил. Взята из ваших личных запасов, — улыбнулся Дмитрий. — Вы же пили чай с подругой, верно?

— Чай? — Настя нахмурилась, вспоминая, как Лизетта подавала ей чашку, затем повернулась к подруге, — Ты? Но зачем?

Доброжелательное выражение покинуло лицо фрейлины. Теперь её глаза блестели, а рот кривился в злобной гримасе.

— Михаил, — коротко бросила она и пояснила. — Волков.

— Он заставил тебя?

— Он в крепости! — с отчаянием выкрикнула фрейлина. — Его пытают! И вряд ли выпустят живым, а все из-за тебя!

— Лиза, послушай… — намереваясь все объяснить, Настя сделала шаг по направлению к фрейлине, но та отшатнулась.

— Даже не смей приближаться ко мне! Ведьма!!!

— Лиза ты не понимаешь… Волков… — все происходящее было как в дурном сне. — Он… он связан с оборотнями. С теми, кто убивал девушек, и Ваньку из преображенского тоже покалечить пытались…

— Ложь! — почти завизжала та, закрывая глаза и топая ногами.

Долгорукий подошел к Лизетте и несколько раз наотмашь хлестнул по лицу.

— Замолчи, — приказал он и вновь развернулся к Насте.

Улыбка мужчины напоминала оскал. Краем глаза девушка заметила, как фрейлина закрыла лицо руками, пытаясь сдержать рыдания.

— Ваша подруга очень помогла нам, — воодушевленно продолжал Долгорукий, точно подпитываясь страхом девушек. — Именно она взяла наперстянку из ваших запасов.

— Значит, это ты рылась в моих вещах? — жалось к Лизетте мгновенно прошла. — А платье зачем испортила?

Настя со злостью вспомнила, как долго Глаша отстирывала пятна с фрейлинского платья, и то следы от чернил были видны до сих пор.

— Они сами пролились! — в сердцах бросила Лизетта.

— И травы мои сами к тебе… — девушка злилась не сколько на бывшую подругу, сколько на себя, за свою доверчивость. Она вновь повернулась к Долгорукому. — полагаю. Александр Борисович был отравлен именно ими?

— Старик давно должен быть умереть! — глаза Долгорукого вновь фанатично заблестели. — на плахе. Он, а не мой отец!!! Вы ведь знаете, что случилось с моим отцом?

Глаза Долгорукого блестели, черты лица заострились еще больше, и Настя вдруг поняла, что разговаривает с сумасшедшим.

— Его обвинили в заговоре, пытали, после чего четвертовали заживо, — продолжал Дмитрий. — Я видел его казнь собственными глазами. Стоял и смотрел, как палач отрубает отцу сначала руки, а потом ноги… И кровь… много крови…

Настя бросила обеспокоенный взгляд на Лизетту, гадая, поняла ли та, что Долгорукий безумен, и что они обе умрут. Белая, как мел, фрейлина стояла и делала вид, что рассматривает траву под ногами.

— Послушайте, — девушка понимала, что в платье ей не убежать, к тому же вокруг был туман. Оставалось только тянуть время в надежде, что кто-нибудь хватиться фрейлин. — Возможно, вам стоит подать челобитную государыне?

— Челобитную? Кому? Этой незаконнорождённой девке? — взвизгнул Долгорукий.

Настя запоздало вспомнила, что именно сестру Дмитрия и Михаила Долгоруких прочили в невесты внуку Петра Великого, но тот увлекся своей красавицей-теткой, после чего Елисавета Петровна по наущению семьи Долгоруких была спешно выслана в Московию.

— Мать — лийфляндская шлюха, а туда же, на царство! — Дмитрия уже было не остановить. — А законный император в крепости сидит!

— Законный император? — переспросила Настя.

Дмитрий усмехнулся.

— У мой сестры был сын… Алексей. По приказу Елисаветы Петровны он заключен в апостольную крепость.

