Взлет черного лебедя

ЖАВОРОНОК

Я вскинула руки, чтобы оторвать от себя чудовище. Мои пальцы сомкнулись на краю чешуйчатого крыла… но неожиданно мантикора вырвалась. Я перекатилась на спину и закрылась руками от новой атаки, но ее не последовало. Высокий мужчина в темной одежде держал тварь за шею. Лица незнакомца я не разглядела — мантикора бешено махала крыльями. Хвост с жалом метнулся к локтю мужчины, но руки моего спасителя были затянуты в кожаные перчатки с высокими обшлагами. И он одним ловким движением свернул мантикоре шею. Та пару раз хлопнула крыльями и обмякла, а потом принялась конвульсивно извиваться. Мужчина швырнул монстра на землю и растоптал хвост каблуком ботинка.

Я поняла, что передо мной — Уилл Хьюз. Он был заляпан кровью, и даже его глаза казались красными. Лицо искажала жуткая гримаса. Я уставилась на его оскаленные зубы и обмерла. Наверное, зрение меня подвело, ведь я увидела звериные клыки. Я отпрянула, а у меня в голове пронеслось: «Конечно: погубить одно чудовище может только другое чудовище».

В отчаянии я попыталась встать, но ноги у меня онемели. Хьюз отвлекся от поверженной мантикоры и посмотрел на меня отсутствующим взглядом. Почему-то я догадалась, что сейчас он способен чуять только кровь, пульсирующую в моих жилах. И тут же я почувствовала, как та стекает из свежей раны около ключицы.

Я решила отползти назад, но тело перестало мне подчиняться. Уилл Хьюз моргнул, и по его щеке потекла кровавая слеза. Пламя в его глазах угасло, на смену ему пришел серебристый свет. Мне хотелось кричать, но с моих губ сорвался еле слышный хрип.

— Укус мантикоры ядовит, — произнес Хьюз. — Вы умрете, если я его не удалю. — Он опустился рядом со мной на колени. — Но мне нужно ваше согласие.

На этот раз я не сумела издать ни звука.

— Кивните, если даете мне разрешение, но поторопитесь. Как только яд доберется до головного мозга…

Он мог не заканчивать фразу. С огромным усилием воли я заставила себя приподнять и опустить подбородок. В то же мгновение Уилл Хьюз бросился ко мне. Его грудь коснулась моей груди, его губы прижались к ранке у меня на шее. Я почти не ощущала, но знала, что он впивается в мою плоть. После острого укола боль превратилась во что-то иное — в тепло, которое растеклось по моей груди и животу, проникло в руки и ноги. Казалось, по моим кровеносным сосудам полилась горячая жидкость, выжигающая яд. Мало-помалу я почувствовала, как на меня давит его тело, а его язык будто выпускает серебряную нить, пронизывающую меня насквозь.

Мышцы моей шеи расслабились, и я застонала. Хьюз оторвался от раны и сделал легкий выдох. Я задрожала. Серебристое мерцание заполнило пространство между нами. Глаза Хьюза вновь озарились, а кожа засияла в темноте.

Он вытер губы тыльной стороной ладони.

— Теперь с вами все будет хорошо, — сказал он. — Думаю, я высосал весь яд…

Вдруг его начал бить озноб. Я потянулась к нему, но он предостерегающе поднял руку.

Его кожа, и без того бледная, стала млечно-голубой, и на ее фоне проступили темно-синие вены. Я могла бы уйти, пока Уилл Хьюз корчился на земле. Мне следовало убраться отсюда. Я была в панике. Да, сейчас он беспомощен, но я была свидетелем его могущества. Я лицезрела его жажду крови. И я позволила себе дать ему имя. Вампир. Я произнесла слово только мысленно, но и этого хватило сполна. Но я не убежала, хотя мой внутренний голос твердил без остановки: «Вампир, вампир!» Однако каким бы чудовищем он ни был, именно Уилл Хьюз спас мне жизнь, а теперь яд мантикоры находился внутри него. Я не брошу его, раз он так страдает из-за меня. К тому же я до сих пор не могла поверить в увиденное. Каменная мантикора ожила и убила бедного, несчастного доктора Толберта! Уилл Хьюз оказался вампиром. Но и остальные события двух последних дней были абсолютно реальны. Серебряная шкатулка открылась со вспышкой неземного голубого сияния, и на ее крышке появились алхимические символы. Одержимые демонами люди-тени ворвались в мой дом, а мой отец говорил с мертвым художником, который пролил краски на его больничную простыню. Я не сумасшедшая. Безумен мир. Наверное, я чего-то не понимала, но я была готова сидеть возле вампира и ждать, пока ему станет лучше.

