Твердая Надежда. Книга 1. Второе рождение.

Глава 14

Закрыла дверь за Серёжей и юркнула под одеяло. Постель всё ещё хранит его тепло. Это уже не первая ночь вдвоём, но не покидает ощущение, что всё это происходит не на самом деле. Кажется, будто пластмассовой кукле снится чудесный сон, что она снова стала живой. Но иногда хочется думать, что это живой девушке, у которой всё хорошо, снится длинный страшный сон. И ущипнуть себя - совсем не больно, как во сне. И достаточно проснуться - и всё станет по-прежнему. И можно будет пойти в кафе и попробовать пирожные. И вместо зарядного устройства - пицца в микроволновке. И курносый носик будто бы ощущает запах любимого на подушке. Но запаха нет - есть только его тепло, которое быстро заканчивается. Но остаётся счастливая улыбка непослушных губ. И за окнами расцветает южная весна. И - оказывается - не так уж важно, что конструктора не додумали одну деталь. И можно быть счастливой и доставить приятные минуты. После которых спросила:

– Тебе хорошо?

А он ответил "угу", будто большой мурчащий кот. А потом заснул. И обняла его твёрдой рукой, стараясь не разбудить. И вдруг приходит в голову, что с первым парнем было почти так же. Нет - так не было. Не было так хорошо. Хотя тогда сама ещё была живой, мягкой и тёплой. И что же? Выходит - не это главное? Выходит, главное - что он принял такой, какая есть? И больше нет страха, что такая никому не нужна. А Потеряшка висит в воздухе возле кровати, и его камера видит хорошенькую и счастливую.

* * *

Майские праздники. На улице тепло почти по-летнему и Мишка предложил отпраздновать шашлыками во дворе у его родителей. Благо - сами родители укатили на все праздники в Константинополь, оставив дом в пригороде под его присмотром. Долго сомневалась - звать ли на шашлыки Надьку, но на всякий случай решила позвать. А она сразу сказала, что будет с Серёжкой. В назначенное время забрала парочку с автобусной остановки.

– Вы будете наслаждаться шашлыками, а я - природой, – пояснила Надька, плюхнувшись на заднее сиденье Реношки. Серёжка устроился рядом и взял её за руку. Прежде, чем заехать за Ленкой - предупредила:

– Надь, я остальным про тебя до сих пор не сказала. Придумаешь что-нибудь?

– Мне и придумывать не надо. Проблемы с желудком, – пожимает она плечами. А потом открывает сумку и показывает бутылку.

– Я даже завтрак взяла с собой на случай - если задержимся.

* * *

Миша встретил на пороге дома. Чмокнул в щеку Катю, Серёже пожал руку, как знакомому, сказал:

– Прошу Вас, сэр.

Взял за руку.

– Проходите, леди. Вы подмёрзли?

Спрятала руки за спину.

– Миш, у меня вообще руки мёрзнут.

Миша сочувственно протянул:

– Ааа... Не знал.

Остальные уже на месте. Серёжа сразу подключился к подготовке, а Катя на правах старой подруги повела в дом. Оказалось, что с балкона второго этажа - шикарный вид на пруд. Многие деревья стоят ещё без листьев, другие - уже зелёные.

– Отдыхай, дыши свежим воздухом, – подмигнула Катя. – И не говори, что тебе не надо.

– Дышать мне точно надо. И отдых иногда нужен.

– Тем более! – весело восклицает Катя и заговорщицки понижает голос:

– Надь, ты с каждым разом оказываешься всё более живой. Ты точно не свистишь, что ты - кибер?

– Точно.

– А то смотри - шашлычок Мишка с Коляном делают что надо. Ух. Какой у тебя бок твёрдый. Ой! Не щипись! Ладно - я побежала помогать с салатиками.

– Я тоже помогу. Я всё-таки официанткой когда-то была.

– Иди ты!

– Когда ещё не была кибером.

– Надька, а когда ж это было?

– Каких-нибудь полтора года назад... Ну чуть больше. Сама никак не привыкну.

– Чорд... Но всё равно ты кайфовая. И парня ты себе нормального нашла. Надька, я тебе уже завидую. Пошли.

* * *

Насаживая мясо на шампуры, услышал за спиной голос Катерины:

– Надька, порежь ещё лука.

Обернулся. И правда - Надя присоединилась к готовке и лихо нарезает лук. Подумал, что ей, наверно, и глаза не щиплет.

– Надь, ты что пьёшь? – уточняет Миша, заглядывая на кухню.

– Ничего. Я и есть не буду. – отвечает она.

– Уп-с. Ладно - у моего бати недавно такое было. Но ты-то когда успела? – удивляется Миша.

– А тебе всё надо знать? – возмущается Катерина.

Подхватил шампуры и вышел во двор.

