Все некроманты делают это

Глава 5

- Ну и за что же тебя так, Миша, а? Что ты такого сделал, что кто-то не пожалел денег на такого высококлассного специалиста? Добавлю — чрезвычайно редкого специалиста, - негромко приговаривал я, - что помешало убрать тебя более традиционными и наверняка менее дорогими способами?

Я видел, что сидящий в другом конце помещения безопасник напряжённо прислушивается, но разобрать слов не может. Ну и ладно, пусть считает, что я слегка не в себе, раз беседую с покойниками: подальше держаться будет.

Впрочем, рассуждения не мешали мне тщательно изучать тело. Заказ я взял, значит, выполнить его придётся, какими бы странностями и непонятными моментами он ни обрастал. Следовательно, завтра утром господин Шляпников должен порадовать — или огорчить — партнёров своим появлением. А для этого мне нужно выяснить, насколько проблематично будет его поднять и сколько силы потребуется в него влить.

Когда я с трудом разогнул спину, завязав особый узелок на последнем шве, прошло по ощущениям около трёх часов. Обычно на подобную работу времени уходит гораздо больше — часов пять, но сейчас у меня было впечатление, что покойный сам изо всех своих минимальных сил старается мне помочь. Так называемые «камни жизни», которые я вживил ему в области сердца, солнечного сплетения и на задней стороне шеи, приросли на удивление быстро, без малейших попыток организма их отторгнуть. Удивительное дело… Видимо, держит что-то Мишу, надеется он использовать последнюю возможность для того, чтобы что-то сделать. Но вот — что? Не навредит ли это лично мне? Сами между собой пусть делают что хотят, меня благополучие участников этой компании совершенно не интересует. На меня бы не отрикошетило… Я, конечно, справлюсь, но это так хлопотно!

Я ещё раз проверил готовность тела, в очередной раз подивился тому, как быстро и гладко прошло вживление камней, убедился, что никаких нитей кроме моих вокруг господина Шляпникова нет, и повернулся к по-прежнему бдящему Алексею.

- Подготовительный этап завершён, и сейчас мы вполне можем немного отдохнуть, - я сладко потянулся и небрежно поинтересовался. - А вас, Алексей, совсем не удивило то, чему вы стали свидетелем?

- Нет, - спокойно ответил он, и по его интонации я понял, что никаких иных пояснений ждать не стоит. На удивление они тут все… разговорчивые.

- Надеюсь, я могу вернуться в отведённую мне комнату? - я невозмутимо складывал в саквояж свои вещи и инструменты. - Здесь, знаете ли, прохладно.

- Я провожу, - безопасник кивнул и, бросив на тело быстрый взгляд, спросил, - а он не встанет раньше времени? Может быть, мне стоит вернуться и проконтролировать?

- Он в принципе не встанет без моего участия, - я покровительственно похлопал его по плечу, но Алексей мужественно удержался от резких слов, лишь лицо стало ещё равнодушнее. - Когда ожидается приезд господина Зильберта? Мне нужен от него точный хронологический коридор.

- Полагаю, он уже здесь, - взяв себя в руки, сказал Алексей, а я с чувством глубокого удовлетворения увидел тень простенького проклятья, которое я успел на него стряхнуть, когда прикоснулся к плечу. Симпатичное такое проклятьице, не смертельное, но чрезвычайно неприятное: после произнесения ключ-слова у жертвы начинаются галлюцинации, практически неотличимые от реальности. Длится это удовольствием около получаса, но непередаваемых впечатлений оставляет массу.

Прихватив саквояж, я в сопровождении ещё не знающего о своём «счастье» Алексея вернулся к себе в комнату, где на столе меня уже ждал вполне прилично сервированный ужин на одну персону. Значит, составлять мне компанию господин Зильберт не планирует. Ну что же, это мудрое решение: некромант не самый безопасный сотрапезник, ведь мало ли какая мысль придёт ему в голову? К тому же может начать задавать вопросы — а кому это надо? Правильно — никому.

