Всё равно растаешь, принцесса

Глава 38

Софи

Мне так холодно, что зуб на зуб не попадает. От этого не спасает ни теплое шерстяное платье, что я надела утром, ни затхлое потрепанное одеяло, которое кто-то оставил в этом каменном мешке. Но наиболее тревожит даже не это. Значительно сильнее меня грызёт то, что я не помню, как здесь очутилась. И откуда на моих руках появились антимагические кандалы. Лишь какие-то тусклые образы мелькают в голове, доводя до паники и тошноты.

Я помню, как была в замке. Янгмар уехал искать Ульфрика. Я позаботилась об ужине для Хорлика, потому что тот был совершенно истощён после ритуала. Мы разговаривали, он рассказывал об их детстве, о том, как Ян с братом спасли его из ущелья… А дальше в голове какая-то мешанина. Он еще что-то говорил. Вспоминал кого-то. Я помню, что это очень важно, но не могу вспомнить о ком речь. Последнее, что всплывает в памяти, это чья-то фигура на пороге той комнаты. Кто-то пришел. Тот, о ком шла речь. И все. Я будто сознание потеряла.

А пришла в себя уже здесь.

У моей тюрьмы нет окон. Есть только маленькая дверца, обитая железом. Такая невысокая, что мне придется на четвереньках ползти, чтобы выбраться отсюда. С дырявого потолка, высоко над головой, сыпется мелкий снежок, падая мне на плечи и чисто подметенный пол. В маленькой нише на стене горит свеча. Уже вторая. Рядом есть еще одна впрок. Такая вот странная забота. Создается впечатление, что кто-то подготовил эту каморку для меня заранее.

Мне холодно. Невыносимо холодно. А я не могу ничего с этим поделать. Не могу создать даже простейшего заклинания. Через эти проклятые кандалы. Могу только бродить как зверь в клетке. Прыгая и приплясывая, чтобы разогнать кровь по телу и согреться.

А еще могу думать, хоть это и дается мне гораздо труднее, чем обычно. У меня нет никакого сомнения, что из замка меня похитил кто-то, кто владеет стихией разума. Об этом свидетельствуют и мои провалы в памяти, и то, что это похищение вообще состоялось. Меня ведь охраняли. Хорошо охраняли. В замке была куча людей, охрана, много воинов. Да и сама я далеко не беспомощна. Просто так точно бы никому не сдалась. Но вот сижу в каменном мешке без каких-либо следов борьбы на теле. Как будто меня просто взяли и привезли сюда.

Тогда вопрос — кто это сделал? Рагна? Ульфрик? Но Янгмар ведь поехал их искать. Вряд ли бы разминулся после того ритуала. Разве что они разделились.

Однако я почему-то знаю, что это не они. Возможно, стертая память что-то такое подсказывает. Впрочем, кажется, быть в неизвестности мне недолго осталось. Потому что за дверцей слышно чьи-то шаги. Слышен звон металла. А затем в замке проворачивается ключ. Дверца открывается.

— Вылезай, — слышу резкий приказ. Этот голос… очень знакомый голос. Неужели?

— Маргрета? — спрашиваю ошеломленно.

Ответа никакого не получаю. Секунды проходят, и я понимаю, что придется всё-таки лезть. Ставя себя в крайне уязвимое положение. Стоит только высунуть голову, и делайте со мной, что хотите. Это очень сильно беспокоит. Но и сидеть здесь дальше не вариант. Еще немного и я окоченею до смерти. Да и разобраться нужно в конце концов, что происходит и зачем я здесь.

Поэтому присаживаюсь на корточки и осторожно выглядываю наружу. Вижу чью-то юбку на расстоянии метров трех от дверцы.

— Я думала, ты храбрее. Янгмар так тобой восхищается, что аж воротит, — фыркает… действительно Маргрета.

Кроме нее там, кажется, никого нет. Я ничего не чувствую. Ее эмоций тоже. Вероятно мой дар наручники также блокируют.

Приходится рискнуть.

Лезть на четвереньках со скованными руками и в юбке еще то удовольствие. Особенно когда при этом еще и пытаешься одеяло на себе удержать.

Кое-как выбравшись из каменного мешка, я быстро поднимаюсь на ноги. Оглядываюсь вокруг. Мы в небольшой комнате, которая ненамного больше моей камеры. Тоже без окон. Однако здесь вроде бы теплее. Свечей больше горит. Даже какая-то мебель имеется. А еще камин, возле которого стоит металлическая кочерга. И действительно никого нет кроме нас с Маргретой, которая снова с любопытством меня изучает.

− Так это ты ведьма? — смотрю на нее.

