Завещание Якова Брюса

Глава 3

Глаша осмелилась переступить порог комнаты лишь когда солнце было высоко над верхушками деревьев. На самом деле она битый час стояла у дверей комнаты, ожидая, что хозяйка сама позовет горничную.

Еще месяц назад девка без стеснения бы зашла в комнату молочной сестры, но теперь робко замерла на пороге, вдруг поняв, что робеет в присутствии своей хозяйки.

Впрочем, и сама Настасья Платоновна, у Глаши теперь язык не поворачивался назвать ее Настенькой, стала совершенно другой, более замкнутой и холодной. У хозяйки теперь появились новые подруг и из фрейлин, и девушка позабыла о молочной сестре, точно заколдовал кто.

Эти думы давно не давали девке покоя, и намедни Глаша даже поделилась своими опасениями с Петром. На что лишь отругал племянницу и строго-настрого приказал выкинуть подобные мысли из головы: барышня крепостной не подруга, а госпожа, и вести себя с ней надобно соответственно — с почтением и глубоким уважением.

Вот и стояла Глаша почтительно под дверью.

Остальные слуги то и дело мельтешили, только Тихон, нахальный лакей, сразу по приезду начавший заигрывать да балагурить, проходил трижды. Являясь каждый раз под надуманным предлогом, он старательно улыбался и пытался поговорить, но девка лишь отмахивалась.

— Хватит заливать то! — не выдержала она, когда Тихон начал рассказывать ей явные небылицы о диковинных зверьках, мортышах, которые были привезены с африканского континента Испанишским посланником.

Мортыши сбежали из посольского дома и оказались на монастырском подворье, где были приняты за чертей паломниками.

— Так то взаправду было! — в радости, что красавица заговорила с ним, Тихон даже не вздумал обижаться. — Акулину спроси.

— И спрошу. Коли время будет. А сейчас — ступай, коль у тебя дел нет, так у меня их полно!

— Какие у тебя дела? Стенку подпирать, пока барыня твоя почивать изволит?

— А хоть бы и такие. Тебе-то что?

— Ничего, окромя что граф Шувалов только что прибыл и о барыне твоей хозяйку все расспрашивал.

— Вот удивил! — фыркнула девка. — Настасья Платоновна — невеста завидная, у императрицы в фрейлинах ходит, да и имение у ней…

— Дура ты, Глашка, — осклабился лакей. — Его сиятельство женат давно!

— Так чего тогда он Настасьей Платоновной интересуется? — встревожилась девка.

— Да с того, — Тихон понизил голос, — что его сиятельство — колдун и начальник Тайной канцелярии! Смекаешь?

— Нннет, — Глаша невольно побледнела.

— Ну и дура, — повторил лакей. — Хозяйка то твоя девица! А колдунам всяк девицы нужны, вернее кровь их для непотребств разных.

Глумливая ухмылка свела на нет весь зловещий эффект от сказанного.

— Дурак ты Тихон! — фыркнула Глаша. — смотри как бы хозяйка про слова твои не прознала! Да на конюшню не отправила!

— А ты переживаешь?

— Только чтоб за компанию с тобой и мне не досталось. Мне спину свою жалко! — заслышав в комнате шаги, Глаша с надеждой взглянула на дверь, но никто не позвал.

— А ты на меня все вали, — посоветовал парень. — Так и скажи: не по своей воле… Глаш, давай вечером погуляем? На сеновал сходим?

— Вот еще! Буду я с тобой ходить! — отмахнулась девка. — Да и не надейся: сеновал Пимен давеча в карты три раза выиграл. Ему деньги предлагали, не взял.

— А ты откуда знаешь? — опешил лакей.

Глаша снисходительно взглянула на незадачливого ухажера.

— Сорока на хвосте принесла. Так что, Тихон, ступай-ка ты по добру, по здорову…

Тихон насупился и хотел было ответить, но из залы донесся требовательный голос Анны Михайловны, и лакей поспешил к хозяйке.

Поколебавшись, Глаша все-таки вошла в комнату и, увидев, что барыня стоит на коленях перед образами, замерла у порога.

— Что тебе? — резко обернулась Настя.

Волосы взметнулись, хлестнули по лицу и вновь рассыпались по плечам.

Глаша отшатнулась, слишком уж диким показалось видение: в одной рубахе с распущенными волосами и яростно сверкнувшими глазами, хозяйка действительно напомнила ведьму. Девка невольно перекрестилась.

