Записки грибника #2

Лета ХХХ года, Июль 26 день

После завтрака выполнил слово данное Силантию, рассказал — что за хрень они копают и для чего это все нужно. Но слушали в пол уха. Большую часть времени перешептывались, толкали дружку в бок и показывали на меня пальцами. Уж очень им было любопытно — что это такое, висящее у меня на плече прикладом вверх. Про пищаль новую угадали сразу, а дальше разговоры зашли в тупик и на двух носильщиков тащивших два внушительных мешка, внимания уже не обращали. В центре внимания был я, ружье и моя новая одежка.

Утром, пошли с Силантием подымать народ. Часть людей, уже стояла рядом с казармой, травила какие-то байки и когда я вышел в своем прикиде (почувствовал себя клавкой шифер) вдруг стало тихо.

А потом… Потом эти свиньи заржали…

Ой, ой, ой. Я человек не гордый перетерплю, а вот вы потом за мной табуном ходить будете, жеребцы стоялые.

После того как все собрались, была моя пламенная речь о труде на благо родины. Ответил на пару вопросов и первые два с половиной десятка ушли кушать. К тому времени, когда они вернулись, я был общупан со всех сторон (единственно, что не обнюхали), каждый считал своим долгом, измерить глубину носовой скважины, подойти ко мне и спросить — почем матеряльчик брали? Глубокомысленно пощупать и потереть между пальцами. А потом все пошло по второму кругу.

Для меня эта прогулка на полигон была вторая, нет, правильней будет все-таки первая. В тот раз это был простой овраг. Относительно много успели сделать. Расчистили тропу, спрямили где только можно было. Подсыпали землей глубокие ямы, перекинули пару мостков, петляла она правда здорово, но это я сам настоял, чтоб так было. А вот сам овраг, преобразился кардинально, середину, которую давеча видел заросшую кустарником, проредили практически до самого конца, прорубив туннель шириной в два десятка метров. Стволы деревьев, какие покрупней, свалены беспорядочной кучей у дальнего откоса, мелочевка разложена с краю.

«Ну и как потом свинец собирать прикажете?»

— Чего рыло воротишь? — Силантий до селе наблюдавший за мной, решил заговорить. Видимо ждал похвалы. А вот (добрый я и совершенно не злопамятный) хрен ему по мохнатой морде.

— Вон те деревья, надобно было стенкой сложить, а не сваливать кучей.

— А на кой это надобно…

Говорить ему про экологию, она для него пустой звук, а вот когда в кошеле бренчит, более доходчиво.

— Кажный по разу стрельнет, — Мотнул головой на толпу парней, — Четыре фунта свинца, вон туда и улетят. Почем свинец нынче? А мальчишки за копейку, пусть половину да наковыряют и принесут. Вот так.

Ответить ему не дал людской говор, они как заволновались и, расступившись, пропустили Клима и двух его помощников, тащивших какую ту ерундовину, замотанную в рогожу. Абрам и Федор опустили ношу на землю, и первый стянул с головы шапку, утер мокрое от пота лицо, — Ох и тяжела девка.

Силантий обернулся ко мне. — Что за девка?

— Клим, бечевы хватит?

— Должно…

— Ежели нет, сам там сядешь. Тащи вон туда, считай шаги, твоих должно быть — Прикинул его росточек, — триста пятьдесят. — На круг должно получиться около двухсот метров. Дистанция конечно не запредельная, для меня. Но я сам, дальше сотни еще не стрелял из костолома, не обгадится, ненароком. Мужики вскинули на плечи свой груз, и пошли вслед за Климом. Я вроде бы начал считать…

Да сбился на третьем десятке, из-за кучи добровольных счетоводов. Начавших вдруг комментировать каждый шаг и чуть ли не делать ставки — Попаду я али нет. И виной тому огромное, по их понятиям расстояние.

«Человечество, со времен изобретения каменного топора, стремилось убраться от своих противников как можно дальше. Дротик, копье, праща, лук, арбалет, шаг назад аркебуза и стремительные скачки вперед, мушкет, винтовальное ружье… Винтовка, такое название официально появилось в словаре у Русских военных в тысяча восемьсот лохматом году, стала венцом развития дальнобойного оружия. Учтите, я говорю, о личном оружии пехотинца, а не ракетах, пушках и пистолях.