— Алексей? Это тот, кого величают тайным узником? — ужаснулась девушка, вспоминая обрывочные слухи, ходившие по дворцу.

Поговаривали, что в крепости в одной из камер заточен младенец, и что тюремщикам не велено разговаривать с ним. Правда, внук Петра Великого умер достаточно давно, и этот младенец никак не мог быть его сыном.

— Алексей будет править! А я буду при нем регентом! — продолжал тем временем Дмитрий Долгорукий

— Вы сошли с ума! — ужаснулась Настя.

Девушке стало по-настоящему страшно. Она огляделась, но туман надежно скрывал от чужих глаз.

— Я? Я никогда не мыслил так ясно! — Дмитрий зашагал по поляне. — Именно с этим я пришел к Якову Брюсу, но старик отказался поддержат мой план! Идиот! Он предпочел влачить бездарное существование в своем имении, чем вновь обрести полноту власти!

— И вы убили его?

— Что? Нет, он умер сам. Но записи… он успел отдать их своему ученику. Мне остались лишь жалкие крохи! А мне нужны оборотни, мои преображенцы, которые вознесут на трон нового императора так же, как до этого вознесли дочь лийфлядской шлюхи!

— Преображенцы никогда не пойдут на такое! — с убеждением произнесла Настя.

Страх прошел, к тому же девушка чувствовала, что действие зелья ослабевает, и Сила возвращается к ней. Ведьма уже могла различить, что туман, клубившийся вокруг намного слабее, чем тот, который напускал Шувалов.

— Поэтому я создам своих, преданных лишь мне и моему роду! — Долгорукий стремительно подскочил к Насте, схватил за шею, заставляя смотреть прямо в глаза. — Ты поможешь мне в этом! Ты станешь моей, ведьма, а потом… потом мои волки очистят путь к престолу!

— Нет! — это вырвалось само.

Тонкие горячие пальцы, сжимавшие шею, вызывали лишь омерзение, Сила мгновенно взметнулась и плеснула на обидчика. Тот взвыл и разжал пальцы, руками закрывая глаза.

— Ведьма! — прошипел он.

Настя не стала ждать пока противник опомнится. Подхватив юбки, она побежала сквозь клубящийся вязкий туман стремясь вырваться из смертельной ловушки.

Долгорукий что-то кричал вслед. Настя не сомневалась, что его слуги кинулись за ней, но туман мешал им, надежно скрывая ведьму от глаз врагов.

Выскочив на аллею, Настя побежала к Монтплезиру, в надежде встретить караулы. Как на зло, в этой части парка никого не было. Девушка остановилась перевести дух. Громкий топот за спиной возвестил, что преследователи все-таки выбрались из тумана и появились на аллее.

Девушка обернулась. Слуги Долгорукого спешили к ней, самого Дмитрия нигде не было видно.

Понимая, что убегать бесполезно, Настя вскинула руки. Сила ударила в дорожку, вздымая гальку перед преследователями. На земле образовалась трещина, которая мгновенно начала разрастаться. Слуги невольно попятились, истово крестясь.

— Ни шагу дальше, — предупредила ведьма. В тишине парка голос звучал мрачно. — Или поплатитесь жизнью!

Мужики переглянулись. Один из них пожал плечами, словно говоря второму, что умрут они в любом случае, после чего оба вновь шагнули к девушке.

Языки пламени тут же взвились вокруг преследователей, преграждая дорогу. Те попадали на колени. Настя с горьким сожалением посмотрела на изуродованных, немых и все равно верно служащих тому, кто измывался над ними, людей. Махнула рукой, поднимая огонь выше так, чтобы не было видно перепуганных лиц, и побежала дальше, справедливо опасаясь преследований самого Дмитрия Долгорукого.

Встретившийся девушке караул состоял из солдат Семеновского полка. Полагая, что оба брата замешаны в заговоре, Настя не стала обращаться к ним за помощью и поспешила дальше, провожаемая удивленными взглядами.