- У нас мало времени, - проговорил я, просмотрев содержимое всех тарелок, положив себе немного мяса и овощей и закрепив иллюзию, - Афоня, быстро проверь еду, так как в этот раз я таки планирую поесть, ибо человеческое тело требует, чтобы его кормили. Желательно вкусно и разнообразно. Фредерик, что тут было, пока я колдовал над милейшим Мишей Шляпниковым?

- Первой явилась домоправительница, и тут начинается интересное. Она ничего не искала, а положила что-то тебе в ежедневник. Потом пришли двое, проверили камеры и микрофоны, - когда надо, кот умел быть конкретным и немногословным, - поудивлялись, что-то поменяли и ушли. Думаю, она специально пришла сразу, пока камеры не наладили. Что сидишь, давай смотреть, что она тебе подсунула.

Мне тоже было интересно, поэтому я надел перчатки — мало ли что! — и аккуратно раскрыл ежедневник. Записка лежала между ещё не использованными страницами и представляла собой аккуратно сложенный листочек бумаги, на котором было одно слово: «Берегись».

- Интересно, это угроза или предостережение? - спросил непонятно у кого Фред. - Толковать можно и так, и так.

- Будем на всякий случай иметь в виду оба варианта, - решил я, - не исключено, что у милейшей Инны Викторовны ещё будет возможность подкинуть нам намёк. Сейчас просто некогда этим заниматься.

Как и следовало ожидать, в дверь постучали как раз тогда, когда я закончил ужинать и отставил последнюю тарелку. Всё та же неразговорчивая горничная забрала посуду и, остановившись возле дверей, сказала:

- Виталий Павлович просит вас составить ему компанию за чашкой кофе. Он в кабинете Михаила Фёдоровича.

- Замечательно, с большим удовольствием, - улыбнулся я, - вы меня проводите? А то я, знаете ли, не настолько хорошо ориентируюсь в доме и не имею ни малейшего представления о том, где находится кабинет Михаила Фёдоровича.

- Следуйте за мной, - помолчав и словно прислушавшись к чему-то, проговорила горничная, повернулась и, даже не подумав оглянуться и посмотреть, иду ли я следом, пошла по коридору.

Прихватив со стола ключ, я последовал за ней, искренне сожалея, что не могу взять с собой кота и череп. Это выглядело бы по крайней мере странно, к тому же могло натолкнуть хитроумных обитателей особняка на ненужные догадки. Пусть уж лучше воспринимают кота как милого домашнего любимца, а Афоню — как экзотический некромантский аксессуар. Мы, специалисты по поднятию мёртвых, такие оригиналы!

Кабинет Миши Шляпникова был под стать своему бывшему владельцу: просторный, с большими окнами, из которых — судя по всему, для разнообразия — открывался вид не на одинаковые соседские крыши, а на вполне себе симпатичную картинку: лесок, полянки, дорожка… Летом, наверное, было достаточно мило.

За массивным письменным столом сидел уже знакомый мне господин Зильберт и что-то внимательно читал, глядя на экран ноутбука. Интересно, это его компьютер, или Виталий Павлович изучает материалы, оставшиеся после хозяина кабинета? Как говорится, кто первый встал, того и тапки? Понимаю, я на его месте тоже постарался бы опередить партнёров. Просто бизнес — ничего личного.

- Антон Борисович! - воскликнул он, поднимаясь из-за стола мне навстречу. - Очень рад видеть вас. Ну, как обстоят наши дела? Или хотя, знаете что, давайте-ка сначала выпьем кофейку, для бодрости, так сказать, время-то позднее.

- Не откажусь, - я пожал протянутую руку и устроился в кресле напротив стола.

- Грета, сделай нам кофе и сообрази к нему что-нибудь, - нажав кнопку интеркома, распорядился Зильберт и, видимо, поняв, что уж очень по-хозяйски себя ведёт, счёл нужным пояснить. - Я часто бывал у Миши и неплохо знаком с порядками в его доме.

Я не стал заострять внимание на том, что поведение и последние слова Виталия Павловича не очень хорошо сочетались с тем, что он говорил ранее по поводу того, что никогда не был дружен со Шляпниковым. Хочется человеку сделать хорошую мину при плохой игре — кто я такой, чтобы ему в этом отказывать, верно?