Настя скривилась и медленно поднялась на ноги. Не хватало еще, чтобы собственные слуги её боялись, так и на вилы вздернут от страха.

— Ты зачем пришла? — хмуро спросила она горничную.

Та невольно сглотнула и нерешительно взглянула на хозяйку.

— Так это… утро уже…

— И что с того? — Настя говорила глухо, как всегда, когда была чем-то недовольна.

Глаша окончательно растерялась. Украдкой она бросила взгляд на хозяйку, гадая, не прознала ли та о Глашином секрете.

Настя вновь отвернулась, словно не желая смотреть на нерадивую горничную.

— Анна Михайловна уже встала? — прервала хозяйка затянувшееся молчание.

— Она в зале сидит, — Глаша невольно понизила голос и зашептала, — сам граф Шувалов к ней пожаловал.

— И что с того? — Настя криво усмехнулась.

— Так он же из Тайной канцелярии! Что как арестовывать будет? — Глаша ляпнула первое, что пришло на ум.

— Глупости не говори, — оборвала её Настя. — Если бы Александр Иванович арестовывать приехал, то не стал бы за столом рассиживаться, да чаи гонять!

Она подошла к ушату и опустила руки в воду. Глаша заметила, что движения хозяйки были очень резкими, точно та волновалась. Девка обмерла: неужто хозяйка все-таки прознала и теперь собирается примерно наказать саму Глашу.

Настя тем временем зачерпнула воды и плеснула на разгоряченное лицо, поежилась от холода. Неловкое молчание Глаши, взгляды, которые девка украдкой бросала на нее, вновь заставили девушку испытать стыд по поводу того, что случилось ночью.

— Полотенце дай, — потребовала она.

Девка вздрогнула, засуетилась, не сразу вспомнив, что белоснежное полотенце висит на стуле, куда она сама повесила его вечером.

Настя лишь недовольно посмотрела на мельтешащую горничную, но промолчала, опасаясь сорваться на крик. Вытерев лицо, девушка начала одеваться, отдавая Глаше короткие указания, которые горничная восприняла, как то, что хозяйка гневается на нее.

Настроения это обоим не прибавило. Чем больше суетилась Глаша, тем больше хмурилась становилась Настя. Сборы заканчивались в полном безмолвии.

— Настасья Платоновна, — не выдержала девка, когда платье было зашнуровано. — Уж коли провинилась, так лучше выпорите или по щекам там…

— Глаша, ты о чем? — очнувшись от своих невеселых мыслей, Настя взглянула на свою крепостную.

Та опустила голову, едва сдерживала рыдания.

— Вы же на меня сердитесь, оттого и молчите, — еле слышно произнесла она.

Настя закатила глаза. Она хотела утешить молочную сестру, но вдруг подумала, что так даже лучше. Во всяком случае сейчас, пока она сама не разобралась, что же делать дальше.

— Да, сержусь, и ты прекрасно знаешь за что! — произнесла Настя со всей строгостью, на которую была способна.

К ее удивлению, Глаша буквально рухнула на колени.

— Настасья Платоновна, голубушка, простите…

Рыдания сдавили горло, и девка не смогла более вымолвить не слова, лишь смотрела на хозяйку своими огромными, полными слез глазами.

Настя нерешительно взглянула на молочную сестру, с которой еще недавно делилась всеми радостями и горестями. Опустив голову, та беззвучно рыдала. Понимая, что, утешая её, расплачется сама, и не дай Бог, проговориться, Настя судорожно вздохнула и проговорила, как можно более спокойно.

— Глаша, перестань! Ничего плохого не произошло, и ты же знаешь. Я говорю тебе так, лишь потому что желаю добра. Ступай к себе, после поговорим!

Та кивнула. послушно вытерла слезы и вышла, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.

Настя кинула на подругу детства горестный взгляд, но решила отложить объяснения на потом, поскольку сперва надо было самой решить, что делать.

Это не прибавило настроения, и в залу девушка зашла в весьма дурном расположении духа.

Шувалов был уже там, как, впрочем, и чета Бутурлиных. Они сидели за столом и традиционно пили чай с бубликами и вареньем, на которые так щедра была хозяйка дома. Судя по тому, что Александр Борисович надел свой потрепанный и, очевидно, самый любимый мундир, а Анна Михайловна кидала на супруга недовольные взгляды и старательно избегала говорить с ним, подполковник чувствовал себя значительно лучше и собирался на службу.

