Всё равно растаешь, принцесса

1.2

− Можно у Рамины совета спросить, − выпаливаю я, поражаясь, как раньше об этом не подумала.

− Вот я балда, − хлопает Ники себя по лбу. — И как сама не додумалась? Это же гениально. У нас в семье есть ведьма, которая может всё обо всех узнать, а мы тут страдаем с тобой от неведенья. Пойдём, − вскакивает с места и протягивает мне руку.

− Куда? — уточняю немного ошарашенно.

− Как, куда? К Рамине.

− Что, прямо сейчас?

− А зачем ждать? Первый приём уже сегодня. Чем раньше мы поймём, на кого нам стоит обратить внимание, тем больше у нас будет времени, чтобы присмотреться и привлечь внимание к себе.

− Ну-у-у, в чём-то ты права, − соглашаюсь с ней. Взявшись за протянутую ладонь, поднимаюсь с кресла. Усмехаюсь заговорщически: — Кстати, у Рамины можно спросить и о том, стоит ли тебе опасаться Азима.

− Вот ещё. Не буду я о нём спрашивать, − тут же возмущается Ники. — Дался он тебе, этот Азим. Если не мой и не твой, то зачем вообще о нём говорить?

Она настолько уверена, что у меня мелькает мысль, не ошибаюсь ли я, подталкивая сестру к её настойчивому поклоннику. Может, действительно лучше оставить Ники в покое? Может, мне и самой будет легче, если Азим не достанется ни мне, ни ей. Если он исчезнет из нашей жизни и перестанет бередить наши умы и сердца. Это вполне вероятно. Но даже если так, я хочу быть уверенной, что Ники отказалась от него не из-за меня. Не хочу быть причиной её несчастья.

Само собой этого я ей не говорю. Лучше подожду, что Рамина скажет.

Позвав Римара, охраняющего нас сегодня, мы узнаём от него, какие покои достались Тайрэну с Рами, и сразу же отправляемся к ним.

Дворцом его высочества, принца Корима, просто невозможно не восхищаться. Тут невероятно, просто сказочно красиво. Архитектура, убранство, изысканные декоративные элементы, роскошные сады, благоухающий воздух, и всё это буквально пропитано восточной чувственной атмосферой.

А для меня, как эмпата, ещё и наполнено яркими эмоциями обитателей этого дворца. Всё-таки не зря босварийцев считают горячими и темпераментными. При внешней сдержанности, диктуемой строгими обычаями и этикетом, внутри большинство из них, как те бурлящие, кипящие ключом котлы. Тронь крышку и всё вырвется наружу.

Это завораживает, заставляет проникнуться. Но только если в меру. Мне сложно находиться в Босварии долгое время. Я быстро устаю. Тут постоянно приходится держать блоки. Либо постоянно сгорать в многогранности чужих ярких и сильных эмоций. Не раз я задумывалась, смогу ли жить здесь, если вдруг всё-таки что-то переменится, случится чудо, и Азим станет моим мужем. И неизменно приходила к выводу, что ради любимого привыкнуть, конечно, смогу, но это будет непросто. Здесь всё слишком.

А вот Ники Босвария подходит гораздо больше. Моя близняшка со своим темпераментом замечательно сюда впишется. При условии, если её не будут подавлять и загонять в рамки. Сумеет ли Азим оценить, каким сокровищем на самом деле Николь является? Понять, насколько она добра, щедра сердцем, насколько любящей и преданной может быть, если заслужить её доверие? Сделает ли он её счастливой? Или сестрёнка права и его одержимость её сломает? Мне почему-то в это не верится. Может, я себя обманываю.

На коронацию принца Корима съехались гости со всего мира. И естественно, разместить всех в королевском дворце просто невозможно. Наша семья, например, уже традиционно гостит в столичном дворце самого Корима. Ведь он не только верный друг и союзник Сэйнаров, но ещё и женат на нашей дальней родственнице, но при этом близкой подруге нашего старшего брата Тайрэна.

Но в этот раз, помимо нашей семьи, будущий король Босварии принимает у себя и других важных гостей. Например, королевскую чету из Арганды, ещё одного соседнего с нами королевства. Надеюсь, дядя Федерик и его жена Анна, уже прибыли. Я очень соскучилась по ним. Это самая уравновешенная и рассудительная пара из всех, кого я знаю. Даже мои родители с ними не сравнятся, потому что отец, несмотря на весь свой железный самоконтроль, нрав имеет довольно горячий. И я искренне боюсь его гнева. Не потому, что папа может причинить мне вред — он скорее руку себе отрубит − а потому, что я вообще очень тяжело переношу, когда кто-то злится.

К тому же мамин младший брат, король Арганды, как никто другой знает, как тяжело быть эмпатом, ведь он сам такой. И однажды даже дал нам с мамой несколько советов, как создать эмпатический блок, который будет требовать минимальной концентрации внимания для поддержания, но при этом продержаться сможет столько, сколько потребуется. Этими знаниями мы с радостью потом поделились с Тайрэном и Дастианом.

− Как думаешь, что сегодня будет на приёме? — отвлекает меня от размышлений Ники. — Надеюсь, Азим не надумает снова меня доставать. Я бы хотела повеселиться от души. Познакомиться с кем-то… − вздыхает мечтательно, − потанцевать.

− Не вижу причин, почему бы это тебе не удалось, − улыбаюсь. — Я слышала, что сегодня нас будет развлекать своим пением сама несравненная мадам Серена. Босварийское общество взбудоражено и заинтриговано.

− Ещё бы, − фыркает сестра. — Конечно, они уже частично смирились, что их королевой станет боевая магичка родом с Сэйнара, но к остальным сильным и независимым женщинам эти закостенелые поборники традиций ещё не скоро привыкнут. Мы не вписываемся в их представление мира.

Рассмеявшись, мы выходим через арочный проход в общий коридор, из которого можно попасть к покоям остальных гостей. Мой взгляд рассеянно скользит по роскошной резьбе, позолоченной росписи, ажурным ставням, занавешенным полупрозрачными занавесками… а голова внезапно взрывается удушающей болью, когда все мои эмпатические блоки вмиг слетают, сокрушённые чужими эмоциями. Жаждой убийства. Чистой яростью. И чьим-то почти животным страхом, болью, ненавистью. Вся эта смесь настолько обжигает меня, закручивает нервы в узлы, что хочется, заскулив, сжаться и закрыть голову руками, прячась от всего мира. Но я же знаю, что это не поможет.

За окнами раскинулся довольно просторный внутренний дворик с фонтанами и садиком. И источник моих страданий находится именно там.

А то, что доносится до нашего слуха, заставляет кровь стыть в жилах. Словно какой-то жуткий зверь рвёт кого-то на куски, рыча так, что колени дрожат. И далеко не сразу до моего затуманенного сознания доходит, что рёв — это человеческая речь, просто на чужом, незнакомом мне языке. На том же, на каком кто-то другой вопит, умоляя о пощаде.

Там кого-то истязают. Надо помочь!