Всем женщинам нравится это

Глава 6 Стрекоза

— Почему с ним так? Из-за кэсли этого не может быть! — расширив глаза, воскликнула Элли.

Она переводила взгляд с Карасева на меня и обратно, затем поглядывала на надкушенный фрукт — он выкатился из скрюченных пальцев Глеба. Как я понял, этот фрукт назывался кэсли.

— Не могу знать! — я быстро поборол первоначальное оцепенение. Вскочил с места, в один длинный шаг подлетел к Карасеву, присел на корточки. Взял его руку, прощупывая пульс.

В вопросах медицины мои познания колебались возле нулевой отметки. Пульс у Карася был, уверенный, даже по первым ощущениям повышенный. Ну что еще сказать по внешнему виду, рот приоткрыт, видны белые зубки. Глаза открыты широко и неподвижны. Вполне себе дышит. Может жестокая аллергия на местные фрукты? Или что хорошо фэлисе, то плохо земному мужчине?

— Он может умереть? — Элли выхватила из-за пояса серебряную палочку, витую, покрытую крошечными знаками на плавных изгибах. — Говори быстрее, Аллекс! Мужчины умирают как гномы⁈

Хреновый вопрос. Конечно, мужчины умирают. Только я не знаю, как именно умирают гномы, чтобы проводить какие-то аналогии.

— Да, Элли. Любая жизнь для всех живых существ конечна. В том числе и для мужчин, — произнес я, казалось бы, одну из самых банальных истин и отпустил руку Карасева. Пульс его точно не стал тише, а вот глаза…

Они недавно вытаращенные и застывшие, стали как-то подвижнее. Зрачки отъехали вправо, и мне показалось, будто Карась сейчас нагло пялится на ножки фэлисы, стоявшей в растерянности над ним.

— Ты не волнуйся! Я его вылечу! — выдохнула Элли, подняв напряженной рукой серебряную палочку. — Я с этим справлюсь! Мне бы только знать, что с ним. От чего лечить. Наверное, от отравления — такое бывает с гномами. Отравление от кэсли! О, Ланита! Разве такое может быть⁈

Она взмахнула палочкой, голубой кристалл вспыхнул, собирая вокруг золотистые пылинки, что летали вокруг фэлисы. Их небольшое облачко устремилось к Карасеву, скорбно распростертому на полу. Окутало его, толи входя в тело Глеба, толи угасая от прикосновений к нему.

Первые мгновения ничего не происходило. Но вот Карасев шевельнулся, приподнял голову и лукаво посмотрел на фэлису.

— Моя добрая леди! Спасибо, моя нежная спасительница! — неожиданно и с явной наигранностью произнес Карась. Тут же обнял ноги фэлисы, прижимаясь щекой к ее лодыжкам и борясь с приступом смеха.

— Я тебе сейчас в морду дам! — вспыхнул я, наклонившись и оттянув его за руку. — Элли, мои извинения, он просто дурачится! Козел! Комедию, сволочь, ломает! Ваш кэсли ему очень хорошо зашел и не требовалась ему никакая помощь!

— Как ломает ко… медию? — фэлиса непонимающе уставилась на меня, все еще держа серебряную палочку с мерцающим кристаллом. — Он, притворялся что ли? Он смеется надо мной?

— Элли! Ну не сердись! — сквозь смех взмолился Карась. — Это же шутка! Я хотел, чтобы тебе и всем нам было весело! У нас это называется «дурачиться».

— Мне не смешно! Я в самом деле подумала, что ты можешь умереть, как это случается с гномами! Я испугалась! Мне очень хочется наказать тебя, Глеб Карась! И я с удовольствием это сделаю! — глазам фэлисы сверкнули, она взмахнула серебряной палочкой, снова пуская рой крошечных искр. При этом Элли сердито прошептала какие-то слова. Я их не расслышал, ухватил лишь ничего не значившие для меня окончания, произнесенные громче и резче.

