Забытая башня

ОГНЕННОЕ ЗАРЕВО

Орн уже с трудом понимал, что происходит. Поэтому не сразу осознал, что, упав на снег, коснулся спиною мягкой травы. Целое мгновение мимолетное, но для него очень долгое Орн пролежал с закрытыми глазами, прежде, чем почувствовал живое солнечное тепло на своем лице. Он приоткрыл глаза и увидел сплетение тонких золотистых лучей у себя над головой. Они проникали сквозь ажурный свод листвы и ветвей. Не веря своим глазам, демон огляделся. Вокруг стояли деревья, роняя на еще зеленую траву золотые и бронзовые листья. В их легком трепете угадывался теплый ветерок, гуляющий в кронах, несущий по воздуху серебристо-серые паутинки. Орн убрал одну такую паутинку с лица и тут только заметил, что головою лежит на коленях у женщины в изумрудно-зеленом платье. Она сидела на траве, смотрела на него сверху темными лучистыми глазами и улыбалась. Ее волнистые темные волосы охватывал венок из желто-красных кленовых листьев.

— Я умер? — спросил Орн одними губами.

Женщина отрицательно покачала головой. В ее изящно заостренных маленьких ушах качнулись и заискрились изумрудные серьги.

— Тогда где я?

— Ты в Солнечном лесу, — ответила женщина, и Орн впервые услышал ее голос не в мыслях.

Он увидел, как ее уста двигаются, произнося слова.

— Как я здесь оказался? — снова спросил он.

— Это твое место, — ответила Генимар настоящим голосом, таким же прекрасным, как голос мысленный.

Мимо ее плеча спорхнул на землю золотистый листок.

— Осень, — с недоумением проговорил Орн, проводив лист глазами.

— Будет и весна, — пообещала Генимар, — Ты еще сюда вернешься. А теперь вставай и ничего не бойся.

Она обхватила Орна за плечи и помогла приподняться. Демон сел в снегу и вздрогнул от резкого, пробирающего до костей ветра, который ударил в лицо. Он по-прежнему находился на горном плато и сжимал в руках занбаргардского кота. Вокруг было темно, как ночью. Только в небе над горами в окружении туч угрюмо полыхало Черное Солнце. Демон осторожно вздохнул, проверяя, жив ли он, и почувствовал, что держит на руках кого-то более крупного, чем кот. Этот кто-то недовольно завозился, стараясь освободиться.

— Ну, хватит обниматься! Чай не красна девица! — сердито проворчал он и отпихнул демона в сторону.

Человек, вместо дикого кота сидевший на снегу рядом с Орном, поначалу показался демону серым, точно с головы до ног обсыпанным пеплом. Но потом, когда Орн моргнул, цвета будто проявились перед его глазами. Он увидел волнистые черные волосы и накинутый поверх одежды ярко-красный плащ. Чародей потянулся, стряхнул с лица снег и громко чихнул. Его глаза, только что по-кошачьи желтые, стремительно меняли цвет, становясь синими. На бледные щеки вернулся румянец. Орн вдруг вспомнил о своей смертельной ране и опустил взгляд. Кровь на порванной одежде засохла и больше не лилась ручьем. Орн с изумлением чувствовал, что рана заживает на глазах, ее края, недавно глубокие, с каждым его вздохом затягиваются свежей, здоровой полотью. Чародей опять чихнул.

— Вот вцепился! — рассерженно проговорил он, — У меня аллергия на демонов!

— Ты бы хоть маникюр сделал, — Орн с ухмылкой оглядел куртку, изорванную кошачьими когтями, — Одежку всю подрал.

Гвендаль раздраженно по-кошачьи зашипел на него и, кряхтя, поднялся на ноги.

— Вставай. Только руки я тебе не подам, а то, как бы чего не вышло, — сказал он демону.

Орн поискал глазами меч. Дарано лежал справа от него, будто бы специально для того, чтобы его удобно было взять в руку. Орн бережно поднял эльфийский клинок, заботливо убрал его в ножны и тогда только встал на ноги.

— Мы оба живы и здоровы! — удивился он, поправляя на себе одежду, — Как ты это сделал?

— Это не я, — возразил Чародей, с хмурым видом разглядывая небо, — Силы светлого волшебства истощились с восходом Черного Солнца. Это твое связующее заклятие.

— Злое колдовство помогло нам выжить? — удивился Орн.

Гвендаль пожал плечами.

— Ты раньше был искусным магом. Не таким, как я, но все же, — снисходительно молвил Чародей, — А такие заклинания — штука странная. Никогда не знаешь до конца, как они подействуют, — он сделал несколько шагов, как бы проверяя, может ли снова ходить в человеческом облике, и обернулся к демону, — Так куда же делись Элиа и Кадо?

— Пошли к башне Облаков, — тихо ответил Орн, обращая тревожный взгляд к проходу в дальней каменной стене.

Гвендаль резким движением запахнулся в плащ и вынул из кожаного чехла, висевшего за спиной, свой посох.

— Пойдем, — сказал он, — Чую, там творится неладное.

— М-да, — посмотрев на небо, ответил Орн, — Странно, если бы там было все хорошо.

Снег валил густыми хлопьями. Ронф не мог ничего разглядеть на расстоянии вытянутой руки. Прикрываясь щитом от стрел, пригнувшись под ветром, он брел среди камней в поисках эльфов из Дальноземья и вдруг споткнулся о чью-то ногу. Наклонившись, он увидел между камнями неподвижно лежащую Тарилор. Ее одежду почти полностью запорошило снегом. Ронфу не было видно, дышит ли эльфийка. Он припал ухом к ее груди, но не услышал, бьется ли сердце.

