Замок на болотах

Глава 6

— …Гаргулец!

Казимир плотнее стиснул губы, огладил взволновавшегося жеребца по шее, и бросил кривой взгляд через плечо. Уже второй день они ехали вдоль речки Плюты, ползущей между размытых илистых берегов вдоль разбитого тракта от Переплютова брода, до Вольчьей равнины в двухстах лигах выше по течению. Сколопендра покачивалась в седле, небрежно прихватив поводья одной рукой. В другой руке она держала невеликую книжку в захватанном переплете.

— «… сие есть гад преогромный, дракон водный с шеею зело длиною, мордою вытянутою и буркалами, аки карбункулы светящимися…», — вслух прочла Каля, медленно водя пальцем по строчкам. — Страсти-то какие, — прибавила она, наспех перелистывая пожелтевшие страницы, и заглядывая едва не в конец книги. — Тута про кого только не кажут, шляхтич! Не знаю, уж как столтысок на пуховиках-то почивает, да солтысиху свою посередь ночи воплями опосля кошмаров не будит. Ну? Ты чавой — язык, чтоль, проглотил? Дальше-та читать?

Казимир тронул пятками лошадиный бок. Откуда в доме деревенского солтыса, в отведенной комесу светлице, около ложа оказался бестиарий всяческих гадов, благородному шляхтичу было невдомек. Должно быть, хозяйская дочь Кшыся, прислуживая высокому гостю, оставила по беспамятству. А, может, сам хозяин положил с умыслом — дабы показать владетелю, что под его крышей не темны и читать умеют. Казимир со скуки заинтересовался, несмотря на великую утому. А, заинтересевавшись, книгу взял с собой. Впрочем, читать в седле оказалось не так удобно, как лежа на пуховике, и бестиарием завладела уже Каля. Рыцарь, удивленный больше тем, что спутница вообще умеет читать, чем иным, книгу отдал, и уже многократно успел пожалеть об этом. Ибо, в отличие от чтения, страсти от прочитанного Сколопендра держать при себе не умела.

— Огой, комес, — Каля, меж тем, никуда не делась. Она ехала шагом, подбоченившись, и потряхивая несчастным фолиантом. — Чегой-та я тебя не чую. Иль ты меня? Читать дальша, спрашиваю? Интересна?

— Не надо, — бросил через плечо Казимир, делая еще попытку отвязаться от раздражавшей его девки. — Про себя читай.

Разбойница, впрочем, сделала вид, что не слышит. Хотя слышала, и наверняка.

— «…единственного такового дано было человекам узреть подле града Руана, — повысив голос, продолжила она. — Из моря по реке к граду приплыл, вынырнул и принялся водою жутко плеваться и рыгать: отсюда и название его от слова „garguiller“ происходит. Рыгун, сиречь. Рыгал гаргулец и рыгал, весь град Руан водою залил и околичный край так обводнил, что и наисильнейший потоп вредов таких не наносил. Погибель глянула в глаза человекам, и скверно б их дела были, ежели бы не Святой Роман, епископ руанский, коий экзоризмами гаргульца изгнал. И с тех пор его уже никто не видывал». Гаргульца, значит, — прибавила Сколопендра, пальцем закладывая нужное место. — Слышишь ли, комес, солтыс наш не дурак. Бестиарий вон завел, просвещается, а зачем, с какой такой надобности знаешь?

Казимир дернул поводья, правя на раскидистые ольхи, растущие вдоль берегов. Старые ветки местами переплелись, под собственной тяжестью склоняясь над дорогой.

— Нет.

Каля скорчила гримасу в спину шляхтичу, закрыла бестиарий и, подогнав коня, поравнялась со спутником.

— Ужель не знаешь? — недоверчиво протянула она, заглядывая в хмурое, неприветливое лицо Казимира. — А что замок твой, Выжига, названье свое носит не за красу да положенье на скале неприступной, а потому как в земли ваши врезается добрый кус Выжьей Сечи, тоже впервые слышишь?