Когда приступ миновал, Хьюз приподнялся, сел и обхватил руками колени.

— Спасибо, что остались, — прошептал он.

— Спасибо за то, что спасли меня, — ответила я.

Я скосила глаза на труп мантикоры, но там валялась лишь кучка обломков мрамора.

— Воздух и туман, — произнес Хьюз, подняв горсть камешков и бросив их на землю. — Ди наслал туман, чтобы оживить гадину. Я догадался о его планах, но не мог до темноты покинуть свою квартиру. — Он поморщился. — Я бы оказался здесь раньше, но Ди послал своего эмиссара. Сначала я разделался с ним.

— Парень в красной толстовке?

Хьюз кивнул.

— Вы его видели?

— Он шел за мной в парке. А вы его?..

— Он жив. Когда очнется, то не вспомнит, что случилось. Его действительно закляли, но наполовину. Полагаю, Ди торопился. Парню внушили мысль, что он должен вас преследовать — не больше.

— Вы умеете читать чужие мысли? — поинтересовалась я.

— Да, но когда попью чужой крови.

Я инстинктивно подняла руку к ране на шее, но Хьюз улыбнулся.

— Не бойтесь. От вас я забрал только ваш страх перед мантикорой… и печаль из-за потери друга. Жаль, я опоздал.

— Доктор Эдгар Толберт был дружен с моей матерью, — вымолвила я и умолкла. Бедный библиотекарь!.. Устремив взгляд на мрачную громаду Клойстерс, я сказала: — Мы должны рассказать полиции об этом… чтобы они забрали тело.

Я начала подниматься, но была еще очень слаба. Когда я попыталась выпрямиться, голова моя закружилась. Я пошатнулась, и Хьюз, сидевший в добрых шести футах, мгновенно оказался рядом и поддержал меня.

— Мы не можем, — заявил он твердо. Его голос прозвучал эхом у меня в ушах и прогнал назойливые мысли. — Вы уже ничем не сумеете ему помочь. Обращение в полицию приведет к новым препятствиям на вашем пути. Поверьте мне, у вас и сейчас дел по горло.

Он повел меня от Клойстерс по лужайке, крепко обхватив рукой за плечи. Он говорил ласково, но настойчиво. Я вновь ощутила тягу, которую испытала в те мгновения, когда его губы касались моей шеи… Мы уже пересекли лужайку, отделявшую Клойстерс от леса, и выбрались на опушку перед знакомой тропой. Неужели мы уже удалились от зданий музейного комплекса? Хьюз явно что-то делал для того, чтобы я повиновалась ему. От него исходила почти осязаемая сила.

— Стойте! — выкрикнула я, затормозив. — Прекратите… Хватит меня заставлять…

Он остановился. Уилл Хьюз был так близко, что я увидела, как пульсирует на виске голубоватая вена… Но разве вампиры не должны быть мертвыми? И меня осенило. В его жилах текла моя кровь. Мне стало нехорошо, и Хьюз снова меня поддержал.

— Ладно, — буркнул он, — но вам следует прислушаться к голосу разума. Нам нужно уйти отсюда. Как вы будете объясняться с полицией?

И он замолчал. Я ощущала тягу к нему, но больше не чувствовала желания повиноваться. Его гипнотическое воздействие улетучилось. Хьюз дал мне возможность подумать самой. «А для вампира он весьма цивилизован», — отметил холодный внутренний голос. Я имела право на собственное мнение.

— Офицеры узнают, что я была в музее. И то, что я сбежала с места преступления, — пробормотала я, пытаясь быть спокойной. — Охранник видел меня.