- Дом великолепный, - похвалил я вкус покойного Миши, - и прислуга вышколена совершенно замечательно. Ни одного лишнего слова, ни одного ненужного жеста. Просто удивительно!

- Да, не могу с вами не согласиться, Антон Борисович, - Зильберт понимающе кивнул, - Инна Викторовна мастер своего дела. Я очень рассчитываю, что смогу уговорить её перейти на работу ко мне.

Тут в дверь постучали, и горничная, отличающаяся от той, что привела меня сюда, только цветом волос, принесла кофе и свежайшую выпечку.

- Я бы на вашем месте, Виталий Павлович, попытался бы переманить ещё и повара, - сказал я, доев изумительно вкусную булочку с марципаном, вкус которой слегка портило добавленное зелье, но в целом плюшка была выше всяческих похвал. - Такое виртуозное умение добавить нужную приправу дорогого стоит!

Господин Зильберт бросил на меня быстрый пронзительный взгляд, видимо, пытаясь понять — я говорю серьёзно или это такой умелый троллинг. Я спокойно пил кофе, не собираясь облегчать ему задачу, тем более что зелье агрессивности, которое было добавлено в марципан, на меня не действовало совершенно. Ну вот такая у нас, некромантов, особенность: никакая отрава кроме солнечного корня, пожалуй, нас не берёт. Да и к нему надо подойти грамотно, зная нюансы, как это сделала в своё время умница Стелла. А все эти классические яды и зелья — это не для нас, к счастью.

- Я подумаю над этим, - непринуждённо хохотнул он, и я совершенно искренне восхитился его самообладанием: силён мужик! Смотреть, как приглашённый некромант лопает булочку с зельем агрессивности, и даже глазом не моргнуть! Уважаю!

Ещё минут десять мы вели исключительно светскую беседу, затем господин Зильберт всё же не выдержал и поинтересовался:

- Как ваши успехи, Антон Борисович? Вы сможете сделать так, чтобы Михаил завтра появился на подписании?

- Первая часть работы уже сделана, - я поставил чашку, уже привычно перевернув её вверх донышком.

- Хм, а это зачем? - не удержался от вопроса Зильберт. - Вы гадаете на кофейной гуще?

- А чем она хуже, например, карт или зеркала? Процент попадания примерно такой же, но даёт простор фантазии. Хотя один мой знакомый искренне верит в то, что в гадании именно на кофейной гуще есть своя правда. Кстати, говорят, на арабике гадается не в пример достовернее, нежели на робусте. Представляете? Так что рекомендую, Виталий Павлович, очень рекомендую.

- И как скоро мы сможем узнать тайны мироздания? - он насмешливо хмыкнул, но чашку перевернул.

- Насчёт мироздания сказать ничего не могу, а вот тайны более скромного уровня станут нам доступны вот прямо сейчас. Кстати, переворачивать чашку нужно только левой рукой, иначе предсказание окажется неверным.

Я перевернул свою чашку, и уставился на коричневые потёки, словно действительно пытался прочесть предсказание.

- И что же сказала вам арабика? - не выдержал Зильберт.

- Она говорит очень странные вещи, причём на удивление мрачные. Я вижу совершенно точные знаки, соответствующие понятиям «убийство» и «обман». Этим меня, конечно, не удивить — работа у меня такая. Но тут есть ещё один знак, вот этот, видите? - и я повернул к нему чашку.

- И что же в нём вам так не понравилось? - как мне показалось, заинтересованно, спросил Зильберт, проигнорировавший слова про обман и убийство.

- У этой загогулины, - я показал на самый длинный потёк, - есть несколько значений, но все они близки к одному: «подстава». Наверное, всё же это робуста, Виталий Павлович, ведь меня не ожидает никакой неприятный сюрприз?

- Ну что вы! - воскликнул Зильберт, возмущённо всплеснув руками. - Даже мысли такой не допускайте! Мне моя жизнь и моё благополучие пока ещё дороги, поверьте.

- И всё же давайте взглянем, что показывает ваша чашка, - я мило улыбнулся, - только помните — левой рукой, обязательно.

