Заклинание клинка

Катарина Кэр

Заклинание клинка

Том первый увлекательного фантастического сказания, написанного новым магическим талантом.

Моему мужу, Говарду, который помог мне гораздо больше, чем сам полагает. Без его поддержки и преданности я никогда не закончила бы этой книги.

Б л а г о д а р н о с т и.

Я очень благодарна следующим моим друзьям: Барбаре Дженкинс в особенности, которая положила начало моей карьере, подарив мне когда-то давным-давно мою первую игровую фантазию. Алисе Брайтин, моей матери, которая оказывала мне моральную поддержку и неизменное одобрение и, что самое важное, подарила превосходную пишущую машинку. Элизабет Помейд, моему агенту, которая взялась за осуществление эксцентричного проекта и фактически реализовала его. Грегу Стаффорду, чья вера в мое мнение о его произведениях помогла мне в оценке моих собственных. Конраду Балосу - самому лучшему на Западе специалисту по ремонту пишущих машинок. И особенно - Джону Джекобсену, самому лучшему товарищу по играм, которого я когда-либо имела в детстве.

Два жаворонка разорвали покрывало тишины над лугом песней душераздирающей красоты. Это был их боевой клич. Два самца взмыли вверх, кружась и преследуя друг друга. Однако пока они дрались, самка, которая была наградой победителю, поднялась из травы и равнодушно улетела прочь. С холодной властью пророческих познаний Невин знал, что вскоре он будет свидетелем схватки двух мужчин за обладание женщиной, но ни одному из них она не будет принадлежать. Она переродилась...

ПРОЛОГ В году 1045

Человечество смотрит на жизнь как на переход от темноты к мраку. Боги видят жизнь как смерть... "Тайная книга Кадваллона Друида"

Ей напомнили в Зале Света о ее Судьбе. Здесь все сияло, и пульсирующий золотой цвет, как сердцевина пламени свечи, заполнял вечность. Собеседниками были языки пламени, окруженные сияющим светом, а их слова были искрами. У них, великих лордов Судьбы, не было ни лиц, ни голосов, потому что все человеческое было давно сожжено долгим пребыванием в Залах Суда. У нее, как и у всех, не было ни лица, ни голоса: она была слабым, крошечным мерцанием тусклого пламени. Но она слышала их разговор о ее Судьбе, о ее миссии, ее долгом пути к избавлению - о том бремени, которое ей предстоит принять добровольно. - Через много смертей пройдешь ты к этому перерождению,- сказали они ей.- Настало время исполнить то, что предназначено Судьбой. Всей сущностью своей души ты принадлежишь к порокам. Ты запомнишь? - Я постараюсь запомнить,- ответила она.- Я сделаю все, от меня зависящее, чтобы запомнить свет. - Тебе помогут запомнить,- сказали они.- А сейчас - иди. Настало время умереть и войти во мрак. Когда она начала опускаться перед ними на колени, они бросились к ней и запретили ей сделать это. Они знали, что сами были всего лишь слугами истинного света, ничтожными слугами в сравнении с величием Сияния, которое было выше всех богов. Вступив в серую туманную страну, она заплакала, тоскуя по свету. Там тысячи духов и видений были окутаны туманом, а говорящие, словно ветром, подбрасывали ее вверх своими словами. Они погоревали вместе с ней о ее мучительном падении, которое ей пришлось совершить во тьме. У этих духов ветра были лица, и она представила себе, что у нее тоже есть лицо. В них во всех оставалось еще то, что присуще людям. Когда они заговорили с ней о человеческом, она вспомнила о страсти, об ощущении соприкосновения тела с телом. - Вспоминай свет,- шептали они ей.- Держись света и следуй по пути Двуумера. Ветер понес ее вниз сквозь серый туман. Везде вокруг себя она ощущала желание, вспыхивающее как молния в летнюю грозу. Вдруг в ее памяти всплыли летние грозы, дождь на лице, сырая прохлада в воздухе, жар костра, вкус еды во рту. Воспоминания порхали как маленькая птичка и увлекали ее все ниже и ниже. Затем она вспомнила, что однажды любила и почувствовала его близость, а затем и его желание. Она ощутила его рядом с собой - так близко, что ее словно обожгло огнем. Его страсть увлекала его за собой, неся все ниже и ниже, круг за кругом, как опавший лист, подхваченный крошечным водоворотом у речного берега. Затем она вспомнила реки, воду, искрящуюся на солнце. - Свет,- сказала она себе.- Вспомни, ты поклялась служить свету. Внезапно ее охватил ужас: задача была очень сложной, а она - очень слабой и человечной. Ей захотелось вырваться на свободу и вернуться к свету, но было слишком поздно. Вихри страсти несли ее круг за кругом до тех пор, пока она не почувствовала себя тяжелой, объемной и ощутимой. А потом был мрак, теплый и мягкий, усыпляющий мрак околоплодных вод: нежный и надежный плен чрева. В это время на побережье Элдифа, покрытом буйными лугами и пересеченном небольшими речушками, фермеры пасли своих коров, лениво бредущих по земле. Эти луга служили для травника хорошим местом для поиска новых растений и старый Невин часто приходил сюда. Внешне он выглядел совсем как оборванец: непричесанные всклоченные пряди белых волос, грязная коричневая одежда, нуждавшаяся в починке. Но было что-то во взгляде его прозрачно-голубых холодных глаз такое, что вызывало уважение даже у потомственных лордов. Каждый, кто встречал его, обращал внимание на его внутреннюю энергию, сквозившую во взгляде, несмотря на то, что кожа его лица была сморщенной и старой, и руки были перепачканы. Он много ездил по Элдифу верхом на своем мерине, ведя позади своего мула, и хорошо знал нужды живущих здесь бедняков. Он - чудо, говорили все фермеры, и половина из них считала, что ему должно быть около восьмидесяти. Но никто не знал о настоящем чуде, а именно, что ему было около четырехсот лет и что он был величайшим знатоком Двуумера, каких знало королевство. Этим обычным летним утром Невин выехал в луга в поисках успокаивающего корня. Он выкапывал растение металлической лопатой и белые цветки при этом танцевали на тоненьких стебельках. Солнце светило очень жарко. Он немного отдохнул, сел на коня и вытер лицо старой тряпкой, служившей ему полотенцем. В этот момент он увидел пророческое видение. Два жаворонка разорвали покрывало тишины над лугом песней душераздирающей красоты. Это был их боевой клич. Два самца взмыли ввысь, кружась и преследуя друг друга. Однако пока они дрались, самка, которая была наградой победителю, поднялась из травы и равнодушно улетела прочь. С холодной властью пророческих познаний Невин знал, что вскоре он будет свидетелем схватки двух мужчин за обладание женщиной, но ни одному из них она не будет принадлежать. Она переродилась... Где-то в королевстве она была только что появившимся на свет младенцем, лежащим на истощенных материнских руках. Смутно ему представилось видение: прекрасное молодое материнское лицо, омытое потом при родах, но улыбающееся младенцу, лежащему у нее на груди. Когда видение поблекло, он соскочил на землю в явном возбуждении. Лорды Судьбы были добры. Это видение было послано ему как предупреждение о том, что где-то в огромном пространстве королевства Девери она ожидала его для того, чтобы исполнилось его пророчество. До тех пор, пока она еще ребенок, он может найти ее и предотвратить суровые обстоятельства, которые не позволят ему распутать их переплетенные в клубок судьбы. Теперь, возможно, она вспомнит и уступит ему. Возможно. Если он найдет ее.

Кергонеи, 1052

Юный глупец говорил своему учителю, что готов платить страданием, только бы познать Двуумер. Почему он был глупцом? Потому что тот, кто знаком с Двуумером, даже не встав на эту стезю, уже заплатил и платит, и платит снова... "Тайная книга Кадваллона Друида"