— Тьфу ты, пропасть! — выругался гоблин и, ежась от холода, оглянулся вокруг.

Чародеи, которым царица велела ему помогать, также пробирались среди камней и кустарников, пытаясь отыскать в снегу эльфов принцессы Юрлин. Остальные из последних сил старались сдержать натиск темных эльфов из войска Эверонта. Вид сражения вызвал у Ронфа еще больший озноб. Силы людей и чародеев иссякали с каждой минутой. В упорстве, с которым они бились, уже угадывалось отчаяние. Ронф зябко передернул плечами и вновь склонился к Тарилор.

— Рыжая! — позвал он и потянул Тарилор за руку, — Ты жива? Держись, сейчас вытащу тебя отсюда.

Эльфийка не подавала признаков жизни. Стиснув зубы, Ронф приподнял ее за плечи и взвалил на руки. Не смотря на малый рост, гоблины обладают внушительной физической силой, пусть и не такой, как гномы. Поэтому Ронф почти без усилий удерживал Тарилор навису.

— Где там наши лошади? — оглянулся гоблин, и услышал встревоженное ржание.

Одновременно с этим сквозь рев ветра послышался далекий гул. Он был глубоким и мерным и все приближался. Слыша его, лошади царского войска тревожно ржали и поднимались на дыбы. Темные эльфы, воины Крылатого льва и чародеи начали с недоумением оглядываться, поднимая головы кверху. Гул раздавался где-то высоко в небе, словно там раскачивался небывалых размеров маятник. Внезапно жестокий ветер утих и снегопад прекратился. На землю пала тишина, и все сражающиеся замерли, словно придавленные этой глубокой тишиной.

— Что это? — одними губами спросила царица у своего военачальника.

Над ущельем Волчий коготь промчался вихрь, сбивающий с ног и поднимающий тучи снега. Он стих также быстро, как начался, а на скалу над ущельем опустился огромный, как каменная глыба, дракон. Он сел, гордо и хищно изогнув длинную шею, впился когтями в обледеневшие камни и распростер крылья. Тень от этих могучих перепончатых крыльев закрыла собой все ущелье. Ронф охнул и сел на землю с Тарилор на руках. Вокруг него воины обеих армий замерли, опустив оружие. Все забыли о сражении и, подняв головы, взирали на дракона с изумлением и ужасом. Дракон обвел ущелье пылающим взглядом, от которого мурашки бежали по коже, и издал ликующий и грозный крик. Из его открытой пасти вырвался поток огня и обрушился вниз. В следующую секунду дракон принялся поливать огнем темных эльфов. Чародеи и солдаты Ордена бросились бежать на другую сторону ущелья, спасаясь от пламени. Ронф же наблюдал за происходящим не с испугом, а уже с любопытством. Он вдруг заметил, что огонь дракона не трогает защитников светлого мира. Так же, не опасаясь, выпрямившись во весь рост, за драконом следил и чародей Каленвен.

— Это он! — восхищенным шепотом воскликнул полководец царского войска, — Невероятно! Веками его не видел никто. Мой прадед, дед, отец знали, как он выглядит лишь по рисункам в исторических хрониках.

— А кто он? — спросила царица.

— Он — наше спасение, — ответил Каленвен, глядя на дракона с благоговением, — Нарэгер — Огненное Зарево. Лишь в самом крайнем случае, в самый безнадежный момент они прибегают к его силе. Такой момент настал, и они спасли нас!

— Они? — переспросил Ронф, опустив Тарилор на землю и подойдя к чародеям поближе.

— Великие Колдуны, — ответил Каленвен, — Нарэгер — это сила четырех, слитая воедино. Величайшая волшебная сила на свете.

Царица подняла взволнованный взгляд на дракона. Нарэгер весь светился, как северное сияние, рассеивая ночной мрак. Его чешуя переливалась бирюзой. Царице показалось, что это самый прекрасный дракон, какого она когда-либо видела.

— Они восстали ото сна! — радостно воскликнула правительница чародеев, и обняла одной рукой Каленвена, другой Ронфа, — Чародей все-таки успел.

По темному проходу в скале Чародей бежал со всех ног, заставляя Орна гнаться за собой.

— Я боюсь не успеть! — крикнул он, — Там впереди вот-вот случится беда!

Когда Гвендаль и демон выбежали на соседнее плато, они увидели жуткую картину. Кадо бился в одиночку с четырьмя вранами! Он уже выбился из сил, но продолжал упрямо отмахиваться мечом. Огромные серые призраки окружали его, подступая все ближе.

— Где Гвендаль? — скрипели их резкие голоса.

— Я здесь! — сообщил Чародей, выступая вперед.

Вой ветра почти заглушил его голос, но враны в тот же миг забыли о существовании Кадо и обернулись в ту сторону, где стоял Гвендаль. Их высокие, устрашающие фигуры заколыхались, приближаясь.

— Волшебник! — заскрежетали они, — Ты пойдешь с нами!

— Ага, после дождичка в четверг, — с издевкой закивал Гвендаль и взмахнул посохом, — Рассыпься!

От этого единственного слова снег на плато взметнулся вверх и облаком окутал посланников тьмы. Когда снег осел, на земле остались лежать горки пепла, которые тут же разметал и унес ветер. Кадо устало сел там, где стоял. По его лицу, не смотря на пронизывающий холод, градом катился пот. Орн одобрительно качнул головой.

— Хорошая работа. А ты говорил, светлое волшебство истощилось.

— Нарэгер прилетел, — ответил Гвендаль, прикрыв глаза и вслушиваясь в завывание снежной бури, — Он восстановил разрушенное.

