Выбор единорога

Глава 28.

Только я убрала заветную книжечку обратно в сумку, как снова телефон зазвонил. Я сняла трубку, и после дежурного "Клуб "Серебреная Маска", слушаю вас", раздалось:

– Эля, что же ты делаешь? Разве так можно? Мы с отцом уже извелись все! А ты?! Дома никто не подходит или занято, на работе говорят, что тебя нет. Разве так можно? Мы уже даже к тебе ехать собрались!

"Этого еще не хватало!" - подумала я, продолжая выслушивать гневную тираду матери. Не, родители у меня не такие уж и плохие, но эта гиперопека и постоянное желание держать руку на пульсе, хотя у меня давно уже своя жизнь, свои заботы. Но мать этого не понимает, а еще у нее маниакальное желание выдать меня замуж, дабы "понянчить внуков". Но, увы, это в мои планы никак не входит. Поэтому я предпочитаю любить родню издалека. Чем дальше - тем крепче.

А мать продолжала заливаться, пересказывая увиденные по телеку события в нашем клубе. Когда она, наконец, выдохлась, я сумела вставить слово:

– Мам, успокойся. Со мной все в порядке.

– В порядке? Тогда где ты шлялась все это время? - ладно, так и быть, спишу этот тон на взвинченное состояние, но я уже начала закипать, поэтому старалась отвечать нарочито холодно:

– Я была у друзей. И вообще, это моя жизнь, и я могу проводить ее так, как считаю нужным.

– Замуж тебе надо, чтобы вся дурь из башки повылетела!

– Мам, если ты опять хочешь трепать мне нервы этой темой, то давай сразу попрощаемся. Мне некогда.

– Ты что, не можешь нормально с матерью поговорить?

– Пробовала - не получается, - фыркнула я, и постаралась более миролюбиво выдавить, - Мам, в самом деле, давай потом. Со мной все хорошо, но я сейчас на работе.

Она что-то проворчала мне в ответ, но мы довольно быстро распрощались. Правда, с меня взяли торжественное обещание позвонить в ближайшее время. Я пообещала. В конце концов, у каждого свои представления о "ближайшем времени".

Мне потребовалась пара минут, чтобы прийти в себя, после того, как я положила трубку. Родители… я как-то резко и с концами оторвалась от них, приехав в Москву, и теперь мне были странны их попытки контролировать мою жизнь. Появляется чувство, что они не вправе этого делать, ведь я уже столько достигла самостоятельно, своим умом. А если взять в расчет и те факты, кем я стала, особенности моей звериной сущности и память о прошлой жизни… Это тоже понимания не добавляет. Когда осознаешь, что во всех смыслах старше и имеешь больше жизненного опыта в таких областях, которые им и не снились, трудно воспринимать примитивные поучения.

Глубоко вздохнув, встряхнувшись, я снова взялась за работу. Дела, как ни кинь, сами собой не решатся.

Углубившись в процесс, я очнулась, лишь когда Крис вошел, заявив:

– Лео, домой бы пора. Время-то уже ого-го. Последние посетители и те разошлись.

– Ой, и правда времени много, - воскликнула я, выудив часы из-под кипы бумаг. Пора заканчивать.

– Давно пора. Андре, небось, волнуется, куда ты запропастилась.

– Он знает, что я допоздна работаю, - я поставила финальную точку и сложила документы ровной стопкой. Встала из-за стола и стала собираться. - К тому же я сейчас минут через пятнадцать дома буду.

– Я провожу тебя.

– Не стоит. Тут всего ничего.

– Хотя бы до стоянки. Так всем будет спокойнее.

– Ну хорошо.

Минут через пять мы вместе вышли из клуба, и за нами тщательно закрыли дверь. Вот, собственно, и служебная автостоянка. Мой мотоцикл смотрелся на ней очень одиноко. Хотя нет, на противоположном конце притаился еще один. Тоже классический Харлей, только покрупнее, помассивнее.

– Твой? - спросила я, кивком указывая на железного коня.

– Ага. Неделю назад наконец-то прислали моего старого друга.

– Прислали? Если через границу, то, небось, содрали три шкуры.

– Да не. Я ж по старым каналам, через диппочту.

– Не бывает бывших агентов?

– Что-то вроде того.

– Это хорошо.

– Ты не сердишься?

– С чего бы? Это замечательно, когда свои своих не забывают. Если бы не некоторые наши… ограничения в публичности, то наших во властных кругах было бы больше.

– Чтобы влиять на политику?

– Скорее, чтобы защищать тех, кто скрывается в ночи. Во многих случая наша анонимность шита белыми нитками.

– Ты хочешь сказать…

– Мы не можем таиться от людей вечно. Когда-нибудь нам придется выйти на свет, объявить о своем существовании. Нам всем и сразу. И, возможно, скоро.

– Почему всем сразу? Чтобы люди поняли, как нас много?

– Именно, и не решились нас истребить. Если развяжется война, то, сомневаюсь, что победят люди. Ну да ладно, такие глубокомысленные разговоры не ведутся на стоянке. Да и пора уже.

– В самом деле. Доброй ночи.

– И тебе.

Когда я садилась на мотоцикл, что-то заставило меня обернуться и всмотреться в темные улочки. Между лопатками зачесалось. Такое ощущение, что за нами кто-то следил. Я принюхалась.

Нет, ничего подозрительного не чувствовалось. Хотя это город. Тут повсюду запахи людей, и вычленить подозрительный весьма непросто, так как не ясно, чем именно он должен выделяться.

Мысленно сплюнув, я завела мотор. До первого светофора ехали вместе с Крисом, потом мальчики налево, девочки направо. В голове осталась лишь одна мысль: "Домой-домой-домой!" Все-таки устала. Определенно, вредно расслабляться!