Я с лёгким удовлетворением заметил, что рука моего собеседника, протянувшаяся к чашке, дрогнула пару раз. Такова человеческая природа: можно не верить ни в какие гадания, но узнать что-то неприятное опасаются даже самые отъявленные скептики. Я сосредоточенно изучил грязные потёки на когда-то белоснежных фарфоровых стенках и вынес вердикт:

- Ну, высшие силы и вам сегодня не слишком благоволят, увы. Я очень чётко вижу знаки «ложь», «предательство» и «смерть».

- Моя?

- Этого я вам сказать не могу, милейший Виталий Павлович, - лучезарно улыбнулся я, - мне кажется, всё будет зависеть от степени вашей откровенности.

- Не понимаю, о чём вы, - помолчав, решительно заявил Зильберт, - и вообще, давайте вернёмся к нашим делам.

- Давайте, - не стал спорить я. - но хорошо подумайте, а потом мы можем выпить ещё кофе, и тогда, возможно, гуща покажет что-то другое, не столь печальное.

- Правильно ли я понимаю, Антон Борисович, что вы мне угрожаете? - Зильберт откинулся на спинку кресла.

- И в мыслях не было, - я аккуратно отодвинул блюдце со своей чашкой и с интересом наблюдал за Виталием Павловичем. Он не обманул моих надежд и вскоре начал чаще поглядывать на часы, едва заметно хмурясь при этом.

- Не волнуйтесь, ваш исполнитель всё сделал верно, - успокоил я его, - просто на меня зелья не действуют. Неужели вас об этом не предупредили? Ай-ай-ай…

- Не совсем понимаю, о чём вы говорите, - Зильберт всё ещё держал лицо, чего я не мог не оценить.

- Впрочем, это всё вторично, - я продолжал улыбаться, видя, как сильно это раздражает моего визави, - я не стану ни кидаться на вас, ни крушить мебель и хамить охране, ни оживлять господина Шляпникова.

- В смысле — не будете оживлять? - на этот раз удивление Зильберта было совершенно искренним. - А как же заказ? И ведь вы уже сделали часть работы, не так ли?

- Я выполнил ровно треть, - объяснил я, - в точном соответствии с переведённой на мой счёт суммой. Аванс я отработал на сто процентов, а вот будем ли мы сотрудничать дальше — это большой-большой вопрос. В нашем изначальном договоре не фигурировали некоторые существенные детали, вам так не кажется?

- Что вы имеете в виду? - судя по всему, Виталий Павлович решил держаться до последнего.

- Ничего кроме того, что если я сейчас кину на вас смертельное проклятье, то мне за это ничего не будет, - я заметил, как в глубине его глаз вспыхнули и тут же погасли искры страха. - Даже те, кто имеет власть не в вашем, а в нашем мире, сочтут, что я был в своём праве. Попытка отравления, заведомо неполные сведения по заказу, о такой мелочи, как несанкционированная слежка, я даже не упоминаю.

- Не имею ни малейшего представления, о чём вы говорите, - помолчав, решительно ответил Зильберт и скомандовал. - Взять!

Из-за ширмы плавно выскользнул невысокий крепыш в камуфляже и чёрной «балаклаве». Он наставил на меня пистолет с глушителем и замер в ожидании приказа.

- Какая прелесть, - ещё шире улыбнулся я и щелкнул пальцами, мысленно произнеся нужные слова. И, когда парень, хрипя, начал заваливаться на спину, сказал. - В следующий раз просто стреляй, не жди.

Повернулся к побледневшему Зильберту и холодно, чётко проговаривая каждое слово, произнёс:

- Его смерть исключительно на вашей совести, хотя мне кажется, вы справились бы с этой проблемой, если бы у вас было время. Но так как его у вас практически не осталось, то и говорить не о чем. Думаю, Инна Викторовна найдёт, что сказать патологоанатому по поводу странного состояния Михаила Фёдоровича. Ну и вашему заодно…

Зильберт всё это время молча смотрел то на меня, то на неподвижно лежащего на полу парня.

- Что с ним? - наконец-то отмер он.

- С ним-то? - я тоже посмотрел на неудачливого стрелка. - Уже ничего. Он мёртв, окончательно и бесповоротно. Жаль, ему бы жить и жить.

- Его-то за что?

