Твердая Надежда. Книга 1. Второе рождение.

Глава 2

Водить Надюху по комнате неожиданно весело. Кажется - она забыла про все страхи и комплексы и просто радуется каждому удачному шагу. А ещё удобно, что она совершенно не боится щекотки. Периодически она просит оставить её - и двигается вдоль стенки. Тогда остаётся только присматривать за ней, да изредка поправлять волочащийся по полу гибкий кабель.

– Димусик, а у тебя подружка есть? – спрашивает она неожиданно. С её упрощённой мимикой трудно кокетничать, но невозможно не заметить, что она старается.

– Была, поругались.

– А со мной погуляешь?

Даже нельзя сказать, что эта просьба неожиданная. Особенно девушки в период восстановления часто просят с ними погулять. Из-за одной такой прогулки и разругались с девушкой. Может - и к лучшему. Трудно было бы жить с такой ревнивой, когда через руки проходят пациентки со всего округа.

– Обязательно. Как только сможешь сама выходить.

– А когда я смогу?

– Как только научишься уверенно ходить по палате - можно будет установить тебе основную батарею и зарядник. Они довольно тяжелые, так что учиться ходить с ними было бы труднее. Пока в тебе только аварийное питание.

Добравшись до кровати, Надя усаживается и спрашивает:

– Дим, ты ведь всё про моё устройство знаешь?

– Конечно. Хочешь узнать о себе побольше?

– Я и в школе анатомию любила. Но по медицине не пошла, не решилась. Расскажи.

– Ты сейчас по устройству на насекомое похожа. В том смысле, что в руках и ногах обычных костей нет - нагрузку несёт твёрдая оболочка под искусственной кожей. Оболочка довольно прочная, так что ещё и защищает внутренние устройства. Приводы и всё остальное. Кстати - в тебе довольно много свободного места. Особенно сейчас. Да и потом прилично останется. Некоторые пациенты, у которых похожая конструкция протезов, просят сделать в них потайные отсеки или какие-нибудь дополнительные устройства спрятать.

– Круто. А в меня можно будет мобильник куда-нибудь засунуть? Чтобы уже точно не терялся.

– А он в тебе есть, только ты им пользоваться ещё не умеешь.

– Ваау! А какой?

– Там специальный - для встраивания. Вместо экрана - нейроинтерфейс. Выход в сеть, беспроводные интерфейсы, установка приложений, все дела. И полностью отвязан от твоих основных систем. Так что удалённо взломать тебя невозможно. Как только освоишься с остальным - подключу.

Тут же обида:

– Дим, а почему раньше не включили? Мне бы не так скучно было.

– Вот потому и не включали. В Японии в клинике был такой случай. Включили одному пациенту сразу, а он ушел в сеть, и не вернулся.

– Это как?! – ужасается Надька.

– Именно так. Увлёкся мобильником и не стал осваивать тело. Постепенно нервы атрофировались - и привет. Не знаю, что теперь с ним.

Девушка задумывается.

– Может быть - ему и так хорошо.

– Кто знает. У меня школьный приятель не сильно от него отличается. Уже много лет только в сети с ним и встречаюсь. Несколько раз звали куда-нибудь выбраться, а он то днём отсыпается, то занят, то лениво. В общем - больше я его и не видел ни разу.

– Одни могут ходить - и не хотят, другие не могут - а хотят, – делает вывод Надюха. Поправив кабель, осторожно наклоняется вперёд и, придерживаясь за поданную руку, поднимается на ноги.

– А если вдруг кабель питания оборвётся? Что со мной будет? Сразу умру?

– Не сразу. Мозг будет жить ещё пару суток на аварийном питании. Но без связи с внешним миром. Ни видеть, ни чувствовать, ни шевелиться не сможешь.

– А сколько я лежала в коме?

– Около четырёх месяцев. Довольно долго изготавливали тебе эту оболочку, к тому же - надо было соединить нейроинтерфейсы с нервами - и чтобы всё срослось.

Она печально приподнимает брови.

– Проспала своё двадцатилетие. Хотела отпраздновать.

– Можно задним числом отпраздновать.

