Заря Амбера

ГЛАВА 12

Быстрый обыск покоев результатов не дал. От Инвиниуса не осталось ни малейших следов — даже ни единой капли крови. Лишь поднос с бритвами и полотенцами свидетельствовал, что все это и вправду произошло — поднос, да еще чернильное пятно под ковриком, но чернила могли пролиться когда угодно. Они говорили скорее о неуклюжести, чем о покушении.

Теперь у меня не было никаких доказательств того, что на меня нападали или что нападавший был адской тварью, замаскированной под слугу. С исчезновением трупа я лишился единственной ниточки, которая могла бы привести к разгадке — и своего единственного, хотя и незначительного преимущества. Поскольку тревогу никто не поднял, оставалось лишь предположить, что в Джунипере имеется еще одна замаскированная адская тварь или человек-предатель. Очевидно, он отправился выяснять, куда делся сообщник, обнаружил труп и тайком его унес.

Я задумался. С того момента, как я покинул обеденный зал, я не видел ни единого коридора, не заполненного людьми. Ко мне в покои вполне можно пробраться нормальным человеческим способом — нужно просто улучить момент и прошмыгнуть в незапертые двери. Но если бы кто-то попытался протащить по коридорам труп, его бы сразу заметили. Значит, труп удалили каким-то иным способом, скорее всего, магическим. При помощи карт? Очень может быть.

А значит, в дело замешан один из нас… кто-то из моих сводных братьев и сестер.

Но кто именно?

Прикинув, что из этого вытекает, я тщательно запер дверь, проверил все окна (похоже, к ним подобраться нельзя — разве что перелететь с соседнего балкона на мой) и положил меч рядом с кроватью. Я был озадачен, зол и, честно признаться, напуган.

Лишь после всех этих мер предосторожности я разделся и улегся в постель.

И усталость нахлынула на меня, словно океанская волна. Кажется, я заснул еще до того, как голова моя коснулась подушки.

Вежливый стук в дверь или робкое приглашение к завтраку — не то, что способно разбудить меня поутру. Подобно всем солдатам, сплю я точно так же, как ем, дерусь или люблю женщину, то есть самозабвенно и от всей души. Голос трубы, поющей тревогу, или звон мечей — вот единственный способ заставить меня встряхнуться прямо с утра. В противном случае, как это успели усвоить мои подчиненные, меня проще оставить в покое.

А потому не стоит удивляться, что я не услышал ни стука, ни вежливого голоса слуги, зовущего: «Лорд! Лорд Оберон!»

Когда кто-то отдернул шторы и спальню залил яркий солнечный свет, я приоткрыл один глаз, убедился, что это всего лишь Эйбер, перевернулся на другой бок и снова захрапел.

— Оберон! — позвал Эйбер. — Просыпайся, соня!

Я приоткрыл оба глаза и сердито посмотрел на него. Мой братец стоял, уперев руки в боки, и смотрел на меня с изумлением. За спиной у Эйбера, у входа в спальню толпились встревоженные слуги в дворцовых ливреях.

— А мне казалось, что я запер дверь, — пробормотал я.

— Отец хочет видеть тебя. Слуги полчаса пытались тебя добудиться, потом пришли ко мне за помощью.

— А почему они ничего не сказали? Заворчав, я отбросил одеяло и сел. Увидев, что я голый, пара служанок зарделись и выскользнули из спальни. Анари поспешил ко мне. В руках у него был халат; мне показалось, что халат будет мне велик, но оказалось ничего, терпимо. Я набросил халат на плечи.

А потом я заметил, что Эйбер держит в руке карту… и ловко выхватил ее, прежде чем братец сумел возразить.

— Ага! — воскликнул я. На карте, выполненной в той же манере, что и конфискованная мною накануне, была изображена моя прихожая. — Я же знаю, что я все-таки запирал дверь!

Эйбер рассмеялся.

— Ну а как, по-твоему, я еще мог сюда войти?

— Ты сказал, что у тебя нет больше карт с моими комнатами!

— Нет! — с усмешкой парировал он. — Такого я не говорил. Я сказал, что у меня нет больше карт с изображением твоей спальни. А на этой — вовсе не спальня, верно?