— В живых никого не осталось, — парировал Хьюз. — Мантикора всех убила. — Он провел пальцами по моему плечу. Я поежилась, но поняла, что он просто указывает на мою сумку, ремешок которой я перебросила через плечо. Я вспомнила, как поправляла ремень на груди. Это было будто в другой жизни…

— Вы ничего не забыли?

Я покачала головой.

— Нет, но… Трость доктора Толберта… Я схватила ее, когда сражалась с мантикорой.

Хьюз поднял руку. На сгибе локтя висела рукоять трости старого библиотекаря.

— Я это предусмотрел. Теперь ничто не свяжет вас со смертью вашего друга. Конечно, вам кажется предательством ваше, как вы выразились, «бегство». Однако если вы хотите, чтобы убийцу справедливо наказали, вам необходимо исчезнуть.

И Хьюз кивнул в сторону тропинки. Если здесь были фонари, сейчас их выключили. Дорожка уводила в непроглядную тьму. У меня возникло чувство, что, согласившись, я преступлю некую черту. И все изменится. Навсегда. Несколько минут назад, когда Уилл Хьюз корчился в агонии, я считала, что переживаю самые страшные мгновения в своей жизни. Я смирилась с тем, что сверхъестественное реально. Но теперь я осознала: это — только начало. Нечто призывало меня шагнуть вместе со своим спутником во мрак. Я посмотрела на Уилла Хьюза. Его глаза сверкали серебром — два ярких маяка или звезды. Может, их сияние разгонит темноту? Я шагнула из света в тень, понимая одно — теперь я буду полностью зависима от Хьюза.

Но я ошиблась. Спустя минуту я стала неплохо ориентироваться. Но дело было не в том, что мои глаза привыкли к темноте, скорее наоборот — ночь открылась для меня и впустила в свои тайны. Я смогла разглядеть цвета, которых прежде не замечала — оттенки темного индиго и глубокого фиолетового, нежно-лилового и бледно-розового. Мы уходили все дальше в глубь парка, и тени раскрывались, словно бутоны цветов. Из сгустков черноты изливались каскады золота и серебра, они налетали на нас вихрями и подталкивали вперед. Однако я не ощущала ни холода, ни страха — только всеобъемлющее удивление. Уилл Хьюз казался невозмутимым.

— Что вы сделали со мной? — спросила я.

— Когда я исцелял вас, часть моей крови проникла в ваши вены. Вам передалась частица моих способностей. Теперь вы видите в темноте.

Восторг и изумление сменились страхом.

— Значит, я стану такой, как вы? Превращусь в вампира?

Хьюз долго не отвечал. Он отвел взгляд, и его глаза покраснели.

— Нет, я сдержался. Вот если бы я выпил всю вашу кровь и дал вам немного своей, тогда…

Я невольно вскрикнула, он запнулся.

— У вас это вызывает отвращение? А ведь я дал вам замечательную возможность…

Он раскинул руки, будто хотел обнять краски, игравшие вокруг нас, и мне стало совестно, поскольку я оскорбила его дар.

— Такое происходит со всеми, кого вы кусаете? — произнесла я и опустила голову, чтобы он не видел, как я морщусь при слове «кусаете».

— Нет. Для обретения нового зрения необходимо, чтобы к человеку прикоснулась фея. Вас она посетила когда-то… Это присуще многим художникам, поэтам… актерам…

— Я не художница, — машинально пробормотала я. — Но все напоминает мне «Звездную ночь» Ван Гога.

— Бедняга Винсент. Он влюбился в эти цвета, безумно привязался к ним. Они стали для него наркотиком. И в конце концов сошел с ума.

Я открыла рот, чтобы спросить у Хьюза, был ли он лично знаком с Ван Гогом, но меня поразила другая мысль.

— Что вы имели в виду, когда сказали о прикосновении феи… или фейри?[35]

Хьюз рассмеялся, и с кончиков его пальцев посыпались светящиеся искры.

— Только не говорите мне, что после встречи с мантикорой и вампиром вы шарахнетесь от фейри. Они повсюду вокруг нас.

Мы вошли в Вересковый Сад, откуда я вечером начала свою прогулку… или это было вчера? Я совершенно потеряла счет времени, пока мы здесь бродили. Поначалу я обращала внимание на краткие радужные вспышки посреди последних осенних цветов. Но затем я различила силуэты. Правда, перемещались существа настолько быстро, что я видела их лишь на долю секунды. Вот мелькнула чья-то улыбка, а рядом тут же раздался всплеск крыльев, взбивающих воздух.

