Замок на болотах

Глава 26

Со Сколопендрой Казимир все-таки успел свидеться. К возвращению комеса, разбойница уже сидела сама, правда немного склонившись набок, словно мешало ей что-то. Пока привязывали его рядом, Казимир молчал, глядя в землю. Стражники его не трогали, даже грубости, присущей на войне, не проявили.

— Чей-та он тебя не приласкал? — выдавила из себя ухмылку Сколопендра, приоткрывая глаза. — Морду твою благородную портить не решилси? Меня-та вишь, как изукрасил.

Казимир уперся затылком в обструганное дерево, горящей кожей впитывая тепло.

— Еще успеет, — он попытался приобернуть голову, чтобы видеть дышавшую рывками Калю. — Сигирд казнит нас на рассвете. А тебя палачу велел отдать. Сейчас. Я…

Сколопендра хрипло рассмеялась, задохнулась, и зайдясь кашлем, долго хрипела и отплевывалась. Потом затихла, так что комес окликнул её снова.

— Жива?

— Што мне станется, — хмыкнула разбойница, передергивая плечами. — Горло токмо печет. Чай, ишшо повоюю, ежели ноги-руки оставлять. Слушай меня, шляхтич, — торопливо зашептала Каля, — Сигирд энтот командует «Мертвыми Головами». Ну, навроде «Скутигеры» Златоустовой, токмо энто боевая кавалерия, таранная. Коняшек ихних видал? А войско? Много чего я об них слыхала, теперя вот довелось свидеться вживую. Лютые они, шибко лютые. Лучшая Хейнрикова хоругвь. Я так думаю, — дергая затекшими руками, продолжила Каля, — паскудники енти через Сечь прошли — иначь откуда бы им появиться позади нашенских хоругвей? Зергина, старого кобеля, работа! Чем хошь поклянусь! Видал его псов серед тутошних?

— Видал, — поморщился Казимир, обводя глазами занимавшихся лагерем воинов. — Есть его люди здесь. Один из них меня узнал и выдал Сигирду.

— Выдал? — с интересом переспросила Каля, тоже попытавшись дернуться, чтоб взглянуть в лицо Казимиру. — И што?

— Сволочь он, — с чувством пожаловался комес, с тревогой всматриваясь в показавшегося среди шатров грузного мужика в переднике. И, хотя мужик был еще далеко, рыцарь отчего-то знал — направлялся он прямо к ним. — Коли вызнал, что я — дворянин, обязан был присудить мне смерть от меча. Как казнят благородных. А он…

— Чей, вздернуть пообещалси?

— Хуже, — Казимир покосился на кусавшую губы Калю. — Ты про Зергина говорила.

— Говорила, — Каля прикрыла глаза, гулко сглатывая. — Соседушко твой как есть продалси Хейнрику, вот чта. Землицы захотел, да богатств твоих, а мож, не токма твоих. Не знаю, че ему пообещали, а ток Мечник не из тех, кто будет отказываться. Владения-то небольшие, с Выжигскими ежели сравнивать, а глазки завидущщые. Видать, оттого и торопился от батюшки твоего отделаться, да от наследников. Землишки захапать. А уж оттедова, открывая вражинам проход, только успевай обозы да пехтуру гнать на короля нашего Златоуста. Мож и того… кинжал в спину али яд подсыплет Болеславу нашему как срок придет — и в самый, момент, слышь, подходящий. Н-даа, — сплевывая сгустившуюся во рту кровь, вздохнула Каля. — Энтак Сигирд ударит нашим сзади, впереди будут войска Хейнрика… Плохо дело, — повторила она, шумно втягивая воздух, — зажмут короля промеж молотом и наковальней. И предупредить его некому.

Казимир смежил веки. Описанная Калей картина нападения на Златоустовы войска развернулась перед ним, точно большое, яркое полотнище. Хрипели раненые, орали, убивая, их обезумевшие в боевой ярости товарищи. Мечи сталкивались, выбивая искры. Лилась кровь, пропитывая землю. Визжали, бились кони, алея распоротым пиками брюхом. И сияло солнце, и горели звезды над битвой, что длилась с утра и до ночи.

— Шляхтич? — Прошелестела Сколопендра, тоже глядя мужика, что был уже рядом. — Бежать надо. Хотя б одному. Ты не к нам ли идешь, мил человек? — Приподнимаясь, насколько пускали стянутые за спиной руки, заулыбалась Сколопендра.

Полугривенник нагнулся, перерезал веревки на кистях девушки, легко, точно пушинку, вздернул её на ноги, намотал косу на кулак, и потянул за собой.

Последнее, что увидел Казимир — Сколопендра улыбалась. Ему. Ободряюще, ласково, как ни разу до того.