Второй шанс

Эпилог N 2

Поплавок из гусиного пера, до этого неподвижно стоявший на застывшем под утренним солнцем зеркале речного заливчика, вдруг вздрогнул, и медленно пополз вверх. Я насторожился, подался вперед, и ухватился рукой за ореховое удилище. Вылезя из воды почти целиком, сигнальное перышко на мгновение застыло, а потом решительно завалилось на бок. Схватив удочку, я резко подсек, и почувствовал на другом конце тяжесть попавшейся на крючок рыбы. Держа леску из витого конского волоса натянутой, стараясь не допускать слабины, начал подтаскивать речного обитателя к берегу, но быстро понял, что одному мне не справиться. При наличии у меня привычных по прошлой жизни углепластикового удилища, тонкой японской плетенки и замечательной остроты стальных крючков, волноваться бы не стоило. Но сейчас в моем распоряжении примитивные снасти почти каменного века, а удовольствие от рыбалки упущенной рыбой портить совершенно не хотелось. Тем более, что вытащить пятикилограммового леща, действуя только одной рукой, задача и с современными снастями отнюдь не тривиальная. Повернув голову в сторону находящегося прямо за мной пойменного луга, я заорал: — Данька!!

Через мгновение услышал в ответ звонкое мальчишеское: — Иду!! — И топот за спиной, производимый босыми данилиными пятками и копытами его подруги, с которой они до этого бесились на траве недалеко от меня. Они возникли одновременно, пацан уже привычно схватился за сконструированный по моим лекалам деревенскими мужиками подсачек и приготовился доставать рыбу, а мордочка Бэмби высунулась у меня из-за плеча, следя огромными любопытными глазами за производимой людьми суетой. Работая удочкой и сачком почти в унисон, благо давно наловчились, мы с мальчишкой в считанные минуты вытащили рыбу на берег. Бросив снасти и действуя правой рукой, помог Даниле переправить очередного пленника в садок, где уже плескалось штук пять таких же лещей, и с десяток мелочи. Кобылка нам в этом усиленно помогала, топталась рядом и, в конце концов, умудрилась запутать мне леску. Ладно, и так рыбалку пора заканчивать. Видя, что продолжение не последует, Данька прокричал: — Дядь Вань, мы домой! — И неразлучная парочка умчалась в сторону городка.

Все попаданцы вносили в местный быт что-то свое, приучая автохтонов к полезным вещам и хорошим привычкам. Эта же парочка стала настоящим бедствие тихого городка, появляясь одновременно во многих местах, и сея на своем пути хаос и разрушения. После нашего прибытия, Данька, едва отошедший от тягот долгой дороги, мгновенно подружился с молодой степной лошадкой, за время моего отсутствия заметно подросшей, и ставшей еще более контактной с людьми. С этого момента хозяева садов и огородов в городе не могли чувствовать себя в безопасности. Зная страсть своей подружки ко вкусным и сладким овощам и фруктам, мальчишка разрабатывал целые войсковые операции с целью добычи искомых вкусняшек, которые они вдвоем и реализовывали, часто привлекая в помощь местную молодежь, завороженную энергией и выдумкой пришлого. Хорошо еще, что, при всем своем отменном аппетите, лошадь была еще молода, ела гораздо меньше, чем ее взрослые родственницы, и оставить город без запасов на зиму они не смогли бы при всем желании.

Посмотрев в след резво приближающемуся к городу бедствию, я уселся на утрамбованный в виде стула стожок сена, и стал ждать прибытия помощи, для переноски улова и снастей. Левая рука действовала еще очень плохо, да и самочувствие в общем оставляло желать много лучшего, поэтому переноска в одной руке тридцати килограмм рыбы и удочки с подсачеком в данный момент были для меня задачей непосильной. За время своей болезни я похудел почти на сорок килограмм, и здоровье только-только начало потихоньку возвращаться. Ну ничего, кому надо Данька скажет, и за мной вскоре придут. А пока предадимся медитации, глядя на покрывающуюся рябью от первого утреннего ветерка гладь большой реки.

Три месяца прошло с момента, как я, с пробитым брюхом и почти оторванной рукой, рухнул на умирающего бандита. На этом мои воспоминания о приключениях Вани в Зазеркалье были окончены. В себя пришел спустя почти две недели в лагере войсковом, который Борат организовал на месте нашего с Адаром расставания с отрядом загонщиков, в трех сутках ходьбы от границ проклятого места. Поэтому, основные события, последовавшие за террористической атакой, я пропустил, будем считать, что по уважительной причине.

Пропустил, и вот об этом ни капельки не жалею, как зареванная Ира, единственный компетентный в медицине человек среди нас, с помощью железных наших стариков, доставала мне из кишок пулю и собирала пазл раздробленных костей левой руки. Пропустил похороны Михалыча и Артура. Зря я грешил на потерю бдительности оставленных мною в доме людей. Не пускали они супостата в дверь, проник диверсант матерый сам на крышу, и убил дежурившего там студента, а потом и остальных захватил, тут уже не трудно ему было. Стариков, слава Богу, не тронул, связал и запер просто, а пацана с девкой в заложниках оставил.