— Они движутся слишком быстро! — жалобно воскликнула я.

— Нет, вам стоит снизить скорость. Заставьте сердце биться медленнее.

Уилл Хьюз приблизился ко мне вплотную сзади, обхватил рукой мои плечи и запустил пальцы под джемпер. Его ладонь легла поверх моего сердца. Я ощутила его пульс кожей, услышала ответный стук собственного сердца. «Моя кровь пульсирует в его жилах», — вспомнила я.

— Дышите медленно и ровно, — шепнул Хьюз мне на ухо. Его дыхание растеклось по моему затылку, коснулось незаживших ранок на шее, оставленных его зубами. Веки начали смыкаться, но вдруг я рассмотрела… В ночи прямо-таки материализовалось крошечное создание и начало порхать между кустами вереска. Его цвет менялся от глубокого синего до фиолетового с серебряными вкраплениями. Крылья с темно-синими прожилками слегка трепетали. Куда бы оно ни опустилось, оно сразу же склоняло маленькое лисье личико к каждому цветку, похожему на колокольчик. Я решила, что прекрасное создание пьет нектар, как пчела или колибри. Но затем поняла — оно впитывает краски: хрупкое тельце начинало вибрировать и переливаться, принимая оттенок растения.

Я повернулась к Уиллу Хьюзу.

— Это реально?

— Они настоящие. Их называют световыми сильфами, потому что они питаются светом. Но появляются они исключительно ночью. В свете дня они бы просто утонули и захлебнулись.

Сильф оторвался от своего занятия. Его рот был лиловым. Миниатюрное создание склонило головку к плечу и шевельнуло губами, но улыбка превратилась в оскал. Обнажились крошечные и острые, как иголки, зубы. А затем сильф вспорхнул и улетел.

— Почему?..

— Не переживайте, — шепнул Уилл, уводя меня в сторону. — Не вы напугали сильфа, а я. Они не слишком жалуют вампиров, но поскольку мы ведем ночной образ жизни, то стараемся друг другу на глаза не попадаться.

И он повел меня вниз по склону холма. Теперь я знала, что ночь населена зубастиками, и держалась поближе к моему спасителю — крупному зубастому экземпляру.

— Вы раньше упомянули про дар феи, — сказала я. — Но как вы догадались, что я им наделена?

— Вы — потомок Маргариты д'Арк. А она была одной из них.

Произнося слово «них», он вздрогнул. «Что может его страшить?» — изумилась я, но вспомнила еще кое-что. Ведь вампиры бессмертны. А Уилл Хьюз вроде был знаком с Винсентом Ван Гогом.

— Вы видели самую первую Маргариту?

Мы приблизились к парапету, за которым открывался вид на Генри-Гудзон-Парквей и реку. Хьюз молча прислонился к нему. Серебряный свет в его глазах померк, затем заблестел тускло, как покрывшееся патиной блюдо. После в его зрачках будто заклубились грозовые тучи. Я почувствовала, как внутри него что-то закипает — и этот ураган может обрушиться на меня.

— Да. Я любил ее и потерял. Из-за нее я такой, каким вы видите меня сейчас, в теперешние дни. — Он усмехнулся. — Ну, точнее, в теперешние ночи.

Хьюз вскочил на парапет. Если бы он раскинул руки и полетел, я бы не удивилась, но он похлопал по камню.

— Идите сюда и послушайте меня. В конце концов, это и ваша история.

— В юности я, стыдно признаться, невероятно кичился своей красотой и был пустым человеком.

Хьюз сидел лицом к реке, поэтому я видела на фоне темного неба лишь его профиль, подобный белой камее, вставленной в оникс. Я была готова простить его за тщеславие и самовлюбленность. А если он и являлся пустозвоном, столетия придали ему глубину.

— Я стал тщеславен. Многие красавицы влюблялись в меня, и отец умолял жениться и произвести на свет сына, но я не желал связывать себя с единственной женщиной, дабы не утратить любовь других. Моему отцу отчаянно не терпелось обзавестись наследником. Это был своего рода залог бессмертия. Батюшка даже нанял поэта, и тот слагал стихи с мольбами ко мне о продолжении рода. Он регулярно приходил в наш дом и наставлял меня в стихосложении, любви и в ответственности моего положения… а потом воспылал ко мне любовью.