Приближались серые сумерки. Шел холодный моросящий дождь. Джилл посмотрела на небо и ей стало страшно оставаться во дворе. Она быстро подбежала к поленнице и начала беспорядочно набирать в охапку ветки. Серый юркий длинноносый гном сидел на большом пне и скалил зубы, наблюдая за ней. Если Джилл роняла ветку, он тут же подхватывал ее и не хотел ни за что отдавать. - Тварь,- рассердилась Джилл.- Ну и забирай! Рассердив ее, Гном исчез с клубами холодного воздуха. Вытирая слезы, Джилл быстро пересекла грязный двор и подошла к круглой каменной таверне. Полоски яркого света были видны вокруг деревянных ставень. Держа ветки в охапке, она спустилась вниз по ступенькам и, поколебавшись немного перед дверью, проскользнула в комнату. Перед маминой кроватью стояла на коленях жрица в длинном черном платье. Когда она посмотрела вверх, Джилл увидела голубую татуировку растущей луны, которая покрывала половину ее лица. - Подбрось немного веток в огонь, дитя,- произнесла жрица,- надо побольше света. Джилл выбрала самые тоненькие и самые просмоленные ветки и осторожно поднесла их к огню, горевшему в очаге. Пламя вспыхнуло, заискрилось и тени заплясали по комнате. Джилл села в углу на покрытый соломой пол и стала наблюдать за жрицей. Мама лежала очень тихо, ее лицо было мертвенно бледным, по нему сбегали большие капли пота. Жрица взяла серебряный кувшин с травяным настоем и поднесла его к маминым губам. Но у нее начался такой сильный кашель, что она не смогла сделать и глотка. Джилл судорожно прижала к себе тряпичную куклу Хелеф. Ей захотелось, чтобы кукла ожила и заплакала, тогда бы Джилл пришлось утешать ее и самой держаться храбро. Жрица поставила кувшин, вытерла мамино лицо, а потом начала молиться шепча на древнем языке святых слова, которые знали только священнослужители. Джилл тихо помолилась, прося Древних Богов Луны оставить маму в живых. Макин нерешительно вошел в дверь и стоял в ожидании. Его толстое, пухлое лицо было озабоченным. Грубые руки теребили низ льняной рубахи. Макин был владельцем этой таверны и позволял маме, работавшей здесь прислугой, жить вместе с Джилл в этой комнате. Ожидая, когда жрица закончит молитву, он потянулся и почесал лысину на седой голове. - Как она? - спросил Макин. Жрица взглянула на него- потом - резко на Джилл. - Вы можете говорить,- сказала Джилл.- Я знаю, что она умирает. Джилл хотелось закричать, но она чувствовала себя окаменевшей. - Ей лучше знать правду,- сказала жрица.- У нее есть отец? - Вроде бы,- ответил Макин.- Он приезжает сюда время от времени, чтобы дать им немного денег. Но прошло уже много времени с тех пор, как он был здесь в последний раз. Жрица тяжело вздохнула. - Я останусь без прислуги,- продолжал Макин.- Джилл всегда делала домашнюю работу и, видят боги, я не выброшу ее на улицу. - Ну и хорошо тогда,- жрица протянула руку к Джилл,сколько тебе лет, дитя? - Семь, ваше святейшество. - Ну, пока ты еще совсем маленькая. Но ты должна быть храброй, как воин. Твой отец воин, не так ли? - Да. Великий воин. - Тогда ты должна быть такой храброй, какой он хотел бы тебя видеть. Попрощайся со своей мамой, Макин уведет тебя. Когда Джилл подошла к кровати, мама проснулась, но ее глаза были покрасневшими, опухшими и мутными. Она не видела стоявшей возле нее дочери. - Джилл,- маме было трудно дышать.- Запомни, что Макко скажет тебе. - Я запомню. Обещаю. Мама отвернулась к стене и смотрела на нее, не мигая. - Куллин,- прошептала она. Куллин - так звали отца Джилл. Ей очень захотелось, чтобы он был сейчас здесь, она ничего никогда не хотела так сильно в своей жизни. Макин поднял на руки Джилл вместе с ее куклой и вынес ее из комнаты. Пока дверь закрывалась, Джилл обернулась назад и мельком увидела жрицу, которая снова молилась возле мамы. С тех пор никто не хотел приходить в таверну из-за того, что в задней комнате находилась больная лихорадкой. Большая полукруглая пивная была пустой, длинные деревянные столы одиноко стояли в тусклом свете огня. Макин посадил Джилл за стол поближе к огню и пошел, чтобы принести ей что-нибудь поесть. Прямо позади Джилл стояли бочки из-под эля, отбрасывающие особенно темные тени. Джилл вдруг показалось, что Смерть спряталась за ними. Она заставила себя повернуться и посмотреть, потому что папа всегда говорил ей о том, что солдат всегда должен смотреть смерти в лицо. Джилл обрадовалась, когда ничего там не увидела. Макин принес кусок хлеба с медом и молоко в деревянной чашке. Джилл попыталась поесть, но еда застревала у нее в горле. Макин вздохнул и почесал лысину. - Ну, послушай,- сказал он,- может быть твой отец скоро приедет. - Я тоже надеюсь. Макин отпил пиво большим глотком из оловянной кружки. - Твоя кукла не хочет глоточек молока? - спросил он. - Не хочет. Она - всего лишь кусок тряпки. Потом они слушали, как жрица монотонно пела и ее надрывный голос проникал в самую душу. Джилл, до сих пор старавшаяся быть храброй, опустила голову на стол и громко заплакала. Они похоронили маму в священной дубовой роще за деревней. Всю следующую неделю Джилл каждое утро приходила в рощу поплакать на могилке, пока Макин не убедил ее в том, что ходить туда - также, как подливать масло в огонь: она никогда не сможет забыть своего горя. Джилл перестала ходить, вспомнив о том, что обещала маме делать так, как Макко скажет. Вскоре привычная жизнь снова потекла в таверне. Джилл была остаточно занята, чтобы не думать о маме все время. Местные жители приходили посплетничать. Фермеры останавливались в рыночный день, купцы и мелкие торговцы платили желая иметь ночлег в деревне хотя бы на полу. Джилл мыла кружки, бегала по поручениям и даже наливала эль, когда в таверне было много народу на ночь. Когда приезжал кто-нибудь из города, Джилл всегда спрашивала, слышали ли он что-нибудь об ее отце - Куллине из Кермора, "серебряном клинке". Но никто не мог ей ничего сообщить об этом. Деревня располагалась в самой северной провинции королевства Девери, самого большого королевства Девери, самого большого королевства во всем мире Неведомого так всегда говорили Джилл. Она знала, что по направлению к югу был расположен великолепный город - Форт Девери, где в огромном дворце жил верховный король. В Бобире, однако, где Джилл провела всю свою жизнь, насчитывалось всего около пятидесяти круглых домов, построенных из грубых кремниевых плит. Прижавшись к склону крутого холма, дома образовывали узкие извилистые улочки, поэтому деревня выглядела как пригоршня валунов, среди которых росли стоящие вразброс сосновые деревья. В маленьких долинах среди холмов фермеры разработали небольшие поля между скалистыми участками, огородив их стенами, сложенными из камней. На расстоянии около мили от деревни располагалась крепость лорда Мелина, благодаря которой и возникла деревенька. Джилл всегда говорили, что каждому предписано Судьбой делать то, что скажут рожденные знатными, потому что боги сделали их избранными. Вид самой крепости, конечно, имел достаточно большое влияние на ход мыслей Джилл в том направлении, что она несла в себе божественное начало. Она стояла на вершине самого высокого холма, была окружена двойным земляным валом и обнесена каменной стеной. Круглая башня из обработанного камня располагалась в центре и возвышалась над другими постройками, находящимися внутри стен. Если Джилл находилась в самой верхней части деревни, то она могла видеть крепость и развевающееся на башне голубое знамя лорда Мелина. Очень редко Джилл видела самого лорда Мелина, иногда приезжавшего в деревню, в основном, чтобы наказать того, кто нарушил закон. И когда однажды в особенно жаркий и душный день сам лорд Мелин зашел в таверну выпить немного эля, это было необычайно важным событием. Хотя у лорда были редкие седые волосы, напыщенная физиономия и большой живот, он выглядел довольно представительно, державшись чрезвычайно прямо и широко шагая, как воин. Так как знатный лорд никогда никуда не ходил один, его сопровожд е молодых людей из его отряда. Джилл поспешно привела в порядок свои волосы и поклонилась лорду. Макин подбежал, держа в руках полные кружки, поставил их и тоже поклонился лорду. - Ужасно жаркий день,- заметил лорд и с жадностью отпил из кружки. - Да, господин,- ответил Макин, охваченный благоговейным страхом от того, что лорд заговорил с ним. - Прелестный ребенок,- лорд Мелин взглянул на Джилл.Твоя внучка? - Нет, господин,- ответил Макин.- Это ребенок служанки, работавшей у меня. - Она умерла недавно,- вмешался один из всадников.Какая жалость. - Кто ее отец? - спросил лорд Мелин.- Или никто не знает даже? - Никто в целом свете, господин,- проговорил всадник с неприятной ухмылкой.- Куллин из Кермора, и ни один человек не смеет отважиться позабавиться с его девушкой. - Ну разумеется,- тихо засмеялся лорд Мелин.- Так у тебя знаменитый отец? Так девочка? - Да? - проговорила Джилл. - Военная слава, конечно, не так уж много значит для маленькой девочки, но твой отец - самый знаменитый фехтовальщик во всем Девери, хоть он и серебряный клинок.Лорд вынул из-за пояса кожаный кошелек и достал несколько медяков, чтобы расплатиться с Макином, а потом протянул Джилл серебряную монету.- Вот, дитя, возьми, без мамы тебе надо хоть немного денег, чтобы купить новую одежду. - Покорнейше благодарю, господин. Делая реверанс, Джилл поняла, что ее платье действительно было совсем порванным.- Пусть боги сделают вас счастливым. После того, как лорд и его спутники покинули таверну, Джилл положила свою серебряную монету в маленькую деревянную шкатулку у себя в комнате. Во-первых, видя, как она блестит в шкатулке, она могла вообразить себя богатой госпожой, затем неожиданно она почувствовала, что его светлость просто дал ей милостыню. Без этих денег она не смогла бы купить себе новое платье, так же как без доброй поддержки она не имела бы еды и ей негде было бы спать. Показалось, что какая-то мысль обожгла ее мозг. Она безрассудно побежала в сторону стоявших позади таверны деревьев и бросилась лицом вниз на высохшую траву. Стоило ей только позвать, как лесные жители пришли сразу - ее любимый серый гном с парой бородавчатых голубых спутников с длинными острыми зубами и фея, которая выглядела бы как крошечная прелестная женщина, если бы не ее глаза, с кошачьими зрачками и совершенно бессмысленные. Джилл села и позволила серому гному забраться к ней на колени. - Я хочу, чтобы ты сказал мне,- проговорила Джилл,- если что-нибудь случится с Макином, смогу я прийти и жить в лесу с твоим народом? Гном обдумывал ответ, лениво почесывая под мышкой. - Я думаю, ты сможешь показать мне, как добывать еду,продолжала Джилл,- и как согреться, когда пойдет снег. Гном закивал, что как будто должно было означать "Да", но всегда трудно было сказать, что этот жест означал у лесных жителей. Джилл не была даже точно уверена в том, что они существовали. Хотя они вдруг появлялись и исчезали по желанию, они были достаточно реально ощутимыми, когда дотрагиваешься до них, они могли поднимать вещи и пить молоко, которое Джилл выносила для них ночью. Мысль о жизни с ними в лесу также пугала, как и утешала. - Я, конечно, надеюсь, что с Макко ничего не случится,продолжала Джилл,- но я беспокоюсь. Гном закивал понимающе и похлопал ее руку своей худой скрюченной ручкой. Так как все другие дети в деревне дразнили из-за того, что у нее не было отца, только лесные жители были ее единственными настоящими друзьями. - Джилл? - позвал ее Макин со двора таверны,- пора домой, поможешь мне готовить обед. - Мне надо идти,- сказала Джилл гному,- я дам вам молока сегодня вечером. Они все засмеялись, танцуя в маленьком кружке вокруг ее ног, а затем внезапно исчезли без следа. Когда Джилл возвращалась назад, Макин вышел встретить ее. - С кем это ты там разговаривала? - спросил он. - Ни с кем. Просто говорила. - Я думаю, с лесными жителями,- поддразнивал ее Макин, усмехаясь. Джилл просто пожала плечами. Она уже давно знала, что никто не верил ей, когда она говорила кому-нибудь, что она могла видеть лесных жителей. - Я взял лучший кусок свинины нам на обед,- сказал Макин.- Нам лучше всего поесть побыстрее, потому что в такую жаркую ночь, как эта, многие захотят прийти выпить немного пива. Макин оказался совершенно прав. Как только зашло солнце, комната заполнилась местными жителями, мужчинами и женщинами, пришедшими сюда немного поболтать и посплетничать. Ни у кого в Бобире не было много наличных денег; Макин записывал на деревянной доске, кто сколько ему был должен. Когда накапливалось достаточно отметок под чьимто именем, Макин мог получить плату продуктами, или одеждой, или обувью, а потом начинал список долгов этого человека сначала. Они получили несколько медных монет этой ночью от странствующего торговца. У него была большая сумка с нитками, бусами, вышитыми украшениями, иголками, и даже несколькими орденскими лентами из большого города, расположенного на западе. Когда Джилл прислуживала ему, она, как всегда, спросила, слышал ли он что-нибудь о Куллине из Кермора. - Слышал ли я что-нибудь? - сказал торговец,- Я даже видел его, девочка, всего только четыре дня назад. Сердце Джилл начало колотиться. - Где? - спросила она. - В Гуингефе. Я как раз спускался на юг, когда там вспыхнула война между двумя лордами и их кровным врагом, а что и почему, я думаю, что не стоит тебе об этом рассказывать. В последнюю ночь там я как раз зашел выпить в таверну и я видел этого парня с серебряным клинком на поясе. Это Куллин из Кермора, один парень сказал мне, никогда не вставай на его пути.- Он наклонил свою голову,- эти серебряные клинки - все очень плохие люди. - Вовсе нет. Он - мой папа. - Вот как? Как безжалостна Судьба к такой маленькой девочке: отец - серебряный клинок. Несмотря на то, что Джилл охватила ярость, она знала, что спорить было бесполезно. Все презирали серебряных клинков. Хотя большинство воинов жили в крепости знатного лорда и служили ему под присягой, вступив в его хорошо вооруженный отряд, серебряный клинок колесил по королевству и искал какого-нибудь лорда, который смог бы хорошо заплатить ему. Иногда, когда папа приезжал увидеться с Джилл и ее матерью, он мог дать им много денег, а в другой раз - только медяки, все зависело оттого, сколько он мог добыть на поле битвы. Хотя Джилл не понимала, почему, но она знала, что если человек был серебряным клинком, никто никогда не позволит ему быть кемнибудь еще. У Куллина никогда не было возможности жениться на маме и жить вместе с ней в крепости, так, как это делали воины, давшие присягу. Этой ночью Джилл молила Богиню Луны сохранить ее отца в живых в битве в Гуингефе. Напоследок она догадалась попросить Луну сделать так, чтобы война быстрее закончилась и чтобы Куллин мог сразу же приехать, чтобы увидеться с ней. Наверное, войны были в ведении каких-то других богов, потому что вот уже два месяца Джилл мечтала об этом во сне. Время от времени ее сны становились исключительно реалистичными и очень яркими. Такие сны всегда превращались в действительность. Так же, как и с лесными жителями, она давно научилась держать свои сбывшиеся сны глубоко в себе. Обычно она видела Куллина, верхом на коне въезжавшего в город. Джилл проснулась в лихорадочном возбуждении. Отбрасывая короткую тень, как это всегда бывает во сне, папа приехал около полудня. Чтобы время до полудня прошло быстрее Джилл все утро много и тяжело работала. Наконец она побежала к входной двери таверны и стояла там, смотря вдаль. Солнце было уже почти в зените, когда она увидела Куллина, ведущего под уздцы большого боевого гнедого коня, поднимаясь вверх по узкой улочке. - Макко! Папа приехал! Кто скажет ему? - О, черт побери! - Макин подбежал к двери,- жди здесь. Несколько минут Джилл стояла внутри, болезненно наблюдая за тем, как люди, сидевшие за одним из столов, смотрели на нее с жалостью. Взгляды напоминали ей о той ужасной ночи, когда мама умирала. Ей захотелось скрыться от них и она выбежала за дверь. Как раз в эту минуту Макин внизу на улице разговаривал с ее отцом, сочувственно положив руку на плечо Куллина. Куллин, не отрываясь, смотрел на землю, его лицо было неподвижным и мрачным, он не говорил ни слова. Куллин из Кермора был добрых шести футов роста, стройный и широкоплечий, со светлыми волосами и светлоголубыми глазами. На его левой щеке был старый шрам, который делал его лицо испуганным, даже когда он смеялся. Его простая льняная рубашка была грязной от дорожной пыли, так же как и его широкие шерстяные брюки. В таких брюках ходили все мужчины в Девери. На тяжелом ремне висела его единственная роскошь - меч в украшенных золотом ножнах, подарок знатного лорда - и его позор - серебряный клинок в потрепанном кожаном футляре. Серебряный эфес с тремя небольшими бугорками как бы предупреждал людей, настраивая против его владельца. Когда Макин закончил говорить, Куллин положил руку на рукоятку меча, словно ища поддержки. Макин взял поводья и они направились вверх по улице к таверне. Джилл подбежала к Куллину и бросилась в его объятия. Он поднял ее и крепко обнял. От него пахло потом и лошадьми, это был привычный знакомый запах ее любимого папочки.- Моя бедная маленькая девочка! - проговорил Куллин,- черт побери, какой же отвратительный отец тебе достался! Джилл плакала, не в состоянии что-нибудь ответить... Куллин внес ее в таверну и сел за стол возле двери, усадив Джилл на колени. Люди, сидевшие за дальним столом, поставили свои кружки и рассматривали его холодным неприветливым взглядом. - Знаешь что, папа? - всхлипывая, проговорила Джилл.Последним маминым словом было твое имя. Куллин откинул назад голову и запричитал, оплакивая ее. Голос его был низким и напоминал монотонное завывание. Макин нерешительно дотронулся до его плеча. - Послушай, парень...- проговорил Макин.- Ну... вот... Куллин продолжал причитать, сменяя один длинный стон другим, даже не обратив внимания на то, что Макин похлопывал его по плечу, бормоча: "Ну... послушай", беспомощным голосом. Чужие люди проходили мимо и Джилл ненавидела их за едва заметные улыбки, как будто они смеялись над ее отцом, в то время, когда у него было такое горе. Неожиданно Куллин обратил на них внимание. Он снял Джилл со своих колен, а когда поднялся, его меч оказался в его руке, словно по волшебству. - А почему бы мне не скорбеть о ней? - крикнул он им.Она была такой славной женщиной, как сама королева, и нет дела до того, что вы, свора псов, думаете о ней. И пусть попробует хоть кто-нибудь в этой вонючей деревне сказать мне, что это не так. Стоявшие здесь, один за другим, осторожно начали пятиться назад. - Ни один из вас не достоин даже быть убитым, чтобы его кровью полить ее могилу,- продолжил Куллин,- Признайте это. Все забормотали: "Мы не достойны, это правда". Куллин шагнул вперед, меч блеснул в луче солнечного света, проникающего в таверну через дверь. - Ну ладно,- сказал он,- продолжайте, подонки, возвращайтесь к своей выпивке. Вместо этого все бросились к двери, обгоняя друг друга, чтобы побыстрее покинуть таверну. Куллин вложил меч в ножны с такой силой, что был слышен скрежет металла. Макин вытер пот со своего лица. - Ну ладно, Макко,- проговорил Куллин,- и ты, и вся деревня можете думать обо мне все, что угодно, но моя Сериэн заслужила большего, чем быть опозоренной странными извинениями перед таким человеком как я. Впереди у нас очень тяжелая дорога, моя дорогая, но мы справимся,- сказал он Джилл. - Что? - спросила Джилл.- Папа, ты хочешь забрать меня с собой? - Совершенно верно. И сегодня же. - Постойте-ка,- вмешался Макин,- не лучше ли обождать и подумать над этим? Ты не в себе сейчас, и... - Катись ко всем чертям! - Куллин повернулся, схватившись рукой за рукоятку меча,- я сейчас как раз настолько в себе, насколько это необходимо. - Ну ладно,- отступился Макин,- дело твое. - Возьми свою одежду, Джилл. Мы сейчас сходим на могилу твоей мамы, а потом двинемся в путь. Я никогда не вернусь в эту вонючую деревню больше. Довольная и перепуганная одновременно, Джилл побежала в комнату и начала складывать те немногие пожитки, которые у нее были, в одеяло. Она слышала, как Макин пытался поговорить с Куллином, но тот только рычал в ответ. Она рискнула потихоньку вызвать лесных жителей. Серый гном материализовался высоко в воздухе и поплыл к покрытому соломой полу. - Папа забирает меня отсюда,- прошептала Джилл.- Ты хочешь пойти со мной? Если хочешь, то лучше идти вслед за нами, или забраться на его лошадь. Когда гном исчез, Джилл захотелось знать, увидит ли она его когда-нибудь снова. - Джилл! - крикнул Куллин,- перестань разговаривать сама с собой и иди сюда! Джилл схватила свой узел и выбежала из таверны. Куллин сложил ее вещи в сумку, привязанную позади седла, а затем поднял Джилл и посадил на нее сверху. Когда он сел в седло, Джилл обхватила его, прислонившись лицом к широкой спине. Его рубашка вся была испачкана круглыми ржавыми пятнами, которые получились, когда кольца кольчуги заржавели от пота. У него всегда были такие рубашки. - Ну,- сказал Макин,- прощай, Джилл. - Прощай,- ей вдруг захотелось заплакать.