Всем женщинам нравится это

Глава 12 Правило буравчика

— Элли, что ты хотела сказать? — спросил я, чувствуя, как меня все сильнее заводят прикосновения фэлисы к месту, названному стержню. Я едва сдержал стон, когда она сжала его, заглядывая мне в глаза своими голубыми и в этот миг чуть лукавыми. Элли словно спрашивала, нравится ли мне ее шалости. Милая, наивная девочка, она просто не понимала, что сейчас делает! Хотя фэлисы — эти магические существа — живут веками и в некотором смысле бессмертны, для меня она была наивной, доверчивой девочкой, захотевшей немного поиграть, но не представляющей суть подобных игр. — Так что ты недоговариваешь? Что хотела сказать? — повторил я, желая получить ответ.

— Мне нравится находиться рядом с мужчиной. Иногда это обычно, почти все равно, что я рядом с Сэнтой, но иной раз возникает такое чувство… его сложно передать словами. Оно и приятное, и волнительное, и таинственное, словно открываешь древнюю магическую книгу. Заклинания в ней еще неизвестны, но при этом ты наперед знаешь, что они очень сильны и при неверном обращении могут стать опасны, — Элли повернулась ко мне, нежное острие ее груди уперлось в мое плечо. Я вздрогнул — слишком приятным было такое прикосновение. Вздрогнул, дернулся и мой боец в ладошке фэлисы.

— Однако у меня есть опасения другого рода, — продолжила она, заметив мою реакцию. — Я не уверенна, что все, что сейчас происходит, угодно богине. Если было бы угодно, то Ланита, наверное, послала бы в Оулэн мужчин раньше: сто лет назад или даже тысячу. При этом она бы не вкладывала нам в душу такое сильное волнение. Раз я волнуюсь, значит есть причины, но пока я не могу их понять.

— Но если посмотреть на этот же вопрос под другим углом, то можно толковать так: если Ланита послала меня к тебе сейчас, то значит именно так было угодно ей. Мы не можем знать помыслов богини и причин, почему вышло так, — сказал я, не склонный думать, будто все события происходят лишь по божественному проведению, если оно вообще имеет место в этой жизни.

— Давай позволим себе не рассуждать сейчас о том что угодно богине и не будем мучиться небесными загадками? — предложил я. — Хочешь маленький секрет отношений мужчины и женщины? — я заметил, как зрачки фэлисы расширились от любопытства, и тогда продолжил: — Когда женщина, в данном случае ты, Элли, трогает мужчину там, ему становится очень приятно. Мужчину это дразнит. Именно поэтому то, что ты называешь хвостиком, становится большим и твердым. От этого мужчине хочется еще больше ласки. Хочется, чтобы ласка была горячей и страстной.

— Как это «горячей»? — Элли прищурилась, всем своим видом выражая внимание и интерес.

— Чуть позже объясню. Сначала ты пойми еще одну важное условие: мужчина тоже желает ласкать женщину. Это должно быть взаимно. Понимаешь? И я хочу взаимности с тобой. Хочу, чтобы ты тоже чувствовала то, что ощущаю я, — сказав это, я коснулся ее груди, провел по соску кончиком пальца. Он, и без того заостренный, отвердел, превратился в этакий нежный камешек. Я убедился, что реакции волшебных дев мало чем отличаются от реакций обычных женщин. — Тебе нравится, дорогая? — спросил я, неторопливо и нежно лаская ее грудь.

— Очень, — прошептала она. — Если закрыть глаза и прислушаться к ощущениям, то такое чувство будто теплый ветер уносит меня на Небеса.

Мне подумалось, что фэлисы, еще более чувствительны, чем большинство земных женщин. По крайней мере Элли казалась мне такой. Наклонившись, я поцеловал ее грудь, которая белела над поверхностью воды. Тем временем моя рука погладила живот Элли, спустилась ниже, еще ниже, пока пальцы не нашли щелочку среди коротких, редких волосков. Фэлиса не возражала и против таких прикосновений. Она лишь отпустила мой стержень и прошептала:

— Аллекс, мы так никогда не делаем. Это как-то странно.

— Тебе нравится? — едва касаясь, я прошелся по ее ложбинке указательным пальцем.

Элли молчала. Она прислушивалась к ощущениям. Напряжение, было охватившее ее всю, передавшееся бедрам и сжавшее их, спадало по мере того, как я ласкал ее там, в самой загадочной и притягательной области.

— Я не пойму, что я сейчас чувствую, — тихо сказала Элли прижимаясь ко мне. — Такое ощущение… Никогда раньше не испытывала подобного. Нет, что-то похожее было, но сейчас это… все сильнее. Сильнее… как ветер перед близкой бурей. Я боюсь, Аллекс!

