Зачарованный

Глава 43

Я мчусь по безлюдным улицам. На полпути замечаю, что бензин почти на нуле, но надеюсь, что его все-таки хватит. Я внушаю мотору: не останавливайся. Не сейчас. Начинается дождь. Потом усиливается так, что я вижу только размытый красно-белый свет. Я чувствую, как моя машина-гидроплан выходит из-под контроля. Ее заносит вправо, но я продолжаю ехать. Немного притормаживаю. Когда узнаешь, что человек, которого ты любишь, тоже любит тебя, — нельзя ждать. Нужно торопиться.

Я еле дотягиваю до отеля.

У парковки для служащих автомобиль останавливается и выдыхает.

Четыре часа. В холле безлюдно. Место, где были лебеди, пусто и как-то непривычно сверкает. Ночной портье не поднимает головы. Слишком рано даже для Мэг, но я понимаю, что мой единственный шанс — не ложиться и дождаться ее здесь.

Я незаметно проскальзываю в мастерскую и закрываю дверь, чтобы не попасться на глаза Фарнесворту. Сажусь. Взвешиваю, что приобрел и что, возможно, потерял. Мне хотелось всего — любви, приключений. Откуда я мог знать, что главное приключение со мной уже произошло, а моя единственная любовь — девушка-соседка?

Я просматриваю маркетинговый план, который для меня составили домовые. Папка не очень толстая, и, когда я ее открываю, там оказывается только одна страница. На ней написано:

«Сделай так, чтобы принцесса Викториана упомянула эти туфли на телевидении».

«Сделай так, чтобы принцесса Викториана упомянула эти туфли в журналах».

«Сделай так, чтобы принцесса Викториана упомянула эти туфли в газетах».

И так далее. Конечно, требовать серьезных предложений от эльфов, которые не учились в бизнес-школе, было бы уже слишком.

Из коридора доносится шум — какое-то попискивание. Кажется, это голоса, но очень необычные. Я открываю дверь и прислушиваюсь.

— О нет.

Я расслышал эти слова только потому, что в отеле очень тихо.

— Почему?

Я стою не шевелясь. Разговаривающие явно находятся в кофейне. Но кто там может быть?

— Она точно ушла, — произносит тонюсенький голосочек. — Ты хочешь с ним связаться?

Ушла? Они имеют в виду Мэг? Неужели принц забрал ее? Или это о ком-то другом?

— Мы не сможем с ним связаться, потому что ни с кем не общаемся.

— Но девочка же еще совсем маленькая, и ей угрожает большая опасность. А он знает, что мы здесь. Она ему сказала.

— Наша Мэг — отважная девчушка. Сумеет за себя постоять. Лучше не вмешиваться.

Мэг! Я, не раздумывая, перепрыгиваю через прилавок и выскакиваю в коридор.

— Впустите меня! — Я колочу в дверь. — Пожалуйста, впустите! Что случилось с Мэг?

Я снова затихаю в ожидании ответа. Теперь понятно, кто это. Домовые. Я опять стучусь, на этот раз спокойнее, чтобы не напугать их.

— Эй, у вас получились потрясающие туфли! Спасибо. Очень большое! Вы впустите меня?

Потом я вспоминаю. Мы с Мэг уже давно обменялись дубликатами ключей. Они лежат в нашей мастерской. Я пересекаю коридор и хватаю их.

На то, чтобы открыть кафе и нащупать выключатель, уходят несколько драгоценных секунд. Войдя внутрь, я обнаруживаю, что в комнате никого нет.

— Вы тут? Я вас слышал.

Я обыскиваю всю кофейню, пытаясь понять, из-за чего домовые решили, что у Мэг проблемы. Но ничего нет: все поверхности идеально чистые. Я просто вижу, как эти крошки только что скользили по ним. Даже сахарные пакетики в коробке повернуты в одну сторону.

— Пожалуйста.

Внезапно лампочки гаснут. Раздается какой-то шорох — тихие шажочки, будто крысы. В конце концов я снова зажигаю свет и смотрю туда, откуда шел звук.