— Я гораздо больше, чем просто ведьма, — усмехается она. Подтягивает к себе грубо сколоченный стул и грациозно садится. Невозмутимая, как всегда.

− О, так ты еще и темная? — делаю вывод. — А как Праматерь это воспринимает? Сомневаюсь, что ей такое нравится. Верховная жрица, сознательно и намеренно нарушающая ее главный запрет, разрушая магическое равновесие нашего мира.

— Столько патетики, — вздыхает Маргрета с таким видом, словно я сказала что-то очень наивное. — Не знаю, что там богиня себе думает, со мной она никогда не разговаривала. Не уверена даже, что верю в эти басни, будто она лично может вмешиваться в жизнь своих детей, посылать видения или еще как-то общаться. Скорее всего, ей всё равно.

От такого ответа у меня даже челюсть отвисает. Она серьезно?

— А как же ты жрицей стала, если не она тебя избрала?

— Жрицей я стала, потому что сама так решила. Сама заставила родителей отдать меня в храм. А потом убедила Верховную, что лучшей преемницы, чем я, у нее и быть не может. Это было всего лишь этапом моего становления. Достаточно, важным, должна признать. С детства слышала, что в храмовых библиотеках хранятся все знания о нашем мире. Даже утерянные, о силах, которыми когда-то владели наши предки. Те, которыми их наделяла природа от рождения, и те, что храбрецы приобретали для себя сами. Это меня и привлекало в служении. А потом у меня проснулся дар. Посредственный, слабый. Но я поняла, что даже этого мне хватит, чтобы получить гораздо больше. Если буду достаточно рассудительна и смела.

— И бессердечна. Темная магия нуждается в страшных жертвах. Как можно идти на это ради силы?

— Силы и власти, — снисходительно провожает меня Маргрета. — И не тебе меня судить, принцесса Сэйнар. Силу тебе было даровано от рождения, поэтому тебе так легко осуждать тех, кто стремится получить ее другими путями.

— Я осуждаю тех, кто ради этого убивает и калечит людей, — выплевываю презрительно.

— Что ж, — ведьма задумчиво поджимает губы. — Я твое осуждение как-то переживу. Конечно, я могла бы тебе сейчас рассказать, что до сих пор мне удавалось обходиться без смертей на алтаре. Но какой в этом смысл, если именно тебе суждено умереть ради осуществления моей цели?

О боги, она больная.

— Кроме того, — продолжает Маргрета, — у нас уже почти нет времени. Приближается самый темный час ночи. Ты должна взойти на алтарь и умереть. Одевайся, — она бросает мне к ногам какое-то тряпьё.

− Ты не в своём уме. Я не стану этого делать, — фыркаю ошеломленно. Даже не знаю, как реагировать на подобные заявления.

Глаза невольно стреляют в сторону камина с кочергой.

− Не советую оказать мне сопротивление. Потому что я могу заставить тебя еще не такое сделать, — с усталостью в голосе предостерегает ведьма.

− Принять участие в оргии с Ульфриком? — вырывается у меня.

И только тогда я понимаю, что именно это она, кажется, и делала. Вынуждала девушек отдаваться Ульфрику и его подельникам. Это и было той жертвой, которую Маргрета приносила ради темной силы. Ужас, боль, стыд, страдание жестоко изнасилованных на алтаре девушек.

— О боги! — отступаю от нее, упираясь спиной в холодную стену. − Ты еще безумнее, чем я думала. Как можно… скольких ты погубила?

— Ой, перестань, — морщится Маргрета. — Никого я не губила. Ну, помучились немного, ну пролили девичью кровь на алтарь. Никого я насильно не заставляла идти с Ульфриком, все они, как одна, сами едва не прыгали к нему в постель. Если такие дуры, то сами виноваты. Тем более что все они потом почти ничего не помнили о ритуале. Только то, что потеряли девственность. И что было неприятно и стыдно. Только Юфа почему-то смогла со временем избавиться от внушения и вспомнить кое-что. Пока молчала, никто ее не трогал, но когда вы с Яном начали разнюхивать и расспрашивать, пришлось убрать, чтобы не растрепала лишнего. Но ты меня отвлекла. Переодевайся, принцесса. Иначе пойдешь голышом. Мои последователи будут рады. Когда им еще такой случай представится — увидеть настоящую принцессу во всей красе.

Пока она говорила, я взвешивала свои возможные действия и все риски. Наручники не дадут воспользоваться магией. Придется защищаться без неё и искать другое оружие. Если бы удалось обезвредить Маргрету и не попасть под ее влияние, можно было бы залезть обратно в камеру. Эта маленькая дверца может сыграть мне на пользу. Было бы хорошо еще прихватить с собой кочергу, чтобы лупить по голове каждого, кто ко мне полезет. Но она достаточно далековато.