– Вовремя! – радуется Колян. – Раскладывай.

У него на небольшом импровизированном столике возле мангала стоит пара банок пива.

– Будешь? – спрашивает он, указывая на неоткрытую.

– Я себе безалкагольное привёз.

Колян смерил взглядом.

– Блин. Ты тоже спортсмен? Как Надюха?

– Ну не так, но занимаюсь.

– Здорово. А я всё никак не соберусь.

Он берёт бутылку и брызгает на угли.

– Надюха тоже не пьёт?

– Вообще. И не ест. Ей нельзя.

– Тюк вас в нос с вашим спортом. О! Надь! Что несешь - дай попробовать!

Надя несёт тарелки красиво - как настоящая официантка. На одной тарелке красиво разложена нарезка из двух сортов колбасы, в другой - глубокой стеклянной, размерами больше похожей на тазик - салат.

– Я вам принесу, – обещает Надя. Поставив тарелки на стол под навесом, она скрывается в доме и вскоре появляется снова. У неё в руке - тарелка с парой небольших бутербродиков с колбасой и зеленью. Она подходит к мангалу, замирает, глядя на жарящееся мясо. Еле успел подхватить тарелку. Надя часто заморгала, глядя на мангал со страхом. Схватил её за плечи и развернул лицом от огня.

– Надь, что случилось?

– Ничего, ничего, – мотает она головой. – Извини...

Отвёл её за дом и осторожно обнял.

– Скажи, что ты там увидела?

– Нет, не надо.

– Не держи в себе.

Она смотрит в глаза.

– Серёженька, там был огонь. И...

– Наденька, не думай об этом. Всё позади. Не надо бояться. Тебе ведь больше не страшно? Правда?

– Прости, я такая дура... Мне ведь теперь и правда - не страшно. Но я вспомнила, как я сама горела... Как это... Мясо...

Она утыкается лицом в плечо. Погладил её по голове.

– Надь, не плачь. Я всё понял. Хочешь - прогуляемся?

* * *

Она держится за руку и тихо рассказывает.

– Это было ужасно больно. Ты не можешь даже представить, что это такое - когда на тебе горит одежда. От боли я потеряла сознание. Не знаю - что было дальше. Меня нашли почти совсем сгоревшей... Но почему-то ещё живой.

– И ты сейчас всё это вспомнила, когда увидела огонь?

Она кивнула и через несколько неторопливых шагов ответила:

– Да. Мне показалось...

– Надь, не надо больше об этом. Я уже сам вспотел это представлять.

Она смотрит на свою руку.

– Если бы я тогда могла, как сейчас, выдерживать триста градусов...

– Ого! Да ты почти несгораемая.

– Это только если быстро. Но я бы - наверно - успела выскочить.

– Ты хорошо бегаешь?

– Ну... Неплохо.

– Бежим наперегонки? До конца улицы?

– Давай! – весело соглашается она, не отпуская руку.

Сперва немного вырвался вперёд, так что почти тащил Надю за собой. Но первый рывок прошел, она поравнялась и к концу улицы уже ей приходилось себя притормаживать, чтобы держаться рядом. Остановившись, едва перевёл дыхание. А Надя будто и не бежала. Но теперь в её выносливости нет секрета.

– Катя зовёт к столу, – сообщает она вдруг. – Пойдём.

Обратно пошли обычным быстрым шагом. Со многих дворов поднимаются дымки, пахнет шашлыками - видно, что тоже готовят.

– А там, похоже, что-то пригорело, – показывает Надя на один из домов впереди. Из открытого окна дома поднимается дым. Уже проходя мимо, заметил:

– Надь, похоже - там не пригорело. Как бы там не...

– Мамочки! Пожар! – восклицает Надя.

Ещё не видел, чтобы хоть одна девушка так лихо перескакивала через забор. Хоть и не высокий - но всё же. Пока сам перелез за ней - она уже у двери. Дёргает - а дверь заперта. Окно открыто только на втором этаже. Пока оглядывался в поисках лестницы - услышал звон. Обернулся - и только успел увидеть Надину курточку, мелькнувшую за разбитым окном. Сунулся следом. Но дым заволакивает всё сильнее. Услышал, что где-то в доме ребёнок зовёт маму. А потом крик прекратился. И услышал, что Надя зовёт. Поднял голову - и увидел её в открытом окне второго этажа.

– Не входи! – кричит она, перекидывая ноги через подоконник. В одной руке она держит плачущую малышку в розовой пижаме. Перехватывается рукой за подоконник и начинает осторожно сползать по стене. Поднял руки и достал до её ног.

– Девочку держи!

Сам не понял толком - как малышка лет четырёх оказалась в руках. А Надя снова скрылась в доме. Вдруг из дома донеслось какое-то шипение. На руках плачет напуганная девочка, с улицы уже орут:

– Бандит, отпусти ребёнка!