- Спасибо большое за то, что ты был так добр ко мне. Макнул махнул рукой, в его глазах были слезы. Джилл обернулась назад на своем неудобном сидении и помахала в ответ, когда они начали спускаться с холма. В нижней части деревни росла священная дубовая роща, посвященная Белу, Богу Солнца и королю всех Богов. Среди священных дубов располагалось деревенское кладбище. Хотя на могиле Сериэн не было никакого надгробного камня, как на могилах людей побогаче, Джилл знала, что она никогда не забудет, где мама похоронена. Как только она подвела отца к этому месту, Куллин начал причитать, рыдая. Он бросился на землю, лег на могилу всем телом, как будто пытался передать земле свое горе, ища у нее поддержки. Джилл сильно перепугалась. Куллин затих, лежал безмолвно, затем сел. - Я привез в этот раз твоей маме подарок,- сказал Куллин,и она получит его, ей-богу. Куллин достал из ножен свой серебряный клинок, срезал им кусочек дерна, а потом начал рыть, словно барсук, сделав неглубокую ямку. Он достал из-за рубашки золотой браслет и когда поднял его, Джилл увидела узкую полоску из чистого золота перевитую, словно веревка. Куллин положил его в ямку, засыпал землей, а потом прикрыл дерном. - Прощай моя любовь,- прошептал он,- за время моих скитаний я никогда не любил кроме тебя ни одной женщины, и я молил каждого бога, чтобы ты верила мне, когда я говорил тебе об этом. Он поднялся, затем вытер лезвие своего клинка о штаны. - Запомни, Джилл, как я любил твою маму. - Я запомню, папа. Обещаю. Весь день они ехали по дороге, ведущей на восток - по узкой грязной колее, проложенной между остроконечными холмами среди сосновых лесов. Когда они проезжали мимо полей, покрытых молодыми зелеными колосьями, фермеры провожали взглядом незнакомца на боевом коне с ребенком, сидящим за его спиной. Джилл устала сидеть на своем неудобном сидении и совсем закоченела, но Куллин был так погружен в свои мрачные мысли, что она боялась заговорить с ним. Были уже сумерки, когда они пересекли бурную реку и подъехали к окруженному стеной городу Эверби. Куллин спешился и повел лошадь под уздцы узкими извилистыми улочками, а Джилл тем временем, крепко вцепившись в седло, испуганно смотрела по сторонам широко раскрытыми глазами. Она ни разу в жизни не видела так много домов - чуть ли не двести. Наконец они добрались до обшарпанного постоялого двора, позади которого виднелась конюшня. Хозяин поприветствовал Куллина, назвав его по имени, и дружески похлопав по плечу. Джилл до того устала, что даже не в состоянии была поесть. Куллин, взяв ее на руки, поднялся вверх по лестнице в грязную узкую комнату и положил Джилл на постель, которую устроил, накрыв своим плащом соломенную подстилку. Она заснула раньше, чем он успел задуть пламя свечи. Когда Джилл проснулась, в комнате никого не было. Теперь комната была полна света и девочка могла рассмотреть ее. Она поднялась с подстилки, испуганная, стараясь вспомнить, как она оказалась в этой чужой пустой комнате, в которой ничего не было, кроме груды одежды, лежавшей прямо на полу. Понадобилось несколько минут для того, чтобы Джилл смогла вспомнить, что накануне папа приехал за ней в деревню и забрал ее с собой. Вскоре вернулся Куллин, неся в одной руке кипяток в медной чашке, а в другой - ломоть хлеба. - Съешь это, моя дорогая,- сказал он. Джилл жадно набросилась на хлеб, в который были добавлены орехи и смородина. Куллин тем временем поставил на пол чашку, достал из сумки мыло и осколок зеркала и устраивался на полу на коленях, чтобы побриться. Он всегда брился своим серебряным клинком. Когда он вынул его из чехла, Джилл увидела изображение, выгравированное на лезвии - это был парящий сокол. Этим знаком были отмечены все вещи Куллина. - Папа, этот клинок очень острый? - спросила Джилл. - Да, очень,- ответил Куллин и начал бриться.- Ты видишь, он не чисто серебряный - он сделан из сплава. Поэтому он не темнеет так быстро, как чистое серебро и лезвие долго не тупится, этот сплав прочнее любой стали. Только несколько мастеров по серебру во всем королевстве знают его секрет и никому не открывают эту тайну. - Почему не открывают? - Откуда я знаю? Я говорил тебе, что не только тот, кто изгнан или опозорен, может купить себе такое лезвие. Ты можешь найти себе другой серебряный клинок и ездить с ним везде, как бы показывая себя, и тогда тебя могут пригласить в отряд. - Ты должен показать, что ты можешь хорошо сражаться? - Не просто хорошо, а очень хорошо,- Куллин брился точными, короткими движениями.- Это, конечно, кое-что значит, но это не все, а только часть. И у серебряных клинков все же есть своя честь. Мы все подонки, это так, но мы не воруем и не убиваем. Знатные лорды знают об этом, поэтому они доверяют нам и пользуются нашими услугами. И если пара негодяев придет в отряд и запятнает нашу репутацию, мы все умрем с голоду. - Папа, а почему ты захотел быть серебряным клинком? - Не разговаривай, когда у тебя полный рот. Я не хотел, но это был единственный выбор, который я имел, вот и все. Я никогда не слышал о человеке, который был бы таким дураком, чтобы зарабатывать так на жизнь просто потому, что он так хочет. - Я не понимаю. Куллин продолжал, вытря остатки пены со своей верхней губы тыльной стороной ладони: - Ну, ни один человек не станет клинком, если он будет иметь возможность вести приличную жизнь в крепости лорда. Иногда люди поступают как дураки, и мы делаем такие вещи, изза которых лорд больше не пригласит нас в свой отряд. И когда такое случается, ну тогда носить клинок - намного лучше, чем чистить конюшни или что-нибудь в этом роде. В конце концов, ты зарабатываешь свои деньги, сражаясь как мужчина. - Ты ведь никогда не будешь дураком! Губы Куллина дрогнули в мимолетной улыбке. - Я уже был, правда,- сказал он,- когда-то давным-давно твой старый папа служил всадником в отряде в Керморе, но он сам накликал на себя беду. Никогда не позорь себя, Джилл. Послушай меня. Позор прилипает к тебе, как грязь липнет к рукам. Мой лорд выгнал меня, и правильно сделал. И мне ничего не оставалось, кроме "длинной дороги". - Кроме чего? - Длинной дороги. Так серебряные клинки называют свою жизнь. - Папа, а что ты сделал? Куллин повернулся и посмотрел на нее такими холодными глазами, Джилл даже испугалась, что он хочет ударить ее. - Когда ты поешь,- сказал он смягчившись,- мы пойдем на базар и купим тебе какую-нибудь мальчишечью одежду. Платье не годится для езды верхом и привалов в пути. Джилл поняла, что у нее больше никогда в жизни не будет случая, чтобы задать ему этот вопрос снова. Куллин сдержал свое слово о новой одежде. И в самом деле, он купил ей так много вещей; башмаки, штаны, рубашки, хороший шерстяной плащ и маленькую круглую брошку, чтобы его застегивать,- Джилл поняла, что она никогда не видела, чтобы у него было так много денег прежде, настоящих денег, блестящих серебряных монет. Когда она спросила его об этом, он сказал ей, что захватил сына знатного лорда на поле боя и эти деньги были платой семьи лорда за то, что он вернул ей сына назад. - Это было благородно, папа,- сказала Джилл,- не убивая, ты вернул его родным. - Благородно? - Куллин едва улыбнулся.- Я скажу тебе, моя дорогая, что это мечта каждого серебряного клинка - захватить в плен знатного лорда. И это из-за денег, а не для славы. И, черт побери, многие бедняки превратились в богатых лордов, занимаясь именно этим. Джилл была искренне удивлена. Взятие кого-нибудь в плен для того, чтобы заработать на этом деньги было одной из тех вещей, о которых никогда не упоминалось в народных песнях и великолепных сказаниях о войне. Кроме того, она была рада, что у них достаточно денег, особенно когда Куллин купил ей стройного серого пони, которого она назвала именем Гвиндик, как звали великого героя древних времен. Когда они вернулись на постоялый двор, Куллин поднялся вместе с Джилл в их комнату, сменил ей одежду, а потом бесцеремонно обрезал ее волосы серебряным клинком, теперь она была похожа на мальчика. - Эти длинные волосы тоже будут помехой в дороге,сказал он, я не могу тратить свое время на то, чтобы ухаживать за тобой как нянька. Джилл согласилась с ним, но когда взглянула на себя в осколок зеркала, у нее возникло ощущение, что она не знает толком, кем она была. Это ощущение не покидало ее и тогда, когда они спустились в таверну постоялого двора, чтобы пообедать. Она почувствовала, что должна встать и помочь хозяину постоялого двора Блэйру обслуживать посетителей, а не сидеть и есть тушеное мясо вместе с другими посетителями. Так как был базарный день, таверна была полна торговцев, которые все носили широкие штаны, что служило признаком их общественного положения. Они с презрением смотрели на Куллина из-за серебряного клинка, висевшего на его ремне, и по возможности избегали его. Джилл только что закончила есть свое тушеное мясо, когда трое молодых всадников ввалились в таверну и заказали эля. Джилл знала, что это были всадники из отряда лорда, потому что их рубашки на груди были украшены гербами, в данном случае это были бегущие олени. Они остановились с правой стороны около двери и так долго что-то оживленно рассказывали Блэйру, что когда Куллин захотел выпить еще эля, ему пришлось самому встать и принести его себе. Когда он возвращался с полной кружкой, ему надо было пройти мимо этих трех парней. Один из них в это время намеренно шагнул вперед и толкнул его руку, так что из кружки пролился эль. - Смотри, куда идешь,- усмехнулся один из них,серебряный клинок.- Куллин поставил кружку и повернулся к нему лицом. Джилл забралась на стол, чтобы ей было видно, что происходит. Скаля зубы, двое других отступили к стене, оставив свободным пространство между Куллином и их приятелем. - Хочешь затеять драку? - спросил Куллин. - Хочу только научить неотесанного серебряного клинка манерам,- ответил парень.- Как тебя зовут подонок? - Куллин из Кермора. А твое какое дело? В комнате воцарилась мертвая тишина и все повернулись в их сторону. Двое всадников, отошедших к стене пытались отговорить своего приятеля, держа его за плечи: - Идем, Графис,- сказал один из них.- Допей только свое проклятое пиво. Ты еще слишком молод, чтобы умереть. - Отойдите,- прорычал Графис.- Вы хотите сказать, что я трус? - Хотим сказать, что ты дурак,- продолжал всадник.Извини нас,- обратился он к Куллину. - За меня не извиняйтесь,- сказал Графис.- Послушай, серебряный клинок.- Не может быть, чтобы и половина басен, которые сочинили о тебе была правдой. - Неужели? - Куллин положил руку на рукоятку своего меча. Казалось, будто вся комната застыла в ожидании, даже стены. Джилл зажала руками рот, сдерживая крик. Испуганные люди отодвигались назад, расступаясь, оставляя Куллина и Графиса наедине лицом друг к другу. - Эй, послушайте? - крикнул Блэйр.- Только не в моей гостинице. Но было уже слишком поздно. Графис выхватил свой меч. Раздраженно улыбнувшись и Куллин вынул свой меч из ножен, но опустил руку с мечом вниз так, что кончик лезвия касался пола. В комнате воцарилась такая тишина, что Джилл слышала, как бьется ее сердце. Графис сделал выпад и нанес удар - меч вылетел из его руки. Отлетев в сторону, он с грохотом упал на пол, перепуганные посетители с визгом бежали по комнате, стараясь увернуться от него. Куллин поднял лезвие своего меча, но не для того, чтобы нанести удар, а как будто указывая им на что-то. На нем было пятно крови. Выругавшись шепотом, Графис стиснул запястье правой руки своей левой рукой. Кровь сочилась сквозь пальцы. - Я прошу быть всех свидетелями, что он нанес удар первым - устало проговорил Куллин. Комната наполнилась возбужденным шепотом, когда друзья Графиса вышли вместе с ним. Побледневший Блэйр бросился за ними вслед, неся меч Графиса. Куллин тем временем вытер с лезвия кровь о штанину, вложил в ножны меч, затем взял кружку и повернулся к своему столу. - Джилл, а ну-ка спустись вниз,- сказал он раздраженно.Где твоя воспитанность? - Я только хотела посмотреть, папочка,- ответила Джилл, спускаясь вниз со стола,- это было так здорово! Я даже не заметила твоего движения. - Так же как и он,- сказал Куллин.- Ну ладно, Джилл, я допью эль, потом мы уложим все вещи и двинемся в путь. - А я думала, мы останемся здесь ночевать. Все еще возбужденный, Блэйр подбежал к ним: "Черт возьми, и часто с тобой так бывает?" - Частенько,- ответил Куллин.- Каждый из этих щенков думает, что его сильно зауважают, если он станет человеком, убившим Куллина из Кермора,- он отпил эль длинным глотком.Все они хотят прославиться, поэтому цепляются ко мне, но мне это уже чертовски надоело. - Еще бы,- Блэйр дрожал, как будто ему было холодно.Вот видишь, девочка, какой жизнью тебе приходится жить, ездя вместе с ним. Тебе надо будет найти такого же сильного мужа. - А я и не собираюсь замуж за человека, который не будет таким же вежливым фехтовальщиком, как мой папа,- сказала Джилл,- наверное, я вообще никогда не выйду замуж. Весь этот день они ехали быстро, не останавливаясь и только к вечеру, за час до заката, Куллин решил, что они отъехали уже довольно далеко от отряда Графиса и теперь могут передохнуть. Они отыскали фермера, согласившегося продать немного овса для лошади Куллина и нового пони Джилл, и разрешившего им расположиться на ночлег на обочине своего пастбища. Пока Куллин собирал дрова для костра в соседнем лесу, Джилл взяла под уздцы лошадей и повела их за изгородь. Ей пришлось тянуть их изо всей силы, пока она, наконец, не втолкнула их туда. Она уже возвращалась назад в лагерь, когда вдруг перед ней неожиданно возник серый гном, который прыгал возле нее вверх и вниз. Джилл, смеясь взяла его на руки. - Ты следовал за мной? Я так рада! Гном широко улыбнулся ей, оскалив зубы и обнял ее за шею. На ощупь его кожа была сухой, покрытой чешуйками, и от него пахло свежевскопанной землей. Не раздумывая, Джилл взяла его с собой в лагерь и рассказала ему обо всем, что случилось с ними в дороге. Сначала он слушал внимательно, но потом вдруг засуетился в ее руках,- Джилл обернулась и увидела Куллина, спешащего назад с охапкой дров, его глаза сузились от негодования. Гном исчез. - Послушай, Джилл! - сказал он раздраженно.- Какого черта, ну сколько можно заниматься этой идиотской игрой! Бормочешь сама с собой. Делаешь вид, что держишь что-то в руках. Что все это значит? - Ничего папочка. Это просто игра такая. Куллин бросил охапку дров на землю. - Я запрещаю тебе это,- продолжил он,- ты выглядишь как полоумная. Прекрати эти разговоры с собой. Я куплю тебе куклу, если тебе так уж хочется поговорить. - У меня есть кукла. Спасибо. - Тогда почему ты не разговариваешь с ней? - Ну хорошо, я буду, папа. Обещаю тебе. Куллин внимательно посмотрел на нее. - Ну а сейчас что ты навоображала? - спросил он.- Опять какие-нибудь небылицы о лесных жителях? Джилл опустила голову и начала ковырять траву носком своего ботинка. Куллин ударил ее по лицу. - Я не хочу об этом слышать больше ни слова,- сказал он.Больше никаких бормотаний себе под нос. - Я больше не буду, папа, обещаю,- Джилл обиженно кусала губы, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не заплакать. - Ну, вот,- он вдруг опустился перед ней на колени и положил руки ей на плечи.- Возврати мне пощечину назад, моя дорогая. Твой бедный старый папа всех обижает эти дни.- Он колебался мгновение, выглядя растерянным,- Джилл, послушай меня. Многие в королевстве верят в то, что лесные жители в самом деле существуют. Но ты знаешь, что они считают? Что все, кто может их видеть - ведьмы. Ты знаешь, что может случиться с тобой, если кто-нибудь услышит твои разговоры о лесных жителях? Хоть ты еще и маленькая, ты должна подумать об этом. Я не хочу, чтобы нас встретила толпа крестьян, схватила тебя и избила до смерти. Джилл стало холодно и она задрожала. Куллин прижал ее к себе, но она почувствовала, что отталкивает его от себя прочь и бежит в лес. - Но ведь я вижу их! - думала она, и что, разве я ведьма? Она с горечью подумала, может ли она превратиться в старую ведьму со злыми глазами, которая отравляет людей зельем? - Ну ладно, ладно,- сказал Куллин,- извини меня. Не будем больше думать об этом, нам надо что-нибудь перекусить. Теперь ведь ты уже знаешь, почему не надо говорить о лесных жителях, когда посторонние могут услышать тебя. - Я не буду, папа. Я правда, правда постараюсь. Среди ночи Джилл вдруг проснулась и обнаружила, что все вокруг сделалось серебряным в лунном свете. Серый гном примостился возле ее головы, как будто охраняя ее. Так как Куллин громко храпел, Джилл отважилась прошептать ему: - Ты мой самый лучший и верный друг - шепнула она ему,но я не хочу быть ведьмой.- Гном затряс своей головой, что означало "Нет". - Это разве правильно? Разве только ведьмы видят тебя? Опять последовало успокаивающее "Нет". Он мягко дотронулся до ее лица, а затем исчез, унесенный порывом ветра, что было похоже на танец в лунном сиянии. Джилл еще долго лежала без сна, улыбаясь сама себе в глубоком облегчении. Теперь она знала наверняка, что ее папа был прав и впредь она должна быть очень осторожной. Народ Девери всегда был неугомонным. В давние дни времени Рассвета они проехали тысячи миль, прежде чем основали старое королевство, теперешнюю Родину. Барды до сих пор рассказывают в своих сказаниях о том, как они избегали вторжения руменсов, плавая через океан под предводительством короля Брана в поисках западных островов. Затем они проехали верхом все острова, прежде чем король Бран увидел знак "белой свиньи", указавшей ему, где основать священный город Форт Девери. И даже во времена, когда жила Джилл, это были спокойные миролюбивые люди, проводившие большую часть жизни в дороге - купцы с их караванами, мелкие торговцы с тюками, лудильщики, странствующие священники, молодые люди, переезжающие от одного лорда к другому в надежде найти место в отряде, и, конечно, "серебряные клинки". После нескольких недель кочевой жизни вместе с отцом, Джилл почувствовала, что соблазн дорожной кочевой жизни охватил и ее. В пути всегда можно было увидеть что-нибудь новое, повстречать новых людей, и теперь Джилл удивлялась, как она могла провести всю жизнь безвыездно в одной маленькой деревеньке. Так как у Куллина было еще достаточно денег, то Джилл удивилась, что он начал искать другого человека, который заплатит ему за службу. Все время, пока они ехали на восток по Кергонеи, он постоянно расспрашивал всех о новостях в кровной вражде и пограничных войнах. - Половина лета прошла,- сказал он Джилл однажды ночью у костра во время привала.- Серебряный клинок должен подумать о том, чтобы у него на зиму были деньги. Конечно, не многие из нашего брата думают об этом, но ведь у них нет дочери, о которой надо заботиться. - Верно говоришь, папа. Тебе когда-нибудь приходилось спать прямо на снегу? - Нет, потому что я всегда возвращался на зиму к твоей маме. Неожиданно Куллин сделался грустным, его лицо увяло, он выглядел опустошенным. - Боже мой, у меня единственная надежда на то, что она не услышит ни слова из этого на том свете. Ее единственное дитя ездит по дорогам с таким человеком как я. - Папа, ты великолепен! И все это тоже прекрасно. Когда я вырасту, я тоже стану серебряным клинком, как ты. - Я слышу. Но девочки не могут быть воинами. Почему? Они были, давно, во времена Рассвета. Как Айва. Ты слышал эти сказания, папа? Бард лорда Мелина заходил к нам в таверну и пел для меня иногда. Я всегда просила его спеть об Айве. Она была великолепна. Ты знаешь, она была женщина Сокол. - Да, я слышал сказания. Но это было очень давно. Все изменилось теперь. - Почему? Вовсе нет. Была ведь еще госпожа Гвенивер, и она жила во время Волнений, а не во время Рассвета. Тогда люди оскорбили ее честь и она отплатила им за это. Джилл положила руку на сердце, точно так, как делали барды: "Они падали и яркие пятна крови на шлеме и на голове были похожи на чертовы отметины". Я заучила этот отрывок наизусть. - Если когда-нибудь мы вернемся назад в Бобер, то я скажу барду лорда Мелина одну-две вещи. Бог ты мой, кого это я произвел на свет? - Кого-то - похожего на тебя. Так мама всегда говорила. Она говорила, что я такая же упрямая, как ты, и что я совершенно несносная, когда мне этого хочется. Куллин громко рассмеялся. Джилл первый раз слышала, чтобы он смеялся так громко. Через два дня Куллин услышал интересующие его известия о кровной вражде. Они остановились в дубовой роще, чтобы пообедать... Они ели хлеб с сыром, когда Джилл вдруг услышала топот двух коней, быстрой рысью приближавшихся к ним. Не успела Джилл отреагировать на шум, Куллин уже вскочил на ноги и стоял с мечом наготове. Джилл поднялась только тогда, когда всадников, наклонявшихся и увертывающихся от веток деревьев, уже было видно. Они были вооружены, одеты в кольчуги и держали наготове обнаженные мечи. - Стой и не двигайся,- крикнул один из них. Когда они подъехали совсем близко, Куллин молча встал между ними и Джилл. Всадники остановили своих коней и вдруг заулыбались. Старший наклонился вперед в своем седле. - Ох, простите! - проговорил он.- Я подумал, что вы люди лорда Иниса. - Никогда даже не слышал о нем,- сказал Куллин.- А что мы такого натворили, заехали в чьи-нибудь владения? - Вот именно. Мы служим у тиэрина Брэйса и эти леса принадлежат ему, видит каждый бог! - А я этого и не отрицаю. А что, лорд Инис возражает против этого? - Да. Послушай, да ты серебряный клинок! Ищешь работу? Ты видишь, нас только четверо против семерых из отряда лорда Иниса. - Черт побери! - вскинул голову Куллин,- дело пахнет кровью. - Ну, не совсем так,- печально проговорил один из всадников,- видишь, теперь нас пятеро против семерых. Но, правда, тебе надо поехать поговорить с нашим лордом. Крепость всего в двух милях отсюда. Ты не проедешь мимо нее. Всадник был конечно, прав. В центре заброшенного поместья виднелся невысокий холм. Крепость тиэрина была окружена толстыми каменными стенами. За ними располагалась четырехъярусная круглая башня, на крыше которой развевался красный с серым флаг. Как только они приблизились к крепости, Джилл увидела, что большие обитые железом ворота в стене были только для вида. Давным-давно стены были разрушены. Три пролома в стене были такой ширины, что в них свободно могла проехать подвода. Плющ рос сквозь щебень, покрывавший землю. Внутри, за стеной, они обнаружили грязный двор, в котором когда-то было много домов, о чем говорили круглые фундаменты и куски стен, валявшиеся среди высокой травы. В одной башне верхняя часть стены была совсем разрушена, так что Джилл могла видеть пустые комнаты внутри нее. - Чем это сделали, папа? - Катапультой, не иначе. Двор был пустым и безмолвным, если не считать стаи больших белых гусей, ищущих корм среди покрытых плющом камней. Когда Куллин прокричал приветствие, из башни выбежал мальчик, одетый в грязный красно-серый плащ по верх рубахи и брюк. - Вы кто? - спросил он. - Куллин из Кермора. Я хочу поговорить с твоим лордом. - Папа занят сейчас, но он не возражает, если вы войдете. - Послушай,- сказал сурово Куллин,- ты должен поклониться мне и сказать: "Видите ли, дорогой господин, у верховного лорда Брэйса сейчас важное дело". - Но у него его нет. Он никогда не делает ничего. Только воюет с лордом Инисом. А сегодня не воюет. - Ну и прекрасно. Проводи нас к нему. Большой зал верховного лорда Брэйса в действительности оказался большой круглой комнатой и был расположен в нижнем ярусе башни. В нем было два больших каменных камина, украшенных резными изображениями львов. Между каминами простиралась огромная комната, в которой могло поместиться около двух сотен людей. А сейчас дальний камин был оборудован под кухню, неряшливая девушка стояла у кухонного стола и крошила морковку и турнепс на гарнир к баранине, которая жарилась на вертеле над огнем. Около ближнего камина стояло три стола и, выглядевшие совсем шаткими, скамейки. На одной из них за столом сидели двое мужчин и пили эль: мужчина средних лет с курчавой черной бородой и юноша лет семнадцати с длинным носом, почему-то напоминавший Джилл кролика. Так как он был одет в клетчатые брюки и рубашку, украшенную львами, то парень, должно быть, и был верховным лордом. Юный паж подбежал к столу и дернул верховного лорда за рукав. - Ваша светлость, это серебряный клинок. Его зовут Куллин из Кермора. - Неужели? - Брэйс встал со скамейки.