— Поверь, это не страшно. Такое нравится всем женщинам. Уверен, тебе тоже понравится! — сказал я, продолжая водить пальцем по ложбинке, погрузившись в нее, ощущая как от моей ласки набух мягкий бугорок, а фэлиса, запрокинув голову, больше не сопротивляется моим ласкам.

Мне нестерпимо хотелось пересадить Элли себе на колени и войти в нее, соединиться в единое целое. Сдерживало лишь понимание, что если тело фэлисы мало чем отличается от тела обычной женщины, то первое проникновение будет болезненным. Быть может очень болезненным, и воды бассейна окрасят ее кровь.

Как это воспримет Элли, не имеющая понятия о том, что у нас называется неприятным словом «дефлорация»? Не понимая происходящего, она может подумать, что я ранил ее, причинил ей какой-то серьезный вред и тогда… Тогда даже сложно представить, как поведет себя это волшебное существо.

— Аллекс!.. — фэлиса выгнулась, раздвигая шире бедра, дыша часто и шумно. Тихо вскрикнула, мышцы ее живота задергались, судорожно сжимаясь и разжимаясь.

Харисма Элли — эти крошечные искорки, витавшие вокруг фэлисы, ярко вспыхнули и закружились диким хороводом, а потом отлетели в сторону, поднялись над нами золотистым облаком. Элли вцепилась в меня и приоткрыла рот, будто желала что-то сказать, я закрыл его своим поцелуем.

— Что случилось, дорогая? — спросил я, и сам мысленно отругал себя за этот вопрос. Нужно было не делать вид, будто не понимаю случившегося, а успокоить ее, объяснить, что ее бурная реакция совершенно нормальна.

— Я чуть не лишилась харисмы! — простонала Элли, отчаянно качая головой, разбрасывая мокрые волосы. — Аллекс! Аллекс! Я вся дрожу!..

— Элли, пожалуйста, успокойся. Скажи главное: тебе было хорошо? Всем женщинам мира нравится это, а тебе было хорошо? — спрашивал я, обнимая ее уже не с нежностью, а с силой.

— Да… — простонала она, все еще подрагивая. — Очень хорошо! Даже слишком! Я будто потеряла голову, затем связь со своими силами и, наверное, саму себя! Неужели такое испытывают ваши женщины от ласки мужчин⁈

— Да. Можешь считать это чем-то подобным магии. Любовной магии. Элли, сядь ко мне на колени. Ко мне лицом, — попросил я, решив, что она почти готова стать моей женщиной.

— А ты тоже испытываешь такое, когда я трогаю твой стержень? — она приподнялась, плеская водой, устроилась у меня на коленях.

— Да, я тоже испытываю подобное, но если трогать мой стержень особым образом и ласкать его чуть дольше, — отозвался я, и тут же ее ладошка несильно сжала мой волшебный жезл.

— Аллекс, я хочу, чтобы ты сейчас же почувствовала то же самое, что и я! Ты же сам говорил, что все должно быть взаимно. Мне нужно его просто гладить? — пальчики фэлисы играли с моим окаменевшим отростком. Он уже был готов взорваться, но я хотел намного большего. Я хотел Элли.

— Можно и так, дорогая. Но есть другой способ. Более естественный, еще более приятный и важный. Прошлый раз мы не зря назвали эту штуку стержнем, соединяющим мужчину и женщину, — напомнил я, поглаживая ее спину и мокрые волосы. — Если я с его помощью соединюсь с тобой, то мы вместе испытаем блаженство, еще больше чем то, которое ты пережила только что. Но сначала тебе будет немного больно. Эту боль стоит потерпеть лишь один раз, чтобы потом вместе со мной возноситься на небеса.

— Ты меня пугаешь, Аллекс! Такими безумными обещаниями очень пугаешь, — отозвалась Элли, до сих пор ловившая каждое мое слово. — Нет, я не боли боюсь, хотя я очень не люблю, когда кому-то больно и не люблю терпеть ее сама. Я опасаюсь того, что будет дальше.

— Дальше все будет прекрасно. Обещаю, — я подложил ладони под ягодицы Элли и притянул ее к себе.

Мой стержень, твердый, нетерпеливый, ткнулся в ложбинку, которую я недавно ласкал.

— Аллекс!.. — выдохнула она, испуганно глядя на меня.

В бассейн Глеб спустился по широким мраморным ступеням, ведя за руку фэлису Маэрис, одетую лишь в цветочный венок.

— Ты будешь исполнять ритуал с поцелуями с ними или так только со мной? — тихо спросила Маэрис, пошевелив пальчиками в его ладони.