— Чудная тонкость, — проворчал я. Эйбер, судя по виду, был чрезвычайно доволен собою. Мне не так уж трудно услужить, но вот подобной услуги я не оценил. Да, нужно будет получше охранять свои интересы. — Значит, эту я тоже изымаю. У тебя есть другие карты с изображением моих комнат? Любой из моих комнат?

— Сотни! — гордо заявил Эйбер и постучал себя пальцем по лбу. — Они хранятся вот здесь!

Я фыркнул.

— Тогда проследи, чтобы они там и остались. Я не люблю, когда ко мне подбираются исподтишка.

— Ну, ладно. — Эйбер вздохнул. — Не понимаешь ты шуток…

Я зевнул и потянулся.

— Так что там ты говорил? Отец хочет меня видеть?

— Да. — Эйбер скрестил руки на груди. — Тебе будет куда проще жить, если ты приноровишься к его расписанию. Научишься рано вставать, поздно ложиться и урывать время для сна днем. — Лорд, — подал голос Анари, — я нашел вам слугу и взял на себя смелость составить ваше сегодняшнее расписание.

«Расписание?» Что-то мне в этом слове не понравилось.

Анари сделал повелительный жест. Из группы слуг выскочил юноша лет тринадцати и поклонился мне.

— Это мой правнук, Гораций, — сказал Анари. — Он будет вам хорошим слугой.

— Не сомневаюсь, — отозвался я и коротко кивнул Горацию. Паренек был очень похож на Анари, только у старика волосы были уже седые, а у юноши — черные. — Рад знакомству, Гораций.

— Спасибо, лорд! — с явным облегчением выдохнул парнишка.

— Зови меня Обероном, — велел я ему.

— Слушаюсь, лорд Оберон.

— Нет, просто Оберон. Или просто лорд.

— Слушаюсь… Оберон… лорд.

Похоже, подобная фамильярность сбила его с толку. Ладно, привыкнет. Мне нужен слуга, а не подхалим.

— Портные подойдут после завтрака, — сказал Анари. — Они займутся вашими нарядами. Затем пора будет обедать. Во второй половине дня вам нужно будет подобрать подходящие доспехи… а лорд Дэвин выразил желание сопровождать вас в конюшню. Он сказал, что вам нужен конь.

— Это что, предложение мира? — спросил я у Эйбера.

— Да кто ж их поймет? — ответил он, пожав плечами. — Лично я не понимаю.

Впрочем, меня это не волновало. Мне и вправду нужен конь.

— Ну что ж, неплохо, — сказал я Анари. — Но со всем этим придется погодить — сперва я должен повидаться с отцом.

— Само собой, лорд.

Гораций уже успел приступить к делу: он раскладывал приготовленную для меня одежду — прекрасную белую рубаху с вышитым на груди золотым стилизованным изображением львиной головы и штаны винного цвета, слегка поблескивавшие на свету. Они тоже были мне великоваты, но не настолько, как халат.

— Это вещи Мэттьюса, — сказал Эйбер. — Думаю, он был бы не против, чтобы ты ими попользовался.

— Изумительные вещи.

Я провел рукой по ткани, невероятно мягкой и шелковистой. В Илериуме я никогда не видел ничего подобного. Там таких нарядов не было ни у кого, даже у самого короля Эльнара.

— Они сделаны во Владениях Хаоса, — пояснил Эйбер.

— И в чем тут секрет? Что-нибудь магическое?

Думаю, это просто паучий шелк.

— Невероятно!

Тем временем Гораций продолжал трудиться. Он аккуратно разложил широкий пояс, шляпу и перчатки — все в тон штанам, а в придачу к этому — чистые носки и нижнее белье.

— Ну, в общем, ты знаешь, где меня найти, — сказал Эйбер, взглянув в сторону двери. — Ты пока собирайся, а я пойду. Только не копайся! Отец терпеть не может ждать!

— И с каждой минутой раздражается все сильнее, — улыбнувшись, добавил я. — Я помню.

Покачав головой, Эйбер вышел, и слуги, до сих пор толпившиеся у двери, последовали его примеру. Анари двинулся было следом, но в дверях замешкался и оглянулся.

— Не беспокойся, — сказал я ему. — Гораций справится. Уже сейчас видно, что он — парень трудолюбивый. А я за ним пригляжу. Обещаю.

— Спасибо, лорд Оберон, — с облегчением произнес Анари.