И знаете в чем парадокс? Все эти ухищрения привели к тому, что полоса отчуждения, нейтральная земля между сражающимися, увеличилась всего до ста метров. А всю вторую половину двадцатого века еще сильней будут сокращать и эти метры, стараясь выйти к противнику как можно ближе. Но это уже разговор о другом оружии. Так вот, винтовки переживут все издевательства и всякого рода модернизации, типа автоматики и останутся на службе, будучи востребованными и по сей день»

Выйдя на нужное место, Клим оглянулся и поднял руку. Я сделал отмашку в сторону, выставляя мишень по центру. На то чтоб установить, потребовалось несколько ударов кувалдой, для того чтоб вбить штыри. «Железная дева» стандартная ростовая мишень у амеров.

Клим подвязал веревку, и степенно вышагивая, пошел обратно. Я ему что говорил? Коротка кольчужка оказалась. На полторы сотни хватило его клубка. Он привязал конец к подобранному на земле суку и ушел в сторону с линии выстрела, схоронившись в кустах.

«Надо окопы копать, для дежурных по мишеням. И подумать о беспокойном хозяйстве Семибабы»

На фоне коричнево-зеленоватых стволов деревьев, белое пятно выделалось очень четко…

Я подорвался, когда на улице была темень и только узенькая полоска светлого неба грозила рассветом.

Бедный Клим поначалу даже и не въехал — что же я от него хочу. Но теперь вижу, потрудился на славу.

Костолом мной пристрелян на сто метров, хотя на рамке прицела есть отметки двести, тристо и четыресто метров. Ну, последняя цифра была больше для понтов, чем действительность. Негде и искать поляну достаточных размеров, не то что в лом, просто было пока что ни к чему. Меня всегда интересовало только одно — сработает как надо или нет.

Выставил прицел, из кармашка вынул один патрон и зарядил винтовку. Подтянул ремень и перекинул через локоть, сел на землю. Поерзал устраиваясь удобнее. Навел оружие на мишень…

«На сотню, пуля уходит вниз на палец, и половинку вправо»

Определил мнимую точку прицеливания, выдохнул и плавно потянул спусковой крючок. Отдача мягко толкнула назад, легкий дымок от выстрела быстро развеялся. До нас долетело звонкое — бамс, мишень качнулась и упала.

Мгновения стояла мертвая тишина, а потом она разорвалась ревом полусотни глоток.

А я смотрел как маленькая фигурка, ухватившись за деревяшку, поднимает «железную деву» на ноги.

«Флажки нужны. Так и подстрелить недолго…»

Я оглянулся, поманил пальцем одного бойца, а когда он подошел, — Будешь? — и приподнял винтовку.

Его только и хватило, молча кивнуть. Народ, заметил, что я отдаю оружие и замолчал, хотя послышались едкие замечания в адрес стрелка.

Я встал и повернулся к столпившимся стрельцам, — Отойти на два шага назад и не напирать. Сейчас все по очереди выстрелят один раз. Меня все слышат — Пришлось повысить голос — Или мне кое-кому надо в голову пулю всадить? — Вот так гораздо лучше. В наступившей тишине вернулся к добровольцу и кратко объяснил, как надо целиться. Он понятливо кивнул, хлопнул его по плечу, — Целься и пали.

Отошел назад и встал у него за спиной.

Он немного повошкался, устраиваясь, замер и выстрелил. Мишень чуть качнулась и осталась стоять.

Он обернулся, и на меня посмотрели глаза, полные какой-то детской обиды — целил, целил, а она не упала…

— Когда стрелял, слишком сильно дернул за крючок, конец ствола приподнялся, и ты почти промазал, самый край зацепил. Ежели это ворог был, то поранил бы его. А так молодец. Как звать?

— Авдеем.

— Ступай Авдей, моего парня смени. Прежде чем, после выстрела выходить. Смотришь сюда, на меня, рукой махну, идешь и за веревку тянешь. Понял? Ну, иди тогда.