- Только не надо мне рассказывать, что он не знал, на что идёт, - я усмехнулся. - Ваш человек совершенно спокойно пустил бы мне пулю в лоб, если бы вы успели отдать приказ. Поэтому, простите, но я не собираюсь его жалеть. Взрослый мальчик должен был осознавать риски. Ну а то, что вы его не предупредили, в кого придётся стрелять… Так вы, как я успел убедиться, вообще страдаете забывчивостью. Ну да ничего, это уже не имеет никакого значения.

- То есть? - голос Зильберт предательски дрогнул.

- Я вас проклял, - совершенно невозмутимо сообщил я, - через двадцать минут ваше сердце начнёт биться с перебоями, затем начнутся приступы удушья и головокружения, ну а потом — всё. Ляжете в цокольном этаже рядом с Мишей.

Договорив, я встал и направился к двери, ничуть не удивившись раздавшемуся сзади:

- Стоять!

- Ну вот, опять неправильный ответ, - оборачиваясь, с мягкой укоризной проговорил я, глядя на целящегося в меня из пистолета Зильберта, - проклятие можно снять, но сделать это могу только я. Не станет меня — предположим, вы не промахнётесь и случайно попадёте в одну из немногих уязвимых точек — проклятье с моей смертью не исчезнет, я же не какая-нибудь ведьма без лицензии, в самом-то деле! И компанию в цокольном этаже я вам не составлю: у некромантов свои отношения со смертью, как вы можете догадаться.

- Ты блефуешь! - Виталий Павлович был относительно спокоен, но яркие пятна на скулах выдавали его.

- Проверим? Кстати, как самочувствие? Сердечко пока не беспокоит? Нет? Ничего, это ненадолго. Вы тут поразмышляйте, а я пока вещи соберу…

Не дав Зильберту ни опомниться, ни выстрелить, я вышел в коридор и направился к своей комнате. Проклятье, которое я кинул на Виталия Павловича, смертельным, разумеется, не было, но до инфаркта доводило в течение сорока минут гарантированно. Убивать его рано — он пока слишком мало мне рассказал.

Как ни странно, в коридоре меня никто не встретил, лишь неподалёку от выделенной мне комнаты отирался Алексей. Интересно, он пытался порыться в моих вещах или удержался от соблазна?

Войдя, я сел в кресло и уже привычно закрепил иллюзию, а затем повернулся к коту и черепу.

- Какие новости? Только коротко и исключительно по делу.

- Длинно и не получится, - лениво отозвался Фредерик. - Никто не приходил. То есть вообще никто.

- Да ладно?! - я действительно был удивлён, так как почти не сомневался, что за время моего отсутствия сюда наведается куча народу. - Разленились они тут, как я погляжу.

- Наши действия? - коротко, почти по-военному уточнил кот.

- Собираем вещи и изображаем полную готовность к отъезду, - сказал я и пояснил в ответ на удивлённое молчание, - Зильберта дожимаем.

- Ага, - прорезался Афоня, - ни хрена не понял, но интересно.

- Скоро за нами прибегут, и на этот раз я прихвачу вас с собой, потому что дальше события понесутся с непредсказуемой скоростью.

Я как раз успел собраться, посадить Фредерика в переноску, а череп устроить в саквояже, загрузив туда же всего лишь на треть использованную свечу и прочие мелочи. Туда же отправилась чашка, из которой я пил, но не из желания стащить фарфор, а из соображений банальной безопасности: вымыть её негде, а оставлять здесь посуду, которой пользовался, рискованно. Хороший колдун очень много чего может сделать, имея доступ к такому предмету. Так что — позаботься о себе сам, как говорится, иначе это сделают другие.

Как раз в тот момент, когда я закрывал саквояж, в комнату без стука ворвался молодой человек, внешний вид которого выдавал в нём охранника.

- Антон Борисович! - вскричал он, увидев меня. - Виталию Павловичу плохо, он очень просил вас привести. Пожалуйста!

- А что случилось? - я подхватил саквояж и неспешно направился в сторону выхода. - Неужели сердечко прихватило? А ведь говорил я ему — не нужно пить столько крепкого кофе, это ж никакой организм не выдержит! А он всё-таки не мальчик уже...

