Все некроманты делают это

Глава 1

- Антон Борисович, к вам посетитель, - проворковал интерком голосом секретарши Леночки. - Господин Зильберт Виталий Павлович и сопровождающие его лица в количестве двух экземпляров. Он не по записи, но уверяет, что вам по его поводу звонили. Вы сможете его сейчас принять?

- Пара минут, - откликнулся я, всматриваясь в экран ноутбука, где здоровенный фиолетовый монстр лихо крошил противников в неаппетитную кашу. - Мне нужно досмотреть важный договор, но я скоро освобожусь и непременно приму уважаемого Виталия… - тут я таки достал монстра ярко-синей вспышкой и довольно улыбнулся, - … Павловича. И сделай нам кофе, пожалуйста. А сопровождающим экземплярам то, что они попросят. Да, и пусть подождут в приёмной.

- Да, конечно, - прощебетала секретарша и отключилась. Я свернул окно с игрой, открыл какой-то текстовый файл, даже не посмотрев, какой именно, встал из-за стола и с хрустом потянулся.

Подойдя к огромному панорамному окну, я бросил взгляд на раскинувшийся внизу город.

- Красота-то какая! Лепота! - процитировал я старый советский фильм и поправил идеально завязанный галстук.

Затем вернулся к столу, удобно устроился в кресле и, открыв ящик письменного стола, нажал на кнопку встроенного диктофона. Память и заметки, сделанные в ежедневнике, — это, конечно, прекрасно, но лучше иметь ещё и запись. Так оно как-то надёжнее в нынешние непростые времена.

Бесшумно открылась дверь и, неслышно ступая по толстому ковру, в кабинет вошла девушка, которая вполне могла бы служить моделью для обложки журнала о чём-нибудь мистическом. Волосы цвета воронова крыла, бледная, почти белая кожа, слегка вытянутые к вискам зелёные глаза… Я прекрасно знал, каких усилий стоило Леночке поддерживать такой образ, но клиенты впечатлялись, значит, приходилось соответствовать. Впрочем, зарплата, которую я платил исполнительной и, что самое ценное, не болтливой девушке, с лихвой окупала и окрашивание в дорогом салоне, и отбеливающие процедуры там же, и цветные контактные линзы от известного мирового бренда.

Вошедший за секретаршей мужчина явно чувствовал себя неуютно, хотя было видно, что это состояние для него не слишком привычно, поэтому он всячески старался выглядеть невозмутимым. Был он высоким, с коротким ёжиком начавших седеть волос, кустистыми бровями и тяжёлой нижней челюстью. Этакий шериф из классического американского боевика.

Посетитель быстро окинул взглядом кабинет, удивлённо дрогнул бровью и перевёл взгляд на меня. Я же в свою очередь без излишней торопливости встал из-за стола: нужно не забывать, кто к кому пришёл и кто в ком нуждается.

- Почему-то мне казалось, что ваш, так сказать, кабинет должен выглядеть несколько иначе, - протягивая мне крепкую, совершенно не аристократическую руку, проговорил Виталий Павлович.

- Ожидали увидеть здесь паутину, чёрные стены, засушенных монстров, пентаграмму на полу и плюс к этому обязательные скелеты в каждом углу? - улыбнулся я. - Сила влияния стереотипов на воображение огромна, поэтому я уже не удивляюсь.

Я давно привык, что приходящие ко мне люди искренне недоумевают при виде светлых стен, панорамного окна, дорогой классической мебели, кожаных диванов и более чем современной техники: большого плазменного телевизора в полстены, стильного моноблока на небольшом письменном столе в дальнем углу кабинета, ноутбука последней модели на моём личном рабочем месте.

- Ваша версия слегка утрированна, но в целом верна, - усмехнулся посетитель, занимая так называемое «клиентское» кресло. - Мне раньше не доводилось сталкиваться с представителями вашей профессии, так что моя неосведомлённость простительна.

- То есть сам факт существования таких специалистов, как я, вас не удивляет, - я откинулся на спинку кресла и, спокойно положив ладони на подлокотники, с интересом взглянул на гостя. - Неожиданно, признаюсь. Обычно те, кто приходит ко мне в первый раз, начинают как раз с того, что они, конечно, в некромантию не верят, но…

Виталий Павлович пожал широкими плечами и невозмутимо ответил:

- Я давно привык ничему не удивляться, Антон Борисович. И если я столкнулся с тем, что нельзя объяснить логикой, анализом и прочими привычными мне категориями, значит, есть другие — непривычные. То, что я с ними не пересекался, совершенно не означает, что их не существует.

- Достойная позиция, - в моём голосе не было даже намёка на иронию, напротив, я даже не пытался скрыть искреннее уважение. - Не подскажете, кто порекомендовал вам меня? Как вы понимаете, я на столбах объявления не расклеиваю и на «Авито» свои услуги не предлагаю.

- Понимаю ваш интерес, - кивнул посетитель, - мне посоветовал к вам обратиться Давид Гольдман. Вы помогли ему найти…

- Я помню его, - остановил я Зильберта и мягко улыбнулся, извиняясь, - прошу простить мне некоторую резкость, но есть вещи, которые лучше не озвучивать даже здесь. Вы понимаете меня, Виталий Павлович?

- Не подумал, - согласился посетитель, жестом показывая, что извинения приняты, и в свою очередь прося прощения за собственную торопливость, - я давно знаю Давида, привык доверять его мнению и прислушиваться к его советам. Он уверен, что вы, Антон Борисович, единственный, кто может мне помочь.

