Второй шанс для дракона, или Назад в Академию

Глава 7. Все они Пудрики!

Хлопнувшая дверь не привлекла внимания страдалицы, и мое вторжение осталось незамеченным. Она была так глубоко в своих мыслях, что не слышала ничего вокруг. Пространство сотрясали горькие рыдания, а я, забыв на время о драконе, вздохнула. И что мне с ней делать?

Для начала было бы неплохо разобраться в ситуации. Приблизившись, подняла с пола вестник и расправила бумагу. На печати стоял герб семьи Лим, дочерью которой являлась бедняжка Кассандра. Итак, что тут у нас?..

— Понятно, — хмыкнула я, дочитав короткое послание. По всему выходило, что девушке выбрали супруга и через месяц состоится ритуал помолвки. — Тц, было бы из-за чего рыдать.

Не выпуская бумагу из пальцев, я села в свободное кресло и беспомощно вздохнула. Такое чувство, что вернулась в прошлое, когда объявляла Анне о выборе мужа. Стало быть, и тут какой-то Пудрик имеется? Конечно, куда ж без этого. Но сначала надо привести в чувство страдалицу.

Разумеется, есть множество способов успокоить человека. Можно обнять и похлопать по плечу, можно предложить стакан воды и свободные уши, но мы с ней не так хорошо знакомы, а она слишком глубоко в своем горе. Немного магии не помешает.

В арсенале темных магов есть самые разнообразные чары. То, что я являюсь некроманткой, не значит, что мои способности ограничиваются поднятием и разупокоением мертвых. Темные чары глубоки и таинственны, они неявные, но очень могущественные. Темные Заступники даруют нам внушительный арсенал воздействия на чужие души.

Один из таких методов — литании. Подозреваю, что именно этим руководствовались отец с матушкой, выбирая для меня имя. Литании можно было бы назвать песнями, но они полностью беззвучны. Их можно было бы назвать молитвами к Темным Заступникам, но те не приемлют мольбы.

Литании — это беззвучные песни, обращенные к темным силам и направляющие их мощь на живые и мертвые души. Заступники не защищают, они сражаются. Поэтому в моем арсенале так много атакующих приемов и так мало защитных. Мало, но они есть, спасибо дракону и его нестандартному мышлению.

Посидев еще с минуту и подивившись невероятному объему слезных желез Кассандры, я затянула беззвучную «Литанию Неустрашимых». Слезы — это всегда страх. Не будет его, не будет и слез.

Призванные темные силы всколыхнули воздух в комнате, и даже люди снаружи почувствовали легкое колебание энергий. Чары прозрачной паутиной повисли в воздухе и стали плавно оседать на тело безутешной страдалицы. Обернув ее мягким коконом, они стали вытягивать страх.

Постепенно Кассандра перестала рыдать, а леденящая пустота наполняла то место, где еще недавно пылало подстегиваемое страхом отчаяние. Возможно, со временем она и сама «перегорела» бы. Я лишь ускорила этот процесс во много раз. Без всяких чувств она подняла голову и посмотрела на меня пустым взглядом.

«Литания Неустрашимых» — боевой прием темных магов. Мы не используем его на своих, чаще на хорошенько запуганных врагах. Ведь «пустой сосуд», в который превращается чужая душа, так легко наполнить чем-то другим. Именно этим я и собиралась заняться.

— Было бы из-за чего рыдать, — фыркнула я, брезгливо роняя чужое письмо на пол. — Или твой Пудрик не хочет на тебе жениться?

— Какой… пудрик… — широко распахнув глаза, стала наполняться удивлением и почему-то надеждой пустая душа Кассандры.

— Тот, в которого ты влюблена, — недовольно бросила я. Такое чувство, что снова с Анной разговариваю.

— Я… как ты… как… — открывая и закрывая рот, не могла найти слов однокурсница.

Я чуть глаза не закатила от этих детских вопросов. Если бы Сай это увидел, то непременно попытался бы поцеловать меня в лоб, умиляясь: «Ванга ты моя».

— Не было бы Пудрика, ты бы так не сопротивлялась браку с другим, — немного ворчливо отозвалась я.