Я замечаю, как за углом со скоростью таракана исчезают две ноги в поношенных коричневых штанишках. Они направляются к мастерской.

— Эй! — Я мчусь следом. — Эй, вы!

Добежав, я нахожу записку, которой тут раньше не было. Это почерк Мэг:

Джонни! Помоги! Зиглинда держит меня на маяке в парке Билл Бэггс.

Если ты не придешь, она меня убьет!

Зиглинда! Мне следовало бы догадаться, что она так легко не сдастся. Я знаю, что ей надо. Ведьма захватила Мэг, чтобы добраться до принца.

Если бы только я раньше понимал, как важна для меня Мэг, что именно она-то мне и нужна.

«Из-за отсутствия гвоздя была потеряна подкова; из-за отсутствия подковы была потеряна лошадь; из-за отсутствия лошади был потерян наездник; из-за отсутствия наездника было проиграно сражение» («Альманах Бедного Ричарда»).

Мэг пропала. Я ее спасу. Я сверяю часы. Четыре тридцать. Она должна скоро прийти, но не придет, и это все из-за меня. Я засовываю записку в карман.

— Что мне делать? — кричу я через коридор.

Ответа нет. Я поворачиваю выключатель.

— В темноте будете со мной разговаривать?

Ничего. Я уже собираюсь уходить. Мне надо идти. Но я не зажигаю свет еще пару минут и вдруг слышу беготню, а потом слабый голос у своей ноги:

— Ты хороший паренек, Джонни. Много работаешь и любишь свою маму. Поэтому мы тебе и помогли. Но у тебя есть силы, о которых даже не подозреваешь, и в нужный момент ты поймешь, что нужно делать.

Шаги уносятся прочь. Убедившись, что путь уже свободен, я снова включаю свет и мчусь в холл.

Я стараюсь проскочить незамеченным, но сегодня не мой день. Фарнесворт там. Он направляется ко мне.

— Эй ты! Мальчик из обувной мастерской!

Я не обращаю на него внимания и бегу к выходу, поскальзываясь на отполированном полу.

Все еще темно, но уже начинают пробиваться полоски света. Я бросаюсь за изгородь из гибискуса у дороги и дальше передвигаюсь спиной к стене — лучше слиться с утренним небом на случай, если Фарнесворт будет меня преследовать.

Но он этого не делает. Я нахожу мамину машину, открываю ее и вставляю ключ.

Она не заводится.

Казалось, это была такая замечательная и романтичная идея — мчаться к Мэг, не останавливаясь даже на заправке. И вот…

Я до боли колочу рукой по беззвучному гудку. Потом в ход идет голова.

— Могу вам чем-нибудь помочь?

От неожиданности я подпрыгиваю. Повернувшись, вижу пожилого седого мужчину в очках. На нем форма работника отельной парковки.

Я подбираю слова. Он, наверное, думает, что я совершаю акт вандализма по отношению к автомобилю. Не хватало только, чтобы меня сейчас арестовали за уничтожение имущества.

— Э-э… все в порядке. Это моя машина. То есть моей мамы. Я просто… расстроился, что бензин закончился.

Я уставился на тротуар.

Надеюсь, на этом мужчина отстанет. Но нет. Я вижу на земле его ноги, они странным образом развернуты в противоположные стороны.

— Что-то еще? — уточняю я.

— Я спросил, не могу ли помочь вам, — говорит работник парковки. — Например, мне случайно стало известно, что тут есть один велосипед без замка. Его владелец заехал вчера поздно вечером. Я думаю, он не скоро проснется.

— Вы хотите, чтобы я украл велосипед?

— Одолжите его, если вам сейчас действительно очень нужно уехать.

— Мне очень нужно, но…

— Ты помог нам, мой друг. Теперь я помогу тебе.

И тут до меня доходит. Это Гарри, лебедь из холла. Нет, стоп. У него на руке нет раны. Наверное, это Трумэн, его близнец.

— Но как…

— Все объяснения позже. Мне кажется, ты торопишься. А сейчас позволь, я покажу тебе, где этот велосипед.

И действительно — он не на замке.