Десять минут спустя я зашел за Эйбером, и мы отправились в отцовский рабочий кабинет. У меня всегда было превосходное чувство направления, и я безошибочно повторил наш вчерашний маршрут.

По дороге я поинтересовался у Эйбера, что интересного было за ужином после того, как я ушел.

— Да ничего особенного, — отозвался Эйбер. — Все были слишком потрясены.

Я хмыкнул.

— Потрясены? Чем? Тем, что Тэйн жив, или тем, что я оказался калекой?

— На самом деле, и тем, и другим. — Эйбер сглотнул и продолжил, стараясь не смотреть мне в глаза: — После ужина…

— Все попытались связаться с Тэйном, — договорил я за него, — но ничего не вышло.

— Совершенно верно.

— Значит, он либо мертв, либо без сознания, либо находится под воздействием каких-то одурманивающих зелий, либо каким-то образом закрыт от твоих карт.

— На то похоже.

Мы подошли к кабинету. Два новых стражника при нашем приближении вытянулись по стойке смирно. Одного из них я узнал: это он вчера играл в кости.

— А ты можешь еще что-нибудь предпринять? — спросил я. — Может, можно просто дотянуться до него через карту, схватить и утащить?

— Оно бы хорошо. Только карты на такое неспособны.

Я поднял было руку, намереваясь постучать в дверь, но та распахнулась сама. Комната была залита светом. В первое мгновение я даже не смог разглядеть Дворкина, и лишь потом заметил его — он находился в противоположном конце комнаты. Он дверь не открывал — это было очевидно. Но никого больше в комнате не было. Призраки? Нет… наверное, опять Логрус. Если Дворкин способен достать свой меч с другого конца замка, что мешает ему открыть таким же образом дверь, расположенную в пяти шагах от него?

— А, вот и ты! — сказал Дворкин. — Заходи. Я шагнул через порог.

— Удачи! — бросил мне вслед Эйбер, и дверь захлопнулась.

Дворкин сидел за столом, на деревянном стуле с высокой спинкой. На столе стояла шкатулка, а в шкатулке лежал огромный рубин. Честно признаться, я не мог отвести от него взгляд. Я никогда еще не видел драгоценного камня такой величины. Он наверняка принадлежал какому-нибудь королю… а ведь, скорее всего, Дворкин и есть король этой Тени…

— Впечатляет, а? — посмеиваясь, сказал Дворкин.

— Очень красиво, — честно признался я. Я взял рубин, принялся рассматривать его и залюбовался искусной огранкой. Отшлифованные грани чарующе поблескивали.

— Этот кристалл — особенный. Он содержит точную копию твоего узора.

— Где ты его взял?

— Э-э… приобрел недавно. Он обладает необычными свойствами, и одно из них может оказаться очень полезным для тебя, при нынешней ситуации. Мне начало казаться, что твой узор — вовсе не искажение Логруса.

— Так значит… значит, ты вчера ошибся? — Меня захлестнуло радостное возбуждение. Может, это и есть ответ на мои надежды и молитвы? — Значит, я все-таки смогу пройти через Логрус?

— Нет! Он убьет тебя!

— Но ты же сказал…

— Я сказал, что твой узор — вовсе не искажение Логруса. Это нечто иное… нечто новое. Другой узор.

Это утверждение окончательно сбило меня с толку.

— Но разве такое возможно? Разве в основе всего — ну, Владений Хаоса и всех Теней — лежит не Логрус?

— Возможно. В определенном смысле слова.

— Ничего не понимаю, — признался я.

— Незаменимых вещей на свете мало.

— Ну? И что ты хочешь этим сказать? Что я — и вправду калека? И не смогу пройти Логрус, как это сделал ты?

— Нет! — Дворкин расхохотался, запрокинув голову. — Все обстоит с точностью до наоборот, мальчик мой! Тебе не нужно проходить через Логрус! У тебя есть кое-что иное — твой собственный узор!

— Мой собственный… — Я ошалело уставился на отца.

— Теперь я отчетливо представляю себе твой узор. Он просто-таки излучает изначальную силу! Ты подобен самому первому, безымянному лорду Хаоса. Ты содержишь в себе узор — свой собственный узор, собственный путь, а вовсе не подобие Логруса! Это узор, способный порождать целые миры, — нужно лишь правильно его начертить!