— Погодите, — перебила я. — Звучит как-то знакомо.

Хьюз улыбнулся и продолжил.

— Поэт больше не твердил мне о моей «миссии». Теперь он твердил о том, что я должен смотреть только на него. Так через его сонеты я обрету бессмертие. Как я ни был самовлюблен, мысль пленила меня. Когда поэта отослали, я поехал за ним в Лондон и вступил в его актерскую труппу.

— Вашего поэта звали Уильям Шекспир, — сердито бросила я.

Глаза Хьюза вспыхнули недобрым светом.

— Вы уже видели мантикору, фейри, болтали с вампиром и одно упоминание о Шекспире вызывает у вас праведный гнев?

— Да! — воскликнула я. — Это как на спиритических сеансах! Какого духа ни вызовут, все они в итоге превращаются в Клеопатру или Наполеона.

— Я понял ваш намек. Может, мне в дальнейшем называть его просто поэтом, дабы ваше доверие ко мне не пострадало?

— О, делайте что хотите! — заявила я, подняв руки в оборонительном жесте. Какой смысл подвергать сомнению детали, если я поверила в главное? Кроме того, мне ужасно любопытно. И какой же он был, Уильям Шекспир?

— Одержимый. Безумный. Испытавший прикосновение феи. Порой мне казалось, что он чародей — он моментально завораживал окружающих своими речами. В нем пылало пламя, в сравнении с которым это, — Хьюз обвел рукой миллионы огней Манхеттена, — напоминает мне стайку светлячков. Как же я мог не попасть под его чары? Но вскоре я узнал, что в Лондоне у меня есть соперница.

— В столице? Не в Страдфорде-на-Эйвоне?

Хьюз насмешливо вздернул бровь. На миг передо мной предстал жестокий юноша с картины, и я пожалела девушек елизаветинских времен, которые сходили по нему с ума.

— Нет, я ничего не путаю. Женщине, пленившей его сердце, мало было иметь пышные бедра и состоятельного отца. Ей следовало вселять в поэта вдохновение — чудо преображения слов в образы.

— То есть он нуждался в музе.

— Верно. Он не раз ее именно так и называл. Загадочная темноволосая незнакомка… Никто не ведал, откуда она родом. Она редко появлялась на людях и всегда держалась в тени.

— Смуглая Дама?

— Да. По моему мнению, ей дали верное прозвище. Оно похоже на ее истинное имя — Маргарита д'Арк.[36]

— Что? Значит, вы эту Маргариту считаете моим предком? Но она же скрывала свое происхождение.

— Я узнал ее имя, потому что влюбился в нее. — Хьюз надолго умолк. Наконец он сделал глубокий вдох, прозвучавший так, будто порыв ветра пошевелил вереск за нашими спинами, и заговорил вновь: — А она — в меня. Уильям, конечно, был вне себя от гнева. Он сочинил стихи, в которых обвинял ее. Не сомневаюсь, все плохое, что он когда-либо писал о женщинах, родилось из его злости на Маргариту. Но она никогда не винила его в этих нападках. Она и не подумала забрать у него волшебный дар фей — чудесное зрение, которым она наделила бывшего возлюбленного. А иначе он бы не создал сцены с фейри в «Сне в летнюю ночь». А как насчет Калибана и Ариэля в «Буре»?

И мы были счастливы вместе… Но я обнаружил, что она неспроста вдохновляет Шекспира на мастерские описания фейри. Она-то была одной из них. Феей. И обладала тем, о чем мечтал я, — вечной молодостью. Я умолял ее сделать и меня бессмертным, но она отказывалась. Она хотела провести со мной жизнь, а я, в своем тщеславии, не мог смириться с мыслью о собственной старости. Она говорила мне, что я просто не осознаю, какой мукой является вечность. Мы поссорились, и она бросила меня.

По его лицу словно пробежала рябь, и он на миг отвернулся от меня. Затем Уилл Хьюз устремил взгляд на реку и застыл, как точеный камень. Он был прекрасен, но странно холоден и инертен.