- Сердце, наверное, да, - согласно закивал охранник. - Задыхается и только всё вас зовёт. Мы, конечно, «скорую» вызвали, но пока они доедут…

- Но я-то не доктор, - я поудобнее перехватил переноску с котом и начал спускаться по лестнице, - не знаю даже, чем я могу помочь многоуважаемому Виталию Павловичу!

- Но он очень просил вас привести! - уже почти с отчаянием повторил охранник. - Он же меня уволит, если я без вас вернусь!

Я посмотрел на бледного парня и решил, что уже достаточно помучил его, к тому же он-то и не при делах вообще. Ему что приказали, то он и делает. А с господином Зильбертом действительно стоит пообщаться, у меня много вопросов, на которые очень хотелось бы получить ответы.

- Хорошо, давайте посмотрим, что я могу для вашего шефа сделать, - я передал облегчённо выдохнувшему парню переноску с котом, перехватил саквояж и, придав лицу скучающее выражение, пошёл снова к кабинету, совсем недавно принадлежавшему Мише Шляпникову.

Когда мы вошли, Виталий Павлович по-прежнему сидел в хозяйском кресле за письменным столом, но выглядел не в пример более бледно, чем некоторое время назад. Причём бледно и в переносном, и в самом прямом смысле слова. С его лица сбежал румянец, оно словно выцвело, кожа приобрела несимпатичный серый оттенок, под глазами залегли глубокие тени, а на висках виднелись капельки пота. В общем, выглядел господин Зильберт отвратительно. Чувствовал себя он, судя по всему, соответственно.

- Остановите это, - прохрипел он, глядя на меня со смесью страха и ненависти.

- Я бы рад, но я не доктор, - я театрально развёл руками, - но ничего, говорят, «скорую» вам вызвали. И она, очень может быть, даже успеет… застать вас в живых. Помочь, правда, не сможет, но врачи наверняка будут стараться.

- Что ты хочешь? - Виталий Павлович с трудом подавил стон и прикрыл глаза. Дышал он с трудом, взгляд был мутным, сосуды в глазах полопались.

- Вы прямо сейчас хотите это обсудить? - я удивлённо поднял брови. Сочувствия к Зильберту я не испытывал ни малейшего: чтобы играть в такие игры, нужно уметь отключать эмоции, иначе проиграешь, даже не начав. - И, кстати, я не припоминаю, чтобы мы переходила на «ты». Впрочем, не в моих правилах мелочиться, особенно по отношению к умирающему. Так и быть, пусть будет такой фамильярный формат… Так что ты там говорил?

Зильберт хотел было сказать что-то явно резкое, но тут его в очередной раз скрутило, и он на какое-то время вообще потерял способность говорить.

- Помоги, и я отвечу на твои вопросы, - прохрипел он, - но я тоже знаю не всё.

- Не всё — это уже лучше, чем ничего, - нравоучительно проговорил я и покосился на замершего у двери охранника.

- Иди вниз, жди «скорую», - велел ему Зильберт, - Антон Борисович обо мне позаботится.

- О да! - я мечтательно улыбнулся, а Зильберт побледнел вообще до синевы. - Это я могу. Как говорится, умею, люблю, практикую…

Охранник молча кивнул и торопливо вышел из кабинета, и я его прекрасно понимал: от всяких непоняток лучше держаться подальше.

- А теперь поговорим, - я незаметно ослабил действие проклятья, и Виталий Павлович, прислушавшись к себе, вздохнул с определённым облегчением.

- Что ты хочешь знать?

- Я бы ответил, что всё, но, боюсь, всё не знаешь даже ты, - задумчиво проговорил я. - Но для начала, как знак доброй воли и готовности к переговорам, хотелось бы понять, кто за всем этим стоит?

- Что ты имеешь в виду? - Зильберт поёрзал на кресле и слегка расслабился. Пришлось на несколько секунд усилить проклятье до максимума и полюбоваться на выгнувшееся дугой тело.

- Кто на самом деле велел тебе обратиться ко мне? - я убавил степень боли до той степени, чтобы собеседник мог адекватно воспринимать вопросы и отвечать на них. - Только не надо говорить мне о Гольдмане. Он наверняка просто подтвердил информацию. Меня интересует, кому было нужно, чтобы я оказался в этом доме.