Не подобие Логруса…

Я ощутил прилив радости — нет, безграничного счастья! Я наконец-то понял, что это значит. Возможно, я все-таки смогу обрести ту власть над Тенями, которой обладают мои родственники. Возможно, я смогу путешествовать меж Тенями и творить всякие чудеса наподобие тех, которые я уже успел повидать. Все это внезапно оказалось рядом — оставалось лишь руку протянуть.

И я желал этого, как не желал еще ничего и никогда. Желал сильнее, чем найти отца и обрести семью. Я желал обрести свое наследие… свою судьбу.

Вот только…

— Правильно начертить? — медленно спросил я. — Что это означает?

Дворкин заколебался; видно было, что он пытается подыскать нужные слова.

— Я уверен, что Логрус существует не только внутри, но и вовне известной нам Вселенной, — в конце концов сказал он. — Первый лорд Хаоса отчасти прорисовал его очертания, воспользовавшись собственной кровью… Он придал форму бесформенному, сделал его реальным — в том смысле, какого прежде не было. Я уверен, что, когда человек из нашего рода проходит через Логрус, узор Логруса навеки запечатлевается у него в сознании и дает возможность использовать себя — привлекать силу Логруса и странствовать меж мирами.

— Я понял, — отозвался я. Хватит с меня речей о наших силах. — Но ты сказал, что Логрус не станет работать на меня… что он меня уничтожит.

— Верно. Мы должны сделать для тебя нечто, подобное тому, что проделал первый лорд Хаоса — изыскать способ начертить этот твой уникальный узор, так, чтобы он запечатлелся у тебя в сознании, как у меня запечатлелся Логрус.

— Ну, ладно, — сказал я. Это звучало достаточно осмысленно. И все же… все же я чувствовал смутное беспокойство.

Отец заколебался.

— Ты чего-то недоговариваешь! — обвиняюще произнес я.

— Да нет…

— Расскажи!

Дворкин сглотнул.

— Я никогда прежде не пробовал делать ничего подобного. Это может сработать. Это должно сработать, если мои теории о Логрусе и его природе верны. Но… а что, если я ошибаюсь?

— Тогда он может убить меня, — сказал я, догадавшись, о чем так не хочется говорить Дворкину.

— Да. Или хуже. Он может уничтожить твой разум и оставить лишь тело, пустую оболочку. Или… или может вообще ничего не сделать.

Я даже не знал, что было бы хуже. Но надежды уже пробудились. Этот способ должен сработать. Он непременно сработает. Я отмел все сомнения.

— Какие у меня шансы выжить? — спросил я.

— Я ничего не могу гарантировать, кроме одного: я сделаю все, что будет в моих силах.

— А ты бы это сделал? Ты бы рискнул жизнью, чтобы начертить этот узор?

— Да, — просто ответил Дворкин. Ни доводов, ни пояснений. Одно-единственное слово.

Я глубоко вздохнул. Это был момент истины. Я могу рискнуть всем и попытаться обрести немыслимую силу. Или могу предпочесть безопасность и навеки остаться в мире обычных смертных. Смогу ли я жить в мире, где множество таких вот Локе будут насмехаться надо мной или жалеть меня? Смогу ли я жить в мире с самим собою, если упущу свой последний шанс обрести силу?

Лишь трусы выбирают безопасность.

Наверное, я знал ответ еще до того, как Дворкин сказал мне о степени риска. Я хочу получить силу. Я хочу владеть собственной магией. Теперь, когда я увидел, на что способны Дворкин и другие мои родственники, разве могу я отступить?

Я с трудом сглотнул.

— Я хочу попытаться.

Дворкин испустил вздох.

— Я не подведу тебя, мальчик мой, — тихо произнес он.

Он взял рубин. Камень вспыхнул на свету, и по стенам заплясали яркие цветные пятна. У меня даже дух перехватило — до того это было красиво.

Я принял камень у него из рук и поднял на уровень глаз. И обнаружил, что тот светится внутренним светом. Я невольно подался вперед; меня словно повлекло в сердцевину камня — так пламя притягивает мотыльков.

— Загляни в самую глубину, — велел Дворкин. Казалось, будто голос его доносится откуда-то издалека. — Сосредоточься на рисунке… это точное подобие того узора, что содержится в тебе. Смотри на него, мальчик мой — смотри, и пусть дух твой шествует по этому пути!