Всё равно попытаться стоит. Если для Маргреты так важно время, это может существенно мне помочь.

Поэтому я роняю одеяло из рук и делаю вид, что присаживаюсь, чтобы поднять одежду, которую она мне дала. А на самом деле хватаю маленький табурет и швыряю им в проклятую ведьму.

А дальше рыбкой ныряю за стол, чтобы перекатиться и схватить вожделенное оружие. Уже почти чувствую холодный металл пальцами… но мне не хватает доли секунды.

На шее словно петля затягивается, дергая меня назад. Я больно грохаюсь на спину. Даже дыхание перехватывает.

− Я же говорила. У тебя ничего не получится. Лучше просто смирись, — тянет меня назад Маргрета. Удавка из чистой силы сдавливает горло, обжигая, перекрывая дыхание. Темные сети опутывают все тело, лишая любой возможности сражаться.

− Иди к бесу! — хриплю, изо всех сил барахтаясь и пытаясь содрать с себя обжигающие узы.

Но, конечно, мне это не удается. Вскоре я оказываюсь у ног Маргреты. И еще до того, как успеваю откатиться или отвлечься, она склоняется ко мне и хватает за подбородок, заставляя повернуться лицом к ней. Единственное, что я могу, это крепко зажмуриться.

− Думаешь, это тебе поможет? — с улыбкой в голосе интересуется проклятая ведьма. — Помогло бы, если бы я не имела возможности подготовить твое сознание к моему влиянию. Ты думаешь, зачем я приехала в замок и несколько дней слушала нытье этих дурочек? Мне нужны были марионетки. Мне нужно было сделать послушной марионеткой тебя. Что случилось, принцесса? Вы как-то побледнели. Голова болит?

Я уже слышала эту фразу от нее. Не помню когда точно… но у меня, как и тогда, будто что-то щелкает в голове, раздваивая сознание. Как будто она какой-то ключ, или тайный пароль произнесла.

− Ну вот. Уж лучше. Открой глаза, моя хорошая, — гладит меня по щеке. И когда я невольно выполняю эту просьбу, продолжает: — С тобой пока ничего плохого не произойдет. Просто переоденься и все будет в порядке. Хорошо?

— Хорошо, — шепчут мои губы.

− Умничка, − довольно улыбается Маргрета, и удавка на моей шее слабнет. Темные сети пеплом опадают с рук и ног. — Выполняй, — она выпрямляется и отступает в сторону, давая мне возможность подняться. От движения ее пальцев цепь между наручниками распадается надвое. Так что теперь с браслетов свисают дребезжащие тяжелые концы.

Сев, я касаюсь пальцами распухших следов на горле. Сознание разрывает на части противоречивыми чувствами. С одной стороны, хочется наброситься на эту гадину и выдрать ей глаза, а с другой — что-то внутри побуждает меня подчиняться. Словно петля на шее никуда не делась. Поэтому я все-таки поднимаюсь на ноги и ищу глазами нужный наряд.

Вот только, всё-таки… Что-то мне подсказывает, что мое состояние не совсем такое, как Маргрета хотела.

Я, хоть и не могу сопротивляться, все-таки вполне осознаю, что она мной манипулирует. Разве так должно быть? Мне казалось, что нет. Рамина рассказывала, что ведьминские внушения становятся как бы желаниями и мыслями тех людей, на ком они применены. Маргрета же не имеет надо мной настолько полной силы. По крайней мере сейчас.

Если бы я ещё помнила, как меня вывезли из замка.

Пока мысли суетливо скачут в поисках хоть решения, тело выполняет то, что мне приказали. Дрожа от холода, я стягиваю с себя теплое платье.

— Все снимай, — командует Маргрета, наблюдая за мной. — На тебе должно быть только то, что я дала.

— Зачем это? — спрашиваю, снимая белье. На пол летят камисоль, панталоны, теплые чулки.

— Так велит ритуал, — объясняет ведьма. — Ты меня еще благодарить должна, что я поведу тебя на алтарь не голой.

— Благодарю, — ворчу язвительно, натягивая на голое тело простое, белое платье из грубого полотна. — С какой стати такая честь?

— Это действительно честь, — Маргрета, кажется, принимает мою благодарность за чистую монету. Или делает вид, что принимает. — Этим я хочу показать, что в определенной степени даже уважаю тебя.

— Действительно? — не прячу своего скепсиса.

− Да. Те изменения, которые ты ввела в замке, то, какие знания и умения продемонстрировала, все это вызывает у меня искреннее восхищение и уважение. Ты могла бы стать великолепной ярлой. Но я стану лучше. Обещаю тебе хорошо позаботиться о Янгмаре. Со мной он в конце концов забудет тебя.