- Сейчас это как раз кстати. Присоединяйтесь к нам. Без всяких церемоний Брэйс усадил Джилл и Куллина на скамейку и отправил мальчика, которого звали Аорин, принести побольше пива и представил сидящего рядом человека как своего советника, Глина. Когда он садился сова, его стул страшно заскрипел, но он не обратил на это никакого внимания. - Я встретил двух ваших людей в дубовой роще, ваша светлость. Они рассказали мне о вашей кровной вражде. - Да, с Инисом, этим слизняком,- Брэйс уныло глотнул пиво,- действительно, я бы хотел нанять тебя, но, к сожалению, моя казна в таком плачевном состоянии, как стены крепости.Он посмотрел на Глина.- Может, мы наскребем еще хоть чтонибудь? - Я могу предложить коня,- проговорил Глин.- Он всегда сможет продать его в городе. - Верно,- сказал Брэйс, усмехнувшись,- да, кстати, а что с капустой? У меня ее полно. Послушай, серебряный клинок, как ты думаешь, что можно сделать с капустой? Если оставить ее сгнить, то ей можно потом забросать врагов на улице, или если ты ухаживаешь за девушкой, то можно подарить ей свежий кочан, это будет так неожиданно для нее, или... - Ваша светлость! - прервал его Куллин устало. - Ну ладно, я отвлекся,- Брэйс сделал еще один длинный глоток,- но если ты согласишься взять лошадь, это будет поддержкой для тебя и для твоего слуги.- Я согласен,- сказал Куллин,- но это не слуга, это моя дочка. - Так это девочка? - сказал Брэйс, наклоняясь поближе,- ты уважаешь своего отца, дитя? - Больше всех на свете,- ответила Джилл,- кроме короля, конечно, но я никогда не встречала его. - Прекрасно сказано,- Брэйс громко икнул,- какая жалость, что этот гнойник Инис не имеет такого почтения к королю, как эта маленькая девочка. Куллин повернулся, адресуя свой вопрос Г ну: - Так что об этой кровной вражде, дорогой господин. Ваши люди сказали м только, что спор во ик из-за этого леса. - Да, это более или менее правильно,- сказал Глин, поглаживая свою бороду,- вражда длится уже давно, еще с тех пор когда дед лорда Иниса объявил войну деду их милости. А сейчас она вспыхнула снова, этому виной еще и многие другие причины. Видите ли, лес расположен как раз на г нице двух поместий. И это не дело зав ить ссору из-за пустяков. - Это Инис так думает! - Брэйс ударил рукой по столу,Советник самого верховного короля лично рассматривал это дело и принял мою сторону. - Сейчас, ваша светлость,- примирительно сказал Глин,Инис оспаривает только часть решения суда. Он уступил вам деревья. - Но он - бастард! - раздр енно воскликнул Брэйс,- и он утверждает, что его род древнее и претендует на свои свинячьи права. - Свинячьи ава? - переспросил Куллин. - Свинячьи права,- сказал Глин,- крестьяне пригоняют в этот лес своих свиней те едят та желуди. Сейчас желудей хвати только для одного стада свиней - либо нашего, либо - их. - И еще его люди убили одного из моих адников, когда парень выгонял свиней И са из леса в следний раз. Куллин вздохнул и отпил пиво длинным глотком. - Папа, мне непонятно,- сказала Джилл.- Ты должен убить к о-то из-за свинячье еды? - Это вопрос чести! - Брэйс стукнул об стол своей кружкой с такой силой, что пиво расплескалось,- честь моего отряда требует мести. Мы будем драться до последнего человека! - ак жаль, что мы е можем вооружить свиней! - заметил Куллин,- каждый должен сам доб ать себе еду. - Вот было бы здорово! - воскликнул Брэйс, оскалившись. них были бы маленькие шлемы, вместо мечей они использовали бы свои клыки, а мы научили бы их идти в атаку под звуки рога. - Ваша светлость! сказал Глин. - Ну хорошо, действительно, я снова отвлекся. лин со своим сыном Абрином отве Джилл и Куллина в казарму, расположенную во дворе позади всех построек. Как это было принято отряд спал прямо над конюшнями. Зимой тепло от лоша ных тел помогало людям согреться. Но сейчас, в эти знойные летние дни, кругом стоял непреодолимый запах конюшни. Глин показал Куллину пару свободных коек, потом помедлил, наблюдая как Куллин разбирает свои принадлежности. - Ты знаешь, серебряный клинок,- сказал Глин,- у меня даже в мыслях не было, что человек с таким опытом, как ты, присоединится к отряду, и я этому очень рад. - Спасибо,- ответил Куллин,- вы давно служите у верховного лорда, добрый господин? - Всю его жизнь. Сначала я ужил у его от . И, надо сказать, он был великим человеком. Он был одним из тех, кто пытался разрешить конфликт с помощью закона, а не меча Я опасаюсь, чт верховный лорд Брэйс походит на своего деда,Глин замолчал, повернувшись к Абрину.- Сейчас Джилл - наша гостья, Абрин, поэтому будь с ней вежлив. Идите с ней поиграйте на улице. - Это означает, что разговор будет о чем-то интересном,сказал Абрин. - Джилл, выйди,- сказал Кулл . Джилл взяла Абрина за руку и они выш из казармы. О задержались возле конюшни, наблюдая, как гуси ходили среди камней, переваливаясь из стороны в сторону. - Эти гуси щипаются? - спросил Джилл. - Щипаются. Держу пари, ч ты испугалась. - С чего ты взял? - Ты девчонка. А девчонки всегда боятся. Хоть ты и носишь штаны. - Мой папа купил мне их. - Твой отец - серебряный клинок, а они все подонки. Джилл размахну сь, и что было силы, ударила его прямо по лицу. Абрин закричал, а затем ударил ее в ответ, но Джилл увернулась и стукнула его кулаком по уху. С воплем он прыгнул на нее и повалил на земл но она била его своим локтем в живот до тех пор, пока он не освободил ее. Они боролись, пинали друг друга ногами, дрались кулаками до тех пор, пока Джилл не услышала, как Куллин и Глин кричат им, чтобы они прекратили. Вдруг Куллин схватил Джилл за плечи и оттащил ее от беспомощного Абрина. - И что все это значит? - спросил он раздраженно. - Он сказал, что серебряные клинки все подонки,- ответила Джилл,- за это я ударила его. Абрин поднялся с земли и сел, хныкая и вытирая свой окровавленный нос. Куллин было широко улыбнулся Джилл, а потом поспешил ова стать строгим. - Послушай, Абрин,- сказал сыну Глин,- ты очень пло развлекаешь сво о гостя. Если ты не научился вежливости, то как же ты сможешь служить верховному лорду? Глин отвел Абрина в башню, ругая всю дорогу. Куллин в это время начал очищать грязь с одежды Джилл. - Ради всех и бого моя дорогая,- говорил он,- где ты научилась так драться? - Ты знаешь, давно в Бобире. Все дети всегда обязывали меня ублюдком и еще они говорили, что ты подонок, из-за этого я дралась с ними, а потом научилась и побеждать. - Ну ладно, так было, но ты дочь Куллин из Кермора, этого достаточно,- сказал Куллин. До конца дня Джилл и Абрин старались избегать друг друга, но на следующее утро Абрин подошел к ней. Он устраивался в землю около ее ног и пнул кусок дерна носком своего башмака. - Извини меня за то, что я сказал, что твой о ц был подонком,- сказал Абрин,- и ты можешь ходить в штанах сколько угодно. - Спасибо. Я тоже извиняюсь за то, что разбила тебе нос до крови. Я не хотела тебя так сильно ударить. Абрин посмотрел на нее и улыбнулся. - Хочешь, поиграем в войну? - предложи он.- У меня е ь пара деревянных мечей. Несколько следующих дней жизнь в крепости верховного лорда Брэйса текла спокойно. По утрам Куллин в сопровождении двух всадников выезжал патрулировать дубовый лес. После обеда Брэйс с дру ми двумя всадн ами приезжал ему на смену. Джилл помогла Абрину выполнить его обязанности по дому, после чего у них оставалась еще уйма времени, чтобы поиграть с мечами, или кожаным мячом. Единственной проблемой для Джилл была мать Абрина, которая считала, что ей надлежит учиться шитью, а не бегать вокруг крепости. Но Джилл выросла довольно сообразительной и наловчилась избегать ее. За обедом отряд ел за одним столом, а сам лорд с семьей и семья Глина - за другим. Иногда советник возвращался в свои комнаты сразу после обеда, а Брэйс подходил выпить вместе со своими всадниками. Он, как всегда, заводил разговор о своей вражде, все подробности которой он знал из года в год, и даже еще о том, о случилось задолго до его рождения, вспоминая наиболее обидные оскорбления. Наконец после недели такого установившегося распорядка, однажды вечером к столу, за которым ужинали бойцы отряда, торопливо подошел Брэйс, его бледные глаза блестели, выдавая возбуждение. У него были новости: один из воинов его отряда был в деревне и слышал сплетни о том, что намерен предпринять Инис. - Безродный гнойник! - воскликнул Брэйс.- Он сказал, что собирается приставить к своим свиньям вооруженную охрану! За исключением Куллина весь отряд начал возмущаться, ругаясь, и ставя кружки на стол. - А я говорю, что ни одна свинья не ступит шага по моему ле ,- продолжал Брэй - И с этой минуты весь отряд поедет его охранять. - Ваша светлость? - сказал Куллин,- можно мне сказать? - Ну конечно,- ответил Брэйс.- Я высоко ценю твой опыт в этих делах. - Спасибо, ваша светлость. Раньше мы охраня лес одним патр ем и он мог быть в одном конце леса, а в это время отряд Иниса делал лазку в другой нец. Будет лучше, если мы разобье я на два патрул и будем ездить по пересекающимся маршрутам. Мы сможем использовать пажей и прислугу для того, чтобы посылать сообщения и все такое. - Правильно сказано,- заметил Брэйс,- мы сейчас так и сделаем. Возьмем Абрина вместе с собой. - А мне можно было поехать? - спросила Джилл,- на моем пони. - Джилл, не вмешивайся,- рассердился Куллин. - Чувствуется отцовская выучка,- сказал Брэйс,дейс ительно ты може поехать. Так как Брэйс был верховным лордом, а Куллин - всего лишь серебряным клинк , он не мог ниче возразить, но позже, когда они остались дни, он хорошенько отшлепал ее. После двух дней патр ирования вмест с отрядом, Джилл уже жалела о том, что настояла на своем, потому что ей наскучило это занятие. С Куллином и еще двумя всадниками они скакали рысью в один конец леса, затем поворачивали и неслись в другой конец навстречу Брэйсу, а остальная часть отряда назад и вперед - и так до самых сумерек. Единственным Утешением Джилл было то, что ей дали возить серебряный красивый горн, который она повесила на плечо на кожаном ремешке. Наконец, примерно через час от начала дозора, на третий день Джилл услышала странны звук, доносившийся с опушки леса. Она приостановила своего пони и снова прислушалась: стук и хрюканье раздавались в лесу. - Папа! - крикнула Джилл,- я слышу хрюканье свиней и топот копыт. Все трое развернули коней и поскакали назад. - Вот они,- Куллин выхватил свой меч.- Скачи к лорду! Мы их задержим! Переходя на галоп, Джилл подула несколько раз в свой горн. Нак ец она услышала гнал Абрина. Верховный лорд Брэйс выехал из-за деревьев ей навстречу. - Ваша светлость! - крикну Джилл,- они здесь! Зат она быстро развернула своего пони, быстро поскакала назад впереди всех - она не хотела ничего пропустить. Когда она пробиралась через лесные заросли, до нее явно доносилось свиное хрюканье. Впереди виднел ь тропинка, пе секающая луг, и Куллин вместе с другими всадниками перегородили ее, сидя верхом на лошадях. низ по лугу продвигалась странная процессия. Во главе ее был лорд Инис, державший зеленый щит, украшенный золотым гербом. За ним ехали семеро всадников, также вооруженных и готовых к бою. В тылу находилось стадо из десяти свиней и два перепуганных крестьянина, которые толкали животных палками, заставляя их двигаться вперед. Брэйс и его люди подъехали к позиции, занятой Куллином и остальными. Когда Брэйс вынул свой меч, остальные сделали то же самое, выкрикивая оскорбления в адрес лорда Иниса, люди которого отвечали тем же. Куллин крикнул Джилл и Абрину, чтобы они оставались на дороге, затем спокойно сел на своего коня, положив обнаженный меч поверх седла. - Лорд Инис сам свинья,- проговорил Абрин,- привел всех своих людей только для того чтобы их было больше, чем нас. - Да, свинья,- поддержала его Джилл,- но на самом деле их не больше, потому что мой папа заменит троих. Процессия медленно приближалась. Свиньи дер лись неровными р ами, хрюкая и выражая свое недовольство вооруженным людям, окружавшим их. Наконец лорд ис остановил своего ня в десяти шагах от Брэйса. Пока оба лорда пристально смотрели друг на друга, свиньи разбрелись вокруг. Даже издали Джилл смогла разглядеть большого серого борова с клочьями темной шерстина боках. - Так,- прокричал Инис,- сколько вы собираетесь ущемлять меня в моих законных правах, Брэйс? - Этих прав ты не получал,- ответил Брэйс. - Никто не имеет права перегораживать мне дорогу и оскорблять меня. Свиньи захрюкали так громко, как будто о бряли своего х яина. Куллин стегнул своего коня, подъехал ближе и поклонился, сидя в седле обоим лордам. - Ваш светлость, милорд, вы оба,- сказал Куллин, обращаясь к ним,- как жаль, что вы не видите, какую чудесную картину вы представляете вместе со свиньями, следящими за вашим турниром. - Заткнись, серебряный клинок,- свирепо прорычал Инис,я не потерплю насмешек от чел ека, опозорившего себя. - Я не н мехаюсь, господин. Если мне можно говорить, то будете ли вы требовать, чтобы вы сами имели право въезжать в лес? Брэйс самодовольно заулыбался, Инис грюмо молчал. - Скажи мне, господин,- продолжал Куллин,- если эти свиньи не были в загоне, вы нарушили решение короля об этих лесах? - Я никогда не оскорблю его величества,- ответил Инис,но мои свиньи... С гиканьем Куллин пустил своего коня в галоп и, объехав вокруг Ин а и его людей поск ал прямо на стадо свиней. Крича изо всех сил воинственные возгласы, он размахивал лезвием своего меча. Свиньи вместе с своими пастуха пришли в ужас. Они бежали все вместе, хрюкая и крича, наперегонки через луг по направлению к дому. Оба отряда хохотали при виде этого зрелища. Только Инис в бешенстве кричал своим людям, чтобы они прекратили смеяться и что-нибудь предпринимали наконец Куллин оставил погоню и медленно поехал назад. - Ну как, господин,- прокричал Куллин,- ваши свиньи не желают больше здесь прогуливаться. Инис пришпорил своего коня и сделал выпад в сторону Куллина. Тот отразил удар лезвием своего меча и слегка отклонившись в сторону. Инис упал со своего седла на землю. В го отряде послышал ь крики. Погоня за свиньями - одно дело, оскорбление их лорда - совсем другое. Все семеро всадников развернули своих лошадей и направились прямо на Куллина и людей Брэйса. Джилл ухватилась руками за седло и пронзительно закричала. Отец был среди них совершенно один. Он увидела, что Инис вскарабкался на вою лошадь как раз в то время, когда отряды сблизились. Кони бросались вперед и брыкались, люди махали руками и ругались. Густая, как туман, пыль поднималась вверх. Все вокруг кричали, отбиваясь. Джилл казалось, что никто из них раньше не участвовал в сражениях. Сверкание лезвий меча, встающие на дыбы кони, кричащие и размахивающие руками люди - все перемешалось и стало похожим на ужасную пляску. Наконец Джилл увидела Куллина, ведущего своего коня вокруг этой свалки. Куллин шел молча, его лицо было совершенно спокойным, как будто ему наскучила эта возня. Потом он начал наносить уда . Но он не увертывался, как другие. Так, нанося тяжелые удары, он прокладывал себе путь сквозь толпу, рубя сплеча вокруг снова и снова, пробираясь к лорду Инису. Воины отряда Иниса отступали перед ним. Один всадник шатался в седле с окровавленным лицом. Куллин продвигался, размахивая во главе клина из людей Брэйса. Он был уже почти на стороне Иниса, когда один всадник отрезал его от остальных, преградив им путь своей лошадью. Куллин вскинул голову, но его лицо ничего не выражало. Через мгновение мечи сверкнули и скрестились, затем всадник вскрикнул и полетел через голову своего коня в толпу. Цепь из людей лорда Иниса была разорвана. С криком о капитуляции Инис развернул своего коня и спасался бегством, его отряд последовал за ним. Брэйс и его люди преследовали их до края луга. Куллин, оставшийся позади, спешился, встал на колени, наклонился над телом лежавшего на земле всадника. Не раздумывая, Джилл тоже спешилась и поспешила к нему. - Уходи прочь,- Куллин встал и ударил ее по лицу.- Уйди отсюда, Джилл. И хотя она сразу же бросилась назад, все равно было уже поздно. Она уже увидела то, от чего Куллин хотел оградить ее: всадник лежал вниз лицом в луже крови, текущей из его горла и стру ейся сквозь его белокурые волосы. овь была теплой, липкой и необычайно свежей. - Ты видела! - спросил ее подбежавший к ней Абрин, лицо его стало мертвенно бледным. Джилл упала на колени и ее вырвало и так тошнило до тех пор, пока не заболел живот. Абрин тронул ее за плечо и помог подняться. Ее так морозило, как будто бы шел снег. Он вернулись назад к своим пони, сели на них и наблюдали, как отряд возвращался назад, смеясь и радуясь победе. Джилл так устала, что глаза ее закрывались сами собой, и вновь перед ней возникал образ мертвого человека и кровь струилась, растекаясь вокруг него. Она с усилием открыла их снова. Куллин оставил отряд и приблизился к ней. - Я же говорил тебе оставаться там,- сказал он. - Я забыла. Я не соображала. - Я думаю, что это не так. А что это с твоим ртом? Джилл вытерла лицо рукавом. Он все еще оставался ее отцом, ее красивым удивительным папой, хотя она только что видела: он убил человека. Когда он п ожил руку ей на плечо, она вздрогнула. - Я не хотел тебя ударить,- сказал Куллин,- меня тоже тошнило первое время, когда я увидел убитого человека. Черт возьми, второй человек погиб из-за свинячьей еды. Я надеюсь, этот дурак на этом остановится. - Иниса вы имеете в виду? - спросил Абрин. - И его тоже,- ответил Куллин. Отряд забрал тела убитых в крепость верховного лорда. Абрин сел на своего пони и поскакал вслед за Куллином. Когда Джилл увидела, как тело убитого, привязанное к седлу, безжизненно обвисло, о напоминало ей любимую тряпичну куклу. Джилл снова почувствовала, как тошнота подступает к горлу. Когда отряд подъезжал к крепости, Глин и слуги выбежали им навстречу. Джилл незаметно ускользнула, обежав вокруг башни в поисках тихого убежища, где можно было бы посидеть в тени разрушенной стены. Она знала, что Абрин побежит к своей матери и горько ему завидовала. Джилл пробыла там до тех пор, пока Куллин не разыскал ее. Он сел рядом с ней на землю. Она в упор смотрела на него. - Герольды сейчас приехали, чтобы забрать бедных парней домой,- сказал Куллин.- Их смерть положит конец вражде. Честь обоссанного отряда Брэйса отомщена, а сплетни о бегстве Иниса расползутся во все стороны. Джилл посмотрела на руки Куллина, устало опущенные на колени. Без латунных рукавиц, они снова б и его руками - еми, которые давали ей еду, гладили по волосам, обнимали ее за плечи. Она удивилась тому, что подумала, будто теперь они должны стать другими. - Он убил много людей,- подумала Джилл.- Вот почему он был так знаменит. - Все еще чувству ь тошноту? - спросил он. - Нет. Я не думала, что кровь так пахнет. - Да, так пахнет. Ты думаешь, почему я не хотел, чтобы ты ехала с нами? - Ты знал, что кто-нибудь б ет убит? - Я н еялся, что смогу остановить их, но был готов и к этому. Такое все а случается там, где мне приходится бывать. Ты знаешь, я думал, что эти парни разбегутся быстрее, но попался один волк в стае зайцев. Бедняга. Вот что он получил за свою честность. - Папа? Тебе жаль его? - Да. Я скажу тебе кое-что такое, моя дорогая, чего ни один человек во всем Девери не позволит себе: я виноват перед каждым человеком, которого я когда-либо убил, и эта мысль не дает мне покоя. Но это была его судьба, и ни один человек не в силах изменить ее. Когда-нибудь однажды моя собственная судьба возьмет меня, и я не сомневаюсь, что это будет точно также, как я делал со многими другими. Это напоминает торг с богами. С каждым солдатом бывает так. Ты понимаешь? - Как будто твоя жизнь - за их жизни. Так? - Точно так. Нет ничего большего, что можно отнять у человека. Джилл почувствовала себя лучше. Мысль об этом как о действии Судьбы была ей понятна. - Мне осталось только заплатить по векселю в моей сделке с Судьбой,- одолжал Куллин.- Я тебе уже говорил однажды и готов повторить еще хоть тысячу раз: не предавай себя. Если перед тобой будет соблазн совершить бесчестный поступок, вспомни своего отца и то, что бесчестье принесло ему: "длинную дорогу" и п зрение в глазах ка ого честного человека. - А это было твоей судьбой - стать клинком? - Нет, Куллин позволил себе краткую улыбку,- человек не может сделать свою судьбу лучше, но в его силах сделать ее хуже. - Папа? - спросила Джилл,- Боги делают Судьбы людей? - Нет. Судьба правит богами. Они не могут измени человеческую судьбу и не имеет значения, как много он моли я и заигрывает с ними. Помнишь сказание о Гвиндике, жившем во времена Рассвета? Богин Эпона пыталась с ранить ему жизнь, но его Судьба была против этого. Она направила в него дротик как раз в тот момент, когда он обернулся. - Да, но он принял его молча. А этот парень, которого ты убил, кричал. - Я слышал,- лицо Куллина опять стало мертвенно спокойным, таким, каким оно было во время сражения,- но я не мог уже удержаться. Я не мог. Джилл задумалась на мгновение, затем прислонилась к его плечу. Куллин обнял ее и крепко прижал к себе. Он все-так был ее отцом, а это было все, что у нее осталось в этом мире. К сумеркам вернулся гер ьд. После переговоров герольда с верховным лордом советник Глин разыскал Куллина. - Лорд Инис будет просить о мире завтра утром,- сказал ему Глин,- и верховный лорд Брэйс даст согласие. - Благодарение всем богам,- проговорил Куллин,- тогда мы с Джилл завтра утром уедем. Этой ночью Джилл спала на одной кровати с Куллином. Она прижалась к его широкой спине и старал ь не думать о сра нии, но оно приснилось ей. Во сне она снова подбежала к Куллину и видела мертвого вса ика, но когда она всмотрелась внимательнее, то оказалось, что это был не Куллин, а Айва стояла на его месте - такая, какой Джилл всегда представляла ее: высокая и стройная, с золотым нимбом вокруг головы и длинным копьем в руке. В другой руке она держала щит с изображением луны в ее темной фазе. Джилл знала, что она не может видеть луну, если она т ная, но во сне она видела. Чтобы не показать Айве, что она испугалась, Джилл заставила смотреть на убитого всадника. На ее глазах тело исчезло, просачиваясь в землю до тех пор, пока на том месте, где оно лежало не осталось ничего кроме вдруг выросшей травы, густой и зеленой. Когда она посмотрела на Айву, та улыбалась ей, а на ее щите появилось изображение полной луны. Джилл проснулась и услышала ровное дыхание спящего рядом Куллина. Она подумала, что ей надо не забыть этот сон. И хотя она сама не знала, почему, но она была уверена, что это очень важно.