Кадо и Орн обменялись недоумевающими взглядами.

— Опять заговаривается, как всегда, — заключил демон.

— Чаша весов склонилась в нашу сторону, как и было предсказано. Тяжелая чаша. Мы не должны упустить победу, — Гвендаль очнулся от задумчивости и воинственно взмахнул своим посохом, — Вперед!

Никогда еще лед не казался таким отполировано ровным, не был таким безжалостно скользким. Лежа на спине, Элиа опирался на локти и изо всех сил отталкивался коньками, стараясь отползти назад, подальше от сверкающего острия, направленного ему в лицо. Эверонт лишь холодно усмехался и каждый раз делал короткий шажок на коньках, сводя на нет все отчаянные усилия Рассказчика. Наконец, он опустил меч и расхохотался, глядя на задыхающегося Элиа.

— Собираешься проползти все озеро от берега до берега? — язвительно молвил владыка темных эльфов, — От смерти не уползешь. Не разочаровывай меня напоследок, юноша. Ну, же, вставай и дерись.

Приняв выжидательную позу, Эверонт с издевательским нетерпением похлопал клинком меча о левую ладонь. Элиа сел, тяжело дыша, и с трудом поднялся, опираясь на свой меч. Воткнув клинок в лед, он измученно повис на рукоятке.

— Ну, вот, уже кое-что, — съязвил владыка Эверонт, наблюдая за усталыми движениями Элиа с высоты своего роста, — Продолжим? Или, если быть точным, закончим.

Он отступил на шаг, принимая боевую стойку. Ночной Шершень в его руке полыхнул темным пламенем солнечного затмения. Элиа по-прежнему не двигался. Он был бледен, его глаза лихорадочно бегали, отыскивая взглядом предмет, лежащий на льду где-то позади Эверонта.

— Неужели ищешь свою игрушку? — удивился Эверонт, проследив за направлением его взгляда, — Ты ведь понимаешь, что больше ее не получишь. У тебя есть шанс умереть до захода солнца и не увидеть окончательную гибель светлого мира. Поторопись.

Элиа медленно, через силу поднял голову и хрипло вдохнул обжигающе холодный воздух. В темноте его глаза начали наливаться зеленью, а лицо стало совсем бледным, как у мертвого.

— Ну, хватит распускать нюни! — раздраженно прикрикнул на него Эверонт, — Встань как следует. Встань и дерись!

— Встань и дерись! — повторил устами Элиа чужой голос; этот голос прозвучал, как дуновение ветра, с которого начинается буря, потом окреп и отдался в тишине ударом колокола, повторяя те же слова на языке древней магии, — Ie imaro!

Лицо Эверонта дрогнуло от изумления и застыло, когда он понял, чьим голосом говорит Элиа. Он невольно попятился и оглянулся через плечо в поисках лежащей на льду талисманницы. Бросив взгляд назад, Эверонт заметил, что поверхность озера покрылась трещинами. Он обернулся к Элиа, и увидел, что юноша уверенно выпрямился, словно в него неожиданно влились свежие силы. Вся фигура Рассказчика, его лицо, одежда окутались легким облаком зеленого свечения. Глаза Элиа искрились малахитовым блеском.

— Ты достаточно поглумился, — сказал Элиа и улыбнулся не с весельем и радостью, но с торжеством, — Время эльфов еще придет. А твое время прошло, Эверонт.

Он вытянул вперед раскрытую ладонь, и на ней вдруг возникла атласная талисманница. Она была переполнена мерцающим зеленым светом, так и сочившимся изнутри. Эверонт на мгновение окаменел, видя, как приходит в действие древняя волшебная сила, воплощенная теперь в образе невысокого черноволосого юноши в рваном эльфийском плаще. Лед под ногами Эверонта едва ощутимо качнулся, и темный эльф увидел, прорезавшие его во все стороны трещины.

— Нет, — пробормотал Эверонт, непроизвольно отдергивая сначала одну ногу, потом другую, — Нет! — крикнул он, приходя в ярость, — Ты не помешаешь мне! То, что я сделал, пребудет вовеки, и никакому волшебству меня не остановить.

Он взмахнул Ночным Шершнем и рванулся вперед, к Элиа, перепрыгивая стремительно возникающие повсюду трещины.

— Умри! — закричал владыка темных эльфов и вложил в удар меча всю ненависть и злобу, на какую был способен.

Ночной Шершень со свистом рассек воздух и обрушился на голову Элиа. Элиа же, продолжая улыбаться, поднял руку и легко отвел в сторону убийственный клинок. Лед вокруг него и Эверонта с громким хрустом и треском разошелся в стороны. Из-под вздыбившихся обломков показалась бурлящая вода. Багровая днем она была смоляной в последнем свете умирающего Черного Солнца. Эверонт издал крик бессильной ярости и скользнул в эту ледяную, кипящую водоворотами воду. Ночной Шершень напоследок нанес еще один удар, оцарапав Элиа левую щеку, выпал из руки своего хозяина и остался лежать на льду у ног Рассказчика. Эверонт камнем ушел на дно. Мгновение ока — и даже следа не осталось от могучего темного вождя и мага, словно его не было никогда. Лед сомкнулся над его головой. А трещины побежали дальше, к подножию башни Облаков. Элиа стоял и смотрел на происходящее в странном оцепенении. Его лицо застыло, глаза ничего не выражали. Силы стремительно покидали Элиа, он неловко переступил с ноги на ногу и рухнул на лед. Рядом разверзлась новая полынья, и в нее упала зеленая талисманница. Сдавленно вскрикнув, Элиа очнулся от забытья и упал на колени возле дыры во льду. За толщей воды он увидел тепло мерцающий зеленый свет.