Надя появляется из дома, отряхивая руки, и набрасывается на вбегающую в калитку пару:

– Вы где шлялись, идиоты?! У вас дыма полный дом! А если бы правда - пожар?!

– Вы кто такие?! – продолжают возмущаться прибежавшие.

– Спасатели! Учтите - вся операция по спасению записана на видео! – кипятится Надя. – Вам может быть предъявлено обвинение в попытке убийства ребёнка посредством поджога дома! Часть третья статья тридцать уголовного кодекса!

– Мы только... До магазина... – растерянно начинают оправдываться хозяева.

– Скажите спасибо, что у нас бланков протокола с собой нет! – выпаливает Надя. – Сергей, передайте им ребёнка.

Оказавшись на руках у своей мамы, девочка почти успокаивается.

– Идёмте, Сергей, – зовёт за собой Надя в том же официальном тоне.

Уже оказавшись на улице, спросил её негромко:

– Надь, ты что - наизусть уголовный кодекс знаешь?

– Зачем? Я просто его загрузила и нахожу поиском.

– Упасть и удариться. У тебя что - компьютер в голове?

– Нет, мобильник. Ты даже на замечаешь, когда я в нём копаюсь.

– Фига се... А что у них там горело?

– Кастрюля на печке выкипела.

* * *

Немного странное ощущение: сидеть за столом и смотреть - как едят другие. Поначалу после больницы это раздражало. Потом привыкла. А с тех пор, как однажды накрыла Серёже поужинать - стало даже приятно смотреть, как он ест. Он берёт салат, который помогала готовить - и хочется, чтобы он взял ещё.

– Надь, передай вон ту... – просит Валентина.

Встала из-за стола и поднесла ей. Потом Колян попросил хлеба, Серёже подала ещё мяса... Подумала о том, чтобы снова пойти в официантки.

* * *

Вышла на балкон. Надя сидит в плетёном кресле и смотрит вдаль. Присела возле неё.

– Валь, что-нибудь помочь? – оживляется она.

– Надь, ты и так только помогаешь, а ничего не ешь. Не знаю - как другим, а мне уже неудобно.

– Не парься. Я раньше официанткой работала. А есть мне нельзя.

– Спортивный режим?

– Хуже. Желудок испортила.

– Ясно... А что у тебя за спорт?

– Рукопашка.

– Ой... Но почему?

– Для самозащиты. И знаешь - довольно часто приходится.

– У тебя же Серёжка есть. Он что - тебя не защищает?

– Мы не вместе живём. Часто вечером одна хожу.

– Ааа...

Подумала о том, что с её фигурой и личиком, неверно, трудно. И как-то сразу перестала ей завидовать. Мало того, что пристают, а если на тренировке кто-нибудь стукнет в носик - и прощай, красота. Придётся пластику делать. Говорят - кучу денег стоит.

* * *

Вечер. У берега пруда лежит большое бревно без коры, давно приспособленное местными под лавочку. И сидеть на нём приятно. Особенно - рядом с Надей, приобняв её рукой за плечи. Она держит за ладонь своей прохладной рукой и неподвижно смотрит на воду.

– Тебе не холодно?

– Нет. – отвечает она. – Мне с тобой всегда тепло.

Помолчав, она спрашивает:

– Серёженька, чем здесь пахнет?

– Водой. Травой. Немножко - дымом и шашлыками.

Она поворачивается и, глядя в глаза, добавляет:

– И тобой.

– Тогда и тобой тоже.

– А чем я пахну?

Вопрос остановил на пол дороги до её губ. Прикрыл глаза и ткнулся лицом в её волосы. От них пахнет совсем не так, как от прежних подружек. Пахнет слабо, но чем-то приятным. Так и не придумал лучшего, чем ответить:

– Просто тобой.

– Тебе нравится, как я пахну?

* * *

С балкона видно пруд и устроившуюся на бревне парочку.

– Кать, как думаешь - целоваться эти спортсмены тоже не устают?

Оглянулась на Ленку, греющую полупустой бокал об щеку, и пожала плечом.

– Надька точно не устаёт. Блин... Уже тоже так хочу. Кажется, если ещё немного выпью - пойду Мишку облизывать.

– А чего не Коляна?

– Из чувства самосохранения. Мишка - классный пацан, но я его почему-то даже пьяная не хочу.