— А. Настенька вот и ты! — Бутурлина улыбнулась девушке. — смотрю, ты сегодня заспалась?

— Да. Вчера день был тяжелый, — внутри буквально сгорая от стыда за свое предательство, Настя выдавила из себя ответную улыбку.

От девушки не укрылось, что граф Шувалов как-то особенно пристально смотрит на нее, точно догадываясь о случившемся ночью. Стремясь избежать неприятного для нее взгляда, Настя предпочла занять место так, чтобы между ней и начальником Тайной канцелярии стоял самовар.

Граф усмехнулся, мгновенно разгадав этот наивный маневр, но говорить ничего не стал.

Покончив с завтраком, Александр Борисович встал, отодвинув стул так решительно, словно именно этот предмет мебели являлся виновником всех бед.

— Что ж, Анна Михайловна, мне пора идти! — с каким-то мальчишеским вызовом подполковник посмотрел на супругу.

Та даже не повернулась к супругу:

— Раз пора, так иди, что спрашивать?

— Помилуй, разве я спрашиваю? Я тебя, душа моя, лишь извещаю, как и положено примерному мужу. — последние слова Бутурлин сказал с небольшим нажимом.

Его жена лишь неодобрительно поджала губы и сделала вид, что старательно помешивает чай в чашке. Постояв еще с минуту, подполковник хмыкнул и направился к выходу. У дверей слегка пошатнулся.

— Саша! — Анна Михайловна в миг подлетела к мужу.

Тот выпрямился, довольно улыбнулся и, запечатлев на щеке жены поцелуй, гордо вышел.

— Вот ведь окаянный! — перекрестив вслед, Бутурлина вернулась на свое место и строго посмотрела на графа Шувалова, чьи плечи подозрительно подрагивали. — Александр Иванович, будет тебе веселиться!

— Будет, Аннушка, будет, — почти рассмеялся тот. — Сколько вас знаю, все Александр Борисович тебя провести норовит.

— И то верно! Седой весь, а туда же… — проворчала ведьма. — Ладно, ты-то с чем к нам пожаловал?

— Да вот, с Настасьей Платоновной поговорить надо, — Шувалов моментально стал серьезным. — Дозволишь?

— Говори, коли она не против, — Анна Михайловна внимательно посмотрела на девушку, словно предлагая решить самой, стоит ли общаться с графом.

— Отчего я должна быть против? — Настя наконец оторвала взгляд от своей чашки и взглянула на начальника Тайной канцелярии, — Спрашивайте, ваше сиятельство.

Шувалов сделал вид что задумался, хотя на самом деле, в этом Настя была уверена, просто держал паузу. Невольно подумалось, что граф гораздо более умелый актер, чем все эти итальянские комедианты, так любимые императрицей.

— Расскажите, что привело вас на поляну, — попросил он.

— На какую поляну? — девушка невольно напряглась.

— Та поляна, где нашли Белова, она в стороне от основного гона, тем не менее, вы направились именно туда. Почему? — голос Шувалова невольно стал тверже, а глаза чуть сощурились, словно граф читал мысли собеседницы.

— Я просто отстала и за… — Настя осеклась, понимая, что лгать не имеет смысла, — задумалась, а потом узнала места, что видела во сне.

— Во сне?

Девушка заметила, что Шувалов и Бутурлина обеспокоенно переглянулись.

— И что еще было в том сне? — граф подался вперед, так, чтобы пузатый самовар не заслонял ему Настю.

Глаза начальника Тайной канцелярии буквально впились в лицо девушки, а ноздри хищно раздувались, что у зверя, идущего по следу.

— Да так… — Настя окончательно смутилась. — глупости разные… туман там был…

— И все?

Поняв, что граф не отстанет, девушка попыталась рассказать отрывочный сон, заставивший её наяву идти на поляну. Получилось как-то сбивчиво. Чем больше Настя рассказывала, тем беспокойнее поглядывала на нее Анна Михайловна, и тем мрачнее становился Шувалов. Когда же девушка дошла до упоминания о темной фигуры, примеченной в кустах, в кустах, граф даже подскочил.

— Глупая девчонка, почему вы не рассказали мне это раньше?! — он в сердцах ударил кулаком по столу.