— Теперь ты свободен, — Элиа впервые услышал со стороны голос зеленого колдовского камня.

Он был похож на его собственный, только более глубокий и сильный.

— А ты? — крикнул Элиа, склонившись над водой.

— Я тоже, — отозвалось из глубины, — Ты справился. Я знал, что ты справишься. Теперь поспеши: башня скоро рухнет, озеро вскроется, и все зальет водой.

Зеленый свет уходил все дальше и дальше в глубину и, наконец, прощально вспыхнув изумрудным сиянием, растворился на дне.

Черное Солнце медленно, но неумолимо клонилось к горизонту. Оно цеплялось за вершины западных хребтов Занбаргарда, и белый сырой туман начинал ползти по земле. А с ним и тени глубже и чернее самой ночи. В последнем мутном зареве затмения видны были следы побоища в ущелье Волчий коготь. Повсюду на дне ущелья виднелись тела погибших в бою людей, чародеев и эльфов и кучи серого пепла — все, что осталось от темной армии владыки Эверонта. Над этим грустным и страшным зрелищем на вершине плоской скалы восседал могучий дракон Нарэгер. С торжеством раскинув крылья, он будто праздновал победу. Уцелевшие в битве взирали на него с благоговейным ужасом. Лишь царица осмелилась подойти ближе. Она поднялась по уступам почти к самой верхушке скалы и остановилась в нескольких шагах от ровной площадки, на которой расположился дракон. Приблизившись, царица без страха взглянула в пылающие глаза Нарэгера и низко поклонилась ему. Царица знала, что драконы обычно разговаривают с помощью мысли, и что не каждому дано услышать их голоса. Но Нарэгер, к ее удивлению, заговорил вслух.

— Привет тебе, царица чародеев, — молвил он и склонил голову в ответ на ее поклон.

Его нежный переливчатый голос, так не вязавшийся с устрашающей наружностью, поразил и очаровал царицу и всех, кто его услышал. Околдованная дивными звуками, царица замерла и не сразу нашла, что ответить.

— Благодарю тебя за помощь, величайший из драконов, — наконец, опомнилась царица, — Если бы не ты, погибель настигла бы всех нас до единого.

— Не благодари, — ответил дракон, — Я прихожу лишь тогда, когда по-настоящему нужен. Если я здесь, значит, по-другому быть не могло.

Он повел широким крылом, указывая на раскинувшееся внизу поле битвы, покрытое золой и пеплом. Бросив взгляд на дно ущелья, царица поежилась. Между тем вокруг сгущалась темнота, хотя казалось, что темнее уже и быть не может. Черное Солнце садилось в непроглядно густые тучи.

— Солнце садится! — в испуге воскликнула царица, — Грядет ночь, еще более ужасная, чем затмение! Неужели все было напрасно?

— Конечно, нет, — нежный голос дракона звучал успокаивающе; Нарэгер покачал чешуйчатой головой, — Не только зло ведет борьбу за власть над миром. Не тревожься, царица. Чем непрогляднее ночь, тем ближе рассвет. А теперь мне пора. Мое присутствие не может быть долгим.

Царица обвела взглядом помрачневший горизонт, скрывшиеся во мраке горы. В ее глазах всколыхнулось волнение и надежда.

— Значит, Элиа удалось? Он нашел башню Облаков и победил Эверонта?

Дракон уже не слышал ее. Легко оттолкнувшись сильными лапами, он взлетел со скалы, подняв вихрь из снега и пепла, и воспарил над горами. Широко раскинув мощные крылья, Нарэгер направил свой полет с востока на запад. И следуя за ним по небу, с восточного края на западный заскользила тонкая полоса солнечного света. Первый рассветный луч медленно заполнял розовым отблеском бледнеющий небесный купол, и на его фоне силуэт дракона растаял вдали.

Когда Орн и Кадо вслед за Чародеем выбежали на последнее плато к Багряному озеру, мир окутала непроглядная мгла. Даже восход Черного Солнца не мог с нею сравниться. Все терялось во мраке, лютый холод сдавливал грудь, мешал дыханию. Дорогу им преградили волки. Шестеро хищных тварей вышли на лед из тени под горой и замерли в угрожающем ожидании, вздыбливая шерсть на загривках и глухо рыча. Желтые глаза холодно горели во тьме, алчное дыхание со свистом вырывалось из приоткрытых пастей. Кадо невольно попятился.

— А, ну, прочь! — крикнул на волков Орн и выставил вперед меч.

Сияющий клинок эльфов оказался единственным ярким лучом в беспросветной ночи. Волки неохотно отступили, недовольно рыча и опасливо припадая к земле, но остались на месте и не сводили с путников глаз. Гвендаль замахнулся на них посохом, и стая с испуганным собачьим визгом разлетелась в разные стороны. Волки разбежались, трусливо поскуливая, и вскоре растворились в темноте, будто тени.

— Так-то лучше! — Гвендаль победно запахнул на себе алый плащ.

— А если Элиа их тоже встретил? — с опасением спросил Кадо.

Гвендаль хмуро покачал головой.

— Боюсь, он встретил волка поопаснее, — возразил Чародей, и взоры трех друзей обратились к озеру.

Им предстал круг ровного льда, едва блестящего во тьме, и черный силуэт башни, стрелой уходящий в небеса, полные туч.

— Смотрите! — воскликнул Орн, указывая вперед.

Раскинувшийся перед ними ледяной каток быстро покрывался трещинами. Лед начинал трещать и расходиться, открывая черную, бурлящую воду.