- Я не могу сказать, - прошептал Зильберт, массируя область сердца, - она меня убьёт.

Вот это номер! Мне стоило некоторых усилий удержать нейтральное выражение лица и не выдать своего изумления. «Она»?! Очень интересно…

- Не исключено, - я внимательно посмотрел на Зильберта, - но дело в том, что она далеко, и убьёт она тебя или нет — это ещё непонятно, а я здесь. Намёк достаточно прозрачен?

Виталий Павлович кивнул и хотел что-то сказать, но тут в коридоре послышался шум, а вбежавший в кабинет охранник крикнул:

- Все на пол! Игнатов рехнулся!

Тут в подтверждение его слово в коридоре грохнул выстрел.

- Дельный совет, - признал я и взглянул на ошалевшего от очередной напасти Зильберта, - я бы на твоём месте прислушался. Ты и так дышишь через раз…

- А ты? - почему-то шёпотом спросил Зильберт, сползая с кресла на пол.

- Разберусь, - отмахнулся я, и тут дверь распахнулась, явив нашим взорам перекошенную физиономию начальника охраны. Алексей, словно безумный, оглядел кабинет и, наставив на меня пистолет, задыхаясь, прохрипел:

- Где они?

- Кто? - мне действительно было интересно, кто же настолько жуткий привиделся нашему бравому Алексею, что он начал палить куда ни попадя. Проклятье, которое я на него кинул, вызывало галлюцинации, но у каждого они разные, в зависимости от персональных фобий. Кому-то мерещатся гигантские пауки, кому-то змеи, кто-то видит себя запертым в тесном лифте или вообще в гробу… человеческая фантазия непредсказуема и безгранична. В этом я убеждался не раз и не два. И кто произнёс ключ-слово, после которого Алексей слетел с катушек? Неужели банальное совпадение?

- Зомби, - Алексей направил ствол на замершего охранника, - где они? Говори!

- Нету тут никаких зомби… - побелевшими губами прошептал тот.

Алексей перевёл взгляд налитых кровью глаз на меня и с ненавистью проскрипел:

- Это всё ты! Ты их привёл! И теперь прячешь!

- И где, по-твоему, я могу прятать зомби? - с любопытством спросил я. - В карман они не поместятся, как ты понимаешь…

- Они там! - неожиданно решил начальник охраны и короткими перебежками вдоль стены двинулся в сторону стола, под которым прятался Виталий Павлович.

- Ты уверен?

Алексей отмахнулся от меня, как от надоедливой мухи, и наконец-то увидел скрючившегося Зильберта.

- Вот ты где! - воскликнул он почти радостно и нацелил пистолет прямо на замершего на полу Виталия Павловича.

В эту же секунду я прищёлкнул пальцами, и Алексей замер, словно памятник самому себе, лишь бешено сверкающие глаза и вздувшиеся от напряжения вены на висках говорили о том, что он совершенно не в себе.

- Убери его, - едва слышно прошептал Зильберт, глядя на пистолет, как кролик на удава. - Он же может выстрелить…

- Конечно, может, - не стал спорить я, - скажу тебе больше: он непременно это сделает, как только я сниму с него заклинание неподвижности. А так как Алексей у нас не цветоводом числится, то я ни на секунду не сомневаюсь, что с такого-то расстояния он не промахнётся.

- Убери, пожалуйста, - в голосе Зильберта послышались просящие нотки. Естественно, жить-то хочется всем.

- Услуга за услугу, - мило улыбнулся я, - я нейтрализую Алексея и даю тебе возможность не помереть до приезда «скорой». А ты делишься со мной информацией. Это очень щедрое предложение, практически аттракцион невиданной щедрости, и оно действует ограниченное время.

- Я мало знаю, - снова проговорил Зильберт, не в силах оторвать взгляда от застывшего Алексея.

- Это ничего, - я поощрительно кивнул, - я сам потом разберусь, много это или мало. Итак, для начала у меня три вопроса. Если ответы на них меня устроят, я отправлю бравого господина Игнатова ловить зомби в другом месте, а там, глядишь, он и очнётся. Ну а если нет — прости, но придётся тобой пожертвовать.