Меня окружило красное мерцание. Весь мир куда-то исчез, а свет и тени принялись ритмично пульсировать; вокруг то появлялись, то исчезали какие-то неясные, размытые фигуры.

Издалека вновь донесся голос Дворкина:

— Придерживайся узора, мальчик мой… пусть он указывает тебе путь…

Я сделал шаг.

Это было все равно что открыть дверь и войти в комнату, о существовании которой ты даже не подозревал. Передо мной распахнулся целый мир. Пространство и время внезапно утратили всякий смысл. Я не чувствовал, дышу ли я, не знал, бьется ли мое сердце. Я просто был. Я не нуждался ни в дыхании, ни в зрении, ни в осязании. Я коснулся своего запястья и не нащупал пульса… Я вообще ничего не ощущал.

Свет мерцал и перемещался. Тени плавали, словно рыбы в толще воды.

Все это не настоящее…

И все-таки это происходило на самом деле. Впереди, позади, по сторонам я видел линии великого узора. Он пылал ярким красным огнем; изгибы, повороты, петли — словно тут свил кольца некий дракон или змей чудовищных размеров. Не только я держался за узор — сам узор приковывал меня к себе, и вместе мы прекрасно друг друга уравновешивали. На меня снизошел покой, гармония общности.

«Вот этот путь…»

Я ощутил прикосновение к плечу; кто-то подтолкнул меня вперед. Я сделал шаг.

— Отец?

«Да. Я здесь. Я спроецировал в камень и себя тоже. Пойдем. Путь надо пройти целиком, по всей длине. Я буду с тобой…»

И я шагнул вперед. Нет, это не был искаженный Логрус. Это было что-то совсем иное, самостоятельное — и все же… это были две половины единого целого.

Я смутно, словно во сне, слышал голос отца. Слов я разобрать не мог, но тон был настойчив. Я что-то должен сделать… куда-то идти…

Сосредоточиться было трудно, очень трудно. Но я знал, что должен что-то вспомнить… что-то сделать…

«Вперед! — произнес голос со стороны. — Не останавливайся!»

Да. Вперед.

И я шагнул на путь, начерченный мерцающим красным пламенем. Сперва идти было легко, потом — все труднее и труднее, как будто я пробирался сквозь жидкую грязь. Свет толкал меня в грудь, пытался оттеснить — но я не поддавался. Я решил, что буду идти вперед, что бы ни случилось.

Внезапно сопротивление ослабело. Я легко шагал вперед. Путь мне освещал яркий, блистающий свет. Поворот, еще поворот…

Передо мной проносились сцены из моей жизни, необыкновенно отчетливые и яркие: места, где я бывал, люди, с которыми я встречался…

Мама…

Присяга королю Эльнару…

Уроки фехтования на городской площадке для игр и танцев…

Наш дом в Пьермонте…

Схватка с адскими тварями…

Дворкин — куда более молодой, нежели сейчас…

Тропа повернула, и идти снова стало тяжело. Я боролся за каждый дюйм, силой вынуждая себя продвигаться вперед. Я не могу остановиться. Мне нельзя останавливаться. Горящий впереди свет манил меня к себе. В сознании плясали обрывки воспоминаний.

Пляж в Джениспорте…

Коронация короля Эльнара…

Рыбалка на Синей реке…

Женщины, которых я знал до Хельды…

Сражение у Хайлэндского хребта…

Объятия Хельды…

Сбор войск перед битвой…

Сам не зная почему, я повнимательнее пригляделся к вспыхнувшей картинке — полю боя. Это была та самая битва, в которой король Эльнар разбил адских тварей и заставил их остановиться. Это была наша первая настоящая победа в той войне.

Перед моим мысленным взором снова встали войска, собравшиеся под королевским стягом, вскинутые копья и мечи, боевые кличи…

А потом эта картина вдруг очутилась в центре узора и извернулась немыслимым образом…

…ноги мои скользили по грязи и мертвой траве. Я пошатнулся и выпрямился на миг. Меня тошнило от витающего в воздухе запаха смерти и разложения. Вокруг валялись тела людей и лошадиные туши, гниющие, облепленные мухами. Слышалось негромкое жужжание.

Я поднял голову. Стоял вечер хмурого, пасмурного дня. С востока дул ледяной ветер, неся с собою обещание дождя. Но развеять удушливый запах ему не удавалось.