— Госпожа Элл!.. — Карась поспешил встать, но словно застрял в позе на четвереньках. Подался было вперед, однако какая-то сила будто не пускала. Он отчаянно дернулся и, глядя испуганными глазами на фэлису, сказал: — Э!.. Э!.. — вероятно, Глеб пытался произнести ее имя.

После третьего протяжного «Э-э-э…» он икнул.

— Я превращу тебя в лягушку! Большую, зеленую лягушку! — поигрывая серебряной палочкой, сообщила фэлиса. — Гномы отнесут тебя к реке или к озеру. Там есть комары и мелкие стрекозы — найдешь себе пропитание. Но… иногда туда наведываются большие цапли — будь осторожен, мужчина! — после чего Элли рассмеялась и взмахнула палочкой еще раз, произнеся какое-то звонкое слово.

Карась пошел пятнами. Серыми, зеленоватыми. Он отчаянно открывал рот, пытаясь что-то сказать, но больше не смог издать ни звука.

— Элли, пожалуйста, не надо так с ним! Очень прошу! Он мой друг! — я взял ее за руку, державшую серебряную палочку. Даже как-то не сразу вспомнилось, что фэлиса запрещала прикасаться к ней без разрешения. — Шутка с его стороны, — продолжил объяснять я. — Глупая, но все равно шутка. Разве она стоит такого жестокого наказания? Не надо его ни в кого превращать! Прошу, пощади его!

— Ты заступаешься за него? Он тебе дорог, да? Наверное, так же как мне Сэнта, — Элли не вырвала руку из моей ладони. Скорее наоборот, ее рука в моей стала мягче, податливее. — Хорошо, мастер Аллекс, оставим его мужчиной, каким он был, — продолжила она. — А ты на самом деле поверил, что с всего лишь жезлом быстрых заклятий можно превратить одно существо в совсем другое⁈ Аллекс! Ты такой забавный! — она рассмеялась, помахивая перед моими глазами серебряной палочкой. — Ты мне нравишься. Насчет приращения в лягушку — это была просто шутка. Как там у вас называется? Я дурачилась, — фэлиса повернулась на носочках словно в легком танце и рассмеялась серебристым смехом. — Мы с Сэнтой тоже иногда дурачимся. Чувствую, она скоро появится.

Сказав это, Элли взмахнула жезлом заклятий, направляя на Карасева еще одно облачко искр. Карась тут же зашевелился, поднялся с четверенек, часто дыша, нервно ощупывая свое лицо.

— Это, по-вашему, называется «ломать комедию»? Я запомнила, мастер Глеб. Иногда мы будем дурачиться и ломать комедию! Кстати, вы оба будьте любезны, соберите осколки тарелок — вам же работа гномов привычна. Я и сама иногда занимаюсь уборкой. Метла стоит там, сразу за дверью, — фэлиса указала на неприметную дверку у края террасы. — Пока убираете, я принесу новые тарелки.

— Госпожа Элли, ты же говорила, что ни одно живое существо не должно страдать в Оулэне — так велит Ланита, — напомнил Карасев. Зеленовато-серые пятна уже сошли с его лица, но оно оставалось бледным. — А, между прочим, немало помучился!

— Бывают исключения. Они вполне допустимы в воспитательных целях, и чтобы немного подурачиться. Полагаю, сама Ланита на моем месте поступила бы так же, — Элли коснулась носа Карася кончиком жезла заклятий, мило улыбнулась и направилась к открытой двери.

— Какова сучка! — выдохнул Карасев, едва фэлиса скрылась в дверном проеме. — Сань, отдай мне ее! Отдай! Чисто в воспитательных целях! Я ей очень скоро объясню, как нужно вести себя с мужчинами!

— Выкинь это из головы прямо сейчас! И не называй ее сучкой! — хмуро ответил я.