Кассандра посмотрела на меня, поняла, что я все знаю, хотела было снова зарыдать, но не смогла. И тогда решила вступиться за своего возлюбленного:

— Он не Пудрик! Он Гарольд!

— Все они Пудрики, — немного злобно прошипела я. — Появляются из ниоткуда, пудрят мозги хорошим девушкам, а те потом рыдают в своей комнате, вместо того, чтобы присмотреться к женихам, которых нашли родители. Будто мы зла вам желаем! Мы жизнь прожили, всяких людей видели и знаем, что для вас лучше! А эти непонятно откуда взявшиеся… Пудрики и есть! И не спорь со старшими! Так что? Не хочет жениться твой Пудрик?

Рыдать Кассандре расхотелось. То ли командный тон на нее повлиял, как материнский приказ на ребенка, то ли из-за «Литании Неустрашимых», которая продолжала ее опутывать, не могла наполниться страхом за свою горькую судьбинушку, но сопли она втянула и начался, как сказал бы дракон, конструктив.

— Хочет, — шмыгнув носом, ответила Кассандра, а потом снова поморщилась, пытаясь выдавить слезу: — Но отец не разрешает! «Не нашего круга», — говорит. А я, может, не хочу за дворянина! Я нормального парня хочу!

— Дитя, — выдохнула я сквозь зубы, — ты сама себе противоречишь. Чем тебе дворяне не нормальные?

— Самовлюбленные эгоисты! Снобы! Идиоты! — разразилась гневом юная леди, а мне захотелось ее в угол поставить. Вот несносный ребенок! Не знает, что для нее хорошо!

— А Пудрик твой умен, значит, да? — недовольно щурилась я. — И себя не любит, и все для тебя сделает, да?

— Да! — ни секунды не сомневаясь, провозгласила девушка.

Я моментально вернула себе безразличное выражение, и не осталось даже намека на какое-то раздражение. Мазнув ничего не значащим взглядом по раскрасневшемуся лицу защитницы Пудриков, я обронила:

— Ну так и выходи за него, кто тебя остановит?

Из коридора раздался изумленный вскрик, дверь распахнулась, и в комнату ввалился ошеломленный боевик, который так неумело подслушивал нас все это время. Легендарное драконье любопытство. Все-то ему надо знать. Ну, может, и не все, но, если это касается меня, он непременно узнает все в деталях. Никакого личного пространства!

— …привет? — ляпнул боевик, смущенно улыбнувшись.

Я все-таки не удержалась, закатила глаза, тяжко вздохнула и героически проигнорировала парня, уделив все внимание ошеломленной девушке:

— На церемонию помолвки могут не пригласить всех женихов, но не пустить в святилище, если ты сама позовешь этого Пудрика, не могут. А дальше, за кем встать, решай сама. Я бы порекомендовала послушать папу с мамой. Но если совсем невмоготу тебе, то действуй. Там и посмотришь, какой твой неПудрик в деле.

Решительно встав, я взмахом руки развеяла чары, решив, что немного побояться девушке будет теперь даже полезно, после чего сделала всего пару шагов в сторону загородившего дверной проем мужа, когда Кассандра очень быстро все сообразила, завизжала и бросилась ко мне, не помня себя от счастья.

Я тоже не первый день живу, наловчилась по-всякому, так что лихо улизнула от объятий счастливой невесты, позорно спряталась за спиной мужа, а потом резко взяла себя в руки и убийственно высокомерно двинулась по коридору к себе. Взгляд холодный, спина прямая, и морозная аура по всем сторонам. Не приближайтесь ко мне, сметные!

На ошеломленные взгляды сокурсниц я уже не обращала внимания, а позади бежал мой собственный Пудрик.

Драконы — отвратительные создания. Никогда не угадаешь, от чего могут возбудиться. Приходится постоянно быть начеку и контролировать обстановку.

— Зай…

Поэтому, едва услышав елейный голосок супруга, почувствовав близость его горячего тела и увидев пылкий взгляд, я тут же забила тревогу и сказала предельно ледяным тоном:

— Даже не думай! Сегодня спишь на диване!

И пошла дальше, величественно удаляясь в свою комнату.