Обернулся — Кто следующий?

Через три часа ошалел от беспрерывной канонады, на задворках мелькнула мысль о берушах, постучала по темечку и забилась в самый уголок, плотно зажав руками уши. Когда все закончилось, забрал мешок со стреляными гильзами, распрощался и ушел. Предварительно мы с Силантием оговорили, что надо доделать, а что исправить.

Ворчал всю обратную дорогу — То что, стреляли все, а ружье чистить мне и вдобавок спалили десятую часть дневной выработки. Отдельно в кармане лежали два патрона, капсюль не сработал, трижды пытался и ни фига. Дома разберу и посмотрю, есть одно подозрение…

Вспоминая довольных стрельцов, невольно мрачнел. Нарезных винтовок, очень мало, их ждет разочарование, когда получат на руки гладкоствол с прицельной дальностью в сотню и это если повезет. Стрелять тяжелой свинцовой пулей на такое расстояние, это целое искусство. Обычная дистанция составляет пятьдесят, семьдесят метров. Но есть один плюс и довольно ощутимый, скорострельность, в сравнении с нынешними мушкетами и пищалями раз в четыре. Надеюсь.

Хотя с другой стороны, ежели сорок человек влупят залпом с десятка метров, девяти миллиметровой картечью… Тушите свет сливайте воду, это будет похоже на выстрел из пушки в упор. Но так близко подпускать к себе ляхов, самоубийство. Остается только засада.

Другая засада, в городе Москва, на всю столицу всего один достойный мастер, который может делать качественные стволы. Есть еще трое, нет уж, увольте, только на самопалы у них брать. Сами изготавливать мы могли бы не ранее, чем на следующий год, после запуска второго движка. Так нет же, приспичило полякам в войну поиграть. Им хиханьки, а у меня все планы коту под хвост.

Спокойненько начали бы клепать замочки для мушкетов, опосля приклады добавили, а потом и стволы добавились. У- у с-суки.

Видимо последнее я произнес вслух, потому что Алекс, сидящий за столом напротив, поднял голову от миски и спросил. — Кто?

— Что кто?

— Суки.

Я отмахнулся, — Пустое. У тебя как дела? — И зачерпнул каши.

— Два пальца поменял, сломались. Но не от перегрева, думаю это железо дурное такое. — Повозил ложкой по краю миски, — Ты прав оказался, ежели так делать, быстрей выходит, думаю, завтра опосля обеда начну гнуть коробки, там ужо все проще. — Откусил кусочек хлеба и принялся за еду, тщательно все пережевывая.

— Только не торопись, нам дерьма токмо не хватает…

Дальше разговоры шли ни о чем, о погоде, о природе и бабах, куда ж без них…

После обеда распотрошил оба патрона и был очень неприятно удивлен. В капсюле оказался чистый порох. Надо смотреть миксер, где там может, чего зависать. Недолго подумал и пришел к выводу — что отследить, из какой это партии, невозможно. Вся эта лажа, только моя. Надо тщательно следить за смесью.

Чтоб поднять себе настроение пошел к Даниле в кузню. Вчера Клим привез последние недостающие части для миномета, опорную плиту и нижнюю часть с шаром на конце.

Жаль, что Ждановский так не вовремя помер, три трубы, что я купил у его вдовы, были разного размера от шестидесяти девяти до сорока с копейками миллиметров. Вот из самой большой и удалось сварганить чудо средневековой инженерной мысли в одном экземпляре. Когда мотался, словно цветок в проруби, покупая стволы, по кузницам. Показывал и спрашивал — сможет, кто такое сделать… В ответ обычно видел почесывание бород, ушей, затылков и отрицательное мотание голов. Никто не взялся.

Обработать ствол, усилить в слабых местах накладками с этим наш кузнец справился на ура. Споткнулись с ним на треноге. Винтов с достаточным шагом у нас нет, а вертикальную регулировку производить надо. В итоге у нас получилась чудная конструкция в виде буквы — А. с пропущенной чуть ниже перекладины трубой, в которой через каждый сантиметр просверлены сквозные отверстия. На вставляемой штанге так же есть одно отверстие. Они совмещаются и фиксируются хитрым болтом, с выпадающей пластиной, она проворачивается поперек и штифт уже не выпадет самопроизвольно.