– Без вина и тортика? Вот уж спасибо. Утешил.

– Ну кстати - питание у тебя не только электрическое.

– Чо?!

– Рюкзак на плечо. Мозги-то у тебя живые. Им питательные вещества нужны. Правда - твои внутренние органы сохранить не удалось, так что используется специальный готовый питательный состав.

– А-фигеть! И что - я теперь без него жить не смогу?!

– Ну так же, как раньше без воды и еды не могла. Или как больные без лекарств. Не паникуй. Он в любой аптеке есть. А в крайнем случае - сама сможешь сделать. Ничего сложного, всё в обычном супермаркете можно найти.

– А какой он на вкус?

– Ничего так. Я пару раз им подкреплялся, когда работа затягивалась и ничего под рукой. Правда - у тебя вкусовых датчиков нет.

– Жалко. Я любила вкусненько поесть. Особенно - пироженки.

– Ты пухленькая была?

– Не-а. Ну так - совсем немножко. А теперь уж точно не растолстею.

Кибердевушка окончила круг по комнате, плюхнулась на кровать и задрала ноги кверху.

– Димуль, а что ты скажешь про мои ножки?

– Отличные. И вес приличный могут держать, и бегать можно, и приводы подбирали с большим ресурсом.

– Дим, ты дурак? Я не про устройство. Они тебе нравятся?

– Честно? Не очень. Слишком гладкие - не живые. Я слишком много на такие насмотрелся.

Она покачивает поднятыми вверх ступнями.

– Кажется - раньше у меня ножки постройнее были.

– В них часть тяговой батареи будет размещаться.

Похлопал её по верху бедра.

– Вот здесь.

– Остальное - в попе?

– Нет, в ней много мощных приводов, поэтому она так выпирает.

– А тут? – спрашивает Надька, опустив ноги и положив руку на живот.

– Тут пока пусто. Будет остальная часть батареи, сетевая зарядка и генератор.

– Генератор?

– Да, тебе раздобыли армейский - многотопливный. От экзоскелета. Вон он - под столом в ящике. Работает на всём, что горит. Правда - при работе на солярке приванивает, да и вообще в помещении им лучше не пользоваться.

– Это я что - буду тарахтеть, как старый трактор?

– Нет, конечно. Он на топливных элементах, бесшумный. Движущихся частей почти нет, химическое преобразование топлива в электроэнергию. Как в батарейках.

– Ни-фи-га-се-бе... – растягивает Надька. – Это мне придётся солярку пить?

– Можно хоть виски, но дорого и мощность падает. Как вариант - медицинский или технический спирт. Либо уайт-спирит из строительного магазина. Вот тут у тебя стоит бачок на литр. Тут - системы питания и дыхания.

– Дыхания?

– Конечно. Мозгу ведь кислород нужен для работы. Но нырять на несколько минут сможешь.

– Нырять? Так я и плавать смогу?

– Да. Разумеется - все сервисные крышки должны быть плотно закрыты.

– Кайфово! Съездим на море?

– Надь, мы только насчет прогулки договаривались.

– Фу на тебя, злюка. – обижается кибердевушка. – Ты мне уже начинал нравиться.

– Я дал себе слово не заводить романов с пациентками.

– Ну и не надо.

– Но вообще-то с тобой прикольно. Ты и раньше такой весёлой была?

– Когда не была пластиковой куклой?

– Надька, для меня ты не кукла. Ты - живая.

Она резко садится, осматривает тянущийся к ней кабель, а потом глядит пристально.

– Дим, обними меня, если я живая.

Пришлось сесть рядом и приобнять за талию.

– Не так. Нежно. - тихо требует она.

Она утыкается головой в плечо. Приходится приобнять её крепче и погладить по голове с коротким париком. От неё слабо пахнет новеньким пластиком.

– Надь.

– Что?

– У тебя всё будет хорошо. Обязательно.

Она хмыкает.

– Ты что - провидец?

Отстранив её за плечи, поглядел в глаза.

– Нет. Просто сегодня я узнал тебя лучше. Ты справишься.

– Ты всем так говоришь?

– Тебе - первой.