А потом, после того, как подлатали мою тушку многострадальную, оставшиеся в живых люди с тревогой ждали, приду ли я в состояние, для транспортировки пригодное, или могилку еще одну рядом с двумя свежевырытыми копать придется. Ждали они, и с ужасом по сторонам смотрели, где вокруг переносы катаклизмические все чаще и чаще происходили, картину окружающего перекраивая до неузнаваемости. И, неделю спустя, когда убедилась Ирина, что в себя я приходить пока не собираюсь, но перитонит так и не начался, приняли они решение прорываться оттуда в мир нормальный. Погрузили меня беспамятного, и поехали. И выехали, как я и предполагал, без труда почти, не стали звери, проход стерегущее, с тарахтящей гадостью железной связываться. А за барьером межмировым ждали потеряшек сюрпризы, для разнообразия, приятные.

Борат, когда гонцов выслушал, мною посланных с докладом о ходе зачистки логовищ вражеских и погони за противником убегающим, сам лично, полсотни бойцов захватив, рванул к лагерю, у начала холмов песчаных расположенному. А затем, проследив путь наш по местности, переносами искореженной, организовал у входа в царство Аида местного заставу из десяти охотников, которые меняться должны были периодически, запасы воды пополняя. Верил товарищ мой боевой, что не сгину я в чужбине враждебной, обязательно оттуда выберусь. Вот и встретили путешественников, на автомобиле по палеозою и окрестностям разъезжающих, люди дружественные, помочь готовые. С ними путь трудный до земель живых проще оказался, было кому на носилках два тела, одно мое, беспамятное, второе Лешкино, неходящее, тащить через завалы, и старикам, женщинам и детям идти помогать. Так что, когда сознание светлое вернулось в мою дурную голову, окружали меня лица знакомые и приятные. А потом мы, всем табором, в путь тронулись в сторону города, для меня своего уже. Путешествовал я, с комфортом на телеге устроившись, и охранники у меня были самые суровые. Конь мой боевой, когда меня в состоянии овощном пребывающим увидел, в волнение впал неописуемое, и отходить от меня отказывался, даже есть забывал, по моему. Так и ехал я, на небо летнее, да на морду черную, перед глазами вечно торчащую, любуясь.

Но поездка дальняя даром не прошла для меня. Дурно сказались на самочувствии тряска и пыль дорожная. Когда прибыли мы к переправе, где строители уже крепость новую взамен сгоревшей почти построили, началось у меня воспаление внутреннее. Хорошо, что оказался там, не случайно вовсе, целитель наш армянский, гонцами быстроногими, Боратом вперед нас посланными, предупрежденный о состоянии моем плачевном. И пришлось мне снова под нож хирургический улечься, даже, как потом мне сказали, с частью кишок, для меня лично дорогих весьма, расстаться. Так что, после всех перипетий, прибыть к пункту постоянной дислокации своей смог я только полторы недели назад. И, с тех пор, прибывал в безделии праздном, функции организма восстановить пытаясь, чего не скажешь об остальных пришельцах.

Уж не знаю, на радость ли, на беду ли, приволокли мы в этот мир артиллериста профессионального, Леху Быстрова, но то, что старички наши бодрые, геолог с химиком, подарком местному обществу были неоценимым, факт бесспорный. Алексей, дед Андрей и баба Нина, как только вопрос о моем выживании спал немного, насели клещами на Бората русскоговорящего, требуя сведения о жизни местной выдать во всех подробностях. А потом, информацию получив необходимую, загорелся старший лейтенант прогресс воинский здешний ускорить необычайно, артиллерийские войска создав, а за тем и к стрелковому оружию перебраться. И объявил Нине Владимировне, что ждет от нее создания пороха немедленного, хотя бы дымного, а Андрей Василич для этого ингредиенты необходимые найти срочно должен, благо ни уголь, ни сера, ни селитра великими редкостями не были. А с Архиповым, бойцом сообразительным и технически подкованным, принялся обсуждать способы изготовления орудия будущего. Еле-еле этого милитариста одноногого уговорили подождать захват мира начинать хотя бы до прибытия в места обжитые.

Но, пока я от операции повторной в крепости переправной отходил под присмотром врачебным усиленным, новички наши, с главным двигателем прогресса местного, Авокяном, пообщавшись всласть, к бурной деятельности приступили незамедлительно. Дед Андрей, молодость вспомнив, уговоров никаких не слушая, в экспедицию собрался за ископаемыми зело полезными, к рудным залежам и пластам угольным путь торить решил. Помнил он умозрительно расположение их в этой местности. Охрану ему выделили солидную, дабы не потерять кадра ценнейшего. В тот отряд и бойцы наши вошли, Валиев с Вурволисом, вооруженные оружием автоматическим, и Адар с ними пошел проводником, путешественник вечный. Сержанта Друнгиса с двумя АК 74 лишними отправили к князю в столицу с караваном попутным, что бы обучил он воинов местных обращению с ними. Мера предосторожности сия, в свете последних событий, совсем не лишняя. Кто знает, одна ли область аномальная на планете есть, и не являются ли легенды про город старый, пришлыми населенный, что на востоке находится, прямым указанием на обратное.