— Я испытывал ярость, отчаянно желал быть с ней и доказать ей, что она неправа, — спокойно заговорил он. — Я решил прибегнуть к помощи чародеев и алхимиков. Шекспир знал их, но со времени начала правления короля Иакова I многое изменилось. Подозрения в колдовстве могли дорого стоить, и маги стали скрываться. Но мне удалось выследить самого знаменитого из них.

— Джона Ди? — произнесла я боязливо.

— Да. Он и Эдвард Келли якшались с духами. Ди искал секрет вечной молодости. Когда я признался ему, кем является Маргарита, он заявил, что я должен последовать за ней во Францию и выкрасть ее серебряную шкатулку и кольцо. Он пообещал, что с помощью этих двух предметов сделает меня бессмертным. — Хьюз печально улыбнулся. — Почему я ему поверил?.. Я был в полном отчаянии… а Ди говорил очень убедительно. Я поехал в Париж… искал Маргариту по всей Франции и в конце концов обнаружил. Я похитил у нее шкатулку и перстень…

— Но вы вроде бы обменялись с ней кольцами.

— Я солгал. Простите меня. Но я действительно оставил ей свое кольцо с запиской о том, что скоро вернусь и мы соединимся навсегда. Тогда же я получил весточку о том, что Джон Ди находится во Франции. Я встретился с ним, передал вещи Маргариты. А он вызвал из мрака демона — вампира, который напал на меня и сделал меня чудовищем. Когда я очнулся, Джон Ди посмеялся надо мной.

«Ты получил вечную жизнь, — сказал он, — пока будешь каждую ночь пить кровь, а днем скрываться от солнца».

— Я пытался убить его, но он хорошо подготовился и сумел улизнуть. А я начал бродить по улицам Парижа… полубезумный от жажды и горя. Я даже забрался в катакомбы… Но вам не стоит об этом слушать. Спустя некоторое время Маргарита нашла меня. Я боялся, что вызову у нее отвращение — я превратился в настоящего монстра.

Он резко умолк. Пауза затянулась, и я подумала, что рассказу конец. Я накрыла его ладонь своей рукой.

— Она отвергла вас?

Хьюз покачал головой.

— Не совсем. Я не вызвал у нее отвращения, она меня не испугалась, она просто стала очень грустна… И попросила выслушать ее историю. — Хьюз посмотрел на меня. — Мы сидели рядом, так же как теперь я с вами, только внизу плескалась Сена, а не Гудзон. Маргарита поведала мне, что может стать смертной и обойти запрет, наложенный на фей. В общем, она заключила сделку со своими правителями. За право быть человеком она взяла на себя и своих потомков обязанность охранять границу между мирами и оберегать людей от демонов. Маргарита пояснила, что одним из ночных существ, от которых она обязана защищать смертных, являюсь я. Разумеется, на этом наши отношения были закончены.

Хьюз рассмеялся, но безрадостно. Я пошевелила ногами и почувствовала, как они затекли. Сколько мы провели здесь времени? Долго ли бродили по парку? Когда рассветет? Меня будто заколдовали. Не исчезнет ли наваждение с первыми лучами солнца?

— Вы ее видели еще хоть раз? — спросила я.

Хьюз приоткрыл рот, но тут же крепко сжал губы. Он взял с парапета камешек, размахнулся и швырнул в реку. Я проследила за ним, используя свое «волшебное зрение». Камешек полетел намного дальше, чем его мог бы бросить человек, и только потом упал в воду. Я вспомнила, насколько силен оказался Хьюз, сражаясь с мантикорой, и как его зубы впились мне в шею. И я должна оберегать землю от него? Каким же, интересно, образом?

— А вы встречали потомков Маргариты… ну, кроме меня?

— Мой путь пересекался с некоторыми из них, но очень кратко. Не могу передать, насколько я был шокирован, когда вы вошли в мою квартиру… и попросили меня о поддержке. Надеюсь, вы понимаете, почему я был вынужден вам отказать.

— Но вы явились в Клойстерс и спасли меня.

— Начал сгущаться туман, и я сразу догадался — Ди собирается вас убить. Он действует через посредников. Через мглу он способен распространять свои заклятия.