Она долго смотрит в глаза и скептически замечает:

– Трепло. Я тебе не верю.

– А себе?

Она снова прижимается и тихо отвечает:

– Себе - тем более.

* * *

Снова вечер и снова в палате одна. Но теперь дорога от кровати до окна намного проще. Только осторожно встать, балансируя руками, и сделать шаг. И ухватиться за подоконник. За окном темно и в оконном стекле отражается комната за спиной. Но лицо видно плохо. Попыталась повернуться немного к свету. Лицо чужое, как и голос. Всё чужое. Дура. Бестолковая дура. Если выдернуть кабель - снова наступит беззвучная темнота. Но прежде, чем разрядится батарея - найдут и снова включат. Они не для того старались. Да и страшно. Почему-то даже пустотелой кукле хочется жить. Интересно - вещи тоже так же хотят жить? Нет - вещи вряд ли. А беспилотники? Они боятся смерти? Или они не знают - что это такое? Они ведь стараются не разбиться. Даже беспилотные автомобили стараются не разбиться. Они едут по правилам. Нет правил, разрешающих убить себя. А если вместо питательного состава залить растворитель? Сделать вид, что перепутала? Тут не поможет никакая батарея. Мозги растворятся - и всё. Наверно - это будет быстро. Или нет? Руки ведь не растворяются, когда их моют растворителем. Значит - не быстро. Страшно. А если действительно - случайно перепутать? Нет. Не надо об этом думать. Хотя надо. Если продолжать жить - придётся всему научиться. Как в детстве научилась есть вилкой. А потом научилась готовить. Снова придётся учиться готовить. Подумаешь - новое блюдо. Считай, что ты на диете. Народ на заправке будет офигевать. "Девушка, мне две чашки бензина. Покрепче и без сахара". Не удержалась - и захихикала. Смех показался знакомым. Своим. Прикрыла лицо руками и снова хихикнула. Мамочка. Хочется смеяться снова и снова. Прицелилась, глядя в стекло, как в зеркало, шагнула назад и плюхнулась на кровать. Кровать слегка спружинила и опять захотелось смеяться. Как в детстве. Подпрыгивать, сидя на пружинящей кровати, и просто смеяться от того, что весело. Это весело - смеяться и подпрыгивать. Интересно - батарея и генератор сильно тяжелые? Если с ними так прыгать - кровать не сломается? Значит - надо попрыгать, пока нет тяжелой батареи. Жизнь легка, пока можно прыгать на кровати и смеяться.

* * *

– Пожалуйста - проходите.

Врач входит в палату первым. На кровати полулежит девушка в больничной рубашке. У неё черные волосы, подстриженные коротко. Челка слегка прикрывает лоб. Лицо овальное, немного кукольное. Нос тонкий, прямой, слегка курносый. Брови тонкие. Глаза большие, карие. Особых примет не заметно. Ноги укрыты покрывалом, недалеко от неё на столике - старый ноутбук с чёрным экраном, заполненным текстовыми сообщениями. При появлении гостей откладывает вязание и спокойным голосом здоровается с врачом:

– Здравствуйте, Виктор.

– Надежда, к тебе пришел следователь. Он задаст несколько вопросов.

– Здравствуйте, Надежда. Следователь районного отдела Игорь Юрьевич Носов.

Сев на стул - включил планшет и запустил распознавание речи.

– Должен предупредить Вас об ответственности за дачу ложных показаний. Вы готовы отвечать на мои вопросы?

– Готова.

– Пожалуйста, назовите Ваше полное имя и количество полных лет.

– Надежда Антоновна Курова. Двадцать лет.

Планшет задумывается на несколько секунд и выдаёт сообщение: "Находится в розыске восемь месяцев как пропавшая без вести. Изменить статус розыска?". На экране фотография совершенно другой девушки. Рыжей, круглолицей, с голубыми глазами и более широким носом.

– Кто может подтвердить Вашу личность?

Она пожимает плечами и молча кивает на врача. Тот разводит руками.

– Это та девушка, которая была обнаружена пожарным расчётом. Она сильно обгорела и не подлежала опознанию. Внешность фактически создана заново.