— Нет.

— До чего ж ласков ты, комес, — сплюнула Сколопендра, — слушать тебя — одно удовольствие. Что ни слово — то мёд, что ни взгляд — как соболями одарил.

Казимир пожал плечами, предоставив разбойнице ворчать и хмуриться, сколько душа пожелает. Уже он знал, что долго та молчать не сумеет, хоть что с ней делай. Даже об заклад не бейся.

Сколопендра и впрямь молчала недолго. Пролистав книжку, окнула, вперивая палец в нужные строчки.

— Вот, слушай. Стал быть, напрямую тебя касает. Э… счас. А, вот: «… еще есть в землях приграничных княжество Выжское, да одно из наивеликих будет в королевстве сем. Однак, с богатейством да знатностью имеют комесы Выжские и грузину, что не каждый согласился б на плечах своих унесть. Ровно в пироге начинка стоит посеред земель их, к Стрицкому кордону ближе, Выжья Сечь, вотчина да прибежище последнее лютого хаоса. Того, из которого и мир произошел, когда свет ис тьмой сразиши да свет и победиши. Однак, единое место, где тьму не взять — то самое, проклятое, она, Сечь, и есть. Людишкам погибель, а всякому чуду да гаду — дом родной. Не любят Выжью Сечь ни люди, ни звери. Их с чистой земли туда и батогами не загонишь, только зазря скотину измучаешь. Гиблое место, темное. Время, как кажут, в ей тянется не по-людски: вляпаешься в Сечь молодцем красным, а назад могёш ужо стариком вывалиться. Да и то, ежели Сечь сама тебя выплюнет…».

Казимир мотнул головой, одновременно подергивая плечами. Он не вынес ничего для себя нового. Про Сечь доводилось ему слыхивать давно — еще сызмальства. Отец его, Рыжий Золтан, не раз в сердцах поминал проклятые земли злым бранным словом, принимая донесения о разорах, что творило очередное, выскочившее из них чудо. Либо отсчитывая полновесные злотые мракоборцу, нанятому то чудо извести. Сечи боялись, о ней старались не говорить и — не селиться рядом с извечно туманной прорвой. Даже мракоборцы, те, что самим светом были избраны для борьбы с порождениями хаоса, не хаживали поблизу без нужды. Или — без великого вознаграждения, что время от времени вынуждены были отваливать за их услуги Выжские комесы.

Так и не дождавшись ответа, Каля вовсе нежданно для угрюмого спутника, утихла. Она вновь уткнулась в книжку, и, как видно, нашла там что-то для себя живо интересное, потому что даже к Казимиру лезть перестала, как и замечать дорогу. И только временами рассеянно отмахивалась от мошкары, бренчавшей над лошадиным ухом.

Непривычный к долгому молчанию с ее стороны, против воли комес заожидался вновь услышать раздражавший его голос и, неприметно для себя, понемногу все больше стал думать о Кале. Вел он с ней знакомство всего третий день, и за то время так и не успел утвердить свое отношение к ней. Без сомнений, полудриада была разбойницей, такой, какую и дюжие бородачи слушались, видать, было, за что. Народу, должно быть, и впрямь погубила немало. Однак, не зная, непросто было бы признать в девушке лютую душегубицу. Что-то тому мешало. Что? Этого Казимир уловить пока не мог.

В лесу Каля была как дома. Это чувствовалось во всем ее облике, в стремительной плавности движений, даже в том, как она улыбалась — открыто и чисто, совсем не так, как в людском жилье. Как будто стены человеческих домов тяготили ее.

«Хотя, если в самом деле дриада, — подумал Казимир, — что с нее взять? Нечисть и есть. Только лесная».

С самого начала разговаривать он старался с ней поменьше. Сперва — чтобы не утратить приличествующего комесу достоинства. Затем — чтобы не думать, чем отвлечь болтливую спутницу. Иногда Каля шутками допекала его настолько, что хотелось сбросить ее с коня и хорошенько оттягать за волосы, как поступали со своими нерадивыми женами простолюдины. Ее слова часто задевали Казимира, и говори она правду или заблуждайся, рыцарю казалось, что хотел он лишь одного — как можно быстрее избавиться от компании странной девушки.