То, что Карась так быстро не угомониться насчет Элли, было вполне ожидаемо. И я опасался, как бы мы серьезно не поссорились с ним. Ведь было такое прежде. Еще в школе из-за Ленки Фокиной били друг другу физиономии. Потом как бы повзрослели, поумнели. Только не знаю, насколько мы поумнели с тех пор, ведь нередко всякие глупости посещают и мою голову, и голову Глеба Карасева.

— Давай за метлой, — поторопил его я. — Все-таки из-за твоей дурацкой шутки разбилась посуда.

— Сань, мы же не гномы. Да, неприятно, что разбилась. Немного виноват. Но откуда мне было знать, что наша леди так нервно реагирует? — он ковырнул ногой фарфоровый осколок.

— Не наша леди, а моя! Понял? Это принципиально важно! Давай, неси метлу! — подтолкнул я его. — Не руками же собирать, здесь мелкие осколки!

— Послушай меня, Шуруп. Послушай внимательно! Скажу тебе очень умную вещь.

— Мне присесть или как? — усмехнулся я, зная привычку Карасева говорить с умным видом и пафосом всякую чушь.

— Да, ладно, стой, но слушай! Итак: мы попали в охренительный мир! Любой попаданец, знал бы каково здесь — извелся бы от зависти! Здесь пиздец какие чудеса! И все идет к тому, что мужчин в этом мире кроме нас нет! Вникаешь? Не, ты только охвати своим тощим умом эту великую мысль! Мы здесь короли положения! МЫ! — с благоволением выдохнул последнее слово. — А вокруг нас эти милейшие существа — фэлисы, которые за член ни то что губами, руками не держали! Если, конечно, они не трахаются с гномами. Но гномы нам не конкуренты.

— Не держались… Откуда они появились, думал над этим? — прервал я его. — С рождением гномов тут что-то мутное — завтра выясним, но вот фэлисы. Отцы у них должны же быть?

— Оставим этот вопрос пока в стороне — он не существенный. Ты улови главное: мою крайне важную мысль. Мы здесь можем стать королями положения и окружить себя такими цветочками, что ух! У меня уже сердце щемит, и хуй встает. Но для этого не надо уподобляться гномам! Первое дело — мы не должны делать гномью работу. Иначе в глазах этих заносчивых волшебниц мы превратимся просто в аналог гномов! Именно поэтому, я так возмущался, когда Элли сравнивала нас с их рабочими-карликами. Мы — мужчины, бля! И это звучит гордо. Мы будем их всех трахать и наслаждаться этой волшебной жизнью. Быть может даже вечной жизнью. Как тебе мой план? — Карась обнажил зубы в нагловатой улыбке.

— А какого хрена ты тогда сказал Элли, что в нашем мире мы работаем типа как гномы, и женщины будто нам где-то там слегка помогают? — усмехнулся я.

— Ну, тупанул. Немного не просчитал наперед. Ладно, это ерунда, потом этот вопрос мы найдем как выгоднее повернуть. А пока никаких подметаний и уборки битой посуды. Поначалу вежливо уклонимся от трудовой повинности. Скажем Элли, будто не умеем это делать. Или вот: скажем, что такую работу у нас делают только женщины, а мы только контролируем. Мол, в нашем мире такие божественные заповеди. Пресветлая Богородица так в скрижалях указала, — он хитро прищурился и хрустнул фарфоровым черепком.

— При чем здесь Богородица? Не надо в эту ерунду впутывать святые образы, — я нахмурился.

— Ну не Богородица. Будда или Святой Франциск. Какая разница? Твоя Элли ссылается на Ланиту, и нам нужно кого-то приплести для убедительности. В общем, если с ее стороны возникнут вопросы, я найду что сказать, — заверил Карасев. — Сука, закурить бы!.. — он достал из кармана пачку «Парламента». — До сих пор еще влажные и пожелтели.