– Отпечатков пальцев у меня тоже нет, – сообщает назвавшаяся Надеждой Куровой, демонстрируя руку. Да, дело сложное. Впрочем - неудивительно. Никогда не доводилось предложить человеку опознание самого себя, но сейчас приходится нажать "подставные" и предъявить ей экран планшета с дюжиной фотографий разных девушек. Она уверенно выбирает ту самую.

– Ладно - перейдём к тому, как Вы оказались в здании. Вы помните обстоятельства?

– Ну... – она заводит глаза к потолку. – Это было... Толик позвал меня пошляться по заброшкам. Они с корешком часто так шлялись.

– Пожалуйста - полное имя Толика и его приятеля.

– Толик Мухоедов. Тогда ему было двадцать три. Приятеля он называл Марлоном. А Марлон Толика - Мухой.

На имя "Анатолий Мухоедов" планшет с ходу выдаёт двоих. Одному сейчас двадцать три, другому - двадцать четыре. Кнопка "подставные" вываливает на экран ещё десяток портретов молодых людей близкого возраста.

– Пожалуйста - укажите: кто из этих людей похож на указанного Вами.

Девушка смотрит на поднесённый ей экран, недолго раздумывает и тычет в одного.

– Вот этот похож. Только Толик постарше и причёску по-другому носил.

Действительно - она опознала старшего из Мухоедовых. Планшет, не долго думая, сообщает: "Погиб семь месяцев назад. Несчастный случай по собственной неосторожности. По показаниям знакомых, в последний месяц замкнулся, находился в глубокой депрессии". Судя по всему, девушка говорит правду, но хуже то, что теперь от её показаний зависит ещё больше.

– В каких отношениях Вы состояли с Анатолием?

– Ну...

– Надежда, Вы должны отвечать на мои вопросы.

– Блин... Ну в близких. Ночевал у меня. Но я побаивалась. Мы только обнимались.

– Надежда, постарайтесь максимально подробно вспомнить события того дня.

Планшет автоматически входит в режим "регистрация показаний". Девушка задумчиво покачивает головой.

– Это был - по-моему - понедельник. У меня был выходной, у Толика - короткий день. Вечером зашел Марлон.

– В каком часу это было?

– Не помню. Кажется - уже темнело.

– Как он выглядел?

– Он ходил в такой дурацкой куртке с капюшоном, и всегда как будто смотрел под ноги. Так что я и лица его толком никогда не видела. Зато он часто крутил в пальцах спичечный коробок. Как будто сейчас фокус покажет.

– Понятно. Продолжайте.

– Ну... Я пошла на кухню, они о чём-то тёрли, а когда я вынесла перекусить, Толик предложил мне собираться. Он сказал, что есть прикольное место, и мне там понравится. Ну я всегда за любой кипишь, кроме голодовки. Так что долго меня уговаривать не пришлось.

– В котором часу вы вышли?

– Ну так... Уже почти стемнело.

– Как долго вы шли?

– Ну я не засекала. Я по дороге ещё потыкалась в мобилку, а потом увидела забор с воротами. Марлон надавил на ворота, они немного приоткрылись, и мы зашли. Там был длинный тёмный двухэтажный дом и приванивало какой-то мазутой.

– Вы сможете опознать этот запах?

– Она больше не чувствует запахов, – сообщил врач.

– В общем - мне там сразу жутко не понравилось, а пацаны посмеялись и сказали, что я могу оставаться во дворе. А они зайдут. И я, как дура, потащилась за ними.

– Что Вы делали в здании?

– Сначала держалась за Толика и смотрела под ноги. Он фонариком светил, а Марлон спички жег. Потом я решила, что всё не так уж страшно, включила фонарик в телефоне и начала разглядывать плакаты на стенах. Там в одной большой комнате было много понаклеено. И совсем старые, и новые. И жутко воняло. Я не заметила, как начало вонять горелым. А потом в комнате стало светлее, я обернулась, а это дверь горит. Я кинулась к окну, разбила стекло, а на окне решетка. А потом начали загораться плакаты. Там ещё стояли какие-то бочки и большой грязный баллон. И ещё всякое валялось. И всё начало гореть. И пол тоже.