Я вспомнила о тумане, который окутал таунхаус, когда металлический дракон по кличке Челюсти почти напал на меня, а еще дымку над музеем — как раз перед тем, как ожила мантикора. «Воздух и туман», — пронеслись в голове слова Уилла, сказанные им прежде.

— Как вам уберечься? — продолжал он. — Без надлежащей подготовки вы будете беспомощны. Я не мог позволить вам погибнуть… Но я не собирался…

Он прикоснулся к моей шее, и я прикусила губу, чтобы не застонать.

— И вы… — произнесла я.

Он провел рукой по моим волосам, приподнял пальцами подбородок.

— Я испил твоей крови, мы оба теперь связаны. Я ничего не могу поделать. Единственная хорошая новость — это твое новое зрение. Оно тебе пригодится, когда Ди снова примется за свое…

— Опять? — ужаснулась я.

Каких еще чудовищ на меня нашлет Джон Ди?

— Конечно, он не остановится. Ты же попытаешься отобрать у него шкатулку, верно?

— А если я хочу ее вернуть?

Хьюз пытливо взглянул на меня.

— Не уверен, что ты захочешь жить в мире, который Ди создаст с помощью магической силы. Даже не имея возможности открыть шкатулку, Ди на протяжении столетий сеял на Земле хаос. Он находился рядом с Кромвелем в семнадцатом столетии, он погубил урожай картофеля в Ирландии в сороковых годах девятнадцатого века. Один из его людей-теней застрелил эрцгерцога Франца Фердинанда, а сам он позже был возле Гитлера и являлся его советчиком.

— Но зачем? Какой ему от этого прок?

Уилл пожал плечами.

— Не представляю. Наверное, он питается чужим страхом. С каждой новой войной, с каждым очередным геноцидом или катастрофой он делается сильнее… а сейчас, когда шкатулка открыта, его могущество возрастет еще больше, чем прежде. Он воспользуется властью и призовет демонов Отчаяния и Разногласий.

— Возможно, мы опоздали, — прошептала я.

— Так говорит твое отчаяние. А открытие шкатулки для Ди стало первым шагом. Ведь ему был нужен кто-то из потомков Маргариты. Несколько столетий он выжидал, а теперь обманул тебя. Ты помнишь тот яркий свет? Сияние убило бы Ди. Ему пришлось прибегнуть к помощи своих безмозглых приспешников, чтобы выкрасть шкатулку. Хотя для него слишком опасно приближаться к незапечатанной шкатулке, но он должен держать ее открытой целую неделю, если желает вызвать к себе демонов. Поэтому у тебя остается пять дней, чтобы отыскать Ди, иначе Отчаяние и Раздор завоюют Нью-Йорк.

Я потеряла дар речи и попыталась осознать все фантастические сведения. Одно дело — признать существование паранормального мира, но совсем иное — поверить, что я играю в нем такую важную роль.

— Но у меня нет подготовки. Моя мать погибла, не успев обучить меня…

Я почувствовала, что на глаза навернулись слезы. Мне показалось, что окружающие нас тени подкрадываются ближе. Я ощутила в воздухе запах меди, а в кустах раздалось шипение. «Бедная сиротка, — разобрала я. — Бедняжка, осталась без мамочки».

Уилл взял меня за плечи.

— Ты не должна поддаваться. Это — его рук дело. Есть и другие наставники. Они повсюду. Тебе просто надо раскрыть глаза, и ты их увидишь.

— Но разве вы мне не поможете? — пробормотала я жалобным голосом.

— Я сделал больше, чем следовало. Ты сама разыщешь своих учителей. Но обещаю — я буду оберегать тебя…

Хьюз умолк и склонил голову к плечу, прислушиваясь. Я последовала его примеру. Неподалеку от нас пела птица. То был чистый и сладкий звук, напомнивший мне о французском стихотворении, которое я прочла в библиотеке Клойстерс. Так много всего случилось с тех пор — и ужасного и чудесного!.. Мне казалось, что прошли месяцы или даже годы.

Я взглянула на восток и увидела, что небо начало светлеть. А когда я повернулась, то обнаружила, что сижу на каменном парапете одна. Уилл Хьюз исчез так же быстро, как ночь.