Я медленно огляделся. Поле боя простиралось во все стороны, насколько хватало взгляда. Здесь произошла настоящая бойня. Вокруг валялись сотни, если не тысячи трупов — и все это были люди, одетые в цвета короля Эльнара.

С тепла да на мороз. Из безопасного замка прямиком на кошмарное поле битвы — причем в одно мгновение. Что произошло? Как я здесь очутился?

Потом я вспомнил — рубин Дворкина! Я, когда глядел в камень, увидел равнину, что неподалеку от Кингстауна, и рубин каким-то образом перенес меня сюда.

Но зачем? Чтобы я воочию узрел этот разгром?

Я прикрыл нижнюю часть лица полой рубахи, но от вони это не спасало. Я снова огляделся, изучая чудовищную картину.

Судя по виду трупов, эти люди погибли четыре-пять дней назад. Сломанное оружие, обгорелые останки перевернутой боевой колесницы, знамена, втоптанные в кровавую грязь, — все это красноречивее любых слов говорило о небывалом поражении. Армия короля Эльнара уничтожена. Возможно — если судить по количеству трупов — до последнего человека.

Начал накрапывать холодный дождь. Запах мертвечины усилился. Я принялся осторожно пробираться меж трупов, разыскивая короля или хоть кого-нибудь знакомого.

Я поймал себя на том, что дрожу, и лишь после этого понял, что успел промокнуть до нитки. Но я все равно заставлял себя смотреть по сторонам. За прошедшие дни птицы, собаки и всякие падальщики помельче успели потрудиться над трупами, но мне необязательно было видеть лица, чтоб распознать, кто лежит вокруг.

Все это были люди.

Я вскарабкался на обгоревшую колесницу, испачкав руки в жирной саже, — и лишь теперь, с возвышения, мне открылся истинный размах бедствия.

Поле боя простиралось во все стороны, насколько хватало взгляда. Горделивые знамена валялись в грязи. Множество оружия: мечи, кинжалы, топоры, копья — ржавело на земле. И повсюду, повсюду валялись трупы и поодиночке, и грудами.

И не было никого — ни жены, ни ребенка, ни священника, — кто пел бы погребальные песни и хоронил мертвых. Одного этого хватало, чтобы понять: Кингстаун пал, и адские твари перебили всех, кто встретился им на пути.

Так вот чем обернулось предсказание отца о том, что, как только я отправлюсь в Джунипер, адские твари покинут Илериум!.. Я побрел дальше, чувствуя себя разбитым и опустошенным. Оторванные конечности, глядящие в никуда пустые глазницы, застывшие на всех лицах ужас и боль — я не мог больше этого выносить.

А потом я добрался до расчищенного участка. Кто-то убрал отсюда тела и обломки. И вколотил в землю семь жердей высотой примерно мне по грудь, в двух шагах друг от друга. На жерди были насаженные трофеи: отрубленные головы короля Эльнара и шести его лейтенантов.

При виде останков моего короля у меня все внутри сжалось от боли. Пошатываясь, я подошел к этой жерди. Глаза Эльнара были закрыты, нижняя челюсть отвисла. Посеревшая кожа под воздействием солнца уже начала лопаться, но на лице короля застыло выражение покоя — как будто он просто заснул.

Мне захотелось упасть на колени и разрыдаться. Сам не знаю, как я удержался. Но как, как такое могло случиться? Ведь отец сказал, что адские твари уйдут отсюда, как только я покину Илериум! И я поверил ему!

— Прости… — только и смог сказать я.

И вдруг произошло невероятное: веки короля дрогнули, и он открыл глаза.

Мне стало страшно.

Король повел глазами, и его взгляд остановился на мне. В глазах Эльнара промелькнуло узнавание.

— Ты! — прохрипел он и облизнул потрескавшиеся, разбитые губы почерневшим языком. — Это ты навлек на нас этот кошмар!

— Нет… — прошептал я.

Прочие головы тоже начали открывать глаза. Ильрих, Ланар, Хареллен — один за другим они принимались звать меня по имени: «Обере… Обере… Обере…»

Голос короля окреп:

— Ты нарушил клятву верности. Ты покинул нас в час бедствия. Ты стал нашим проклятием! Но запомни — тебя ждет такой же конец!