- Спрашивай, - обречённо кивнул Зильберт, понимая, что деваться ему просто некуда.

- Вопрос первый. Зачем убили Мишу Шляпникова и кто конкретно это сделал?

- Миша умер сам! - почти искренне воскликнул Виталий Павлович, и я шевельнул пальцами. Алексей с безумной ухмылкой и воплем «Зомби!» выстрелил, но промахнулся, всадив пулю в стену буквально в паре миллиметров от головы Зильберта. Тот дико посмотрел на меня, на дырку в стене, на снова застывшего начальника охраны и громко сглотнул.

- Это всё Леонид, - глотая слова, торопливо заговорил Зильберт, - это его идея была, потому что Миша стал задавать много вопросов, лезть туда, куда не надо было. Но он говорил, что всё будет абсолютно чисто! Я не знаю, как убили Мишу, я не участвовал, клянусь!

- Допустим, - я старался максимально быстро сортировать поступающую информацию. - Зачем ты пришёл ко мне? Неужели вы с Топлевым полагали, что я не найду следа от смертельного проклятья?

- Он говорил, что ты шарлатан, но не без способностей, - после такой «лестной» характеристики моё желание познакомиться с господином Топлевым увеличилось многократно. Это я — не без способностей?! Нет, вы только подумайте, какая невероятная наглость!

- То есть вы убиваете Шляпникова, приглашаете меня сюда якобы для того, чтобы поднять его и подготовить к появлению на людях, платите очень серьёзный аванс — и всё ради чего? Кому было нужно, чтобы я появился в этом доме? Зачем было идти таким сложным путём?

- Это всё она, - прошептал Зильберт и нервно огляделся, - это она приказала, а Леонид готов был ради неё на всё! Как и Миша!

- А ты?

- Я… я боялся её…

- И всё же — зачем такие сложности? - мне действительно было очень интересно. В том, что эта загадочная «она» связана с миром Луны, уже не вызывало никаких сомнений. Иначе она действовала бы совершенно иначе. Наверняка в этом как-то замешана и Стелла: не просто так её любовник — один из компании. Но с ней я разберусь позже… Сейчас же меня больше всего интересует личность незнакомки.

- И всё же — кто эта удивительная женщина, которая так интересуется не очень скромным мной?

- Это Мария Львовна, - проговорил Зильберт и втянул голову в плечи, словно опасаясь, что неведомая злодейка сейчас выскочит из шкафа и оторвёт ему голову.

- Любовница Шляпникова?!

- Она не была его любовницей, - Зильберт покачал головой, - просто так было удобно всем….

- Не постесняюсь и уточню: кому — всем? - я не собирался облегчать Зильберту жизнь.

- Всем, - повторил он, бледнея до синевы. А я почувствовал, что ужасно хочу познакомиться с дамой, которая сумела внушить такой искренний ужас в общем-то не самому трусливому и робкому человеку. Если бы Виталия Павловича было так просто напугать, он никогда не поднялся бы до таких высот, которых сумел достичь. Там слабые просто не выживают: естественный отбор в полный рост. - Она умеет убеждать, поверь…

- Не сомневаюсь, - кивнул я, - но почему именно Шляпников? Почему не кто-то другой? Ты, например? Или сам Топлев? Или Лозовский?

- Она сама выбрала Мишу, - я заметил, что Зильберт старается не называть интересующую меня даму по имени. Интересно, почему?

- Допустим, - я решил оставить выяснение этого момента на потом, ибо сейчас есть более важные вопросы, требующие ответов. - Итак, есть некая Мария Львовна, женщина во всех отношениях исключительная. Она интересуется мной и выбирает для знакомства достаточно оригинальный способ. Долгий, непростой, финансово затратный и не гарантирующий успеха. Почему бы было просто не приехать ко мне в офис? К чему такие сложности?

- Я не знаю, - покачал головой Зильберт и хотел добавить что-то ещё…

- Зато я знаю, - прозвучал от порога мелодичный голос, и мы все, кроме замороженного Алексея, повернулись.