Идеи Карася и его настрой мне не нравились. У себя дома он в самом деле почти все бытовые вопросы возложил на Лизу. Нет, Глеб вовсе не лентяй. Он работал в автосервисе старшим механиком и очень прилично зарабатывал, но есть у него такая не во всем приятная жилка: чувствовать себя королем положения, даже если корона в той ситуации неуместна или она вовсе не по его голове.

— Пресветлая Богородица! — вдруг воскликнул он, резко поворачиваясь и подбегая к краю террасы. — О-й-ё-ё! Что же это делается!

Я не сразу понял, что там происходит, но поспешил за Карасем. Лишь когда я подбежал к месту, где прерывался зеленый полог растений, оплетавших террасу, то увидел: на дорожку сада плавно спускается рыжеволосая девушка. За ее спиной виднелись большие полупрозрачные крылья, и девушка взмахивала ими точно огромная бабочка.

— Ты это видишь! Шуруп, ты видишь⁈ Все, забирай Элли себе. Крылатая красотка моя! — выпалил Глеб. — Она летает! Ты понимаешь, она реальная фея! Это же просто пиздец!

Последние слова он прокричал в тот момент, когда на террасу вышла Элли с тарелками. В это раз фэлиса не стала их ронять, но посмотрела на меня и Карасева с явным недовольством. Возможно, причиной тому были неубранные осколки посуды на полу, но скорее возгласы Глеба.

— Я к ней! Знакомлюсь! — Карась перемахнул балюстраду, спрыгнул на газон, чудом не притоптав цветы — они в обилии росли рядом.

— Почему от так сказал? — спросила Элли, подойдя ко мне с тарелками.

— Что сказал? — не понял я. — Позволь, помогу?

Я попытался взять посуду из ее рук, но фэлиса решительно шагнула назад, а я обернулся, чтобы видеть происходящее между Каревым и прилетевшей в сад дамой. Наверное, она и была та самая Сэнта.

— Сказал: забирай Элли себе? Что это значит, мастер Аллекс⁈ Мне очень не нравятся эти слова и хочу понять их смысл! — фэлиса пронзительно смотрела на меня небесно-синими глазами. В них скрывалось сейчас нечто большее, чем недовольство.

— Элли, дорогая, я все объясню. Понимаешь… — мне было сложно подобрать слова, потому как она вряд ли понимает, что значит быть женщиной для мужчины. А если понимает, то в их мире отношения строятся по иным правилам или вовсе нет того, что мы называем отношениями. Может быть поэтому слова Карасева «забирай Элли себе» вызвали у нее такую реакцию. Она могла подумать, будто мы делим ее как какую-то вещь. Если она такое подумала, то мы в ее понимании можем стать чем-то похуже адархов. Чертов Карась! У него талант сделать какую-нибудь глупость или сказать не к месту такое, что потом приходится выкручиваться!

— Не понимаю, но хочу понять. И жду, когда ты мне объяснишь! — строго сказала Элли, еще больше рассерженная моим молчанием.

— Элли, я все объясню! Если тебе в словах Карася показалось что-то неприятное или тем более обидное, просто поверь сейчас, что в сказанном нет ничего плохого. Чтобы это объяснить, мне потребуется больше времени, потому что мне придется объяснять э-э… как тебе сказать, принципы межполовых отношений…

— Чего? — брови фэлисы едва ли не соединились на переносице.

— Отношений между мужчинами и женщинами… Элли, извини, это сложно, чтобы вот так сразу выдать, когда там творится такое… — я снова обернулся на Карася и крылатую девушку, за спиной которой, кстати, уже не было крыльев. Теперь она выглядела совсем как обычная, вполне земная дама. Темно-рыжие волосы, убранные хвостом, стройная фигура, весьма заметная грудь… Лицо миловидное, насколько я мог с расстояния, разделявшего нас. Даже скользнула мысль, уж не привиделось ли мне то, что она летит над клумбами.

