Ясная ночь

14

Но шёпот с улицы действовал на нервы. Потому что позволял услышать уже не только то, что говорит ведьма, но и то, что я за неё в этой бормочущей невнятице додумывала.

То ли вздох, то ли сладостный стон - прямо в сердце... Я не выдержала: дунула на свечи и уже в темноте с трудом замедляя лихорадочное, прерывистое дыхание. Расслабилась не вовремя. Зачем я поддалась на уговоры Жени?! Зачем согласилась работать у неё?! Сидела бы сейчас дома, у родителей, ни о чём бы не думала!.. Вытерла один глаз, размазала по щеке слезу из другого, шмыгнула... Всё, хватит! Слёз уже не остановить, значит, пора закрывать дверь, чтобы нареветься вволю!.. Что ж я какая до сих пор слабая на слёзы? Сердито вытерла краем покрывала лицо и решительно встала закрыть дверь - а потом спать!

И застыла на пороге, благо теперь, в глухой чёрной ночи, меня почти не видно при убывающей-то луне, которая вставала на той стороне дома.

Вот что значил этот вздох: даже в чёрно-синем воздухе было видно, как Андрей держал на руках Таисью, нежно прижимая её к себе, а она, склонившись прелестной головкой к его плечу и сцепив руки на его шее, продолжала ласково мурлыкать. Он что-то прошептал ей на ухо, и ведьма шелестяще (у меня мороз по сердцу) засмеялась в ответ.

Андрей легонько, вроде как шутливо встряхнул Таисью - мол, какая ты невесомая - прямо как пушинка, развернулся влево и пошёл. Куда это он? То есть они? Я, совсем несчастная, как привязанная, надела тапки и поплелась за ними. Хотелось видеть всё, что произойдёт, хотелось быть несчастной до конца, потому что именно финал, увиденный своими глазами, объяснил бы всё и поставил точку там, где она должна стоять. И пусть мне будет стыдно - сразу получить окончательный ответ на главные вопросы всё лучше, чем на что-то надеяться.

Что-то мягко толкнуло меня по бедру. В моём зарёванном состоянии я даже не среагировала нормально - испуганным воплем, а, всё ещё шмыгая носом и хлопая мокрыми ресницами, глянула вниз, на большое космато-тёмное пятно рядом и погладила его по холке. Пойдём, Барон, вместе. Я немножко несчастной побуду - хоть ты меня утешишь. Спасибо, что вышел за мной.

Дойдя до угла дома, Андрей пропал за ним. Уже не думая, что моё преследование - это настоящая стыдобища, я потащилась следом. Сейчас я даже думать не в состоянии, зачем он туда пошёл. А уж зачем я за ним иду по пятам?.. За ними... Ни одно окошко на этой стороне дома не светилось, к моей радости, когда я начала приходить в себя и робко соображать, что пора бы отстать от этой сладкой парочки.

Но тут вдруг Барон решил, что он должен вмешаться в мои пока ещё нерешительные соображения, что же делать дальше. Благо мои пальцы на его ошейнике, он и потянул меня вперёд. А когда я слабо воспротивилась, он упруго и даже как-то демонстративно зашагал вперёд, а я поневоле - за ним: рука-то держит пса за ошейник. В общем, Барон всё моё внимание перевёл на себя, заставил гадать, почему он рвётся вперёд, за этими двумя.

Тем временем Андрей прошёл торец дома, свернул к не заасфальтированной тропинке, спускающей к пруду. Вспомнив о скамейках вокруг пруда, я поняла, куда он идёт, и встала намертво, готовая вынуть пальцы из ошейника, попытайся Барон заставить меня идти дальше. Не заставил - сел на всё ещё влажную после ливня траву. Ну и... Остановились-то мы рядом с кустом густой сирени, пусть и отцветшей, но место хорошо тем, что шаг назад - и я окажусь в самой гуще ветвей. Пройди мимо кто-нибудь из этой парочки - не заметит.

Здесь Таисья смеялась в голос, не боясь ничьих чужих ушей, время от времени повизгивала кокетливо, ерошила Андрею волосы. А тот... То кружил её, отчего она радостно хохотала, то ласково прижимал к себе... Я садомазохистка... Кажется, правильно помню значение этого слова. Я стояла, как парализованная, и не могла отвести глаз от происходящего, растравляя себя всё больше и больше... Растравляя свою боль... Так тебе и надо. Ничего не решено, а ты уже думаешь, что Андрей будет с тобой навсегда. А он - ни слова по-настоящему, ни словечка! Так чего ты сейчас?.. Ну и что, что сердце плачет, ну и что, что снова слёзы неостановимо?..