I

Семь долгих лет после того, как однажды на побережье Элдифа жаворонок был знаком предзнаменования для Невина, он бродил по королевству в поисках младенца, в душе которого была заключена его Судьба. Несмотря на то, что его предвидение ладало такой силой, оно все же не было безграничным. В видении ему никогда не являлся человек, которого он хотя бы однажды не видел во плоти. Полагая, что Судьба - это нечто большее, чем судьба, он взял свою верховую лошадь и мула, нагруженного травами и лекарствами, он отправился в дорогу с намерением лечить бедный люд, постоянно переезжая с места на место. Сейчас, когда второе лето было на исходе, о ехал по дороге, ведущей в Кантрэй, город, расположенный в северовосточной части королевства. Невин ехал следом за табуном лошадей, перегоняемым пастухами по провинции с места на место. У него был хороший друг в городе, аптекарь Лиден, у которого он мог остановиться на зиму. Дорога бежала среди бесконечных холмов, поросших травой, кое-где в небольших долинах виднелись белые березки. В этот обычный будний день он ехал медленно, позволяя своему коню щипать траву, ожидая ехавшего сзади с грузом мула. Он был погружен в размышления, находясь в состоянии, близком к трансу. Невин думал о женщине, которую он всегда будет именовать Брангвен, хотя он и знал, что в настоящий момент она была ребенком с другим именем. Неожиданно его размышления были прерваны топотом копыт и шумом отряда всадников, быстрой рысью спускавшихся с холма и направившихся в его сторону. Их было около двадцати человек. Их щиты, висевшие на ремнях по обе стороны седла, были украшены гербами с изображением серебряного дракона. Капитаном отряда был молодой паренек. Один из всадников крикнул Невину, чтобы он посторонился и освободил им дорогу. Невин поспешно развернул своего коня, отъезжая вправо, но командир отряда поднялся в стременах и дал приказ отряду остановиться. Нехотя, под стук копыт и лязг металла, всадники выполнили приказ. Их командиру было всего лет около десяти. Он был одет в голубой и серебряный с зеленым плащ Абервинов и был такой необычайной красоты ребенком каких Невину никогда не приходилось встречать прежде. У него были иссиня-черные вьющиеся волосы, большие голубые глаза, его рот был такой нежной и красивой формы, что напоминал скорее девичий. Невин остановил своего коня недалеко от него и поклонился. - Смиренно благодарю, господин,- сказал Невин,- вы оказываете мне большую честь. - Любой человек с такими белыми волосами, как ваши, дорогой сэр, заслуживает такого обращения,- молодой лорд оглянулся назад, надменно посмотрев на отряд.- Нам ведь легче управлять своими ошадьми, чем в . - Да, правильно сказано,- проговорил Невин.- Не назовете ли его величество своего имени? - Лорд Родри Мэйлвейд Абервин,- ма чик очаровательно улыбнулся,- и я держу пари, что вы удиви сь тому, что увидели здесь людей из Элдифа. - Да, действительно, я подумал о этом. - Знаете, был пажом у моего дяди лорда Ивмура Кантрэя, но мой отец прислал за мной част своего отряда, чтобы забрать меня омой. Моего брата убили только что. - Сочувствую вам, господин. - Мне тоже очень грустно,- лорд Родри посмотрел на поводья в своих руках и часто заморгал, чтобы не расплакаться.Я любил его, потому что он не был таким, как мой старший брат Риис,- он поднял глаза, застенчиво улыбаясь,- мне не следовало бы рассказывать обо всем том незнакомцу. - Да, действительно, вам не следовало бы, господин. Когда Невин загля л в темно-голубые глаза мальчика, то чуть было не вскрикнул. На мгнове е он увидел другую пару глаз, заглян через них в душу человека, чья Судьба была тесно переплетена с Судьбами Брангвен и его собственной. Затем видение покинуло его. - Его светлость потом останется при дворе Абервинов? спросил Невин. - Может быть,- Роди тяжело вздохнул.- Я думаю, что отец захотел, чтобы я был дома, потому что я теперь второй наследник. - Он, конечно, поступил мудро, господин. Может быть, мы еще увидимся с его светлостью в Абервине. часто езжу по Элдифу в поисках ав. Невин поклонился нова, на что Роди ответил надменным взмахом руки, а затем стегнул свою лошадь и поскакал. На вершине холма он обернулся, сидя в седле, наблюдая, как отряд скачет рысью, поднимая облако пыли. - Удача, и дважды удача! - говорил себе Невин.- Благодаря лордам Судьбы! На ночь Невин остановился на грязном постоялом дворе, стоящем прямо возле дороги. Он сидел на табурете возле камина. У него был вид старого уставшего человека, дремлющего над кружкой эля и пр тально смотрящего на гонь. Ни один из посетителей не говорил ему ни слова, никто, даже шумные всадники из отрядов местных лордов. Он не отвлекался от своих мыслей, и весь был поглощен своим ясновидением. В очаге языки пламени играли над пылающими дровами. Когда мысли Невина вернулись к молодому лорду Родри, перед его взором возник отчетливый образ мальчика в клетчатом плаще, сидевшего возле бивачного костра и жующего хлеб. Его люди из отряда сидели здесь же. Невин улыбнулся мальчику, затем прогнал видение. Наконец у него появился реальный ключ к разгадке. Прежде всего, во всех их других жизнях их пути не пересекались. Они всегда были врозь. Но раньше или позже, пусть он и не нашел ее сначала, она была связана с Родри, и теперь Невин знал, что Родри он уже нашел. А каким же было его имя тогда? Так спрашивал себя Невин. - Да, точно, Блейн,- вот как его звали,- решил он. А вокруг в таверне был слышен смех, люди пили эль, делали ставки, играя в кости. Невин чувствовал себя совершенно оторванным от них, от этой обычной жизни. Он чувствовал себя очень утомленным этой ночью и восп инания всплывали пе д ним непрошенно такие же горькие, как всегда. Единственное, чего ему сейчас хотелось - это забыть все и умереть, но смерть не приходила за ним, она страшилась его. - Много лет прошло,- продумал он,- но это было только началом всего.

Девери, 643

Если вы пишите прутиком на песке, то волны и ветер сотрут слова. Во в чем ошибки обычных людей. Если вы высечете слова в камне, они останутся навечно. Человек, претенд щий на знан Двуумера, становится резцом. Все его о бки хоронят себя в очень глубоких пластах Времени. "Тайная книга Кадваллона Друида"