— Сворачивай, — Казимир осадил гнедого, и кивнул встрепенувшейся разбойнице на горбатый, обомшелый мост над Плютой. — Соседские земли в аккурат через две лиги начинаются, — разминая пальцы, сказал он. — Переберемся на ту сторону, срежем кусок пути напрямую.

Сколопендра едва книгу не упустила.

— Куда?? Через земли соседушки, Зергина-мечника, кровопийцы окаянного? — едва не взвыла она, расширившимися глазами глядя на Казимира. — Не серчай шляхтич, токмо на кой ляд ты туды собралси? Аль не знаешь, что владетель тамошний уж больно лютый? Как ни увидит разбойника, так на кол и сажает! Да и тебе, — понизив голос, словно опасаясь, продолжила Каля, — совет дам. Крюк в несколько миль тебе, добрый шляхтич, только в пользу пойдет. И на землицу свою поглядишь, и с соседушкой не стыкнешься, объясняючи, чавойта ты по его вотчине в край свой вертать решил.

Казимир прицыкнул щекой.

— Не в вотчину я еду, — вынуждено пояснил он, избегая встревоженного взгляда, дабы не говорить сверх необходимого. — Его величество король Златоуст со своими отрядами сейчас у моего соседа. Мне нужно их догнать. Честь по чести предстану перед сюзереном, и заверю право владения своими землями, а уж после можно будет в Выжигу вертаться.

— Про короля — от солтыса, небось, слыхал? — разбойница вздохнула тяжело, ровно кого на погост провожала. — Стал быть, верно. Проезжал тут Златоуст. Цельную армию с собой захватил. Наши, которые из Вольницы, едва схорониться успели от евонных псов. И што ему во дворце-то не сидится? Войну, штоле, опять решил устроить?

Рыцарь пожал плечами. Ему это знать хотелось не меньше, чем Кале.

— А про то, куда он направился, ты откуда… — она не договорила на полуслове. — А куда ему всамдель отправиться. Вот Зергиновы земли, там — Выжига, и малая мера Сечи аккурат меж твоими владениями, да соседушки твово. И — все, дальша край, граница. В Выжиге хозяйна нет пока… пока ты не добрался. Стал быть, король в Русту отправился, замок Зергинов. Все верно, комес, — она обреченно вздохнула. — Туда тебе и надо. Хоч, канешна, лучше бы вовсе не встречаться вам с владетелем тамошним. Ну, да, можа, при короле-то ниче сделать не сделает. Чай побоится. Как ни крути, а прав ты, выходит. Сичас для гостей к графу Зергину самое время. Это потом уж не суйся. Мало ль…

Казимир склонил голову, размышляя над словами Кали. Как ни крути, а ничего умного от разбойницы он сейчас не услышал. Отец его, Золтан Выжский, с соседями никогда не ссорился, или Казимир просто не помнил такого. С графом Зергином видеться приходилось частенько — на пирах да охотах, собиравших окрест всех соседей. Правда, с последней их встречи минулись шесть зим, одначе навряд ли старый комес сумел успеть рассориться с соседним рыцарем. Девку можно было понять, разбойников не любил не только Зергин. Самому же Казимиру было лишь с руки свидеться с графом. Зергин был сильным соседом, и его признание Казимира одним из первых могло сослужить отменную службу в дальнейшем для крепления их дружбы. Так что опасаться ему было нечего. Но то ему. А вот Кале…

— Не хочешь — не езди, — комес еще раз пожал плечами, понимая опасения полудриады в ее отношении. Гнедой послушно повернул в нужную сторону. — Я тебя за собой не зову. Возвращайся в лес. Что до благодарности за избавление… Первые два разбойника, что попадутся — живыми уйдут. Мое слово твердое.