А они... То есть Андрей, с развеселившейся колдовкой на руках, уже брёл по берегу, то и дело пиная воду, от брызг которой Таисья то хлопала в ладоши, хохоча, то взволнованно попискивала и прижималась к нему так, будто близкое объятие могло защитить её от капелек, а то и ... Тоже мне - угрюмо подумалось, нашла причину прижаться к нему. Целуются ещё, небось...

От неожиданности я ахнула, а Барон вскочил.

Громкий всплеск воды и пронзительный женский вопль будто вспороли до сих пор целостную, несмотря на милую беседу двоих, ночь.

Зашедший по колено в воду Андрей как-то лениво (я лихорадочно в деталях вспоминала, как это произошло), слегка качнув свой живой груз, буквально вбросил в пруд Таисью и теперь стоял перед нею, протягивая руку - как ни в чём не бывало. Чтобы помочь подняться. Она и поднялась - и перед моими глазами предстало благодатное зрелище мокрой курицы... А через секунду я вынуждена была заткнуть уши. Содержимое визгливых воплей колдовки проходило под грифом "двадцать один плюс". А счастливая улыбка моя - до тех же ушей! Пусть и сквозь невысохшие слёзы! Я так не сияла с тех пор, как закончила второй курс на одни пятёрки, вовремя сдав все зачёты!

Колдовка плюнула под ноги Андрея и вылетела на берег. Здесь она быстро отжала пару раз подол, потом снова плюнула и, нисколько не стесняясь Андрея, стянула с себя юбку и принялась выжимать её, продолжая свои нецензурные вопли и грозя такими карами, что я перестала улыбаться. Андрей, правда, спокойно отнёсся к ним.

Таисья с трудом надела мокрую жатую тряпку, развернулась к хозяину поместья и уже вполголоса что-то буркнула ему. Андрей пожал плечами.

А ещё секунды спустя я подхватила подол своего платья и, чуть приподняв его, чтобы не мешало при беге, опрометью бросилась назад, на веранду! Тропинка мелькала под ногами так, что я едва не оступалась! Барон мчался впереди меня, изредка оглядываясь, не то беспокоясь, успеваю ли я за ним, не то ухмыляясь во всю свою собачью морду: а здорово он её!

Где-то позади меня бежала разъярённая Таисья и спокойно возвращался спать у моей кровати Андрей.

Я влетела в комнату, запыхавшаяся, но сообразила снова зажечь свечи, чтобы Андрею удобно было заходить. После принялась успокаивать дыхание, а рот то и дело снова и снова расплывался в улыбке до ушей! Господи, как успокоиться, чтобы Андрей не понял, что я видела всё - от начала до конца!.. Заняться делом - посоветовал здравый смысл. Андрей сейчас придёт? Придёт. Ноги грязные - пойдёт их мыть. Пока то да сё - полночи пройдёт, а завтра вставать рано. Но ведь Андрей явится минуты через две? Мне как раз хватит. И я выскочила в коридор.

Когда Андрей встал на пороге веранды, его ждал небольшой тазик с водой и полотенце. И я, сгорающая от любопытства. Так что ему пришлось присесть на мою кровать и приступить к омовению. Чем я тут же воспользовалась.

- Таз после мытья поставлю под кровать, так что не беспокойся. Вымой ноги - и спать, - скомандовала я. И тоном ласковей спросила: - Андрей, я тут, получается, учусь на ходу. Может, всё-таки объяснишь, почему Таисья заладила сюда бегать каждый день? Ну, как я поняла, именно ко мне?

- Каждый пытается урвать свой кусок пирога, - задумчиво сказал Андрей, разгибаясь от таза.

Я тут же присела перед ним убрать таз и подложить под ноги полотенце. Ой, кажется, он покраснел! И попытался вырвать полотенце из моих рук.

- Ничего-ничего, - поспешила я его успокоить. - Это я специально, чтобы ты не отвлекался. Ну, договаривай...

- Может, всё-таки отдашь? - безнадёжным тоном попросил Андрей, но понял, что я слишком упрямо вцепилась в полотенце, чтобы он смог отобрать его. И продолжил: - Ты же поняла, что мы с дядей Ваней хотим использовать твою силу?

- Поняла, - отозвалась я и села рядом, повесив мокрое полотенце на брус кровати. - Но ведь на хорошее дело?

- На хорошее. Но это положения не меняет. У человека неопытного ничего не стоит отнять часть его силы. Причём довольно жирный кусок. Используются для этого всякие приёмы: можно напугать новичка в этом деле, как напугала тебя Таисья привидевшейся змеёй. Можно выгнать новичка с земли, которую ведьма считает своей, как она хотела сделать, когда помогала твоему Валентину. Сегодня она явно хотела что-то подбросить. Но не ожидала, что здесь, на веранде, окажусь я.