Назад я не обернулась, поэтому не увидела ошарашенные взгляды пары адепток, услышавших мои последние слова. Для меня было слишком привычным делом прогонять супруга из спальни на диван, чтобы понять, что самые обычные слова со стороны звучали так, будто адептка Фаталь пригласила адепта Хесса провести ночь с ней в общежитии.

Я не увидела, а Сай промолчал. Лишь бросил на тех адепток предупреждающий взгляд, чтобы держали язык за зубами. С первым отморозком академии связываться никто не хотел, так что девушки быстренько разбежались по комнатам, едва не проломив собой двери, а хитрый дракон, окрыленный допуском, счастливо впорхнул в мои апартаменты и закрыл за собой дверь, незаметно припечатав ее убойными чарами, но это, скорее, по привычке. Он страсть как любит запирать себя в одной комнате со мной чем-нибудь поувесистей.

Я почуяла всплеск силы и только тогда осознала, что вообще происходит. Какой диван! Мы не женаты! Ему до дивана еще служить и служить!

Резко обернувшись, я встретилась взглядом со смеющимися глазами боевика, набрала воздуха и открыла рот, чтобы выгнать его к демоновой королеве, но он опередил меня и тоже открыл рот, закричав:

— Первое слово дороже второго! Диван мой!

Я где стояла, там и поперхнулась. Все возмущение намертво застряло в горле и отказывалось сдвигаться с места, грозя задушить меня всей несправедливостью бытия. Что это вообще за детские выходки?!

Но вместо взвешенного взрослого конструктива я вдруг раздраженно прошипела:

— Катись к своей Сильвии! Вместе с диваном катись!

Демон — тьфу, дракон! — рассмеялся так заливисто, что я больше не могла этого выносить, фыркнула и гневно удалилась в другую комнату.

Общежития в нашей академии совсем небольшие. Всего пять комнат на человека: спальня, гостиная, кабинет, уборная и лаборатория. Конечно, нам — детям знатных семейств, имеющих собственные дворцы и замки, — приходится нелегко в такой тесноте, но большую часть времени мы проводим в других помещениях академии, поэтому как-то справляемся. Помнится, после брака с драконом, у нас дом был еще меньше. Ужасные были времена! Места нет и везде сплошной дракон! Жуть!

Переодевшись в сорочку, я недовольно посмотрела на покрывало и вторую подушку на кровати. Совсем никакого покоя с этими попаданцами не стало. А как хорошо было раньше, да? Учишься себе, делами занимаешься, и никто не ходит за тобой по пятам с неподобающими идеями.

Взяв с постели лишнюю подушку и покрывало, вышла в гостиную и под жарким взглядом притихшего дракона положила на диван. После чего также молча удалилась, не ответив на ласковое пожелание приятных снов. Какие уж тут приятные сны? Мне уже семьдесят лет только кошмары и снятся!

Иногда сплю и вижу, как сижу я с большим животом в драконьем замке, а вокруг куча детишек бегает и ото всюду зловещий драконий смех звучит. А потом просыпаюсь — и как в воду глядела! Кошмар!

Бормоча себе под нос проклятия разной степени тяжести, завернулась в одеяло и попыталась уснуть. Сон пришел не сразу, хоть и устала за день очень. Все казалось, что что-то где-то скребется. Чем глубже погружалась в сон, тем холоднее становилось, и даже во сне чувствовала, как настроение падает.

Страдала я так, пока вдруг не раздался щелчок дверного замка. Дрема моментально спала, я открыла глаза и посмотрела на побитого жизнью вторженца, трепетно прижимающего к себе одеяло с подушкой. Был бы хвост, он бы грустно тащился позади.

На меня посмотрели два самых несчастных желтых глаза в мире, и сердце моментально ожесточилось.

— Выйди, — холодно приказала я.

— …но там так страшно! — ахнул самый большой кошмар академии, а два больших желтых глаза стали напоминать искренние блюдца. У меня дернулся глаз.

— Выйди!

— И одиноко, — с болью в голосе произнес парень. При этом он не забывал тихонько подкрадываться к моей постели.

— Ну так и шел бы к своей Сильвии, — раздраженно ворчала я.