На стволе, ближе к треноге, будет закреплена стрелка с табличкой в градусах… Ну собственно и все, что смог сотворить из прицельных приспособлений.

С минами вопрос решился, хвостовая часть крепится на горячую и фиксируется шпилькой. По прикидкам внутрь трех килограммовой дуры, хватит и трехсот граммов пороха, чтоб её разорвало. Основной метательный заряд начну с трех грамм, а там видно будет. Только вот опять вылазит вопрос — где и как на дальность проверить…

Вот делаю, а сам думаю, за каким оно надо? Где и как его использовать в партизанском рейде, при скоротечной схватке. Мне что надо будет специально шугануть ляхов, чтоб они в деревне засели, а я бы их оттуда выкуривал? Бред.

Я не поленился, сходил за Климом и мы взвесили. Были подозрения, но вот чтоб так… Ствол при длине аршин с половиной весил четырнадцать килограммов, двунога без малого еще двенадцать и опорная плита выдала рекордный результат, восемнадцать кило. Охренительно, калибр шестьдесят девять (чуть меньше) класс легких минометов, а по весу чуток недобрал до восьмидесяти двух миллиметрового «подноса» Ну ничего, в пушкари подобрались крепкие ребята. Как ни-будь утащат.

На ум пришла идея — выдам кожу, дратву и задачу и пусть сами себе шьют вьюки для переноски.

Озвучил завхозу такое предложение, он принял его на ура и ушел готовить нужные материалы.

— Федор, — окликнул кузнец, вытирая руки о фартук, — а этот твой самовар…

У меня открылся рот от удивления — вот народ, любит у нас давать меткие прозвища.

— … далече стрелять сможет? Давай спробуем?

— так его надобно в овраг тащить…

— А на кой, эвон ворота откроем, и прямо отсюдова и стрельнем.

Здесь нужно небольшое пояснение, кузница находилась на окраине деревни, чтоб мастер не мешал жителям своим перезвоном. Сразу за оградой из жердей рос чахлый кустарник и, буквально в полусотне метров, начиналась заболоченная земля.

— А потеряем снаряд, что тогда делать?

— Дивно как назвал — снаряд. А почему так?

— Потому что с порохом будет, снаряжать его надобно перед выстрелом.

Данила согласился с таким пояснением, опосля подошел к стоявшему миномету, чуть присел. Обхватил руками и, крякнув от усилия, оторвал от земли и мелкими шажками потащил к выходу. Там аккуратно поставил. — Тяжела, пушечка.

А мне только осталось, что пойти домой и принести три мины. Они уже были подготовлены, внутрь для балласта насыпан песок, ввернута заглушка и вставлен патрон.

Когда вернулся, мне очень понравилась предусмотрительность Данилы, он в своих запасах нашел три железки длиной по полметра и сейчас как раз вбивал в землю последний, через отверстие в опорной плите.

— А ты зачем это сделал? — Спросил у него, опуская на землю корзинку с минами.

— Так видел, как пушки стреляют, их назад так кидает, что бревна в землю вкопанные как щепки ломает. Подумалось что и туточки, такое может быть. — Данила опустил на землю полупудовую кувалду.

Мне понравилась предусмотрительность кузнеца. Попросил дать мне нежный молот на пару килограммов и когда закончим, заберу эти штыри, они войдут в снаряжение.

Достал дыньку из кошелки, осмотрел и уложил на дерюгу. На глазок выставил угол и направление миномета, подальше в болото, в сторону от людей. Хоть и болванка, но если по черепу стукнет, придется на погост за ноги тащить.

— Ну что, Данила, с богом? — перекрестился, поднял мину и решительно опустил внутрь. Зашипел сжимаемый воздух, проходя мимо обтюрирующих колец на корпусе. Опосля раздался легкий хлопок, из ствола появился столб дыма… Мина приподнялась над стволом, словно нехотя перевалилась через край и, махнув оперенным хвостом, упала на землю к моим ногам.