Гроза началась на закате. Проливной дождь с южным ветром обрушился на лес, вдохнувший трепетом весенних молодых листьев. К рассвету сквозь крышу хижины потекли тонкие ручейки воды, скапливаясь на земле в углу. Вода прорыла себе неглубоку канавку в земляном полу, исчезая затем в трещине под стеной. Ригор стоял, подбоченясь и наблюдал за тем, как идет дождь. - Тебе предстоит тяжелая дорога,- сказал он. - Я знаю,- ответил принц,- но мне надо вернуться сюда до праздника. Я поклялся. Ригор улыбнулся, в его лице было сомнение. Он выбрал пару больших веток из поленицы в углу хижины и положил их в небольшой каменный очаг. Когда о взмахнул рукой над ве ами, они загоре сь и пламя подпрыгнуло так, что лизнуло его ладонь. Принц негромко свистнул, у него перехватило дыхание. - Тебе надо преодолеть увлечение этими фокусами, все это мелочи,- проговорил Ригор,- настоящий знаток Двуумера действует глубже этого. - Хоть ты так и говоришь, но я не могу тебя обманывать и сказать, что это меня больше не захватывает. - Ладно. Ты хороший мальчик и правильно поступаешь, Галрион. Риг потянулся, изогну спину, словно кот, и посмотрел на принца проницательным взглядом. Внешне Ригор был похож на старого крестьянина. Он был низкого роста. Грудная клетка напоминала бочонок. Был одет в грязные коричневые брюки и простую рубаху, подпоясанную куском веревки вместо нормального ремня. Его седые волосы были коротко острижены и неопрятны, а серые усы было бы неплохо подстричь и подравнять. Иногда, отдыхая от мыслей, принц Галрион удивлялся, что этот человек имеет на него такое большое влияние и что он беспрекословно подчиняется его приказам. "Это - колдовство" думал про себя принц.- Кому нужно богатство, когда ты можешь стать колдуном? - Вы уже думали о вашей помолвке? - спросил Ригор. - Да,- ответил Галрион.- Я сделаю все так, как ты сказал. - Вы должны сделать это потому, ч понимаете пр ины, а не потому, что осто исполняете мои команды, словно охотничья собака. - Конечно. Но у тебя есть увереннос ? - ответил принц.- Я могу привезти ее собой? - Если она поедет. Сначала женись на ней. А потом привози ее с собой,- Ригор обвел взглядом покосившиеся стены хижины.Это не дворец, но мы построим для нее дом получше к зиме. - А что, если на не захочет е ть? - Если она выбирала добровольно, тогда отпусти ее,- Ригор сделал паузу для эффекта.- Доброволь понимаете? - Но если у нее... у нас будет реб ок? - Ну и что из этого? - Ригор перехватил его хмурый взгляд и затем начал пристально смотреть вниз.- Клятва есть клятва, мальчик, и ты сам ее й дал. Если бы это была обычная же тьба. Но ты ведь сам разыскал ее и поклялся. Человек, который не умеет держать своего лова не годится для пророчества, он никто. - Ну хорошо, тогда я съезжу сн ала к Брангвен, а потом попрошу благословения у моего отца. - Хорошо. Она заслуживает того чтобы узнать об этом первой. Закутавшись в свой красивый шерстяной плащ в красную и белую клетку, Галрион вскочил на своего чистокровного вороного коня и поскакал по бескрайнему древнему дубовому лесу. Пройдет совсем немного времени и он вернется сюда бедным изгнанником для того, чтобы изучать Двуумер, если он сможет победить себя, освободившись от старой жизни. Галрион был третьим из четырех сыновей Адорика, верховного короля всего Девери. Он был безвольным юношей, избалованным, любящим лошадей и охоту. Старше него было два наследника на престол и один младше, но Галрион не жаждал власти и не представлял угрозы для братьев в их борьбе за престол. И он не видел причины, которая мешала бы ему покинуть двор, чтобы больше не жить за счет королевской казны. Однако он сомневался, что отец будет смотреть на это также просто, как он. Адорик Второй, правитель последней и умирающей династии, редко смотрел на вещи так просто. И еще дело осложнялось тем, что у Брангвен, хоть она и была дочерью лорда, было много других поклонников. Совсем недавно, всего несколько месяцев назад, Галрион влюбился в нее так сильно, что ждать когда закончится положенное время со дня их помолвки, было нестерпимым мучением для него. Ригор считал, что Галрион достигнет больших успехов в своей учебе, если у него будут жена и дети. - Для того, чтобы мужчина полностью реализовал себя, он должен иметь жену и детей,- говорил ему всегда Ригор, но после того как каждая королевская прихоть Галриона удовлетворялась все двадцать два года его жизни, он не очень то был настроен слушать об обязанностях. Он привык сразу получать все, что ему хотелось, а он никог ничего не желал так сильно, как познать Двуумер. Ради этого он готов был отказаться от питья и пищи. Так он думал, пока ехал по первозданному лесу и желание стать ясновидцем было таким сильным, что обжигало его изнутри. Сначала он подумал о том, что страстно желает Брангвен, но сейчас новая страсть вытеснила это желание. Углубиться в секреты знания, изучить и подчинить себе законы движения вселенной, встать на контроле сил и энергий, о которых знают всего несколько человек - все это казалось по сравнению с простой любовью драгоценным горным хрусталем, лежащим в обычной грязи. Одной из немногих вещей, смущавших Галриона в эти дни было то, какой путь выбрал Ригор, чтобы обосновать необходимость сближения кланов С ола Брангвен. Ему пришла в голову мысль о том, что его любовь к Брангвен была, возможно, только орудием в руках его судьбы, врученным ему Ригором. Он сам, конечно, уже намекнул о том, что были другие, более важные причины, по которым Галрион влюбился в Брангвен, но сердце Галриона начинало ныть, как только он вспоминал об этих намеках. Мелкий моросящий дождь затих, перейдя в туманный серый полдень, когда Галрион выехал их леса на убранное поле и увидел крепость Сокол, стоящую на вершине обсыпного холма, сооруженного для целей обороны в этой равнинной местности. Вдоль основания холма было возведено земляное укрепление и окружено рвом. В верхней части возвышался деревянный забор с укрепленными железными воротами. Внутри стояла невысокая каменная башня и несколько круглых деревянных навесов и хижины для слуг. Галрион ввел своего коня, грязный двор наполнился слугами - конюх бежал взять у него лошадь, паж снять его багаж, камергер встретил его и учтиво провел в здание. Пока пожилой камергер открывал тяжелую дверь, принц посмотрел вверх. Над перемычкой двери был прикреплен череп, почерневший, сморщенный с дождевыми подтеками. Отец Брангвен Двин, был одним из последних оставшихся воинов старой закалки. И несмотря на то, что священники укоряли его, несмотря на то, что дочь умоляла его снять, Двин упорно продолжал держать наверху голову его врага по длительной кровной вражде, храня ее как свой боевой трофей. Большой зал был освещен огнями, горевшими с обеих сторон. В нем было тепло и дымно. Перед большим камином сидели Двин и Гиррейнт и пили эль, свора охотничьих собак спала на грязной соломе у их ног. Гиррейнт поднялся навстречу Галриону, Двин продолжал сидеть. Его отекшее лицо было вспотевшим, слезящиеся глаза смотрели из складок кожи. Трудно было поверить, что в юности он был, как и его сын сейчас, высоким светловолосым широкоплечим стройным воином с гордо откинутой головой. - Добрый день, мой повелитель,- сказал Гиррейнт,- сестра у себя в комнате. Я сейчас пошлю за ней пажа. - Спасибо,- Галрион поклонился Двину,- господин. - Садитесь, юноша, выпейте немного эля,- Двин сопел, говоря это, затем сильно закашлялся, почти задыхаясь. Галрион очувствовал холод ю дрожь, поднявшую дыбом волосы на его затылке, как будто он наход ся на сквозняке. И хотя Дв был болен уже давно, и всегда имел болезненный ви Галриону проницательность предвидения подсказала, что, он скоро умрет. Паж принес Галриону, еще не оправившемуся от видения, кружку эля и когда он поднял ее с дружеским приветствием в адрес Гиррейнта, тот выдавил из себя улыбку, которая свела судорогой его рот. И не надо было прибегать к пророчеству, чтобы узнать, как он ненавидел Галриона. Галрион только удивлялся, почему. Дверь, ведущая в большой зал, открылась и вошла Брангвен в сопровождении служанки. Она была высокой девушкой, стройной и гибкой, в темно-зеленом платье. Длинные светлые волосы были схвачены сзади простой заколкой, какие носили незамужние женщины. Ее глаза были такими глубокими и голубыми, как зимняя река. Люди называли ее самой красивой девушкой в Девери, говоря что такой красоты лицо лучше всякого приданого. Галрион бросился ей навстречу, движимый любовью, и взял обе ее руки в свои. - Я не думала, что увижу вас так скоро, мой принц,проговорила Брангвен.- Я рада видеть вас. - И я рад, госпожа! Галрион усадил ее на свой стул, взял у служанки подставку для ног, поставил около ее ног и поднял ноги Брангвен с сырого пола, покрытого соломой. Он присел на краешек подставк и улыбнулся ей, на что на ответила смехом, веселым и звонким, так что казалось, будто солнечный луч осветил темную комнату. - Окажет ли мне его высочество честь, поехав со мной на охоту завтра? - спросил Гиррейнт. - Я не смогу, к сожалению. Мне нужно обсудить с моей госпожой некоторые вопросы. - Она пока еще не ваша госпожа,- Гиррейнт повернулся на каблуках и гордо вышел из зала. Когда за ним закрылась дверь, громко хлопнув, Двин роснулся, посмотрел вокруг, а затем снова закрыл глаза. - Послушай, Гвени, я думаю, что я не оскорблю твоего брата, если не поеду с им завтра. - Ох, Гир в таком дурном настроении эти дни,- Брангвен деликатно пожала плечами.- Не могу сказать ему ни одного слова ни о чем. Быть может, пришло время его женить? Ему будет двадцать в середине лета. - Совершенно верно,- Галриону вспомнилось пророческое предсказание о том, что Дви умрет.- У него есть какая-нибудь д ушка на примете? - Нет, это точно.- Брангвен захихикала, прикрыв рот рукой.- Ну ладно, Гир поедет завтра на охоту с лордом Блейном. Его с тра совершенно без ума от него. Я постараюсь похвалить ее, но думаю, о он не будет долго слушать. - Я видел госпожу Исолу при дворе. О славная девушка. Но она, конечно, никак е сравнится с вами. Комплимент снова был встречен хихиканьем, Брангвен слегка покраснела. Иногда Брангвен вела себя так непосредственно, совсем не так, как женщины, которые были обучены своей роли при королевском дворе. Раньше Галрион предвкушал, как он изменит, упростит и сформирует своей жены, теперь же он думал о том, что на это потребуется ужасно много времени. - Знаете, что Исола рассказала мне? - спросила Брангвен,что Блейн завидует вам. - Неужели? Если это действительно так, это может стать серьезным делом. - Почему? - Боже мой, подумайте! Вепрь Рампант был замешан во многих заговорах против последней династии. Небольшое л овное соперничество тановится политическим делом, когда одним из соперников является принц. - Действительно. Прошу извинить меня.- Галрион так сильно сжал ее руку, что она чуть не вскрикнула. Она разрумянилась, и нагнулась в его сторону, позволив ему поцеловать себя в щеку. Обстоятельства помешали принцу сразу же заговорить о своей помолвке. Весь вечер Гиррейнт составл им мрачную компанию. Назавтра выдался на редкость ясный и солнечный день. Брангвен усадила своего отца во дворе, и сама устроилась рядом с ним со своим рукоделием. К большому сожалению Галриона старик все время бодрствовал. Наконец, когда Гиррейнт остановился возле них, следуя на охоту, Галрион решил, что коль скоро он является старшим братом, то можно использовать его такое положение. - Послушай, Гир,- сказал, обращаясь к нему Галрион,- я провожу тебя немного. - Вот и прекрасно,- Гиррейнт бросил на него быстрый взгляд, который говорил совсем обратное.- Паж, беги, оседлай коня для принца. Галрион и Гиррейнт поскакали в сторону леса. В реди них бежала свора гончих собак позади ехали двое слуг. Земли клана Сокол был расположены обособленно на краю королевства. Лишь на севере они простирал ь до самого Вепря, единственного близкого соседа. С востока и юга к ним примыкали только девственные леса, луга и свободные, незанятые земли. Галрион подумал о том, что Брангвен, конечно же, с нетерпением ожидает сверкающей жизни при дворе, которой он не сможет дать ей, потому что намерен покинуть его. - Так, юный брат,- наконец заговорил Галрион,- я хочу кое о чем поговорить с тобой. Госпожа Брангвен рассказала мне, что ты добился расположения Исолы из Вепря. Для любого мужчины она будет превосходной женой. Гиррейнт пристально смотрел прямо перед собой на дорогу. - Тебе девятнадц ь,- продолжал Галрион.- Настало время жениться для пользы твоего клана. Главе клана нужны наследники. - Вы правы. Я знаю о моих обязанностях перед моим кланом. - Блейн - твой боевой друг. Это будет прекрасный брак. - Это Гвени уполномочил вас на этот разгово - Да. Гиррейнт посмотрел в его сторону с ненавистью в глазах. - Моя сестра знает о своих обязанностях перед кланом также,- сказал Гиррейнт. Так ни ехали, Гиррейнт упорно думал о чем-то, его рука лежала на рукоятке меча. Галрион раздумывал, как этот надменный высокомерный человек воспримет известие о том, что он намерен увезти его сестру в глухой лес вместо тог чтобы поселиться вместе с ней во дворце. Принц был огорчен прежде всего своей глупостью, заключающейся в том, что он затеял свою помолвку как раз тогда, когда принял решение изучать Двуумер. - Гвени думает, что Исола согласится выйти за меня? спросил Гиррейнт. - Да. Кроме того, она принесет тебе хорошее приданное. Они ехали молча несколько минут, в течение которых Гиррейнт размышлял. Наконец он пожал плечами, как будто сбросил с них тяжелый груз. - Можете ли вы оказать мне м ость, как старший брат? сказал Гиррейнт.- Я прошу поехать со мной к Блейну в качестве посредника в помолвке. - С удовольствием. Мы скоро поедем? - А почему бы и нет. Чем быстрее, тем лучше. Вечером этого дня был устроен праздничный обед. В те времена, когда п естье Сокола процве ло и расширялось, в клане рождались сыновья на протяжении нескольких последних поколений. Сейчас же Гиррейнт был единственным наследником, и если он умрет без потомства, клан умрет вместе с ним. Все земли будут возвращены верховному королю. Время от времени Галрион замечал, как Гиррейнт любовался лезвием своего ствольного кинжала, где было выгравировано изображение сокола, символ клана, вся его жизнь сила и власть. Галрион знал, что Гиррейнт думал о своей обязанности сохранить клан всякий раз, когда его задумчивый взгляд останавливался на кинжале. Как только Брангвен увела своего отца от стола, у Галриона появилась возможность поговорить наедине с Гиррейнтом. - Госпожа Брангвен уже второй вечер рассказывает мне о том, что Блейн завидует мне,- заговорил Галрион,- надеюсь, это только девичья болтовня? - Это правда. И это льстит ее девичьему тщеславию,ответил неохотно Гиррейнт. Блейн забудет ее очень быстро. Мужчины нашего положения женятся тогда, когда они должны, а не тогда когда им самим этог хочется. В горечи его голоса Галрион почувствовал пророческое предупреждение об опасности как будто холод пробежал по его спине. Он не помнит случая, когда такое предостережение не превратилось в действительность, даже тогда, когда он почувствовал его, будучи еще маленьким мальчиком, взбираясь на дерево и зная, что ветка, на которую он залез, должна обломиться. Крепость клана находилась в полном дне езды в сторону Севера. Каменная башня имела три этажа и располагалась во дворце вымощенном булыжником. Там же стояли и добротные деревянные круглые дома для слуг. С одной стороны двора были конюшни, служившие одновременно и казармой для отряда из двенадцати человек. Большой зал башни был около сорока шагов в длину. Два гобелена висели по обеим сторонам высокого камина, красивые украшения стояли кругом в изобилии, в зале был красиво украшенный каменный пол. Галрион подумал, войдя в зал, что Брангвен была бы более счастлива, живя в такой крепости, чем в дикой местности. Блейн сам встретил их и привел к столу для знати. Он был стройным светловолосым мужчиной с приятными голубыми глазами, которые казались улыбающимися в насмешке и в то же время выглядели кроткими. - Добрый день, мой принц! - приветствовал Блейн,- чему я обязан, имея честь видеть вас в моем зале? - Мой брат и я приехали просить вас оказать нам большую милость,- сказал Галрион.- Мой брат решил, что пришло время для его женитьбы. - О, сейчас? - Блейн кротко ыбнулся Гиррейнту.- дрое решение, особенно если в вашем клане нет наследника. Блейн насторожился, как олень, увидевший собачью свору. - сли это так мудр - проворчал Гиррейнт,- почему же вы не сделаете этого же? - У м я есть два брата,- ответил просто лейн. Момент был решающим. Гиррейнт пристально смотрел в камин, Блейн пристально смотрел на принца. Галрион не знал, на чем остановить взг д. - Черт побери,- сказал Блейн.- Можем мы обойтись без всех этих недомолвок? Ги ты хочешь жениться на моей сестре, не так ли? - Да,- ответил Гиррейнт, стараясь улыбнуться. Когда взгляд Галриона встретился с глазами Блейна, он увидел только человека, ко рый хотел быть го другом. Снова пророческое предупреждение обожгло холодом его спину, словно снег. Исполняя свои обяза ости посредника, принц прошел в женский зал - приятную полукруглую комнату во втором этаже башни. Пол в ней был устлан коврами, имеющими цвета клана: коричневый, зеленый и золотой. Серебряные подсвечники стояли на украшенном резьбой столе. Возле окна на мягком стуле сидела Роса, главен вующая в клане. Исола села на подставку для ног рядом со своей матерью. Вокруг них всюду были разбросаны пучки шерсти от веретена, которые все бросились поспешно собирать при появлении принца. Роса была полной женщиной с глубоко посаженными серыми глазами, с жесткой, но приятной едва заметной улыбкой. Галриону она всегда нравилась, когда они встречались при дворе. Исола была прелестной девушкой лет шестнадцати, тоненькая и живая с большими пытливыми глазами. - Я пришел в качестве просителя, госпожа,- проговорил Галрион, поклонившись обеим женщинам,- лорд Гиррейнт просит госпожу Исолу выйти за него замуж. Исола застыла в изумлении, Роса посмотрела на нее сурово. - Это серьезный шаг,- сказала Роса.- Я и моя дочь должны это предложени тщательно обсудить. - Но, мама! - вскрикнула Исо . - У вас есть какие-нибудь возражения против лорда Гиррейнт? - спросил Галрион. - Никаких,- ответила Роса.- Но у меня есть претензи к моей девоч , которая ведет себя как голодный щенок, которому бросили кость. - Вы ожете передать Гиррейнту, что мы обсудим этот вопрос. Если Исола не возражает, мо сын может начать переговоры приданном. Бл н был очень возбужденным при обсуждении вопроса о приданном. Исола, конечно, уже несколько лет заполняла свой сундук для приданного вышитыми коврами, нарядными платьями, была в нем и вышитая сорочка, которую ее муж должен будет одеть в день свадьбы. В дополнение к этому Блейн предлагал десять меринов, пять белых коров и накидку для Исолы. - Гир, это просто великодушно,- воскликнул Галрион. - Что? - Гиррейнт посмотрел на него с испугом. Весь вечер Гиррейнт вел себя как безупречный поклонник, счастливый тем, что он будет иметь жену, которая принесет ему богатое приданное. За столом он и Исола сидели рядом, Гиррейнт подавал ей самые лако е кусочки мяса, кормил ее своей рукой, как будто они были уже женаты. Галрион и Роса, сидевшие следом друг за другом наблюдали за этой парой и время от времени поворачивались друг к другу, обмениваясь понимающими взглядами. Пока бард пел свою песню, Блейн перебрасывался шутками со своим братом, Галрион и Роса уединились, чтобы потихоньку поговорить. - Скажите мне,- сказала Роса,- как вы думаете, Гиррейнт когда-нибудь полюбит мою дочь? - Будет дураком, если не полюбит. - Кто знает, на что вы, мужчины, способны! Галрион взял ломтик хлеба, переломил его пополам и предложил ей одну половину. - Ведь э лучше, чем во ще без хлеба? - Мой принц, вы рассуждаете мудро, несмотря на то, что так молоды еще,- проговорила Роса, беря хлеб,- это приходит, если живешь при дворе? - Да. Потому что если вы хотите остаться в живых, будучи старшим принцем, а не хотите быть отравленным, вам лучше ловить глазами малейший взмах руки каждого, а ушами - каж е слово. - Да, я разговар ала с вашей маленькой Гвени. Жизнь при дворе будет трудной для нее поначалу. И это ее счастье, что такой человек как вы будет отстаивать ее интересы. Галрион отпил глоток вина. - Я такой же плохой, как Ги ейнт,- подумал он,- я должен предложить Гвени хотя бы половину ломтика хлеба, если я не нашел для нее человека, который даст ей целый каравай. Случай распорядился так, что Галрион и Гиррейнт пользовались гостеприимством Блейна несколько дней. Чем дольше прин был знаком с Блейном, тем больше он нравился ему. Он был не только щедрым человеком, но и довольно образованным. Он с удовольствием слушал песни своего барда и сам хорошо знал народные сказки и предания. Еще больше принц был восхищен Росой, которая выполняла свою главенствующую роль в клане с большим тактом. Она станет для Брангвен прекрасной родственницей. Не один раз принц вспоминал утверждение Ригора, что она должна выбирать добровольно, но он сомневался, что Гвени, бедная маленькая наивная Гвени, способна принять такое важное решение самостоятельно. На исходе второго дня принц сопровождал Росу во время прогулки по саду. Весеннее солнце согревало блестящие листья и первые бутоны роз. - Я нахожусь под большим впечатлением от знакомства с вашим сыном,- сказал ей Галрион.- Он вызывает у меня большую симпатию, чем при встречах при дворе. - Спасибо, мой принц.- Роса удивилась, не зная, чем обернется эта неожиданная честь для ее сына.- Я очень вам благодарна за то, что вы покровительствует ему. - Мне только отелось бы выяснить один незначительный вопрос. Простите мне мою прямолинейность и я, рас итывая на искренний ответ, не изменю своего расположения к Блейну. Как в ико его влияние на Гвени по сравнению с моим? - Мой сын знает о своих обязанностях перед троном, и не имеет значения, в каком состоянии находятся его сердечные дела. - Я никогда не думал иначе. Я только был удивлен тем, как высоко он ставит свою честь в вопросах любви. Позвольте мне снова быть откровенным. Брангвен совсем недавно обручена со мной. Он оставит ее как покинутую женщину? - Я думаю, мой принц, что вам нелегко говорить на эту тему. - Да, но я скажу вам больше: меня волнует будущая жизнь с Брангвен. Льстецы при дворе будут кружить вокруг нее как мухи вокруг разлитого меда. - Не только мухи, мой принц. Осы прилетят на мед, ведь Гвени очень красива. - Да, она красива.- Внезапно замолчав, Галрион размышлял, сможет ли он в действительности упустить ее.- И я полюбил ее однажды. - Однажды, а теперь - нет? - Роса недоверчиво повела бровью. Галрион прошел немного вперед, ожидая ее в тени липового дерева. н сорвал несколько листьев с нижней ветки дерева и потер их между пальцами прежде, м уронить на землю. - Мой принц глубоко взволно н,- п говорила Роса. - Тревоги принца - это его личное дело. Но вы так ничего и не ответили мне. Женился бы Блейн и Гвени, если бы у него была такая возможность? - Женился бы, и сразу же. Мой бедный мальчик, я клянусь, его очаровали голубые лаза Гвени. Он откладывал женитьбу, идая, пока она войдет в возраст, и тогда... - Принц вмешался, давая людям Вепря еще одну причину быть недовольными правлением верховного короля. Как еще Блейн может отнестись к этому, если его мать намекает, что принц требует уважения к его приоритетному праву? - Я не сомневаюсь в том, что он всегда уважал принца. Улыбаясь, Галрион низко поклонился ей. - Это очень хорошо,- сказал он сам себе. Его сердце сгорало от ревности, когда он думал о Брангвен, лежащей в объятиях другого мужчины. Наступил день отъезда принца Галриона ко двору. Гиррейнт провожал его, проехав вместе с ним несколько миль. Принц улыбался болтал всю дорогу, так что Гиррейнту захотелось убить его и бросить тело в придорожную пыль. Наконец они доехали до перекрестка и там расстались. Гиррейнт, сидя на коне, наблюдал, как белый с алым плащ принца исчезает вдали. Через три недели, всего через три недели принц вернется из крепости Девери и увезет с собой Брангвен. Из-за нее разорвется сердце Гиррейнта. Когда Гиррейнт прискакал назад в крепость, он нашел Брангвен сидящей во дворе под лучами солнца за шитьем. Он отдал лошадь своему пажу и уселся у ее ног, как пес. Ее волосы блестели на солнце как золотые нити, ниспадая вокруг нежной кожи ее щек. Когда она улыбнулась ему, Гиррейнт почувствовал внезапную боль в сердце. - Что это ты шьешь? - спросил он ее.- Что-нибудь из приданного? - Нет. Тебе рубашку. Держу пари, что она получится гораздо красивее, чем у моего бедного Галриона. Галрион сидел и просто наблюдал за тем, как она работает. Он хотел подняться и уйти, оставив ее ну, но останови я, попав в плен своей давней муки. Его сестра, единственная и самая красивая в его мире превратится во что-то безобразное и грязное, проклятое как богами, так и людьми, если им станет известно о его тайных помыслах. Вдруг она вскрикнула. Он вскочил на ноги, еще не зная, что произошло. - Я уколола палец этой проклятой иголкой! - сказала Брангвен, улыбнувшись ему,- не смотри так испуганно, Гир. Ой! Я посадила пятнышко крови на твою рубашку! Вот беда. Маленькое красное пятнышко виднелось среди красного узора, переплетенного спиралью. - Не волнуйся, никто даже не з етит его,- успокаивал ее брат. - Если не считать, что это - плохая примета, в остальном ты прав. Не сомневаюсь, что ты испачкаешь ее гораздо сильнее. Ты возвращаешься с охоты такой перепачканный Гир. - Я не буду одевать ее на охоту. Это будет моя лучшая рубашка, только пот у, что ты сшила ее для меня,- Гиррейнт взял ее руку и поцеловал в том месте, где виднелась капелька крови. Поздней ночью он вышел в темный тихий двор и был так взволнован, что ходил по нему взад и вперед без переды и. В свете луны он видел череп старого Саморика, п стально смотрящий вниз на него пустыми глазными впадинами. Когда-то каждый форт и каждая крепость и дом каждого воина был украшен такими трофеями, но позже церковники, основываясь на том, что им виднее, заявили, что Великому Белу не нравится эт обычай. Двин был одним из последних старых воинов, кто продолжил придерживаться этого обычая. Гиррейнт вспомнил тот день, когда пришли и приказывали его отцу снять этот трофей. Он был тогда еще маленьким мальчиком и спрятался за юбку матери, испугавшись громкого крика отца, отказавшегося исполнить требование жрецов. Отец говорил тогда, что если боги действительно хотят снять их, то они могут сделать это сами и быстрее, просто сгноив их. - Жрецы ушли тогда, посылая на них ритуальные проклятия. Они одержали победу,- думал про себя Гиррейнт.- Я являюсь этим проклятием,- сказал он вслух, обращаясь к Саморику.- Я - это проклятие богов, посланное нашему клану. Гиррейнт опустился на землю и заплакал... Дни тянулись медленно. Длинные дни мучительного ожидания. Гиррейнт избегал общества своей сестры. Он поехал к Блейну под тем предлогом, что им необходимо увидеться из-за его помолвки, и компания Блейна действительно подействовала на него успокаивающе. Они были больше, чем друзьями. Год наза когда они вместе ездили войну, они поклялись друг угу под присягой, что они будут сражаться ок бок, пока оба не умрут, или оба не победят. Они скрепили тогда эту клятву каплями своей крови. Они прекрасно провели вместе эти дни. Они охотились в лесу Блейна, или сидели за выпивкой перед камином, или ездили верхом по владениям Блейна в сопровождении его отряда. Гиррейнт завидовал Блейну, имеющему вооруженный отряд. Он решил организовать и у себя такой же. Десять лошадей, которые ему предложили в качестве приданого Исолы будут прекрасным началом, а затем и замужество Брангвен должно принести богатство клану Сокола. Теперь осуществление мечты об отряде казалось крошечной компенсацией за то, что он лишится Брангвен. На третий день после полудня Гиррейнт и Блейн выехали вдвоем. Наслаждаясь обществом друг друга, они скакали иноходью через луг. Стадо белых коров Блейна с коричневыми пятнами на боках мирно паслось невдалеке. - Надеюсь, что не будет войны этим летом,- заговорил Блейн. - Что? - переспросил Гиррейнт, усмехаясь. - Я скажу тебе сейчас то, чего я ни одному человеку не говорил ни разу. Мне иногда кажется, что я родился бардом, поющим о войнах вместо того, чтобы участвовать в них. Решив, что это шутка, Гиррейнт засмеялся, но оборвал смех, видя спокойную серьезность в глазах Блейна. Всю дорогу домой он думал об этом признании. Он вспомнил неизменное мужество Блейна в сражениях и удивился тому, как это мужчина хочет быть бардом есто того, чтобы быть воином. ни вернулись в крепость на закате. Спешившись, Гиррейнт увидел своего пажа, бегущего им навстречу. - Господин,- крикнул мальчик, запыхавшись,- я только что прискакал. Ваш отец умирает. Гиррейнт дернул поводья с такой силой, что кожа врезалась в его ладони. - Возьми лучшую лошадь в моей конюшне,- сказал ему Блейн. Гиррейнт обогнал пажа, оставив его далеко позади себя и во весь опор поскакал в свою крепость. Он ехал без остановки весь вечер, временами переходя на рысь, и даже когда стемнело, пока дорога была видна в бледном свете луны. Ни на одно мгновение ему не пришла в голову мысл о том, что он может упасть с оня и разбиться. Единственное, о чем он был в состоянии думать - о своем отце, который может умереть, без последнего взгляда на сына и еще о Брангвен, остав йся наедине со смертью. Когда лошадь уставала и начинала спотыкаться, он переходил на шаг, чтобы дать ей отдохнуть, а затем пришпоривал ее снова. Наконец он доехал до небольшой деревушки, стоявшей на границе его поместья. Он колотил в дверь таверны до тех пор, пока в двери не показался ее заспанный владелец в ночной рубашке и со свечным фонарем в руке. - Ты можешь поменять мне лошадь? - спросил Гиррейнт. - Госпожа Брангвен прислала сюда серую лошадь. Серая была лучшей лошадью в конюшне Сокола. Гиррейнт взмахнул кнутом и натянул поводья. Он бросили монету хозяину таверны и пустил серую в галоп, окунувшись из освещенного свечой пространства в ночную темноту дороги. Наконец он увидел возвышающуюся крепость, силуэт которой темнел на фоне звездного неба. Он в последний раз подстегнул Серого и галопом промчался через открытые ворота. Когда он спешился, камергер вы жал из башни. - Он еще жив,- крикнул Драус.