— Я думал, что адские твари уйдут, — сказал я Они разыскивали меня, а не вас.

— Предатель! — отрезал король. — Ты всех нас предал!

Остальные тоже начали выкрикивать: «Предатель! Предатель! Предатель! Предатель!»

— Нет! — воскликнул я. — Выслушайте меня! Это все неправда!

— Адские твари! — завопил король Эльнар. — Он здесь! Он здесь! Придите и возьмите его! Придите и возьмите предателя!

— Замолчите! — крикнул я. — Не зовите их!..

— На помощь! — выкрикнула еще какая-то из отрубленных голов. — Адские твари, помогите! Лейтенант Обере здесь!

— Заткнись!

Но тут закричал другой:

— Это он вам нужен, а не мы! На помощь! На помощь!

Я пытался хоть катко унять их — объяснял, урезонивал, приказывал. Ничего не помогало. Они по-прежнему взывали к адским тварям, чтобы те пришли и забрали меня. Кажется, они просто не могли остановиться.

В конце концов я понял, что это уже не люди, а всего лишь заколдованные вещи. Люди, которых я знал, никогда бы не выдали меня врагам… ни мой король, которому я клялся служить до смертного часа, ни мои братья по оружию… никто.

Я размахнулся и пнул жердь, на которую была насажена голова короля Эльнара. Жердь покосилась, но голова с нее не слетела. Я нагнулся, чтобы попытаться ее снять, но оказалось, что голова вовсе не насажена на жердь, а превращена в ее часть. Плоть и дерево срослись, образовав чудовищное целое.

— Убийца короля! — продолжали выкрикивать другие головы.

— Предатель!

— Изменник!

— Убийца!

— Адские твари, на помощь!

Я выдернул жердь из земли. В ней было фута четыре, не больше, и она весила всего около двадцати фунтов. Я замахнулся как следует и изо всех сил врезал отрубленной головой по ближайшему камню.

Лицо короля вдребезги разбилось о камень, но вместо костей или мозга в разломе показалась зеленая густая жидкость, напоминающая сок растения. Запахло свежесрубленной древесиной.

Давясь рыданиями, я бил и бил, пока голова не превратилась в бесформенный комок. Потом я начал колотить этой жердью по другим головам. А они все это время продолжали осыпать меня оскорблениями и призывать адских тварей.

Я с трудом заставлял себя помнить, что они не виноваты. Тех людей, которых я знал и любил, больше нет.

И вот все было закончено. Я вновь оказался один. Я стоял и слушал заунывный свист ветра и вдыхал запах древесины, мешавшийся с вонью разложения. Дождь усилился. Начинало темнеть. В отдалении сверкали молнии.

Я взглянул в сторону Кингстауна. Может, мне удастся хоть там что-нибудь разузнать… или отыскать способ вернуться в Джунипер. Мне нужно было время, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями.

А потом до меня донесся тот самый звук, которого я боялся, — топот множества копыт. Кто это? Адские твари откликнулись на призыв?

Наверняка. Должно быть, они оставили здесь эти головы именно в расчете на мое появление. И те выдали меня.

Я принялся в отчаянии озираться по сторонам. Вокруг не было ни единой живой души, у которой можно было бы попросить помощи, и никакого укрытия. Конечно, на какое-то время можно было бы спрятаться среди трупов, но тут начнутся поиски, а я не смогу долго пролежать в ледяной грязи, не шевелясь.

Я схватил валяющийся на земле меч — и тут же обнаружил, что он выщерблен и согнут. Второй, подвернувшийся под руку, оказался сломанным. Чтоб ему пусто было, этому Дворкину! Видите ли, к нему в рабочий кабинет нельзя входить с оружием! Будь при мне мой собственный меч, у меня еще оставался бы шанс спастись.

Дождь продолжал лить, а темнота сгущалась прямо на глазах. У меня не было возможности ползать среди трупов и выискивать годное в дело оружие. Адские твари приближаются. Мне нужно отыскать укрытие, и поскорее. В нынешнем своем состоянии я не продержусь и двух минут.

И я пустился бежать в сторону Кингстауна. Может, он еще не пал? Может, остатки королевской армии еще удерживают город? Я знал, что надежды эти призрачны, но ничего другого мне не оставалось. В самом крайнем случае там может отыскаться местечко, где я смогу спрятаться до утра.