– Вы не пытались покинуть комнату?

– Как я могла? Около двери горела бочка. Так горела, что гудела. Я прижалась к окну и надеялась, что до меня не достанет. А потом что-то бабахнуло, разлетелось и на мне начала гореть одежда. А потом я очнулась в больнице. Всё.

– Вы так спокойно об этом рассказываете.

– Слишком много раз всё это вспоминала. И всё равно я теперь не могу заплакать.

– Понятно. У Вас был при себе мобильный телефон. Вы пытались вызвать помощь?

– А куда бы я вызывала? Я же адреса не знала.

– Можно было воспользоваться приложением автоматического экстренного вызова. Оно есть во всех телефонах уже много лет.

– Ой... Я не подумала. Я так испугалась...

– Ладно. Почему Вы не сообщили Ваши полные данные ранее?

– Не знаю. Я думала - это известно.

– Она четыре месяца была без сознания, – напомнил врач.

– Вы желаете, чтобы мы сообщили Вашей матери о Вашем местонахождении?

– Не знаю... Пока не говорите ей ничего. Толику что за это будет?

– Трудно сказать. Следствие определит.

– Хорошо бы побольше ему припаяли. Передайте ему от меня, что он - козёл.

– Обязательно. Выздоравливайте. До свидания.

Когда покинули палату, врач подошел ближе и негромко сказал:

– Пожалуйста - не сообщайте пока родным ничего. Я не уверен, что они признают её после того, что произошло.

– Я видел фото с места происшествия. Это были обгоревшие останки. Вы сделали невозможное. Но почему всё-таки Вы не поинтересовались её полным именем? У нас бы по крайней мере не висело дело о пропаже человека.

– Игорь Юрьевич, видите ли... Ей нужно было время, чтобы осознать произошедшее. То, что с ней произошло, на самом деле непоправимо. Это не просто изменившаяся внешность. Вы ведь слышали о киборгах?

– Я понял. Я пока не буду сообщать её матери.

* * *

Проводил следователя и вернулся в палату. Надежда продолжает вязать, полулёжа на кровати. При этом чему-то улыбается. Кажется - она довольна. Нетрудно понять - что её радует.

– Радуешься, что справедливость восторжествовала?

Она поправляет нить и кивает.

– Теперь не отвертится.

– Ты ничего не прибавила?

– Я - конечно - дура, но не настолько. Он вообще-то предупредил об ответственности за дачу ложных показаний. Да я и раньше об этом слышала.

– И ничего не скрыла?

– Виктор, Вы что - меня в чём-то подозреваете? Какой мне смысл что-то недоговаривать? Вот хотела Вам шарфик подарить, а теперь себе оставлю.

– Оставь. Он тебе пригодится.

– Зачем?!

– Чтобы зимой не мёрзнуть.

– Не поняла...

– Во-первых - тебе нельзя переохлаждать нервную систему. Во-вторых - нельзя заморозить воду в системе жизнеобеспечения. В третьих - батарея не переносит низких температур. И учти, что в спокойном состоянии у тебя тепловыделение гораздо меньше. Конечно - есть система подогрева, но она сильно разряжает батарею. Так что зимой придётся одеваться по погоде. И чаще подзаряжаться.

– Вот так номер, – глядит она удивлённо.

– Летом всё наоборот. В сильную жару тебе придётся следить, чтобы голова не перегревалась. Потеть ты не будешь, но можешь просто поливать голову водой.

* * *

За окном вечер. Упёрлась лбом в оконную раму, закрыла глаза.

– Толик. Козлина. Пригласил - блин. Я ему устрою ласковую встречу. В зале суда. Надо было ещё приврать что-нибудь. Ну уж нет. Там и правды хватит. Наверняка же этот Муфлон и подпалил своими спичками. Ну ничего - теперь-то из Толика точно имя этого поджигателя вытрясут. Ещё бы снять при судьях оболочку с руки, как Терминатор. И сказать - вот, во что они меня превратили! Ненавижу.

* * *