— Там! — крикнул Кадо, также протягивая вперед руку.

Посреди озера, там, куда сходились все трещины во льду, на большом обломке льдины темнела маленькая человеческая фигура. Кадо бросился вперед, но Гвендаль схватил его за локоть и удержал.

— Подожди! — воскликнул Чародей, в испуге глядя на озеро.

Каменная горная твердь задрожала под ногами. Прямо на глазах у Гвендаля, Орна и Кадо башня Облаков содрогнулась до самого основания, скрытого под толщей льда и воды, и рухнула с оглушительным грохотом. Тяжелые камни ее кладки разлетелись в разные стороны черным фонтаном, разбивая лед и поднимая тучи обжигающе холодных брызг. Кадо тихо ахнул, Орн прижал ладонь ко рту. Гвендаль же взмахнул посохом и бросился на лед, который уже начал двигаться, как весной на реке. Льдины трещали под ногами Чародея, грозя опрокинуться вместе с ним. Перепрыгивая с одной на другую, Гвендаль добрался до середины озера, туда, где виднелось темное пятно человеческого тела. Он ступил на шаткую поверхность ледяного обломка и остановился, тяжело дыша и опираясь на посох. Сквозь одевшую озеро ночную тьму Чародей увидел Элиа. Он лежал на спине, запрокинув лицо к небу, и сжимал в правой руке свой меч. Его глаза были закрыты, а на лице светилась улыбка покоя и счастья.

В голове у Нока гудело. Должно быть, то был вой ветра слышавшийся отовсюду. Ноги у гнома заледенели, но затылком он лежал на чем-то мягком, и какое-то живое тепло уютно и заботливо обхватывало его за плечи. На щеке Нок почувствовал что-то горячее и мокрое. Это могла быть только слеза. При мысли о том, что плачет, гном пришел в возмущение. Он поспешно отер лицо, и понял, что слезы не его собственные. Нок открыл один глаз, потом второй, и увидел бездонные серые очи, взиравшие на него ласково и с тревогой. Нок понял, что лежит головою на коленях у принцессы Юрлин. Точно также, но ногами в другую строну рядом лежал Варион. Глаза у эльфа были закрыты.

— Он умер? — испугался Нок.

— Нет-нет, — слеза Юрлин снова упала гному на лицо, и эльфийская принцесса стерла ее, погладив Нока по щеке, — Он скоро очнется. Мы все скоро очнемся.

Она подняла глаза, полные слез, и поглядела вокруг. Нок последовал ее примеру, и его глаза тоже наполнились слезами — таким нестерпимо ярким ему показался бледный неуверенный рассвет, занимавшийся над Занбаргардом. Ветер, леденивший кожу и студивший дыхание, стих. Кругом стояла тишина, как на берегу моря после урагана. Нок увидел чуть в стороне от себя черную стрелу, лежащую на земле. Он понял, что это та самая, стрела, которая ударила его в грудь. Она не смогла пробить крепкий, подгорной работы доспех и отскочила, только лишь сбив гнома с ног. Потом Нок увидел царицу, Каленвена и Ронфа, собиравших уцелевших в бою чародеев. Мимо быстрым шагом прошел Вернигор, отдавая своим лейтенантам приказы собрать раненых и пересчитать павших. За ним шел Евглен и все порывался обработать рану на лбу у гроссмейстера, из которой еще сочилась кровь. Вернигор осторожно отодвигал своего бывшего ученика плечом и продолжал разговаривать с командирами. Его взгляд задержался на Ноке. Убедившись, что другу не грозить опасность, Вернигор пошел дальше. Нок пробежался глазами по полю битвы и чуть в стороне увидел Тарилор. Она сидела на камне, укутанная походным одеялом, а рядом с ней еще несколько уцелевших эльфов. У всех были бледные, потрясенные лица, и вид такой, словно они только что очнулись от тяжелого сна. Всюду виднелись припорошенные снегом тела погибших, стонали раненые, и все узкое пространство ущелья заполняли кучи пепла. Серовато-белый пепел устилал снег и камни, он еще тлел и потому дымился. Легкие струйки дыма поднимались над местом сражения, медленно клубясь в первых солнечных лучах.

— А где же темные эльфы, моя госпожа? — шепотом спросил Нок.

— Их нет, — шепотом ответила Юрлин, — Они не вернутся.

Сдавленно вскрикнув, Гвендаль бросился к племяннику и склонился над ним. Кругом грохотал ломающийся лед. В просветах между ним по воде Багряного озера пробегали блики кровавого света из глубины. Гвендаль подхватил Элиа на руки, как ребенка, и понес на берег. Видя, что он возвращается, Кадо поспешно сбросил плащ и расстелил его на снегу. Орн встретил Чародея у кромки освободившейся воды и принял его ношу. Бережно уложив Элиа на теплый плащ, подбитый мехом, друзья склонились над ним. Элиа не двигался, и в темноте было не разобрать, дышит ли он.

— Он умер! — в ужасе воскликнул Кадо.

— Еще чего? — возмутился Орн, — Ни за что!

— Конечно, он не умер, — убежденно промолвил Чародей, склоняясь над Элиа и ослабляя завязки зеленого плаща на его шее.