Путь от Саут-Бич до парка Билл Бэггс на Ки-Бискейне не близок. Движение пока не очень интенсивное, но видимость плохая — темно. К тому же, когда я проезжаю лишь несколько кварталов, начинается дождь. Опять. Наверное, пока все было еще не достаточно ужасно. Это настоящий ливень, такие неистовые предрассветные потоки воды можно увидеть только в Майами, когда за пятнадцать минут выливается недельная порция осадков. Я продолжаю пробираться вперед… хотя это уже больше похоже на плавание, чем на езду на велосипеде… хотя я не знаю, что делать, когда достигну маяка. Я не волшебник. Я не поборю Зиглинду. Но если у меня не будет Мэг, не будет ничего.

«С мозгами в голове и ботинками на ногах вам хватит ума не идти по какой-нибудь нехорошей улице». Это Доктор Сьюз написал.

Мне не хватило ума. Я. пошел по нехорошей улице. Я потерял Мэг.

Я должен ее найти.

Когда я переезжаю дамбу Макартур, налетевший ураган чуть не сталкивает меня в воду. Я не собираюсь тонуть, особенно сейчас, когда знаю, что Мэг любит меня. Я поворачиваю руль влево и прорываюсь сквозь стену ветра. Центр Майами вдали почти нельзя разглядеть. Я кручу педали, как заводная игрушка — бездумно, бессознательно.

Где она? Что они с ней делают? «Не думай об этом, — говорю я себе. — Вообще не думай». Но я знаю правду: ее захватили, чтобы заставить меня вернуть принца Филиппа.

Наконец я вижу вывеску «Парк Билл Бэггс». Маяк там, его свет заметен на фоне уже почти утреннего неба. Внутри кто-то есть. Дальше начинается песок со множеством мангровых деревьев, но я продолжаю усиленно жать на педали, пока не понимаю: велосипед просто не может дальше ехать. Я падаю, у меня болят и дрожат ноги. Лежать холодно и мокро. Как хорошо было бы остаться здесь навсегда — просто взять сейчас и заснуть, но я не могу. Я не останусь. Я опираюсь на руки и пытаюсь подняться. Наконец встаю и ковыляю по пляжу, качаясь, как Франкенштейн. По дороге чуть не заваливаюсь еще два раза.

Дверь маяка старая, черная краска местами побелела от морского воздуха. И главное: она закрыта. Я несколько раз дергаю за ручку. Потом стучу и неистово кричу.

Бесполезно. Мой голос теряется в реве океана. Я колочу снова и снова. Но шум разбивающихся волн заглушает все, кроме вопля моей беспомощности. Я не могу ничего сделать. У меня нет никаких особых способностей. Я обычный парень. Даже менее того. Если с Мэг что-нибудь случится, виноват буду только я, потому что втянул ее во все это.

И эта мысль заставляет меня почувствовать себя сверхчеловеком, несмотря на болящие ступни, на сопротивление песка под ними и на тот факт, что я не спал всю ночь. Я отхожу назад, группируюсь и бегу, намереваясь выбить дверь.

В этот момент она распахивается.

По инерции я в нее почти влетаю, но все-таки торможу и снова грохаюсь. Черные, красные и синие узоры танцуют у меня перед глазами. Наведя резкость, я поднимаю голову.

— А я вот все гадала, когда же ты сюда доберешься? — иронизирует Зиглинда.

Меня шатает взад-вперед, в результате я нахожу пальму, держась за которую могу стоять.

— Где она? Где Мэг?

Норина хихикает и смотрит на светлеющий горизонт.

— Как мило. Ты приехал за своей любимой?

Я стараюсь говорить спокойным голосом.

— Верни ее. Она тут ни при чем.

— Я с радостью отпущу твою Мэг.

— Великолепно, — отвечаю я, но понимаю, что так просто это не закончится. Наверное, ведьма использует очередную уловку. Но я очень устал. — Мне нужно ее увидеть. — Оттолкнувшись от дерева, я направляюсь к ведьме.

— Тихо, тихо! — Зиглинда выставляет перед собой руку. — Сначала ты должен дать мне то, что я хочу. Дай мне…

Удар грома мешает расслышать последнее слово.