А Лешку с Архиповым Витя Морозов, всем семейством навестить меня лежачего прибывший, обломал качественно. Рассказал он им, что при существующем уровне металлургии земном, обломятся они с пушками. Нет возможности пока такие изделия сложные и массивные изготавливать. Но тут черт меня дернул в это дело влезть, не иначе помутнение рассудка ввиду болезни тяжкой случилось. Пока горевали сотрудники нашего бюро инженерного, скорбели от невозможности использовать пороха кучку, Ниной Владимировной все же произведенного, я, дурень старый, напомнил им, что в старину, орудия вполне себе из дерева изготавливали, железными обручами стволы стягивая. Да и не только в старину, читал, что даже в Гражданскую на Дальнем Востоке партизаны такие девайсы использовали, и барбудос кубинские в американцев из подобного стреляли. Да, получается агрегат не долговечный, и стрелять только картечью может, но нам пока другого и не надо, нет нужды крепости ядрами обстреливать, одна живая сила в противниках. А там, глядишь, и дождемся от нашего геолога бронзы с медью на стволы нормальные. И понеслась вскачь мысль изобретательская. Так что сейчас уже имел город пару орудий, на охрану и оборону его на стенах поставленных.

А баба Нина, осчастливив порохом оболтусов великовозрастных, загорелась основное свое призвание реализовать, учительское, школу для деток городских организовать. Но тут натолкнулась она на непонимание легкое, позабыла, что времена сейчас на дворе средневековые, тяжелые. Детки все, как только в возраст чуть сознательный входят, обязанности по добывания хлеба насущного со взрослыми разделяют всемерно, и времени свободного на учебу у них весной-летом-осенью не бывает практически. Но не зря женщина достойная столько лет в сфере образования проработала, сумела она убедить уважаемых людей местных, решения судьбоносные принимать делегированных, что пришлые люди отнюдь не вечные, а из местных инженеры, врачи, да геологи сами по себе, без овладения знаниями, не получаться. И Авокян уважаемый ее начинание поддержал всемерно. Так что разрабатывала она теперь программы школьные, ждала, пока здание пригодное соорудят строители. Чувствую, что превратиться вскорости наш городок провинциальный в центр земной ремесел и образования.

Тут воспоминания мои были прерваны появлением группы помощников, инвалида немощного забирать с рыбалки пришедших. С улыбкой счастливой смотрел я на людей и зверей, за короткое время дорогими мне ставших, жизнь, второй раз мне подаренную, смыслом наполнивших. Пешком шли Борат с Ириной. Да, попал старый воин в переплет любовный. Медсестричка была у нас девушкой не только милой и симпатичной, но и высокой весьма для женщины, а уж для местных и подавно. Как только встретил воевода нас, из земель проклятых выбравшихся, так и был поражен красотой нездешней женщины, с него ростом вымахавшей. Ну а дальше уже я подсуетился, сваху обездвиженную изображая, когда заметил, что неровно дышит корешок мой к докторше молоденькой. Помогло мне в этом то, что за время пути нашего по степи дикой оба они от меня не отходили практически. И дрогнуло сердечко пришелицы молодой, когда получше вояку доблестного, друга беззаветного, узнала. Да и Данька к Борату пиявкой прилип, завороженный богатырем живым из сказок мальчишеских. Так что провалились попытки армянина коварного, медицинского светилы местного, Авокяна-доктора, Иру с собой в столицу утащить себе в помощницы. Решила она, что куда Кай, туда и Кая, и осталась в городе. Тем более, что и мне еще долго без присмотра медицинского нельзя будет обходиться.

Ну, и самое главное. Рядом с ними, верхом на боевом коне могучем, как смоль черном, едет ко мне мое сокровище, мелкое и наглое, и любимое. Как только дошла весть до города, что привезли в крепость на переправе меня, ранами военными скорбного, Айка, коня загоняя, туда бросилась. И больше уже ни на шаг не отходила, докторов изводя вопросами о здоровье моем, болезного меня кормила с ложечки, мыла, и убирала за мной. Тут уж я попал, так попал. Виду немощи своей физической не удалось мне в очередной раз ни спрятаться, ни в поход убежать. Но не жалел я об этом нисколечко. Трогательна была в заботе своей пигалица эта милая так, что у меня, наверное, от слабости, слезы умиления на глаза наворачивались. И теперь, переехав уже в город на жительство постоянное (выделили нам, пока свой не построим, дом старшины Ллода покойного) купался я просто в ласке и неге от жизни семейной, ранее мной не испытанной. Будем надеяться, что так и продолжится у нас жизнь счастливая, удастся мне в полной мере шанс второй, силами неизвестными мне предоставленный, использовать правильно.