По щеке Элиа бежал ручеек крови. Гвендаль торопливо провел по нему пальцем, и царапина зажила. Аногер по-прежнему лежал рядом с Рассказчиком, мягко блестя изящным листовидным лезвием. Только сейчас, слегка успокоившись, Гвендаль заметил, что в левой руке Элиа держит второй меч. Вороненый, длинный, с массивной рукоятью, перевитой черненными змеями, этот мрачный клинок казался слишком большим для Элиа. Гвендаль взял его в руки и увидел, что на поверхности лезвия выбит узор с изображением парящих летучих мышей. От меча веяло мраком, тоской и погибелью. Чародей поморщился от отвращения, сделал несколько шагов к склону горы и, со всей силы ударил мечом о скальный выступ. С тоскливым звоном клинок сломался возле самой рукояти и упал в снег. Рядом Гвендаль бросил и рукоять. Кадо за его спиной обрадовано вскрикнул: Элиа глубоко вздохнул и пошевелился.

— Я умер? — едва слышно спросил он, поведя бровями.

— Еще чего? — возмутился Орн, — Ни за что!

Кадо торопливо укутал его плащом и жестом позвал Чародея обратно. Быстрыми шагами Гвендаль поспешил назад и сел на снег рядом с лежащим племянником. Словно почувствовав его присутствие, Элиа нащупал и сжал его руку.

— Я не ранен, — сказал он, слабо улыбнувшись, — Башня рухнула, да?

— Как карточный домик! — подтвердил Кадо, изумленно всплеснув руками.

— А Эверонт? Где он? — спросил Гвендаль.

— Там, внизу, — ответил Элиа все тем же слабым голосом, — И колдовской камень тоже. Мы разделились и стали свободны друг от друга. Хотя я не знаю, почему.

— Это потому, что твое волшебство при затмении не действовало, — заметил Орн, обращаясь к Гвендалю.

— Хм! — Гвендаль скорчил обиженную гримасу и надменно встряхнул черными кудрями, — Много ты понимаешь, демон, в таких тонкостях. Это совершенно необъяснимый для колдовской науки случай.

— Ну-ну, — ухмыльнувшись уголком рта, покладисто согласился Орн.

Элиа дрожал от холода, и демон набросил на него и свой плащ. Мороз вечной ночи и впрямь был нестерпим.

— Теперь мы все свободны, правда? — промолвил Элиа.

— Да, — согласился Гвендаль, — Но как тебе это удалось, мальчик? Как ты одолел Эверонта?

Элиа улыбнулся.

— Раньше мне требовались силы, чтобы защитить колдовской камень. А теперь камень отдал свою силу, чтобы защитить меня.

Он сел и открыл глаза. Они больше не заполнялись до краев глубокой зеленью. Теперь они были такими же, как у Гвендаля — синими.

— Ночь? — поглядев вокруг, с удивлением сказал Элиа.

Ветерок пробежал над Багряным озером, и на восточном горизонте появилась светлая полоса.

— Солнце восходит, — сказал Гвендаль, указывая на нее.

Медленно, словно постепенно наливаясь силой, солнечный диск поднимался над восточным горизонтом. И вместе с ним поднимался новый день, заполняя собой ущелье Волчий коготь. Когда все заботы о войске, наконец, были закончены, Тарилор и принцессу Юрлин усадили в седло, а лекари, осмотревшие царицу, объявили, что никаких ран не обнаружено, Вернигор, позволил Евглену себя перевязать. Он присел на камень, ожидая, пока юноша перебинтует ему голову, и с усталой усмешкой слушал, как Ронф бунтует против необходимости снова ехать верхом, утверждая, что вполне способен на своих двоих обогнать любого всадника. Царица и Каленвен уговаривали его, а Нок разрывался между заботой о принцессе Юрлин и раненым Варионом, который пришел в себя, но не смог ехать верхом и был усажен на телегу. Солнечные лучи уже золотились в небе, превращая снежные шапки гор в венцы из драгоценных алмазов. Сильно поредевшее войско светлой стороны постепенно приходило в себя и готовилось тронуться в обратный путь. Дозорные, которых на всякий случай выставил Вернигор, вдруг начали обеспокоено переговариваться. Один из них спустился со скалы в западной части ущелья и направился к гроссмейстеру.

— К нам кто-то идет! — доложил он, указывая на неприметную тропку в скалах, — Не знаю, кто это может быть. Они не таятся и их немного.

Вернигор кивнул, уже не слушая. Он и сам видел, как видели остальные: из-за поворота, образованного большим серым камнем, в ущелье медленно вошли четверо. У них был усталый, но исполненный гордости вид. Утренний зимний ветерок трепал края их длинных одежд. Две молодые девы в черном и красном, юноша в серой мантии шли, почтительно пропуская вперед возглавлявшую их высокую женщину, чье одеяние, не смотря на холод, снег, грязь и пепел, сияло белизной горных снегов. Она опиралась на витой посох, ее светлые волосы, некогда уложенные короной вокруг головы, сейчас беспорядочной волной стекали по плечам.

— Они! — пробежал по толпе воинов взволнованный гул, — Это они, Колдуны!

Все притихли, забыв о своих заботах и страданиях, и обратили взгляды в сторону вновь пришедших. Царица оставила перебранку с Ронфом и устремилась на встречу Великим Колдунам. Вернигор и не отстающий от него Евглен пошли за ней. Принцесса Юрлин попыталась сойти с коня, чтобы к ним присоединиться, и Ноку пришлось поддержать ее под руку. Вожди и Колдуны встретились на середине ущелья и обменялись низкими поклонами в знак приветствия.

— Позволь еще раз поблагодарить тебя, госпожа Южная Колдунья, — сказала царица, — Ибо мы знаем, что Колдуны не вмешиваются в дела остального мира, и вам пришлось отказаться от своих убеждений, чтобы помочь нам.

— Еще раз отвечу — благодарности не нужно, — сказала Южная Колдунья, — Но если хочешь благодарить, то не меня одну.