Сконфуженно улыбаясь, оборачиваюсь и начинаю хохотать в полный голос. С Данилы можно было писать картину — у ребенка отняли конфету. Такая обида и разочарование…

— Федор… — Все что он и смог сказать, вытянув перед собой руки.

— То был самый слабый, я так и думал…

«да ни чего ты не думал, понадеялся на авось…»

Вытащил из «плетеной укупорки» следующую жертву.

В этот раз дыма вырвалось больше, мина пролетела два десятка шагов и упала у самого забора. Это гораздо лучше но… Мне совершенно не нравился столб пороховых газов, появляющийся до вылета мины из ствола, а не после. Из того что я видел все происходит именно так. Вывод неутешительный — слишком большой зазор.

Третью мину привязал за стабилизатор и стал потихоньку опускать в ствол — Что и требовалось доказать. Дерьмо он и в Африке гавно.

— Ты чего лаешься?

— Проверять сначала нужно было, прежде чем Антипке работу задавать. — Хмуро ответил кузнецу, перебирая в голове варианты исправления. На ум пришло только одно — пластиковые обтюрирующие кольца как у амеров. Ну, это пустяк, что нам стоит, завод по производству пластмассы построить — как два пальца об угол.

Проблем было две, даже три. И самая главная из них, ваш покорный слуга, торопящийся как голый в баню. Снял размер для мины с задней части ствола, не промерив тщательно середину. Да и сама мина, думаю, меньше будет. Я же тогда, просто радовался, что это есть и насколько помню, замеры снял только с посадочного места под взрыватель, он меня больше всего занимал…

Сидим с кузнецом на завалинке, разговаривать совсем не хочется. Я расстроен до глубины всех печенок и зол на себя. Хотя и злится собственно не стоит, сами минометы проходили просто как оружие и конструктивные особенности со всеми хитростями, вроде, как и не нужны. А видишь кАк — оно повернулось.

Красное солнце окунулось в белое облако, что медленно плывет над самой кромкой леса. Еще светло, но от деревьев в нашу сторону уже тянутся узкие полоски наступающей темноты. Сначала опустятся сумерки, а потом, словно кто-то наверху выключит рубильник, недовольно ворча под нос, — Спать, бесовы дети, — наступит ночь. Зажгутся звезды, засияет луна, стихнет ветер.

Вдалеке замычала корова, призывая свою хозяйку на вечернюю дойку. В воздухе запахло сгорающими в летних печурках и очагах, дровами.

— Данила у тебя кожи кусок найдется?

Он не открывая глаз, почесал щеку. — Где то была, а на кой она тебе?

«Шнурков хочу нарезать и удавиться…»

— Одна задумка есть, пойдем, поможешь пока светло. — Решительно встал и направился воротам в кузницу.

Острым ножом, нарезал кусок кожи, на тонкие полоски положил в кувшин с отбитым горлышком и поставил рядом с угольями в горне. Данила готовил маленькие проволочки, поминутно спрашивая — что я придумал такого. Отмалчивался, помешивая варево щепкой. Когда мне показалось что оно готово, сдвинул подальше от огня. Выудил одного кожаного червяка, накинул на мину. Сделал один оборот, обрезал, шилом проколол отверстие на концах и скрепил. На второй таких ремешков сделал два, ну и три на последней. Подвесил за оперение ближе к теплу, для просушки.

— Вот теперь можно и домой, — Проговорил, отряхивая руки от сора и грязи. — Идем Данила мастер? Пивом угостишь, а то Силантий все выжрал и дома ничего не осталось.

— Пойдем, кажись, где-то было — И кузнец потянулся к ведру, чтоб залить горн.

— Оставь. Пусть кожа высохнет.

— Не можно очаг без досмотру оставлять. — Данила воспротивился идее оставить тлеющие угли в горне. — Да оно и так высохнет, ночи еще теплые.

— Гаси, да пошли.

Аккуратно затушив, мы с кузнецом вышли, плотно закрыв за собой створки и навесив в пробой массивный замок.