- Не исключено, - я и не подумал спорить, - но я не гарантирую вам, что возьмусь за ваше дело. Не потому что не захочу, а потому что оно просто может оказаться не по моему профилю.

В кабинет по-прежнему бесшумно вошла Леночка и поставила сначала перед гостем, а потом и передо мной дразнящие ароматным паром чашки.

- Спасибо, Леночка, и меня ни для кого нет, - сказал я и, подумав, добавил, - если через десять минут Виталий Павлович не покинет кабинет, то через полчаса принеси следующий кофе, хорошо?

- Слушаюсь, Антон Борисович, - почти пропела Леночка и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

- Итак, - я внимательно посмотрел на посетителя, - для начала вкратце познакомьте меня с вашей проблемой. Пока можно без подробностей.

- Завтра должно состояться подписание очень крупной сделки из разряда тех, о которых не пишут в газетах и в интернете, но которые во многом определяют вектор развития целой отрасли. Я один из участников, то есть лицо более чем заинтересованное в том, чтобы всё прошло гладко и результат был бы именно тем, который нужен. Более того, я отвечаю за организационную сторону встречи… Понимаете?

- Пока не очень, - я бросил быстрый взгляд на антикварные часы, в которые была встроена миниатюрная видеокамера, - и пока не улавливаю, где ваша деятельность может пересечься с моей.

- Молодость всегда тороплива, - философски вздохнул Виталий Павлович, а я едва заметно улыбнулся: если бы посетитель узнал мой истинный возраст, он был бы, мягко говоря, удивлён, - одним из обязательных условий сделки является личное присутствие всех концессионеров. Без исключения. В ином случае документы подписаны не будут и все договорённости обнулятся. Мы не можем этого допустить, так как слишком долго и трудно шли к разумному и, главное, мирному решению вопроса. Но сегодня утром один из ключевых участников встречи скоропостижно скончался.

- Надо полагать, по абсолютно естественным причинам, - предположил я, неторопливо просчитывая, стоит ли ввязываться в это откровенно дурно пахнущее дело. Впрочем, большинство клиентов приходило ко мне именно с такими вопросами.

- Всё кристально чисто, - кивнул посетитель, - сердечный приступ, что никого не удивило, так как наш партнёр отличался редкостной невоздержанностью во всём при совершенно реальных проблемах с сердцем.

- Я искренне сочувствую родным и близким покойного, - я вздохнул, - но по-прежнему не улавливаю, чем могу помочь?

- Он должен появиться завтра на подписании документов, - негромко, но очень внушительно проговорил Виталий Павлович, пристально глядя на меня, - что с ним будет потом, меня совершенно не беспокоит, мы никогда не были друзьями. Мне нужно, чтобы в назначенный час он приехал по конкретному адресу, вошёл в кабинет, подписал бумаги, вышел на своих двоих и сел в машину. Всё. И совершить это чудо можете только вы, Антон Борисович.

На некоторое время в помещении повисла полная тишина, нарушаемая только едва слышным тиканьем часов. Виталий Павлович молчал и терпеливо ожидал моего решения, так как понимал: есть ситуации, когда от тебя, как бы ты ни был влиятелен в реальном обычном мире, ничего не зависит.

- Когда, вы говорите, с вашим партнёром произошло несчастье?

- Сегодня около пяти часов утра, - ответил посетитель, в глазах которого вспыхнула надежда. - Мне сообщила его домработница около десяти часов.

- Кто ещё знает о том, что он умер? - я задумчиво рисовал на листке бумаги никому кроме меня не понятные завитушки и спирали.

- Слухи наверняка просочились, - не стал скрывать правду Зильберт, - но официального подтверждения в прессе пока не было, так что в курсе только непосредственные участники сделки. Мы постарались максимально быстро изолировать всех, кто успел так или иначе узнать о случившемся. Домашних, любовницу, обслугу, секретаря.

- Разумные меры предосторожности, - одобрил я, - и последний вопрос на данном этапе: где тело?

- В загородном доме покойного, - Виталий Павлович пожал плечами, - он предпочитал жить там, туда же к нему приезжала его молодая пассия. Вот и на этот раз наш партнёр был именно с ней.

Я молча постучал пальцами по полированной крышке стола, выбивая привязавшийся с самого утра ритм, а затем так же молча придвинул к себе лист бумаги, взял ручку и быстро написал на ней несколько цифр.

- Это аванс, тридцать процентов, остальное по завершении, - пододвинув листок к собеседнику, сказал я. - Торг неуместен.

- Хорошо, согласен, - подумав, кивнул Виталий Павлович, - сумма серьёзная, но и я пришёл к вам с непростой просьбой, да ещё и срочной. Так что всё справедливо.

- С вами приятно работать, - улыбнулся я, - а теперь давайте проговорим детали.

Через два часа Виталий Павлович садился в машину, чувствуя себя таким вымотанным, словно лично вскопал пару гектаров целины. Рубашка промокла от пота и прилипла к спине, мышцы болели, сердце трепыхалось, и больше всего хотелось принять душ и выпить водки. Или наоборот — сначала выпить, а потом уже в душ. И потом снова выпить…

Молодой человек по имени Антон Борисович, которого порекомендовали для решения вопроса, казалось, выпил из него всю кровь, причём у Виталия Павловича было ощущение, что выпил в самом что ни на есть прямом смысле. Ему пришлось вспомнить о покойном Мише Шляпникове всё, что он знал, и даже то, чего не знал. Сумма, запрошенная этим экстрасенсом — ну не верил Зильберт ни в какую, прости Господи, некромантию! — была велика, но выхода не было. Ставки были слишком высоки, и Шляпников просто обязан был появиться и подписать документы.