Она вдруг резко обернулась в сторону недавнего места битвы и выбросила вперед свой посох. Среди серых валунов, засыпанных пеплом, обозначилось движение. Точно ведомый притяжением, исходящим от посоха Южной Колдуньи, на свет выбрался бледный человек, зябко кутавшийся в темные, запачканные одежды. У него был совершенно потерянный вид и дико блуждающий взгляд.

— Знакомое лицо, правда, Арника? — Адиари обернулась к Западной Колдунье, — Тайное служение темной магии дало свои плоды. Господина Морвита сокрушила магия еще более темная.

Глядя на отца, Арника изменилась в лице и прижала ладонь ко рту.

— Он… он не хотел, — выдавила она, потом брезгливо поморщилась, — Какой же у него жалкий вид! И грязный.

— Милая семейка, — заметила царица и дважды громко хлопнула в ладоши, подзывая стражу, — Боюсь, мне придется арестовать Арнику из Гантагора. Ее, как и ее отца, ожидает суд Коллегии чародеев, — она смерила Арнику взглядом, полным отвращения, — Твои дела недостойны Ордена Великих Колдунов.

— Но она все же Западная Колдунья, — спокойно молвила Адиари, положив руку на плечо Арники, — Не забывайте об этом.

— Но ведь у нее еще даже посоха нет! — возразил Колдун Востока и смущенно спрятал руки за спину, вспомнив, что они тоже еще пусты.

— Однако, ее, как и вас двоих признал Нарэгер, — сказала Адиари, — И хоть вы еще не прошли посвящение, вы уже часть Ордена. Тем не менее, Арнику действительно ждет суд.

Двое стражников подошли на зов царицы и увели Морвита, который, видимо, ничего не соображал, и его дочь. Арника оттолкнула протянувшиеся к ней руки в кольчужных перчатках и гордо пошла прочь, запахнувшись в черный плащ. Глядя ей в след, Северная Колдунья Итэри вздохнула, а Юн укоризненно покачал головой.

— И снова Орден раскололся на светлую и темную сторону, — печально заметил Вернигор, — Запад опять прибежище темного колдовства.

— Не ужели так будет всегда? — тихо спросила принцесса Юрлин.

Никто ей не ответил. Южная Колдунья задумчиво оперлась на свой посох.

— Время все расставит на свои места, — сказала она.

Небо очистилось от облаков, окружавших черное солнце. Над Дивным Краем засиял дневной свет.

Восток заалел, озаряя суровые очертания гор красками нового дня. Снег на горных вершинах расцветился золотым и розовым. Вода в бурлящем озере заискрилась кровавыми отсветами стародавнего пожарища, все еще бушевавшего на дне. Льдины на ее поверхности двигались и сталкивались, издавая грохот. Одна из них, лавируя в свободном пространстве, приближалась к берегу. На ней Гвендаль углядел маленькую фигурку, похожую на детскую. Издали Чародею и его друзьям показалось, что на льдине к ним плывет девочка. Но когда ледяной обломок коснулся берега, все увидели, что перед ними вёльва. Она и впрямь была похожа на девочку с длинными черными волосами, одетую в белое платье, кутавшуюся в длинную черную шаль. Но глубокие глазницы, полные черноты и не детское выражение лица выдавали ее иное, нечеловеческое происхождение. Вёльва сошла на берег.

— Здравствуй, Гвендаль Чародей и вы остальные, — сказала она голосом ребенка и плотнее завернулась в шаль.

— Ты оттуда? — спросил Гвендаль, указывая на то место, где находилась Облачная башня, — Мы думали, никто не уцелел.

— Я последняя, — спокойно объяснила провидица, — Я говорила Эверонту, что он желает двух вещей друг с другом не совместимых, но он не поверил. И теперь его нет. Ты отпустишь меня с миром, Чародей?

Гвендаль растерянно пожал плечами.

— Не в моей власти тебя удерживать, вёльва, — сказал он, — Но куда же ты пойдешь?

— Я уйду на Запад, — развела руками Мееральда, — Не все дети темного народа отправились на битву и погибли в ней. Их путь лежит теперь туда, где умирает солнце. Это и мой путь. Но вначале я дождусь отца.

Она вытянула маленькую ладонь к небу, и на глазах изумленных Гвендаля, Орна, Элиа и Кадо к ней слетел черный, как уголь, ворон. Он приветственно каркнул и устроился на вёльвином плече.

— Где-то я видел эту птичку, — нахмурился Гвендаль.

— Ты благороден душой, я знаю, — сказала Мееральда, погладив блестящие перья на головке ворона, — Если уж прощаешь, прости до конца.

— А у меня тебе подарочек, — прокаркал ворон, кланяясь.

Он вспорхнул и бросил на ладонь Гвендаля маленький предмет — прямоугольную полоску олова.

— То-то же! — Гвендаль зажал в кулаке то, что осталось от волшебного кольца, — Ну, что же, ступайте с миром. Наказание, которое могло бы вас ожидать не страшнее того места, куда вы отправляетесь.

Мееральда и ворон-оборотень поклонились.

— Прощайте навсегда, — сказала вёльва, — Все же мне радостно, что я смогла повидать вас. В особенности тебя, Эзельгер Эльфийский, новая надежда с Запада.

Она повернулась спиной к Гвендалю и его друзьям и побрела с вороном на плече в сторону западных склонов гор, высоких и обрывистых.

— Почему она так сказала? — шепотом спросил Орн.

— Потому что она вёльва, — пожал плечами, Кадо, — Они, я слышал, всегда так говорят, что не поймешь — не разберешь.

— После поймешь, — сказал Гвендаль, — Время все расставит на свои места. А сейчас пора возвращаться.