А Карась… Карась стоял перед ней, преклонив одно колено и приложив руку к сердцу, и говоря, видимо, то, что он обычно втирает дамам при первом знакомстве.

— Аллекс, ты сейчас разговариваешь со мной или тебе важнее смотреть на Сэнту? — прервала мои мысли голос Элли. — Я хочу получить ответ. И в этот раз у тебя не получится уйти от моего вопроса, как ты это сделал недавно. Во мне сейчас вовсе не любопытство, а кое-что посерьезнее. Я совсем не шучу, и не ломаю комедию, как вы говорите.

— Госпожа Элли, я же говорю, чтобы это объяснить мне потребуется время. И лучше, если это сделать наедине. Они идут сюда, — я кивнул на Сэнту и следовавшего за ней Карасева.

По довольной физиономии Глеба я догадался, что первое знакомство состоялось для него вполне удачно — улыбка у Карася была до ушей, и он мне показывал кулак с вытянутым пальцем вверх. Лайк! Еще какой лайк: он, видите ли, создает проблемы одну за другой, а я их разгребаю!

— Это так сложно объяснить мне что кроется за словами: «забирай Элли себе»? Я похожа на вещь, которую можно забрать? — быстрым шагом Элли отнесла тарелки к столику. — Только темные адархи могут произнести подобное: они забирают гномов и превращают их в рабов!

Она хотела сказать что-то еще, но я ее прервал, повторив уже сказанное:

— Элли! Элли, пожалуйста, дай мне время на объяснения! Когда ты узнаешь, что на самом деле стоит за этими словами, то ты не будешь так к ним относится. Но я не хочу объясняться при твоей подруге! Кстати, она тоже фэлиса или фея? Или как это называется у вас? Я видел, у нее были крылья.

— Да, она фэлиса такая же, как я. Только старше меня на несколько сотен лет. И она не хочет становиться феей, — сказала Элли, повернулась к подошедшей подруге, и они обнялись.

— Это те самые мужчины, знакомься, Сэнта, — сообщила хозяйка дома, разжав руки и отпуская гостью.

Они поцеловались: Элли коснулась губами ее щеки, и Сэнта ответила, звонко чмокнув хозяйку

— Разве ты ожидала что-то подобное? — продолжила Элли. — Так и знала, что ты сразу прилетишь ко мне!

— Я в восторге, Элли! Глазам не поверила, когда увидела этого, бегущего ко мне! — Сэнта на миг отвернулась к Карасеву. — Но Элли, я была напугана! Понятия не имею, кто такие «мужчины», как ты выразилась. Ведь оба они похожи на адархов! А у этого волосы темненькие. У него точно нет рогов? — Сэнта сделала три быстрых шага ко мне и с полной бесцеремонностью запустила пальчики в мою шевелюру. — Нет, даже маленьких. И он хорош! Правда, мне нравится! Где ты их раздобыла?

— Моя прелесть, я же говорил… — начал было что-то объяснять сбитый с толку Глеб.

— Милейшая госпожа, не Элли раздобыла нас, а мы пришли к ней, — поправил я рыжеволосую фэлису, не обращая внимания на попытку Карася вернуть инициативу.

Теперь я разглядывал Сэнту в самой приятной близости. Она была так же красивая как Элли. Взгляд ее больших зеленых глаз, казался столь необычным, будто смотришь в зеленый омут и тебя туда манит. Мне пришло на ум сравнение: стрекоза. В самом деле, этакая большая волшебная стрекоза, которая умеет незаметно прятать крылышки — ведь они минуту назад были у нее за спиной.

— А почему вы до сих пор не убрали битую посуду? Я же сказала, где метла! — Элли с укором посмотрела на меня.

Ну почему, всегда я крайний. Даже в тех случаях, когда вина полностью на Карасе!

Вот теперь с меня еще одно объяснение. Как там Глеб сказал? Мы не гномы, гномы не мы? Великий идеолог, блять!