— А еще там очень холодно, — пожаловался дракон, у которого огонь вместо крови течет, и стал тихонько раскладывать свои подушку с покрывалом на свободной половине кровати.

В общежитии и правда было довольно прохладно на мой взгляд. Выразив свое отношение к его поступку крайне презрительным взглядом, от которого во времена моей боевой молодости даже матерые демоны приходили в бешенство, поджала губы, отвернулась и решила все-таки поспать. Но мне и этого не удалось — десятки мыслей толпились в голове.

Я ворочалась, вздыхала, а потом на меня легла большая лапа. К спине прижался обжигающе теплый дракон, и низкий голос мягко спросил:

— Ну чего ты вертишься? Много думать вредно, поспи немного.

Я несколько секунд боролась с желанием надавать боевику хвостом по голове, а потом не выдержала и заговорила:

— Как думаешь, я зря затеяла тренировку адептов? Мне кажется, завтра вообще никто не придет.

— Придут как миленькие, — тихо хохотнул муж. Шею обожгло раскаленное дыхание, а по бедру поползла инициативная рука, сминая сорочку. — Обещаю. И придут, и тренироваться будут.

Обещание от главного бедствия академии? Могу себе представить.

Помнится, когда родился наш первенец, семья Фаталь отказалась приходить на праздник наречения. Я так расстроилась, что дракон пошел и лично приволок в зубах всех, кого нашел в родовом замке некромантов. А потом сказал, что если все они немедленно не сделают нашей Анне хороший подарок, то он сделает его сам и подарит дочке тот самый родовой замок Фаталь.

Это сработало. Мои родственники, попеременно то белея, то покрываясь багровыми пятнами, все же перестали, как выразился Сай, козлить, поздоровались, подарили подарки и провели какое-то время с малышкой. Подозреваю, последнее они сделали только для того, чтобы изучить невероятный феномен — драконицу, рожденную нагой. Хотя Сай уверен, что они просто замок зажали.

Так что в обещании мужа я не сомневалась, но легче стало только чуть-чуть.

— А демоны? — вздохнув, стала жаловаться дальше. Сам факт возрождения очень мне не нравился. И ладно бы без воспоминаний, как все остальные, но знать и помнить все что было и будет, оказалось не так приятно. — Не хочу еще раз проходить через войну.

Дракон завозился под одеялом, перетянул меня к себе на грудь, вздохнул, погладил по голове и только потом ответил:

— …я что-нибудь придумаю.

Стоило ему сказать это, как я мигом вспомнила тот злосчастный день, когда боевик проломил головой ворота демонической крепости. Я сказала, что беременна и хочу на море, а он сказал, что что-нибудь придумает и начал чудить. Он сделал неправильно все, что только было возможно, и победил в войне, после чего не заметил Императора, который хотел торжественно чествовать победителей, и повез меня на море. На середине пути я перехотела лететь на море, и дракон свернул к Великому лесу, где я, превратившись в змею, осталась со сдержанной радостью ползать по земляничной полянке.

В общем, главная мысль заключается в том, что, если лорд Хесс начинает «думать», в мире происходят чудовищные катаклизмы и одна змея непременно беременеет. Я же против и одного, и второго, поэтому тут же отказалась:

— Ни в коем случае! И иди на диван!

— Как на диван?! — тут же возмутился боевик. — Но я уже на кровати! Мне тут свежо и хорошо! Меня здесь любят!

— Уговор бы только про диван, — настаивала я, гневно подталкивая огромного мужчину к краю постели. — Первое слово дороже второго! Ты сам сказал! Брысь на диван!

Мощный драконий хохот сотряс стены женского общежития. Одним неуловимым движением подмяв меня под себя, боевик весело ухмыльнулся: «моя школа!», а потом прижал к постели и целовал до тех пор, пока я шипеть не перестала. После чего, довольный тем, что я с остекленевшим взглядом пытаюсь отдышаться, встал и ушел. На диван. И вежливо за собой дверь прикрыл.

Придя в себя, я закуталась в одеяло, легла на нагретое драконом место и мстительно посмотрела на дверь. Завтра ты пожалеешь, дракон!

О чем именно он пожалеет, я подумать не успела — уснула.