У самого дворца тоже было тихо. Тем не менее, в саду было поло народу: придворные, не допущенные в небольшой дворец, прогуливались вокруг, делая вид что любуются цветами на клумбах, а на самом деле прислушивались к каждому шороху, раздающемуся из окон Монтплезира.

Скамейки-шутихи, установленные еще Петром Великим, пустовали, из камней около них едва заметными струйками била вода.

В жаркое время кавалеры и дамы развлекались тем, чтобы проскочить по камням, пока струи не ударяли вверх, окатывая хохочущих людей. Сейчас шутихи обходили стороной из опасения разбудить государыню и навлечь на себя царственный гнев.

Настя задумчиво рассматривала этих разряженных людей, гадая, кто из них может быть вовлечен в заговор. Понимая, что доверять никому из них нельзя, девушка направилась ко входу.

Уже у самых дверей дорогу ей преградил Белов-старший.

— Здесь тебе больше делать нечего! — мрачно заявил он.

— Мне к государыне надо! — возразила Настя.

— Уже не надо. Как невеста ты исключена из фрейлинского списка!

— Что? — от такого девушка даже задохнулась. — Как вас понимать?

— А так и понимай: нечего тебе во фрейлинах делать, только государыню позорить! Идем! — Петр Григорьевич крепко сжал руку девушки и увлек за собой.

— Отпустите, — потребовала Настя, пытаясь вырваться, но тонкие пальцы мужчины крепко сжимали локоть.

Несколько дам с интересом посматривали в сторону девушки и даже хихикали, прикрывая лица веерами. Настя хотела попросить их о помощи, но Петр Григорьевич сжал руку так, что кости захрустели.

— Даже и не думай! — процедил он сквозь зубы, — Государыня еще почивать изволит! Шум поднимешь, на каторгу пойдешь и сама, и Гришку за собой потащишь!

— Послушайте, — дыхание сбивалось, Настя все еще надеялась воззвать к разуму своего пленителя, — Мне необходимо попасть к Елисавете Петровне! Это — дело государственной важности!

— Ну конечно! — хмыкнул тот. — Гришку, небось тоже так уламывала, токмо я не он, на бабские уловки не ведусь!

Белов тащил Настю с такой силой, что ей не оставалось ничего другого, как послушно семенить за ним. Девушка хотела применить Силу, но не могла решиться, опасаясь нанести вред отцу своего жениха.

— Да пустите же! — воскликнула девушка, пытаясь остановиться.

Григорий Петрович лишь сильнее дернул её за руку, едва не выдернув кисть.

— Идем.

— Я никуда не пойду! Куда вообще вы меня тащите?

— Туда, где такой как ты самое место!

— Такой как я? О чем вы? — Настя вдруг заметила, что они уже достаточно далеко от Монтплезира и вокруг никого нет, кроме нескольких мужиков в бело-зеленой униформе смотрителей фонтанов. Стоя под липой, фонтанщики с интересом рассматривали необычную пару. Впрочем, для них не было ничего не обычного. Фрейлины государыни часто уединялись с мужчинами, и слуги в дела господ предпочитали не вмешиваться. Заметив интерес, Петр Григорьевич повернулся к мужикам, кинул серебряную монету.

— Племянница жены, припадочная она, — пояснил он любопытствующим лицам. — Вот, из-под надзора сбежала, назад веду, пока дел не натворила!

— Что? — вспыхнула Настя. — Да как вы смеете!

Сила полыхнула сама, искрами пронеслась по коже, опаляя стискивающие локоть пальцы.

— Ах ты! — от затрещины в ушах зазвенело.

— Помогите!!! — почувствовав, что Белов все-таки разжал руку, Настя кинулась обратно к Монтплезиру, уже не боясь привлечь к себе внимание.

— Держи её! — донеслось вслед.

Девушка бросила взгляд через плечо, желая убедиться, что фонтанщики не станут исполнять приказ, наступила на подол платья и упала, ударившись головой о дерево.

Последнее, что девушка увидела были искры перед глазами.