— Что? — переспрашиваю я, хотя все знаю.

— Принцессу! — кричит она. Небо темнеет. — Привези мне Викториану, и я освобожу твою милую… возлюбленную Мэг! — Ведьма поднимает руки и смеется. Завывает ветер, льет дождь. Я вспоминаю колдунью из «Волшебника Изумрудного города», которая растаяла в воде. Жаль, что такого не может случиться на самом деле. — Глупый малчишка! У тебя была Мэг, эти идиотские туфли и все чудеса твоей обычной жизни. Но нет. Тебе показалось мало! Тебе понадобились приключения. А теперь всему, что ты любишь, угрожает опасность, и виной тому никудышная принцесса, которой на тебя наплевать.

Снова гремит гром и сверкает молния. Весь пляж озаряется — я вижу ветви пальм, кружащиеся в вихре, песок, с шумом бьющийся о морской виноград, и ужасное лицо Зиглинды, которая произносит:

— Доставь сюда принцессу до конца дня. Только тогда получишь свою Мэг!

— Нет! — Я кидаюсь к ней с такой силой, какой никогда не обладал.

Но поднявшийся ветер преграждает мне путь. Я ударяю в дверь, она кажется почти горячей. Надо мной в свете молний возвышается невредимая Зиглинда.

— Принцессу! — пронзительно вопит она.

Следующий порыв валит меня с ног. Когда я поднимаю голову, Зиглинды уже нет.

Ураган успокаивается, остается только легкий бриз. Я пытаюсь встать, но мне не за что ухватиться, кроме колючего морского винограда. Я бегу к двери. Она не поддается. Я колочу в нее изо всех сил, осознавая, что это бесполезно.

Я не знаю, что делать. Наверное, вызвать полицию… Но вряд ли они справятся с ведьмами.

Спотыкаясь, я бреду назад. Мой велосипед почти похоронен в песке. Колени ноют. Я выкручиваю мокрые джинсы, чтобы можно было в них ехать.

В этот момент нащупываю в кармане какой-то предмет.

Это оно?

Я достаю его и вспоминаю слова Мэг на площади Мэллори: «Вот. Возьми, на случай если я вдруг понадоблюсь».

Кольцо у меня! Это мое спасение, наше с Мэг спасение.

Я сажусь на велосипед, забывая о больных ногах, обо всем, кроме того, что нужно быстрее укатить подальше отсюда, от Зиглинды.

Уже начались утренние пробки. С одной стороны — со свистом несущиеся машины, с другой — волнующийся океан. Я сосредоточен только на месте назначения. Наконец я останавливаюсь. Это далекий от маяка маленький каменистый пляж, почти поглощенный утренним приливом. Люди сюда ходят гулять с собаками.

Я надеваю кольцо на палец.

— Эй, что за… Где мы?

На ней джинсы, синяя футболка и передник, в котором она работает. Она красива, ничего более изумительного в своей жизни я не видел. Я обнимаю ее.

— О Мэг! Ты в порядке!

— Да-а… ну, мы оба знаем, как непросто во время утренней суматохи. А ты тут немного промок, Джонни. Зачем ты меня сюда перенес?

— Зачем?

— Я как раз только принялась за работу. Что подумают люди, если я буду исчезать в тот момент, когда разливаю кофе?

— Разливаешь кофе? Но как ты могла быть в кофейне?

— А то! Я каждое утро тружусь. Мои братья-лентяи не посчитали будущую свадьбу с наследником алорианского престола уважительной причиной для отпуска.

Будущая свадьба. Мой желудок подскакивает.

— Но… ты же написала мне записку. Ее принесли домовые. Зиглинда держала тебя на маяке. Ты была у нее в плену.

И тут до меня доходит. Ведьма вообще ее не захватывала. Она меня надула, зная, что я люблю Мэг и сделаю все, чтобы вернуть ее, даже предам Викториану.

Я качаю головой.

— Ничего страшного. Это все было подстроено.

— Ну слава богу. А где мы?

— Хоби-Бич.