* * *

Очередной выходной, когда осталась одна. Только потому, что сама так захотела. Уже самой не верится, что всего несколько месяцев назад была уверена - с личной жизнью покончено навсегда. И вот уже приходится придумывать поводы, чтобы побыть одной. Вроде бы - ничего не изменилось. Тот же зарядный блочок, тот же "завтрак язвенника". Но всё не так. Надо думать о нижнем белье и своём запахе. О том, что приготовить милому в следующий раз. О том, что надо чаще менять постельное. Всё это хлопоты, от которых будто теплеет где-то внутри. Будто снова стала живой и тёплой. И хочется быть для него красивой и нежной. И хочется поваляться на раскрытом диване - но ведь сама сказала, что надо устроить уборку. Но механическим рукам уборка в однокомнатной - сущий пустяк. И когда после уборки и похода за продуктами вернулась - а впереди ещё половина дня, и механические ноги не знают усталости. И хочется поделиться своим счастьем, но подруги на работе. К тому же - они всё видели сами. А потом вдруг поняла - с кем хочется поделиться. Она это точно оценит.

* * *

– Надька! Лопни моя батарейка! Какими судьбами?

Софья-Виктория удивилась и обрадовалась звонку. И тут же пригласила к себе в салон. Ехать до него не очень далеко, но с пересадкой. Это небольшая пристройка к большому мотосалону. Когда вошла - слегка оробела. Потому, что странность хозяйки передалась и помещению. Даже трудно назвать это салоном. Скорее - комната с перегородками. За прозрачной перегородкой - гараж с мотоциклом. На стене в образцовом порядке развешаны инструменты и какие-то запчасти. Некоторые из запчастей - явно старые, но бережно очищены. На половине "тату-салона" тоже образцовая чистота, хотя и сочетается она с плакатами иногда жутковатого вида. Много плакатов с рисунками татуировок, фотографии готовых работ. За отодвинутой шторой - аккуратно застеленная кушетка и пара кресел с хитрыми механизмами регулировки высоты. Круглый столик для посетителей - со стеклянной крышкой, опирающейся на мотоциклетное колесо. Хозяйка встречает, одетая сплошь в чёрное. И первым делом бросается обнимать.

– Надька! Пищу и плачу! Что у тебя - рассказывай!

– Софья-Виктория, я знаю, что ты болтушка, но я не могу с тобой не поделиться.

Она усаживает в кресло у столика и торопит.

– Ну давай - не томи. Что-то хорошее?

– Да. Только не рассказывай всем. Пожалуйста.

– Ты удивишься, но это я тоже умею. Давай - выкладывай. Тебе налить чего-нибудь?

– Ты же знаешь...

– У меня есть свежая солярочка. Высокой очистки достала. Если хочешь - импортный энергогель есть. Японский. Не пробовала?

– Ой... Софья-Виктория... Ну... Давай японский.

Она бросается наливать и кидает через плечо:

– И называй меня просто Совка. Меня друзья так для краткости окрестили.

– Ладно. Ты ведь помнишь того парня, который водил меня на закрытие?

– Глист в косухе?

– Совка, я сейчас обижусь. Он - между прочим - после того в качалку пошел.

– Лопни моя батарейка. Мужик. Что у тебя с ним?

– Совка, он оказался лучше, чем я могла подумать.

– Надька, ты что - влюбилась?

Отхлебнула из чёрной стеклянной чашки и мелко покивала.

– Пищу и плачу. И что? Как ты теперь...

– Счастлива. Даже самой не верится.

– А он? Ты ему сказала?

– Сказала. Только сперва сказала, что я - кукла. Ещё зимой. Думала - отстанет.

– С чего бы?

– Как это - с чего? По-твоему - это нормально, когда парень любит пластиковую куклу?

– Знаешь что, куколка... Я тоже поначалу удивлялась, что моему моя клешня нравится.

– Так у тебя есть парень?

– Парень? Я замужем, куколка! Через год старшего в школу поведём!

– Старшего?

– Мелкой скоро три. Ладно - так что у тебя с твоим?

Снова отхлебнула из чашки и прошептала:

– Совка, у меня с ним всё классно. Лучше, чем я могла подумать.

Софья-Виктория кидается обниматься, едва не опрокидывая свой столик.

– Пищу и плачу. Надька, я за тебя так рада!

– Ой, Совка, ты что - правда плачешь?

Она достаёт платок и вытирает под глазами.

– Надь, я всегда знала, что ты классная.

– Мне иногда самой хочется заплакать от счастья. Жалко - нечем. И... Ты представляешь - Серёженька понимает, когда я заплакала бы, если бы могла!

– Надька, я никому не расскажу, но с одним условием!

– Что? Софья-Виктория, я же просила тебя!

– Обещай, что позовёшь на свадьбу!

– Ты с ума сошла. Какая у меня может быть свадьба?

– Просто пообещай. Я в тебя верю.

Прежде, чем пообещать - задумалась на несколько секунд. А потом сама обняла её и шепнула:

– Софья-Виктория, спасибо. Если будет свадьба - я тебя обязательно позову.

* * *