Теперь я примерно представляла, с чем столкнулась. Хоть это перестало вызывать вопросы. Так, о чём бы ещё спросить Андрея?

Но возбуждение, вызванное невероятным прекрасным зрелищем (оказывается, я ревнивая! - изумлённо констатировала я) и сумасшедшим ночным бегом, постепенно спадало, превращаясь в тяжёлую, сонливую усталость. Андрей продолжал что-то рассказывать, но я уже поплыла, и его слова проплывали мимл смутной успокаивающей музыкой... Ещё немного - и я не заметила, как ткнулась в плечо Андрея и закрыла глаза...

Ни одного сна. Просто провалилась в темноту, мягкую, ласковую...

- ... Зоя...

Шёпот почти одними губами. Я открыла глаза. В окно тянула предутренняя хмурь, серая и пока неопределённо-голубая. Рядом с кроватью стоял Андрей, приложив палец к губам. Улыбнулся. Я засияла в ответ, немедленно вспомнив всплеск воды.

- Ну что? Проснулась?

- Ага, - прошептала я, уже судорожно прижимая к себе одеяло: я не помню, как и когда сняла платье перед сном! А он тут стоит и заботливо смотрит на меня своими хулиганскими тёмно-синими глазами!

- Платье здесь, - заговорщицким шёпотом сказал Андрей и кивнул на стену, где на единственном гвозде висела моя сумка, а теперь оттуда же свешивалось и платье. - Я пошёл к машине, подожду там.

Я выждала, пока он закроет дверь и быстро, не отбрасывая пока покрывала, встала к стене за платьем. Стянула его с гвоздя и вдруг задумалась. Слишком лёгкое для ранней утренней прогулки. Отложила, огляделась. Так, быстро: белое, купленное Женей платье - и поверх укроюсь своим тонким, но тёплым палантином.

Кое-как оделась, двигаясь слишком суматошно. Успела ещё на часы взглянуть - ого, около четырёх! Так, от одной минутки опоздания ничего страшного не случится! И я сбегала на кухню прихватить с собой в дорогу молоко и пирожки. Судя по всему, вернуться успеем до отъезда студентов на пляж. Так что и для них сготовлю что-нибудь горячее. Барон, лежавший у кровати, внимательно наблюдая за моими хлопотами, поднялся, едва я открыла дверь на улицу.

- Барон, я ведь не знаю, можно ли тебе со мной, - озабоченно сказала я, ёжась от даже не прохладного, но холодного росистого утра и плотней кутаясь в палантин. Но Барон уверенно прошмыгнул мимо меня, и мне подумалось: если уж Андрей не возражает против моего сторожа-охранника, то чего уж теперь командовать псом зазря? Пожала плечами и заторопилась за ним, прекрасно знающим, куда идти.

Андрей задумчиво сидел на своём месте водителя - с открытой дверцей. Оглянулся на шорох шагов и довольно улыбнулся. Правда, ничего не сказал, но ведь мы спешили, не до комплиментов. Но одна его улыбка...

Моя предусмотрительность была должным образом замечена. Андрей жадно проглотил несколько пирожков, запив их стаканом молока - точнее, металлической кружкой. Я взяла её из следующих соображений: если с посудой случится что-нибудь (вдруг уроним?), так хоть не разобьётся.

Мы спустились, как обычно, с холма, но не въехали в деревню, а объехали её со стороны полей. И не с привычной стороны, как ездили в деревенский магазин, а со стороны другого ряда домов. По дороге, глядя на седоватую, тускло посеребрённую росой зелень, я размышляла: а почему они не попросили Таисью? Мало ли - чёрная колдовка. У неё умений больше моего. Да и выгодно должно быть Таисье, чтобы в деревне побольше народу было... От мыслей о колдовке (я еле подавила улыбку: каково ей было этой ночью!) я перешла к мыслям об Андрее. Сейчас меня занимал интересный вопрос: почему когда я рядом с Андреем, мне постоянно кажется, что я вернулась домой - и это поместье, и эта деревня мне хорошо знакомы? До ощущения дежавю... А когда Андрея рядом нет, я будто просто на работе... Уже начинало светлеть, да так, что стало понятно: скоро появится солнце. Андрей ровно вёл джип по наезженной дороге, слава Богу, уже подсохшей, иначе не удивительно было бы застрять не ней.

Когда краешек солнца показался на горизонте, я увидела среди полей единственную фигурку. К ней и направлялся Андрей.