— Хоби-Бич? — Она смотрит по сторонам, ее глаза останавливаются на велосипеде, который я держу. — У тебя есть мамина машина?

Я с глупым видом оглядываюсь.

— Нет. Только этот велик.

— Отлично. То есть мне надо найти такси, чтобы добраться обратно. Будто здесь это так легко! Ты не мог бы оказать мне любезность и использовать кольцо только в случае крайней необходимости?

— Я думал, что сейчас как раз и была крайняя необходимость! Я ехал под ливнем, громом и молниями, чтобы спасти тебя, а ты говоришь — не крайняя необходимость?!

Она с удивлением окидывает меня взглядом, ничего не говоря.

Я произношу то, что хотел сказать с тех пор, как уехал с Ки-Ларго:

— Я люблю тебя, Мэг.

— Что?

— Я люблю тебя! — Я перекрикиваю шум автомобилей. — И я знаю, что ты меня тоже любишь. Ты пыталась намекнуть мне в тот день, когда мы играли в «Четыре правды и одну ложь», но я не обратил внимания. Я не догадался.

Мэг качает головой.

— Игра окончена, Джонни. — Она идет к дороге, нервно роясь в карманах в поисках денег.

— Но ведь тогда получается, что было две лжи!

Мэг поворачивается ко мне лицом.

— Я перепутала. И то и другое было неправдой. Как я могу быть влюблена в тебя, Джонни? Ты же утверждаешь, что мы только друзья.

Найдя несколько купюр, она идет дальше, ища возможность перейти дорогу и в нетерпении постукивая одной ногой о другую. Я понимаю, что ей хочется убежать, броситься под машину — все, что угодно, лишь бы исчезнуть из моей жизни.

— Я был не прав! — ору я ей вслед.

Мэг снова оборачивается. Я вижу, как она дрожит, но не от холода и дождя. Может, я должен отпустить ее? Может, уже слишком поздно? Может, ей нужнее Филипп?

— Не прав в чем?

— Не прав в отношении друзей… не только друзей… не важно. Я люблю тебя, Мэг. Я этого не понимал, пока не потерял тебя. И надеюсь, ты не лгала, когда сказала, что любишь меня.

Она долго молчит, просто пристально смотрит на меня, и я слышу чаек, удары волн о берег, рев автомобилей и, наконец, ее голос.

— Ты придурок.

— Что?

Не такого ответа я ожидал.

— Ты думаешь, это забавно — пудрить мне мозги, играть моими чувствами? Все, хватит. Я полжизни страдала по тебе. Я даже пыталась помочь тебе найти лягушку, чтобы иметь возможность просто побыть рядом с тобой. Дура. А теперь, когда я в результате сдалась и нашла кого-то другого…

— Кого-то другого? Этого идиота?

— Филипп любит меня.

— А ты его любишь? Если да, то я оставлю тебя в покое. Но если нет и ты согласна быть с самым тупым парнем в Саут-Бич — а это значит глупее некуда, — тогда я хочу быть с тобой. Так ты его любишь?

Меня трясет. И я знаю, что Мэг видит это.

В конце концов она смеется.

— Конечно нет. Как я могу любить того, кто называет меня своим «ма-а-аленьким морским ежиком»?

Я выдыхаю. Хотя бы это хорошо.

— Но тот поцелуй? Ты поцеловала принца, и он снова стал человеком. Почему же тогда это сработало, если ты его не любила?

Она качает головой, будто имеет дело с непонятливым ребенком.

— Ты никогда нормально не слушаешь. В проклятии говорилось, что его можно снять поцелуем той, в чьем сердце будет любовь.

— И?

— У меня в сердце есть любовь, поэтому, когда я поцеловала Филиппа, он перестал быть лягушкой. Мне не нужно было любить именно его. Это, как говорится, лазейка.

— Так любовь в твоем сердце…

— Это ты, болван. Я никогда не любила никого другого. Ну что — теперь ты счастлив?

Это все, что я хотел услышать.

— Да, теперь я счастлив.

И тут — мокрым утром, под шум проносящихся машин и шум разбивающихся волн, как в некой странной мелодраме без музыки, — я обнимаю ее и целую.