Он пальцем нарисовал в воздухе круг. Солнечный луч упал на это место, и невидимая окружность засияла ярким светом. Кадо удивленно ахнул.

— Пора бы уж привыкнуть, — недовольно проворчал Гвендаль и махнул в сторону круга рукой, — Вперед. Вас там, кажется, кое-кто ждет.

Теперь, когда солнце возвратилось на небо, к чародеям вернулось и волшебство. Они смогли сотворить исцеляющие чары для раненых, а Адиари открыла для войска царицы временный портал, который вел прямо в долину Ильрадана, к стенам стольного Ильрагарда. Вернигор отправился с чародеями, надеясь, наконец, встретить Гвендаля и узнать у него правду о новом короле Занбаара. Командование войсками Ордена он поручил Евглену. Робур-младший был ранен в бою, но Евглен теперь мог вполне справиться и сам, без чьей-либо помощи. С чародеями отправились и эльфы принцессы Юрлин, рассчитывая найти пристанище и залечить раны в Разнолесье. Едва лишь войско, уже не столь многочисленное, как прежде, выехало на заснеженный простор ильраанской земли, царица увидела всадника, во весь опор скачущего навстречу. За ним трусил кто-то верхом на пони, стараясь не отстать. То были чародей из дворца — гонец регента Агенора, и царицына служанка Ауриния. Завидев впереди возвращающуюся армию, девушка пришпорила пони и обогнала гонца.

— Госпожа! Госпожа! — только и смогла вымолвить она, со слезами, бросившись царице на шею.

— Ну, что ты, глупышка? Видишь, я жива, — всхлипнула царица и отстранила подругу, готовясь выслушать вестника Агенора, — Какие новости ты везешь, сударь?

— Всякие, — гонец спешился перед строем царских конников и поклонился, — Многое случилось за те три дня и три ночи, что вас не было.

— Трое суток? — воскликнула царица, не веря своим ушам, а по рядам войск прокатился изумленный гул, — Битва длилась так долго?

— Увы, трое суток во тьме были серьезным испытанием для всего светлого мира, — хмуро подтвердил гонец, — За это время потрясения охватили весь Дивный Край. Не изо всех уголков мы получили известия, но те, что получили не радостны. Ужасные землетрясения прокатились по Армаису. Стольный город Алзарин в руинах. Лишь чудом не погиб король Налдар и его семья. Пользуясь опустившейся тьмой и воцарившимся страхом, король Аладана Гвидо пытался захватить власть в Занбааре.

— Черт побери! — воскликнул Вернигор, непроизвольно схватившись за меч.

— Он вступил в сговор с гоблинами, промышляющими в нижних предгорьях Северного Занбаргарда. Нанял их, чтобы они осадили королевский замок Аводор и столицу, — продолжал гонец, — вдовствующая королева и твой ученик Ведиен, — кажется, его зовут, да? — собрали гарнизон, городское ополчение и отбили атаку. Ведиен прогнал гоблинов от стен города. Он очень храбро сражался и получил рану, но легкую, не опасную.

— А королева? — глухо спросил Вернигор.

— Она не пострадала, — поклонился гонец, — Не сладко пришлось и нам здесь, ваше величество. Когда опустилась тьма Черного Солнца, волки-оборотни спустились в долину с Сингурских гор. Они пытались напасть на город, перешли реку и наводнили Разнолесье. Наши волшебные силы оказались сокрушены затмением. Нам пришлось держать оборону лишь усилиями простых людей. Хуже всего пришлось лесным эльфам. При свете Черного Солнца они были едва живы и с трудом отражали нападение волков. Многие из них погибли, принц Олард пал в бою. Боюсь, что, — его голос совсем стих, — померкла слава Разнолесья.

Гордые головы эльфов поникли. Никто из них не вымолвил ни слова, только горький вздох прокатился по их немногочисленным рядам.

— Мой народ итак обескровлен, — печально промолвила Юрлин, — Эта победа досталась нам слишком дорогой ценой.

— И в то же время, — добавил гонец, — Эльфы говорят о какой-то новой надежде, которая придет с Запада. О ней пророчествовала Генимар.

Юрлин не ответила гонцу. Она лишь поклоном поблагодарила его за рассказ и горько склонила голову.

— В остальном же все более или менее благополучно, — со вздохом закончил гонец, — Регент ожидает вас, ваше величество.

— Благодарю, — ответила царица и принялась распоряжаться касательно прибытия и въезда в город.

Опечаленное войско в молчании проследовало дальше, спускаясь в долину, где виднелись розовые стены Ильрагарда, освещенные ярким зимним солнцем. Вернигор задержался, пропустив вперед остальных.

— Никак ждешь кого-то? — спросил Нок.

Принцесса Юрлин нуждалась в утешении и поддержке своих соплеменников. Оставив ее на попечение эльфов, гном подъехал к гроссмейстеру верхом на пони.

— Свою надежду, — с иронией усмехнулся Вернигор, обернувшись в сторону хребтов Сингура, — И она тоже должна бы появиться с запада.

— Элиа, Орн, — догадался Нок, — и… ты думаешь, с ними будет Чародей?

— Очень хотелось бы, — кивнул Вернигор, — Все военные тревоги позади. Пора бы уже объявить короля. Ведь он обещал!

— Вон, смотри! — обрадовано воскликнул тут Нок, привстав на стременах, чтобы лучше видеть, — Это наверняка они!

Вернигор вгляделся пристальнее в очертания заснеженных склонов. На той дороге, которой только что вернулось войско светлой стороны, появились четыре темных пятнышка. В долину спускались четыре путника. На одном из них был яркий красный плащ.