- Здравствуйте, люди добрые, - насмешливо сказал дядя Ваня, опираясь на палку, сверху блестящую, а снизу - покрытую лохматой корой. - И тебе, псина, здравствуй.

- Доброго утра! - откликнулся Андрей, подводя меня к старику.

- Здрасьте, - пискнула я.

А Барон свалился рядом с моими ногами и серьёзно оглядел поле перед нами.

- Ну что ж... Солнышко встаёт, пора приступить к работе, - старик поёжился и потёр руки, прислонив к себе посох. - Милушка-красавица (реверанс в сторону моего белого платья - сообразила я), Зоенька, смотри сюда. Здесь был дом - сожгли когда-то. Видишь - новый сруб поставлен?

Я хоть вглядывалась издалека, но смогла сообразить, что сруб будущей избы не так и нов. Почерневший, хотя кое-где брёвна сверху уже были заменены.

- Здесь ещё до революции жила семья мелкопоместных. Были у них дети - по тем временам обычная семья: четверо мальчиков и три девочки. Мальчишки подрастали, офицерскую карьеру делали. Родители ещё спокойно умерли - по причине возрасту. Но однажды, в одночасье, все братья вдруг померли - один за другим. Трое - приехав в отпуск, старший - выйдя в отставку. И дом сгорел. Девки-то замуж разлетелись. Может, ничего и не было бы далее, да вот какая штука: пытались на этом месте застроиться - все срубы сгорают, а на стройке то и дело с кем-нибудь да несчастье происходит. А дом-то ведь был посреди деревни. Вот и надобно нам, Зоенька, чтобы ты чистым своим взглядом посмотрела на место да сказала, что тут да как.

Честно говоря, я даже немного испугалась. Да как же смотреть, если не знаю, как и на что! Хоть бы примерное представление дали, что именно надо делать!

Кажется, Андрей понял мои сомнения, потому как кивнул.

- Здесь поле не обработано, сама видишь. Одни сорняки. Тебе только надо смотреть - то на поле, то на сруб этот, а то и на сад. Просто рассеянно смотришь, думаешь о том, кто раньше здесь жил. А если что-то странное заметишь - говори.

Я натянула на плечах палантин - одно дело сидеть в тёплом салоне машины, другое - стоять на свежем ветерке. И стала смотреть. Отсюда удобно: мы стоим почти на взгорке, так что площадь осмотра как на ладони.

Поле как поле. Заросло, правда, дремучим бурьяном - настоящий пустырь. Некоторые сорняки - выше человеческого роста. Мне войти, пару шагов сделать - так пропаду с головой. Да, есть сад. Даже отсюда видно, что деревья утопают в тех же сорняках. Ну, сруб как сруб - ничего особенного... Снова вернулась к полю, принялась медленно скользить взглядом по его поверхности. И ненароком размышлять обо всём подряд. И почему они сами этого не сделают, и почему именно я, когда можно было бы доискаться где-нибудь белой колдуньи и сделать поиск вместе с нею... Как-то быстро я устала, мысли полезли вообще не о поле, не о колдовстве, а о том, что совсем забыла позвонить родителям и предупредить их, что у меня новая работа, а вообще-то у нас, в семье, не слишком заморачиваются звонками - звонят друг другу редко и считают, что это правильно: нечего отвлекать народ!..

Как-то стороной я почувствовала, что Андрей осторожно сжал мою ладонь. Рука у него прохладная и крепкая... А с другой стороны мои пальцы оказались в ладони дяди Вани. Но всё это ощущалось как-то очень далёким. Я то ли задремала, то ли ещё со мной что-то случилось. Только я знала, что слегка раскачиваюсь...

Странно. Вроде этого тёмного пятна раньше на поле я не замечала. Оно неподалёку от угла, ближе к срубу. Ладно, запомним на всякий случай. Мой взгляд повело куда-то в сторону. Не куда-то - ровно от того тёмного пятна, в другом углу, темнело ещё одно.

Всё. Больше я не владела своими глазами. Будто кто-то чужой заставлял их направлять взгляд в определённые места, а ум фиксировал их расположение. И я постоянно чувствовала то запах свежеиспечённого хлеба, то смрад гнили.

Наконец я вышла из транса - солнце уже затопило тёплым светом недавно хмурые поля, заставив их радостно заблестеть, и, коротко дёрнув головой, словно прогоняя сонный морок, сказала с хрипотцой:

- По всем четырём углам поля закопан хлеб. Четыре каравая.

- Четыре брата, - прошептал дядя Ваня.

- Дядя Вань, мы поедем, - сказал Андрей. - Что-то мне не нравится, как Зоя выглядит. Тяжело с непривычки. Может, и вас подбросить? Круг дать - нетрудно.