Карасев решил промолчать, потому как он не знал, как на такую шалость отреагирует Селеста. Для феи у Карася была иная наживка, куда более интересная, но опасная. Вряд ли фея на нее клюнет, но если клюнет, то вечер может стать воистину безумным. Здесь многое зависело, как преподнести эту задумку.

— Мои божественные дамы… Позвольте, я буду называть вас так, соблюдая традиции родного мне мира, и не нарушая ваши традиции, данные богиней Ланитой? — сказал Глеб, отпуская нежную ручку Маэрис и подходя к Сэнте и Селесте.

— Позволяю, — на губах феи проступила улыбка. Оказывается, и эта строгая видом особа могла на какой-то миг стать теплее. Глядишь, еще немного обольщения, и в темных глазах этой неприступной особы появится игривый блеск.

— Кстати, хотя в моем мире нет такого торжества, как День Щедрости Элея, но у нас имеются другие важные праздники и традиции, которые дали боги мужчинам и женщинам. Желаете, я познакомлю вас с одной из них, наиболее приятной и уместной при купании в бассейне? — предложил Карасев.

От близости их великолепных обнаженных тел, Глеб почувствовал жар, который не могла унять даже прохладная вода. Стержень его быстро окреп и приподнялся.

— Говори, мастер Глеб! Полагаю, госпожа Селеста и Маэрис не против ознакомиться с вашими традициями, если они в самом деле приятны, — согласилась Сэнта, поглядывая на удивительные перемены, происходящие с отростком мужчины. — О, мастер… — продолжила фэлиса, — вижу, твой хвостик стал почти таким же большим как у Аллекса вчера в саду у моей подруги, — говоря это Сэнта не смогла сдержать смех. Она сама не понимала, что ее так веселит в происходящем — просто это казалось забавным и хотелось повеселиться.

Рассмеялась даже строгая Селеста. Фея сделала шаг вперед и осторожно потрогала отросток мужчины, который еще недавно было принято называть хвостик Санры. Хвостик… Шел всего лишь второй день, как в Оулэне появились мужчины, а с ними так много новых слов и понятий. Понятий, которые пока не имели ясного понимания.

— Я не припомню, чтобы с гномами случалось подобное, — весело заметила фея.

— С ними и не должно случаться подобное, светлейшая госпожа, потому как гномы — это всего лишь гномы, а я — мужчина. Надеюсь, вас не обидит, если скажу, что вы еще пока не знаете, что из себя представляют мужчины на самом деле и каковы могут быть особые отношения между мужчиной и женщинами. Слово «женщины» здесь будет уместно заменить на слово «фэлисы» или «феи», — напомнил Карасев, стараясь сполна проявить свое обаяние.

— Мастер Карась, — с улыбкой сказала Сэнта, называя его прежним именем, которое впервые услышала от Элли. — Ты обещал… — она повела рукой отгоняя цветочные лепестки — они так и норовили налипнуть на мокрое тело, — рассказать о какой-то приятной традиции из твоего мира. Мы с феей Селестой ждем обещанного. Разве можно испытывать ожиданием двух добрый фэлис и саму фею?

— Да, дорогая. Сейчас же расскажу. У моего народа есть древняя и очень интересная традиция, подаренная нам богами. Представьте, в великом храме Яблока Адама ее начертал на золотых листах сам Святой Франциск! — для пущей важности Глеб поднял правую руку и потряс указательным пальцем. — Она гласит, что когда мужчина оказывается с женщинами в бассейне или каких-то иных водах, благодатно омывающих их тела, то мужчине…

Он замолчал, лукаво оглядывая соблазнительные тела прелестниц.

— Дальше, мастер Карась! — не выдержала затянувшейся паузы Маэрис.

— С этой минуты не называй меня Карасем — это непочтительно, — Глеб слегка шлепнул Маэрис по ягодице. — В божественных землях, откуда я родом, мне давали другие имена. Например: великий прокуратор Райских Земель, или господин Эрос, или… вот самое простое: мессир — это короткое и вполне приятное обращение.

— Мне больше нравится, господин Эрос, мессир, — ответила фэлиса и почувствовала, как ладонь великого прокуратора погладила ее ягодицу.

— Мы ждем твоего рассказа о традиции, начертанной в храме на золотых листах, — проявила нетерпение Сэнта.

— Да, теперь к священному тексту Святого Франциска. Итак, если в День Чистоты мужчина оказался рядом с обнаженными женщинами, то ему следует поцеловать ту часть женского тела, которая выступает и находится ближе всего к нему. Это угодно богам, потому как животворящая энергия удовольствия от этого деяния разольется по миру и сделает этот мир еще чище, светлее и гармоничнее! — провозгласил мессир Карасев, не выпуская из внимания эмоции на личике Сэнты и феи Селесты. На Маэрис Глеб не смотрел, поскольку она стояла рядом с ним, и он счел, что эта фэлиса и без того пленена им.