- Я возьму лошадь. Гиррейнт взбежал вверх по винтовой лестнице и прошел через зал в комнату отца. Двин лежал на кровати, приподнятый на подушках, его лицо было серым, рот был напряжен, он боролся за каждое дыхание. Брангвен сидела рядом и держала его руку обеими своими. - Он приехал, папа,- произнесла она.- Гир здесь. Когда Гиррейнт приблизился, Двин приподнял немного голову и искал его взглядом воспаленных глаз. Двин попытался что-то сказать, нор закашлялся опустив голову азад на подушку, начал харкать кровавой слюной, скользкой и блестящей. Он умер. Гиррейнт вытер его рот, закрыл глаза, сложил руки на груди. Вошел камергер, посмотрел на кровать и упал на колени у ног Гиррейнта - нового главы клана, его единственной надежды. - Господин,- сказал он,- я с час же пошлю паж к королю. Нам надо отложить свадьбу. - Так и сделаем,- ответил Гиррейнт.- Он выедет на рассвете. Понадобится три дня, чтобы доставить донесение в Форт Девери о том, что свадьба Брангвен должна быть отсрочена на время траура. Неожиданно, взглянув на лицо своего отца, Гиррейнт почувствовал боль и отвращение к себе. Он рассчитывал предпринять что-нибудь, чтобы остановить эту женитьб все, что угодно, кроме этого. Он откинул голову назад и г мко запричи л по покойнику, надеясь отвести душу в крике, как будто он мог прогнать свои мы и вместе с издав мыми звуками. Утром Жрецы Солнца пришли из храма, чтобы руководить похоронами. Следуя их указаниям, Брангвен вместе со служанкой обмыли тело, одели на него лучшую нарядную одежду Двина и уложили его на носилки. Пока слуги рыли яму, Гиррейнт приготовил и оседлал лучшего коня из конюшни отца. Процессия выстроилась во дворе: слуги, несущие носилки, следом за ним - жрецы, затем Гиррейнт, ведущий за собой лошадь. Поддерживаемая горничной и служанкой, Брангвен замыкала шествие. Верховный жрец холодно улыбнулся Гиррейнту, затем указал пальцем на дверную перемычку. - Если эта голова не будет снята сегодня,- произнес он,- я не буду хоронить вашего отца. - Хорошо,- ответил Гиррейнт. Так как он не хотел отдавать распоряжение слуге, чтобы тот выполнил эту отвратительную задачу, то сам начал взбираться на стену башни, выбирая путь по шершавым выступающим камням. Жрец ожидал внизу, держа корзину. Взобравшись по дверной перемычки, он ухватился за нее рукой, рассматривая голову. Это были жалкие остатки с почерневшими от времени глазницами, клочьями волос и несколькими поломанными з ами. - Ну в , Саморик,- сказал Гиррейнт,- вы оба - и ты и твой кровный старый враг, будете похоронены сегодня. Гиррейнт вынул клинок, выдернул им ржавые гвозди, голова полетела вниз и упала в корзину жреца с глухим треском. Прислуга пронзительно закричала, двор наполнился топотом копыт и фырканьем лошадей. Жрец вывел процессию со двора и повел вниз вокруг холма к небольшой роще, в которой располагалось фамильное кладбище клана. Увидев могилу матери Брангвен заплакала. Рядом с ней была пустая яма. О была глубокой, коло вос и шагов в ширину и десяти - в длину. Когда Гиррейнт подвел коня к яме, он взвился на дыбы, как будто предчувствуя, что Судьба приготовила для него. Гиррейнт передал поводья ожидавшему слуге. Когда лошадь вскинула голову, он выхватил меч и нанес удар поперек горла. В потоке крови лошадь пошатнулась вперед, передние ноги ее подогнулись и она опрокинулась в могильную яму. Гиррейнт отступил назад и машинально вытер лезвие своего меча о штанину. В ожидании церемонии он так и стоял с мечом в руке. Гиррейнт ском довал своим воинам сохранять спокойствие, пока рыдающая Брангвен поливала молоком и медом тело отца. Но когда он увидел, как первая лопата земли черной грязью упала на лицо отца, он больше не смог сдерживаться. Резко вскинув руки, он упал на колени и, запрокинув голову, заплакал, издавая высокий монотонный звук. Смутно он почувствовал, как Брангвен положила руки на его плечи. - Гир,- говорила она,- Гир, Гир, ну пожалуйста, перестань. Он отстранил Брангвен, а затем поднялся, опираясь на нее, как будто это она была воином, а он - девушкой. Она отвела его в зал и усадила возле камина. Он видел, как вернулись жрецы, как они суетились вокруг Брангвен, тихо переговариваясь низкими голосами. Она подошла к нему с кружкой эля в руке. Машинально Гиррейнт взял у нее кружку, сделал несколько глотков, а затем чуть не бросил ее прямо на Брангвен в лицо. Эль имел вкус г ькой травы. Выпей это,- сказала ему Брангвен,- выпей, тебе надо поспать. Ради ее спокойствия он, задыхаясь, отпил эту горькую гадость. Бран ен взяла пустую кружку из его руки и он сразу уснул, сидя в кресле. Ему казалось, будто он погружается в теплый солнечный свет. Когда он проснулся, то обнаружил, что лежит на своей кровати и комната освещена факелом, подвешенном на стене в железном канделябре. Блейн сидел на полу и наблюдал за ним. - Ох, боже мой,- проговорил Гиррейнт.- Я долго спал? - Тол о с прошлого заката. М все приехали около часа назад. Моя мать и твоя невеста захотели побыть с Гвени. Блейн встал и налил воды из глиняного кувшина, стоявшего на подоконнике. Гиррейнт пил с жадностью, смывая горькие остатки лекарства со своих губ. - Как долго будет длиться траур? - спросил Блейн.- Что касается меня, то я бы сказал - год, но это будет жестоко по отношению к нашим сестрам, не так ли? Я бы объявил траур после их с деб. - С наступлени осени, так? Гиррейнт кивнул в знак согласия, думая о том, что Гвени будет с ним еще целое лето. Но потом он вспомнил, почему он будет иметь это лето. Заплакав, он бросил глиняную чашку в противоположную стену с такой силой, что она разлетелась вдребезги. Блейн сел рядом с ним, взяв его за плечи. - Да, ак, он ушел,- оизнес он,- и тут ничего не подела ь и ничего не скажешь. Гиррейнт опустил голову на грудь Блейна и заплакал. - Я люблю его как родного брата,- подумал он.- И я благодарен всем богам, что Гвени не выходит за него замуж. Первая неделя после возвращения принца Галриона ко двору была одной сплошной неудачей, он ни разу не использовал удобного случая, чтобы переговорить с отцом. Он знал, что сдерживаясь, он упускал шанс за шансом, потому что он не решил еще для себя, как по упить: женить на Брангвен, или позволить Блейну взять ее. Наконец он решил посоветоваться с человеком, которому он всегда полностью доверял - свое матери. полдень, такой теплый и тихий, что он напомнил ему приближающийся праздник Костров, Галрион покинул город, поехав искать королевское место для ястребиной охоты, находившееся на Гвирконисе, огромном озере, расположенном в месте соединения трех рек восточнее крепости Девери. Королева и ее свита расположилась пообедать на южном берегу. Яркие одежды прислуги и горничных выглядели как яркие цветы, рассыпанные на траве. Королева Илейн сидела, окруженная прислугой, озади нее стоял юный паж, одетый в белое, и держал ее любимого маленького дребника на запястье. В одной стороне слуги присматривали за лошадьми, в другой - за ястребами. Когда принц спешился, королева нетерпеливо замахала ему рукой. - Я еще ни разу не видела тебя с тех пор, как ты приехал домой,- сказала Илейн.- У тебя все в порядке? - Конечно,- ответил ее сын,- а почему ты думаешь, что нет? - Ты озабочен чем-то,- королева повернулась к женщинам.Идите все вниз к берегу, или куда-нибудь еще, оставьте нас! Женщины вспорхнули, словно птицы, готовые полететь, смеясь и перекликаясь между собой. Паж медленно последовал за ни , щебеча с ястребом, который сохранял величавое спокойствие. Илейн наблюдала за тем, как они уходили и слегка кивала головой. Несмотря на то, что нее было четыр взрослых сына, она оставалась еще расивой женщиной большими темными глазами и тонким лицом, обрамленны каштановыми волосами, в которых иднелось всего несколько седых прядей. Она протянула руку к корзине, стоявшей рядом с ней и вынула из нее кусок сладкой булки, затем предложила его Галриону. - Спасибо,- сказал он.- Скажи мне вот что, мама, когда ты впервые появилась при дворе, другие женщины завидовали твоей красоте? - Конечно. Ты думаешь о своей невесте? - Только о ней. Я начинаю думать, что ты была права, сомневаясь в моем выборе. - Но ты ведь уже дал клятву бедняжке. - Какой сын слушает свою мать до того, когда становится уже поздно? Илейн улыбнулась ему снисходительно. Галрион откусывал булку маленькими кусочками, продолжая свой маневр. - Ты знаешь,- заговорила Иле ,- нет ни ной девушки в Девери, которая не хотела бы знать, что она самая красивая, но для нее самой это - тяжелая судьба. Твоя маленькая Гвени никогда не имела такого образования как я. Она всего лишь доверчивое маленькое существо. - Это так. Я разговаривал с госпожой Росой об этом, когда ездил с Гиррейнтом по поводу его женитьбы. Лорд Блейн очень влюблен в девушку. - Неужели? Это не вызовет беды? - Нет. Хотя бы потому, что Блейн - честный человек. Он, равда, странный. М гие лорды не обращают внимания на капризы своих жен, даже если они родили им сыновей. - Большая красота м ет подействовать даже на самого грубого лорда, словно волшебство,- Илейн слегка улыбнулась.Даже на принца. Галрион вслушивался в ее негромкий выразительный голос. - Что ты предлагаешь? - спросила Илейн.- Оставить Гвени Блейну и искать другую жену? - Да, что-то в этом роде. Есть одно маленькое препятствие в этом плане. Я е люблю ее, к моему сожалению. Любовь - это роскошь, которой принц не может себе позволить.- Я плохо помню Блейна по его визитам ко двору. Он похож на своего отца? - спросила королева. - Так же отличается, как луг т грязи. - Тогда это к астью. Я уверена, что если его отец не будет убит случайно на этой охоте, то он составит заговор пр ив теперешних ав короля,- Илейн отвернулась, искренне встревоженная. Правление Девери было рискованным делом. Люди прекрасно знали, что в старые дни времен Рассвета короли избирались из наиболее знатных дворян и их семьи были троне до тех пор, пока наследники имели уважение лордов. Под давлением воевателей Нового Королевства обычай умер сотни лет назад. Дворяне были далеки от мысли о том, чтобы организовать восстание против неугодного короля для того, чтобы заменить его лучшим. - Госпожа Роса у ряла меня в лояльности Блейна,- сказал Галрион. - Неужели? Да, я уважаю ее мнение. Ты действительно не хочешь брать Брангвен? - Я не знаю,- Галрион стряхнул крошки булки в траву.- Я правда не знаю. - Вот о чем ты еще должен подумать. Твой старший брат никогда не сторонился девушек. Неожиданно Галрион осознал, что он стоит, а его рука сжимает рукоятку меча. - Я убью его, если он хотя бы пальцем прикоснется к моей Гвени,- прокричал Галрион,- прости, мама, но я убью его. Побледнев, Илейн поднялась, с в ладони. - Подумай об этой женитьбе хорошенько,- сказала она, ее голос дрожал.- Я умоляю тебя, подумай внима льно. - Я подумаю. Прости меня. Раз вор с принцем, казалось, испортил наслаждение, которое всегда испытывала королева от ястребиной охоты. Она подозвала к себе свою свиту и объявила, что они возвращаются в город. В то время Форт Девери был расположен на небольшой возвышенности на расс янии около мили от лотистого низкого берега озера Гвирконис. Окруженный каменными стенами, он располагался по обеим берегам быст й реки, которые были соединены вумя каменными мостами. Внутри изгороди теснились круглые каменные дома, расположенные вдоль беспорядочных улиц. Город имел около двадцати тысяч населения. В каждой стороне города было по два невысоких холма. На южном холме находился Великий Храм Солнца, а также дворец высших жрецов королевства и Дубовая роща. Северный холм назывался королевским. Клан Галриона жил на королевском холме только сорок восемь лет. Дед Галриона, Адорик Первый, положил конец анархии, окончательно выиграв войну между большими кланами за власть. Несмотря на то, что он происходил из членов отряда короля Брана, а это давало право называться большим кланом, Адорик I имел поддержку среди меньших кланов, купцов и всех остальных, благодаря чему оказался на троне. Он одержал победу, несмотря на свое низкое происхождение. Когда королева в сопровождении свиты проезжала по улицам, горожане кланялись, приветствуя ее. Независимо от того, что они думали о ее муже, они искренне любили Илейн. Она поддерживала многие храмы, оказывала помощь беднякам и часто повторяла бедноте, что они должны заставить короля показывать свое милосердие. При всей своей тупости, король понимал, какое сокровище он имеет в лице своей жены. Она была единственным человеком, к чьим советам он прислушивался, по крайней мере тогда, когда они совпадали с его намерениями. Основная надежда Галриона состояла в том, чтобы поручить ей сообщить королю о том, что его третий сын намерен оставить двор для того, чтобы изучать Двуумер, и он знал о том, что скоро он должен будет сказать матери правду. Основание Королевского холма окружала каменная стена с металлическими воротами. Сразу за ней раскинулся луг, где белые с коричневым коровы паслись рядом с королевским табуном. За лугом, ближе к вершине, был возведен второй круг стен, за которым располагался королевский двор. Здесь же были помещения для челяди, конюшни, казармы и прочее. В центре возвышалась большая башня Клана Виверн. Главным строением была шестиэтажная башня, к которой, словно цыплята, примостились три двухэтажных полубашни. В случае сражения башня превращалась в ловушку для отступающих врагов, потому что единственный путь в полубашни лежал через главную башню. Кроме апартаментов для короля и его семьи в башне еще были помещения для всех знатных гостей, приглашенных ко двору. Они напоминали кроличьи норки с коридорами и клиновидными комнатами. Здесь зрели интриги и проекты захвата королевской власти или королевской благосклонности, и это являлось образом жизни не только гостей, но и всех принцев, а также их жен. Вырваться из этой башни - такова была заветная цель всей жизни принца Галриона. Как полагалось принцу, Галрион занимал соответствующие его положению комнаты во втором этаже главной башни. Его приемной была круглая большая комната со светлым потолком, каменным камином и блестящим деревянным полом. На стенах, обитых деревом, висели красивые гобелены, привезенные из далеких земель и подаренные различными торговцами в надежде на то, что принц замолвит за них словечко королю. Галрион, получая взятки в виде аких подношений, всегда честно выполнял их просьбы. Комната была богато украшена сундуками резной работы, мягкими стульями с подушками и столом, на котором лежали между бронзовыми драконами семь книг его самая большая ценность. Когда Галрион научился читать, король, узнав об этом, пришел в ярость, так как считал, что это не подходящее для мужчин занятие. Но Галрион, со свойственным ему упрямством, продолжал упорно заниматься. И сейчас, после четырех лет учебы, он мог читать почти также хорошо, как и писать. Сторонясь суматохи и шума официальных обедов в большом зале, принц, как обычно, обедал один в своей комнате этой ночью. Одновременно он принимал гостя и после еды они пили вместе с ним по серебряному кубку меда. Гостем был гвербрет Мэдок из Гласлока, в чьем ведении находились земли кланов Сокола и Вепря. Хотя по рангу он был ниже членов королевской семьи, но звание гвербрета было самым почетным в королевстве и пришло из древних времен. Еще во времена Рассвета племена избирали правителей, которым доверяли вершить правосудие и выступать на военных Ассамблеях. В основном, их избирали из числа знати, но со временем этот пост в Девери стал переходить от отца к сыну. С тех пор человек, который вершил правосудие и распоряжался землями, стал иметь возможность значительно укрепить свою власть. Со временем гвербреты стали наиболее могущественными и богатыми людьми в королевстве и могли содержать для защиты своих легальных прав небольшие армии и лорды вынуждены были подчиняться им. По обычаю, пришедшему так же из времен Рассвета и, тем не менее, принятому в Совете Избирателей, знатный клан лучить эту должность в случае угасания клана гвербрета. Поэтому каждый гвербрет в королевстве имел силу, с которой приходилось считаться, и Галрион оказывал Мэдоку такие почести, как если бы он был самим принцем. Он усадил его на мягкий стул, собственноручно угостил его медом, отпустив пажа, чтобы иметь возможность поговорить с Мэдоком наедине. Объект этих хлопот принимал их, милостиво улыбаясь. Он был тучным мужчиной с густой проседью в черных волосах. Мэдок больше заботился о красивых лошадях, чем о чести и о хорошей драке, чем о своем титуле, Этой ночью он был в хорошем расположении духа, шутил и то и дело поднимал кубок, произнося тост за принца с поддельной торжественностью. - За вашу свадьбу, мой принц! - произнес Мэдок.- За человека, который сам себе на уме! За то, что вы женитесь на самой красивой девушке в королевстве! - Я был очень удивлен тому, что она приняла мое предложение. Никто не может назвать меня красавцем. - Ох, не цените себя так низко. Брангвен, в отличии от других, ценит в человеке не только внешность.- Мэдок сделал глоток, достаточно длинный для того, чтобы обжечь медом горло. Я уже не говорю о том, что каждый человек в королевстве позавидует вашей брачной чи. Или вы уже п дъявили свои права в качестве ее жениха? - Нет. Я не хочу ссориться с ее братом только из-за одной ночи в ее постели. Хотя Галрион говорил просто наугад, Мэдок тревожно повернулся и пристально посмотрел на него поверх кубка. - Ну, а вы думаете, как Гиррейнт воспримет то, что я прыгну в кровать к его стре под его крышей? - Он странный парень,- Мэдок праздно смотрел по сторонам.- Я ездил вместе с ним во время последнего восстания против вашего отца. И, черт возьми, и дерется же он! Я никогда не встречал человека, который владел бы мечом так же хорошо, как он. И это не просто праздная похвала, мой принц. Это мое взвешенное мнение,- Мэдок снова отпил меда. Затем он заговорил снова, сменив тему на свои обычные дела, и больше не возвращался к началу их разговора. Было уже поздно, Мэдок давно ушел, паж вошел в дверь с вы вом от короля. Галрион подумал, что оролева упомянула что-то о его сомнениях относительно жениться. Король презирал роскошь и излишества, считая все это неподходящим для настоящего мужчина, даже титулованного. Его большая комната была совсем простой, только железные канделябры с факелами рашали каменные стены. Возле камина, в котором поддерживался несильный огонь согревающий от весенней прохлады, на простом деревянном стуле сидел король Адорик; Илейн сидела рядом с ним на скамейке. Когда Галрион вошел, король поднялся и стоял, подбоченясь. Адорик второй был тучным мужчиной, широкоплечим, рослым, с толстой шеей и румяным квадратным лицом. Его волосы и пышные усы были вьющимися, кое-где были видны седые пряди. - Послушай, ты, щенок,- проговорил Адорик,- Я хочу коечто сказать тебе. - В самом деле, мой сеньор? - В самом деле. Что это ты, черт побери, делал в лесу с этим сумасшедшим стариком? Застигнутый врасплох, Галрион только молча смотрел на него. - Не подумай только, что я следил за тобой! - Адорик продолжал, на его лице продолжалась, на его лице появилась зловещая улыбка.- Если ты такой дурак, что поехал туда один, то я не такой уж дурной, чтобы отпустить тебя туда одного. - Будь проклята твоя ша! - вскрикнул Га ион,шпионил за мной.- Слушай сюда, наглый маленький мерзавец! Адорик посмотрел на Илейн.- Проклинай своего собственного отца. Но ответь мне, мой мальчик. Что ты делаешь? Крестьяне говорили моему человеку, что этот старый травник Ригор сум шедший. Я могу дать аптекаря, если у принца фурункулы, или что-нибудь еще. Галрион вствовал, что наступил момент сказать правду, хоть и не самый подходящий, потому что его застали врасплох. - Он зарабатывает себе жизнь собирая трав вот и все,ска л Галрион.- Но он еще и учитель, знающий вуумер. У Илейн перехватило ыхание. - Дерьмо,- рассвирепел Адорик.- Неужели ты действительно думаешь, что я верю всей этой болтовне? Я хочу знать, что ты делал, проторчав него там столько времени, вместо того, чтобы быть в это время в крепости Сокола, как ты сказал мне, уезжая? - Учился у него,- ответил Галрион.- Почему принц не может учиться мастерству знания Двуумера? - О, Боги! - воскликнула Илейн.- Я всегда знала, то ты покидаешь ня ради этого. Адорик повернулся, молча, и пристально посмотрел на свою жену. - Почему не может? сказал король.- Почему нет? Потому что я не позволяю этого. - Послушай, ты только что назвал это дерьмом,- сказал Галрион.- Почему же ты бесишься сейчас? Размахнувшись, что было силы, Адорик с силой ударил его по лицу. Илейн в рикнула, король п ернулся к ней. - Уйди отсюда, женщина! - сказал он.- Сейчас же, неме енно. Илейн пробе ла через занавешенный проход, ведущий в женскую половину. Адорик выхватил свой клинок и ударил им о спинку стула с такой силой, что когда н убрал руку, к нок продолжал дрожать, оставаясь в дереве спинки. - Я хочу, чтобы ты дал мне клятву,- про ворил король, ржественную клятву, что выбросишь эту чепуху из головы. - Я никогда не смогу обмануть своего собственного отца,ответил принц.- Я не могу поклясться в этом. Адо к снова дал му пощечину. - Черт побери, папа! Что ты имеешь против этого? - Что любой человек имел бы. Что выдает желудок после того, как съешь что-нибудь грязное? - Это не нечисть. Жрецы придумали эти сказки для женщин, запуганных колдовством. Замечание попало в цель. Адорик сделал над с ой видимое усилие чтобы оставаться спокойным. - Я не могу бросить этого,- продолжал Галрион.- Слишком поздно. Я уже знаю многое и о не дает мне пок . По тому, как Адорик отшатнулся назад, Галрион окончательно понял - его отец испугался. И это - человек, который может сражаться в безнадежном бою и не щадит никого - ни людей, ни богов. - Так что ты уже знаешь? - прошептал король. Ригор разрешил Галриону показать один небольшой фокус для того, чтобы убедить отца. Он поднял свою руку и представил себе, что она горит голубым пламенем. Только ког видение ожило, н имеет значения, как он это сделал, он вызвал лесных жителей, которые бросились исполнять его приказ и доставили голубое пламя в го физическом состоянии, ко а Адорик тоже мог видеть его. Огонь вспыхнул, словно факел, горевший из о пальцев. Адорик отпрянул назад. - Прекрати то? - прокричал он в ужасе.- Я сказал, останови это. Галрион убрал огонь только тогда, когда королевская гвардия бросилась открывать дверь и вбежала в комнату с обнаженными мечами. Адорик взял себя в руки, стараясь выглядеть таким же спокойным, как его сын. - Вы все можете идти,- сказал, усмехаясь, король.Благодарю вас, но я только поспорил с этим самым упрямым в помете щенком. Капитан гвардейцев поклонился, глядя в сторону принца с улыбкой почтенного восхищения. Как только ди ушли и дверь за н и закрылась, Адорик вынул свой клинок из спинки стула. - Я чуть было не сошел с ума и не перерезал тебе горло, положив сразу этому конец,- заметил Адорик несчастным голосом.- Ты не будешь больше делать этого в моем присутствии? - Хорошо, я не буду,- ветил Галрион, улыбаясь.- это так здорово смотрится в ночной темноте, когда ты зажигаешь свой факел. - Прикуси свой язык,- Адорик сжал судорожно рукоятку своего клинка.- Хочешь быть моим сыном - никому ни слова об этом. - Но, ради Бога, Папа, разве ты не видел? Уже поздно теперь возвращаться назад. Я хочу оставить двор и учиться. Для меня нет другого п и. Адорик держал свой клинок так, ч на лезвии отражалось пламя факела. - Уходи,- прошептал он,- уходи, пока не сделал чегонибудь не правимого. Галрион повернулся и медленно направился к двери. По его спине пробежали мурашки. Благопол но выйдя, он тяжело вздохнул, благодаря бога з то, что клинок все еще б в руке его отца, а не в его спине. Назавтра Галрион рано вышел, разыскивая свою мать и застал ее в то время, когда она давала наставления своей служанке. Он упустил время, когда мог поговорить с ней и решил пройтись по лужайке. Когда он спустился холма к первы воротам, он подумал о том, что это закономерно, что король будет бояться принца с колдовской силой - король опасался любой угрозы для своего трона. В воротах два гвардейца, шагнув ему навстречу, преградили путь. - Просим извинить нас, мой принц,- сказал один из них,но король дал приказ не пропускать вас. - Как, вы осмеливаетесь преградить мне дорогу? возмущенно произнес Галрион. - Просим извинить, мой принц,- гвардеец нервно облизнул губы,- но я должен исполнять приказы короля. Галрион, крадучись, вернулся назад в башню. Он решил, что ответит на оскорбление короля, го бы это ему ни стоило. Когда он бежал вниз по коридору, слуги "разлетались", словно птицы в стороны, освобождая ему дорогу. Галрион рванул двер зала для Ассамблей сбил с ног пажа, пытавшегося преградить ему дорогу, и увидел короля, стоявшего возле окна разговаривающего с приезжим запыленным юношей, опустившимся а колени у ног короля. - Ну вот хорошо,- сказал Адорик юноше,- завтра ты сможешь выехать в обратный путь с посланием о нашем соболезновании лорде Гиррейнту. Наше сердце скорбит вместе с кланом Соколов. Только теперь Галрион узнал юношу - это был один из пажей Гиррейнта. О, боже мой,- подумал он.- Двин умер.- Он осознал вдруг, что все его планы разрушены. Он подумал о себе как о ребенке, который строит из деревянных кубиков и вдруг видит, как то, что он построил, развалилось от дуновения ветра. - А вот и принц заметил Адорик,- т й лорд передает для него что-нибудь? - Да, ваше величество,- сказал паж.- Мой принц, лорд Гиррейнт объявляет траур до возвращения осени. Он покорно просит извинения и рассч ывает на ваше сочувствие и понимание в этом деле - Я прошу редать, что н его имеет,- сказал Галрион.Перед возвращением в крепость зайди ко мне, будь добр. Я дам тебе поручение к моей госпоже. Адорик отпустил пажа и приказал, чтобы его накормили и устроили на ночлег. Теперь ни оставались вд ем. Король отбросил свою напускную вежливость. - Так,- произне Адорик,- по идимому, ты знаешь, что произошло? Твое проклятое ясновидение предсказало тебе смерть Двина? - Да,- ответил Галрион.- Только я не думал, что это произойдет так скоро. Лицо короля снача побледнело, зат сделалось багровым. Галрион заговорил первым. - Отец,- сказал он,- почему ты приказал гвардейцам задержать меня? - А ты как думаешь, почему? - проговорил Адорик.- Я не хочу, чтобы ты уехал отсюда тайком к своему проклятому старому отшельнику. теперь еще эти н риятные известия о лорде Двине напомнили мне о твоей женитьбе. Что ты думаешь делать? Жениться на ней и о езти ее в хижину лесу, пока ты будешь учить там свои заклинания? - Да, именно так, если она согласится поехать. - Маленький щенок,- Адорик открыл рот, подыскив оскорбле я,- ты заносчивый самонадеянный маленький... - От кого получил я свою надмен сть, как не от тебя Почему жена не последует туда, куда будет идти ее муж? - Только потому, что она знатная дочь великого клана, и никаких других причин. Ты, безобразный маленький болван, думал ли ты об оскорблении, которое ты нанесешь клану Сокола? Дядя Гиррейнта умер, защищая наш трон, а теперь ты набрался наглости и смеешь обращаться с их родом таким вот разом? Ты хочешь толкнуть их на восстание? ударил Галриона тыльной стороной руки. - Убирайся вон с моих глаз. И я не желаю видеть тебя до тех пор, пока ты не образумишься. Галрион пробрался назад в свою комнату, сел на стул и задумался. Теперь не было ничего, что препятствовало бы его женитьбе, но король никогда не допустит, чтобы он нанес такое оскорбление клану Сокола. Я могу убежать как-нибудь: перелезть через стену ночью и добраться до леса до того, как меня хватятся. Но при этом Гвени останется даже без объяснений. Он имел ужасное предчувствие, что Ригор будет недоволен тем, как он поступает. - Пока длится траур, еще есть время,- говорил он сам себе, но вдруг пророческое предупреждение охватило его так сильно, что он задрожал. По каким-то причинам, о которых он не мог знать. У него не было времени вообще. Галрион встал и посмотрел в окно. Опустив взгляд на землю, он заметил двух вооруженных гвардейцев, стоящих у основания башни прямо напротив его окна. Галрион подбежал к двери, приоткрыл ее и увидел еще четырех гвардейцев в коридоре. Капитан виновато улыбнулся ему. - Прошу прощения, мой принц,- сказа он,- король распорядился, чтобы вы оставались в своей комнате. Нам позволено пропускать к вам только вашего пажа. Галрион захлопнул дверь и вернулся на свой стул. Он пытался угадать, как долго ему придется ждать, пока король вызовет его. Четыре дня прошло, четыре томительных дня в одиночестве, только с книгами и в обществе пажа, который приносил ему еду и забирал остатки. Он делал это украдкой и был молчалив, потому что служить лишенному благосклонности короля хозяину это значило ызвать недовольство при дворе и навлечь на себя неприятности. Иногда Галрион открывал дверь, чтобы поболтать с гвардейцами, которые были настроены довольно дружелюбно. Их положение не зависело от того, что они охраняли принца, бывшего в опале. Однажды Галрион отправил донесение королеве и просил ее, чтобы она пришла повидаться с ним. Она прислала ответ, что не осмеливается. Наконец, на четвертую ночь, один из гвардейцев открыл дверь и объявил принцу, что им приказано отвести его к королю. Когда они ввели Галриона в покои короля, он отпустил стражу. - Очень хорошо,- сказал Адорик,- у тебя было достаточно времени, чтобы подумать. Ты решил, что все же пора дать мне клятву? Выбрось эту колдовскую бессмыслицу из головы, и все будет так, как было раньше. - Папа, поверь мне, у меня нет выбора, и я отвечаю отказом,- сказал Галрион.