— Вы же не просили, — возразила девушка, — А на поляне тогда народу было…

— Да вы с утра не на охоту должны были ехать с такими снами, а ко мне бежать! Мало вам что ли, что отец в крепости апостольной сидит?

— Александр Иванович, — от двери, ведущей в гостевое крыло, раздалось предупреждающее рычание.

Полуодетый Белов стоял на пороге, тяжело прислонившись к косяку плечом. На его лбу блестели капли пота. Ярко синие глаза гвардейца пристально смотрели на онемевшего от удивления начальника Тайной канцелярии.

— Даже так? — понимающе протянул тот. — В таком случае, Григорий Петрович, мои вам поздравления!

— Гриша, — Настя вскочила и кинулась к жениху. — Зачем ты встал?

Она все еще с недоверием смотрела на лицо гвардейца, пытаясь понять с чего произошли такие перемены.

— Потому что сил у вашего волка прибавилось, — усмехнулся Шувалов. Уже восстановив привычное спокойствие, он вновь опустился на свое место. — и я даже могу предположить из-за чего…

Девушка густо покраснела и потупилась, подтверждая предположения графа. Анна Михайловна лишь укоризненно покачала головой.

— Глаз да глаз за вами… — вздохнула она.

Белов гордо вскинул голову.

— Анна Михайловна, простите, что так приключилось в вашем доме, но я словно Насте давно дал и нарушать его не намерен!

— Искренне на это надеюсь, — отпарировала Бутурлина.

— Будет тебе, Аннушка, — хмыкнул Шувалов. — Дело то молодое… к тому же связаны они Силой.

— Связаны то связаны, а головы то дурные, — проворчала Бутурлина. — Уж денек то подождать можно было.

— На самом деле это сейчас и к лучшему, — отмахнулся начальник Тайной канцелярии. — Белов мне живым нужен и по возможности здоровым. Да и ведьма твоя… все лучше, что Силой своей полностью владеет. Глядишь, и глупости творить перестанет.

— Александр Иванович, вы часом не забыли о нашем с Анастасией Платоновной присутствии? — в голосе Григория послышались предостерегающие нотки.

— О вас забудешь, Григорий Петрович. Кстати, скажите мне, вас то какой леший в лес поманил одного, без сопровождения?

Под пристальным взглядом Шувалова Белов явно смутился.

— Запах зверя почуял, — коротко сообщил он. — Решил проверить…

— Врете! — безапелляционно заявил начальник Тайной канцелярии.

Преображенец привычно осклабился.

— Пытать будете, чтобы правду выведать?

— Гриша! — с укором воскликнула Настя, пытаясь остановить жениха.

Она опасалась, что терпению Шувалова придет конец, но граф лишь рассмеялся.

— Вы бы Григорий Петрович, присели, а то и без моих пыток на ладан дышите. Не дай Бог помрете, а мне ответ перед государыней держать… что свидетеля ценного не сберег. Да и ведьма ваша не дай Бог проклянет…

Григорий скрипнул зубами, но прошел и буквально рухнул в кресло, признавая правоту Шувалова. Голова кружилась от слабости. Он вообще предпочел бы не вставать, но, когда один из лакеев сообщил проснувшемуся Белову, что граф Шувалов приехал и разговаривает с Настасьей Платоновной, преображенец мигом вскочил и поспешил на защиту свой ведьмы.

Сил едва хватило, чтобы дойти до залы, перепалка с начальником Тайной канцелярии слегка взбодрила, но ненадолго.

— Гриша, может лучше отложить разговор? — прошептала Настя, обеспокоенно склоняясь над женихом.

Тот упрямо мотнул головой и повернулся к Шувалову.

— Продолжайте, Александр Иванович!

— О, благодарю, — тот издевательски поклонился. — Кажется мы остановились на вопросе, зачем вы в одиночку отправились за оборотнем.

К удивлению Насти, Белов слегка смутился.

— Да так, — отмахнулся он, старательно опуская глаза, будто на начищенных до блеска сапогах было что-то интересное. — В прошлые разы он успевал уйти, вот я и подумал сперва проверить, что зря людей гонять?

— Тем более, что эти люди не дали бы вашему волку сразиться за… — скривился Шувалов, выразительно переводя взгляд на Настю.

Синие глаза Григория сверкнули.

— Граф, вы говорите о моей невесте! — холодно заметил Белов.

Начальник тайной канцелярии отмахнулся.