— Действительно приятная традиция, — после недолгого замешательства согласилась Селеста, — Что ж, мастер Эрос, вот эта часть меня сейчас вам ближе всего, — величественно и грациозно фея протянула руку к Карасеву. — Жду ваши губы!

Вообще-то, Глеб рассчитывал на поцелуй груди, поскольку именно груди этих прелестниц были ближе всего к нему, пока черт не дернул Селесту поднять руку.

— Позвольте, светлейшая госпожа, я все-таки начну с Маэрис. В соблюдении традиции и деяниях угодных богам важна правильная последовательность, — попытался выкрутиться великий прокуратор. — Здесь следует начинать по часовой стрелке, — он покрутил пальцем, поясняя смысл последних слов. — Согласно правилу буравчика токи удовольствия распространяются именно так.

— Здесь иные правила, мастер Карась, — с недовольством произнесла Селеста.

Однако ее возражения не остановили Глеба, он тут же обвил левой рукой Маэрис, привлекая ее к себе, и наклонился так, что его сосок фэлисы оказался в его приоткрытом рту. Господин Эрос втянул сосок в себя, опустил, обошел венчик кончиком языка, радуя фэлису щекотными и на редкость приятными ощущениями.

— О, мессир! — воскликнула Маэрис, обняв его, запустив пальчики в его волосы. В чувствительном теле фэлисы все сжалось на миг — миг волшебного блаженства.

Тем временем, правая рука Карасева скользнула между бедер фэлисы, чтобы немного пошалить там. Господин Эрос знал, что эта красотка давно готова к самым нескромным играм. И какая здесь может быть скромность в подобных вопросах, если нет самого понятия плотского греха?

— Тебе это нравится⁈ — вопросила Селеста.

— Да! — выдохнула Маэрис. — Божественно! Прекрасная традиция! Ее нужно обязательно перенять нам!

— Теперь я, если по правилу буравчика? — неуверенно спросила Сэнта.

— Да, дорогая. Ты же моя первая любовь в вашем цветущем раю, — Карасев подошел к ней, заглядывая в ее большие зеленые глаза и мысленно сказал: «Моя стрекоза! Тебя я хочу особо! Наверное, так же сильно, как Элли!».

Он наклонил голову и поцеловал сосок на левой груди фэлисы, затем на правой. Поначалу нежно, потом позволив себе немного потерзать его губами. Запустил ладонь между ног Сэнты. Флиса интуитивно сжала ее бедрами, не давая слишком много свободы шалостям, хотя еще не имела представления о них.

— Вам, светлейшая фея, хочется, чтобы я поцеловал ручку? — учтиво полюбопытствовал господин Эрос, шагнув к Селесте.

— Нет. Я хочу понять, что почувствовали фэлисы, — отозвалась она, убирая обе руки за спину и поглядывая на довольное личико Сэнты.

— Тогда, расслабьтесь. Но стойте надежно на ногах. У некоторых чувствительных дам иногда бывает головокружение, — тихо потешаясь, заметил Карасев.

— У меня было! — подтвердила Маэрис.

— Вот видите! Великий прокуратор Райских Земель всегда говорит правду, потому как через меня вещают сами боги! — Карасев положил руку на ее талию.

— Делайте, мастер Глеб, — отведя взгляд, отозвалась Селеста и ей подумалось, что на месте этого слишком нагловатого мужчины она предпочла бы видеть Аллекса. Все же очень жаль, что он не пришел. Неужели, Элли для него важнее? Ведь Элли всего лишь фэлиса.

Когда губы Глеба коснулись ее соска, Селеста в самом деле почувствовала приятное ощущение. Оно исходило и от его губ, и от языка, трепетного, щекотавшего ее кожу, от чего по телу начали расходиться едва ощутимые волны тепла и еще какой-то неведомое, трепетное чувство. Оно становилось все сильнее.

— Достаточно, мессир, — сказала Селеста, решив, что такое обращение к этому мужчине намного удобнее, хотя она не понимала его значения.

— Теперь по традиции, записанной на золоте Святым Франциском, должно последовать ответное деяние женщин! — провозгласил великий прокуратор Райских Земель. — Каждая из вас должна одарить горячим поцелуем выступающую часть тела, которая окажется ближе, — говоря это мессир попятился, стал на ступеньки так, что его вздыбленный стержень вынырнул из воды, и бесспорно оказался самой выступающей частью тела.

— Прошу заметить, что согласно закону вселенского круговорота здесь действует обратное правило, — великий прокуратор снова покрутил пальцем в этот раз против часовой стрелки. — Теперь ты, светлейшая из фей, будешь первой. Прошу, — легким движением руки он сделал приглашающий жест Селесте.