Старик промолчал, наверное, с минуту. Потом вздохнул и покачал головой.

- Я постою здесь немножко. Теперь, когда знаю, где и что, сам буду разбираться. А вы - езжайте. Пусть девочка-милушка отдохнёт. Зоенька, спасибо тебе, чистая душа.

И он поклонился мне. А я, будто давно привыкла к такому, поклонилась ответно.

Андрей взял меня под локти и почти на весу подсадил в машину. Барон, не мешкая, прыгнул сам - едва ему дверцу открыли.

- Ты бледная, - с беспокойством сказал Андрей. - Как себя чувствуешь?

- Как невыспавшаяся. - Хотелось ответить задорно, но получилось уныло. Даже сама удивилась. Но не очень сильно. Ссутулилась на сиденье и почувствовала себя такой сонной... С каким-то унынием, какого раньше не ощущала, подумала о том, что сейчас приедем и надо будет идти на кухню, готовить завтрак студентам, когда так хочется спать! До слёз... Ну, ладно. Вот приготовлю им всё, потом они уедут - как свалюсь!.. И доберу все ночные часы, в которые не удалось проспаться.

- Зоя, - глухо донёсся до меня мужской голос. - Ты меня слышишь?

- Угу, - не сразу отозвалась я. - Я почему-то очень сильно спать хочу.

- Приедем - сразу в постель, - опять глухо сказал мужчина, который явно был близко от меня. - Жене я скажу, чтобы сами там командовали.

Женя? А, это та высокая девушка - с кудряшками...

Сидеть тяжело. Всё время куда-то сваливаюсь. То на окно, то на плечо того самого мужчины, который меня о чём-то спрашивал. Господи, что ж мне так плохо? На голову будто давят, веки будто покрасили какой-то тяжёлой краской. И так хочется лечь... Изнутри понимание странное: не спать мне хочется, а именно лечь, расслабиться, потому что давит, давит на меня...

Мотнулась в сторону, оттого что кто-то расстегнул на мне страховочные ремни - я ещё удивилась, что помню, как они называются. Впечатление, что я выпала из машины на чьи-то сильные руки. А они секунды спустя положили меня на кровать. И, только голова моя коснулась подушки, мне сразу стало легче. Только глаз открыть не могла.

Но теперь я знала, что я в своей комнате-веранде. Что здесь же собака, которая неотступно следует за мной везде, чтобы защищать меня. Что здесь же и Андрей, который меня привёз и перенёс из машины на кровать.

Пытаясь время от времени поднять глаза, я видела, как Андрей быстро и обстоятельно охлопал сначала стены, будто что-то старательно разыскивая. Потом он постоял некоторое время надо мной, о чём-то раздумывая. Потом почему-то тщательно осмотрел потолок и оконные рамы.

- Зоя, ты закрывала дверь и окна, как я тебя просил?

- Да, - по-детски слабым голосом ответила я и сама испугалась этого тоненького голоса. Я не больна! Но, пожелав встать, открыла глаза - и... Стена внезапно поехала в сторону, да ещё как поехала - со скоростью по нарастающей! Пришлось снова поспешно закрыть глаза.

- Ты точно помнишь?

- Андрей, я заболела? - прошептала я. И мне захотелось заплакать от обиды. Мне здесь так хорошо, а я болею! Но на слёзы, как выяснилось, тоже силы нужны. А откуда у меня силёнки, если я даже глаз открыть не могу.

Большая и сильная ладонь провела по моим волосам. И остановилась. Странное тепло. Оно точно прочищало мою голову, заставляя думать ясно и прозрачно.

- Зоя, а ты ничего не находила? Может, что-нибудь подобрала с земли?

- Сумочка, - прошептала я. - Кто-то из студентов потерял - я взяла, хотела отдать.

Мельком, фрагментами я видела, как он снимает мою сумочку с гвоздя, как раскрывает её над кроватью, рядом с моими ногами. Моё барахло, ценнейшее, потому как для жизни в другом месте тщательно отобрано, разлетается по покрывалу. Я слышу, как рычит Андрей. Ничего себе: добродушный Андрей ещё и рычать умеет? Кажется, Барон тоже удивлён. Пёс выходит из-под кровати и ворчит, как будто передразнивает Андрея. Дальнейшего я опять не вижу и не слышу. Сильная ладонь снова гладит меня по голове.

- Спи, - говорит мужской голос, и я соскальзываю с детской горки и лечу - медленно и воздушно. Здесь, в этом пространстве, где меня время от времени бережно гладят по голове, очень уютно.