— Полно вам! Вы прекрасно знаете, что я никого оскорблять не собирался. Ведьма — слишком желанная добыча для любого оборотня, только вот что случилось бы, если бы вы проиграли?

— Я не проиграл! — Григорий гордо вскинул голову, и тут же поморщился от боли.

— Да. Вы убили его. Точнее, перегрызли горло, — Шувалов смерил его строгим взглядом. — Вы настолько поддались инстинктам, что ваш зверь взял верх над разумом и сразился с соперником за… — граф подчеркнуто медленно перевел взгляд на Настю. — За свою пару.

Девушка испуганно посмотрела на жениха, ожидая очередной вспышки гнева, но преображенец лишь отвел взгляд, признавая правоту этих слов.

— Именно поэтому вашу душу и пришлось возвращать в тело, держа за руку, — жестко продолжал начальник Тайной канцелярии. — И не случись у Анастасии Платоновны вещего сна, вы остались бы зверем. Интересно, долго бы протянули? Так что, Белов, тебя поймали, провели, как щенка…

Григорий молчал, лишь сильнее стискивая зубы. Каждое слово било в разы больнее, чем батюшкина ногайка. Самое противное, что Шувалов был прав. Тогда, на поляне, вгрызаясь в теплое горло и чувствуя, как рот наполняется солоноватой кровью, человек ушел, потеряв контроль над волком.

— Прекратите! — не выдержав, взвилась Настя.

От обиды на жениха она даже притопнула ногой. Сила моментально отозвалась на гнев хозяйки, заискрила на пальцах, готовая испепелить обидчика. Чашки на столе задрожали, а одна раскололась, плеснув в обидчика уже остывшим чаем. Граф успел выставить вперед руку, образуя магический щит, и капли просто разлетелись по комнате. Анна Михайловна едва заметно улыбнулась.

— Александр Иванович, голубчик, хватит уже нотации читать, а то мне посуды не хватит! Настенька — ведьма очень сильная, — миролюбиво сказала она. — Давай лучше помозгуем, что сделать можно.

— Да что тут уже сделаешь? — в досаде отмахнулся тот, тщательно осматривая свой мундир, не заляпал ли. — Зверь мертв, и ниточка оборвана.

— Вы узнали, кто это? — Белов в нетерпении подался вперед и поморщился от боли в ребрах.

Шувалов смерил гвардейца надменным взглядом:

— Разумеется. Но его имя вряд ли вам что-то скажет.

— А вы все-таки попробуйте.

— Извольте, Иванов. Сергей Иванович. Тридцати лет от роду. Прибыл в Питерсбурх с месяц тому назад, — граф резко щелкнул пальцами и в комнате появилось слегка размытое изображение покойника.

Таким, каким его преобразили в человека уже после смерти: темные волосы, бледная кожа, бескровные губы, обнаженная грудь, покрытая темными, курчавыми волосами.

Шувалов ожидал, что невеста Белова смутиться от этой картины, но девушка и тут удивила его. Ахнув от изумления, она подалась вперед, всматриваясь в невыразительные черты лица.

Веки умершего дрогнули, он открыл глаза, обвел пустым взглядом комнату и уставился на Настю. Глаза зажглись недобры огнем.

— Ведьма! — прошептал покойник безжизненными губами. — Ведьма! МОЯ!!!

Грохот падающего кресла заставил всех вздрогнуть. Белов с глухим рыком вскочил, заслоняя собой невесту, и оскалился на медленно исчезавшее изображение. Внутри бесновался волк, готовый загрызть любого, кто посягнет на его пару.

— Гриша, перестань, раны откроются, — нежная узкая девичья ладонь осторожно легла на плечо преображенца.

Запах мяты вновь окутал Белова. Зверь моментально притих, стыдливо прижав уши, точно напроказивший щенок. Сквозь тонкую ткань рубашки Григорий чувствовал тепло, исходящее от руки девушки.

Перед глазами мелькнуло воспоминание, как эти ладони ночью скользили по его плечам, спине, как девушка выгибалась, стремясь отдать себя целиком.

Белов шумно выдохнул. Сердце заколотилось. Потребовалось много усилий, чтобы прогнать этот сладострастный морок. Надеясь, что никто не понял истинной причины замешательства, Григорий положил свою руку поверх ладони невесты.

— Не откроются, на мне все, как на собаке заживает, — неуклюже отшутился он.

— Волк твой тоже чуть не умер, — возразила Настя.