- Я не могу бросить колдовство, потому что оно не оставляет меня. Это не то же самое, что бросить свой меч, или удалиться в храм. - Так. Ты сказал много красивых слов в оправдание того, что намерен ослушаться корол так? По просьб твоей матери я даю тебе еще один, последний шанс. Посмотрим, что скажет Брангвен. - Ты собираешься загнать меня в угол, как свинью, перед тем, как убить? - Я посылаю за ней. Я вызываю ее ко двору. Завтра же самый быстрый гонец от авляется к лорду иррейнту. Я пошлю ему свои извинения по поводу траура, но я хочу видеть здесь их обоих как можно быстрее. Я должен сказать госпоже Брангвен, что ее болван - жених собирается делать и я прикажу ей отказать тебе. - А если она не откажет? - Тогда ни один из вас никогда не выйдет из этого дворца. Никогда. Галрион с болью в сердце почувствовал, что вот-вот расплачется. Никогда не выйдет, никогда не поедет снова в свой любимый лес, никогда не увидит, как падает снег на голые ветки, или разлившуюся реку - никогда?! И Брангвен тоже, как пленница, будет заточена на годы - и все это по вине ее мужа. Теперь, только теперь, когда это уже оздно для них обоих, он, наконец понял, что действительно любит ее, не ее божественную красоту, а ее саму. В эту ночь Галрион не сомкнул глаз. Он ходил взад и вперед по своим комнатам. Он был в отчаянии от страха, угрызений совести и тщетных попыток бегства. Гонцу потребуется три дня, чтобы добраться до крепости Сокола, затем еще пять для Брангвен Гиррейнта, чтобы приехать в Форт Девери. Он подумал, что ему лучш перехватить их в дороге, если он сможет выбраться из королевской крепости, хорошо укрепленной и охраняемой. И то, чему он успел научиться, не поможет ему. Он был всего лишь подмастерьем, самым простым учеником, в запасе у него были только слабенькие трюки ученика. - Чуть-чуть знаний и несколько несчастных травок,упрекал себя Галрион,- ты не лучше, чем женщина, едва разбирающаяся в колдовстве. Внезапно в голове у него созрел план. Но ему нужна была помощь. Он засмеялся вслух, радуясь. Так как ему не хотелось подвергать риску никого из подданных. Он решил обратиться за помощью к королеве. Утром он направил к ней своего пажа, настоятельно прося ее прийти к нему. Она прислала ответ, что попытается, но это будет зависеть от королевской прихоти. Три дня Галрион ждал, отмечая в уме каждую лю, на которую королев ий гонец становился все ближе и ближе к крепости Гиррейнта. В конце концов он отправил к королеве пажа с просьбой, чтобы ее служанки заштопали старые рваные штаны, которые он передает через пажа. На следующее утро королева сама принесла ему залатанные штаны, проскользнув в его комнату под видом служанки. - Мама,- сказал Галрион,- тебе известны намерения короля? - Да. И я сочувствую маленькой Брангвен так же, как и ты. Но она заслуживает еще большего сочувствия, потому что я недостоин ее. Ты поможешь мне ради нее? Я дам тебе еще одежду для ремонта. Ты заберешь ее и скажешь горничной, чтобы она оставила ее на столе в женской комнате на ночь. На том столе, что стоит возле двери. - Хорошо, я все сделаю,- Илейн слегка вздрогнула,- я не пытаюсь узнать больше. После полудня, когда гвард цы должны были с ниться после дневного дежурства, Галрион открыл дверь своей комнаты, чтобы поболтать. Ему как раз повезло - они сидели на полу и играли в кости. - Можно, и я сыграю с вами,- сказал Галрион,- если я сяду с этой стороны от двери, вы не нарушите королевского приказа. Гвардейцы услужливо подвинулись. Обычно, Галрион не делал ставок, играя в кости. Просто потому, что всегда знал сколько выпадет... Сейч , чтобы расположить к себе гвардейцев, он делал ставки, используя свое умение предвидеть. Он проигрывал намеренно. - Ради всех богов и их жен,- сказал капитан,- вам не везет сегод , мой принц. - А как может быть иначе? Если все против меня склад ается в последне время? Если даже вы завидуете принцу. Это опасно - выиграть у любимцев своего отца. Капитан кивнул в знак согласия. - Вообще, я не должен разговаривать с вами, мой принц,сказал ему капитан.- Но я думаю, что я бы рехнулся, если бы молчал столько,- сколько вы. - Я тоже этого опасаюсь,- сказал Галрион со вздохом.Ночи больше утомляют, чем дни, пот у что я не могу снуть. Я знаю, что король запретил приносить мне какие-нибудь вещи. Это относится и к женщинам тоже. - Я не вижу, почему бы и нет,- капитан усмехнулся, пе мигиваясь со своими людьми.- Что, среди горничных вашей матушки есть интересующая вас особа? - Ты знаешь Мэй? У нее зол истые волосы. Я развле лся с ней до этого. - Ну вот и хорошо. Мы потихоньку оведем ее сегодня ночью,- пообещал к итан. Перед обедом Галрио отправил своего пажа за кувшином меда. Он приказал ему принести два кубка. Он порылся в своем сундуке и достал из него пучки трав. Ригор научил его простым рецептам и он приносил свою уче ческую работу домой просто как приятное воспоминание днях, проведенных им в лесу. Сейчас ему нужен был пучок валерианы - наиболее сильного снотворного, применяемого травниками. Он приготовил только щадящую дозу, потому что не хотел причинить Мэй вреда большой дозой и, кроме того, специфический запах валерианы мог сорвать ему всю затею. К полночи Галрион услышал хихиканье Мэй в коридоре. Капитан приказал ей вести себя потише. Он приоткрыл дверь и увидел Мэй, одетую в плащ с капюшоном, скрывающим ее лицо. На этом и был построен его расчет. - Привет, моя конфетка,- сказал ей Галрион, когда Мэй ова хихикнула, он зажал ей рот рукой, притворясь испуганным. - Смотри, чтобы она вела себя тихо, когда поведешь ее назад,- сказал принц капитану. - Слышала? - сказал капитан,- чтобы не пикнула, когда будем идти назад. Мэй кивнула, ее большие голубые глаза светились, как у ребенка, знающего какую-то тайну. Галрион впустил ее в комнату и закрыл за собой дверь. Мэй сбросила плащ, и осталась в одном цветастом платье. - Довольно свободное,- под ал Галрион,- хорошо прикроет плечи. Он выбрал ее намеренно. Она была высокой девушкой с широкими плечами и длинной шеей. - Я сказал пажу, чтобы он при с нам меда,- сказал принц,приса вайся и выпей со ной. - Вы всегда так обходительны? - сказала Мэй,- так жаль, что я вижу вас в немилости. - Спасибо. А как насчет моей женитьбы? Это тоже огорчает тебя? Мэй только пожала плечами и вошла в его спальню. Галрион подал ей кубок со снотворным, затем отпил глоток из своего, рассчитыв на то, что она автоматически вслед за ним отопьет немного травы. Он сел рядом с ней на краешек кровати. - Ну ладно,- сказала Мэй наконец.- Мы хорошо про дем время, а ринц потом женится, когда это надо будет королевству,- она усм нулась, подмо нув ему.- Я только надеюсь, что ваша жена никогда не услышит обо мне. - Дорогая, ты должна согласиться с тем, что потом у тебя будет кто-то другой. Мэй отпила мед из бокала и подмигнула принцу снова. - Может будет, а может - нет,- сказала она с выразительным жестом,- но никто не должен знать, где я провела эту ночь. А что, если он есть? Он не танет спорить с принц , держу пари, пусть даже вы сейчас в немилости,- она сделала еще один глоток. - охие времена пройдут, мой принц. ша матушка еще все исправит. - Я надеюсь,- ответил принц смиренно. Мэй зевнула, встряхнула головой, затем опять отпила меда. - Этот мед такой сладкий, будто конфета,- сказала она.Очень вкусный. - Самый лучши и тол о для тебя,- проговорил Галрион. пивай, и я налью еще. Но больше не потребовалось. Допив первый кубок, Мэй зевнула, ее глаза закрылись, она попыталась снова открыть их. Когда она х ела поставить кубок на стол, стоящий возле кровати, он выпал из ее руки. Сама Мэй начала падать прямо в объятия пр ца, но он вовремя подхватил ее. Галрион раздел ее, уложил удобно в свою постель, затем достал пучок травы и положил рядом с е кубком, что было ясно, что ее усыпили и она не является соучас ицей. Он мерил шагам комнату, волнуясь, выжидая время чтобы не вызвать подозрения у гвардейцев. Когда он не мог уже дольше ждать, он переоделся в одежду Мэй, накинул на голову капюшон плаща и вышел, крадучись, в зал. Ничего не подозревающие гвардейцы перемигивались друг с другом, а затем повели по длинным коридорам. У двери женского зала капитан дружески похлопал его пониже спины, сказал ему, что он должен быть хорошей девочкой и галантно открыл перед ним дверь. Тусклый лунный свет еле освещал безмолвную комнату. Галрион нащупал стол, свою одежду на нем и клинок в ножнах, лежащий под его штанами. Мысленно благодаря свою мать, он переоделся в свою одежду и спрятал клинок за пазуху. Он выглянул в окно. Двор внизу был пуст. Он залез на подоконник, развернулся так, чтобы быть лицом к стене, и начал спускаться вниз по шершавому камню на мостовую, моля бога, чтобы никто сейчас случайно не проходил мимо. Он спускался вниз, его руки обдирались об камни и кровоточили. Наконец он оказался во дворе. Галрион перебегал от постройки к постройке, пока, наконец, не добрался до конюшни. Прямо возле стены был сторожевой навес, на который он смог легко взобраться. Затем он перебрался с крыши навеса на стену, пролез по ней на животе до того места где рос дуб за стеной. Он перебрался на ветку дуба, спустился по стволу на землю и надежно спрятался в тени. Ему хорошо был виден парк, примыкающий к наружной стене по гребню которой на фоне звездного неба двигались силуэты ночных патрульных, охраняющих вал. Самая опасная часть пути была впереди. Галрион выбрал себе удобную площадку с которой хорошо мог видеть дорогу, спускающуюся к внешним воротам. Он пошел, пригнувшись в высокой траве: его могли заметить гвардейцы, охраняющие внутренние ворота, затем выпрямился и уверенно пошел вниз по дороге. Когда он подошел ближе к посту стражи наружных ворот, он пустился бегом. - Послушайте,- проговорил Галрион высоким голосом, как мальчик.- Поручение от повара. Откройте. - Ну-ка подожди, парень! - гвардеец шагнул в его сторону, чтобы рассмотреть его в темноте.- Рассказывай, что там у тебя. - Нерда ждет ребенка,- ответил Галрион,- и дело плохо. Акушерке нужны лекарства. Пожалуйста, быстрее. - Это кухарка,- крикнул другой гвардеец,- она вот-вот должна родить. Уверенный в успехе, Галрион выскочил за ворота и побежал по сияющему городу. Он остановился среди пи ых бочек позади таверны и перевел дух, потом побе л дальше. Теперь ему предстояла нелегкая задача - пробит я через пост гвардейцев у городских ворот. Через арку в городско стене протекала река, и ей не надо было никакого ра ешения на выход и города. Осторожно Галрион поднялся и начал пробираться к реке, крадучись по лее позади построек. Он б уже на полпути, когда услышал шаги за спиной. Он бросился в подворотню и спрятался за дверью. Два пьяных всадника из королевской гвардии, шатаясь прошли мимо. Они были всего в двух ярдах от него, когда один из них вдруг принялся п ь пьяным голосом, крича изо всей силы. Галрион чертыхнулся, а затем поблагодарил бога за то, что городская охрана не прибежала выяснять, в чем дело. Наконец пьяная пара удалилась и улица снова опустела. Убедившись в том, что опасность миновала, Галрион начал спускаться вниз к речному берегу. Сначала он шел вброд, а когда стало глубоко - поплыл по течению. Далеко вверху он увидел возвращающихся гвардейцев и еще четырех на городской стене. Река несла его все ближе и ближе к тому месту, где стража могла заметить его, посмотрев вниз. Он вдохнул воздух и глубоко нырнул. В мутной воде было трудно что-нибудь различить, но ему показалось, что он видел темные каменные своды. Ссадины на руках жгло, словно огнем, но он пересилил себя, оставаясь под водой до тех пор, пока течение не вынесло его, задыхающегося и обессиленн о, на поверхность. Он перевернулся на спину, словно тюлень и так плыл, не шевелясь, вдыхая свежий воздух. Он опасливо огляделся вокруг, но гвардейцы были далеко позади, и никого больше не было видно на речном берегу. Принц выбрался на берег в небольшой ивовой рощице. - Свободен! - подумал он,- и теперь главное, что мне надо сделать - это разыскать Брангвен. Галрион выжил свою одежду и сырую одел на себя снова. Он определил, посмотрев на небо, что у него есть еще около пяти часов до рассвета. Его паж не найдет Мэй еще около часа после рассвета, и пройдет еще около часа, пока королевские гвардейцы выедут в погоню за ним. Это не так уж много, но если ему удастся добраться до леса, то они тогда не смогут найти его. Он хорошо знал все тропинки в лесу, а кор евские гвард цы будут кружить вокруг, только поднимая ум и распугивая дичь. Галрион прокрался через луг к лежащим вблизи фермам и решил украсть лошадь. Это было нетрудно сделать. Галрион часто ездил этой дорогой, и останавливался, восхищаясь гнедыми меринами, которые запомнили, как он разговаривал с ними и похлопывал по спине. Когда Галрион приблизился, гнедой мерин сам подошел к нему и позволил взять себя за удила. Галрион торопливо оторвал полоску ткани от низа своей рубахи и постарался обуздать лошадь. Гнедой был хорошо обучен и легко дался, отвечая на прикосновение таких импровизированных ремней. Принц пустил лошадь галопом по дороге, ведущей на восток. Если королевский гонец не был уже у Гиррейнта, то он должен будет завтра прибыть к нему. Немного погодя он перевел лошадь на шаг, решив сохранить ее силы. Чередуя шаг с рысью, он ехал всю ночь и, когда рассвело, добрался до границы королевского поместья. Он повернул на юг, стараясь ехать по нетронутой степи, сторонясь хорошо наезженных дорог. Хотя окольными путями он будет дольше добираться до леса, но у него не было другого выхода. К полудню лошадь так устала, что начала спотыкаться. Галрион спешился и вел ее за собой под уздцы до тех пор, пока они не вошли в небольшую рощу на границе пастбища. Он нашел речей и позволил коню напиться. Когда лошадь принялась щипать траву, Галрион, глядя на нее, понял вдруг, что он очень проголодался. В спешке он не взял с собой никаких денег, даже медяков. Он не мог подъехать к чьейнибудь двери и потребовать, чтобы его накормили просто потому, что он был принцем. - Я совсем не такой умный каким бы мне следовало быть,сказал он, обращаясь к лошади.- Ладно, придется мне, как ты это делаешь, красть еду у фермеров. Лошади нужен был отдых, и сам принц был как выжитая тряпка. Он оставил коня щипать траву, а сам сел под дерево, прислонившись спиной к стволу. Несмотря на то, что он решил, что отдохнет всего часик, были уже сумерки, когда он проснулся, услышав над собой разговор. Он вскочил на ноги и выхватил изза пазухи свой клинок. - Я его не знаю,- услышал принц голос,- но судя по этому к ку веревки, лошадь у него краденн . Галрион прополз между кустами и оказался рядом с фермером и мальчиком, держащим коней под уздцы. Лошадь заржала, почуяв человека. Фермер обернулся, держа наготове поднятой свою дубину. - Ты,- обратился он к Галриону,- ты хочешь взять эту лошадь? - Да,- Галрион вышел из укрытия. Мальчик начал убирать лошадь с дороги. Он смотрел перепуганными глазами то на своего отца, то на этого грязного оп ного незнакомца. Когд Галрион сделал один шаг в их сторону, фермер насторожился и принял боевую позу. Галрион шагнул еще раз, затем еще. Неожиданно фермер засмеялся и бросил свою палку. Он опустился на колени у ног принца. - О, солнце и его лучи, мой повелитель! - заговори фермер,- так вы выбрал ь из дворца? Я не узнал вас сначала. Да, выбрался. Откуда тебе так много известно? - О чем ходит больше всего сплетен, как не о делах короля? Мой принц новостями о том, что вы в немилости, полон весь базар. И все горюют вместе с вашей матушкой. Она хорошая женщина, вот и все. - Вы поможете мне ради нее? Все, о чем я прошу вас - это дать мне веревку для поводьев и кусок хлеба. - Я дам вам запасные поводья,- фермер поднялся, отряхнув с к ен сухие листья,- к олевский отряд поехал на восток. Дочка портного видела его, когда выходила собирать фиалки. Фермер сделал для принца даже больше, чем обещал. Он дал ему не только сбрую и горячую еду, но и настоял, чтобы принц взял сумку с караваем хлеба, яблоками и овсом для лошади. Когда он уезжал от фермера поздно ночью, то был уверен, что королевские люди н услышат о нем ничего от этого преданного человека. Тяжело представить, что фермер может наговорить им, если они действительно поск ут в его сторону. Но так или иначе утром следующего дня Галрион ввел своего усталого коня в густой девственный лес. Он нашел воды для него и дал немного овса, а сам сел, чтобы подумать. Его соблазняла мысль просто поехать к Ригору и позволить Брангвен думать о нем все, что ей захочется, но он наверняка знал, что Ригор будет недоволен. Впервые за всю свою изнеженную, избалованную жизнь принц почувствовал, что значит быть неудачником. Он был дураком, опозоренным, хныкающим и просто глупым,- он ненавидел себя, мысленно обзывая себя какими только мог словами. Вокруг него раскинулся молчаливый лес, равнодушный к нему и его сиюминутным человеческим мучениям. И только солнечные пятна света, пробивающиеся сквозь ветки, радовали глаз. Галрион поехал на восток по лесу, сберегая каждую кроху корма для коня и рассчитывая, сколько еды он может съесть сам. По пути он останавливался и прикидывал, где могла находиться свита Гиррейнта, потому что он решил встретиться с ним. Посл обеда он рискнул выехать из леса на дорогу и подняться на гребень невысокого холма. Вдали, клубясь над дорогой, виднелось небольшое облачко пыли - кто-то скакал верхом. Принц сразу вернулся назад в лес и стал ждать, но всадников все не было видно. Так как Гиррейнт ехал вместе с Брангвен и ее служанками, то ему пришлось устроить ранний привал, щадя женские силы. Когда совсем стемнело, Галрион повел своего мерина лесом, направляясь в сторону лагеря. На вершине следующего холма он смог его увидеть: не только лорд Гиррейнт и его охрана, но и королевский отряд был с ним. - Будь они прокляты,- прошептал Галрион.- Они знают, то Брангвен - лучшая приманка, чтобы выследить меня,Галрион привязал своего коня к дереву, перебежал через дорогу и начал осторожно пробираться к лагерю. Треск любой ветки под его ногой заставляла его замирать и выжидать. У основания склона деревья росли реже, что позволило ему хорошенько разглядеть беспорядочно устроенный лагерь. Вдоль ручья бродили стреноженные лошади, невдалеке отряд расположился возле двух костров. С одной стороны между ревьями был натян высокий тент, конечно, для рангвен. Она, должно быть, там, подал е от грубых солдат. Самым важным и опасным, конечно, был вопрос о том, где мог находиться Гиррейнт. Свет от костров был слишком тусклым для того, чтобы Галрион смог рассмотреть лица. Он пролежал в кустах, наблюдая, около часа, прежде чем увидел, как светловолосый человек вышел из палатки и направился к одному из костров. Никто, кроме Гиррейнта, не мог находиться в палатке. Как только он расположился для того, чтобы пообедать, Галрион достал свой клинок, встал и начал спускаться, петляя, вниз по склону холма, направляясь к палатке. Всадники смеялись и разговаривали, сидя у костров. Судьба благоволила к нему, скрывая его приближение. Галрион сделал клинком разрез в нижней части задней стенки палатки. Он услышал, что кто-то шевельнулся внутри. - Галрион? - прошептала Брангвен. - Да, я,- Галрион проскользнул внутрь. Одетая только в длинную ночную сорочку, с золотистыми волосами, свободно падающими на плечи, Брангвен вылезла в разрез и поползла вместе с принцем. - Я так и знала, что ты приедешь за мной,- прошептала она. - О, боже, так ты согласна уйти со мной? - А ты в этом сомневался? Я пойду за тобой куда угодно. И мне все равно, чем ты будешь заниматься. - Но у тебя нет даже чистой одежды. - Ты думаешь, что для меня это им т значение? Галриону показалос будто он видит ее впервые: его бедное слабое дитя, существо, держащееся стойко, словно берсеркер, думающий о побеге из ссылки. - Прости меня,- сказал Галрион,- иди за мной. У меня есть конь. Вдруг Галрион услышал ш и треск веток. - Бежим,- вскрикнул Брангвен,- Галрион обернулся вокруг, но было уже слишком поздно. Гвардейцы выбегали из-за деревьев и окружали его, как загнанного оленя. Галрион приготовился к бою, выхватив клинок из-за пазухи. Он решил что убьет хотя бы одного гвардейца, прежде чем умереть самому. Через толпу отряда к нему пробирался человек. - То, что ты делаешь - плохо, мальчик,- проговорил Адорик. Галрио выпрямился. Он никогда не сможет убить своего собственного отца. Галрион бросил свой инок на землю к ногам отца. Король наклонился, поднял его и вернул сыну с улыбкой, холодной как зимний ветер. Позади себя Галрион услышал, как плачет Брангвен и голос Гиррейнта, который бормотал что-то, стараясь ее успокоить. - Сука всегда выведет на кобеля,- аметил Адорик,подведите его к костру. Я хочу взглянуть на этого щенка. Гвардейцы обвели Галриона вокруг палатки и подвели к большому костру. У костра стоял король, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Кто-то подал Брангвен плащ, она завернулась в него и в отчаянии смотрела на Галриона. Гиррейнт положил тяжелую руку а ее плечо и при л ее к себе. - Ну, маленький щенок,- сказал Адорик,- что ты хочешь сказать в свое оправдание? - Ничего, отец,- ответил Галрион,- я только прошу тебя об единственной милости. - Ты еще считаешь, что имеешь право просить о чем-то? Адорик достал свой клинок и взмахивал им в такт своим словам. - Вообще не имею права, но моя просьба касается моей госпожи,- сказал Галри .- Отошли ее от да, прежде чем убьешь меня. - Обещаю,- сказал Адорик.- Исполню. Брангвен вскрикнула, оттолкнула Гиррейнта с такой силой, что он упал и, подбежав к королю, бросилась к его ногам. - Умоляю, мой повелитель, пощадите его жизнь,- рыдала Брангвен.- Я прошу вас, я сделаю все, что вы скажите. Только не убивайте его. Гиррейнт шагнул вперед, король жестом приказал ем вернуться. Пожалуйста, пожалуйста,- продолжала Брангвен.- Ради его м ери, если не ради еня. Если вам нужна кровь - возьмите мою, убейте меня. Брангвен схватилась за низ сорочки короля и с мольбой посмотрела на него. Она была так прекрасна сейчас. Волосы ниспадали на плечи, слезы текли по ее лицу, даже королевские вардейцы смотрел на нее с жалостью. - Боже мой,- произнес Адорик,- ты ак сильно любиш этого увальня? - Да,- ответила Брангвен.- Я пойду за ним куда угодно, даже в Иной Мир. Адорик посмотрел на клинок, затем вложил его в ножны. - Гиррейнт! - сказал орик. Гиррейнт по шел, взял Брангвен за плечи и хотел увести ее, но она отказалась покинуть круг. Галрион так ослаб, что едва держался на ногах. Он был недостоин ее. И как тольк он понял это, он ощ ил себя словно разорванным на части. - Ну, черт побери,- ягчаясь проговорил Адорик,- если я не могу перерезать тебе горло, Галрион, как я должен закончить с этим? - Ты должен отправить меня и мою госпожу в изгнание,спокойно сказал Галрион,- это оградит нас всех от еще больших несчастий. - Маленький людок,- Адорик ш нул навстречу и дал ему пощечину. Галрион шатнулся, тяжело ды , но удержался на ногах. - Ты хочешь, чтобы я всем рассказал, из-за чего между нами произошла ссора? - сказал Гал он.- Хочешь, отец? Я расскажу. Адорик заметался, как загнанное животное. - Могу я принять изгнание? - продолжал принц,- и ни один человек не узнает о ее причине. - Ублюдок,- прошептал король так тихо, что Галрион смог еле услышать его.- Нет, не ублюдок, потому о из всех моих сыновей ты б ьше всех похож на меня,- он повысил голос,- о причине никто не должен знать. Но при этом мы объявляем нашему сыну Галриону, что мы шаем его всех званий и чест и изгоняем его из наших владений навсегда. Мы отказываем ему в Наших емлях, Мы отказываем ему в крове, в принятии присяги королевского подданного,- он остановился, переведя дух,- и Мы при этом лишаем его имени, которым нарекли его при рождении. М присваиваем ему вое имя - Невин. Ты слушаешь меня? Невин - вообще Никто. Вот твое новое имя. - Я буду носить е с гордостью,- с зал Галрион. Брангвен высвободилась из рук Гиррейнта. О улыбнулась так гордо, как принцесса, которой она могла бы ста , если бы ее жених не стал изгнанником. С понимающей улыбкой Галрион протянул ней свою руку. Остановитесь! - Гиррейнт бросился между ними.- Мой повелитель, мой король, что же это? Могу ли я выдать замуж единственную сестру в изгнание? - Она уже моя невеста,- произнес Галрион.- Твой отец обещал ее, не ты. - Замолчи, Невин! - Адорик снова дал ему пощечин Господин Гиррейнт, мы раз шаем - говорите! - Мой повелитель! - Гиррейнт был в ударе, падая на колени перед королем.- Де твительно, мой отец обещал ее, и я как его сын, должен выполнить обещание. Но мой отец выдавал ее в дежде на хорошую жизнь, благополучную и счастливую. Он любил ее. А что будет она иметь теперь. Пока Адорик раздумывал, Галрион ощутил, что пророчество, как лед, коснулось его спины. Он шагнул вперед. - Отец,- сказал он. - Никогда не об щайся ко мне так больше,- Адо к сделал знак гвардейцам.- Держите нашего Невина. Два гвардейца схватили его за руки и скрутили ему руки за спиной, п жде чем он попытал было увернуться. Брангвен стояла, не шевелясь. Е лицо было таким бледным, что Га ион испугался, как бы она не упал в обморок. - Умоляю вас, мой велитель,- продолжал Гиррейнт,если я допущу эту с дьбу, что я буду за братом? Как смогу я претендовать на то, чтобы стать главой клана, если я не смогу отстоять чести в таком маленьком вопросе. Мой повелитель, я умоляю вас - не допустите, чтобы это произошло. - Мы освобождаем тебя от того обещания, который дал твой отец,- произнес король. - Гир! - зарыдала Бра вен.- Ты не смеешь! Я хочу уйти! Гир, отпусти меня! - Замолчи! - Гиррейнт поднялся, вернулся к ней, удерживая ее в своих руках,- ты не знаешь, какую жизнь ты будешь вести, бродя по дорогам, словно нищенка. - Мне все равно,- Брангвен попытался высвободиться,Гир, Гир, как ты можешь так поступить со мной?! Позволь мне уйти! Гиррейнт поддался было, но отом вскинул голову: Я не желаю, я не желаю видеть, как ты умрешь при родах просто потому, что твой муж не сможет нанять акушерку; или как ты будешь умирать от голода когда-нибудь на зимней дороге. Я лучше умру сам!" Это было трогательно, прекрасно сказано, но Галрион знал, что все эти прекрасные слова Гиррейнта бы смертельно ядовитой ложь Предвидение бросил его в дрожь. Он начал вырываться и сильно укусил человека, д жавшего его за руку, но все, чего ему удалось добиться - это пол ить удар по голове, отчего все, что его окружало, казалось, поплыло перед глазами. - Ты не пра Гир,- сказала Брангвен, вырываяс из его рук,- я знаю, что ты не прав. Я хочу уйти с ним. - Прав или не прав, но я - глава клана теперь,- отрезал Гиррейнт,- и ты не ослушаешься меня. Брангвен предприняла еще одно - последнее усилие, чтобы вырваться, но он держал ее очень крепко. Пока он оттаскивал ее прочь, Брангвен рыдала истерично и беспомощно. Гиррейнт увел ее в палатку. Адорик жестом приказал гвардейцам отпустить Галриона. - Сейчас,- сказал король,- пусть этот никто убирается долой с моих глаз. Он отдал Галриону его клинок. - Это единственное оружие, которое разрешено иметь изгнаннику. У тебя до на быть лошадь, иначе тебя бы не было здесь,- он взял кошелек, висевший на поясе и вынул из него несколько мон ,- а это - серебро изгнанника,- он влож монеты в руку Галриона. Тот посмотрел на них и швырнул их королю в ицо. - Уж лучше я ру с голода,- сказа он. Как только гвардейцы расступились перед ним, Галрион покинул лагерь. На перевале он оглянулся, бросив последний взгляд на палат у Брангвен. Затем он побежал, пробираясь через кусты, перебежал через дорогу и, споткнувшись, упал на колени рядом с гнедым мереном. Он плакал, но о Брангв , не о себе.