— Не умер же, — широко улыбнулся преображенец.

Слова Насти буквально грели душу. О Грише давно уже так никто не беспокоился, даже Софья. Сестра, скорее, попеняла бы младшему брату за беспечность.

Белов с нежностью взглянул на стоящую рядом девушку, серые глаза которой светились тревогой. Захотелось подхватить на руки, зацеловать, отнести в соседнюю комнату, где слуги уже наверняка перестелили постели, и…

Григорий тряхнул головой, избавляясь от крамольных мыслей. Девичья ладонь покоилась под его пальцами, и волк внутри блаженно жмурился.

— Ну если вы закончили обсуждение смертельной опасности открытия ран, то, возможно, Анастасия Платоновна все же скажет мне откуда она знает этого человека, — голос Шувалова был полон ехидства.

Настя поспешно убрала руку и-под пальцев жениха.

— Я не была с ним знакома, но он часто гостил у нашего соседа, помещика Волкова, — девушка спокойно выдержала тяжелый взгляд начальника Тайной канцелярии.

— Он гостил у вашего соседа, но вы не были знакомы? — зачем-то уточнил Шувалов.

— Я не общаюсь с соседом. Он — дурной человек.

— Откуда у вас такие сведения?

Белов почувствовал, как от резкого тона, которым разговаривал граф, волосы на затылке встают дыбом точно холка у зверя. Волк внутри вновь рычал и бесновался, готовый прыгнуть на защиту своей ведьмы. Гвардеец очередной раз одернул его, и зверь недовольно замер.

— Александр Иванович, к чему эти вопросы? — спросил Григорий. — Вы в чем-то подозреваете мою невесту?

Начальник Тайной канцелярии перевел задумчивый взгляд на гвардейца.

— А вам, Григорий Петрович, не кажется подозрительным совпадение, что зверь появился ровно тогда, когда Анастасия Платоновна приехала в Питерсхофф? — поинтересовался он таким тоном, точно разговаривал о погоде. — Да и сами вы с чего-то повели незнакомую девицу, оказавшуюся достаточно сильной ведьмой, напрямую к государыне…

Настя прикусила губу. Она ведь тогда действительно использовала свою Силу, пытаясь убедить незнакомого гвардейца помочь.

— Вы же знаете, что на преображенцев не действует магия! — возразил Белов.

— Действует, но плохо… исключение, — тут Шувалов вновь посмотрел на девушку. — А исключение — ведунья. Не вступившая в полную силу ведьма. Девица. А ведь ваша невеста до недавнего времени была девицей?

После этих слов Настя была готова провалиться сквозь землю.

— Александр Иванович! — с укором воскликнула Бутурлина. — ты палку то не перегибай!

— Перестаньте! — одновременно с хозяйкой дома потребовал Белов. — Ежели вы хотите в чем-либо обвинить мою невесту, то вам придется предоставить более весомые доказательства, чем моя глупость!

Шувалов расхохотался.

— Браво, Григорий Петрович! — он несколько раз хлопнул в ладоши, изображая аплодисменты, — Порадовали вы меня! Не ожидал… спокойно, спокойно!

Последние слова начальник Тайной канцелярии проговорил несколько торопливо, поскольку заметил, что черты лица Белова вытянулись, и начали расплываться.

— Гриша, не надо! — с отчаянием воскликнула Настя. — Граф прав, я действительно тогда сделала так чтобы ты меня провел, но…

— Я б тебя и так провел, — отозвался Белов, с нежной улыбкой всматриваясь в лицо невесты.

Настя потупилась. Шувалов демонстративно возвел глаза к потолку.

— Александр Иванович, будет тебе молодых испытывать, — миролюбиво произнесла хозяйка дома. — Гришенька, вы подумайте, будь у графа хоть какие-то подозрения, мы сейчас не здесь сидели, а в крепости апостольной…

— Именно. Хотя, признаю, меня слегка смутило, что все злоключения начались аккурат с прибытием сюда Анастасии Платоновны, так что подозрений с нее пока снять не могу! — начальник Тайной канцелярии с насмешкой посмотрел на вновь заскрежетавшего зубами гвардейца. — Думаю, на эти совпадения не я один обратил внимание. Но, в отличие от многих, я посвящен в тайны инициации.

— На что вы намекаете? — Белов хмурился все больше. Волк внутри все еще рвал и метал, намереваясь вцепиться в горло обидчику.

— Я не намекаю, я знаю весь обряд. И неоднократно проводил его. Невеста ваша — ведьма по рождению, с темными силами дел не имела, да договоров на крови своей не заключала, оттого не могла в делах незаконных участвовать.

— Договор с темными силами? — Настя взглянула сперва на Шувалова, затем на Анну Михайловну. — Что это значит?

— Не всякая ведьма от рождения силу имеет, — глухо пояснила Анна Михайловна. — Есть и те, кто ради силы нашей готов душу тьме отдать. Они обряд проходят, кровью своей тьму поят. Взамен им дают силу, наподобие нашей. Только от той силы то скот гибнет, то неурожай на три года.

— А ведь у нас в окрестностях такое случалось, — тихо произнесла девушка, ни к кому не обращаясь. — Три года последних неурожай. Отчего отец и в долги влез… Лишь в этом году наладилось. Неужто Волков…

Она изумленно посмотрела на присутствующих. Шувалов скрежетнул зубами.

— Анастасия Платоновна! Мне все больше хочется все-таки допросить вас с пристрастием! Что еще вы от меня скрываете?

— Да ничего я не скрываю! — в отчаянии воскликнула девушка, — Вы сначала не спрашиваете, а потом сами же и обвиняете!

— Александр Иванович, может расскажите, что вообще происходит! — потребовал Белов.

Начальник Тайной канцелярии в задумчивости покусал губы, потом прошептал уже знакомое гвардейцу заклинание, обеспечивая защиту от любопытствующих.

— Что ж, извольте, — он побарабанил пальцами по столу. — В конце концов, вы все впутаны в это. Так что думаю, что эти знания вам точно не повредят, хотя дело и государственной важности.

Шувалов выразительно замолчал.

— Продолжайте, — кивнул Белов.

— Извольте, — хмыкнул начальник тайной канцелярии. — Речь пойдет о колдуне Сухаревской башни Якове Вильямовиче Брюсе. Будучи сподвижником Петра Великого Яков Вильямович, стоял у истоков реформ. После смерти своего государя не желая служить императрице Анне, он удалился в свое имение. Я был учеником Великого Колдуна и иногда, по старой памяти, навещал учителя. В последний мой визит он рассказал мне, что некто предлагал огромные деньги за записи его исследований. Брюс отказался продавать, а через два дня в дом попытались проникнуть воры. Яков Вильямович очень переживал за записи, потому передал их мне, видимо, не все.

— Хотите сказать, записи об инициации преображенцев… — Белов невольно подался вперед.

— Они у меня, как и более ранние записи, принадлежащие Вильяму Брюсу. А вот отдельные дневники, судя по тому, что происходит, были все-таки похищены…

— А что происходит? — подала голос Анна Михайловна, до сей поры спокойно сидевшая на своем месте и очень внимательно слушавшая.

— За последний год это — пятый оборотень, разгуливающий в окрестностях Питерсбурха. Правда, до этого эти твари в зверином обличие были не слишком умны и нам удавалось буквально сразу поймать их и уничтожить.

— Кто это был? — спросил Белов.

— Разные люди: карточные шулеры, сбежавшие с завода крестьяне, даже один, разорившийся мелкопоместный дворянин. Между ними не было ничего общего, кроме одного: всем им нужны были деньги и все они посещали небезызвестную вам, Григорий Петрович, мадам Амели. И этот Иванов не исключение.

— Значит, искать надо там, — протянул преображенец и тут же хлопнул себя рукой по лбу. — Ванька! Совсем забыл про него, шельмеца!

— Вы сейчас о том надежном человеке, которого не должны били учуять? — уточнил Шувалов.

Преображенец кивнул, тяжело поднялся и сквозь туман, паривший над полом, направился к окну, приоткрыл и окликнул Степана.

— Чего изволите, барин? — для тех, кто находился в комнате голос мужика звучал очень глухо, словно тот был далеко.

— Скажи моему денщику, чтоб посвистел, как назначено, он поймет! — распорядился Белов и вновь закрыл окно, отсекая всех от внешнего мира.

— Это и есть ваш надежный человек, которого никто не опознает? — слегка иронично осведомился Шувалов. — Ваш денщик? Его же каждая собака в Питерсхоффе знает!

— Это не Василий, — хитро улыбнулся в ответ Белов. — Хотя вы правы, ваше сиятельство, это — солдат Преображенского полка и собаки теперь его точно знают!